(Из стенограммы заседаний Международного Военного Трибунала от 19–21 июня 1946 [3156])
Сто пятьдесят восьмой день
Вторник, 19 июня 1946
Вечернее заседание
Флекснер [3157]: Господин Председательствующий, господа Трибунал: вероятно Высокий Трибунал помнит факт, что, когда мы обсуждали доказательственный материал, который я предложил для представления в данном деле я отказался от показаний свидетелей и заявил, что я ограничу себя использованием опросников и допросом свидетелей вне зала суда.
Я надеялся, что таким образом смогу представить все свои доказательства. Однако, я не обладаю всеми направленными опросниками. Я получил лишь часть из них. Я использую те ответы, которые находятся в моё распоряжении постаравшись допросить подсудимого для того, чтобы отдельное представление опросников и доказательств было излишним. Несмотря на всё это, я надеюсь провести допрос подсудимого таким образом, что по моей оценке я закончу за день и как самое большее 7 часов.
Итак, с разрешения Высокого Трибунала я хочу вызвать подсудимого Шпеера для дачи показаний.
Председательствующий [3158]: Да.
(Подсудимый Шпеер занял место свидетеля)
Вы могли бы назвать своё полное имя?
Шпеер: Альберт Шпеер.
Председательствующий: Вы повторите за мной эту клятву: «Я клянусь господом — всемогущим и всевидящим — что я говорю чистую правду — и не утаю и не добавлю ничего.
(Подсудимый повторяет клятву)
Председательствующий: Присядьте.
Флекснер: Господин Шпеер, пожалуйста, вы расскажите Трибуналу о вашей жизни до времени назначения вас министром?
Шпеер: Я родился 19 марта 1905. Мой дедушка и мой отец были успешными архитекторами. Сначала я хотел изучать математику и физику; но потом я занялся архитектурой, больше из-за традиции чем по наклонности. Я принадлежал к университетам Мюнхена и Берлина; и в 1929 в возрасте 24, я являлся первым помощником в техническом училище в Берлине. С возраста 27, в 1932, я занимался своим делом до 1942.
|
|
В 1934 Гитлер[3159] впервые заметил меня. Я познакомился с ним и с того времени я осуществлял свою архитектурную профессию с удовольствием и энтузиазмом, так как Гитлер был совершенно фанатичным в предмете архитектуры; и я получал от него много строительных контрактов. Наряду с постройкой новой рейхсканцелярии в Берлине и различных зданий на площадке партийных съездов здесь в Нюрнберге, мне была доверена перепланировка городов Берлин и Нюрнберг. Я должен был проектировать здания, которые являлись бы крупнейшими в мире, осуществляя эти планы при стоимости не более чем 2-х месячных военных расходов Германии. Посредством такой склонности Гитлера к архитектуре у меня возник с ним близкий личный контакт. Я принадлежал к кругу, который составляли другие творцы и его личный штаб. Если у Гитлера вообще были друзья, я точно был бы одним из его близких друзей.
Несмотря на войну, мирная строительная работа велась до декабря 1941, и только зимняя катастрофа в России положила ей конец. Немецкая часть рабочей силы предоставлялась мне для восстановления разрушенных железнодорожных сооружений в России.
Флекснер: Обвинение в документе 1435-ПС, который является экземпляром США-216, процитировало замечание из вашей первой речи в качестве министра, датированной февралём 1942, в котором вы заявили, что тогда перевели 10000 военнопленных в распоряжение промышленности вооружений.
|
|
Господин Председательствующий, данное замечание можно найти в моей документальной книге, на странице 4 английского текста и странице 1 французского текста.
Господин Шпеер, что вы скажете об этом документе?
Шпеер: Тогда в качестве архитектора я ничего не говорил о том забирали ли этих рабочих в вооружения или нет. Их передавали в распоряжение шталагов[3160], учреждения ОКВ[3161] для пленных. Я воспринимал как само собой разумеющееся, что их бы передавали в распоряжение вооружений в широком смысле.
Флекснер: Господин Шпеер, вы когда-либо участвовали в планировании и подготовке агрессивной войны?
Шпеер: Нет. Поскольку я действовал как архитектор до 1942, такого вопроса вообще не было. Здания, которые я строил, являлись абсолютными представителями мирного строительства. Будучи архитектором, для данной задачи я использовал материалы, рабочую силу и деньги в значительных количествах. Данный материал, в окончательном анализе, уходил из вооружений.
Флекснер: Вы являлись…
Шпеер. Минуточку, пожалуйста.
Осуществление этих крупных строительных планов, которые поддерживал Гитлер в действительности и в особенности психологически являлись препятствием для вооружений.
Флекснер: Обвинение утверждает, что вы являлись рейхсляйтером[3162].
Шпеер: Нет, это ошибка со стороны обвинения.
Флекснер: Вы носили золотой партийный значок[3163]. Когда и почему вы получили его?
|
|
Шпеер: Я получил золотой партийный значок от Гитлера в 1938. Это было из-за того, что я завершил планирование новой строительной программы в Берлине. Кроме меня, пять других художников получили золотой партийный значок в то же самое время.
Флекснер: Вы являлись членом Рейхстага[3164]?
Шпеер: В 1941 я был призван в Рейхстаг, Гитлером, то есть, без выборов, в качестве замены члена который покинул Рейхстаг. Гитлер тогда сказал мне, что в моём лице он хотел иметь в Рейхстаге представителя художников.
Флекснер: Вы когда-либо получали пожертвования?
Шпеер: Нет.
Флекснер: Как началась ваша деятельность в качестве министра?
Шпеер: 8 февраля 1942 мой предшественник доктор Тодт[3165], погиб в авиационной катастрофе. Несколькими днями спустя Гитлер объявил, что я должен быть его преемником в должности. Тогда мне было 36 лет. До того времени, Гитлер считал основной деятельностью Тодта строительную сферу, и вот почему он призвал меня стать его преемником. Мне кажется, что для любого стало неожиданностью, когда меня призвали на должность министра.
Непосредственно после получения должности, стало видно, что не строительство, а интенсификация вооружений должны были быть моей основной задачей, так как тяжёлые материальные потери в битвах в России во время зимы 1941–42 являлись сильным ударом. Гитлер призывал к значительной интенсификации производства вооружений.
Флекснер: Когда вы приняли должность, вы обнаружили полностью сформированное министерство вооружения и боеприпасов Рейха?
Шпеер: Нет, доктор Тодт пренебрегал такой функцией до того времени; и дополнительно, осенью 1941 Гитлер издал распоряжение согласно которому вооружение армии находилось на втором месте после вооружения воздушных сил. Тогда он предвидел победоносный исход войны с Россией и распорядился, чтобы должна была быть проведена концентрация вооружений для неминуемой войны с Англией. Из-за этого своего невероятного оптимизма, отмена приказа была отложена до января 1942; и только с последующей даты — то есть, за время последнего месяца своей жизни — доктор Тодт начал выстраивать свою организацию. Поэтому, я имел сложную задачу, прежде всего работы в полностью новой сфере; во-вторых, в то же самое время, создавая все необходимые условия для своей задачи; и в — третьих, возобновляя снизившееся производство вооружений для армии и наращивая производство насколько возможно в рамках нескольких месяцев. Как хорошо сегодня известно, я с успехом достиг этого.
Флекснер: Какие обещания дал вам Гитлер о длительности вашей задачи и о создании вашего штата сотрудников?
Шпеер: Гитлер пообещал мне, чтобы я рассматривал свою задачу только как военную задачу и что после войны я снова возобновлю свою профессию архитектора.
Флекснер: На этом моменте я хочу упомянуть отрывок из документа 1435-ПС, который касается речи произнесенной Шпеером 24 февраля 1942, 10 днями спустя после получения должности. Данный документ показывает, что он с большой неохотой сменил свою профессию архитектора на министра. Я цитирую:
«Наконец я могу сказать себе, что мой личный вклад самый большой. До сих пор я жил в мире чистых идей».
В документе 1520-ПС, который является экземпляром Великобритания-156, находящемся на странице 2 моей документальной книге, страница 5 английского текста и страница 2 французского и русского текстов, 8 мая 1942 Гитлер заявил; и я цитирую: «Соответственно фюрер заявил несколько раз, что министр Рейха Шпеер будет освобожден при заключении мира».
Далее я хочу приобщить документ номер Шпеер-43, который является меморандумом Шпеера Гитлеру датированным 20 сентября 1944. Господин Председательствующий, его можно найти на странице 6 английского текста, странице 3 французского и русского текстов. Из этого документа вы можете видеть, что Шпеер рассматривался Борманом и Геббельсом[3166] враждебным к партии, из-за своего круга сотрудников. Шпеер пишет в своём меморандуме, и я цитирую:
«Задача, которую я выполняю, совершенно неполитическая. Я довольствовался в своей работе до настоящей поры тем, что лично я и моя работа оценивались только согласно профессиональным достижениям и стандартам. Я не чувствую достаточно уверенности в том, что можно успешно и без препятствий для технической работы проводить её самому и моим сотрудникам если она должна измеряться партийно-политическими стандартами».
Председательствующий: Какой номер экземпляра вы ему присвоили?
Флекснер: Господин Председательствующий, экземпляр номер 1.
Господин Шпеер, вы опишите фундаментальные принципы, которым вы следовали в строительстве вашего министерства?
Шпеер: Лично я не являлся экспертом, и не хотел действовать в качестве эксперта. Поэтому я отобрал наилучших экспертов находящихся в Германии в качестве своих сотрудников. Я верил, что этих людей следовало искать в самой промышленности. Так делалось в Соединенных Штатах во время войны в вопросах производства. Профессиональных гражданских служащих недоставало моему министерству, и вы не можете считать моё министерство выстроенным в обычных линиях. В июне 1944 я произносил речь в Эссене о фундаментальных принципах, на которых я основал своё министерство и его работу, защищая себя от различных нападок на мою систему со стороны партийных кругов.
Флекснер: Господин Председательствующий, я сожалею, но мне кажется, что Высокий Трибунал ещё не обладает моей документальной книгой содержащей опросники. Я был бы рад указать на заявления данные свидетелями Зауэром[3167] и Шибером[3168] в связи с подытоживанием предмета. Сейчас я приобщаю…
Председательствующий: Если вы дадите ссылки — дайте нам имена свидетелей; мы примем уведомления о них позднее. Какое имя?
Флекснер: Свидетель Зауэр и мы разбирались с его ответами на пункты 4, 5 и 8 опросника. Свидетель Шибер сделал заявление относительно данного пункта под цифрой 12 своего опросника.
Теперь я приобщаю речь, произнесённую Шпеером 9 июня 1944 в качестве экземпляра номер 2. Она подтверждает показания, которые подсудимый дал о создании министерства с участием почетных промышленных сотрудников. Я процитирую её. С сожалением скажу, что данная речь также не содержится в дополнительном томе вашей чести. Я извиняюсь. Я должен прочесть её и я цитирую:
«Эти почётные сотрудники взятые из промышленности…»
Председательствующий: Доктор Флекснер, немного неподобающе, чтобы Трибунал не имел у себя этих документов. Вы не можете отложить отдельные документы, которые есть у вас до завтрашнего утра? Тогда у нас будет дополнительный том?
Флекснер: Мне дали обещание, что он будет в моём распоряжении этим вечером.
Председательствующий: Да; тогда, было бы удобно оставить эти части, которые содержаться в дополнительном томе до завтра?
Флекснер: В дополнительном томе номер 5 которым я сегодня не занимаюсь, мы находим очень короткий документ. Упоминается только одна единственная речь …
Председательствующий: Очень хорошо.
Флекснер: Я цитирую:
«Эти почетные сотрудники, взятые из промышленности, несут ответственность за последнюю деталь, которая производится на различных предприятиях и производствах и за то, как её производят».
Затем несколькими строчками ниже:
«Среди ваших важнейших задач, после заключения контрактов с этими производствами, являются надзор за ограничениями типов, специализацией производств, включая при определенных обстоятельствах закрытие определённых производств; для дальнейшей рационализации с точки зрения сырья, строительства и производства; также как безоговорочный обмен опытом, без учёта патентов».
Из различных отрывков данного документа можно чётко видеть, что Шпеер считал свою должность импровизированным инструментом, который использовался существующими властями Рейха для выполнения своих задач, не обременяя себя такими задачами. Распоряжение от 10 августа, которое упоминалось в речи Шпеера, показывает, что он прямо запретил своим ведомствам превращаться в административные ведомства. Подсудимый не хотел бюрократических официальных методов работы своего министерства.
Председательствующий: На какую речь вы ссылаетесь?
Вы сказали о распоряжении от 10 августа.
Флекснер: Господин Председательствующий, это та же самая речь, которую я только, что упоминал. В ней упоминается распоряжение.
Председательствующий: Я не понял, какой год, был, когда вы начали. Какой был год?
Флекснер: Год был 1942, 10 августа; и речь произносилась в 1944 году. Поэтому, он ссылался на распоряжение, которое уже было в силе некоторое время.
Насколько важным было для подсудимого не иметь забюрократизированного аппарата в своём министерстве показано в отрывке из его речи, который я сейчас хочу процитировать:
«Любое учреждение, которое существует некоторое время и которое превышает определенный размер имеет тенденцию к бюрократизации. Даже если, в одной из первых крупных атак на Берлин, большая часть текущих материалов министерства сгорели, и поэтому на некоторое время, мы к счастью избавились от ненужного балласта, мы не можем ожидать, что случайности такого рода продолжительно принесут новую энергию в нашу работу».
Пожалуйста, Господин Шпеер, постольку, поскольку Трибунал желает, кратко дополните эти заявления о задачах вашего министерства с технической точки зрения?
Шпеер: Я постараюсь быть кратким.
Председательствующий: Что же, доктор Флекснер, вы зачитали нам речь.
Флекснер: Речь, да…
Председательствующий: Она кажется далекой от любого вопроса, даже в том виде как есть, и почему вы хотите её дополнить, я не знаю.
Флекснер: Я думал, что в интересах Высокого Трибунала услышать о сфере деятельности, которую подсудимый имел в качестве министра. Данная речь была произнесена для экспертов и поэтому, действительно интересует экспертов. Я полагал, что Высокий Трибунал пожелает знать задачу министерства производства господин Шпеера. Я думаю, обвинение представило сферу деятельности значительно большую, чем она была на самом деле.
Председательствующий: Если вы хотите знать, что он говорил о задачах министерства, вы можете спросить его. Но вы только, что прочли речь, и мы не хотим…
Флекснер: Нет, нет, я этого тоже не хочу. Он просто кратко приведёт нам некоторые технические задачи своего министерства. Это то, что я хотел знать.
Председательствующий: Кажется, вы не слушаете меня внимательно. Было бы лучше, если бы вы надели наушники?
Что я сказал, это то, что вы прочли речь, и мы не хотим слушать ещё больше аргументации о речи от подсудимого. Если вы хотите спросить подсудимого о задачах его министерства, спросите его. Вы его спросили: «Как вы дополните свою речь?».
Флекснер: Господин Шпеер, пожалуйста, вы расскажете нам о задачах, которые ваше министерство осуществляло и пожалуйста, не ссылайтесь на вещи, которые я упоминал в речи.
Шпеер: Мне кажется задачи министерства производства хорошо известны в индустриальных государствах. Я лишь хотел кратко подытожить, каким функциям я посвящал себя в частностях в данном министерстве.
В качестве одной, мы должны были преодолевать дефицит в сырье, металлах и стали. Потом, введение конвейерной работы, которая привычна в Соединенных Штатах, работа должно было систематизироваться; и таким образом механизмы и пространство использовались на пределе. Также, было необходимо усилить производственные программы, например, по прокатной стали, алюминию и таких комплектующих как шарикоподшипники и шестерёнки.
Одной из наиболее важных задач было развитие новых вооружений и их серийное производство; и потом, начиная с 1943, возмещение урона вызванного чрезвычайно внезапными бомбовыми атаками, которые вынуждали нас работать с импровизированными средствами и методами.
Флекснер: В чём была важность этой деятельности в сфере вашего министерства?
Шпеер: Следует принимать как само собой разумеющееся, что данная сфера деятельности являлась наиболее важной в нашей стране, только лишь из-за того, что она включала снаряжение армии. Я просил, чтобы во-время войны остальная экономика регулировалась бы соответственно с необходимостями вооружения. Во времена войны, дома, есть только одна учитываемая задача: подготовка солдат к фронту, и снабжение оружием.
Флекснер: Почему задачей вашего министерства была военная функция?
Шпеер: Потому что в мирное время направление заказов регулируется в соответствии со спросом и предложением, но во время войны такого регулирующего фактора нет.
Флекснер: Поэтому одной из основных задач вашего министерства было осуществление государственного контроля за распределением заказов?
Шпеер: Да.
Флекснер: Затем, сначала, вы имели ответственность только за производство вооружений для армии; но в конце 1944 вы являлись ответственным за всю сферу вооружений и военного производства. Вы можете кратко рассказать мне о стадии этого развития и соответственно о том, как возрастала степень вашей задачи?
Шпеер: Для меня было бы лучше рассказать вам о развитии, коснувшись количества рабочих имевшихся у меня.
В 1942 я принял программы строительства и вооружений с 2,6 миллионами рабочих. Весной 1943 Дёниц также передал мне ответственность за морские вооружения и на тот момент у меня было 3,2 миллиона рабочих. В сентябре 1943, посредством соглашения с министром экономики господином Функом, производственная задача министерства экономики была передана мне. С ней у меня имелось 12 миллионов рабочих.
Наконец, 1 августа 1944 я принял воздушные вооружения от Геринга. С этим общее производство, порученное мне составило 14 миллионов рабочих. Ряд рабочих относился к великогерманскому Рейху, не включая оккупированные страны.
Флекснер: Как было возможно иметь задачу такого масштаба в руководимом министерстве, которое включало почти исключительно почётных членов, которые более того не имели опыта в практической рутине чисто административных вопросов?
Шпеер: Административные сектора в различных управлениях вооружений сохраняли свои задачи. Таким путём, например, в армии — артиллерийское управление армии — которое включало несколько тысяч рабочих, давало заказы, надзирало за осуществлением этих заказов, и следило за тем, чтобы заказы и оплата осуществлялись надлежащим образом. Только таким путём я добился, наличия во всём производстве вооружений — насчитывавшем от 3 до 4 миллиардов марок в месяц — штаба почётных сотрудников в 6000 человек.
Флекснер: Все военные предприятия Вермахта подчинялись вам?
Шпеер: Нет. В действительности была небольшая группа предприятий, которые руководились непосредственно родами войск Вермахта со своими собственными рабочими. Они были исключением. Они являлись заводами боеприпасов и похожими производствами, а также предприятиями СС.
Флекснер: Обвинение вменяет вам факт, что вы разделяете ответственность за вербовку зарубежных рабочих и военнопленных и за изъятие рабочей силы из концентрационных лагерей. Что вы на это скажете?
Шпеер: Ни я, ни министерство не ответственны за это. Министерство было новым учреждением, которое занималось техническими проблемами. Оно не брало никакой компетенции в какой-либо сфере помимо существовавших полномочий. Условиями работы всё ещё руководили старые существовавшие власти. Министерство продовольствия и различные ведомства, связанные с ним являлись ответственными за снабжение продовольствием, и профессионально-надзорные службы министерства труда Рейха являлись ответственными за поддержание безопасных и нормальных условий на рабочих местах; уполномоченные по рабочей силе, работавшие при уполномоченном по трудовым обязательствам, являлись ответственными за содержание и количество, и качество выполняемой работы; и управление здравоохранения министерства внутренних дел Рейха являлось ответственным за условия по охране здоровья. Управление юстиции и полицейское управление являлись ответственными за нарушения трудовой дисциплины, и наконец, Германский трудовой фронт[3169] являлся ответственным за представление работником у работодателей.
Централизация всех этих властей находилась в руках гауляйтера[3170] также как рейхскомиссара обороны. Факт, что СС вывело себя и свои концентрационные лагеря за рамки государственного контроля это не тот вопрос которым занималось моё министерство.
Флекснер: Ваш со-подсудимый Заукель свидетельствовал в том отношении, что на осуществлении вербовки рабочих для производств, его задача завершалась. По вашему мнению, это правильно?
Шпеер: Да, разумеется, что касалось предоставления рабочих, одним из предметов расхождений между Заукелем и мною было то, чтобы надлежащее трудоустройство рабочих в промышленности само должно было являться вопросом управляющего производством и на него бы не влияли трудовые отделы. Однако это применялось только при вербовке рабочей силы, но не при соблюдении трудовых условий. В данной связи ведомство Заукеля частично ответственно как надзорное ведомство.
Флекснер: В какой степени управляющий производством следовал распоряжениям Заукеля о трудовых условиях и тому подобном?
Шпеер: Распоряжения принятые Заукелем являлись бесспорными, но управляющие производствами не всегда считали возможным осуществлять распоряжения по причинам, находившимся вне своей власти. Бомбовые атаки доставляли сложности, дезорганизовывая транспорт или уничтожая жильё. Невозможно было делать управляющих ответственными за соблюдение этих распоряжений в обстоятельствах, которые часто принимали катастрофические пропорции, после лета 1944. Это было время кризисов и вопрос для властей Рейха заключался в том, чтобы определиться насколько возможно было осуществлять эти распоряжения и не правильно перекладывать ответственность на маленького управляющего производством.
Флекснер: Насколько управляющий фабрикой являлся ответственным перед вами в данном отношении?
Шпеер: В рамках вышеупомянутой ответственности, которой пользовалась промышленность, управляющие оружейными фабриками получили от меня полуофициальные функции. Конечно, это применялось только к техническим задачам.
Флекснер: Существовали какие-либо производства производящие секретные предметы, которые не позволялось инспектировать гауляйтерам? Я вспоминаю показания данные здесь о таких докладах.
Шпеер: Существовали некоторые производства, которые сами занимались секретными вопросами; но в таких случаях на производствах присутствовали уполномоченные Трудового фронта и они могли докладывать гауляйтерам об условиях на фабрике через гаубмана.
Флекснер: Вы одобряли наказание людей не желавших работать?
Шпеер: Да, я считал правильным, чтобы рабочих нарушавших трудовую дисциплину следовало наказывать, но я не требовал дополнительных мер в данном отношении. Как вопрос принципа, я представлял взгляд, что удовлетворительной долгосрочной производительности со стороны 14 миллионов рабочих можно достичь только посредством доброй воли самих рабочих. Такая часть опыта, которая применяется в целом, заставляет каждого работодателя в мире делать всё в своей власти для удовлетворения своих рабочих.
Флекснер: Вы поддерживали усилия Заукеля по улучшению социальных условий рабочих, и если так, почему?
Шпеер: Естественно я поддерживал их, хотя я не имел какой-либо юрисдикции в такой линии; и по тем же самым причинам, которые я упомянул, так как наш опыт показывал, что рабочая сила, которая была удовлетворённой расходует меньше материала. Это было для меня очень важным, учитывая наш дефицит в сырье. Более того, очевидно, что качественное производство удовлетворённых рабочих имеет особую значимость во время войны.
Флекснер: В протоколах ваших дискуссий с Гитлером есть различные директивы данные Гитлером относительно ухода и обращения с зарубежными рабочими. Вы заставляли Гитлера принимать эти директивы?
Шпеер: Да.
Флекснер: В данной связи, я хочу представить три доказательства — прежде всего, документ Шпеер-11. Господин Председательствующий, он находится на странице 10 английского текста, странице 7 французского текста. В данном документе, по просьбе Шпеера в марте 1942, было установлено; и я цитирую:
«Чтобы русские в любых обстоятельствах должны были получать достаточное питание и чтобы с гражданскими русскими не помещали за колючую проволоку и не обращались как с военнопленными».
В качестве моего следующего доказательства, которое будет экземпляром номер 4, я хочу представить документ номер Шпеер-13. Согласно данному документу, в мае 1943 Гитлер решил, по предложению Шпеера, чтобы немецкие также как и русские шахтёры получали значительное количество дополнительных пайков и здесь особо отмечалось, чтобы в особенности русские военнопленные получали компенсацию в виде табака и похожих вещах за особые усилия и достижения.
Следующее доказательство это экземпляр номер Шпеер-5 и это документ номер 9. Господин Председательствующий, он находится на странице 12 английского текста и странице 9 немецкого текста в документальной книге. Согласно данному документу снабжение продовольствием итальянских оружейных заводов устанавливалось на уровне немецких пайков. В данной связи важно, что Шпеер, в то же самое время, принимал директивы о том, чтобы семьи этих рабочих получали равную заботу.
У меня есть в распоряжении документы такого типа, но с целью сэкономить время отдела переводов, я не включаю их в свою документальную книгу.
Господин Шпеер, кому шли премии промышленности вооружений, и в чём они заключались?
Шпеер: Мы выдавали много миллионов посылок заводам вооружений. Они содержали дополнительное продовольствие, шоколад, сигареты и тому подобное; и эти премии предоставлялись в дополнение к дополнительным продуктовым пайкам, которые устанавливались министерством продовольствия для тех, кто работал удлиненное время или выполнял тяжёлую работу. На производствах эти премии предоставлялись всем рабочим без ограничения, включая зарубежных рабочих, военнопленных и рабочих из концентрационных лагерей.