Параграф 11 гласит:
«Органы германской полиции безопасности в протекторате Богемия и Моравии обязаны расследовать все враждебные государству и народу настроения на территории протектората, бороться с ними, собирать результаты этих расследований и делать из них соответствующий вывод, осведомлять протектора Рейха, а также и подчиненные учреждения и держать их в курсе важных для них событий и давать советы».
В параграфе 14 этого же декрета говорится:
«Министр внутренних дел Рейха, рейхсфюрер СС и глава германской полиции по согласованию с протектором Богемии и Моравии издают правовые и административные положения необходимы для исполнения данного распоряжения».
Таким образом, из этого декрета полностью устанавливается, что полиция и СС обязаны были вас осведомлять обо всех своих мероприятиях, и, более того, все административные и правовые акты и мероприятия проводились с вашего ведома. Вы это признаете?
Нейрат: Нет, это неправильно. Вначале следует сказать, что в этом декрете говорится о том, что они должны меня осведомлять, но это не проводилось в жизнь, и Гиммлер просто запретил это делать. Наконец, второй момент, а именно, что административные мероприятия должны были проводиться после того, как я давал свое согласие, или после того, как я был осведомлен. Такой метод никогда не применялся.
Рагинский: Вы это отрицаете?
Нейрат: Да, отрицаю.
Рагинский: Я предъявляю показания Карла Германа Франка от 7 марта 1946 г. по вопросу о подчиненности полиции.
Господин Председательствующий, я представляю данные показания как экземпляр номер СССР-494.
Председательствующий: Они есть в английской книге, вам это известно?
|
|
Рагинский: Нет, господин Председательствующий, данный документ я представляю в оригинале, подписанный Франком.
(Обращаясь к свидетелю)
Карл Герман Франк при допросе показал:
«После издания приказао структуре германской администрации в протекторате и германскойполиции безопасности все германские власти и учреждения, за исключением вооруженных сил в протекторате, а также вся полиция формальнобыли подчинены протектору Рейха и были обязаны выполнять егодирективы. Вследствие этого полиция безопасности должна была выполнять принципиальные политические установки, даваемымпротектором Рейха. Приказ о проведении государственно-политических мероприятий в основном давался главным управлением безопасности Рейха в Берлине через командующего полицией безопасности. «Еслипротектор Рейха хотел самостоятельно провести какое-нибудь государственно-полицейское мероприятие, то он должен был получить на этосогласие главного управления безопасности Рейха в Берлине. То же самое относилось и к директиве по проведению государственно-полицейских мер, данных высшим руководителям СС и полиции икомандующим полиции безопасности».
Я прошу обратить внимание на абзац, который я сейчас зачитаю:
«Такой порядок служебного подчинения и дачи директив имел силу во все время существования протектората и применялся в таком виде Нейратом в Протекторате. В общем протектор Рейха имел возможность по своей собственной инициативе давать директивы государственной полиции через командующего полицией безопасности.
|
|
«Что касается службы безопасности, которая не имела исполнительной власти, то права протектора Рейха в отношении дачи директив для СД были значительно шире и не зависели ни при каких обстоятельствах от согласия главного управления безопасности Рейха».
Вы подтверждаете эти показания Франка?
Нейрат: Нет.
Рагинский: Хорошо.
Нейрат: Я отсылаю вас к заявлению того же Франка, о котором я узнал здесь, которое было сделано в прошлом году, во время которого он сказал нечто совершенно иное. Он сказал, что вся полиция не подчинялась протектору Рейха, но подчинялась главе полиции в Берлине, а именно, Гиммлеру. Оно где-то здесь — данное заявление.
Рагинский: Не волнуйтесь об этом; я вернусь к этим показаниям.
Пожалуйста, скажите мне вы имели у себя на службе политического советника?
Нейрат: Политического советника?
Рагинский: Да, политического советника.
Нейрат: В целом у меня были различные политические советники.
Рагинский: Чтобы не тратить времени, я сейчас оглашу следующий документ:
Начальник полиции безопасности 21 июля 1939 г. обратился к вашему
государственному секретарю и высшему руководителю СС и полиции Карлу Герману
Франку с письмом следующего содержания:
«Своим приказом от 5 мая 1939 г. протектор Богемии в Моравии назначил фюрера СД и командующего полиции безопасности своим политическим советником. Как мною установлено, приказ этот до настоящего времени еще не опубликован и не проведен в жизнь. Прошу обеспечить проведение этого приказа в жизнь.
|
|
Подпись: доктор Бест[3481]«.
Вы вспомнили сейчас свой приказ?
Нейрат: В настоящий момент я не могу вспомнить об этом приказе. Я могу вспомнить лишь о том, что он никогда не был проведен в жизнь, так как я не хотел иметь у себя на должности политического референта — фюрера СД.
Председательствующий: Было бы удобное время прерваться.
Рагинский: Господин Председательствующий, пожалуйста, только одна минута, для завершения данного вопроса, и потом мы сможем прерваться.
(Обращаясь к подсудимому)
Вы не приняли такой приказ 5 мая?
Нейрат: Я уже не могу сказать вам об этом — но возможно правда. Я не хочу этого отрицать; я уже не знаю.
Рагинский: Но вы отдали данный приказ?
Хорошо. Господин Председательствующий, благодарю вас. Можно прерваться сейчас. Мне нужно ещё 30 минут.
(Трибунал отложен до 10 часов 26 июня 1946)
Сто шестьдесят четвертый день
Вторник, 26 июня 1946
Утреннее заседание
Председательствующий: Трибунал не заседает завтра в четверг, в открытом режиме, а в закрытом режиме. То есть, мы заседаем завтра в четверг, с 10 до 1 в открытом режиме, и вечером заседаем в закрытом режиме.
Утром в субботу Трибунал заседает в открытом режиме с 10 до 1.
Рагинский: Господин Председательствующий, я осведомился, что вчера, когда я представлял документ СССР-494, необходимые копии документа не были представлены Трибуналу. Я извиняюсь за это, и я прошу принять необходимые копии, которые я собираюсь приобщить.
(Подсудимый фон Нейрат вернулся на место свидетеля)
Подсудимый, вернёмся назад, к вашему предупреждению принятого в августе 1939. Если я правильно вас понял, вы говорили Трибуналу о том, что данное предупреждение было принято в связи с военной ситуацией того времени; это правильно?
Нейрат: Относительно военной обстановки тогда ничего не случалось; абсолютно никаких политических трений не было; поэтому, оно не было напрямую связано с военной обстановкой. В нём тогда не было ничего неправильного.
Рагинский: Это относительно военной обстановки, хорошо. Вы понимали, что данным своим приказом, или данным предупреждением, вы ввели систему заложников? Вы это признаёте?
Нейрат: Я не понял вопроса.
Рагинский: Я собираюсь повторить вопрос. Я спрашиваю, вас, признаете ли вы, что своим приказом от августа 1939 — я приобщаю данный документ в качестве доказательства под номером СССР-490 — вы установили систему заложников? Вы признаёте это?
Нейрат: Я не понял.
Рагинский: Это правильно вам перевели?
Нейрат: Да; перевод о последнем вопросе не прошёл, или даже последнее предложение. Я не понял последнее предложение.
Рагинский: Что же, я полагаю он вам известен.
Нейрат: Да; но я не понял последнее предложение вашего вопроса.
Рагинский: В этом приказе сказано: «Ответственность за все акты саботажа несут не только отдельные лица, но и все чешское население. Это значит, что персонально наказываются не только виновные, а наказания
распространяются и на невиновных». Этот ваш приказ послужил началом массового террора против чехословацкого народа.
Нейрат: Никоим образом. Это лишь означало, что моральная ответственность за эти деяния должна была возлагаться на чешский народ.
Рагинский: А разве в Лидице[3482] не был применен на практике этот ваш приказ? Разве речь шла только о моральной ответственности?
Нейрат: Да.
Рагинский: В этом приказе вы указываете: «Кто не учтет важности этих мероприятий, будет признан врагом Рейха». Вы разве с врагами рейха расправлялись, возлагая на них лишь моральную ответственность?
Нейрат: Да. Если кто-либо не подчинялся приказу, то его, естественно, наказывали.
Рагинский: Итак, этим своим приказом от августа 1939 года вы положили начало массовому террору и наказанию невиновных лиц. Вот и все, что я хотел установить.
Нейрат: Что же, я не знаю, как вы смогли сделать такой вывод из предупреждения.
Рагинский: Мы собираемся перейти к заключениям, которые мы сможем сделать из этого. В докладе чехословацкого правительства, представленном в качестве доказательства, документ СССР-60, который является докладом об окончательном результате расследования преступлений совершенных вами и вашими сотрудниками, всё это говорится. И вы просто спокойно отрицаете все эти документальные доказательства. Я не собираюсь спорить с вами относительно документа, но собираюсь зачитать под протокол некоторые из показаний свидетелей; и я хочу ответа о том оспариваете ли вы данные доказательства или отрицаете их. Теперь я оглашу выдержку из показаний бывшего чехословацкого министра финансов Иосифа Кальфуса[3483] от 8 ноября 1945 г. Кальфус показал:
«Экономическая система, введенная Нейратом и вслед за ним другими органами немецкой администрации, была не чем иным, как систематически организованным грабежом. Что касается занятия важнейших постов в чешской промышленности и в области финансовой, нужно отметить, что вместе с Нейратом в стране начала действовать мощная экономическая машина, которая немедленно захватила главные посты в производстве. Заводы Шкода, военные заводы в Брно, сталелитейные заводы в Витковицах, важнейшие банки — «Богемский учётный банк»[3484]. «Богемский объединенный банк» — были также захвачены».
Вы подтверждаете эти показания?
Нейрат: Я говорил о данном вопросе подробно вчера, и я отсылаю вас к своему заявлению, сделанному вчера. Мне нечего добавить.
Рагинский: Таким образом, вы не оспариваете эти доказательства?
Нейрат: Нет, никак.
Рагинский: Бывший президент Чехии Рихард Бинерт[3485] на допросе 8 ноября 1945 г. показал, это отрывок со страницы 13 английского текста СССР-60:
«Когда мы познакомились с ним ближе, мы заметили, что он, Нейрат, немилосерден к чехам. Как чешский областной президент, я знал, что это Нейрат подчинил политическую администрацию Чехии и Моравии немецкому контролю, как администрацию государственную, так и местные управления. Я помню также, что Нейрат распустил школьные областные советы и вместо них назначил немецких школьных инспекторов. Он приказал распустить институт областных представителей: по его инициативе чешские рабочие посылались в Германию в апреле 1939 года на работу для повышения военного потенциала Германии. Он приказал закрыть университеты и многие средние и начальные школы. Он распустил чешские гимнастические объединения и организации «Сокол[3486]«и «Орел», приказал конфисковать все имущество этих обществ, он закрыл чешские дома отдыха и санатории для молодых рабочих и распорядился конфисковать их имущество. Гестапо производило аресты, но только по распоряжению рейхспротектора. Лично же я тоже был арестован 1 сентября 1939 г.».
Вы эти показания тоже не подтверждаете?
Нейрат: Нет. О всех вопросах приведённых здесь, я вчера подробно говорил. Я не намерен повторять всё снова и снова. Более того, мне кажется странным, что господин Бинерт из тех людей которые хорошо знали о том, что я должен был приказывать и какими были мои отношения с Гестапо и так далее, чтобы Бинер мог говорить такие вещи.
Рагинский: Хорошо. Посмотрим другие показания: бывший премьер так называемого «правительства» протектората Кречи[3487] на допросе 8 ноября 1945 г.
Господин Председательствующий, данный отрывок находится на странице 17 английского текста документа СССР-60. Кречи показал:
«Я знаю, что гимнастические организации были распущены, их имущество конфисковано по распоряжению рейхспротектора и их денежные фонды и оборудование были переданы немецким организациям СС, СА, «Гитлерюгенд[3488]«и т. д... 1 сентября 1939 г., когда немецкая армия напала на Польшу, были произведены аресты в широком масштабе, главным образом были арестованы офицеры, интеллигенция и высшие политические деятели. Аресты производило гестапо, но они не могли быть произведены без одобрения протектора Рейха.
Я зачитаю под протокол ещё одну выдержку со следующей страницы показаний:
«Что касается евреев, то протектор Рейха принуждал правительство протектората к действиям против евреев, но, так как это не имело успеха, немцы из канцелярии протектора Рейха стали преследовать евреев согласно немецким законам. Результатом явилось то, что десятки тысяч евреев были казнены и их имущество было конфисковано»
Вы будете отрицать и эти показания?
Нейрат: Относительно упомянутых вами вначале приказов о гимнастических обществах я хочу сказать следующее. Это было мероприятием, проведенным полицией и не по моей инициативе; и затем я еще раз повторяю, что аресты в начале войны проводились гестапо по прямым приказам из Берлина, причем я о них вообще ничего не знал. Я узнавал об этом впоследствии. Наконец, что касается упомянутой вами еврейской проблемы, то содержащееся в обвинительном заключении утверждение относительно того, будто я просил правительство протектората ввести германские законы против евреев, является неправильным. Я или мой государственный секретарь, насколько я помню, не говорили с Элиасом[3489], я никогда не говорил с ним. Я говорил потом лишь с Гаха[3490] по другому поводу, а именно тогда, когда пытались ввести расовые законы и законы против чехов. Гаха противился этому, и я ему заявил, что я беру на себя ответственность за это и ему не нужно этого делать. Введение законов против евреев было, однако, проведено согласно моим указаниям, так как я уже в начале апреля 1939 года. получил распоряжение ввести эти законы в присоединенном к Рейху протекторате. Я все время оттягивал введение этих законов путем различных запросов в Берлине, чтобы дать евреям время как-нибудь устроиться за этот период. Вот таковы факты.
Рагинский: Скажите, вам известен доктор Гавелка?
Нейрат: Да, я знаю Гавелка.
Рагинский: Он был в курсе ваших переговоров с Гаха?
Нейрат: В какой степени он был осведомлен обо всем этом, я не знаю. Гавелка был у меня раза два или три. Он был, кажется, министром транспорта.
Рагинский: Совершенно правильно, он был министром транспорта, но до этого он был начальником канцелярии Гаха.
Рагинский: Гавелка на допросе 9 ноября прошлого года дал следующие показания:
«Он, Нейрат, не был заинтересован в чешском народе, а потому все ходатайства кабинета министров и Гаха, касающиеся чешских требований, были в общем безрезультатными.
«Известны следующие факты:
«Арест чешских офицеров, интеллигенции, чешских легионеров первой мировой войны и политических деятелей. Во время нападения Германии на Польшу было арестовано от 6 до 8 тысяч человек, — они являлись заложниками. Затем немцы назвали их «почетным» заключенными». Большинство из этих заложников вовсе не были допрошены, и все шаги, предпринятые в канцелярии рейхспротектората в пользу этих несчастных людей, не имели результатов. Нейрат, как единственный представитель германского правительства на территории протектората Чехии и Моравии, несет ответственность за казнь девяти студентов 17 ноября 1939 г. Казнь была произведена после…»
Председательствующий: Генерал Рагинский, не будет ли лучше и вероятно честнее к подсудимому задавать ему один вопрос за раз? Вы зачитываете длинные отрывки из этих документов, которые содержат много вопросов? Вероятно, вы можете взять два параграфа об аресте офицеров и спросить его скажет ли он, что это правда или нет. Ему очень сложно отвечать большое число вопрос одновременно.
Рагинский: Господин Председательствующий, документы перед ним и он знаком со спорными показаниями, но я приму во внимание то, что вы только что сказали. Я поговорю о расстрелах студентов отдельно
Вы подтверждаете эту часть показаний, которую я огласил, относительно ареста заложников?
Нейрат: Об арестах членов так называемой Вялки» в начале сентября 1939, я говорил ранее, и подробно об этом говорил.
Я сказал и повторяю еще раз, что эти аресты производились гестапо без моего ведома. Утверждение Гавелка о том, что в отношении большинства этих заложников с моей стороны не было принято никаких шагов в их пользу, — неправильно. Он должен знать, что я непрерывно боролся за этих людей и что их большое число было освобождено путём моих усилий.
Рагинский: Хорошо, перейдем к следующему вопросу. Здесь, на суде, неоднократно приводился документ под номером СССР-223. Это дневник Франка.
Господин Председательствующий, я не ссылаюсь на Карла Германа Франка, которого приговорили к смерти за свои преступления, но на подсудимого Франка. Данная выдержка уже цитировалась здесь, но я хочу задать об этом вопрос подсудимому. Я зачитаю это под протокол. Во время интервью с корреспондентом «Volkischer Beobachter» 6 февраля 1940 г. подсудимый Франк заявил:
«В Праге были, например, вывешены красные плакаты о том, что сегодня расстреляно семь чехов». Тогда я сказал себе: «Если бы я захотел отдать приказ о том, чтобы вывешивали плакаты о каждых семи расстрелянных полках, то в Польше не хватило бы лесов, чтобы заготовить бумагу для этих плакатов».
Скажите, в Праге действительно вывешивались эти красные плакаты?
Нейрат: Я вчера сказал, что на этом плакате злоумышленно была поставлена моя подпись, я его предварительно даже не видел.
Рагинский: Если вы не видели, то посмотрите. Вам сейчас передадут этот плакат.
Нейрат: Я хорошо знаю этот плакат.
Председательствующий: Генерал Рагинский, он не сказал, что не видел его. Он сказал, что это было сделано без его ведома.
Рагинский: Господин Председательствующий, я вернусь к этому, но я хочу установить, что это были красные плакаты которые упоминались в дневнике Франка, и я хочу представить плакат под документальным номером СССР-489.
Я хотел бы огласить это сообщение под протокол. Текст его следующий:
«Несмотря на неоднократные серьезные предупреждения, с некоторых пор группа чешской интеллигенции в сотрудничестве с эмигрантскими кругами за границей делает попытку путем небольших и крупных актов сопротивления нарушить покой и порядок в протекторате Богемии и Моравии. При этом удалось установить, что зачинщики этих актов сопротивления находятся, в частности, в чешских высших школах. Ввиду того что 28 октября и 15 ноября эти элементы позволили увлечь себя на активную борьбу против отдельных немцев, были на три года закрыты чешские высшие школы, расстреляны девять виновников и арестовано большое количество участников.
Подпись: протектор Рейха Богемии
и Моравии барон фон Нейрат, Прага, 17 ноября 1939 г.».
Вы утверждаете, что не подписывали этого сообщения?
Нейрат: Я рассказал, при каких обстоятельствах было издано это сообщение, а именно: оно было издано во время моего отсутствия.
Рагинский: Что же, вам не следует повторять то о чём вы уже заявляли.
Я оглашу показания вашего ближайшего помощника Карла Германа Франка от 26 ноября 1945 г. по этому вопросу, Карл Герман Франк, давая показания об этом сообщении, текст которого я только что зачитывал, заявил:
«документ был датирован 17 ноября 1939 г. и подписан фон Нейратом, который не протестовал ни против расстрела девяти студентов…»
Людингхаузен: Господин Председательствующий, могу я обратить ваше внимание на нечто связанное с данным документом. Документ ни датирован ни подписан, по крайней мере на моей копии. Вообще не ясно откуда исходит документ, и я хочу воспользоваться возможностью заявить протест против зачитывания данного документа.
Председательствующий: Доктор фон Людингхаузен, документ не удостоверен?
Людингхаузен: Не в моей копии.
Председательствующий: Что же…
Рагинский: Господин Председательствующий, вы позволите мне объяснить это недопонимание. Доктор фон Людингхаузен имеет полный текст документа СССР-60. Английский текста также представлен Трибуналу. Данный документ цитировался вчера доктором Людингхаузеном. Есть сертификат соответствия данного документа подписанный уполномоченным чехословацкого правительства и также есть дата.
Итак, для упрощения слушаний, мы представили доктору Людингхаузену копию показаний Франка и будет очень просто определить, что есть сертификат соответствия данного заявления датированного 17 ноября…
Людингхаузен: Я хочу сказать следующее о данном положении: когда я получил длинное обвинительное заключение от полковника Эчера от чешской делегации, документ не имел никаких дополнений или приложений, за исключением текста законов. Поэтому я стремился получить эти дополнения, потому что на них делались ссылки. Затем я получил лишь одно дополнение к приложению, или дополнение «номер 2»; остальные я получил в таких же условиях как те которые у меня есть.
Председательствующий: Доктор фон Людингхаузен, вы подождёте минуту? Будьте любезны рассказать нам на какой документ вы ссылаетесь?
Людингхаузен: Это СССР-60.
Председательствующий: СССР-60 — что же, это чешский доклад, не так ли?
Людингхаузен: Этот чешский доклад об этом здесь (указывает) на немцком; это один из спорных. К нему также были сделаны приложения, и эти приложения я повторю, не были доступны мне; то есть, я прилагал личные усилия, чтобы получить их, но я получил лишь одну, которая не идентична документу и который получил гораздо позже на таких же условиях как есть у меня на руках, то есть, без заголовка, без подписи и без даты, и совершенно без какого-либо сертификата о том, когда, где и кем, было принято данное заявление Франка.
Председательствующий: Давайте послушаем, что скажет генерал Рагинский.
Как я понял генерала Рагинского, он сказал, что есть сертификат идентифицирующий документ и то, что предоставили вам это просто копия, которая может не иметь даты, и может не иметь сертификата на ней, но которая является такой же, как и документ который удостоверен.
Генерал Рагинский, так вы сказали?
Рагинский: Да.
Председательствующий: Сейчас вы можете показать доктору фон Людингхаузену сертификат о документе, которым он удостоверен?
Рагинский: Данный сертификат находится на странице 44 русского текста в приложении к документу СССР-60 и он подписан полковником генерального штаба корпуса, Новаком. Данный сертификат был надлежащим образом представлен Трибуналом.
Председательствующий: Требуется занимать время Трибунала отдельным документом? Мне это кажется большой тратой времени.
Людингхаузен: В конце концов, это важно. Иначе я не смогу понять подлинник ли это. Это определенно моё право.
Председательствующий: Я спрашивал генерала Рагинского о том настаивает ли он на использовании документа. Это нужно? Я не знаю, что это за документ или что он говорит.
Рагинский: Я считаю этого не требуется, потому что документ уже был представлен Трибуналу несколько месяцев назад и приобщён Трибуналом в качестве доказательства. Я действительно не понял заявлений доктора фон Людингхаузена.
Председательствующий: Почему не показать доктору фон Людингхаузену, что есть сертификат, который относится к документу, который вы держите в руках?
Рагинский: Да, господин Председательствующий, разумеется. Я держу в руках русский текст сертификата. Я цитировал русский текст и могу представить его доктору фон Людингхаузену для того, чтобы он мог убедиться. Оригинальный документ представлен Трибуналу и он во владении Трибунала.
Председательствующий: Что же, нет немецкого перевода сертификата и нет сертификата идентифицирующего документ? Есть немецкий перевод сертификата?
Рагинский: Прямо сейчас у меня его нет, но во время перерыва я буду рад представить оригинальный немецкий документ.
Председательствующий: Доктор фон Людингхаузен, Трибунал сказали, что данный документ был представлен ранее и сертификат генерал Эчера был тогда же представлен, удостоверяющий то, что документ является, частью чешского доклада. В таких обстоятельствах Трибунал разрешает использование документа.
Людингхаузен: Господин Председательствующий, тогда у меня есть другое возражение использованию данного документа.
Как известно, если представляются какие-либо расшифровки или письменные показания, защита вправе вызвать данных свидетелей для допроса. Бывшего государственного секретаря Франка, который сделал данное заявление, однако, как известно нет в живых. Поэтому, я также возражаю по этой причине использованию документа.
Рагинский: Господин Председательствующий…
Председательствующий: Доктор фон Людингхаузен, данный документ был представлен и принят в качестве доказательства во время жизни данного человека К.Г. Франка. В этом причина его принятия.
Документ допустим согласно статье 21 устава и был представлен согласно данной статье и нет такого правила о том, что защита вправе проводить перекрестный допрос любого лица, которое дало письменные показания. Данный вопрос совершенно в рамках законодательства Трибунала и поэтому возражение отклоняется.
Рагинский: Господин Председательствующий, я не хочу далее занимать вас данным вопросом, но я хотел показать, что это была ненужная задержка так как доктор фон Людингхаузен использовал сам документ для включения некоторых выдержек из показаний Франка в своей документальной книги.
Теперь я зачитаю под протокол некоторые заявления сделанные Франком. Данный документ, я повторю, был датирован 17 ноября 1939 г. и подписан фон Нейратом, который не протестовал ни против расстрела девяти студентов, ни против числа студентов, которые должны были быть отправлены в концентрационные лагери, а также требовал никаких других изменений».