Кейтель: Нет, таких приказов никогда не отдавалось разведки, как-либо или мной.
Яррейс: Фельдмаршал, после Мюнхена, то есть в октябре 1938, тогда начальник национальной обороны, подсудимый Йодль, оставил свою должность и был переведен в Вену. Кто являлся его преемником?
Кейтель: Йодль был переведен на действительную службу. Он стал командиром артиллерийской дивизии в Вене и его преемником был Варлимонт, тогда полковник Варлимонт.
Яррейс: То есть его преемником…
Кейтель: Да.
Яррейс: Йодль определенно покинул высшее командование вооруженных сил и являлся кадровым офицером в дивизии; Варлимонт не являлся его представителем, а преемником на должности Йодля.
Яррейс: Итак, обвинение сказало, что по поводу знаменитого совещания 23 мая 1938 — нет, 1939 — Варлимонт присутствовал как заместитель, назначенный для Йодля. Какое отношение Йодль имели к этому совещанию?
Кейтель: Ничего, он был тогда фронтовым офицером и командиром в Вене.
Яррейс: Почему вы выбрали Йодля начальником оперативного штаба вооруженных сил?
Кейтель: Это было следствием нашего сотрудничества с 1935 по 1938. По моему мнению я бы не нашел лучшего человека для этой должности.
Яррейс: Как Йодль представлял свою военную карьеру, раз уж его артиллерийское командование в Вене или Брюне должно было завершится?
Кейтель: Я знал о его страсти и желании стать командиром горной дивизии. Он часто рассказывал мне об этом.
Яррейс: Что же, был шанс получить такое командование?
Кейтель: Да, я пытался использовать мое влияние на главнокомандующего армией и я помню, что летом 1939, я написал ему, что он желает стать командиром горной дивизии в Рейхенхалле — я не помню номер — что стало правдой. Я был рад сообщить ему об этом.
Яррейс: Это было ваше решение или ОКХ?
Кейтель: Я сделал запрос главнокомандующему армией, и он принял решение.
Яррейс: И если я понимаю правильно, вы сами уведомили Йодля?
Кейтель: Я написал ему письмо, потому что я знал, что он будет этому очень рад.
Яррейс: Фельдмаршал могу я спросить, вы регулярно переписывались с Йодлем?
Кейтель: Нет; мне кажется, что это было единственное письмо, написанное мной ему в тот год.
Яррейс: Я спросил об этом по определенной причине: Йодль покинул ОКВ. Он знал о том, что если возникнет необходимость он станет начальником будущего так называемого оперативного штаба вооруженных сил, то есть, более важной должности. Он продолжал свою действительную службу, как вы сказали. Можно подумать, что тогда он не только иногда получал частные письма от вас, но регулярно информировался вами.
Кейтель: Это точно не делалось мной и по моему личному мнению, каждый офицер генерального штаба, который продолжал действительную службу очень радовался тому, что его больше не беспокоили такие вещи.
Яррейс: Да, но судьба не всегда даёт то, что радует нас. Было так, что кто- либо получал официальный приказ, например, чтобы информировать этого господина.
Кейтель: Я определенно не делал этого. Я не уверен, что это случалось, но я не знаю уверенно пытался ли кто-нибудь делать это.
Яррейс: В во время периода, когда Йодль находился в Вене и Брюне, не в Берлине, он периодически бывал в Берлине с целью получения информации?
Кейтель: Я не видел его и он не приходил ко мне. Мне кажется этого не происходило, потому что в таком случае он бы посетил меня.
Яррейс: Затем я понял из сказанного вами, что когда он прибыл в Берлин незадолго до начала войны, в ответ на телеграмму, он впервые был проинформирован о том, что происходит?
Кейтель: Да, и это была первая вещь, сделанная между мной и ним.
Яррейс: Вы информировали его?
Кейтель: Да.
Яррейс: Фельдмаршал другая вещь. Вы вероятно помните, штормовое утро в рейхсканцелярии после путча Симовича; это было 27 марта 1941, не так ли?
Кейтель: Да, Югославия.
Яррейс: Если можно отразить политику и историю войн за последние 200 лет в Европе, можно спросить; не было никого на совещании в рейхсканцелярии, кто мог предложить, чтобы вместо немедленного нападения, было бы лучше выступить к границам государства отношение которого, было совершенно неопределенным и затем разъяснить ситуацию ультиматумом?
Кейтель: Да, во время всех этих споров в вихревых условиях утреннего заседания, Йодль сам, по моим сведениям выдвинул пункт обсуждения. Предложение: выступить и отправить ультиматум; вот такой был подход.
Яррейс: Если я правильно проинформирован, вы находились на Востоке в октябре 1941 для проведения инспекции или визита в группу армий «Север»; верно?
Кейтель: Да, осенью 1941 я часто летал в группу армий «Север» с целью получения информации для фюрера.
Яррейс: Фельдмаршал фон Лееб[747] являлся командующим группой армий «Север»?
Кейтель: Да.
Яррейс: Фон Лееб рассказывал вам об отдельных волнениях, которые имел тогда?
Кейтель: Я думаю это был мой последний или предпоследний визит к фон Леебу где вопросы капитуляции, то есть, вопрос населения Ленинграда, играл важную роль, который волновал его очень сильно, потому что были определенные указания на то, что население вытекало из города и проникало в его район. Я помню, что тогда он попросил меня сделать фюреру предложение о том, для того, чтобы, так как он не мог принять и прокормить 1 миллион гражданских внутри района его группы армий, щель, так сказать, следовало сделать в направлении Востока, то есть, в русскую зону для того, чтобы население могло вытекать в том направлении. Тогда я доложил об этом фюреру.
Яррейс: Что же, население направили в другое направление?
Кейтель: Да, в особенности на юг в южные леса. Согласно фон Леебом определенное давление оказывалось населением для прохода через немецкие позиции.
Яррейс: И что мешало вашим операциям?
Кейтель: Да.
Яррейс: Фельдмаршал, вы осведомлены, я полагаю, поскольку это упоминалось этим утром, о приказе принятом фюрером и верховным главнокомандующим о коммандос, датированном 18 октября 1942, то есть документ 498-ПС, который здесь представлен. Он объявлял публично заранее о том, что такой приказ отдан. Вы знаете это?
Кейтель: Да; пункт из вопроса был включен в ежедневные коммюнике Вермахта.
Яррейс: Мы разбирались с коммюнике Вермахта от 7 октября 1942, которое, после обычного доклада, заявляло, отсылая к происходящему: «Поэтому высшее командование вооруженных сил, само обязано принять следующие приказы». Первый приказ не имеет интереса здесь, и затем второй пункт появляется в следующем предложении:
«В будущем со всеми террористическими и саботажными британскими коммандос и их сообщниками, которые не ведут себя как солдаты, а скорее как бандиты, будут соответственно обращаться со стороны немецких войск и будут безжалостно уничтожать»
Фельдмаршал, кто готовил приказ?
Кейтель: Фюрер лично. Я присутствовал, когда он диктовал и правил его.
Латерзнер [748]: Свидетель, я хочу продолжить положение, которое было упомянуто профессором Яррейсом. Обсуждался приказ о коммандос, документ номер 498-ПС. В этом приказе о коммандос, под номером IV, Гитлер угрожал, что все командиры, не исполняющие этот приказ будут предаваться военным трибуналам. Вам известно, какие соображения заставили Гитлера включить отдельный отрывок в приказ?
Кейтель: Да, они совершенно ясны; я думаю, что назначением являлось утвердить требование, чтобы этот приказ в действительности исполнялся, поскольку он определенно считался генералами и теми, кто его осуществлял, очень печальным приказом; и по этой причине исполнение вынуждалось угрозой наказания.
Латерзнер: Итак, я хочу задать вам несколько вопросов касающихся характера так называемой группы генерального штаба и ОКВ. Что вы понимали под германским генеральным штабом?
Кейтель: Под генеральным штабом я понимаю тех офицеров, которые специально готовились как помощники высшего руководства.
Председательствующий: Подсудимый уже потратил очень много времени объясняя отличия между ОКВ и штабами различных командований, и обвинение определилось и довольно четко о том, что это та группа, которую оно просит признать преступной; и поэтому, я не понимаю, что вы пытаетесь показать спрашивая его о том, что он понимает под генеральным штабом?
Латерзенер: Это был чисто подготовительный вопрос. Я намеревался связать этот вопрос с другим; и ответом на второй вопрос, я хотел подтвердить, что упомянутая группа, группа обвиняется под ошибочным именем.
Председательствующий: Я не понимаю, если группа ошибочно названа, как это связано с вопросом, если группа определена. Но, в любом случае, подсудимый уже рассказал нам о том, что он понимает под генеральным штабом. Поставьте второй вопрос.
Латерзнер: Свидетель, если высшие военные руководители рассматриваются коллективно формирующими группу, которая обозначена как генеральный штаб и ОКВ, вы считаете это обозначение правильным или неправильным?
Кейтель: Согласно нашим немецким военным концепциям обозначение неправильно, потому что наш генеральный штаб всегда означал орган помощников, в то время как командующие армиями и группами армий и командующие генералы представляли руководящий состав.
Латерзнер: Военная иерархия достаточно обсуждалась в суде. Я лишь хочу узнать от вас следующее: в отношениях этих эшелонов к друг к другу и военным начальникам и подчиненным существовала дополнительная организация, вовлеченная в эти круги, помимо чисто профессиональных военных обязанностей?
Кейтель: Нет, генеральный штаб, то есть, генеральный штаб офицеров и помощников руководителей, мог осознаваться только в такой форме. Руководители или так называемые командующие сами не имели отношений через посреднические каналы или через какие-либо иные организации какого-либо рода.
Латерзнер: Вчера вам были представлены письменные показания генерал-полковника Гальдера. Я хочу обсудить с вами последнее предложение данных письменных показаний; я прочту: «Это был в действительности генеральный штаб и высшее руководство вооруженных сил». Это заявление верно или нет?
Кейтель: Я понимаю, это так, что Гальдер хотел сказать, что те несколько офицеров на должностях генерального штаба были единственными, кто делал реальную работу в генеральном штабе армии, пока остальные более чем 100 офицеров генерального штаба ОКХ ничего не делали в таких вопросах. Я думаю это он имел в виду, небольшую группу занимающуюся этими проблемами.
Латерзнер: Вам известно хотя бы об одном инциденте в котором Гитлер советовался с военный руководителем о политическом вопросе?
Кейтель: Нет, такого не случалось.
Латерзнер: Я полагаю, что вы присутствовали на большинстве совещаний с Гитлером, когда обсуждалась обстановка. Вы можете сказать мне, что-нибудь о протестах делавшихся командующими прибывавшими с фронта, удачных или нет, и кто случалось, присутствовал при этом?
Кейтель: Как правило фронтовые командующие, которые присутствовали, являлись тихими слушателями общей дискуссии об обстановке; и после, согласно обстоятельствам, такие командующие использовали специальный доклад Гитлеру об обстановке в своих ответственных районах. Затем была также возможность, мне кажется уже упоминавшаяся Кессельрингом[749], обсудить эти вопросы лично и предложить мнения. Но также никто ничего не говорил о таких вопросах.
Латерзнер: Свидетель, вы хотя бы присутствовали, когда бы особенно решительные возражения заявлялись, каким-либо командующим Гитлеру?
Кейтель: Во время обсуждения обстановки?
Латерзнер: Нет, я имею в виду любой представившейся случай.
Кейтель: Я конечно не присутствовал на каждом совещании, которые Гитлер имел с высокопоставленными командующими в своём штабе, но я не знаю о таких инцидентах. Я относился к деталям таких случаев, которые играли роль в этой войне, а именно оппозиции генералов на Западе, перед началом войны, и я понимаю, что ваш вопрос означает, знал ли я о случаях кроме этого.
Латерзнер: Да.
Кейтель: Я занимался всем связанным с этим и могу подтвердить еще раз, что главнокомандующий армией тогда дошел до границ оправдываемого с военной точки зрения.
Латерзнер: Каким было отношение Гитлера к генеральному штабу армии?
Кейтель: Не очень хорошим. Можно сказать, что он занимал предубеждение против генерального штаба и думал, что генеральный штаб высокомерен. Мне кажется этого достаточно.
Председательствующий: Мы уже слышали это, и не один раз.
Латерзнер: Господин Председательствующий, мне не кажется, что этот свидетель спрашивался об этом. Насколько я помню, именно этот свидетель не спрашивался об этом.
Председательствующий: Трибунал думает, что его спрашивали.
Латерзнер: Я хочу уделить особое внимание этому положению и пересечь его с вопросом уже заданным одним из моих коллег.
(Подсудимому) Гитлер, в случае представления отставки одним или более фронтовым командующим желал отказаться от приказа, который был отдан…
Председательствующий: Доктор Латерзнер, почти каждый офицер приходящий в этот суд говорил об этом предмете, почти все.
Латерзнер: Господин Председательствующий, ваше возражение относится к вопросу, который я сейчас поставил?
Председательствующий: Почти все офицеры, допрошенные в этом суде рассказывали о том, что невозможно подать в отставку. Вы спросили об этом?
Латерзнер: Да. Я буду рад опустить этот вопрос, если я предположу, что Трибунал примет факты, которые я хотел подтвердить, как правдивые.
Председательствующий: Трибунал считает это кумулятивным; принимает ли он их как правду или нет, это другой вопрос.
Латерзнер: Господин Председательствующий, я хочу сказать кое-что еще по этому вопросу. Мне не кажется, что это можно считать кумулятивным, поскольку как уже отмечалось моим коллегой доктором Диксом, такой же вопрос, когда он поставлен двум различным свидетелям в каждом случае это отдельный вопрос, потому что субъективность ответа отдельного свидетеля по данному положению желаема. Но я опущу этот вопрос.
Председательствующий: Есть еще другие вопросы, которые вы хотите задать?
Латерзнер: Да, у меня есть еще несколько вопросов.
(Обращаясь к подсудимому)
Свидетель, в какой степени штаб-квартира фюрера охранялась от нападений во время войны?
Кейтель: Существовало специальное охранное подразделение армии и я также уверен одна рота Ваффен-СС. Всюду были предприняты меры безопасности всякого рода, такие как колючая проволока, препятствия, и похожие вещи. Она хорошо охранялась от неожиданного нападения.
Латерзнер: Там было несколько зон?
Кейтель: Да, была внутренняя зона и внешняя зона и несколько районов огороженных раздельно.
Латерзнер: Да. Вы уже заявляли о том, что командующие группами армий и армиями на Востоке не имели полномочий вне своих зон операций. Существовала тенденция сохранить оперативную территорию как можно меньшей, или большей как возможно.
Кейтель: Изначально тенденция определенно была к большим территориям с целью достичь максимально большой свободы движений в тылу армий и групп армий. Фюрер был первым кто, быстрыми средствами, заставлял ограничивать эти зоны, делая их меньшими насколько возможно.
Латерзнер: По какой причине?
Кейтель: Как он говорил, с целью освободить военных офицеров от административных обязанностей и заставить их расширить пространство для их снаряжения и концентрации их в специально ограниченных районах.
Латерзнер: Вы упоминали во время допроса, подразделения Ваффен-СС, которые придавались армии для операций, то есть, для боевых задач. Я в особенности заинтересован прояснить этот вопрос, потому что насколько я понимаю, превалирует небольшое заблуждение. Силы СД имели, какое-либо отношение к подразделениям Ваффен-СС, которые подчинялись армейским подразделениям для целей оперативного характера?
Кейтель: Нет, подразделения Ваффен-СС внутри дивизий как таковые входили в армии и никуда более. В этом случае они являлись чисто армейскими силами.
Латерзнер: Возможно, было командиру наказывать военнослужащего СС за какое-либо нарушение?
Кейтель: Если военнослужащий был пойман на месте, мне кажется никакой командир не мог; но помимо этого, последней инстанцией по дисциплинарным мерам и подсудности являлся рейхсфюрер СС, а не командующий армии.
Латерзнер: Исполнители из айнзатцгрупп[750] СД докладывали командующим армиями о приказах Гиммлера?
Кейтель: Этот вопрос подробно разбирался здесь свидетелем Олендорфом[751], и я не информировался о связях, которые существовали между командующими и айнзатцгруппами и командами. Я не принимал в этом участия.
Латерзнер: Я хочу знать существовали ли правила обязывающие айнзатцгруппы СД, согласно вашим сведениям, докладывать военным командирам тыловых зон в которых они действовали.
Кейтель: Я не уверен в этом; я не знаю приказов, которые бы принимались в этом отношении; я не видел их.
Латерзнер: Вам известно были ли высшие военные командующие в какое-либо время информированы о намерении Гитлера или Гиммлера убивать евреев?
Кейтель: По моему мнению, таких случаев не было, поскольку я лично также не информировался.
Латерзнер: Итак, у меня остался только вопрос о предмете военнопленных. Уже известно, что во время войны условия, относящиеся к снабжению продовольствием советско-русских военнопленных во время первоначального периода восточной кампании были минимальными. Какова причина этих условий, которая преобладала в этот начальный период?
Кейтель: Я могу основывать свое заявление на том, что докладывал главнокомандующий армией во время докладов об обстановке. Насколько я помню, он периодически докладывал о том, что была ясна проблема больших масс, которым требовались чрезвычайные усилия по организации обеспечения продовольствием, уходу и безопасности.
Латерзнер: Итак, эти условия были, несомненно, хаотичными в ходе определенного периода времени. Я думаю по определенной существовавшей причине, и с целью освежить вашу память свидетель, я хочу напомнить следующее:
Армия уже подготовила лагеря на родине для будущих военнопленных, потому что по—началу планировалось, чтобы эти пленные переправлялись на родину. Однако несмотря на эти приготовления, как заявлялось здесь, это было остановлено по приказу Гитлера, который запретил переводить этих русских пленных на родину.
Кейтель: Я объяснял этим утром; и сказал, что в определенный период до сентября, перевод советско-русских военнопленных в Рейх был запрещен и только после этого перевод в домашние лагери был подготовлен с целью использовать рабочую силу.
Латерзнер: И ограничения, которые возникли во время этого первого периода не могли быть заменены средствами, имеющимися в распоряжении войск?
Кейтель: Этого я не знаю. Я не информировался об этом. Только ОКХ, которое несло исключительную ответственность; знает это.
Латерзнер: У меня есть еще несколько вопросов о положении заместителя начальника оперативного штаба вооруженных сил. Когда была введена эта должность?
Кейтель: Мне кажется в 1942.
Латерзнер: 1942. Какому званию соответствовала эта должность?
Кейтель: Это мог быть полковник или генерал.
Латерзнер: Я подразумеваю, была ли это почти та же должность, как и у командира дивизии?
Кейтель: Что же, я скажу, она была равной должности командира бригады или дивизии, начальнику отдела.
Латерзнер: Как много начальников отделов существовало в ОКВ?
Кейтель: Я не скажу по памяти. У меня было восемь начальников управлений, каждый из которых имел два, три или четыре отдела. Поэтому, было около 30 или 35 начальников отделов.
Латерзнер: Заместитель начальника оперативного штаба вооруженных сил являлся одним из восьми или 30 начальников?
Кейтель: Нет, я не скажу точно. Мы имели среди начальников управлений, так называемых начальников межведомственных отделов, которые соединяли несколько небольших отделов. Таким было его положение.
Латерзнер: Какими были его официальные обязанности?
Кейтель: Естественно надзор и направление всей работы части оперативного штаба вооруженных сил прикомандированной к штаб-квартире фюрера. Его задачей было направлять работу согласно директивам отданным Йодлем, начальником оперативного штаба вооруженных сил.
Латерзнер: Заместитель начальника оперативного штаба вооруженных сил являлся ответственным за стратегическое планирование высокого уровня, как поддерживается обвинением?
Кейтель: Он, конечно, не являлся ответственным за это в своей должности, но по факту он принадлежал к небольшой группе высокопоставленных и выдающихся штабных офицеров, которые занимались такими вещами, как Гальдер указывал на это.
Латерзнер: Итак, у меня есть последний вопрос. Следовательно, позиция заместителя начальника оперативного штаба вооруженных сил не равна по важности другим позициям, которые включены в эту группу генерального штаба и ОКВ?
Кейтель: Я скажу начальником группы управлений в оперативном штабе вооруженных сил и сотрудником в небольшой группе тех, кто занимался оперативными и стратегическими вопросами, но подчинялся генералу Йодлю и управлял рабочим процессом в рабочем штабе.
Латерзнер: Фельдмаршал, мне кажется, что на вопрос, который я поставил вам, не полностью дан ответ. Я спросил о том была ли значимость равной или даже приближающейся к той, в которую включены другие ведомства, которые включены в группу генерального штаба и ОКВ.
Кейтель: Нет, точно нет, потому что группа генерального штаба и ОКВ это главнокомандующие, верховные главнокомандующие, и начальники генеральных штабов. Он точно не принадлежал к ним.
Латерзнер: Спасибо.
Бабель [752]: Свидетель, вы сказали в письменных показаниях Кейтель-12 о том, что СС, с начала войны, стали чемпионами и установителями стандартов политики завоевания и силы. С целью исключить какое-либо недопонимание, я хочу разъяснить следующее: что вы подразумевали под СС в данном случае?
Кейтель: Я могу сказать, что это было зачитано моим защитником в гораздо больших письменных показаниях. Если вы прочтете далее, вы найдете ответ на свой вопрос. Заявляя более точно: это касалось руководства СС в Рейхе при Гиммлере и при тех функционерах внутри его сферы командования, полиции и СС, которые появились и действовали на оккупированных территориях. Концепция так называемых общих СС на родине не имела к этому никакого отношения. Надеясь я разъяснил.
Бабель: Да, спасибо.
Бергольд [753]: Свидетель, обвинение в своем судебном обзоре также обвиняет подсудимого Бормана, также в его деятельности в так называемом фольксштурме[754]. В этой связи, я хочу поставить вам несколько вопросов.
Наступательная или оборонительная деятельность была запланирована для фольксштурма по распоряжению фюрера от 18 октября 1944?
Кейтель: Об этом, я могу только сказать, что рейхсляйтер Борман отказался давать военным властям, какое-либо разъяснение, какое-либо содействие, и какую-либо информацию о фольксштурме.
Бергольд: Вы подразумеваете, что вы не были проинформированы о предназначении фольксштурма?
Кейтель: Все что я видел это людей защищающих свои наделы.
Бергольд: Это означает, что внутри Вермахта, фольксштурм не предназначался для наступательных целей?
Кейтель: Нет, но все службы Вермахта сталкивавшиеся с подразделениями фолькштурма в своих районах, или включали их в себя или отправляли домой.
Бергольд: Если я правильно вас понял, вы хотите сказать, что это учреждение, фольксштурм, являлось продуктом мыслей Бормана или исходило от Гитлера?
Кейтель: Я не знаю этого, может их обоих.
Бергольд: Гитлер не говорил вам о нем?
Кейтель: Нет, он только говорил о фольксштурме и похожих вещах, но военные власти этого не касались.
Бергольд: Борман докладывал о каких-либо военных вопросах фюреру кроме предыдущих вещей о фольксштурме?
Кейтель: Он часто обвинял Вермахт в разного рода вещах; я могу заключить это из того, что мне говорили, и полагаю это исходило от Бормана. Я не знаю.
Бергольд: Спасибо.
Хорн: Правильно ли, что подсудимый фон Риббентроп после своего возвращения из Москвы в августе 1939, из-за изменения политической ситуации — ратифицированной гарантии между Англией и Польшей — советовал Гитлеру остановить военные меры, которые принимались?
Кейтель: У меня тогда сложилось впечатление, что приказы, отданные мне Гитлером были основаны на разговоре между ним и его министром иностранных дел. Я не присутствовал при разговоре.
Хорн: Верно, что фон Риббентроп, просто, как и другой министр с портфелем, как правило, не информировался о стратегических планах?
Кейтель: Я могу говорить, только за себя и за начальника оперативного штаба вооруженных сил о том, что мы не уполномочивались это делать и никогда такого не делали. Если министра иностранных дел Рейха информировали о таких вопросах, эта информация могла прийти только от самого Гитлера. Я сомневаюсь, чтобы он делал исключения.