Методологические замечания
Эта глава предполагает описание богословских и философских источников, которые оказали влияние на мировоззрение Клайва Стейплза Льюиса. Его система взглядов, так или иначе, сформирована под их воздействием, и, учёный, работая уже непосредственно с его корпусом произведений и писем, не может оставить их в стороне.
С другой стороны, К. С. Льюис является достаточно самобытным автором, способным к собственной «керигме» мысли добавить импонирующие ему идеи, хотя назвать его систематическим мыслителем, создавшим какую-либо новую богословскую концепцию, не представляется возможным. «Не будучи ни профессиональным философом, ни профессиональным теологом, он не предлагает ни новой философии, ни новой теологии»[29].
Но мы часто будем видеть, что писатель не заимствует чужие идеи. Он, переживая собственный религиозный опыт, сомневаясь в чём-либо, анализируя, только соглашается с теми или иными авторами по тем вопросам, до ответов на которые дошло его собственное интеллектуальное чутьё, и подаёт их только как пример, ссылку или ширму для своих собственных мыслей. К примеру, как пишет один из исследователей, анализируя связи Льюиса с Рудольфом Отто: «… Льюис, возможно, включил «Священное» в свой список «Христианский век» не потому, что она сформировала понимание Льюисом религиозного опыта, а потому, что она предоставила превосходный теоретический отчет о духовном стремлении, феномене, формирующем жизнь»[30] (перевод мой – М. В.)[31]. Работа Отто стала для писателя очередным подтверждением правильности собственного вектора мышления.
Таким образом, большинство описываемых далее авторов только помогают рационализации мыслей К. С. Льюиса, но не являются их причинами. Однако, несколько авторов, таких как Джордж Макдональд или Гилберт Кит Честертон, действительно расширили его религиозную перспективу.
Поэтому методология изучения наследия стремится к принципу диалектического единства «сердцевины» мировоззрения британского писателя и пластов влияния. Разделить их достаточно сложно ввиду своеобразия автора. Важно также не впасть в крайность, о которой нас предупреждает сам Льюис – убрать всё лишнее, всё то, что отличает его от других писателей и мыслителей, ведь «оставшееся будет одинаковым и человеческое сердце, конечно, будет выглядеть неизменным, если на его изменения не обращать внимания. Но я уже не уверен, что изучение наименьшего общего кратного — лучший способ, которым можно воспользоваться…»[32].
Сам писатель предлагает другой способ – метод эмпатии. По лаконичному выражению Льюиса: «Вместо того чтобы совлекать с рыцаря доспехи, можно примерить их на себя»[33]. Предлагается вжиться в переживание, ощутить себя в контексте. Этот метод успешно практикует сам Льюис. И в нашей дальнейшей работе он тоже может быть полезен.
Таким образом, задача этой главы – продемонстрировать многообразие богословско-философских источников, ставших опорой для Клайва Стейплза Льюиса, и встроить их в контекст.
Платон
Платон является особым автором в библиотеке К. С. Льюиса. Его идеалистическая концепция мира во многом перекликается с ходом мыслей самого писателя.
Но прежде всего он является одним из тех философов, кто сподвиг автора к обращению в христианство после двух десятилетий атеизма. Уже, будучи преподавателем, ему приходилось признавать, что христианские авторы и античные писатели, склоняющиеся к религиозности (Платон, Эсхил, Вергилий), гораздо глубже трогают его душу. Другим авторам, которых ему, как атеисту, следовало бы читать, недоставало «плотности» и глубины.
Вскоре Льюис всё отчетливей стал понимать, что все эти годы старался отвернуться от очевидного факта существования Бога. И эти «философские игры» были попытками спрятаться от Него. «Так лису выкурили из гегельянского леса, и теперь она мчалась по полю, измученная, задыхающаяся, под крики погони и лай собак. Все они оказались в одной своре — Платон, Данте, Макдональд, Герберт, Барфилд, Толкин, Дайсон и сама Радость»[34]. После нескольких напряженных лет борьбы с собой в 1929 году Клайв Стейплз Льюис вернулся в англиканство.
Идеи Платона рассыпаны по всему творчеству Льюиса. Самое основное, что можно усмотреть – это инструмент гнозиса, инструмент познания реальности и сама формация реальности, в которой этот инструмент пригоден. Автор прямо заимствует платоновскую идею символизма. Метод символизма, вызывающий отчасти ассоциации с методом Н. А. Бердяева, используется им, как для анализа, так и для передачи собственных идей, в частности, через мифологию. Миф и является этим символом, понятным для человека и пригодным к передаче абстрактной идеи. Льюис пишет об этом следующее: «Символист же оставляет реальность, чтобы прийти к еще более реальному… Мы — «голое олицетворение», небо над нами — «туманные абстракции», мир, который мы по ошибке принимаем за действительность, — плоский контур того, что где-нибудь существует по-настоящему, во всю ширь своих невообразимых размеров»[35].
Первым символистом Льюис считает Платона: «Солнце — образ Блага. Время — движущееся подобие вечности. Все видимые предметы существуют лишь настолько, насколько удачно они отображают Идеи»[36]. Эту же мысль иллюстрирует платоновский миф о пещере, где люди видят тени, источниками которых на самом деле является реальный мир. И сам Льюис, будучи отчасти платоником[37], продолжает платоновскую традицию написания. Основой, как древних мифологических систем, так и его собственного мифотворчества, является то, что мифологемы символичны в льюисовском понимании этого слова, то есть являются только отражением настоящего абсолютного бытия, только тенями Божественных идей.
Этот символизм проявляется и в рациональной апологетике. К примеру, в аргументе от желания, о котором будет идти речь в следующих главах и краткая суть которого сводится к тому, что, если мы чувствуем, что где-то есть лучший мир, это не пустое чувство, а «намёк» Бога на рай. Или схожая с этим аргументом концепция «Переноса», связывающая физический и духовный уровни, хотя Льюис оговаривается, что «Перенос – не всегда символичен»[38].
Можно заключить, что идеи Платона или скорее платоновские мотивы во многом коррелировали со взглядами Льюисом, и некоторые из них напрямую вошли в его инструментарий.