Председательствующий: Не следует ли прочесть две последних строки?
Максвелл-Файф: О, да, ваша честь, извиняюсь.
«От принятия правильного решения по этому вопросу зависит разрешение чешской проблемы. Мы, таким образом, несем на себе всю ответственность на протяжении будущих веков».
Ваша честь, теперь я обращусь к странице 121, с которой начинается изложение личного мнения Франка и которая начинается словами:
«Цели политики Рейха в Богемии и Моравии должны сводиться к окончательной германизации как территории, так и людей. Для достижения этого имеются две возможности.
I. Полная эвакуация чехов из Богемии и Моравии на территорию, расположенную вне и Рейха, и заселение немцами освобожденных от чехов территорий, или
II. Если оставить в Богемии и Моравии большинство чехов, то по отношению к ним следует применять целый ряд самых разнообразных методов в целях их германизации в соответствии с десятилетним планом.
Подобная германизация обеспечит:
1) Изменение национальности чехов, отвечающих расовым требованиям; 2) Изгнание непригодных в расовом отношении чехов и интеллигенции, которая является врагом Рейха, или применение к этим и прочим подрывным элементам «специального обращения»; 3) Колонизацию освобожденной таким образом территории представителями свежей германской крови».
Теперь я хочу, чтобы вы обратились к тому месту, где ваш государственный секретарь переходит к конкретным предложениям в отношении политики германизации. Не забывайте, что в письме к Ламмерсу вы выражаете полное согласие с этими предложениями.
Прошу вас обратиться к странице 123 этого меморандума, где имеется заголовок «Молодежь», «Проведение фундаментальных изменений в области образования — уничтожение чешского исторического мифа.
(Обращаясь к подсудимому)
Таково первое положение. Разрушать всякое представление, которое имеется у чехов в отношении истории их страны, начиная со времени святого Ванцеслауса, то есть около тысячи лет назад». Это ваше первое положение.
«Необходимо внести изменения в характер образования в соответствии с теориями Рейха. Нельзя разрешать чехам получать работу и жить, если они не владеют безупречно немецким языком. Нужно прежде всего закрыть средние школы, а впоследствии распустить также и начальные школы. Следует навсегда прекратить существование каких-либо чешских университетов; можно допустить лишь временную деятельность «Collegium Bohemicum[3474]«при германском университете в Праге. Нужно использовать метод применения насильственного труда, сроком на два года».
«Проведение земельной политики должно принять широкие масштабы, охватывая создание германских островков и перешейков, особое внимание обращая на продвижение германских национальных земель с севера до окрестностей Праги».
«Кампания против чешского языка ставит своей целью превращение чешского языка в диалект, подобно тому, как это имело место в XVII и XVIII столетиях, и полнейшее его исчезновение как языка официального».
«Браки могут разрешаться лишь после предварительного исследования обоих сторон с расовой точки зрения».
«В целях окончательного включения Чехословакии в состав Рейха следует уничтожить границу между гауляйтерствами».
«Помимо постоянной пропаганды германизации и раздачи некоторых милостей в качестве приманки, следует применять всевозможные политические методы, включая ссылку и «специальное обращение» для всех
саботажников, следуя политике «кнута и пряника».
«Применение всех этих методов может быть успешным только в том случае, если всем планированием, руководством и подготовкой этой политики будет ведать один представитель Рейха, в руках которого будет сконцентрировано все управление. Непосредственное подчинение «хозяина Богемии» фюреру разъясняет политический характер этой задачи и предотвращает возможность превращения политической проблемы в проблему административную».
Другими словами, весьма значительным фактором этой политики является необходимость того, чтобы вы сохранили свой пост протектора Рейха, а Франк — должность вашего государственного секретаря, а также что гауляйтер Дунайской области не имел возможности вмешаться в эту политику и забрать себе Браунау в качестве столицы своего гауляйтерства.
Итак, подсудимый, можете ли вы подтвердить Трибуналу, что вы говорили Ламмерсу, а именно что вы полностью согласны с этими, как я утверждаю, ужасными, бессердечными предложениями? Скажите, вы согласны с этими предложениями?
Нейрат: Нет, я не согласен.
Максвелл-Файф: Почему же вы в таком случае заявили Ламмерсу, что вы с ними. согласны? Почему, когда все шло гладко, вы сказали Ламмерсу, что согласны с этими предложениями?
Нейрат: После этого я делал фюреру доклад по этому вопросу, впрочем, из того, что вы сейчас зачитали, ясно вытекает, что этот первый меморандум был составлен Франком, который составил затем и второй меморандум. Если вы в конце говорили, что цель, которую я преследовал, заключалась в том, чтобы остаться на посту протектора, то в ответ на это я могу вам сказать, что если и существовала вообще какая-нибудь цель в этом отношении, то лишь следующая: Франк хотел стать протектором Рейха. Что же касается содержания, то я сегодня не могу согласиться с ним. Я не был согласен с ним и в то время, когда делал доклад фюреру. Это стало ясно из показаний которые я дал вчера. Эти показания…
Максвелл-Файф: Я в данную минуту говорю о том, что вы писали в 1940 году. Вы тогда писали — я вновь зачитаю ваши слова, я оглашал их здесь уже три раза.
«Я прилагаю еще один меморандум по тому же вопросу, который был составлен моим государственным секретарем Франком независимо от меня; выраженные в этом меморандуме идеи приводят к тем же выводам, которые я изложил в своем меморандуме, и я с ним полностью согласен».
Почему вы…
Нейрат: Я сейчас сказал вам, что я сегодня не присоединяюсь к его мнению и высказываниям. В то время, когда я выступал с докладом у фюрера по поводу содержания этого меморандума, я также не поддерживал его. Я сделал предложения, о которых я объяснял вчера и на которые я получил его согласие.
Председательствующий: Сэр Дэвид, эти документы правильно копированы? Потому что вы видите, что в письме от 31 августа 1940 есть черновая ссылка «Приложение 1; приложение 2»
Максвелл-Файф: Да, ваша честь.
Председательствующий: Поэтому, письмо обозначает документ.
Максвелл-Файф: Да, ваша честь, это так. Одно, я предполагаю, подсудимого; другое Франка.
Председательствующий: Да.
Максвелл-Файф: Вы упомянули здесь о том, подсудимый, что вы передали эти документы также на рассмотрение фюреру. Я утверждаю, что это ложь; ложью является и то, что вы передавали их на рассмотрение фюреру. Я самым решительным образом заявляю, что это ложь.
Нейрат: Мне лучше знать, говорил я с фюрером или нет. Я лично делал ему доклад, причем Франк при этом не присутствовал.
Максвелл-Файф: Хорошо, давайте обратимся к отчету, к вашему собственному отчету.
Мы увидим, правда ли это.
Председательствующий: Какая страница?
Максвелл-Файф: Ваша честь, страница 7. Это документ Д-739 той же книги, 12а; это экземпляр Великобритания-521.
Документ представляет собой секретный меморандум представителя
министерства иностранных дел при протекторе Рейха, датированный 5 октября.
(Обращаясь к подсудимому)
Вы припомните, что ваше письмо было от 31 августа. Там сказано:
«В связи с приемом протектора Рейха и государственного секретаря Франка у фюрера я из достоверных источников узнал следующее:
«Министр юстиции Гюртнер вначале составил отчет по поводу движения сопротивления чехов, и в этом отчете он упомянул о том, что дело четырех главарей чешского движения сопротивления будет слушаться в народном суде.
«Фюрер возражал против этого и заявил, что для чешских повстанцев и мятежников вполне достаточны будут карательные отряды. Привлечение к ответственности невиновных в результате вынесения судебных приговоров было бы ошибкой, как это уже было доказано делом Андрэаса Гофера и Шлагетера[3475]. Чехи так или иначе любой приговор будут рассматривать как несправедливость. Однако, ввиду того что рассмотрение этого дела уже началось в рамках законного судопроизводства, оно должно далее вестись тем же путем. Процесс должен был быть отложен до конца войны, когда во время торжеств по случаю победы он прошел бы незамеченным. Могут быть вынесены только смертные приговоры, но впоследствии их можно заменять пожизненным заключением или высылкой.
«В связи с вопросом о судьбе протектората в будущем фюрер коснулся следующих трех возможностей разрешения этого вопроса:
1. Продолжить существование автономии Чехословакии, при которой немцы будут жить в протекторате в качестве сограждан чехов, пользуясь равными с ними правами. Эта возможность, однако, исключается, так как нам приходится принимать во внимание возможность интриг со стороны чехов.
2. Вывоз чехов из страны и германизация территории Богемии и Моравии путем заселения ее немцами. Эта возможность также исключается, так как на осуществление этого потребовалось бы сто лет.
3. Германизация Богемии и Моравии путем германизации чехов, то есть путем включения их в великогерманский Рейх. В отношении большей части чешского народа последнее возможно. Из этих мероприятий по ассимиляции придется исключить тех чехов, против которых имеются возражения с расовой точки зрения, или тех, у которых замечаются антигерманские настроения. Эту категорию лиц придется удалить.
«Фюрер принял решение в пользу третьего варианта. Он через министра Рейха Ламмерса отдал приказ о прекращении принятия проектов о разделе протектората. Фюрер далее решил, что в целях проведения однородной политики по отношению к чехам центральное управление Рейхом всей Богемией и Моравией должно находиться в Праге.
«Таким образом, настоящее положение в протекторате остается неизменным».
Посмотрим теперь на последнюю фразу:
«Решения фюрера основывались на идеях и принципах, которые были изложены в меморандумах, предложенных ему протектором и государственным секретарем Франком».
Подсудимый, из этого документа все же явствует, что после приема протектора Рейха и государственного секретаря представитель министерства иностранных дел в вашем отделе заявил, что решение фюрера основывалось на тех идеях и принципах, которые были изложены в меморандумах, представленных ему вами и вашим государственным секретарем Франком. Почему вы утверждаете, что фюрер следовал иным принципам? Ведь все это изложено в данном документе.
Нейрат: На это я дам следующий ответ: прежде всего, документ, показывает, что фюрер затронул три следующих вероятности относительно вопроса будущего Протектората. Они являлись тремя возможностями, о предложении которых я вчера говорил. Также показывает, хотя и не прямо, что поводом для этой беседы с фюрером явилось разрешение совершенно другого вопроса, чем вопроса о протекторате. На беседе присутствовал министр юстиции. Во время этой беседы был поднят вначале вопрос чисто юридического порядка, а именно вопрос об обращении с участниками движения сопротивления. Вот, что послужило поводом. Для этого в Берлин прибыл и Франк. Я, будучи в то время также в Берлине, сделал фюреру доклад, но не относительно того меморандума, который был у меня в руках, а относительно будущей политики в протекторате.
В конце говорится, «Решение последует в чертах меморандума представленного протектором и государственным секретарём Франком» Данное замечание было добавлено господином Зимке или кем бы то ни было кто написал этот документ, но я говорил вчера о такой политике как правильной. И даже если я признаю, что тогда в письме Ламмерсу я ассоциировал себя с этими приложениями вместе с тем это они были отвергнуты.
Максвелл-Файф: Я хочу напомнить вам, подсудимый, что в том отрывке из вашего меморандума, на который я сослался, вы выдвигали на первое место создание великогерманского Рейха. Я понимаю это таким образом. Вы представили себе, что после победы Германии в войне чешская территория Чехословакии останется частью великогерманского Рейха.
Нейрат: Но она была уже расчленена. Здесь совершенно точно сказано, что протекторат должен оставаться протекторатом, то есть иметь особое государственное устройство.
Максвелл-Файф: А теперь, я просто — вы сказали, что ваша политика, после данного периода — это было осенью 1940 — что вашей политикой к чехам была симпатия?
Нейрат: Я не думаю, что она поменялась за исключением того, что там были сильные движения сопротивления.
Максвелл-Файф: А теперь, почему вы запретили, в середине 1941, любую ссылку на руководство — обсуждение руководства обращением со всеми вопросами относительно германо-чешской проблемы. Почему вы запретили обсуждать его?
Нейрат: Для предотвращения проблем, которые снова и снова вызывали появление меморандума, а именно, проблемы отрыва отдельных частей от Протектората и их присоединения к Нижнему Дунаю или Судетам[3476] при всеобщем переселении. Это являлось целью моего доклада фюреру, как я вчера объяснял, для того, чтобы остановить эту дискуссию раз и навсегда.
Максвелл-Файф: Но вы также — вы в частности запретили, не так ли, любые публичные заявления адресованные чешскому населению? Что же, посмотрим на документ.
Это документ номер 3862-ПС, ваша честь. Ваша светлость найдёт его на странице 126 документальной книги 12а. Ваша честь, он станет экземпляром Великобритания-522.
(Обращаясь к подсудимому)
В рассылке для ваших различных ведомств, вы говорите:
«По приведённой причине я приказываю, чтобы в будущем, когда приготовления или публикации любого рода затрагивают германо-чешскую проблему, взгляды всего населения более чем когда-либо направлялись на войну и её потребности в то время как долг чешской нации осуществлять свои военные задачи, возложенные на великогерманский Рейх.
«Иные вопросы относительно германо-чешской проблемы не являются подходящими для общественного обсуждения в настоящее время. Я желаю указать на то, что без ущерба для моих приказов, административного руководства и обращения со всеми вопросами о германо-чешской проблеме следует избегать».
Затем последний параграф:
«Необходимые публичные заявления о политических вопросах Протектората и в частности, адресованные чешскому населению являют исключительно моим делом и будут опубликованы в соответствующее время».
Почему вы хотели запретить настолько жёстко обращения с любыми публичными заявлениями чешскому населению?
Нейрат: Он адресовался не только к чешскому населению, но в особенности к немцам, и по причине — было некое особое событие о котором я уже не помню — здесь говорится «по причине приведённой» — когда была дискуссия о будущем Протектората или о чём-то опубликованном. Это была причина и указывал на то, почему это запрещается.
Максвелл-Файф: А теперь, я предположу вам о том, что — ваши предложения и Франка говорят сами за себя. Я хочу, чтобы вы помогли мне в другом предмете.
Вы помните после закрытия университетов возник вопрос о том, что делать со студентами? Было около 18000 студентов, которые конечно, были безработными, потому они не могли…
Нейрат: Я прошу прощения, я прошу прощения. Так много не было; было больше всего 1800.
Максвелл-Файф: Нет, поймите — при всём уважении к вам или вашему ведомства кто-то ошибся. Согласно записке из отдела X вашего ведомства:
«По данным находящимся в моём распоряжении число студентов на которых воздействовало закрытие» — я думаю это включает также высшую школу — «на 3 года чешских университетов это 18998.
«По сообщениям прессы, датированным с 21-го числа настоящего месяца только 1200 лиц было арестовано в связи с событиями 15-го числа настоящего месяца».
И затем ваше ведомство продолжает говорить о процессе исключения этих 17800. Вы предстали перед их обустройством.
Ваша честь, это страница 104, документ 3858-ПС. Экземпляр Великобритания-523.
Нейрат: Я не хочу отрицать заявления своих сотрудников. Он должен был знать это лучше меня. Я просто был удивлён тем, что было 18000 студентов в двух чешских университетах, в стране с населением в 7 миллионов.
Председательствующий: Не лучше ли вам проверить оригинал?
Максвелл-Файф: Ваша честь, да. Крайне обязан вашей светлости. Что же, ваша честь, это из обеих цифр достаточно ясно — этих цифр, и это 18998, и затем сверка, и вычтено 1200; остаётся 17800. Ваша честь, если бы было только 1800, второй цифры не могло появиться.
Людингхаузен: Господин Председательствующий, в чём-то есть ошибка. В наилучшее время в Чехословакии было на два университета больше чем в Берлине. В Берлине было максимум от 8000 до 9000 в год и случае с нацией в 7 миллионов 18000 студентов в двух университетах. Это не может быть правильным.
Максвелл-Файф: Ваша честь, может быть, тут есть три возрастные группы. Ваша светлость понимает, что «По данным находящимся в моём распоряжении число студентов на которых воздействовало закрытие» — я думаю это включает также высшую школу — «на 3 года чешских университетов это 18000» Это могло занять 2 года, в дополнение к нынешним студентам.
(Обращаясь к подсудимому)
По-любому, это цифра; и это проблема которой занималось ваше министерство. Могло быть, что она включает некие школы, но во всяком случае, это документы вашего министерства, и я хочу знать, что случилось. Как я понял это был протокол, от Деннлера[3477], доктора Деннлера, который являлся главой отдела X, Бургсдорфу[3478], который имел вышестоящую должность; и если я могу подытожить это, данное письмо от 21 ноября 1939 предлагало, чтобы студентов принудительно забрали из Чехословакии в старый Рейх и направили там на работ; и потом, следующий — от 25 ноября, вы заметите, что в параграфе 2 говорится — написавший, Бургсдорф, говорит, что он разбирался с меморандумом Деннлера — X 119/39; и Бургсдорф сказал, что он не хочет, чтобы их забирали в Рейх, потому что тогда в Рейхе была некая безработица, и предположил, что их следует применять на обязательных работах на дорогах и каналах Чехословакии. Итак, такими были предложения вашего ведомства.
Ваша честь, второй это документ 3857-ПС, который будет экземпляром Великобритания-524.
(Обращаясь к подсудимому)
Что случилось с несчастными студентами?
Нейрат: С ними вообще ничего не случилось.
Максвелл-Файф: А теперь, дошли ли до вас предложения доктора Деннлера по принудительной работе в Рейхе и Бургсдорфа по принудительной работе в Чехословакии?
Нейрат: Никакой из них.
Максвелл-Файф: Они приходили к вам за решением? Они приходили к вам за решением?
Нейрат: Я думаю, их мне представляли, но я не скажу точно.
Максвелл-Файф: Что же, вы согласны со мной, или вероятно вы сможете поправить мои сведения, о том, что более ранее предложение — вы говорили не вступившее в силу — но более ранее предложение о принудительном труде исходило от сотрудника вашего ведомства? Вы знали какое-либо другое ведомство Рейха предлагавшее принудительный труд уже в 1939?
Нейрат: Связи нет, более того, если вы должны изучать предложения внесённые всеми своим подчиненными, тогда вы, также найдете некоторые предложения которые позже отвергли. Предложения советника вообще ничего не значат.
Помимо этого, возможно я могу пояснить эту цифру в 18000. Тут говорится: «По данным находящимся в моём распоряжении число студентов на которых воздействовало закрытие на 3 года чешских университетов это 18000». Поэтому, это три раза по 6000, нет? Что приблизительно 18000.
Максвелл-Файф: Я уже выдвинул такое предложение, около 10 минут назад, но я с готовностью соглашусь с вами. Это тот вопрос, в котором у нас нет разногласий.
А теперь, вы поняли, что я предположил. Это то, что данные предложения возникли в вашем ведомстве, потому что они полностью согласовывались с меморандумом, который я только, что зачитал Трибуналу, по которому, следовало не только избавиться от чешской высшей школы, но и получить принудительный труд. Вы помните, что находилось в меморандуме государственного секретаря? Я предполагаю, что это являлось идеей вашего ведомства — идея принудительного труда — уже 21 ноября 1939.
Итак, подсудимый, у меня есть лишь один вопрос, и я надеюсь, так как это вопрос факта, вы сможете согласиться со мной. Вы предположили этим утром, что германский университет в Праге был закрыт после основании Чехословакии в 1919. Так это до нас дошло. По памяти, вы не знаете, что продолжалось то, что многие тысячи студентов учились в германском университете Праги между 1919 и 1939?
Нейрат: Насколько мне известно, это было подразделение чешского университета, немецкая часть чешского университета, насколько мне известно.
Максвелл-Файф: Но он существовал — существовал как университет?
Нейрат: Да, существовал как чешский университет.
Максвелл-Файф: Да, но немецкие студенты поступали туда и могли получать свою степень на немецком? Это был разрешённый язык? Я предположу вам, что были тысячи людей которые ехали в него из Австрии и старого Рейха — ехали туда как немцы для получения своей степени на немецком.
Нейрат: Да, только германский университет, так называемый университет Шарля, был закрыт чехами. Но немецкое подразделение или как бы его ни называли, оставалось. Немцы обучались и сдавали там экзамены.
Максвелл-Файф: Я думаю, вопрос ясен. Я не собираюсь спорить с вами о действительном положении вещей, но с тем, что существовал германский университет, в котором могли обучаться немецкие студенты, вы согласны.
Председательствующий: Обвинение желает провести дальнейший перекрёстный вопрос?
Рагинский [3479]: Подсудимый, пожалуйста, расскажите нам, когда вы являлись министром иностранных дел Риббентроп пытался вмешиваться в иностранные дела Германии?
Нейрат: Это вопрос?
Рагинский: Да, это вопрос.
Нейрат: Да.
Рагинский: Пожалуйста, расскажите нам в какой форме происходило это вмешательство?
Нейрат: Сообщением фюреру своих собственных идей во внешней политике, не принимающих меня во внимание.
Рагинский: Вчера вы здесь утверждали, что еще в 1936 году у вас были серьезные расхождения с Гитлером в связи с этим 27 июля 1936 г. вы просили освободить вас от поста министра. Но вы разве не писали тогда Гитлеру:
«И даже в том случае, если я не буду больше министром, — я всегда к вашим услугам, если вы этого пожелаете, со своим советом и со своим многолетним опытом в области внешней политики»?
Вы писали так в своем письме Гитлеру?
Нейрат: Да.
Рагинский: И обещания, которые давали Гитлеру, вы выполнили? Всегда, когда нужно было дипломатическими манипуляциями прикрыть агрессивные действия Гитлера, как это имело место при захвате Судетской области, вторжении в Чехословакию и т. д., вы приходили к Гитлеру на помощь своим опытом, не так ли?
Нейрат: Это большая ошибка. Наоборот, как я уже говорил здесь, Гитлер лишь один раз призвал меня к себе. Это было в последние дни перед присоединением Австрии. На этом моя деятельность закончилась, но в конце 1938, чтобы быть точным, я пошёл к нему по собственной инициативе, удержав его от начала войны. Такой была моя деятельность.
Рагинский: Мы это уже слышали. Я хочу вам задать еще один вопрос по меморандуму Фредерици, не повторяя здесь того, что уже здесь говорилось по поводу этого меморандума. В этом меморандуме, в заключительной части, указывается:
«Если управление протектората будет находиться в твердых и надежных руках и руководствоваться только приказом фюрера от 16 марта 1939 г., — территория Богемии и Моравии станет постепенно неотъемлемой частью Германии».
Скажите, для этой цели Гитлер именно вас назначил протектором?
Нейрат: Об этом не может быть и речи, это вовсе не было причиной, подробности я описал вчера.
Рагинский: Хорошо. Мы не повторяем причины; мы говорили о них вчера.
Значит, вы отрицательно отвечаете на этот вопрос, что вы были именно тем человеком, который должен был завершить захват Чехословакии?
Нейрат: На это я могу ответить только «нет».
Рагинский: Вы признаете, что вы являлись в протекторате единственным представителем фюрера и правительства Рейха и непосредственно подчинялись Гитлеру?
Нейрат: Да, это правильно. Это заявлялось в распоряжении Гитлера.
Рагинский: Да здесь это заявлено. Я не зачитываю данное распоряжение, что лишь затянет допрос. Распоряжение уже было представлено суду.
Вы признаете, что все органы власти и учреждения Рейха, за исключением вооруженных сил, подчинялись вам?
Нейрат: К сожалению, я должен сказать, что это — ошибка. В том же самом декрете от 1 сентября 1939 г. об этом также сказано. Кроме того, имелся целый ряд органов инстанций Рейха, которые мне не подчинялись; помимо полиции.
Рагинский: Что вы считаете ошибкой: то, что вы сейчас говорите, или то, как вы толкуете декрет? Я тогда зачитаю параграф 1 декрета от 1 сентября 1939 г. Там говорится: «Все органы власти и учреждения Рейха в протекторате Богемия и Моравия, за исключением вооруженных сил, подчиняются протектору Рейха».
Я зачитаю первый параграф распоряжения от 1 сентября 1939. Здесь заявляется:
«Все власти, ведомства и организации Рейха в Протекторате Богемия и Моравия, за исключением вооруженных сил, находятся в юрисдикции протектора Рейха».
Также в параграфе 2 заявляется:
«Протектор Рейха надзирает за всей автономной администрацией Протектората».
И параграф 3:
«Ведомству протектора Рейха подчиняются все органы администрации, за исключением вооруженных сил».
Как видите, здесь совершенно четко и определенно указывается, что все органы власти Рейха подчинялись вам, а вы, в свою очередь, были подчинены непосредственно Гитлеру.
Нейрат: Я должен еще раз сказать: административные органы — да, но кроме них существовал и целый ряд инстанций Рейха, которые мне не подчинялись, как, например, Четырехлетний план[3480].
Рагинский: Теперь перейдем к вопросу о подчиненности полиции. На вопросы вашего защитника вы сообщили Трибуналу, что параграф 13 декрета от 1 сентября, подписанного Герингом, Фриком и Ламмерсом, вам был непонятен. Обратимся к другим параграфам этого раздела, устанавливающего подведомственность полиции.