Майя Кучерская
Современный патерик
Москва 2004
1
ВРЕМЯ
ББК 82.3Р-6 К88
Кучерская М. А.
Современный патерик / Предисл. С. Чупринина. — М.: Время. 2004. — 288 с.
ISBN 5-94117-111-0
Вниманию читателя предлагается собрание веселых и гру стных. смешных н трогательных историй из жизни современ ных православных. Историй, в сюжетах и языке которых прослеживаются традиции Лескова и Бокаччо. Это взгляд на представителей духовного сословия и их паству как на про стых людей, которым ничто человеческое не чуждо, но на об разе жизни и манере поведения сказывается их принадлеж ность к православию.
ISBN 5-94117-111-0 ББК 82.3Р-6
© Кучерская М. А., 2004.
О Издательский дом -Время-. 2004.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Чтобы не попасть впросак при чтении Майи Кучерской, нужно заглянуть в словарь.
И лучше бы дважды.
Сначала узнать, что патерик — это свод но велл о деяниях христианских монахов, а также со брание их нравоучительных высказываний. И то гда-то вот, убедившись, что лукавая авторская подсказка скорее сбивает с толку, чем помогает пониманию, попробовать все же не рассердиться на фамильярничающую со святыми отцами писа тельницу, но еще и еше разок побродить по сло варным угодьям. Чуть-чуть терпения, и искомый смысловой ключик к этой книжке обязательно обнаружится.
Станет ясно, что перед нами не что иное, как фацеции — жанр, может быть, не столь духо- подьемный, как патерики, зато не менее душепо лезный. И безумно занимательный, что и обеспе чило ему кратковременный, но бурный успех у читателей и слушателей на переходе от Средних веков к Новому времени.
Фацеции прославили флорентийца Поджо Браччолини, разошлись в переводах и подража ниях по всей Европе, побывали и в России, где их часто называли смехотворными повестями.
А затем исчезли.
И жалко, что исчезли. Хотя и понятно, почему исчезли. Шуткам (а фацеция, если переводить с латыни, это и есть всего лишь шутка), равно как и вообще шутливому, любовно подтрунивающе му тону в разговоре о лицах духовного звания, не нашлось места в литературе Нового времени. Которая мало того что посерьезнела — вплоть до угрюмости, так еще и окончательно расслоилась на два несообщающихся между собою потока — литературу духовную, к забавам по определению не предрасположенную, и светскую, где батюшек почти всегда зовут попами и тон господствует ли бо обличительно-сатирический, либо едко-ана- литический.
Выражаясь фигурально, свирепый флоренти ец Бокаччо победил своего благодушного зем ляка Браччолини. В причинах здесь незачем разбираться, достаточно признать, что так бы вает в культуре: одна традиция подавляет и вы давливает другую — до полного ее исчезнове ния.
Впрочем, как показывает лежащая перед вами книга, не вполне полного. И я восхищаюсь жан ровой дерзостью Майи Кучерской, через столе тия протянувшей руку тем, для кого монахи и священники были не только объектом поноше ния или восхваления, но еще и людьми —- почти такими же, как и мы с вами. Опорою писатель-
я и пс послужил, конечно, Лесков, это так, но тем не менее дерзости надо было набраться изрядной, причем не только жанровой.
И совпасть со временем, которому такой тон и такая манера шутить придутся впору.
Убежден, что и замысел этот не мог возникнуть еще 15—20 лет назад, когда даже Библию нужно было добывать с превеликими трудами, когда не многочисленные монахи и чуть более многочис ленные священники выглядели — и не только в глазах власти — если уж и не форменными дис сидентами, то подвижниками или, по меньшей мере, дезертирами с фронтов социалистического строительства, а жизнь Церкви была непроница емой завесой отделена как от общественной, так и от частной жизни каждого из нас.
Это время прошло. И хотя о возрождении пра вославного духа в народе говорить явно прежде временно, примет бытового воодушевления во всем, что связано с Церковью, предостаточно. Число храмов, церковных лавок, типографий, свечных заводиков и приходских школ растет. Куличи пекут, яйца красят, яблоки святят у нас и стар и млад. Жулики из подземных переходов сменили камуфляж на рясы — чтобы лучше по давали. А священники подлинные и офисы у нас окропляют, и садовые домики, и машины, и, ка жется, даже компьютеры...
За одно лишь десятилетие служение Богу не только перестало быть чем-то из ряда вон выхо дящим. но и превратилось — прошу проще ния — в массовую профессию. А если к «черным» монахам и -белым- пастырям прибавить еще слу жек, алтарников, церковных старост, иных мно гих, собирающихся за едиными трапезами, а так же членов их семей, то вот и выйдет, что в живой жизни Церкви участвуют ныне десятки, а может быть и сотни тысяч людей. Целое, если хотите, сословие...
И что же — к каждому из этого сословия заве домо отнестись с молитвенным трепетом, перед каждым лоб бить, в каждом видеть подвижника и недосягаемый образец нравственного и духов ного совершенства?
Глупо, не правда ли? Почти так же глупо, как в каждом облачившемся в рясу подозревать — на манер Лео Таксиля и Емельяна Ярославского — плута или шута, циника или развратника.
Честнее, мне кажется, не перебирая ни в экс тазе, ни в хладнодушном критицизме, взгля нуть и на лиц духовного звания, и на их благо приобретенную паству именно как на людей, подавляющему большинству которых ничто че ловеческое тоже не чуждо. При этом помня, впрочем, что строй мысли и образ жизни по святивших себя Церкви многое меняет в пове-
дении этих людей, в наборе их ценностей и при вычек, в их страхах и радостях и даже в их ма нере изъясняться.
Майя Кучерская, писательница совсем еще мо лодая, попыталась так сделать. И у нее получи лись фацеции — рассказы, вместе шутливые и поучительные, ироничные по отношению не столько к священнослужителям, сколько к нео фитам, естественное свое смущение пытающимся погасить чрезмерной истовостью в исполнении всего того, что является (или кажется им) нор мой для верующего человека.
Веры — подчеркну это особо — писательница почти не касается. И лишь изредка, в немногих новеллах легким дуновением дадут о себе знать и ее неподдельная набожность, и ее восхищение святыми чудесами, и се преклонение перед теми в Церкви, кто истинно заслуживает преклонения.
Майя Кучерская — человек свободный, расту щий, и я допускаю, что она еще напишет о том, как она понимает веру, — в другой книге или в других книгах.
Сейчас же она написала именно так, как напи сала. Без умильности, но с улыбкой. Без стремле ния вразумить думающих ипако, но с предложе нием поразмыслить вместе. Без страха перед те мой и перед своими героями, но и без амикошон ства.
А главное — написала с любовью. С той безо говорочной снисходительностью, с тем сострада нием и сочувствием, с какими мы относимся к своей семье, к своим родственникам и близким, которые и грешны, конечно, и несуразны порою, и раздражение могут вызвать и желание подтру нить, а все равно любимы — потому что свои, близкие.
Мне нравится эта книга.
Еще и тем, что она кажется мне очень своевре менной именно сейчас, когда из Средневековья, от средневековых, насквозь проидеологизирован- ных и порядком обветшавших, но пока не сдав шихся представлений о вере, о Церкви и ее слу жителях Россия тяжко переползает к Новому времени, и каждый пример внутренней свободы и раскомплексованности, соединенной с чутко стью и тактом, у нас наперечет.
А то, что эта книга еще и очень занимательна и что, взявшись читать, от нее уже не оторвешь ся, — совсем здорово.
Сергей Чупринин
ЦИКЛ 1
Чтение в Рождественский пост
— Так-то, ваше 6оголюбие, так, — говаривал батюшка, скача от радо сти (кто помнит еще сего святого старца, тот скажет, что и он его иногда видывал как бы скачущим от радости)...
Н. Мотовилов. 1844.
Саровском Пустынь
1 Трапезовали. Вдруг отец Феопрепий полез под стол. И залез, и сидел там среди грубо обутых ног братии. Ноги не шевелились. Тогда Феопрепий начал лазать и дергать всех снизу за рясы. По смирению своему никто не упрекнул его. Только один новоначальный инок вопросил с изумлени ем: «Отче! Как прикажешь понимать тебя?»
— Хочу быть как дитя, — был ответ.
2 Старец, о котором известно было, что он про зорлив, поручил послушнику срубить тополь, росший прямо посередине монастыря. Послуш ник, желая постичь прикровенный смысл прось бы, сказал: «Батюшка, а зачем его рубить-то?»
Лергия замучила, внучок. От тополиного nvxa, — ответил старец и чихнул.
Будьте здоровы, — сказал послушник и по бежал за электропилой.
Ибо обладал даром рассуждения.
3 Отец Стефан дернул брата за бороду.
Ой-ой-ой! — закричал брат.
Ты же молчальник, — изумился Стефан.
Ну и что же, — сказал брат. И горько за плакал.
4 Один инок премного унывал. Никакие средства не могли его исцелить. Тогда братия подарила ему на именины заводную машинку. Машинка умела сама поворачивать, бибикать и мигать фарами.
Ух ты, машинка! — воскликнул инок.
С тех пор он не унывал никогда в жизни. Каж дый день перед сном он нагружал в кузов машин ки камешки, заводил ее и смотрел, как она едет по келье, сама поворачивает, мигает фарами и ти хо бибикает.
5 Братия спросила старца:
- Скажи, отец, где лучше строить нам сарай для дров? Поближе к забору или рядом с банею? А может быть, за воротами?
- Где хотите, — отвечал старец.
6 Отец Иегудил облился гороховым супом.
Слушай, Вася, постирай-ка мою рясу, —
сказал он одному недавно поступившему в монастырь послушнику.
Да я не умею стирать, — возразил Вася.
И засмеялся.
Вот и научишься, — ответил отец Иегудил. И засмеялся еще громче.
7 Пошла раз братия в лес погулять. Только нача ли гулять, как вдруг отец Иаков потерялся.
Яша, Яша! Ау, — стала кликать его братия. Но в лесу стояла тишина. Только звонко куковала кукушка и подрастали грибы.
И почему он не откликается? — размышля ла братия. — Может быть, он ушел в затвор? Или принял обет молчания?
А отец Иаков залез на высокое дерево, притво рился кукушкой и смотрел сквозь листья, как его ищут. И смеялся, и куковал!
8 Отец Гаврюша был очень толстый и хрюкал во сне. Один новоначальный инок не был знаком с монастырскими порядками и, услыхав хрюканье, стал бегать по монастырю и искать поросенка. Прыгал по кроватям, пихал палкою в темные уг лы, даже залез на крышу и покидал камешки в водосточную трубу. Так и не нашел.
9 Инок Степаненко так усердно молился всю ночь, что расшиб себе лоб. Наутро товарищ спрашивает его:
Что это, Степаненко, у тебя — шишка на лбу? А вчера не было. Наверное, молился всю ночь?
Да нет, это я просто упал.
А я думал, молился всю ночь!
Да нет, это я просто упал.
А я думал...
Да нет, это я просто упал.
А не знаешь, как наши с канадцами сыграли?
Да нет, это я просто упал.
10 Некоторый брат перестал вкушать пищу.
Почему ты ничего не ешь? — спросили его соседи по келье.
А я постник, — объяснил брат.
Да, но так ты скоро умрешь с голоду.
Да? — отвечал инок. —Умру с голоду?
И, подивясь рассудительности их, стал есть, получив назидание.
11 Один инок пришел к старцу жаловаться на другого.
Он очень плохой! — сообщил инок стар цу. — Сколько раз собственными глазами я ви дел, как совершал он тяжкие прегрешения.
Старец же перевязал грязной и вонючей тряпи цею глаза брату, сказав ему:
Накажем двух негодников — пусть созерца ют и обоняют теперь душу своего хозяина.
Подобна ли душа моя этой гадости? — воп росил брат.
Много хуже, я просто пожалел тебя!
С той поры брат, видя кого согрешающим, не медленно приближал к лицу смердящую тряпку, которую всегда хранил теперь при себе, и полу чал утешение.
12 Однажды в монастырь заехали участники Всемирной конференции и за трапезой начали угощать братию колбасой, привезенной из Фин ляндии.
Братия нарочно отворачивалась в другую сто рону, чтобы не видеть и случайно не съесть. Один старец ужасно обрадовался.
Вот удружили старику, вот вельми, вот зе ло!..—приговаривал он с набитым ртом. А сам все ел, ел, ел. И съел всю колбасу из Финлян дии.
Очень удивлялась Всемирная конференция.
13 Старец одной святой обители, желая пока зать гостям из дальних стран, какого послушания достиг его келейник, подозвал его и, указывая на
рыжую дворняжку в монастырском дворе, ска зал:
Видишь, брат Иоанн, что творитея! По мо настырю разгуливает волк!
Как бы он не передушил наших кур. Не принести ли ружье? — отвечал Иоанн.
Гости же из дальних стран захлопали от восхи щенья в ладоши.
14 Увидев у своей кельи толпу страждущих ми рян, отец Паисий бросился бежать. Резво кину лись за ним страждущие, кто-то схватил было его за кончик мантии, да упустил.
Долго бегали они так за непослушным духов ником, помяли уже две монастырские клумбы, но догнать не умели и до того расстроились, что пошли жаловаться на отца Паисия игуме ну.
Игумен же, выйдя на крыльцо, поманил отца Паисия толстым пальчиком и говорит ему на ухо:
Что ж ты, братец, бежишь от своих духов ных чад, а?
Не от них, отец, но от духа тщеславия, — отвечал запыхавшийся отец Паисий.
15 Один брат пришел к старцу посетовать на свою тяжелую жизнь. Когда же старец стал давать ему мудрые советы, как ему быть, брат отвечал на все: -Нет. этого я не смогу, и с этим не справлюсь, и этого не сумею-.
Эй, Леха, — позвал тогда старец своего ке лейника, — приготовь-ка этому манной кашки. Он очень слаб.
I 6 Отец Доримедонт объелся шоколадом. Шо колад ему прислала в посылке мама, и, идя с поч ты, отец Доримедонт потихоньку случайно все съел.
Вечером он лежал, держась за живот, и не мог уснуть.
Братия, жалея его, водила вокруг его кровати хоровод и пела монастырскую колыбельную. Но отец Доримедонт по-прежнему был уныл.
Глядите, он держится за живот, — заметил один из иноков. — Наверное, заболел от подвиж ничества. Принесу-ка из холодильника шоколад ку, чтобы сделать ему утешение!
Только не это, — простонал отец Дориме донт с ужасом. — Дай мне лучше глоток подсо ленной воды.
Услышав это, братия подивилась образу его жизни и увеличила пост.
I 7 Инок Амвросий, исполнявший послушание в трапезной, после окончания братской трапезы сел за стол и, достав из тайника глазированные сырки, начал поглощать их один за одним.
В этот момент другой инок вошел в трапезную и увидел вкушавшего сырки брата.
Прости, отче, что напоминаю тебе! — заме тил вошедший инок. — Но нынче день строгого поста, ибо сегодня рождественский сочельник.
Отец Амвросий в изумлении поднял глаза на говорившего, и его тут же вырвало.
1 8 Брат Антоний соскучился и решил жениться. -Я женюсь!» — сообщил он братии. Братия же из любви к нему не хотела отпустить его одного в грешный мир и постановила пойти с ним вместе, дабы разделить его участь. Старец же в ту пору уехал на Всемирную конференцию, и посовето ваться было не с кем.
Собрались монахи у ворот, перекрестились на прощанье на храмы, а тут и старец входит в кали- точку — вернулся с конференции.
Благослови, батюшка, в последний раз, идем в мир жениться! — с плачем обратилась к нему братия.
Бог благословит, ребятки, да только... — старец замялся.
Что? Скажи нам!
Бабы — такие..!
В тот же миг иноки разбежались по кельям.
19 Некий брат впал в искушение и, придя к старцу. сказал:
Отче, я понял, что Бога нет, и уйду из мона стыря.
Старец заплакал и сквозь слезы отвечал:
Чадо, чадо мое! Ты так ничего и не понял. Иди куда хочешь.
Инок же остался.
2О Брат пришел к авве Аверкию и сказал ему:
Я такой ленивый, что тяжело мне даже под няться, чтобы идти на послушание. Каждый день для меня каторга и чувствую, что скоро я совсем надорвусь от труда и самопринуждения.
Если так тяжело ходить тебе на работу, — отвечал авва, — не ходи. Оставайся в келье и горько оплакивай свою леность. Да рыдай по громче! Увидев, как горько ты плачешь, никто не тронет тебя.
2 1 Рассказывали про авву Аверкия, что часто он натыкался на стены и разные предметы, имея много синяков на теле и даже лице, ибо ум его был занят созерцанием.
2 2 Брат Дукитий спросил авву Пахомия:
- Отче, не знаю, как вести себя с братией, в нашей общей келье и за трапезой. Все, что не сделаю, все не так, и превратился я, того не же лая, в клоуна. Братья постоянно смеются надо мной и говорят обо мне за моей спиною насмеш ливо.
Авва Пахомий отвечал ему: — Ничто так не огорчает и не соблазняет бра та, как непохожесть одного на других. Если же постараешься не отличаться от живущих здесь, увидишь, как смирение обнимет твою душу, и никто более не обеспокоит тебя.
23 Один брат, пребывая в глубокой скорби, жа ловался отцу Пахомию.
— Батюшка! Каждую ночь меня жестоко муча ют бесы. Только лягу спать, закрою глаза, и вдруг так захочется курицы! Жареной, с корочкой, во круг золотая картошечка, укропчик. Или не ку рицы, а просто рыбы. Финской красной рыбы с белым хлебом и маслом. Или встану на молит ву, а самому смерть как хочется покурить, выку рить всего одну сигаретку. Ну, и запить чарочкой вина. Кажется, будто все силы ада, все бесы опол чились на меня...
— Браток! —• отвечал, посмеиваясь, старец. — Ну какие же это силы ада, какие бесы. Бесы му чили древних отцов, пустынников, праведников и преподобных. А мы... На нас еще дьяволу тра тить силы. Так что это не бесы. Это просто твои желания. Для победы над ними не нужно даже подвигов. Не нужно даже быть монахом.
Что же нужно, отче честный?
Сила воли, родной, сила воли. А чтобы зака лить ее, каждое утро отжимайся по десять раз и обливайся холодной водой. И довлеет ти.
А молитва Иисусова? А земные поклоны? Но старец ничего не отвечал более вопрошав шему брату, сказав, что говорить дальше ему не досуг.
2 4 Отец Михей говорил: -Наступило время ве ликого расслабления и немощи. Мы не способны ни на что и ничего не можем. Давайте хотя бы признаем это. И да помилует нас Всемилостивый Владыка».
2 5 Еще говорил: «Только не надо изобретать ве лосипеда».
2 6 Еще: «Нельзя веровать сквозь зубы».
27 Часто повторял: «Лучше недоесть, чем пере есть».
28 Женщинам говорил: «Каждый день вари себе овсяную кашу. В кипящую воду страстей бросай крупу добрых дел; осаливая ее молитвой и усла-
щая любовью к ближнему, помешивай ЛЖИЦсй рассудительности. Бог даст, к вечеру обретешь се бе немного подходящей пищи-.
Мужчинам же говорил: -Заряжай аккумулятор почаще, а то скоро не заведешься совсем. Тогда не поможет никакой "Ангел"-.
29 Одному иноку явился Ангел.
Ангел? — поразился инок.
Ангел, — отвечал Ангел.
А вдруг ты не по правде, притворяешься? — вострепетал брат и перекрестился. — Вдруг ты просто белая птица?
Что ты! Я по правде. Хочешь, на, потро гай, — и Ангел протянул ему сияющее кры лышко.
Инок, желая коснуться его, вместо перьев щу пал пальцами только воздух — крылышко было самое настоящее, ангельское!
30 Сказывали об отце Иеремии, что при нем со стоял специальный келейник, который каждый час менял авве носовые платки, — так много тот плакал.
31 Один послушник был очень чувствителен и часто проливал во время служб обильные слезы. Братия прозвала его «Плаксой».
32 Два брата поссорились. Послушниками они жили душа в душу, но после нескольких лет без мятежного жития их рукоположили — одного, потом и другого. А инокам в этом монастыре по лагалась отдельная келья. Братья должны были разъехаться. Все, что у них было, они разделили поровну, только никак не могли поделить видео магнитофон. Отцу Геннадию его подарили, зато отец Мефодий его чинил, два раза на собствен ной машине возил в ремонт, не говоря уже про фильмы, которые тоже в основном покупал сам. Из-за видеомагнитофона братья чуть не подра лись. В гневе они даже забыли про телевизор. И отправились к старцу.
Отче! Рассуди нас, — бросились они в ноги к авве Михею. — Никак не мажем поделить видео магнитофон, попросту видик. Одному его подари ли, другой его чинил и покупал к нему видеокассе ты, чей же он теперь?
Авва же вопросил:
А что, есть у вас хорошие фильмы?
Целый короб! — отвечали братья.
И «Москва слезам не верит»?
Да, отче!
И «Служебный роман»?
И он.
А боевики со Сталлоне?
И боевики.
Все ясно, — отвечал авва. —- И видик, и кассеты немедленно несите ко мне в келью, не забудьте прихватить и телевизор. Как только решу посмотреть, позову вас в гости, будем смотреть втроем.
Утешенные братья поступили так. как запове- дал им старец. И телевизор, и видеомагнитофон, и коробку с фильмами они сложили у него в ке лье.
Нужно ли подключить? — спросили старца братья.
А вот это, ребятки, я сам, — отвечал старец и, благословив, отпустил их с миром.
Но с тех пор старец так ни разу и не позвал их, братья же не решались напомнить ему о давнем его обещании.
33 Послушница Екатерина получила письмо. Прочитав на конверте обратный адрес. Катя чуть не закричала: «Денис, Дениска Гришаков!- Тот самый, что делал ей предложение, всего полгода назад. Тот самый, которому она предпочла мона шество. Глубокая печаль и тоска по Денису не медленно охватили Катино сердце. И она отпра вилась к старцу.
— Вот, — сказала она авве, — в миру Денис Гришаков делал мне предложение, но я отказала ему, ушла в монастырь. А вчера он прислал пись-
аа
мо, только я боюсь его раскрывать, такая тоска на сердце- Вдруг он зовет меня обратно?
Отец Андриан положил руку на письмо и тут же заулыбался.
Раб Божий Дионисий, великое счастье по сетило тебя! Как тяжко пришлось бы тебе, если бы Катя стала твоей женой! Слава Богу, что это го не случилось, — обратился батюшка уже к Кате. — Старайся теперь для Господа, старайся как для любимого, с которым и в шалаше рай, и ничего больше не нужно, только бы быть ря дом.
Как же я буду для Него стараться? — удивилась Катя. — Дениса я хотя бы видела, гуляла с ним за ручку, а Бога не видела никогда.
А ты помогай сестрам, будь с ними ласкова, и тогда скука тебя оставит, а любовь к единст венному Твоему Жениху начнет расти. Письмо же отдай мне, но день сегодняшний запомни, ровно через год приходи, почитаем, что он там написал.
Катя отдала батюшке письмо, он положил его в нижний ящик своего стола, только прочесть письмо ей так и не довелось — спустя несколько месяцев батюшка занемог и умер, — где уж тут искать давнее письмо. Ровно же через год с того заветного дня от приехавших в монастырь знако мых Катя узнала, что Денис женился.
34 Отец Иоанн куда-то засобирался. Отнес биб лиотечные книги в библиотеку, постирал носки, заштопал все дырочки на рясе, вычистил ботинки.
Уж не бежать ли ты собрался? — поинтере совалась у него братия. — Уж не домой ли, к ма тушке с батюшкой?
Туда, — признался отец Иоанн с улыбкою. — Везде хорошо, а дома лучше, — добавил он и в ту же минуту испустил дух.
3 5 Старец гулял около монастыря в лесу. Вдруг смотрит — на дороге стоит девочка с котенком в руках и горько плачет.
Почто плачеши, чадо?
Вот, дедушка, котенок мой сорвался с дере ва и помер.
Этот что ли? — спросил старец, тыкая паль цем в мертвого кота.
Этот, — кивнула девочка и зарыдала еще громче.
Да он же просто притворяется! А ну, отвечай: кис-кис-кис, ты ловить умеешь крыс?
Животное не шевелилось.
Ах так! — рассердился старец. И выпучив глаза, закричал:
Ну, тогда я тебя сейчас съем!
Котенок так напугался, что от страха воскрес, жалобно замяукал и спрятался к девочке за пазуху.
36 Матери Феодосии поручили ухаживать за курицами. Женщина с высшим филологиче ским образованием. Феодосия прежде курочек только ела, и справлялась с обязанностями пло хо, претерпевая большие скорби.
Как-то раз игуменья в очередной раз громко ругала Феодосию. Как вдруг раздалось кудахта нье — серый волк, схватив курицу, убегал прочь.
А ну-ка догони его да принеси курицу об ратно! — вскричала игуменья сердитым голо сом. Феодосия бросилась за волком.
Именем Господа Моего отдай! — закричала она страшному зверю. — Отдай немедленно!
Напуганный волк, видя, что за ним гонятся, повернулся и выпустил добычу. Феодосия подня ла курицу и отнесла ее в курятник.
Сильно помятая, но живая, курица к вечеру со вершенно оправилась. А наутро снесла золотое яичко.
Вот, сестры, вкусите от плода послуша ния, — сказала матушка игуменья, показывая яичко на трапезе. Но никто не мог разбить его. По некотором размышлении сестры поместили его в монастырский Музей Чудес.
37 Про отца Феофана, долгие годы жившего от шельником в дремучем лесу, говорили, что если находил он мертвого зверя или птицу, то хоронил
их no христианскому обряду, служил панихиду об упокоении -усопшей твари- и не забывал ста вить на могиле крестик, сбитый из двух сучков.
38 Зима выдалась бесснежной. Стоял канун Рождества, а снег так и не выпал.
Скитоначальник одного небольшого скита от правился в дальнюю пустынь к старцу-отшельни ку. Провидя духом, для чего тот пришел, от шельник вышел к нему и принял его с радостью.
Праведный отче! — начал жаловаться ски тоначальник. — Через два дня наступит Рождест во, а у нас до сих пор нет снега. Братия унывает. Точно малые дети, иноки повторяют, что без суг робов и снега и Рождество не Рождество. Прости, отче, к скажи, как быть!
Почсму же вы не помолились и не попроси ли Бога?
Молились и просили не один раз, но вот — ни снежинки.
Может быть, вы плохо молились? Хочешь ли знать, что это так?
Тут старец простер руки к небу и начал молить ся. Через несколько минут на ясном небе собра лись темные снеговые тучи, и повалил снег. Ски тоначальник в ужасе пал на лице свое и покло нился старцу. Но когда поднялся, старца уже не было рядом — он убежал в лес.
39 Пасха наступила н конце апреля. Всю ночь отшельник Феофан молился, а под утро услы шал, что и окна к нему стучат клювами птицы. Он вышел на улицу. На поляне перед его избуш кой собрались все лесные звери — медведи и вол ки, лисицы и зайцы сидели рядом и сквозь про зрачные сумерки глядели на него.
Христос воскресе! — проговорил старец, и, склонясь к мохнатым мордам, похристосовался с каждым. Затем обнимал по очереди все деревья вокруг, целовал стволы и все повторял: -Христос воскресе! Христос воскресе!»
Воистину воскресе! — звучало в ответ.
4О Едва брат Даниил поступил в монастырь, как тяжело заболел. Братия же, зная о его неправедной прошлой жизни, молила Бога, чтобы он не умер, а еще пожил вместе с ними и имел время для покая ния. Однако вскоре Даниил перестал подниматься и был уже на пороге смерти. Братия пришла к не му попрощаться. Он долго не откликался, молча лежал с закрытыми глазами. Но внезапно очнулся:
Что это — Пасха, братие?
Какая Пасха, Данилушко! На дворе фев раль, ты не слышишь, как завывает вьюга?
Я слышу пение, — отвечал Даниил. — Разве это не вы поете: "Христос воскресе"? И откуда этот свет? — спрашивал он.
Иноки молчали.
В ту же ночь Данила умер. Метель улеглась, а снег по-прежнему крупно, часто падал. Укрыл весь монастырь, все дорожки, все крыши, и толь ко с золотых скользких куполов слезал, полз мяг кими комьями.
ЦИКЛ 2