Что я вам предполагаю, это то, что высшее командование флота притворялось, и получив преимущество обманным путём казалось выполняло договор. И это, я полагаю, цель этих приказов, чтобы вы так делали только там где поставлены мины. Об этом вы думали?
Дёниц: Это неправда, что мы пытались одурачить нейтралов. Мы прямо предостерегли нейтралов, что боевые действия ведутся в этих оперативных районах и что если они войдут они пострадают. Мы никак не притворялись; мы прямо говорили им: «Не входите в эти зоны». Англия делало тоже самое.
Председательствующий: Сэр Дэвид, следующее предложение не относится к этому?
Максвелл-Файф: Да, Ваша Светлость; я крайне обязан вашей светлости.
(Обращаясь к подсудимому)
Вы взглянёте на следующее предложение в II-1, где сказано следующее?
«В целях поддержания общей интенсификации войны настоящим приказом, флоту разрешается топить подводными лодками, без какого-либо предупреждения, все корабли в тех водах вблизи вражеских берегов, в которых применяются мины. В этом случае, для внешнего потребления, должен создаваться вид, что использовались мины. Поведение, и использование подводными лодками оружия, должны это учитывать».
Вы говорите, перед лицом этого предложения, что вы не пытались одурачить нейтралов — используя вашу собственную фразу? Вы всё ещё говорите, что вы не пытались одурачить нейтралов?
Дёниц: Нет, мы их не дурачили, потому что мы предостерегали их заранее. Во время войны я не говорю о том, какое оружие намерен применять; я могу очень хорошо закамуфлировать своё оружие. Но нейтралов не дурачили. Напротив, им говорили, «Не входите в эти зоны». После этого, вопрос о том какой именно военный метод я использую в этих районах больше не касался нейтралов.
|
|
Максвелл-Файф: Итак, я хочу, чтобы вы рассказали Трибуналу, каким был ваш взгляд на вашу ответственность за моряков с потопленных кораблей? Вы думали о положения Лондонского договора, и вы согласитесь, что вашей ответственностью было спасать моряков из шлюпок потопленного корабля всегда, когда вы могли так делать, не ставя под угрозу свой корабль? В целом, это верно?
Дёниц: Конечно, если само судно действовало в соответствии с Лондонским соглашением, или до тех пор, пока этого не случалось в упоминавшемся оперативном районе.
Максвелл-Файф: О? Вы это действительно имеете в виду? То есть, если вы потопили нейтральный корабль, который вошел в эту зону, вы считали, что вы освобождены от каких-либо обязанностей по Лондонскому соглашению об обеспечении безопасности экипажей?
Дёниц: В оперативных районах я был обязан заботиться о выживших после боестолкновения, если позволяла боевая обстановка. Тому же следовали на Балтике и во многих оперативных районах.
Максвелл-Файф: Подсудимый это то, что я вам представил. Пожалуйста, поверьте мне, я не хочу выдвигать каких-нибудь ложных положений. Я представил вам: если они могли так делать без угрозы своим кораблям, то есть, без риска потерять свои корабли. Позвольте четко выяснить: вы говорите, что в зоне, которую вы установили, не было обязанности предоставлять экипажам безопасность, что вы не брали на себя ответственности по обеспечению безопасности экипажа?
Дёниц: Я заявлял, что был обязан позаботиться о выживших после боестолкновения, если позволяла боевая обстановка. Это составляет часть Женевской конвенции или соглашения в её приложении.
|
|
Максвелл-Файф: Тогда не важно был ли потоплен корабль в зоне или нет. Согласно тому, что вы сказали, вы принимали именно такие же обязанности по отношении к выжившим было ли это в зоне или вне зоны. Верно?
Дёниц: Нет, не верно, потому что вне зоны с нейтралами обращались в соответствии с призовыми правилами, только внутри зоны нет.
Максвелл-Файф: Что я не могу понять — и действительно, я надеюсь, я не очень глуп — в чём разница? В чём разница, которую вы учитывали в вашей ответственности к выжившим, если они были потоплены в зоне или вне зоны? Это я хочу выяснить.
Дёниц: Разница в том, что с нейтралами вне зоны обращались в соответствии с призовыми правилами. Согласно Лондонскому соглашению, мы были обязаны, до потопления судна, понять, что экипаж в безопасности и в границах достижимости суши. Такого обязательства не было внутри зоны. В этом случае мы действовали в соответствии с Гаагским соглашением по применению Женевской конвенции, которая предусматривает, что выжившим оказывается уход после боя, если позволяет боевая обстановка.
Максвелл-Файф: Вы согласны, что приказ в прямых терминах уничтожать, убивать выживших с потопленного корабля, был бы ужасным?
Дёниц: Я уже заявлял, что атаки на выживших противоречили солдатской идее о честном бою и что я никогда не ставил своего имени под каким-либо приказом, в малейшей степени ведущим к такого рода вещам — даже когда мне это предлагалось как мера репрессалии.
|
|
Максвелл-Файф: Вы согласитесь, что даже при дисциплине в вашем ведомстве, была возможность того, что некоторые командиры подводных лодок отказались бы выполнять приказ уничтожать выживших?
Дёниц: Никакого такого приказа не отдавалось.
Максвелл-Файф: Я думаю это достаточно честный вопрос. Что если бы он выражался в терминах, «Уничтожайте выживших после потопления корабля»? Вы знали своих офицеров. Была бы, в каком-либо случае, некая опасность, что некоторые из них откажутся выполнять этот приказ?
Дёниц: Да. Насколько мне известно, в моих силах подводных лодок, это вызвало бы бурю возмущения против такого приказа. Их чистый и честный идеализм никогда не позволил бы им так сделать; и я никогда не отдавал такого приказа и не позволял, чтобы он был отдан.
Максвелл-Файф: Да, это то, что я вам представил.
Итак, взгляните на страницу 33 английской документальной книги. На ней содержится ваш собственный действующий приказ номер 154 (экземпляр номер Великобритания-196). Позвольте мне медленно зачитать его вам, если Трибунал не против. Он гласит:
«Не подбирать никаких выживших и не брать их с собой; не беспокоится о шлюпках торгового судна. Погодные условия и близость суши несущественны. Вас лично касается только безопасность вашей лодки и усилия по достижению вашего следующего успеха настолько быстро насколько возможно. Мы должны быть суровы в этой войне.
Прежде всего, скажите мне, что вы имели в виду под «вашим следующим успехом»? Не означает ли это следующей атаки на судно?
Дёниц: Да.
Максвелл-Файф: Итак, просто взгляните на этот ваш приказ и сравните его со словами Лондонского договора. Договор, вы помните, говорит, что военный корабль, включая субмарину, не может потопить или лишить способности передвижения торговое судно в первую очередь, не разместив пассажиров, экипаж и судовые документы в безопасности. Для этой цели корабельные шлюпки не учитываются в качестве безопасного места до тех пор, пока пассажирам и экипажу не гарантирована при существующих морских и погодных условиях достижимость суши, или присутствие иного судна, которые в состоянии взять их на борт.
Подсудимый, когда вы готовили этот приказ у вас имелась перед глазами эта статья Лондонского договора, не так ли? И вы осмысленно исключили из своего приказа вопросы, упоминавшиеся в Лондонском договоре? Послушайте свой приказ: не беспокоится о шлюпках торгового судна. Погодные условия» — это одна вещь, упомянутая в договоре — «и близость суши» — другая вещь, упомянутая в договоре — «не существенны».
Ваш приказ можно другим языком представить почти также ясно: «Без учёта вопросов урегулированных параграфом 2 Лондонского договора».
Теперь скажите мне, у вас не было перед глазами Лондонского договора, когда вы готовили этот приказ?
Дёниц: Конечно, я держал в уме и перед моими глазами Лондонский договор. Однако, я вчера, заявлял в подробностях, что мы были в условиях боестолкновения, корабля с эскортом, как в целом показано в приказе. Вы взяли лишь один параграф. Поэтому, не стояло вопроса о применении Лондонского соглашения, которое не относилось к судам с эскортом.
Во-вторых, мы думали о районе непосредственно прилежащим к постоянным позициям вражеской обороны в гаванях на британском побережье. Лондонское соглашение не имело никакого отношения к борьбе с кораблями при эскорте. Это две совершенно разные вещи; и этот приказ применялся к этому району и борьбе с кораблями под эскортом. Я вчера подробно это объяснял.
Максвелл-Файф: Но если вы говорите, что применяли это только, когда стоял вопрос нападения на корабли конвоя, вы посмотрите на страницу 26 английской документальной книги и страницу 57 немецкой документальной книги? Там вы найдете отчет о потоплении «Sheaf Mead[1721]«27 мая 1940. И если вы посмотрите на судовой журнал подводной лодки рядом со временем 16 часов 48 минут, страницу 27 английского и страницу 57 немецкого (экземпляр номер Великобритания-192) — вот что говорит судовой журнал:
«Плавает куча обломков. Мы приблизились для определения названия. Экипаж спасал себя на обломках и опрокинутых лодках. Мы выловили нос; на нём никакого названия. Я спросил человека на плоту. Он сказал, с трудом поворачивая голову «Nixname[1722]«молодой парень, находящийся в воде звал, «Помогите, помогите, пожалуйста». Остальные были сдержаны; они выглядели подваленными и усталыми и смотрели с холодной ненавистью на своих лицах. Возвращаемся на курс».
Если вы перевернете на страницу 57 немецкой документальной книги, или страницу 28 английской, вы найдете последнее предложение из доклада о выживших описывающее как субмарина делала это:
«Они плавали вокруг полчаса, фотографируя нас в воде. Также они смотрели на нас, но ничего не говорили. Затем она погрузилась и ушла, не оказав какой-либо помощи».
Подсудимый, здесь вы видите положение, что ваш собственный командир сказал, что он видел там молодого парня, в воде зовущего, «Помогите, помогите, пожалуйста» и ваша субмарина сделал несколько фотографий, погрузилась и ушла.
Председательствующий: Сэр Дэвид, вы сами не сослались на отрывок немного дальше названия судна, под 16 часами 48 минутами, «Это не ясно…»?
Максвелл-Файф: «Это не ясно плыло ли оно как обычное торговое судно. Следующее положение выглядит противоречащим».
И затем, мой лорд, он приводит ряд предметов.
Мой лорд, конечно, я сейчас не укажу на выживших. Я не беру этот пример как предмет ошибочного потопления; я взял это как пример осуществления этого приказа.
Я очень обязан Вашей Светлости, но вот почему я так сделал.
Председательствующий: Трибунал отложен.
(Объявлен перерыв до 14 часов)
Вечернее заседание
Максвелл-Файф: Подсудимый должен был иметь возможность посмотреть на судовой журнал Ю-37. Вашей практикой в мае 1940 не было лично просматривать судовые журналы всех подводных лодок, когда они приходили?
Дёниц: Всё время мне устно докладывали командиры субмарин. Судовые журналы, прибывших или завершались несколькими неделями спустя или через некоторое время спустя делались записи, поскольку они писались в порту, представлялись мне моим начальником штаба, если они содержали кое-что особое в дополнение к устному докладу.
Максвелл-Файф: Вы помните просмотр судового журнала Ю-37 участвовавшей в инциденте?
Дёниц: Нет.
Максвелл-Файф: Вы не заметили, что «Sheaf Mead» не плыло в конвое?
Дёниц: Да. Мне это известно. И я знал, что оно было вооруженным кораблём, согласно имевшимся у командира приказам, он был вправе потопить его как вооруженное судно. Также в судовом журнале оказалось, что он не мог решить запускать ли торпеду пока не убедился, что судно было вооружено. Здесь это очень ясно выражено.
Максвелл-Файф: Пожалуйста, могу я объяснить Его Светлости, что у меня нет вопроса потопления. У меня вопрос о выживших. Вы предприняли какую-либо акцию к командиру подводной лодки, капитан-лейтенанту Эрнсту, за неоказание помощи выжившим?
Дёниц: Нет. Но я сказал ему, что если бы он был на месте где должно было проходить такое спасение он должен был помочь.
Максвелл-Файф: Он разве просто не осуществлял ваш приказ 154 от ноября или декабря 1939?
Дёниц: Нет, не осуществлял.
Максвелл-Файф: Что же, теперь…
Дёниц: Я уже заявлял, в каких водах это применялось и это применялось только к кораблям, которые охранялись.
Максвелл-Файф: Что же, теперь, вы посмотрите на страницу 34 английской документальной книги, страницу 69 немецкой документальной книги. Это доклад о разговоре между Гитлером и Осимой[1723], и вы говорите, что вам ничего не рассказывали о нём. Сейчас я хочу, чтобы вы проследовали на половину ниже, половины выдержки, где сказано:
«Однако после представления дальнейших пояснений по карте, фюрер, указал на то, что для многих строившихся кораблей Соединенных Штатов, одна из главных проблем нехватка личного состава. По этой причине торговые суда будут топиться без предупреждения, с намерением убить настолько много членов экипажа насколько возможно. Столкнувшись с таким множеством потерь моряков в потоплениях, американцы вскоре получат трудности с призывом людей. Подготовка мореходного личного состава занимает долгое время».
Итак, вы согласны с аргументом Гитлер, что столкнувшись с потерей многих моряков в потоплениях, американцы испытают трудности с призывом новых людей? Вы думаете, что это обоснованный аргумент в вопросе морской войны против Соединенных Штатов?
Дёниц: Я уже давал свой ответ на этот вопрос в письменном виде в министерство иностранных дел, и я четко заявил о своём мнении, которое было не в том, что я думал, что подготовка моряков долгая, и что у Америки их мало. Соответственно у меня также не было мнения, что если у них будет достаточно людей это послужит устрашением.
Максвелл-Файф: Значит вы не согласны с обоснованием фюрера по этому положению?
Дёниц: Нет, я не согласен с последней частью, а именно, что будет сокращение моряков.
Максвелл-Файф: Нет, первый пункт, о котором я хотел вашего мнения выражен: «Столкнувшись с таким множеством потерь моряков в потоплениях, американцы вскоре получат трудности с призывом людей»
То есть, я предлагаю вам, что новые люди были бы напуганы новостями о потоплении и убийстве первоначальных людей. Вы согласны с тем, что это был обоснованный аргумент? Вот на что мне нужен ваш взгляд.
Дёниц: Это личная точка зрения. Побоялись ли они или нет, это американский вопрос, о котором я не могу судить.
Максвелл-Файф: Вы посмотрите на вашу собственную документальную книгу, том 1, страница 29 в английской версии, который ваш доклад фюреру от 14 мая 1942. Вы видите последнее предложение, где вы оправдываете дистанционный детонатор? Вы говорите:
«Дистанционный детонатор также имеет огромное преимущество в том, что экипаж не способен спасти себя в связи с быстрым затоплением торпедированного судна. Большие потери в экипажах без сомнения вызовут сложности для подбора экипажей для огромной американской строительной программы».
Дёниц: Это совершенно ясно, это верно. Если у меня есть старые экипажи и любые ещё, у меня есть и новые. Так сложнее. Здесь ничего не говорится о запугивании, подтверждается факт, что новые экипажи будут подготовлены.
Максвелл-Файф: Значит мы принимаем от вас, что вы думали, что должен быть какой-либо устрашающий и терроризирующий эффект при получении новых экипажей, если старые экипажи были потоплены при условии, что они лишились своих жизней.
Дёниц: Это вопрос мнения, он зависит от отваги, храбрости людей. Американский секретарь Нокс[1724] говорил, что если в мирное время — в 1941 — о потоплениях немецкими подводными лодками не публиковалось он ожидал, что это будет иметь устрашающий эффект на мои подводные лодки. Это было его мнение. Я могу лишь сказать, что тихое исчезновение из-за американских потоплений в мирное время не пугало мои подводные лодки. Это дело вкуса.
Максвелл-Файф: Что же, 14 мая фюрер давил на вас для принятия действий против экипажей после потопления судна. Это не так?
Дёниц: Да. Он спросил, не можем ли мы предпринять акцию против экипажей и я уже сказал, после услышанной здесь дискуссии с Осимой, я думаю, этот мой и гросс-адмирал Рёдера вопрос был результатом дискуссии с Осимой.
Мой ответ, конечно, известен; это было «нет».
Максвелл-Файф: Вашим ответом было «нет», и было бы гораздо лучше иметь дистанционный детонатор и убить их пока они ещё на лодке. Таким был ваш ответ, разве нет?
Дёниц: Нет. Моим ответом было: принятие действий против потерпевшего кораблекрушение личного состава не обсуждается, но одобряется, чтобы в бою должно было быть использовано наилучшее оружие. Каждая нация так делала.
Максвелл-Файф: Да, но объект вашего оружия, как совершенно ясно установлено, был экипажем не способным спасти себя сам в связи с быстрым затоплением корабля. Вот почему вы хотели использовать дистанционный детонатор.
Дёниц: Да. И конечно также, потому что мы рассматривали экипажи пароходов в качестве комбатантов, поскольку они сражались с оружием.
Максвелл-Файф: Что же, я не собираюсь возвращаться, чтобы снова разбираться с этим положением, но вы об этом думали. Итак, фюрер снова выдвинул это положение 5 сентября 1942, как показано в вашей документальной книге, том II, страница 81.
Дёниц: У меня его нет. Где он?
Максвелл-Файф: Он начинается с дискуссии в ОКВ 5 сентября 1942. Это экземпляр Дёниц-39, страница 81, и он в английской документальной книге, томе II.
Дёниц: Да, теперь есть.
Максвелл-Файф: Он вытекает из инцидента с потоплением миноносца, «Ulm[1725]«и здесь вопрос стреляли ли британские эсминцы с пулемётов по солдатам в спасательных шлюпках; и фюрер отдал приказы морскому командованию принять приказ, в соответствии с которым «наши военные корабли используют репрессалии»; и если вы посмотрите немного ниже, вы увидите, что вопрос исследовался вашим оперативным штабом, и он заявлял:
«Без сомнения не может быть подтверждено, что целью огня был экипаж на борту спасательных шлюпок. Вражеский огонь, очевидно, велся по самому кораблю».
Затем вы обсудили вопрос о применении репрессалий, внизу страницы, и вы сказали:
«Мнение штаба морских операций в том, что до принятия приказов по репрессалиям, должно быть принято во внимание, не будут ли такие меры, если противник применит их против нас, в итоге более вредными для нас, чем для противника. Даже сейчас наши лодки способны только в нескольких случаях спасать потерпевшие кораблекрушение вражеские экипажи буксируя спасательные шлюпки, и т. д., в то время как экипажи потопленных немецких подводных лодок и торговых судов до сих пор, как правило, подбираются противником. Следовательно, ситуация измениться в нашу пользу если мы получим приказы, как о мере репрессалии, чтобы потерпевшие кораблекрушение вражеские экипажи не только не должны спасаться, но их следует подвергать обстрелу. Это существенно в том отношении, что до тех пор, пока не запротоколированы случаи использования противником оружия против потерпевших кораблекрушение немцев такие действия приведут в результате, или будут учитываться, в приказе официального британского ведомства. Поэтому мы должны продумать факт, что сведения о таком немецком приказе будут использованы вражеской пропагандой таким способом, последствия которого непросто предвидеть».
Кранцбюлер: Господин Председательствующий, я возражу такого рода процедуре. Документ, о котором этот перекрестный допрос это подготовленный мной документ, и я его еще не приобщал. Мне, не известно установлено ли в этом суде, что экземпляры защиты приобщаются обвинением. По этой причине я предложил начать с документальных доказательств, так чтобы обвинение должно было иметь возможность использовать мои экземпляры в перекрестном допросе.
Председательствующий: У вас есть какие-либо возражения к документу, который в вашей документальной книге приобщен к доказательствам?
Кранцбюлер: Я лишь хочу избежать представления моих документов обвинением на перекрестном допросе, потому что это опрокидывает моё документирование доказательств. Именно этот случай не играет для меня решающей роли, но если обвинение предлагает представить другие мои документы, которые ещё не приобщены, я хочу попросить прервать перекрестный допрос, и сначала воспользоваться возможностью приобщить свои документы.
Председательствующий: Это трата времени, разве нет? В этом нет ничего хорошего; это лишь трата времени.
Кранцбюлер: Господин Председательствующий, я не думаю, что трата времени, если я, защитник, прошу позволить мне самому приобщить свои собственные документы Трибуналу и чтобы они не цитировались Трибуналу обвинением из моей документальной книги, потому что манера представления и вопросы, задаваемые обвинением, конечно, придают документам совершенно определенное значение.
Председательствующий: Доктор Кранцбюлер, Трибунал думает, что не имеется возражения данному курсу. У вас уже имелась возможность представить этот документ свидетелю. У вас есть дальнейшая возможность снова представить его ему в повторном допросе.
Максвелл-Файф: Значит, на вас оказывалось, обновленное давление о принятии такого курса, то есть, о стрельбе по экипажам потопленных судов и это в сентябре, не так ли?
Дёниц: Нет, это не верно. Я узнал об этом документе, о морской войне лишь здесь; следовательно, я не находился под давлением; но правда в том, что, в соответствии с этим документом, штаб морских операций видимо имел приказы от ОКВ составить список таких случаев и что штаб морских операций занял очень правильную точку зрения, что следует быть очень осторожным в суждении о таких случаях и что рекомендовалось против мер репрессалий. Мне кажется, что составление этого документа убедило нас, в том, что следует принципиально воздерживаться от таких мер репрессалий.
Максвелл-Файф: Вам известно, что по инструкциям Гитлера ОКВ в сентябре направило запрос в военно-морское командование по этому положению?
Дёниц: Нет, мне этого не известно. Я только что сказал об этой записи в журнале боевых действий штаба морских операций и приложенному к нему приложению. Я впервые услышал о ней здесь.
Максвелл-Файф: Вы здесь впервые об этом услышали?
Дёниц: Мне не известно о записи в журнале боевых действий штаба морских операций. Это делалось в Берлине, и я тогда был командующим подводным флотом во Франции.
Максвелл-Файф: Что же, если вы говорите Трибуналу, что в сентябре вы не знали об этом, тогда мы перейдем к другому документу. Вы говорите, что вы не знали об этом в сентябре 1942?
Дёниц: Нет.
Максвелл-Файф: Итак, я хочу, как и вы — я не хочу проходить с вами по подробностям «Laconia[1726]«, но я хочу лишь, чтобы вы рассказали мне об одной, я думаю, одной или двух записях. Я думаю, они на странице 40 вашей собственной документальной книги.
Председательствующий: Это не на странице 41?
Максвелл-Файф: Я крайне обязан вашей светлости.
(Обращаясь к подсудимому)
Она на странице 41, внизу. Она от 20 сентября, 13 часов 20 минут. Это ваше радиосообщение подводной лодке Шахта. Вы видите его?
Дёниц: Да, и я объяснил вчера это в огромных подробностях.
Максвелл-Файф: Я лишь хочу знать: это, правда, то, что заявлялось в вашем радиосообщении, что лодке было сообщено спасать итальянских союзников, и не спасать и заботиться об англичанах и поляках? Это правда?
Дёниц: Это верно, потому что судно доложило мне, что она буксирует четыре лодки — и это говорится на странице 40, «…с британцами на буксире». Это было ясно, учитывая общую ситуацию, что субмарина с лодками на буксире не могла оставаться на поверхности без огромной угрозы себе. Поэтому на странице 40 под заглавием 2 приводятся приказы и инструкции, «Лодки с британцами и поляками отпустить в дрейф». Я хотел избавиться от лодок. Это было единственной причиной. И это было только после — страницы 41 — когда от него пришло длинное радиосообщение, которое повторялось, но которое было интерпретировано как означающее, что после двух воздушных атак он снова угрожает своей лодке останавливаясь и подбирая людей, только затем он получил это радиосообщение, после того как меня постепенно осеняло — в ходе первых четырёх дней, или вероятно трёх дней, я не имел ничего против спасения британцев — что итальянцы, которые, в конце концов, были нашими союзниками, оказались в худшем положении, которое именно подтверждалось делом.
Максвелл-Файф: Вы давали долгое объяснение. Итак, это радиосообщение правда, что лодке было передано спасать итальянских союзников, не спасая и не заботясь об англичанах и поляках? Это правда или нет?
Дёниц: Конечно; радиосообщение содержало обе инструкции и также становится однозначно ясным, как и из впечатления о том, что число спасенных британцев намного превышало итальянцев, которые остались тонуть.
Максвелл-Файф: Итак, есть одно положение, которое я немного хочу прояснить. Когда вас допрашивали об этом вопросе, вы сказали, что вы были тогда под огромным давлением; и, я думаю, что давление шло от Гитлера только через капитана Фрике. Это правильно?
Дёниц: Нет, «только» неправильно. Это было «также». Давление как я четко здесь объяснял, было из-за обеспокоенности за судьбу моих субмарин, потому что я знал, что они находились под значительной угрозой; во-вторых, конечно, из приказов фюрера отданных Фрике. Но я также здесь заявлял, что, несмотря на этот приказ, даже если это не было по-военному правильным действовать таким способом, я продолжал спасать. Однако, давление, моё беспокойство и тревога, сами повлияли на судьбу субмарин.
Максвелл-Файф: Значит, в то время у вас был доклад фюрера 14 мая; затем у вас был инцидент с «Laconia», и в течение этого инцидента вы был под давлением фюрера. Итак, оно не было потому что…
Дёниц: Я прошу прощения, но…
Максвелл-Файф: Позвольте мне задать свой вопрос.
Дёниц: Я думаю, тут вкралась ошибка.
Максвелл-Файф: Очень хорошо, я её исправлю. У вас должен был быть доклад фюреру от 14 мая. Вы мне это говорили. Затем была «Laconia» …
Дёниц: В случае с «Laconia» не имелось никакого отношения к приказу фюрера. В случае с «Laconia» фюрер отдал приказы, и совершенно правильно, чтобы никакие лодки не стремились спасать. Это нечто совершенно отличное от предмета 14 мая.
Максвелл-Файф: Я сейчас пытаюсь соединить вопросы, с которыми мы разбираемся. У вас должен был быть 14-е мая, инцидент «Laconia», и затем приказ остановиться, пришедший от фюрера.