– А разве Алиса плавала на лодке?
– Да, когда повстречалась с овцой. Она поймала краба.
Мел не стала спорить. Притворяясь неуклюжими и хохоча над своей безрукостью, они с Джоанной по очереди садились на весла, пока наконец не отвалили кое-как от берега под пристальными взглядами птиц.
Они долго плыли, продолжая потешаться друг над другом. Замедляли ход. Наконец, за много метров от берега, они поцеловались. Если кто-то и следил за ними из окон, то вряд ли много увидел с такого расстояния. Воздух остывал. Через несколько минут они развернули лодку и, со стоном налегая на весла, погребли назад.
Позже, когда они уже были дома и наступал вечер, в окнах над водой зажглись огоньки.
– Посмотри, – сказала Джоанна.
Первые часы после завтрака Джоанна посвящала работе. Так у них было запланировано. Она обкладывалась привезенными с собой книгами и распечатками, диссертациями о золотом веке Дрездена, о поколениях дипломатов, художников и юристов, которые создали этот город. Книги топорщились закладками.
– С кого начнешь? – спросила Мел. – Только не с этого, как его? Тот, другой, куда забавнее. Ну, у которого была то ли любовница, то ли рабыня?
– Мария Аврора прелесть, – сказала Джоанна. – Август – он, конечно, не фунт изюму, но за него-то мне и платят. Кстати, раз уж мы о нем заговорили, займусь-ка я и предложением той конференции тоже.
На второй день Мел придумала выдавать свою скуку за игривость. Боднув дверь кабинета, она вошла внутрь на четвереньках.
– Не обращай на меня внимания, – пробормотала она. – Я тихая, как кошечка.
Джоанна отрывисто хихикнула.
Мел свернулась в кресле клубочком, но Джоанна больше не подавала никаких признаков того, что помнит о ее присутствии, и та скоро ушла. Когда Джоанна спустилась вниз сделать себе кофе, то нашла Мел на диване – она подключила к телевизору приставку и, выключив звук, играла в видеоигру.
|
|
Джоанна отвела взгляд. «Надо же быть такой врединой, – подумала она. – Нашла чем заняться, здесь, среди этих дивных деревьев, на берегу озера, которое так чудесно золотится под солнцем». И она снова почувствовала разделяющие их годы. Как будто они сестры: она – старшая, а Мел – младшая. Но, вернувшись наверх и снова сев за стол, она бросила взгляд в окно, на озеро, и, к своему большому удивлению и удовольствию, увидела Мел: та сидела в лодке и неуклюже гребла, кое-как управляясь с веслами.
Повозившись, Мел вытащила весла из воды и пристроила в уключинах. На ней была лондонская одежда. Вольготно раскинувшись на корме, она выудила откуда-то книгу и принялась читать. Джоанна прижала к оконному стеклу кончики пальцев. Мел не смотрела в ее сторону. Издали нельзя было понять, улыбается она или нет.
Когда она вернулась, Джоанна сошла вниз, но Мел только изогнула изящную бровь и показала на второй этаж.
– А ну-ка, назад, работать, – скомандовала она. Вынесла в сад стул из кухни и еще некоторое время читала там, пока не уронила книгу в траву, где по ней тут же забегали муравьи и мокрицы. Она сидела и смотрела на белесую, еще дневную луну, пока Джоанна не позвала ее за стол.
После ужина Мел снова собралась в сад.
– Тебя там живьем съедят, – сказала Джоанна.
– У меня есть средство от всяких тварей, – возразила Мел.
Джоанна за кухонным столом просматривала электронную почту. Оглянувшись на нее уже снаружи, Мел увидела, как дверь сузилась до размеров яркой щели.
|
|
Трава хватала за ноги. Мел шла по направлению к темной ряби озера. По дороге она набрела на свою книжку, подняла ее, отряхнула и зашагала дальше. Поднимался ветер. Озерная вода лизнула носки ее кроссовок. Мел не возражала – она не особенно дорожила этой парой.
Берег устилала мертвая, выбеленная солнцем и водой растительная масса. «В Англии, – подумала вдруг Мел, – тут наверняка валялись бы упаковки из-под чипсов и полиэтиленовые пакеты». Камешки вокруг были в основном неподходящей формы, но она все же нашла один поплоще и запустила его по воде – получилось пять «блинчиков». Она наклонилась и снова зашарила между водорослями.
– Ты не закроешь дверь? – донесся до нее через темный сад голос Джоанны. – Мошка.
В мелкой воде у берега Мел заметила то, что сначала показалось ей отличным снарядом для «блинчиков», но, ухватив его, она увидела, что это вовсе не камень. Она стала рассматривать его, светя себе телефоном.
На ее ладони лежала черная деревяшка, скользкая от водорослей, формой и размерами похожая на медаль. Одну ее сторону покрывали полустертые зарубки. Мел пригляделась к ним, потерла пальцем. Зарубки были не случайные. Они складывались в рисунок – крошечная фигурка с пятью торчащими в разные стороны конечностями-палочками.
Мел резко встала и покачнулась – у нее вдруг застучало в висках. Она потрясла головой, отгоняя противный запах, но тут налетел порыв ветра, а с ним и еще более омерзительная вонь.
– О господи, – сказала она. Холодный воздух взъерошил ей волосы и листву в саду.
|
|
Деревяшку она зашвырнула как можно дальше в кусты.
– В чем дело? – спросила Джоанна, едва Мел вошла в дом. Она даже встала из-за стола, за которым печатала, подняв очки в забранные шпильками волосы. – Что такое?
– Кыш, кыш, – сказала Мел, стряхивая с себя руки Джоанны и направляясь прямиком к раковине. – Гадость какая-то вонючая.
Когда Джоанна предложила Мел поехать сюда с ней, та первым делом ушла с работы – она служила тогда в офисе одного поверенного. Беспечность Мел восхищала Джоанну: это была уже вторая должность, которую та бросила за неполный год, с тех пор как закончила учебу.
Джоанна сняла этот дом почти на два месяца. Они планировали, что Мел проведет с ней половину этого срока.
По утрам, пока Джоанна работала, Мел садилась в лодку, выгребала на середину озера, где устраивалась, зажав походный термосок с кофе между коленями, обтянутыми самыми недорогими из ее джинсов. Напиток остывал быстро. Но кофе она могла пить и холодным.
Озеро было зеленым и заиленным. Мел опускала руку в воду. Ладонь исчезала. Даже при свете солнца темная вода точно ампутировала ее, оставляя лишь пару сантиметров. Мел сжимала под водой пальцы в кулак, но не видела ничего, кроме маленьких водоворотов.
На дальнем берегу, на причале, стояли мужчина и женщина. Мел помахала им, женщина помахала ей в ответ. Они смотрели, как ее лодка дрейфует по глади озера. Мел откинулась на корму и стала читать. Она всегда брала с собой две книги: одну серьезную, по теме диссертации, которую она еще не перестала обещать Джо обдумать, и что-нибудь из беллетристики. В то утро, как и во все другие, она читала роман. Ей доставляло удовольствие наблюдать, как страницы книги коробятся под ее мокрыми пальцами.
Вдруг закричал петух. Мел вздрогнула.
Ее рука лишь на секунду выпустила пристроенную в уключину чашку, но та тут же бултыхнулась в воду.
– Вот черт, – ругнулась она и села прямо, протянув руку за борт, но чашка уже скрылась из виду и теперь наверняка стремительно погружалась на дно, пуская пузыри и оставляя в воде кофейного цвета хвост.
Петух запел опять. Где-то совсем близко. Лодка закачалась, когда Мел завертелась, озираясь. Все птицы, которых она смогла увидеть, были далеко и молчали.
– Видела сегодня кое-кого из соседей, – сказала Мел. – Кстати, ты замечала, чтобы тут еще кто-нибудь катался на лодках? А то мы с тобой как две дурочки из переулочка.
Она положила Джоанне еще рагу.
– Черт возьми, – пробубнила Джоанна. – Как вкусно.
– Я утопила чашку.
– Только не это. Редчайшую чашку середины династии Старбакс? Не может быть!
– А еще где-то рядом живет горластый петушок, – сказала Мел.
– Дас ист деревня. Ты что, не знала, куда ехала?
– Петухи-то тут при чем?
– Леди и джентльмены, – проговорила Джоанна, – обратите внимание на эту юную особу – она уже неделю провела в сельской местности.
После ужина Мел снова услышала «кукареку». Они с Джоанной как раз стояли у окна спальни, в темноте, и смотрели на озеро и облака над ним.
– Слышала? – спросила подругу Мел. – Этот петух явно чокнутый, кричит посреди ночи.
– Я ничего не слышала.
– Ну, вот же, – сказала Мел. – Вот опять.
Но Джоанны уже не было у окна. Она подошла к кровати, откинула покрывало, легла и стала ждать.
Мел не спала, лежала, слушая звуки дома. Прислушалась к дыханию Джоанны, его медленному, размеренному ритму.
Еще до рассвета Мел поднялась и на цыпочках сошла вниз. Открыла дверь в сад и начала курить, выдыхая дым в путаницу ветвей. Она стояла, обхватив себя руками за плечи, хотя снаружи оказалось не так холодно, как она ожидала. На ней были только шлепанцы и плащ поверх длинной футболки. Докурив, она немного помешкала и торопливо зашагала через сад. Кусты кланялись от ветра.
У самого края воды, там, где причал касался берега, Мел снова услышала петуха. Подождала. Было еще темно.
Она шагнула на доски, висящие над водой. В конце причала ее ждала лодка, и Мел села в нее. «Когда-то еще получится покататься на лодочке по озеру, залитому луной», – подумала она. И стала грести, окруженная пустотой, а через несколько минут, устав от усилий, бросила весла и предоставила лодке дрейфовать по поверхности воды, как ей вздумается. Обхватила колени руками и стала слушать, как плещется вокруг лодки вода.
Где-то недалеко плеснула хвостом большая рыба. Мел повернула голову и взглянула через плечо. Корпус лодки коснулся участка воды, покрытой целлюлитной рябью. Мел посмотрела на отражения звезд. Опустила в холодную воду руку. Чем-то запахло. Она согнула пальцы.
Закричал петух. Мел вскинулась и затаила дыхание. Петух закукарекал опять, совсем близко, и так громко, как будто радовался находке.
И тут же Мел почувствовала, как что-то сильно толкнуло лодку в днище. Что-то поднималось из воды на поверхность под самой ее рукой.
Вскрикнув, она отдернула руку, и в тот же миг прямо у нее над ухом снова завопила чертова птица. Мел вздрогнула, резко повернулась, лодка под ней заплясала. Схватившись обеими руками за борта, она в панике завертела головой, но в темноте ничего не было видно.
Петух молчал. Мелко дрожа и обхватив себя руками за плечи, Мел сидела в лодке сначала до тех пор, пока та не замерла на воде, а потом до тех пор, пока не посветлело небо. Она боялась шелохнуться. Постепенно ее сердце стало биться ровнее. Когда уровень адреналина в крови пришел в норму и ее перестало трясти, она положила ледяные руки на весла и стала грести назад, к дому на берегу озера, где только что проснулась Джоанна.
– Тебе что-нибудь снилось прошлой ночью? – спросила Мел.
– Может быть. – Джоанна вела машину. По кузову плясали солнечные зайчики.
– Ты ничего не слышала?
– Ты же меня знаешь. – Джоанна изобразила бесчувственный храп. – А что?
– Я слегка шумела, – сказала Мел.
– Когда собиралась на свое предутреннее катание? Я впечатлена!
– Мы с кукареку подняли такой шум, что я засомневалась: а вдруг это даже для тебя окажется слишком, – сказала Мел, подумав.
– Ки-ки-ри-ки, – произнесла Джоанна. Мел взглянула на нее, наморщив лоб. – Это по-немецки, – пояснила она. – Так кричат немецкие петухи. И нечего на меня глаза пучить, ты же знаешь, я тоже шпрехаю.
– Широта твоего лексического запаса просто поразительна, – сказала Мел. – А как говорят другие домашние животные, ты тоже знаешь?
– Грюнц, – ответила Джоанна через мгновение. – Я почти уверена, что это значит «хрюк». – Она взглянула на Мел и присвистнула. – Осторожно, Дойчланд.
– Вот именно, – сказала Мел. – Вас приветствует Кэмден-Таун. Я вроде книжку с собой брала. Ты ее не видела?
– Может, она осталась в лодке?
Они навестили городок, довольно симпатичный. Знаменитый своими башенными часами и булочными. Полюбовались фасадами. Обменялись смущенными улыбками с другими туристами.
– У тебя все в порядке? – спросила Джоанна.
Все окно универсального магазина занимала реклама журнала, из заголовка которого выглядывала изогнутая немецкая S, длинная, как шея морского чудовища.
– Я совсем не сплю, – сказала Мел. – Может быть, мне просто не хватает сахара, муки и германского джема, то есть выпечки. Бутер, битте? Как насчет помочь мне чуть-чуть? – И она ненадолго обхватила Джоанну за талию.
– Отчего бы и нет? – согласилась Джоанна. – Конечно.
Подходя к магазину с пирожками, Джоанна взглянула на часы. Мел сказала:
– Здорово здесь.
– Правда? – спросила Джоанна.
– Смотри, вон там ресторан. Может, зайдем, посидим пару часиков, что-нибудь съедим? – Джоанна замялась, и Мел поспешно добавила: – Хотя нет, что это я. Нам пора. У тебя же работа.
Предчувствие беды не охватило Мел ни тогда, когда она поворачивала машину с большой дороги на их проселок, ни тогда, когда они уже входили в дом. Вокруг не происходило ничего необычного. Солнце еще не село. Она прислушалась, но не уловила ничего, кроме шелеста листвы. Она посмотрела на озеро и наконец улыбнулась Джоанне, чей внимательный взгляд чувствовала на себе постоянно. Они посидели в гостиной, Джоанна читала, Мел отвечала на письма по электронке. Несколько часов, то есть весь вечер, все было нормально.
А ночью петух запел опять.
Мел открыла глаза. Полежала, глядя в потолок. Джоанна не проснулась. За окном выл ветер. Чокнутая деревенская птица возвещала зарю за несколько часов до рассвета.
Чтобы просыпаться вместе с солнцем, они не задергивали на ночь шторы, и поэтому Мел, едва поднявшись с кровати, сразу увидела озеро. И долго стояла неподвижно. Наконец она голышом подошла к окну. Посмотрела, как раскачиваются тени деревьев, как скользят черные облака, последила за темной сушей и водой. И тут петух заорал опять, громко, надрывно и совсем близко.
Мел коснулась стекла. По трепету листвы, бешеному, как в сухую грозу, она поняла, что ветер усиливается. Что-то приближалось к ней. Порыв воздуха донес до нее восторженный вопль петуха. Вокруг все спали. Нигде на берегу озера не зажглось в темноте ни огонька. Завибрировала оконная рама. «Проснись, – взмолилась про себя Мел. – Проснись, проснись, проснись».
Птица теперь шептала совсем близко. Прямо ей в ухо. Мел затаила дыхание и различила тихое «ко-ко». Ветер с разбегу ударился в стекло, и в ту же минуту она снова услышала крик петуха, а с ним еще какое-то шипение и рычание. Откуда-то потянуло выгребной ямой, да так, что Мел, не удержавшись, рыгнула. Воздух в комнате вмиг наполнился влагой. Выпрямляясь, но все еще держась за подоконник, она услышала, как за спиной у нее что-то хлюпнуло. Обернулась.
На полу лежала какая-то куча.
Черная. Бесформенная и большая.
Очень большая и мокрая, откуда она взялась? Куча преграждала ей путь.
У Мел свело горло. С кучи текло.
Кошмарный теленок, рожденный без ног, без головы, без глаз, зато с бородавками по всему телу. Груда телячьей кожи лежала в луже воды. Точнее, кожаная сумка, или даже мешок, полный неприятных сюрпризов: кусков угля, комьев мокрой земли, кровяных сгустков или полусгнивших корней. Сердце Мел забилось так сильно, что от каждого его удара она вздрагивала всем телом. С мешка продолжало течь.
У нее подогнулись ноги. Где-то за этим порождением кошмара в теплой, сухой постели, словно в другой стране, спала Джоанна.
Мешок заворочался.
Что-то толкнулось в нем изнутри, захлюпало, зачавкало. Он тяжело повалился на бок, пачкая половицы.
Так, рывками, перекатываясь с одного боку на другой и толчками подтягивая себя вперед, он приближался к ней. Комната содрогалась, когда он всем своим весом в очередной раз ударялся об пол. Шкура на нем натянулась так, словно готова была лопнуть.
А еще он звучал на разные голоса: кудахтал, шипел, злобно рычал. Когда он подобрался совсем близко, Мел услышала в нем женщину.
Та сначала рыгнула застоявшейся водой. Потом заплескалась внутри мешка. Грязь, которую лучше было бы навсегда оставить на дне озера, конвульсивно сжалась. Кукареку, просипел из мешка петух, и в его горле захлюпала озерная тина.
Мел вжалась спиной в стену, готовясь отбиваться ногами, как будто и ее могли загнать внутрь этого мешка. А он приближался, стуча когтями, которые проходили сквозь кожу и втыкались в половицы. И шептал. Мел застыла, будто скованная устремленным на нее вниманием. Исходящий от мешка холод леденил. Внутри у нее вдруг стало пусто. Кукареку, говорил мешок, приближаясь, ш-ш-ш, р-р-р, найн, сливались голоса зверей и человека; он был уже совсем рядом, он тянулся к ней, она уже видела его раны – крестообразные стежки, готовые лопнуть при каждом новом растяжении кожи.
И тут она завизжала.
Ее визг подхватила Джоанна. Она оказалась рядом с Мел, обнимала ее, умоляла успокоиться, шептала ей на ухо слова утешения. Обе скорчились на голом полу в круге света, который отбрасывала лампа, и ничего – ни мешка, ни лужи, ни сырости в воздухе больше не было.
– Что случилось, в чем дело? – твердила Джоанна. – Все в порядке, с тобой все в порядке.
– Здесь что-то было. – Мел ощупала пальцами сухой пол. – О господи. Чего-то не хватает.
И она поспешно прикрыла рот руками, сама не зная, что это за слова у нее вырвались и почему.
– Я ничего не видела, – сказала Джоанна. – Ничего не слышала. Что случилось?
– Оно было здесь, в комнате, – всхлипывала Мел. – О боже…
– Дыши, дыши, дыши, – твердила Джоанна. – Что это… – Она осеклась. Посмотрела на Мел и снова обняла ее обеими руками. – Что тебе приснилось?
Когда Мел смогла наконец подняться, она заметалась из комнаты в комнату, включая повсюду свет. Джоанна бегала за ней, пытаясь ее поймать.
– Пожалуйста, – твердила она. – Ты должна мне все рассказать, Мел, пожалуйста.
– Надо уезжать отсюда, сегодня же, сейчас. – Мел рывком распахнула входную дверь и тут же шарахнулась от темноты за ней. Снова захлопнула, навалилась на нее спиной. – Немедленно.
– Хватит, Мел. Перестань кричать. Объясни, в чем дело.
Мел смотрела на Джоанну. Ее глаза вылезали из орбит. Она часто дышала. Ей хотелось все объяснить, но слова не шли с языка. Тогда она повернулась и бросилась назад, наверх. Там она начала поспешно запихивать в сумку свои вещи.
– Черт тебя подери, Джо, да оно было прямо здесь, в доме. И не смотри на меня так!
Джоанна стояла в дверях и протягивала к ней руки, открыв рот. Мел остановилась, перевела дух. Закрыла глаза, сглотнула и еще раз попыталась объяснить, что она видела. Она толкала слова из себя наружу, а они не шли. Застревали в ней.
– Джо… Надо отсюда сматываться.
– Мел, ты вся дрожишь, ты больна…
– Я не больна. – Секундное молчание. – Ты спрашиваешь, что мне снилось? По-твоему, это был сон? Или ты думаешь, я чокнулась? Ты так думаешь, да? Надо уезжать.
– Просто помоги мне понять, – сказала Джоанна.
Они смотрели друг на друга. В глазах подруги Мел видела не только тревогу и страх, но и гнев, который та старательно подавляла. Постепенно до нее дошло, что Джоанна никуда с ней не поедет.
Ее глаза расширились.
– Господи, боже мой, – прошептала она, – нет. Тебе нельзя здесь оставаться. Здесь что-то есть…
Две женщины ели друг друга глазами.
– Мел, если ты не перестанешь вопить, я вызову «Скорую».
– Я не больна, – сказала Мел. Ее сердце билось нормально, но голос, когда она заговорила, все же дрогнул. – Здесь что-то есть. Надо уезжать. И если ты не поедешь со мной и не отвезешь меня в аэропорт, я уеду сама. А машину там брошу.
Пока они ехали, светало. Мел съежилась в пассажирском кресле, сжав голову руками. То и дело она с недоверием взглядывала на Джоанну. Но та смотрела только вперед, на дорогу. Лицо у нее было уязвленное и злое.
– Мел, ты меня пугаешь…
– Тебе и следовало бы испугаться!
Обе долго молчали. Уже подъезжая к аэропорту, Джоанна воскликнула:
– Сумасшествие какое-то! Объясни мне, что случилось.
Мел попыталась. Сглотнула.
– Там что-то есть, – только и смогла выдавить она.
– Ты сама себя слышишь? Я понимаю, у тебя был шок, но ты себя слышишь?
– Ты все знаешь, – закричала Мел. – Я же вижу, ты сама все знаешь! И только притворяешься…
– Думаешь, это было дешево? – Мел умолкла и уставилась на Джоанну не мигая. – Что там такое есть, Мел? Что с тобой случилось? Расскажи мне.
– Пожалуйста, – только и смогла выговорить Мел.
Еще несколько секунд прошли в тишине. Потом Мел выскочила из машины и зашагала к зданию аэропорта. Джоанна осталась за рулем. Она открыла свою дверцу, но наружу не вышла.
– Не надо, – сказала она один раз, но тихо. Проследила за Мел, которая вошла в терминал.
Джо сжала кулаки так, словно собиралась что-то предпринять. Вытащила мобильный, но звонить не стала, а только выругалась и пару раз стукнула по приборной панели рукой. И еще долго сидела в машине на парковке.
«Поговорим? – написала Мел Джоанне. – Я вернулась». Лондон накрыли толстые английские облака.
С того момента, когда Мел оказалась в залитом плоским флуоресцентным светом нутре самолета, ей трудно было даже думать о том, что она видела в той комнате. Все ее воспоминания о происшедшем были какими-то разрозненными. Из переполненных мусорных контейнеров жирными червями выползали черные пластиковые мешки. Она шла по городу одна.
«Пожалуйста, – снова написала она. – Тошно. Прости». Она остановилась и набрала Джоанну, прислонившись к деревянной витрине закрытого магазина где-то на Пекхэм-стрит. Магазин закрылся не на выходные, а насовсем. Мел долго слушала щелчки международного соединения, прежде чем раздался голос Джоанны.
– Я думала, тебя нет. Хотела уже оставить сообщение.
– Я еще могу уйти, – ответила Джоанна. – Так что давай оставляй свое сообщение, если тебе так больше нравится. Что тебе нужно?
– Убедиться, что с тобой ничего не случилось.
– Ты же слышишь.
– Пожалуйста, Джо, пожалуйста, не сердись. Пожалуйста, возвращайся. Мне так жалко, что я психанула. Но я серьезно испугалась. Мне и сейчас еще страшно.
– Понятно.
– Умоляю тебя, – сказала Мел. Она повышала голос, перекрикивая лондонский шум. – Ты меня слышишь? – Она представила, как на том конце, в доме среди деревьев, на берегу озера вырывается из трубки ее голос. Его могут услышать птицы. – Ты серьезно думаешь, что я сошла с ума, да, Джо?
– Я не знаю, что думать, Мел.
– Я не сумасшедшая, – сказала Мел, но Джоанна уже повесила трубку.
Мел твердо знала, что она действительно видела то, что видела, но впечатление постепенно расплывалось. Город изглаживал воспоминания и вносил в сознание сумятицу.
«Почему ты вернулась?» – спрашивали ее подруги, когда она звонила им в поисках компании, когда сидела с ними в пабах или кафе, заходила в гости. Первый по возвращении вечер она провела в комнате, полной народу. «Почему ты вернулась?» – интересовались все, а она только пожимала плечами. Кому-то она отвечала, что поругалась с Джоанной. Другим говорила, что в доме у озера ей стало плохо.
– Джо.
– Ты что, пьяная? – Джоанна старательно выговаривала слова в трубку. – Господи, Мел. Два часа ночи!
– Я так давно не говорила с тобой. – Мел слышала страх в своем голосе.
– Полтора дня.
– Как ты? У тебя все в порядке? Что там происходит?
– Я устала, Мел. Проспись, ладно? – Джоанна дала отбой. Несмотря на ее презрение, осязаемое даже по телефону, Мел еще пошептала в пустую трубку, и ей стало лучше. Полегчало.
«Может, вернуться?» – подумала Мел. Но нет, сама мысль об этом казалась ей ужасной. Она так затрясла головой, что ей даже стало больно. Вспомнилась та черная штука в комнате. Она действительно была пьяна, не знала, что с собой делать, а от воспоминаний у нее свело желудок.
Утром она позвонила снова: голова у нее гудела с похмелья, но она была настроена решительно. Джоанна не отвечала. Тогда Мел набрала ее с домашнего телефона, чтобы номер не светился на мобильнике, но ответа все равно не было.
«А что, если я ошиблась?» – подумала Мел. И как ей могло прийти такое в голову?
Она прогулялась пешком от своей квартиры до того места в северном Лондоне, где прошло ее детство, и все ради того, чтобы подольше побыть на солнышке. На следующий день она набрала Джо снова, и ей негромко ответили по-немецки. На медленном, обходительном английском немец спросил у Мел, кто она и откуда знает владелицу телефона.
– А вы кто такой? – переспросила она.
– Офицер полиции.
Пустая лодка долго дрейфовала по озеру, потихоньку приближаясь к берегу. Кто-то из соседей зашел к ним. Может быть, даже тот мужчина, которого Мел видела тогда на причале. Все это рассказал ей офицер саксонской полиции. Она представляла себе, как стучит в их дверь сосед. Помочь вам вернуть лодку? Заранее приготовил несколько правильных английских фраз. Кажется, вы забыли ее привязать.
– Но она не здесь, – продолжал полицейский. – И поэтому сосед звонить нам.
Машина была на месте. Холодильник полон еды. Дверь не заперта. Компьютер Джоанны, как сказал полицейский, стоял на кухонном столе, в спящем режиме. Лодка продолжала свое бесцельное движение по озерной глади, пока сосед не поймал ее, сев в свой ялик.
Одного весла не было, другое лежало поперек сиденья. На дне лодки на глубину большого пальца стояла вода. В ней плавала тапка Джоанны.
Мел все время представляла себе Джоанну застывшей с поднятыми руками и растопыренными пальцами, словно пианистка между двумя пассажами. Ее голова покачивается от течений, которые держат ее там, на глубине восьми метров под поверхностью озера.
Может, она просто решила устроить долгую прогулку, успокаивала она себя. И заблудилась. Мел глухо, протяжно всхлипнула. Или встретила кого-нибудь и влюбилась. Пошла в лес, чтобы писать там. Ручкой на бумаге. Но это были отговорки, на самом деле Мел думала только об одном – Джоанну заметили. И она кружит теперь в темной глубине, как потерявшая разум балерина.
Каждый раз, когда она разговаривала с полицейскими, те были очень предупредительны с ней. Возможно, ваша подруга потеряла ориентацию в пространстве. Вечер был очень хороший. Она решила покататься на лодке. И слишком низко склонилась над водой. Ужасная история.
– Я чувствую, что мне надо приехать, – сказала она.
Последнее, что, наверное, видела Джоанна, глядя наверх, был черный силуэт лодки на воде, залитой лунным светом. О том, что она увидела, поглядев вниз, Мел отчаянно старалась не думать.
– Что мы такого сделали?
Была ночь. Мел сидела в окружении городских огней. Вопрос она задала вслух. Перед ней лежала фотография озера. Она шептала черным кустам парка, через ограду которого перелезла.
– Что сделала Джо? Ничего. Она ничего не делала.
Когда они едва познакомились, Мел пролистывала кое-какие из работ Джоанны. Тем же она занималась и теперь – просматривала статью за статьей, ища в них намек, ключ, хоть какую-то подсказку, почему забрали Джоанну. Но ничего не находила. В статьях не было ровным счетом ничего ни об озере, ни о холмах, которые она видела.
– Что она сделала?
Телефон Мел подсвечивал ее лицо снизу, как холодный костер. Большим пальцем она поочередно забивала в поисковую строку слова «Дрезден», «петух», «озеро». Одну за другой она прокручивала на экране телефона немецкие сказки и советы путешественникам. Смахивала с экрана любопытных насекомых. Набрала «Германию» и тут же добавила «воду» и «духов». «Что она сделала? – думала она. – Почему ее наказали, черт возьми, за что?» Мел добавила еще одно слово – «утопленники». На другие у нее не хватало сил. Она набрала имя Джоанны и долго смотрела на ее фото с сайта факультета – коротко стриженная Джо изо всех сил сдерживала улыбку, они еще придумали ей кличку: королева ботов. Мел напечатала «утопленники», «петух», «Саксония» и добавила «мешок», телефон засветился и выдал фрагмент из журнала по истории, и так, сидя на холодной земле лондонского парка, спиной к дереву, Мел впервые прочла слова poena cullei [13].
О том, что это такое, она прочитала в темноте.
Джоанна дала Мел свои академические пароли, когда уговаривала ее подумать о диссертации, и вот пришла пора ими воспользоваться. Встряхнув головой, она пошла по ссылкам. Джо, я же тебе говорила, с меня в этом мало толку. Найдя, наконец, то, что ей было нужно, она читала медленно. Шевеля губами, проговаривала про себя латинские слова эпохи Юстиниана. Вышептывала глоссы и переводы. Нестандартное наказание за самое вопиющее преступление. Паррицид. Она поглядела в словаре это слово. Neque gladio, бросилось ей в глаза.
neque gladio neque ignibus neque ulli alii solemni poenae subiugetur, sed insutus culeo cum cane et gallo gallinaceo et vipera et simia
Сия казнь не мечом и не огнем, и не обычным порядком, а зашиванием преступника в мешок с собакой, петухом, гадюкой и обезьяной…
Мел остановилась. Поднесла руку ко рту. И долго с дрожью глядела в черное небо.
…зашивают в мешок с собакой, петухом, гадюкой и обезьяной, и в сей ужасной темнице бросают в море или в реку, сообразно природе окружающей местности, дабы еще до наступления смерти он был отрезан от мира, и самый воздух сделался недоступен ему при жизни, как погребение – после смерти.
Ночь превратилась в холодный рот. Мел задыхалась в нем.
Пойна кулли. Покаянный мешок. Казнь в мешке.