Чтение для впавших в уныние




Лакомка

Один инок заунывал и решил повеситься. Ну, надоело как-то все, достали человека. Снял в ке­ лье люстру, подергал крюк — вроде крепкий, ве­ ревочку хорошенько намылил — мыло «Клуб­ ничное», пахучее такое, противное, начал уже стол пододвигать, смотрит: на столе лежит кон­ фета. «Стратосфера», самая любимая его с детст­ ва, там еще розовые ракетки улетают в синий от­ крытый космос. Конфеты дали вчера в трапезной на обед ради престольного праздника, а он сбе­ рег, да и забыл. Ладно, думает, съем, а там уж по­ вешусь. Развернул конфету, в рот положил, а фантик фьють! — и улетел на пол. Непорядок. Он тут повешенный висит, а на полу фантик. Нагнулся инок поднять, а в щели между досок бумажка какая-то валяется. Вытаскивает, а это список имен, вот он где оказывается, одна жен­ щина накануне дала ему, просила помолиться. А он так и не помолился, потерял листочек, а он

мй

вот где оказывается. Ладно, думает, помолюсь, все-таки на один грех меньше. Зажег лампадку, перечислил всех, усердно обо всех помолился, тут и гонг зазвонил — к ужину зовут, даже рань­ ше обычного. Так и не повесился, на ужин по­ шел — может, опять -Стратосферу» дадут, или хоть «Мишку на Севере». Иногда оставалось на следующий день.

Весельчак

Одного инока сжирала черная тоска. Он уж и так с ней, и эдак — не уходила. И был он в мо­ настыре самым веселым человеком — все шут­ ки шутил, все посмеивался. Только в последний год инок погрустнел и стал тихий, тоска его со­ вершенно оставила, и можно было уже не шу­ тить. Он вдруг начал слабеть, ослабел и умер. Во время его отпевания в храме разлилось бла­ гоухание, многим показалось — расцвела си­ рень. А это отец Василий просто победил дья­ вола.

Дубовичок

Один юноша все время убегал из монастыря. Как весна — так тянет его на родину. Накопит денег на билет, и раз — уже дома. Поживет чуть-чуть дома, отоспится, поест хорошенько, наглотается мамкиных галушек до отвала, и

вроде снова скучно, хочется в монастырь. Что делать, берет обратный билет, возвращается, падает игумену в ноги, кается, умоляет про­ стить.

Игумен был человеком мягким, да и работники в монастыре нужны, что ж поделаешь — даст юноше, конечно, три наряда вне очереди, пошлет чистить на кухню картошку или драить трапез­ ную, но все-таки примет.

Так повторялось несколько раз. Наконец, юно­ ше это надоело. После очередного побега он при­ ехал в монастырь с толстой длинной веревкой, и уже не пошел ни к игумену, ни к братии, а, за­ бравшись в самый дальний угол святой обители, привязал себя к громадному многолетнему дубу, завязав веревку тройным морским узлом.

Братия вскоре обнаружила его и просила эти глупости бросить. Но юноша никого не слушал, все больше молчал и проводил привязанный к дубу дни и ночи, несмотря на сильный холод, дождь, а потом и снег. Его пытались оторвать си­ лой, смеялись над ним, звали даже врача. Но юноша был тверд. Старец же только слабо мах­ нул рукой: «Оставьте его». Плотник монастыря сколотил ему небольшую будку, в которую юно­ ша залезал в сильную непогоду. Монахи прино­ сили ему простую пищу. Сам игумен несколько раз приходил к нему и умолял не мучить себя, а поберечь свое молодое здоровье и вернуться ра­ ботать в мастерские — юноша хорошо знал сто­ лярное дело. Но юноша отвечал — если отвяжу веревку, снова убегу, и работника у тебя все рав­ но не будет, прости меня, отче. Он прожил в своей будке под дубом много лет, и когда его ве­ ревка совсем сгнивала, просил принести себе но­ вую. В старости у него отнялись ноги, и только тогда он позволил перенести себя в келью. Одна­ жды ночью два приехавших в монастырь палом­ ника увидели, что от кельи его восходит в тем­ ное небо сияющий столб. Но это было только один раз, а больше никаких особенных чудес не было. Сам же он звал себя «старичок-дубовичок».

 

Древо Познания

На Красную горку Таня и Гриша повенчались и вместо свадебного путешествия решили отпра­ виться в паломничество. Без лишней одежды, без продуктов, взять только немного воды, хлеба и идти от монастыря к монастырю. Где пустят пе­ реночевать, там и благодарствуйте. Где накормят, там и спаси Господи!

Вышли они рано утром, через день после венча­ ния, три часа ехали на электричке, а потом вышли и пошли пешком. У Гриши все церкви были обо­ -

значены на карте одним крестиком, а монастыри двумя. При удачном раскладе к вечеру они долж­ ны были дойти до первого пункта — Вознесен­ ского монастыря. И вот они шагали по дороге, пели молитвы, читали Иисусову, потом немного отдохнули, слегка закусили, снова пошли. И к ве­ черу сильно устали. Особенно Таня, которая страшно проголодалась, потому что две булочки с ключевой водой это все-таки мало за целый день. Таня говорила Грише:

Смотри, вот малина свешивается через за­ бор. Давай сорвем? А вон горох...

Гриша, который тоже был голоден, но терпел, в конце концов ответил:

Сразу видно — женщина! Жила бы ты в раю, поступила бы точно так же, как Ева.

Это как? — уточнила Таня.

Сорвала бы плод с древа познания и съела.

Я? Да ни за что. Вот и Адам все свалил тог­ да на женщину, а сам-то!

Гриша только засмеялся.

Если бы Господь запретил мне, я не послу­ шал бы никакую Еву.

На землю спустились сумерки. Таня с Гришей как раз подходили к новой деревне. "Никншкино!" — громко прочитала Таня. А Гриша посмот­ рел в карту и понял, что в монастырь, в который они надеялись прийти к вечеру, уже не успеть.

По крайней мере засветло. И они решили риск­ нуть — попроситься к кому-нибудь на ночь, пря­ мо здесь, в этом Никишкине.

В двух местах им отказали, а из третьего доми­ ка выглянул дед в зеленой байковой рубахе и ска­ зал: «Заходите». Таня с Гришей обрадовались! Тем более что дед кивнул на стол, на котором полно было еды, н велел им ужинать. Но сам начал ку­ да-то собираться.

А вы с нами разве не поужинаете? — спро­ сили вежливые Гриша и Таня.

Кур пойду запру, — ответил дед вполне дружелюбно. — Вы пока тут одни поешьте. Ка­ ша, картошка, старуха всего наготовила да к доч­ ке сегодня поехала, в Кутомкино, не вернется. Чай грейте. Только эту алюминиевую кастрюлю на подоконнике не трожьте.

И ушел.

Таня углядела маленькую бумажную иконку в комоде, супруги прочитали молитву перед едой, потом плотно поужинали, и все им показалось таким вкусным и свежим. А старик все не воз­ вращается. Поставили они чайник, Таня и гово­ рит:

Вот бы пирожков. С вареньем! Моя бабуш­ ка, когда пекла пирожки, всегда складывала их точно в такую же алюминиевую кастрюлю.

А Гриша ей отвечает.

Ay меня бабушка в такой кастрюле обычно

блины оставляла, только еще в одеяло кастрюлю уворачивала, чтобы не остыли.

Таня заспорила:

Ну, какие блины! Тут пирожки. Люди небо­ гатые, вазочки у них нет, вот и приходится в ка­ стрюлю складывать.

А Гриша ей:

Говорю тебе, блины!

А Таня:

Пироги с вареньем.

Тут Гриша совсем уже рассердился и говорит:

Ну, давай проверим.

Открыли они кастрюльку, а оттуда — мышь. Юрк! — и убежала под стол. Тут и старик захо­ дит. И кошка вместе с ним — трется у хозяина меж ног, мяучит, явно просит есть животное. Старик подошел к подоконнику, открыл кастрю­ лю, да только руками развел.

Эх, вы! Это же был кошкин ужин.

 

Все волосы сочтены

Анна Трифоновна была одинокой, никого у нее не осталось, муж давно умер, сын погиб в горах, и жила она одна-одинешенька, а по вос­ кресеньям и на все праздники ходила в церковь. Потому что Анна Трифоновна была верующая, и так уж вышло, что в старости намного боль­ ше, чем в молодые годы. И вот Анне Трифо­ новне исполнилось 74 года, она сильно ослабе­ ла, но в церковь все-таки старалась ходить и пе­ реживала только о том, что умрет без отпева­ ния, как какой-нибудь нехристь. Потом-то, мо­ жет, и вспомнят, догадаются, что умерла, или узнают, и — помянут, но вот в последний путь придется отправиться без напутствия, соседям- то все равно. И всем она об этом рассказывала, что вот, мол, умру, а кто ж меня отпоет. И даже утирала маленькие старушечьи слезки. А ба­ тюшка этой церкви, в которую ходила Анна Трифоновна, называлась святителя Николая, ей отвечал: «Посмотри на птиц небесных. Не сеют, не жнут, а Господь заботится о них. Вот и тебя не бросит, не бойся». Но Анна Трифоновна бо­ ялась.

Прошло время. В Никольскую церковь при­ везли на отпевание одного старичка. Сам он был неверующий, родственники тоже были неверую­ щие, но поскольку все — русские люди, дочки решили своего папу отпеть. Может, и им тогда будет лучше, здоровья, например, прибавится и вообще. Привезли гроб из морга, вынесли из ав­ тобуса, поставили на табуретки, дочки уже нача­ ли подвывать, открыли крышку, а там... Не он! «Это не папа!» — закричали дочки. «Это не де­ -

душка!» — подтвердил двадцатилетиний внук покойного, Петя. Потому что в гробе лежала ба­ бушка. В морге перепутали покойников. Бабуш­ кой оказалась та самая Анна Трифоновна, кото­ рая боялась, что ее не отпоют, священник сразу узнал ее.

Так и отпели бабушку. Ну, и дедушку уж заодно, его потом тоже привезли в церковь.

 

Отец Павел

Какой он был

Отец Павел был душка. Часто выкрикивал «ой, зараза!» и другие неприличные слова. Пел народ­ ные песни. Рассказывал про себя смешные исто­ рии. Образование у него было «низшее, один год», как значилось в его «личной карточке аре­ стованного». А лет ему исполнилось уже 85. Гла­ за у него ничего не видели: сказывались пытки электрическим светом в 1941 году. И ноги у ба­ тюшки почти не ходили, его водили под руки, ке­ лейница Марья Петровна справа, добровольцы слева. «На таком веку — покрутишься и на спи­ не и на боку!» — говорил батюшка. Некоторые смотрели на него и плакали — только он не да­ вал, начинал шутить.

 

Молога

Родиося отец Павел в деревне Молога, на ре­ ке Молога. Молога впадала в Волгу, и бурлаки тащили по ней баржи в Волгу. Потом деревню затопило Рыбинское водохранилище. Перед этим Павел с отцом разобрали родную избу, сплавили ее по бревнышку вниз и поставили снова неподалеку от города Тутаев. Там и стали жить.

Медовая радость

В четыре года отец Павел попал в Афанасьев­ ский Мологский женский монастырь, к бабуш­ ке и теткам-монахиням, и остался там, чтобы не обременять свою бедную семью. Сначала он выполнял несложную работу: собирал толстые сучья-дрова, пас цыплят, — а потом посложней.

Однажды Павлуша вез с монастырской пасеки мед в бочке. Послушницам есть мед было не по­ ложено, но ведь все они были молодые» работали много, в поле, на огороде, и все время хотели есть. Но матушка строго вела учет и меду не да­ вала. Только маленький батюшка и тогда-то уже всех жалел. Приехал он с пасеки в монастырь, на­ шел в капкане крысу, взял чистую тряпочку, отер стенки бочонка, измазал тряпкой крысу и побе­ жал к игуменье.

 

Матушка! Что делать, крыса в бочке с ме­ дом утонула! — кричит, а сам держит крысу за хвост, а с мордочки у нее капают светлые медо­ вые капли.

Матушка страшно рассердилась.

Чтобы этой крысиной бочки и близко к мо­ настырю не было, вези-ка ее куда знаешь, но по­ дальше!

Вот радовались послушницы, вот ласкали мальчика! Но и это еще не все.

Стыдно стало Павлуше, что он обманул ма­ тушку, и пошел он к батюшке на исповедь, все открыл, всю свою великую тайну про мед и кры­ су. Нахмурился батюшка:

Велик твой грех, Павелко. Ну, да если наце­ дишь мне бидончик, отпустит тебе Господь твое прегрешение за твое раскаяние и доброту...

Отнес Павел батюшке бидончик меда и тут же ощутил в сердце своем невиданную радость: хо­ рошо-то как! Легко-то! Отпустил Господь грех.

Кормилец

И потом отец Павел всю жизнь всех кормил. В лагере он был бесконвойный, потому что дол­ жен был проверять железнодорожные пути и мог ходить без охраны. Но ходил он не только по пу­ тям, а еще обязательно заглядывал в лес, собирал землянику, малину, рябину, что только мог, и нес

голодным. А еще копал в лесу ямы, обмазывал их изнутри глиной и обжигал. Получались глиня­ ные кастрюли, в которых он солил грибы и кор­ мил заключенных. Множество людей отец Павел, тогда еще просто Павел, спас от голодной смер­ ти. Как страшно голодать, он помнил с детства. Мать посылала его в четыре года ходить по избам и просить хлеба, потому что семья бедствовала. Отец ушел на фронт и воевал на первой импери­ алистической, а мать осталась с тремя детьми, Павел — старший.

5. Остановка "Отец Павел"

После возвращения из лагеря Павел стал ба­ тюшкой. Был он уже далеко не молодым челове­ ком. И тридцать три года прослужил в сельской Троицкой церкви. Люди съезжались к нему ото­ всюду, всех званий и профессий. Остановку, на которой нужно было выходить, чтобы попасть в село, все так и называли: «Отец Павел». Батюшка часто повторял: «Не народ слуга священника, а священник — слуга народа. А сейчас-то все на­ оборот1.».

Духовная Академия

К отцу Павлу часто приезжали батюшки по­ смотреть на живого старца, помолиться вместе,

спросить духовного совета. Батюшка служил мощно, низким голосом и разговаривал с живым Богом. А потом выходил на солею и говорил: «В морду бит!». Это была его проповедь. Но лю­ ди и батюшки, приехавшие к нему послужить, конечно, ждали еще что-нибудь, и сидя потом за столом смотрели отцу Павлу в рот. Тогда он го­ ворил: «Академия дураков!».

Телевизор

На 25-летие священнического служения адми­ нистрация района подарила отцу Павлу телеви­ зор.

— А я насрал на ваш телевизор, — пожал пле­ чами отец Павел. Он считал, что монахам теле­ визор ни к чему, и поставил его к себе в комнату вместо тумбочки.

Монахи не унывают

Однажды отец Павел лежал в больнице. Толь­ ко что ему сделали операцию, и прошла она не­ удачно. К тому времени отец Павел почти не ви­ дел. И стало ему грустно. Вот лежит он в палате, старый, слепой, больной, и унывает. Первый раз в жизни! Пытали — не унывал, били — не уны­ вал, голодал — не унывал, а тут поселилось в ду­ ше уныние.

Как вдруг дверь растворилась, и в палату во­ шло несколько человек — все в рясах и черных клобуках.

Посмотри, кто к тебе пришел! — сказал один из них.

Приподнялся отец Павел — б а! Это же те мо­ нахи, с которыми он сидел в тюрьме, в лагере, кого замучили и убили, кого давным-давно нет в живых. Вот какие посетители пришли к нему в районную больницу. И видел он их так ясно, каждое лицо, каждую складку на одежде.

Отец Павел! — сказал один из них. — Мо­ наху не подобает унывать.

После этого все они тихо вышли. А отец Павел тут же повеселел. С тех пор уныние к нему боль­ ше не возвращалось.

 

Комплексный обед

Однажды отец Павел, уже старенький и полу­ слепой, попал в большой город. Вместе с одним митрополитом он отслужил там службу. Митро­ полит дал отцу Павлу денег на обратную дорогу, и они расстались. До поезда оставалось время, и отец Павел решил пообедать.

Заходит он в кафе, а девушка за стойкой гово­ рит ему.

А вы, дедушка, лучше уходите, вы плохо одеты.

 

И смотрит на его ноги. А на ногах у отца Пав­ ла — валенки, когда он уезжал из своей деревни, стояли морозы, а приехал в город, наступила от­ тепель, и с валенок на пол натекли лужи грязи. Пальто у батюшки тоже старое, ношеное, и че­ моданчик в руке — вытертый, со священниче­ ским облачением внутри. Девушка, видимо, ре­ шила, что это какой-то бродяга. Отец Павел ушел.

Приходит в другое кафе, больше похожее на столовую, ему говорят:

У нас тут комплексные обеды!

Что ж, — отвечает отец Павел, — это хо­ рошо.

Поставил у ножки столика чемоданчик, взял поднос, получил на него комплексный обед — первое, второе и компот. Поставил обед на свой столик, только собрался поесть — забыл ложку с вилкой. Пошел за ложкой с вилкой, возвращает­ ся — а за его столиком сидит какой-то мужчина и ест его первое. Вот тебе и комплексный обед. Сел отец Павел напротив и ни слова не говоря начал есть свое второе. Съел второе, хлеб по кар­ манам разложил, а компот с тем мужчиной поде­ лили поровну.

Тут мужчина встает и идет к выходу. Отец Па­ вел глянул невзначай под стол — а чемоданчика- то и нет! Тот жадина украл. Съел половину его

обеда, да еще и чемоданчик унес. Встал отец Па­ вел из-за стола, побежал за вором, вдруг смот­ рит — стоит его чемоданчик. Только у другого столика. И обед на нем нетронутый. Перепутал! А мужчины того и след простыл. Тут у отца Пав­ ла даже голова заболела — вот ведь какой чело­ век смиренный оказался, ни слова не сказал, ко­ гда отец Павел половину его обеда съел!

 

ЦИКЛ 5

Приходские истории

Сеанс

Отец Константин был большой затейник. За это его все любили. И ходили к нему за советом. Вот и Паша Егоров решил спросить у батюшки, что ему делать. Четыре года назад Паша женился, женился по большой любви, на Вике Кондратье­ вой из отдела информации. Вика была не то чтобы красавица, но очень стройная, голову дер­ жала высоко и ходила красиво, длинными ногами в туфельках на каблучке — в общем, жить Паша без нее не мог. И даже когда женился, не разлю­ бил, а только полюбил ее еще сильней. А Вика, наоборот, с Пашей сначала вроде бы ничего, и обед приготовит, и обнимет даже, а потом стала скучать. И домой возвращаться не спешила. То с подружкой где-то задержится, то в магазин пос­ ле работы поедет, они ведь вон как теперь, круг­ лосуточные все стали, после работы самое время. А Паша дома сидит и чуть не плачет, даже в окно выглядывает. Вичка его честная была, и не к кому ее было ревновать, но все равно обидно. Муж до­ ма сидит, а жена и носу не кажет! Начались у них скандалы. А Вичка его обнимет и говорит — скучно мне, милый, дома. На работе бумажки, а дома кухня да ты. Скучно. А Паша ей — я тебе что ли клоун тебя развлекать? Ну, и снова поруга­ ются. И решил Паша обратиться к батюшке, к ко­ торому ходил четыре раза в год, постами, на испо­ ведь, потому что Паша наш был человеком веру­ ющим. В отличие, между прочим, от своей жены.

Батюшка все у Паши расспросил, но пока рас­ спрашивал два раза зевнул, потому что Паша до того подробно излагал разные подробности, что батюшка ему ответил: «Ясно. Она думает, что ты зануда. Но мы сделаем так». И сказал Паше, что надо делать.

И вот снова Вичка где-то сильно задерживает­ ся, возвращается домой, звонит в дверь, а ей ни­ кто не открывает. Раз звонит и третий — тиши­ на. Открывает она своим ключом дверь — а Пашины ботинки и куртка вот они, в коридоре. Значит, он дома! Вичка немного насторожилась. Скидывает туфли, проходит в комнату, а в комна­ те не продохнуть от перегара, на полу крепко спит пьяный в дым Паша и вокруг него на ковре валяются окурки и пустые бутылки. А надо ска­ зать, что до этого Паша не брал в рот хмельного и курить пробовал только однажды, в шестом классе, но с тех пор завязал. Вичка стала Пашу толкать ногами, но Паша только мычал, а потом вдруг открыл глаза да как закричит страшным, хриплым голосом:

Любимая! Ты пришла!

И снова упал головой на пол и захрапел.

Но Вичка его все-таки растолкала и стала тре­ бовать объяснений.

Любовь моя! Я напился с горя, — объяснил ей заплетающимся языком Паша, при этом все время глупо ухмыляясь. — Потому что тебя все нет и нет. А я без тебя не могу жить.

Тут Паша подобрал с пола окурок и начал ис­ кать спички.

А окурки ты зачем по полу разбросал? Так ведь и до пожара недалеко! — попробовала было напасть на него Вика, но поздно — Паша окурок выронил и снова уснул.

Тогда Вика кое-как Пашу раздела, перетащила на диван, укрыла одеялом, собрала окурки, вы­ мела пепел, вынесла бутылки (одна из-под «Жи­ гулевского», две «Невского» и «Столичная»), за­ крыла в комнату дверь. А сама села на кухне смо­ треть телевизор — как раз показывали «Жен­ ский взгляд» Оксаны Пушкиной, любимую Ви­ ки ну передачу.

На следующее утро Паша перед Викой ужасно извинялся, целовал ей руки, умолял простить и все повторял, что это он с горя. Вика его прости­ ла и всем девчонкам в своем отделе информации рассказала, как любит ее муж. Но через несколь­ ко дней Оля Мотина позвала ее на распродажу:

магазин "Копейка» разорялся или что-то еще и устроил распродажу электроприборов по невероятным ценам. Вчера Мотииа уже купила там миксер, а сегодня хотела еще и соковыжимал­ ку — вчера просто не хватило денег. А Вичке как раз нужен был новый утюг. Возвращается она с коробочкой домой — Паша снова пьяный. Прав­ да, лежит не на полу, а в кресле, и окурки плава­ ют в чашке с водой. Но бутылок даже больше, чем в прошлый раз.

С тех пор Вичка стала приходить домой вовре­ мя. И с Пашей ей вроде стало интересно — ока­ залось, он умел напиваться и курить. Опять же, есть что рассказать на работе подружкам.

Только чудо совершенно не в этом. Чудо в том, что никто из наблюдательных соседок так и не рассказал Вике, как ее муж два вечера подряд хо­ дил по двору с пинцетом и двумя целлофановы­ ми пакетами — пинцетом он поднимал окурки. А в другой пакет складывал пустые бутылки.

Никогда в жизни батюшка Константин так не смеялся.

 

Летчик

Митя Артемов любил исповедоваться. Ну, просто любил. Хотя очередь его доходила неред­ ко и за полночь. И вот подойдет он к аналою и все батюшке расскажет. Батюшка отпустит ему

грехи, а Мите после этого кажется, что он идет, не касаясь земли. И чуть ли не целую неделю так и летает. И еще полнедели просто ходит, только каким-то особенным, легким шагом. Но к концу второй недели так и придавит его к земле, так и придавит, а тут, глядишь, слава Богу, снова суб­ бота. Митин батюшка исповедовал вечером пос­ ле всенощной, и снова начинался ночной полет.

Так прошло три года. И вдруг все это кончи­ лось. Поисповедуется Митя, и никакого эффекта. Также идет по земле, как обычно. Решил Митя, что дело в батюшке — батюшку поменял. Стало еще хуже. Потом подумал, может, каюсь я недос­ таточно, стал внимательнее смотреть на себя и ка­ яться стараться еще искреннее. Все равно. Все также.

Тогда Митя поступил в летное училище и с от­ личием его окончил. Он давно уже не ходит в церковь, но каждый раз когда летит над ночной землей, вспоминает свою далекую юность, чувст­ во невесомости и веселья, улыбается и крестится в ночное небо. Напарник давно к этому привык.

 

Супермен

Один батюшка был суперменом. Звонит ему ба­ бушка и говорит: «Батюшка, закрылась дверь, ключ остался внутри, не знаю, что делать»». Ба­ тюшка приезжает, выбивает дверь ногой, чинит

замок, уезжает. На следующий день звонят две се­ стры, раскрутились, стали бизнесменками, но вот наехали бандиты, грозят все сжечь. Батюшка тут же едет на бандитскую сходку, посмеиваясь глядит на оттопыренные карманы братков, быстро все всем объясняет, братки соглашаются больше не наезжать, батюшка уезжает. Вечером посте служ­ бы подходит к батюшке плачущая мать — пропал сын, четырнадцатилетний подросток, связался с плохой компанией, вторую ночь не ночевал дома. Батюшка созванивается с нужными людьми, дого­ варивается с милицией, служит акафист, к вечеру милиционер приводит мальчика за ручку домой.

С бесноватыми батюшка тоже был на короткой ноге. В середине службы входит в церковь ненор­ мальная женщина, начинает страшно кричать, батюшка выходит из алтаря, поднимает женщину под локотки, выводит из церкви, возвращается в алтарь, продолжает служить. Один дедушка во­ обще чуть не умер дома от голода, все о нем за­ были — батюшка вспомнил, покормил, причас­ тил, дедушка до сих пор живет. У другого челове­ ка заболела раком жена, он пошел с горя первый раз в церковь, наткнулся на батюшку. Батюшка три дня подряд служил заздравный молебен. Че­ рез неделю рака у жены как не бывало. Врачи кричали, обзывали ее симулянткой, а она шла до­ мой и смеялась на всю улицу, никого не стесняясь. Этим историям нет конца. Кого-то батюшка спас от отчаянья, кого-то от смерти, кому-то по­ мог разобраться в отношениях с мужем, кому-то с женой, о ком-то помолился, и ему на следую­ щее же утро вручили ордер на трехкомнатную квартиру, о ком-то еще помолился, и девушка на­ шла себе жениха. Другой удачно сдал трудный экзамен, третья наконец родила, седьмой просто понял, что хорошо, а что плохо, сорок восьмой раздумал бросаться с восьмого этажа.

И всюду он ездил, проповедовал, помогал, уте­ шал. Так прошло двадцать три года. Как вдруг с батюшкой что-то произошло. Он делал все то же самое, приезжал, причащал, только утешать уже никого не мог, как будто забыл все нужные сло­ ва. То есть иногда он даже вспоминал и произно­ сил те самые слова, какие говорил в таких случа­ ях обычно, но получалось мертво. Удивительное дело, люди этого практически не замечали, вид­ но, все покрывала благодать священства, и ба­ тюшка был по-прежнему дико популярен, в храм его стекались толпы, исповедь длилась за пол­ ночь, словом, внешне все оставалось также, только его келейник Миша да матушка видели: батюшка уже не тот.

Но батюшка с ними почти не разговаривал и на все вопросы близких отвечал кратко: «Просто я уже умер». Ему, разумеется, не верили, как это

умер? А кто это говорит сейчас с нами? И не ве- рили. Однако батюшка служил все реже, а потом почти перестал принимать людей, не обращая внимания ни на чьи слезные просьбы, и все свободное время проводил у себя в комнате. Там он сидел и смотрел в одну точку. А когда к нему об­ ращались, говорит: «Меня нет дома". Или. как обычно: «Я умер". Ему все равно никто не верил. Приходили врачи, кормили батюшку разными таблетками, делали ему массаж, подбадривали, и в обшем все понимали: устал человек. Но ба­ тюшка не устал, он лег н умер.

 

Затвор.

Один батюшка начал избегать людей, перестал оставаться после служб на душеспасительные бесе­ ды. перестал ездить к чадам в гости, больше не вни­ кал в их дела и как буд топросил теперь только об одной — оставьте меня, я больше не могу. Но лю­ ди его не оставляли, они привыкли за двадцать пять лет, и звонили, просили, звали. И тогда батюшка сделал так — полетел на Байконур, договорился с космонавтами, потому что обаяние у нею было бешенное, и договориться он мог с кем угодно о чем угодно без проблем, и его легко присоединили к но­ вому экипажу, который как pas готовился к полету. После нескольких месяцев подготовки батюшка полетел с ними, абсолютным инкогнито, для него

конструкторы устроили специальный отсек, чтобы он не был заметен при телетрансляциях. И вот ба­ тюшка улетел. Смотрит теперь на голубенькую зе­ млю в иллюминатор, летает в невесомости, ест, спит и просится остаться на станции сторожем, только бы не возвращаться на землю!

Пень

Одна девушка сильно увлеклась своим духов­ ным отцом. Ходила на все службы, на которых он служил, внимательно слушала все его проповеди и записывала их на диктофон, чтобы потом еще раз послушать дома. Исповедовалась каждую не­ делю и старалась жить так. как скажет ей батюш­ ка, то есть находиться у него в послушании. Нес­ колько лет все продолжалось прекрасно, пока вдруг не начались прокруты. Все вроде шло по-прежнему, также девушка исповедовалась и так­ же слушала проповеди, но проповеди ей стали казаться скучны, а после исповеди она не находи­ ла в сердце перемен, как это бывало прежде. Тог­ да девушка стала молиться Боту, чтобы он вразу­ мил ее. в чем же дело. Может быть, надо усилить пост? И вскоре она увидела во сие свою родную церковь, в которую обычно ходила. Только в уг­ лу, на том самом месте, где обычно исповедовал батюшка, рос высокий насквозь трухлявый пень. По пню бегали рыжие муравьи. Люди подходили

по очереди и исповедовались пню. В страхе девушка проснулась.

И поехала за толкованием в Лавру. Старец же сказал ей: "Детка, твой сон в руку". Только батюш­ ка туг не при чем. Трухлявый пень вырос в соб­ ственной твоей душе. И лучше тебе будет вовсе оставить своего авву, потому что слишком много человеческого примешалось к духовному. Вернее будет начать снова, в другом храме и с другим от­ цом. Смотри же, чадо! Впредь лучше наблюдай за собой».

 

Прозорливец

Леня Андреев стал наркоманом. Стал он им не­ заметно и долгое время не знал, что он настоя­ щий наркоман. Кололся он героином, но еще ча­ ше винтом, его близкий друг был отличным варщиком и Леню тоже потихоньку учил своему ре­ меслу. Ну, кололся, и кололся. Кто сейчас не ко­ лется? Все сейчас колются. Все равно ведь Леня захаживал в свой химико-технологический, сда­ вал и пересдавал сессии, только раз в неделю за­ езжал к другу. Но потом друг уехал по делам в другой город, и тут Леня понял, что подсел и ждать не может ни часа. Он сразу же позвонил другу друга, и тот ему помог. Вместе поехали на точку, затоварились и сварили винта. Потом ста­ рый друг вернулся, и все пошло по-прежнему.

Только чаше Леня стал к нему заезжать — все равно он уже наркоман, так что можно и почаще, и это будет даже честней.

Но однажды Леню, когда он пребывал под вин­ том в полной отключке, посетило видение. Виде­ ние было очень страшное, Леня кричал, плакал, просил его отпустить. Что он там видел, он так и не рассказал, но когда пришел в себя, как-то из­ менился в лице и первый раз в жизни пошел в церковь.

Там ему объяснили, что наркотики — гиблое дело, надо бросать. Только бросить-то — как? Ладно ломки, но тогда ж придется цель жизни се­ бе какую-то придумывать, но где ж ее взять? А без цели Леня жить не мог. Ему опять объяснили, в спецгруппе для наркоманов при храме, в кото­ рую он начал ходить, что цель жизни — спасение души. Но для Лени и это не канало. Какое такое спасение души? Ну, значит, приближаться ко Хри­ сту, убеляться, очищать душу от страстей. А все равно не канало.

И Леня уже подумывал, не бросить ли этот кружок «умелые руки», но новые знакомцы из ан­ тинаркоманского кружка его уже зацепили и го­ ворят: «Бросай, конечно, только перед этим схо­ ди к отцу Владимиру, он мужик крутой, тебе по­ нравится». «Не хочу я ни к какому отцу Владими­ ру, - говорит им Леня, который тоже был не так

прост. — А хочу я снова винта-. Но только он сказал это, как тут же переменился в лице: вспом­ нил видение. И пошел к отцу Владимиру, потомv что чувствует, по уши уже ввяз в это дело, анти­ наркоманское, и деваться все равно некуда.

Отец Владимир его чуть-чуть послушал и вдруг начал рассказывать Лене его видение. Леня немного оторопел, а отец Владимир все расска­ зал, только некоторые подробности упустил, но в целом пересказал правильно.

Леня задрожал и спрашивает: «Откуда вы узна­ ли?» А батюшка только усмехнулся: «Просто я книжки читал. Ты ведь ад видел, самый настоя­ щий. из книжек я про него и знаю. И не только из книжек», — тут отец Владимир как-то посуровел.

Ну, а после этого Леня уже стал его, с потроха­ ми, пленил отец Владимир юную душу своей то ли прозорливостью, то ли и правда начитанно­ стью. и стал Лениным духовным руководителем. Про цель жизни Леня и думать забыл, просто стал отцу Владимиру помогать всякие церков­ ные дела делать. А потом окончил институт, ор­ ганизовал строительную фирму, быстро про­ цвел, и вскоре в храме отца Владимира тоже все засияло, закончили, наконец, ремонт, пол выло­ жили мрамором, накупили на аукционе древних икон, стены расписали и украсили мозаикой. А началось-то все с чего? С винта.

Еще через десять лет преуспевающий Леня пе­ ребрался с семьей в Норвегию, и там случайно познакомился с одним русским предпринимате­ лем, владельцем другой крупной фирмы, разго­ ворились. подружились домами. Тут Леня и за­ метил, что над столом у предпринимателя висит фотография — предприниматель в юности, вдво­ ем с кем-то еще, и лицо вроде как страшно зна­ комое. Да это ж отец Владимир, только без боро­ ды! Леня так и подпрыгнул.

Выяснилось, что предприниматель когда-то учился с отцом Владимиром в одном институте, в одной группе. И вместе мальчики баловались винтом. Но недолго. «Однажды у Вовика такой глюк был жуткий, орал он как резаный, и плакал, и ногами всех толкал. Еле очухался, — сообщил Лене русский предприниматель за стаканом хо­ рошего виски. — А потом рассказал, что вроде как чертей живых видел, и они над ним издева­ лись. И после этого накрепко завязал. Видишь, как, даже батей стал. Надо ему приглашение при­ стать. Вспомним молодость, погуляем».

«Это можно», — легко согласился Леня.

 

Отец Митрофан

1 Отец Митрофан был настоятелем -ского мона­ стыря. Был он высокого роста, с густой черной бо­ родой, косматыми бровями. Глаза из-под бровей

 

так и сверкали, а кулаки были как гири. В юности батюшка занимался боксом и до сих пор сохранил большую физическую силу.

Отец Митрофаи никому не говорил: «Слушай­ ся меня, чадо", но все его слушались. Нерадивых чтецов, которые не успевали подготовиться к службе, делали при чтении длинные паузы или ошибки, он бил типиконом по голове, и вскоре в монастырском храме остался один чтец. Этот чи­ тал уже без ошибок.

 

2 Несмотря на суровый нрав аввы, весьма мно­ гие стекались в монастырь, где он настоятельст­ вовал, за наставлением и советом. Любящие его говорили о нем: «После беседы с аввой как после бани". Ненавистники же его качали головами: «Грубиян и хам».

 

3 Одна из преданных батюшке мирянок, сту­ дентка пединститута Настя Сахарова говорила: «Когда батюшка Митрофаи благословит с утра, целый день ходишь потом как в теплой меховой шапке». -Почему в меховой?» — «Греет батюш­ кино благословение».

 

4 Одна женщина пришла в церковь второй раз в жизни, случайно попала на исповедь к отцу Ми- трофану и сказала: «Во всем грешна". Авва же,

желая вывести женщину из опасного ослепления, спросил: «Что ж, ты и мужу изменяла?». «Не по­ мню», — отвечала удивленная женщина. «Пья­ ная что ль была?» — уточнил авва. Женщина же вначале соблазнилась о батюшке, но со временем обратилась к истинному покаянию и начала по­ стоянно ходить в церковь. Правда, не к отцу Ми трофану.

 

5 Однажды к отцу Митрофану подошла одна де­ вушка, совсем молоденькая, лет, наверное, восемнадцати. И говорит: «Во всем грешна». И плачет. А по лицу видно — девушка хорошая, ясная, ни в чем, собственно, и грешна-то быть не может. То есть обычно все как раз говорили прав­ ду, что во всем грешны, а эта — явно ни в чем. Но девушка все повторяла: «Во всем, во всем». Батюшка пытался ее утешить, но она была без­ утешна. И сквозь слезы вдруг произнесла: «Ба­ тюшка, вчера вечером, на всенощной, меня охва­ тило такое покаяние, и я почувствовала такую к себе Божью любовь, что теперь вот плачу, и чувствую себя страшной грешницей, и какой грех не вспомню, хотя бы в мыслях, но бывало со мной и это...» Батюшка больше ни о чем не стал ее спрашивать, а просто молча накрыл ее епитра­ хилью. И как-то с тех пор сильно поуспокоился. И даже если сказать ему — во всем грешна, не

 

спросит, убила или изнасиловала, а просто кив­ нет. То ли девушка так повлияла, то ли просто уже устал.

 

7 Ольга Петровна, большая почитательница ба­ тюшки Митрофана. подошла к нему и, застенчи­ во улыбаясь, сказала:

Батюшка! Вы... — женщина чуть запну­ лась, — как преподобный Серафим Саровский.

Батюшка мотнул головой и зорко посмотрел на Ольгу Петровну.

Сейчас объясню почему.

И ушел в алтарь.

Он вернулся не сразу, Ольга Петровна уже слегка заволновалась и все думала, чем же это ба­ тюшка занят в алтаре, уж не молится ли, уж не сподобился ли видения, и что же все-таки хочет ей объяснить. Неужели объяснит, почему он как преподобный Серафим?

Тут батюшка наконец вышел и сказал:

Это потому, что вы — идиотка.

 

8 Если жена жаловалась на мужа, или на свек­ ровь, или же на соседа, батюшка давал ей один и тот же совет: «А ты его убей».

Как убей? — изумлялась женщина.

Задуши подушкой или подсыпь в чай мышьяку.

Иногда же добавлял: «А можно отправить его на мясокомбинат и порезать на сосиски-.

Посте этого жаловаться на близких ему пере­ ставали.

 

9 Конечно, не на все жалобы отец Митрофаи сердился. Когда какая-нибудь женщина расска­ зывала ему. что муж ее бьет, отец Митрофаи просто сильно мрачнел. И велел передать мужу, что если он не прекратит, будет иметь дело с ним. с отцом Митрофаном. Но такие предупре­ ждения мало на кого действовали. Несчастная жена после очередных побоев снова приходила к бат<



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2019-06-26 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: