Ещё пришел собор малый с сияющими лицами — это мужи и жёны всех родов и племён, исполнявшие Закон, не зная его, и чтившие Единого Бога, целомудрием и милостию угодившие Богу. Господь сподобил их неизреченной небесной радости.
Исповедники святой веры.
По повелению Божию подошёл полк святых мужей и жён, сияющих славою небесною — это исповедники Христовы. Господь милостивым взором обласкал их, и они в радости вошли во святый град.
Настало Царство Славы и Вечное Блаженство — настала Вечная Пасха — Осьмой Нескончаемый День! (Исповедники Христовы — опять из числа простых мирян, святые мужья и жёны. О них в Евангелии говорится следующее: «Пошлёт Сын Человеческий Ангелов своих и соберут из Царства Его все соблазны и делающих беззаконие, и ввергнут их в печь огненную. Тогда праведники воссияют, как солнце, в Царстве Отца их». (Мф. 13, 41–43).
Они праведники, потому что не пошли за соблазнами и среди делающих беззаконие остались верными совести, вере и добродетелям. «В Царстве Отца их», т. е. делаются сынами Божиими во Христе, как старшем брате у одного Отца Небесного («братья Мои суть слушающие слово Божие и исполняющие его» — Лк. 8, 21). Сынами, а значит народом Божиим, который на земле имеет три свойства принадлежности народу Божиему: святость, верноподданничество и патриархальность).
Биометрический паспорт.
Теперь, выслушав столь подробный обзор о событиях Страшного Суда вернёмся к первому вопросу — что такое биометрический паспорт? Государственная система уверяет, что это самый надёжный, безошибочный идентификатор. Потому что рисунки отпечатков пальцев и сетчатки глаза уникальны для каждого человека. Другого такого рисунка в мире нет. Если к этому ещё добавить ритм сердца и формулу крови, тогда человек этими биологическими данными будет представлен безошибочно. Таким образом это очередной идентификатор личности.
В компьютерной базе данных и в интернетном пространстве приоритетным идентификатором человека становятся его биологические данные. Паспорт сам по себе как идентификатор уже не нужен. Он лишь носитель магнитной ленты, через которую открывается биологический идентификатор. Вместе с паспортом не нужно даже имя. Т. е. то, на что откликается сам человек, не тело его откликается, а он сам. В этом новом паспорте, как у всех западных людей, нет уже отчества, т. е.принадлежности отцу семейства. С ненужностью паспорта делается не нужной и фамилия, т. е. принадлежность роду. Ещё раньше в наших паспортах исчезла национальность, т. е. принадлежность народу. А в 1918 году, т. е. вскоре после безбожной революции, был спровоцирован отказ от религиозности, от звания христианин. Т. е. принадлежность Богу.
В житиях древних мучеников мы читаем, как мучители требовали от них назвать своё имя. Они отвечали: «Я христианин». Сейчас уже 25 лет, как идёт возрождение христианства. Но до сих пор мало найдётся людей, которые на просьбу назвать своё имя ответят так же — «Я христианин». С введением биометрии современный человек на вопрос «назовите себя» протянет паспорт с магнитной лентой, или ещё проще — свой телефон, чтобы на экране, к которому приложат телефон, высветились биологические данные его тела. Рядом с ними высветится его цифровой идентификатор. Вот всё, что останется от человека.
Миллиарды людей за последние двести лет исторической эволюции стремительно из поколения в поколение сделались людьми средними и внешними, оставив в историческом предании лишь книжную память о людях внутреннего уклада жизни — религиозных, нравственно-трудовых, каковым было на Руси преимущественно крестьянство, отчасти священство с их семьями, и какая-то часть дворянства и княжества наконец духовно-нравственных, каковым было прежнее монашество.
Сегодняшнее возрождение Церкви, похоже, это последний всплеск, религиозный подъём ради того, чтобы человеку узнать жизнью, уразуметь сердцем, как Небо человека человеку в личном его имени и в его звании «христианин» возводит его к имени, записанном Самим Богом в книге жизней. Отказ от личного имени и звания «христианин» или безпамятство о том имени, которое записано в книге жизни, низводит человека до плотяности и в конечном итоге в житейском отношении до биологической идентификации через его тело. Или ещё проще, биологическая идентификация прямо указует на плотяность человека. Не на нравственное начало в нём и тем более не на духовное, а на плотяное. Точно так же, как в советское время люди, встречаясь друг с другом, видели своё и другого происхождение не столько от рода и народа, сколько от обезьяны.
Казалось бы, что тут особенного. А вот что. В своём самосознании человек, сопоставляя себя с обезьяной, сознавал себя на вершине эволюции. Более того, воспринимал себя самой этой вершиной. Дальше развиваться некуда. Я, полагал он — человек! И поэтому говорил: человек — это звучит гордо. Такое самосознание, воспринятое в предыдущем периоде жизни, в наше время даже религиозному человеку сокрушить в себе почти не удаётся. Поэтому сегодня большинство православных, даже при том что уже давно в Церкви, никак не могут сокрушиться в гордости до нищеты духа. Не даётся для сокрушения наш гордый и самолюбивый век, который каждый из нас носит в себе. А всему виной обезьяна, которую поставили в одну лестницу развития с человеком, но поставили на нижнюю ступень. В итоге человек оказался на высшей, выше которой никого нет. Получив такое достоинство миллионы людей держались за обезьяну, как за свою избавительницу от рабства Богу.
То же и с биологическими данными. Ими удостоверяется право на гражданство во всемирной империи. Прежде ты имел возможность свободного перемещения в пределах границ одной России, а теперь ты имеешь возможность свободно передвигаться по всему Евросоюзу. Для этого имей только паспорт нового образца, в основу которого положены не личная принадлежность себе — твоё имя, не принадлежность семье — твоё отчество, роду — фамилия, народу — национальность, Церкви — религиозность, а положены твои биологические данные, для которых твои Ф.И.О. ничего не значат. Равно как для работников таможни они тоже ничего не значат. Равно как и для работников полиции, и для дорожной инспекции. Отфиксировали твоё право на гражданство в Евросоюзе и открыли тебе зелёный коридор от границ Белоруссии до самой Англии, от побережья Средиземного моря до самых берегов Северного Ледовитого океана. Открыли тебе чувство права и свободы. Пока только в границах евро империи. Но и это уже немало, если говорить о собственном чувстве достоинства. С какой-то тихой гордостью человек будет держаться за свой биометрический паспорт, за свою биометрию, за свои телесные данные, за их сверхуникальность.
Добавьте к этому цифровой идентификатор рядом с биометрическими данными. Удобство расчётов и получение средств на расчётный счёт. Но зачем его надо совмещать с биометрическими данными? Для надёжности сохранения денег на расчётном счёте. Без подтверждения биометрическими данными, с которыми цифровой идентификатор тесно связан, никакие финансовые действия, а в дальнейшем и все остальные действия с персональными данными будут невозможны. Пройдёт время и каждый человек будет испытывать некоторое удовлетворение и даже благодарность за то, что он собственными уникальными телесными данными так надёжно защищён от надругательств над своей земной жизнью. Не нужно будет даже прибегать к помощи полиции, судам. Не нужно будет разыскивать мошенников, воров. Поле для их деятельности навсегда закроется одним простым механизмом — связанностью финансовых операций и действий с персональными данными и всех вместе с уникальной биометрией каждого человека. Не с именем и фамилией, не с национальностью и религиозностью, а с телесной биометрией. В итоге человек будет низведён не только до обезьяны, но до уникальности своего тела и даже частей тела, вводимых в биометрию.
Кто ты? Биометрия и цифровой идентификатор. Зачем они тебе? Они дают жизнь, т. е. гражданство на всём пространстве сейчас Евросоюза, а потом и всего мира. И свободу расчётов сейчас в пределах России, а дальше с переходом рубля на евро, и с евро на международную условную единицу расчета в пределах сначала Европы, а потом и всего мира. Если обезьяна позволила сказать: «человек — это звучит гордо», то биометрия позволяет сказать: «человек — это весь космос, это вся эйкумена». Не это ли уже сейчас переживают все, кто в аэропорту проходят по зелёному коридору и на той стороне выходят на свободу обширных просторов всей Европы или Америки, почти физически чувствуя открывающиеся ширь и простор, имея все права на пользование обширными земными довольствами.
Как они потом от этих переживаний встанут перед иконами, чтобы читать покаянный канон? А если человек постоянно по нескольку раз в месяц или в год пересекает границу и простор, и чувство права, и чувство свободы делаются у него привычными, обыденными, как он пойдёт потом через узкие врата к Царству не земному, а Небесному? Как встанет на крестный путь, откуда явится в нём нищета духа, как и когда родится в нём покаянный плач?
Прочитав всё сказанное, кто-то с чувством резонности и справедливости своего замечания возразит, что биометрия и цифровой идентификатор закладываются в компьютер, а сам человек при этом остаётся мол человеком — и нравственным и духовным. И поэтому все христианские чувства могут вполне уживаться в нём с европейскими и мировыми правами и свободами. Увы, нет, не будут уживаться. Потому что за теми и другими стоят два не только разных, но противоположных духа. Дух злобы, представленный сразу тремя духами и Дух Святой. При этом падшим естеством человек уже находится в плену падших духов. А стяжание Святого Духа связаны с усилиями не по нашим временам.
Двухтысячелетний опыт христианского подвижничества и святости открывает нам, что сокровенные тайны близости к Богу достигаются в условиях как можно большей отдалённости от мира. Не только потому, что человек слаб, а соблазн имеет силу. И не потому, что падшее естество человека ищет земного царства, а не Небесного. Но потому что воюет за человека с Богом и противостоит ревности человека к Богу такой враг рода человеческого, против которого человеку нечего противопоставить. Поэтому и сказал Господь своим ученикам, что «человеку спастись невозможно, (и добавил) но всё возможно Богу» (Мк. 10,27). Апостол Павел говорит по этому поводу: если вы «оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего, (тогда) тела ваши и суть храм живущего в вас Святого Духа и вы не свои (т. е. не себе принадлежите). Ибо вы куплены дорогою ценою. И тела ваши, и души ваши суть Божии».(1 Кор. 6.11,19–20).
Остаётся одно — стань божиим. Рабом, слугой, сыном. Тогда своих Бог в обиду не даст, своё Бог защитит, Бог верных спасёт.
Европейские права и свободы не просто приняты и провозглашены для всего мира, но в виде декларации поставлены в обязательное внедрение во все страны и государства. То есть поставлены в обязательность принятия его положений каждым человеком с самого детства, со школы и даже детского сада. Ради этого внедрено обязательное всеобщее образование с жёстким отслеживанием со стороны государства исполнения этого закона всеми родителями. Отсюда все новые предметы, вводимые в школу, среди которых главный — это права ребёнка, затем сексуальный всеобуч, перестроенная история, литература, русский язык. Декларация прав делается евангелием нашего времени — новой, вместо благой, современной вражией вестью. За этой декларацией прав человека стоит могущественный дух времени. Радуясь декларации и принимая её с детства человек поклоняется этому духу и делается его рабом, исповедником этого духа. Им он живёт, им чувствует, им оценивает, объясняет, оправдывает, отвергает, запрещает, выносит приговор, своё решение, делает выбор. Им же и с ним входит в церковную жизнь. Почему и сказано: туда, где храмы наполнятся такими людьми, ходить будет нельзя. При видимом православии этих людей водить их в повседневной жизни будут один из трёх вражиих Христу духов мира, времени или лести. И будут они «вид благочестия имеющие, силы же его отвергшиеся» (2 Тим. 3,5). Духа Святого в этих храмах не будет. Сам же человек в том, что он действует от лица духа времени или иных духов, отчёта себе отдавать не будет. Раб не волен над собой.
Так же как человек христианин в степени раба не отдаёт себе отчёта о действии в нём Святого Духа. В степени работника, будучи разумным, он трудится уже над стяжанием Святого Духа. А в степени сына делается свободным в духе и Дух Божий почивает в нём, указуя и открывая ему Христа, Сына Божия. Поэтому «не я, но Христос во мне» — говорит апостол Павел.
Но так было в прежние времена. Иное мы видим сейчас, когда число людей, пленяемых иными духами, в наше время множится с неслыханной скоростью, в том числе и в ограде Церкви.
Множится с каждым новым ребёнком, пришедшим в школу. Не только в светскую, но и в православную. Потому что при разнице предметного содержания способ обучения, методика, приёмы и всё оснащение обучения остаются по сути одинаковыми, теми же светскими, диктуемыми одним духом, духом времени. И в православных школах успешность и успех занимают ведущее место. И в православных школах труд идёт над внешним и средним человеком. И никто, будучи сами внешними, не думают даже о внутреннем религиозно-нравственном, тем более трудовом человеке. Поэтому такие православные гимназии церковного педагога Рачинского не понимают, духом отстраняются от него, и Ушинского не слышат, и Макаренко на порог не пускают, и с Победоносцевым во вражде.
Число людей, пленяемых иными духами, в наше время множится и с каждым новым взрослым, увлёкшимся интернетом, с каждой новой купленной дорогой иномаркой, с каждой сменой старого телефона на новый, с каждым погружением на час, на два в супермаркет, с каждым новым часом проведённым в интернет-общении, во множестве православных онлайн. Всё перечисленное здесь — это идентификаторы людей нового времени. На языке Евангелия -людей последних времён. Каждый день происходит невиданное раньше присоединение к царству антихриста. Со стороны людей беспечное, не отдавая себе отчёта, пленение духами времени, мира и лести. В числе 666 и представлены эти три духа. Дух мира сего — первая цифра 6, дух времени — вторая 6, дух лести — третья 6. Есть и второе значение этих цифр. В первой цифре 6 — плоть мира сего, богатство, власть, слава; во второй — творческая энергия мира сего, т. е. творчество, прогресс и активный отдых; в третьей — мира сего идея и смысл, т. е. экуменизм, глобализм, толерантность. Вместе — число 666, число человеческое, т. е. число жизни, устраиваемой человеками, людьми на земле. При этом это число, за которым действующею силою стоят три духа. Поэтому апокалипсис об этом числе говорит, что это «число зверя, число имени его» (Откр. 13, 17–18), т. е. того, кто противопоставил себя Богу, Святой Троице. И явил себя людям тоже троичным и в силе тоже трёх. По причине этих трёх сил, трёх духов злобы, а не само по себе, казалось бы безобидное число 666 станет причиной, почему люди, принявшие в пользование, в обеспечение своих земных довольств и вместе с этим в безрассудное отречение от Святого Духа, хотя по видимости будут иметь вид церковного благочестия, но на деле будут принадлежать царству антихриста Такие люди «будут пить вино ярости Божией, приготовленное в чаше гнева Его. И после смерти будут мучимы в огне и сере». (Откр. 14,10)
Часть 5
Смена одних идентификаторов — Божиих — на другие, противные Богу.
Параллельно с низведением идентификации человека от имени до телесных данных шёл и продолжает идти исторический процесс ниспадения человека сначала с высоты внутреннего духовного, каким было монашество прежних времён до внутреннего религиозно-нравственно-трудового человека, преимущественно это были крестьяне, и чуть-чуть людей дворянско-княжеского рода, у кого в обычаях было мужьям и жёнам в конце жизни уходить в монастыри и принимать монашество, и какое-то число священства с их семьями, затем до среднего — творчески-деятельного душевного, это творческая интеллигенция, а дальше внешнего — содержательного организационно дисциплинарного человека, это служащие.
То есть человек, переходя из одного разряда людей в другой из поколения в поколение терял Богом заложенные составы своего устроения. Средний и внешний человек сегодня составляют основное население России. Они легко осваивают интернет и чувствуют себя там своими. Вместе с этим для интернетного существования целый ряд естественных дарований человека оказывается не задействованным, т. е. не нужным. Прежде всего невостребованными оказываются духовные качества людей, затем нравственные. Из оборота жизненного общения совсем уходит совесть. Все проявления любви тоже оказываются ненужными, без них можно обойтись.
Сам человек, посвятивший себя земной жизни, нисколько от этого не страдает. Наоборот, с интернетом ему и удобнее и разнообразнее жить. Даже богослужения сегодня священники совершают, держа в руках не служебники, а включенные телефоны, листая интернетные страницы богослужения.
Внешний человек, схваченный греховным покровом нечувствия благодати, настолько привычно обходится без неё, что ему достаточно знать всё о ней из учений Церкви о благодати, чтобы полагать себя ходящим в её свете. В свете знаний о ней. В советское время, когда из поколения в поколение выращивался внешний человек, прямо так и заявлялось со всей торжественностью: знания — свет! А рядом другой лозунг: «Партия — жизнь!». Первое — вместо «свет благодати», второе — вместо «Христос -жизнь». Подмены очевидные, но и сегодня внешний человек, даже читая здесь об этом и даже соглашаясь с написанным, всё положит туда же, чем и где он жив, т. е. в знания. Знания доставляют ему жизнь, он и будет жить здесь прочитанным. При этом в нём не образуются ни малейшие подвижки к переходу от внешнего человека, к внутреннему религиозно-нравственному трудовому, сразу, минуя среднего. Ему будет вполне достаточно понять и согласиться, что нужен переход. Этого ему будет настолько достаточно, что ни малейшего шага собственно перехода он и не подумает сделать. Сам переход ему не нужен. Не нужно то, о чём ему говорит Господь: отвергнись себя. Здесь выбор — или остаться довольным в себе внешним человеком, всё знающем о переходе, или перейти во внутреннего нравственного, отрекшись от внешнего, умерев в нём. Ибо в нравственном он будет жить уже не интеллектуальными знаниями и не творчеством. Со всем этим придётся расстаться. Готовы ли мы на это?
В наше время воцерковление тысяч людей связано с пробуждающейся религиозностью. Но каких людей? Всё тех же, каких вырастила советская, безбожная школа и каких приветствовала прежняя безбожная жизнь. Это одни люди внешние, для которых знания — свет, и другие люди средние — талантливые, творческие, душевные и деятельные, для которых жизнь — творчество, жизнь — душевное общение, и деятельность которых разворачивается первое — в творчестве о Боге и Церкви, о религиозных смыслах и подвигах, и второе — в душевные служения, посвящённые церковным знаниям. Т. е. ради преподания и усвоения церковного содержания — всё тех же знаний, устраиваются сегодня все воскресные школы, духовное образование, миссионерское, катехизическое служения, служение милосердия, работа с молодёжью. И всё в формах внешнего и среднего человека. Не в церковном укладе. Потому что церковный уклад внешний и средний человек не знают. От церковного уклада внешний и средний человек бегут. Жизнь в укладе для них изнурительна. Им в укладе невозможно жить.
Для внешнего и среднего человека жизнь нравственная не имеет приоритетной цены. У него есть семья, дети, но в приоритете его жизни знания, которые он думает, что они свет, и деятельные служения, про которые он думает, что тем угождает Богу.
Поэтому, устраивая воскресную школу, он насыщает её церковными знаниями, но не отдаёт себе отчёта, что действует теми же методами и приёмами, какими работает советская школа. И какими она с победоносным успехом сегодня, отсекая семью, отсекает в детях и взрослых возможность нравственного и трудового человека.
В итоге любая школа сегодня, что светская, что церковная, различаясь предметным содержанием, на деле выращивает и закрепляет одних и тех же людей — внешних и средних. Что и требуется духу времени.
Чтобы увидеть, что это такое и куда это ведёт, надо просто посмотреть характеристики внешнего церковного человека.
Внешний и средний церковный человек.
Одно из самых заметных проявлений внешнего человека, это его ревность о внешнем благочестии. Он тщательно следит, чтобы крошки святой просфоры на пол не падали, чтобы в постные дни не есть булочки, которые выпекли на противнях, смазанных животным жиром, тем более булочки с добавкой сухого молока. Чтобы не встать на колени во время службы в воскресные дни или в неположенное время службы. Чтобы акафист всегда читать стоя. Чтобы в алтаре священникам всегда стоять вокруг престола согласно с хиротонией. Чтобы священнический возглас подавать звонко и громко. Чтобы ничто из современной психологии и тем более психиатрии не вкралось в церковную жизнь. Чтобы всё сказанное и писанное было только святоотеческим и согласованно со святыми отцами. А для чего? Что из того, что всё будет согласно? В интернете сегодня выложены почти все святые отцы. От этого с интернетом ничего не происходит. Интернет остаётся интернетом — со всеми его соблазнами и пакостями. То же и с человеком. Если он не трудится над переходом во внутреннего нравственного человека, какая польза ему от святоотеческого содержания?
При том, что внешнему благочестию уделяется столько строгости, усилий и ревности, реальная церковная жизнь внешнего и среднего человека могут быть в глубоком, но безсознательном противоречии всему заявленному. Так например
1. Радея о булочках, на которых по его ревности даже следов жира не должно быть в постные дни, человек в эти же дни может грешить раздражением, ругаться худыми словами на детей, супругов, может весь вечер провести перед телевизором или в интернете, может грешить объядением постной пищей, гордостью, тщеславием, блудом. При том, что, находясь в искренней ревности о внешнем благочестии, он ещё не видит своего реального внутреннего состояния. Перечисленные здесь грехи он относит к чему-то общепринятому, в лучшем случае это у него предмет исповеди, но не перемен жизни в дни постные. В то же время перечисленные грехи, рядом с булочкой со следами жира или рядом с акафистом, прочитанным сидя, просто вопиют Небу. Но покров беспечности к своему спасению, который лежит на сердце, не даёт это увидеть. Поэтому нет об этом покаяния и плача тоже нет. Нет дела до заповеди «блаженны плачущие». Да и как-то некуда её приложить.
2. Радея о том, чтобы всё было по святым отцам, внешний человек у себя на приходе с лёгкостью сократит службы — вечернюю до полутора часов, проскомидию и литургию до одного часа. Хотя именно святые отцы эти службы составляли. То же сделают и его прихожане. Если служба по времени будет идти дольше, они ради своего удобства либо придут с опозданием или уйдут пораньше. То же с ещё большей вольностью и потаканием себе делается с домашними молитвами, приготовлениями к таинствам, с хождением и нехождением на праздничные, постовые службы. При этом, то, о чём он радеет, чтобы было по святым отцам, человек будет отслеживать с настойчивостью, по святым ли отцам всё делают. Но вот жизнь святых отцов, их уклад и порядок жизни он с лёгкостью будет подминать под свои нравы.
3. В то же время проявление в ком-либо внутреннего благочестия будет его раздражать, сердить.
4.. Внешнему и среднему человеку свойственно совсем уж безотчётно для себя сближаться, сбиваться в кучки себепотакателей, за чаем, за едой пересуживать людей, в алтаре во время службы заниматься этими разговорами, где-нибудьвстретив друг друга, с цинизмом отзываться о тех, кто хранит внутреннее благочестие.
5. Учение о сектах и обзывательство в сектантстве применяют направо и налево ко всем, кто поведением и церковным образом жизни не похожи на них. Вполне искренно при этом радея о том, чтобы их самих не записали в сектанты. Если же кто выскажет на их счёт подозрения о том, в страхе вздрагивают в глубине сердца и открещиваются от вступивших на путь благочестия.
6. Не подозревают, что в этих надуманных отношениях к другим или даже друг к другу и в ложных страхах о себе самих постепенно скатываются в категорическое неприятие сколь-нибудь строгой церковной жизни, которую большинство их окружения не принимают. Из подозрительности на якобы неправославие, только потому, что так кто-то сказал, легко впадают в гнушение, отторжение реальной жизни по святым отцам.
7. В этой вражде с внутренним благочестием имеют в себе помысел оправдания — все так, как мы, а они, малое число, не так. Поэтому нам не по пути с ними.
8. Живут в церкви слухами обо всех и друг о друге, опираются на взгляды и мнения не столько духовных, сколько авторитетных людей, которых «по своим прихотям будут избирать тех, которые льстили бы слуху» (2 Петр. 4,3), часто опираются на собственные впечатления, которыми дорожат сугубо, не подозревая, что «от истины отвращают слух» (2 Тим. 4, 3–4), живут сплетнями и баснями, собственными домыслами и постоянным творением их. Не подозревают, что такая повседневная жизнь не может оправдываться видимым благочестием, но этим же благочестием будет обличаться после смерти.
9. Имеют суеверные страхи, в том числе перед последними временами, суетной верой мечутся между разными событиями в Церкви, произошедшими за последние годы, между разнящимися взглядами священников, удивляясь дисциплинированному молчанию епископов, нигде не имеют опоры. И так до тех пор, пока не выберут то, что стабильно, официально и имеет поддержку государства. Такое время придёт. Оно называется «мир и безопасность». Как только сделают свой выбор, тогда и успокоятся у них все страхи — животные (как не умереть), душевные (что люди скажут), мистические (сны, ужасы видений, вражьих нападений). Оставаясь внешними они не разумеют, что всякий раз выбор делают в сторону гарантий земной жизни, но не в сторону благодати спасающей, восполняющей, склоняются в сторону мирских ценностей, но не в сторону заповедей блаженств. Мысль о том, что «Тогда внезапно настигнет их пагуба» (1 Фес. 5,3) они отодвигают от себя в небытие, как не существующую.
10. Состояние внешних и средних людей в Церкви, т. е. почти всех нас с вами, обнаженно описывает апостол Пётр: «они прельщают неутверждённые души (многими послаблениями в посте, молитве, постоянном сокращении богослужений), сердце их приучено к любостяжанию, это сыны проклятия» (т. е. легко находят друг друга и, находя взаимную поддержку в расслаблении обычаев и подмене духа православия внешним великолепием, собираются в обширные братства согласных между собою сестёр и братьев одного прихода, одного монастыря, одного благочиния…).«Оставив прямой путь, они заблудились, обещают» (подопечным) «свободу от плотских похотей, будучи сами рабы тления, избегнув скверн мира, опять запутываются в них и побеждаются ими. С ними случается по верной пословице: «пёс возвращается на свою блевотину» и «вымытая свинья идёт валяться в грязи». Путь истины у них будет в поношении. Будут говорить: «где обетования пришествия Его (Христа)? Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, всё остаётся так же.». Думающие так не знают, «что долготерпит Господь, чтобы все пришли к покаянию» »(2 Петр.2,2,14–15, 19–22;3,9)
11.В них и через них в Церкви сегодня разливается обширный либерализм, который оставляя традиционное, скатывается в общепринятое и через то в совмещение себя с демократическим обществом. (Читай замечательную статью Н. А. Лобастова в журнале «Покров» № 3 за 2018 г. стр. 36–39). «Главный принцип либерализма,» — пишет Н. А. Лобастов, — «приоритет общечеловеческих ценностей». «Во „Всеобщей декларации прав человека“ статья 2-я гласит: „Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами без какого бы то ни было различия…религии“. Этот закон вышел из конкретной сферы — религии протестантизма, но пошёл дальше, отвергнув христианство и приняв за основу экуменическую картину мира. Причём, приняв это за основной мировой закон, декларация обязывает все государства подчиниться ему. В итоге появился новый бог — „общечеловеческие ценности“. (И сугубо утверждается государственная система, которая этого бога внедряет — демократия). В антропологическом смысле демократия — это власть большинства… в человеке. Христианство же утверждает, что большинство в человеке — это грех, грязь. Князь мира сего — диавол. Добро есть — „малое стадо“. Это духовный закон.
Теперь путь греха объявляется за истинный по причине, что он…широкий (вместо узких врат), общечеловеческий. (И народ Божий подменяется историческим ходом падения новым народом — либеральным).
Либералы, раскрепощая, как говорит апостол Павел, „закон греховный в членах моих“ (Рим. 7,23), объявляют его всеобщим, первичным, общечеловеческим, распространённым, массовым. Либерализм защищает права большинства в человеке, то есть право падшей природы в человечестве быть первой и главенствующей. (Право падшей природы!).
Либералам-православным — нужна и государственная система — демократия, которая давно уже не власть народа, а диктат всеобщности над святостью, количества над качеством, низменного над светлым.
Этот союз либералов с демократией узаконивает в сознании людей толерантность, которая есть не просто терпимость ко злу, но признание его прав, как более сильной и более массовой части в человеке. Зло становится сущностью, новой религией.
В этих условиях», — заканчивает свою статью Н. А. Лобастов, — «вся надежда на подлинную Россию».
В последней долгой беседе с отцом Кириллом (Павловым) батюшка говорил мне: «Люди нравственность потеряли. Для возстановления нравственности делай, что можешь». И благословил. И теперь это его благословение «делай, что можешь» даётся в таком обилии и глубине, что люди не успевают за открывающимся содержанием, ни за обилием его, ни за глубиной. Часто, послушав какое-то время проповеди или почитав какое-то время написанные тексты, начально познакомившись с ними, потом оставляют. Одни теряют интерес мол не моё, не понятно, сложно, другие гаснут в желании в такую глубину трудиться над собой. Не догоняют.