Это и будет и есть та человеческая религиозность, которая свойственна всем народам земли, и которая, хотя и называется верою, не есть вера свыше, не есть вера по благодати.
Это естественная вера или религиозность, которая не имеет силы. Средний человек душевен и одарён прикладными способностями, т. е. талантами и дарованиями. Как индивид он живёт самореализацией. Плюс он очень деятелен. Поэтому религиозную деятельность он развернёт как душевно-творческуюс привлечением всех своих талантов, дарований и прикладных (профессиональных) способностей. Средние люди будут заняты в Церкви и за её оградой самыми разными видами религиозной деятельности — концертами, фестивалями, театральными постановками, фильмами, книгами, газетами, интернетными формами общения, воскресными школами, иконописью, клиросным служением, социальным служением и многим другим. Всё с нарастающим размахом и всё с большим профессионализмом. В этом религиозном вдохновении будет жить самореализация средних индивидов.
Их душевное богатство и деятельная инициатива заменят внутреннего нравственно-трудового человека, отодвинут призвания любви, подменят их. При этом средний человек, поглощённый своей душевностью и деятельной творческой активностью, знать об этом не будет. Успешность, профессионализм, массовый религиозный энтузиазм, кино-, фото- и журнальная отчётность, аплодисменты и одобрения со всех сторон будут увлекать, доставлять радость и восторг и некоторое чувство торжества православия.
А на деле это «скользкий путь нравственного упадка и растления внутреннего, которое», — пишет Е. Тихомиров, — «доведёт до совершенного отпадения от истинной веры Христовой». И даже если очень многим и всем возвещено будет слово Евангельское, далеко не всеми оно будет приято, далеко не все «окажутся в числе истинных последователей Христа» (там же, стр. 332).
Но и внутренний нравственный человек, хотя и близок к православному подвижничеству, однако опирается на своё падшее естество и им живёт в своих нравственных посылах. «Самое естественное добро, повреждённое грехом, — пишет святитель Игнатий (Брянчанинов), — (превращается) в исповедание достоинств падшего естества. Таким смешением (с падшим) уничтожается исповедание Христа. Для освобождения от порабощения падшему естеству Господь заповедует распятие естества, то есть отвержение его разума и его воли. „Иже Христовы суть“, они распяли плотское мудрование и волю падшего естества, на которых основываются греховные влечения души и тела, греховная жизнь». (Творения, т. 4. М. 1993, стр. 179). В таком случае это будет переход от внутреннего нравственного человека к внутренне-духовно-нравственному и далее к духовному человеку.
Но в последние времена именно этого перехода при повсеместности Евангельской проповеди как раз и не будет.
Потому что десятками миллионов будет исчисляться численность средних людей и сотнями миллионов — численность людей внешних. Которые будут считать себя христианами только потому, что они крещены в православии, что они что-точитали о нём. 2% от них будут регулярно стоять и служить в храмах. Будут много читать православной литературы, закончат и духовные учебные заведения, получат хорошее религиозное образование, но останутся внешними людьми, хорошо знающими и применяющими для себя практику храмово-обрядовой богослужебной церковной жизни.
Внешний индивид реализует свою религиозность в обширных знаниях, в ревности за организованную церковную жизнь, за организацию этой жизни. Он самореализуется в церковной дисциплине, миряне — в почитании священства, предлагаемого по духу времени строя церковной жизни, священники — в почитании епископов, епископы — в почитании патриарха и епископского собрания, и все вместе — в почитании сана, званий и должностей. Разумеется, что в Церкви — организации всему этому должно быть. Потому, что есть ещё Церковь-организм. То есть у части внешних христиан, пусть малой, но есть принадлежность Церкви-организму. В отличие от них большинство из внешних индивидов не имеет в себе внутреннего духовно-нравственного человека. Отсюда особенность всех внешних людей: их раздражает разговор о церковном укладе, который начинается чаянием жизни будущего века, продолжается благодатным таинством жизни и заканчивается христианским ладом, т. е. заповедями и добродетелями, обо всём этом им будет скучно и невыносимо слушать.
Своею христианскою учёностью, видимостью христианской жизни и даже монашеским уставом и распорядком они будут прикрывать реальную жизнь, преданную падшему естеству. Такой человек «смотрит на себя, как на самобытное существо, а не как на создание Божие, земная жизнь представляется ему безконечною, смерть и вечность — несуществующими. Промысла Божия нет для него, он признаёт правителем мира разум человеческий, и на земле ему хотелось бы учредить непрестанное наслаждение грехом». (Св. Игнатий, стр. 172–173). Мы добавим к этому, опираясь на события уже нашего времени: такой человек, отдавая пальму первенства разуму человеческому и видя его реализацию в интернетных усовершающихся возможностях, легко войдёт в жизнь в интернетном пространстве и начнёт часами сидеть у экрана компьютера, доверяя интернету своё внимание, время и в конечном итоге всего себя. Всего себя в последующем — это все свои житейские, а в итоге и религиозные потребности, отдавая их в интернетные механизмы обслуживания. При этом не отдавая никакого отчёта и не придавая никакого значения тому, что в интернетном пространстве он сам со временем исчезает, вместо него остаётся и действует его личный идентификатор. Это со стороны формальной. А с реальной стороны вся его интернетная, удобно устроенная жизнь, в том числе и жизнь религиозная, сами по себе будут идентификатором его принадлежности глобальному царству. Но и это он не будет сознавать, а указания на это будут вызывать только его раздражение
Для образованного, плотского и душевно-чувственного человека отсутствие благодатного таинства в жизни, а в компьютерно-интернетной жизни этого таинства нет и не может быть, т. е. для внешнего и среднего человека жизнь вне таинства принимается вполне нормой. Он считает, что достаточно таинство принять в храме, а носить его в себе между богослужениями необязательно. Между богослужениями он будет жить «как все живут». Другие будут ужасаться от известий о чипизации, о биопаспортах и у многих хватит решимости писать отказ, и не брать ни номер, ни паспорт, но сил и решимости на возстановление церковной жизни в должное угождение Богу у них не будет. Ужасание, которым они сделают казалось бы столь решительные действия будет такой природы, что им они и не подумают об исправлении своей церковной жизни. Об этом говорит апостол Павел: «Не обманывайтесь — ни блудники, ни идолослужители, ни прелюбодеи, ни злоречивые — Царства Божия не наследуют. И такими были некоторые из вас, но омылись, но освятились, но оправдались именем Господа нашего Иисуса Христа и Духом Бога нашего» (1 Кор. 6,9–11). И в дальнейшем опять говорит: «Не обманывайтесь: худые сообщества развращают добрые нравы. К стыду вашему скажу, некоторые из вас не знают Бога» (1 Кор. 15,33–34). Именно таковые и будут прежде всего ужасаться животными страхами. Отказываясь, казалось бы, от чипов, чтобы не попасть в царство антихриста, разогретые в этот ужас, который описан во множестве сегодняшних панических материалов об ИНН, биопаспорте и прочем, не отдают себе отчёта, что другого разогрева у них при этом не происходит — не умножилась ревность духовная, не разогрелось желание церковной покаянной жизни, тем более желание церковного уклада.
«Но скажу вам, братия», — продолжает апостол, — «что плоть и кровь (это и есть средний содержательный и душевный человек) не могут наследовать Царствия Божия, и тление не наследует нетление. Когда же тленное сие облечётся в нетленное и смертное сие облечётся в бессмертие, тогда сбудется слово написанное: «поглощена смерть победою»» (Ис. 25,8). — (1 Кор. 15,50).
То есть недостаточно отказаться от внешней идентификации и полагать, что спаслись. Действительно, от царства антихриста получится спастись и даже умереть от голода, или застудиться на морозе, потому что не будет жилья. Но душа, не обретённая Христу, не воскрылённая Святым Духом, куда после смерти пойдёт?. На частном суде какое определение услышит и на Страшном суде какой приговор получит? Если юродивые девы, это монахи и монахини, сохранив девство и прожив внешне церковно, да ещё в ограде монастырей, услышат: «Не знаю вас». Что услышит душа такого мирянина? Хотя он и будет говорить: я ИНН не принял, от биопаспорта отказался. Господь скажет: ты хорошо сделал, но ответь — ради чего? И он вынужден будет обнаружить — что из страха перед антихристовым пленом он бежал от него, выбрасывая всё, что принадлежит ему. Но в тяжких мучениях оставив земную жизнь ничем не будет принадлежать жизни небесной. Не прозвучат ли слова апостола Павла: «Безрассудный! То, что ты сеешь не оживёт» (1 Кор. 15,36). То есть тот, кто не во Христа живёт и не Христа ради умирает, а умирает только чтобы не попасть в ужас антихристова царства, спасаясь от земных мук попадёт в муки вечные, геенские. Потому что не позаботился о том, чтобы от внешнего и среднего человека перейти, углубиться в себе самом к человеку внутреннему нравственному и внутреннему нравственно-духовному.
Все такие люди, а это миллионы средних и внешних людей, доброхотно примут число 666. Найдя этому много разных житейских оправданий. «И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира» (Откр. 13,8)
Часть3
Индивидное состояние.
И действительно, жизнь личности, для которой жизнью является Христос, в индивиде вся заменилась жизненностью естества, т. е. человеческой природой. При том заменилось естеством падшим. И в наше время скатилось до природной живости уже откровенно животного и откровенно чувственного характера. Тело стало седалищем животных потребностей и, поглощённое ими, стало восприниматься только как чувства потребностей, просто как потребность. Из сознания людей тело как тело, совсем выпало. Оно появляется только в болезнях, ранах, да ушибах. Остальное время оно как будто не существует. Вместо него в нас живут и действуют одни телесные потребности.
Душа тоже исчезла в самосознании человека. Вместо неё мы живём душевной чувственностью, да деятельностью вокруг земных приоритетов. У всех разных — от низменных (разбой, воровство, бандитизм, проституция), до самых, казалось бы высоких (политика, парламентская деятельность, предпринимательство, банковская активность, наука, образование, техника, торговля, туризм, культура широкого потребления или ширпотреб, православная религиозность).
Каков итог?
1. Исчезла семья в её богозданном виде, религиозность заменилась безбожием, а там, где религиозность сохранилась, там она по падшим основаниям в человеке сделалась враждебной Христу. И прогресс во всех сферах земной жизни расцвёл, как чертополох на мусорной куче, увлекая всю жизненность человека на свою сторону.
2. В этой атмосфере хаоса ценностей и приоритетов жизнь индивидов переместилась в зрелища (телевизор, кино, театр, интернет, книги, газеты, рекламные журналы, что толку, что православно-религиозное, но зрелище же), захвачена новостями, с их ежедневной порцией жгучих событий и взрывных наводящих страх сообщений — от единичного случая, раздутого до одновременной трескотни сразу на 60 каналах информации, до массовых явлений типа войн, ураганов, землетрясений. Наконец, у немалой части индивидов жизнь ввержена в массовый психоз и ажиотаж вокруг спорта и спортивных событий. В том числе и событий общецерковного значения
3. При утраченных сознании и самосознании личности у современного индивида действующим остаётся один мозг, а в нём биология, физиология и животность. В таком положении человек окончательно распадается и разлагается легко добирающимися до него четырьмя развратителями, имеющими сегодня беспрецедентый размах. Это алкоголь, современная музыка, наркотики и секс. В итоге даже от индивида ничего не остаётся. Только белая горячка и бред от алкоголя. Только ритмы страстей и потеря всего нравственного от музыки. Только галлюцинации и смерть от наркотиков. Только услаждения телесные в разных формах и видах и полная утрата чувства нравственной красоты от безудержной эротики. Слова «нетленная красота кроткого и молчаливого духа» человек не может даже уловить, не может запомнить. Где уж, чтобы возжелать так жить.
И тем не менее к нам, таким, приходит Христос, совершенная Личность — Бог и совершенный человек и зовёт: «следуйте за Мною. Идите за Мною, живите, как Я, будьте во Мне. И Я в вас, как Я в Отце и Отец во Мне, и Я выведу вас из индивидного мрака и тлена. Но для этого всё индивидное сочтите за ничто.
Как это делать? Начните жить, как Я на земле жил, будучи по человечеству таким же, как и вы». И дальше начинается повествование о Его жизни, совсем уж сначала удивительное для человека нашего времени, когда он впервые или внешне с ними знакомится. Затем если отнестись к жизни всерьёз, вслушаться как в пример жизни, оно приводит в разочарование и растерянность. Как? И нам предлагается так жить? А после этого следует рассказ совсем уж возмутительный для современных внешних и особенно средних людей, или очевидно непривлекательный и неисполнимый. Когда рассказывается о предательстве Иуды, криках толпы «Распни, распни», оплевании, бичевании, распятии, смерти. Нет, мы так не можем, так не хотим. Мы не из таковых и не из тех.
Конечно, хотим быть своими Христу, но не через то, через что Он прошёл.
Конечно, ужасаемся перед ИНН, СНИЛС, биопаспортом, чипами. Хотим как-то обойтись без них, но при этом сохранить жизнь с теми удобствами и довольствами, какие сейчас у нас уже есть. То есть, как богатый юноша. Он действительно думал, что можно спастись, но сохранив при себе своё богатство.
Как же Христос предлагает прожить нашу жизнь?
Родители, как люди бедные ничего не стоили в глазах людей. Все, к кому обращались они с просьбой приютить их на время, отказывали им и гнушались ими. Он родился в хлеву для скота. Рос в бедной семье, где пропитание зарабатывалось своими руками. С раннего детства был в трудах, потех не знал. Потом оставил всё, жил один в пустыне. Когда вышел на проповедь и всем стал известен, тогда одно только делал — проповедовал Царство Небесное и служил всем чудесами и исцелениями. При этом всегда уходил от богатства, славы и власти. Жил, не имея ничего, не имея даже, где главу приклонить. Потом за слова Его о теле и крови совсем уж странные для мира сего все ушли от Него. Оставили. Потом разъярились, придумав, что будто бы обмануты. Сами же в нём вообразили себе царя, а потом сделали виноватым, что не царь. Затем был арест, поношения, бичевания, крест страданий и смерть. Но Отец Небесный воскресил Его, а Дух Святой после Его вознесения на Небо открыл Его людям. Открыл как Бога. Собрал для Него Церковь и создал в ней всё, чем люди могут теперь приходить к Нему, Христу. Дал учения (содержание, учения Церкви), организовал в ней религиозную богослужебную жизнь, дал дисциплину и управление, поставив епископов и священников. Оградил Своею благодатью, дав веру людям, ту веру, которая свыше, от Него, Святого Духа, и всё устроил для исполнения Христом благоволения Отца Небесного — служить людям к их спасению, отдавая всего Себя, чтобы быть в них, а их, христиан, взять в божественное благословение, чтобы были в Боге, в Нём и совершать будучи в них путь, истину и жизнь. Все три даруемы от Отца в Сыне, и никто не знает их, только Сын и ни в ком их нет так, как они есть во Христе Сыне. Потому что все три и есть ОН — путь, истина и жизнь. (Ин. 14,6). Но путь крестный. Потому и весь характер Его земной жизни крестный — с самого начала, от покаянных слёз безчадных родителей Пресвятой Богородицы Иоакима и Анны до смерти на кресте и воскресении. И для нас с вами другого пути возвращения из индивидного состояния к личности, увы, нет. Иисус Христос — Он нам его открыл. А кроме Него и Святого Духа никто не знает личности в нас. Потому, что грехопадением в индивида мы все погреблись в тлен.
Идентификация и принадлежность миру.
Зная всё это и возвращаясь к предмету нашего волнения, спросим себя — что же такое идентификация внешними носителями в нашей жизни? Ответ, казалось бы, простой. Она есть знак принадлежности видимой земной жизни, то есть, принадлежности миру сему. Сначала присваиваемый как знак, затем по ходу жизни он психологически превращается в саму принадлежность. Так деньги испокон веков являются идентификатором торговца и покупателя. Но по мере их накопления у одного из них, например, у торговца, они начинают доставлять удовлетворение человеку, что он богат, что он принадлежит к сословию богатых людей, что мир сей, мир покупателей, зависит от него, он же, будучи богат, своими деньгами устраивает мир сей. Устраивает отношения в нём, расширяет и умножает мир потребления, уплаченными налогами поддерживает государственные бюджетные предприятия, в том числе армию, образование, науку, культуру, спорт и многое другое. Он важное лицо в своей семье, в роду, в городе, в стране, а то и во всем мире. Деньги и умноженное ими богатство делаются идентификатором его довольства — сначала довольство богатством, потом своим положением среди людей, затем довольством собой и в конечном итоге делаются его жизнью. Так что, потеряв всё, он бывает готов на самоубийство. Деньги делаются идентификаторами горжения, тщеславия, самолюбия, себялюбия, самоугодия и, в итоге, жизни. Делаются жизнью. Как одевшись в желанную одежду человек бывает доволен собой настолько, что не разделяет уже где он, а где его одежда — этот опыт все знают.
Если взглянуть на такого человека со стороны индивида, то увидим глубокую поглощённость человека падшей природой, плотяностью и душевностью. Если взглянуть ещё глубже, откроются узы духа — узы мира (горжения и тщеславия), узы самоугодия и узы дьявола (само- и себялюбия). Через них индивид оказывается «заказан» на смерть нравственную и духовную у духов нечистых, которые со временем и приведут его к реальной той и другой, и в конечном итоге физической смерти.
Или другой пример. Сегодня стало модным иметь на своих машинах, дорогих иномарках еще один идентификатор принадлежности к сильным мира сего — особую нумерацию машин. А если должностная нумерация не положена, тогда чтобы в номере хотя бы стояли три шестерки — 666. В итоге безобидные цифры, нарисованные на железной табличке, через психологические, читай — индивидные механизмы делаются довольством своей принадлежности к миру сему. Не удивительно, когда звучат слова Христа: «Я не от мира и вы не от мира» — такой человек-индивид не слышит их. А если слышит, то не понимает. А если понимает, старается не относить к себе. Он действительно мир сей. И собирается еще круче принадлежать ему.
Так идентификатор из внешнего носителя делается довольством принадлежности человека миру сему. Жизнь потребления товаров и услуг оборачивается довольством сначала психологическим, потом безнравственным, и, наконец, бездуховным, т. е. индивидным. Из сердца такого человека им же самим изгоняется всякая принадлежность Богу — духовная и нравственная, всякая потребность подвижничеством служить Ему и всякая возможность в добродетелях угождать Ему. Потому что добродетелей в таком человеке нет. Нет и навыка, тем более любви к подвижнической жизни. Вместо них есть честолюбие, есть стремление жизнь устроить под себя, и есть принадлежность миру через вширь и вглубь довольство жизнью земной. Такой человек постепенно сам отрекается от добродетелей. Вместо них в нем развернулись, укоренились и продолжают развиваться все составы падшего естества, потирающего радостно руки от прибавки всякого имения — знаний, умений, наград, в том числе и всякой копеечки.
То же происходит и со званиями и чинами. Все они, в государстве ли или в Церкви придаются человеку, являясь идентификаторами его положения среди людей. Но для индивида они делаются идентификаторами его индивидности. (Принято говорить — личности, но так говорить неправильно). Они делаются идентификаторами его тщеславия, гордости, заносчивости, зависти. Еще и еще раз вспоминаются предупреждения апостола Павла: «В последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся».(2Тим. 3, 1–5). Это и есть идентификаторы индивида.
В то же время богатство, власть и слава — это видимые идентификаторы мира сего. Внутри каждого из них есть самостоятельные идентификаторы принадлежности к той или иной структуре. Например, таблички на дверях кабинетов: «директор», «заместители», «начальник отдела», и прочие — это идентификаторы должности. А идивидно-жизненными они делаются из-за довольства их носителей. При том, что люди могут иметь благочестивое приличие, когда находятся при должности, а все внутреннее человека может быть таким, как описал апостол Павел. Из этого виден общий закон индивида: индивиду свойственно поддерживать свое лицо в должностных кабинетах и совершенно терять его на пьяных корпоративах, в ресторанах и барах, в домашних ссорах или интимных обращениях.
Степени ниспадения в идентификацию падшего естества.
Здесь всё больше приведены узнаваемые картинки людей малоцерковных и нецерковных. Но суть описанного при переходе к людям церкви и даже к монашествующим не меняется. Потому, что освоение церковной жизни, религиозных знаний, званий, должностей и сана может извне происходить, не изнутри. Как научат, покажут, расскажут, потребуют. Как предложат, позовут, надавят, накричат, заставят.
А изнутри — об этом апостол Павел пишет: «Я желаю преподать вам дарование духовное, утешиться с вами верою общею, ибо благовествование Христово есть сила Божия ко спасению каждому верующему. В нём открывается правда Божия от веры в веру, и что можно узнать о Боге, явно в них, потому что Бог явил им» (Рим. 1,11,16,19).
Индивид, вступая в церковную жизнь, осваивает её как внешний человек, т. е.способный ко всякой образованности, и как человек средний, т. е. творческий, деятельный и душевноодарённый или богатый душевным обхождением с людьми, и даже как внутренний нравственный, но не подозревающий, что «свет в тебе, тьма есть» (Мф. 6,23). Потому и с тьмою этою, т. е. с падшим естеством ничего не делает, или делает, но как-то мерцательно — то да, то нет; то проснулся, то заснул и надолго, то радуется о спасении, что значит в окаянстве плачет покаянно, то радуется, что так богато или по его хотению, желанию жизнь церковная у него устраивается. Со временем последнего, т. е. радости земной и довольства, делается всё больше и больше. Да и вокруг число подобных ему церковных и вроде бы очень церковных людей умножается. Что значит «вроде бы»? Это значит «подавляющих истину неправдою. Познав Бога, они не прославили Его, как Бога (т. е. внешнее прославление на службах, в книгах, в словах и обширных вроде церковных служениях есть дела человеческие, не обязательно в них присутствие Божие), не возблагодарили, но опустились в умствованиях своих, и омрачилось несмысленное их сердце» (Рим. 1,18,21).
Святитель Феофан Затворник, разъясняя эти слова апостольские, пишет следующее: «Апостол устанавливает ту мысль, что идолопоклонство (т. е.порабощение падшему естеству, безбожие и увлечение разным религиозным опытом) не первоначальная религия, как иным кажется (а сегодня вся обширность новоначального церковного народа, из безбожия к Богу пришедших, так именно и думает), а есть плод ниспадения с высоты истинной религии, по развращению сердец и умов. Состояние истинной религии многие в наше время пережили на своём опыте. Состояние это было как дар начально-призывающей благодати, которая враз из неверия вывела человека в веру, изнутри дала опыт духовной ревности к молитве, посту и другим святым действиям Церкви. А потом она сокрылась в сердце. И человек начал познавать своё ниспадение. Первая степень ниспадения есть богозабвение, когда выпадает из сознания пресветлый лик Божества (вспомните написанное прот. С. Булгаковым об имени Божием), охлаждаются и религиозные чувства к Богу и страх Божий испаряется. Бог превращается в нечто мысленное и перестаёт заправлять всеми внутренними движениями человека. Сердце уже не славит и не благодарит Бога, хотя язык читает (и связки поют) славословия и благодарения. Богоугождение перестаёт быть главною целью жизни, на место этого выступают другие цели (у мирян это церковные служения, затем семья, дети, работа, зарплата, болезни, житейские беды, несчастья, новости, интернет-развлечения, паломничества, разнообразие отдыха; у монахов это послушания, т. е. мсполнение поручений и внешних дел по монастырю, служения, богослужебный устав, должности, звания, часто всё мимо молитвы, особенно в женских монастырях, в мужских — бесконечные исповеди беспутных мирян, еда, комфорт, телефон, интернет). Бог есть ещё, но уже не славится и не благодарится». В такое состояние в наше время человек ниспадает после первых трёх-четырёх лет яркого, сильного воцерковления. Когда благодатью был пробуждён, вошёл в церковную жизнь, имел живое покаяние, искреннюю и обильную молитву. Благодать обучала его. Потом сокрылась ради его собственных трудов. Благодать сокрылась, а сам по себе он оказался совсем никакой. Весь — первая степень ниспадения. А дальше и больше.
«Вторая степень ниспадения — осуетились в умствованиях своих — предали себя заботам о земном своими силами, своими средствами, об этом все планы и цели жизни, т. е. как устроить земное счастье, чувственными услаждаясь благами. Отношение к Богу соблюдается только внешне, дела благочестия исполняются по обычаю, без участия не только сердца, но и мысли. И то не вразумляет, что постоянно обман, суетливость без устали…». Так воцаряется в человеке внешний и средний человек. Первый — религиозно образованный, второй — творчески одарённый, деятельный и душевно богатый. Обоим не до Царства Божия, не до чаяния вечной жизни, они увлечены и насыщены церковной жизнью здесь, на земле.
«Третья степень;- и омрачилось несмысленное их сердце». Сердце — внутреннейший человек, где вся духовная жизнь вечно-ценная. Это дух человека, где совесть, самосознание, чувство зависимости от Бога всестороннее (т. е. бесконечная благодарность Богу, в ней и через неё зависимость). Правила жизни устанавливаются несогласные с совестью (согласные со взглядами окружения и с собственными определениями своего падшего естества), страх Божий отходит (водворяются страх животный и душевный — что люди скажут), здравые истины о Боге забываются (вместо них действует житейское мудрование и разные церковные пословицы и шутливости, которые каждый век придумывает свои), скрываются и истинные понятия о самом человеке (о чаянии им жизни будущего века, о Царстве Божием, которое внутри нас, о Страшном суде, о рае и аде, о втором пришествии Христовом, среди внешних и средних православных людей об этом совсем не принято говорить). Внутри такого человека водворяется (по делам нравственным и духовным) полный мрак. Да туда и не заглядывает осуеченный человек, и некогда, и неприятно. Он весь во вне. Ипоэтому и разговор с ним о разумении, испытании совести, о самоукорении, о религиозности, враждебной Христу, просто невозможен. Вроде и семья есть — и у мирян и у священников. Многодетная семья. Но нет одного — отречения от сатаны, ангел его и служения ему. Поэтому при всей видимой церковности и хороших отношениях в семье устремления жизни незаметно, но и необратимо умягчаются к духу времени: к евроуровню, к образованию, успешности предпринимательства; к духу мира сего: комфорту, удобству, общительности; к духу лести: согласия с экуменизмом, толерантностью, слиянием Церкви с государством только потому, что к этому всё больше склоняется официальная часть церкви. Да и комфортнее и удобнее так жить — всё мол делается для народа и его блага. Тогда недалеко и следующий шаг ниспадения нравов.
«Четвёртая степень ниспадения — подведение всего этого превратного порядка жизни под начала разума, через то и оправдание его, и установление его, как единой должной нормы жизни. Это есть верх безумия, но по ихнему, это верх мудрости» (Св. Феофан. Толкования на послание Римлянам, М. 1996, стр. 96–98).
В наше сегодняшнее время эта четвёртая степень ниспадения скоро и очень скоро будет широко разливаться по всей Церкви. Как она разливается уже во всей России среди иных религий и среди неверующих мира сего. Разливается в трёх направлениях. Первое — в учении о толерантности, т. е. расположения всех друг ко другу через размывание нравственных границ, а в итоге стирание границ индивидуальности людей. Опыт этого братания мы знаем на примере советского братства народов, в результате которого малые народности, особенно Севера, полностью растворились в старшем брате, и через пьянство и болезни исчезли с лица земли, большие народности почти потеряли свои национальные особенности, а старший брат, русский народ, совсем потерялся в своём национальном характере, нравственных обычаях и приоритетах. В результате частью спился, частью превратился в служащих, рабочих и наднациональную интеллигенцию, многие сделались бомжами или ворами и разбойниками, а оставшаяся часть живёт сегодня временным успехом как предприниматели, банковские работники, депутаты, все ориентированные на евроуровень, забыв национальное своё. Толерантность сделав здесь своё дело, распространяется теперь дальше, отнимая силу самосознания и ввергая народ в единую мировую массу одинаково нравственно обезсиленных и через страх животный и душевный управляемых людей. На этом страхе основана сегодня вся информационная война.