Мемориальный характер торжеств на Красной площади еще доминировал, пожалуй, и во время празднования 1‑й годовщины Октябрьской революции, начавшегося открытием памятной доски «Павшим в борьбе за мир и братство народов».
«Требовалось время, чтобы новое назначение Красной площади – памятника погибшим борцам и политического форума – органично слилось в сознании народа в неразрывное идейно‑художественное содержание, – пишет доктор искусствоведения С. Хан‑Магомедов. – Это был сложный процесс не только переосмысления художественного образа старого архитектурного ансамбля, но и осознания возможности совмещения на одной площади Братских могил и места проведения революционных праздников».
Поиски пути формирования нового ансамбля Красной площади хорошо демонстрировал проект ее первомайского оформления 1918 г., разработанный А. А. и В. А. Весниными, стремившимися отразить и триумф пролетарской революции, и скорбь о павших. Проект известных зодчих‑братьев был первым и очень важным этапом создания нового облика площади.
Но не менее, а, пожалуй, более могучим архитектором, влиявшим на характер церемоний на Красной площади, перед могилами героев, была сама жизнь, сама Революция, одерживавшая победу за победой над многочисленными врагами и успешно созидавшая новый мир. В условиях величайшего торжества дела Октября характер церемоний и манифестаций на Красной площади, перед могилами павших борцов, а с 1924 г. – перед Мавзолеем Ленина постепенно утрачивает мемориальную форму и принимает характер торжественных рапортов, отчетов о достигнутых успехах, характер демонстрации несокрушимой силы строителей социализма и коммунизма.
|
|
КОНКУРС МОССОВЕТА
Величественный и строгий Мавзолей Ленина – композиционный центр Революционного некрополя. В него входят также две Братские могилы – слева и справа от усыпальницы Ильича, двенадцать отдельных захоронений за Мавзолеем и колумбарий в Кремлевской стене. Архитектурное оформление этой всенародной святыни имеет свою историю.
С первых же дней после победы Октябрьского вооруженного восстания в Москве от рабочих, солдат второй столицы стали поступать предложения о сооружении достойного памятника погибшим в революционных боях. Уже на следующий день после похорон, 11 ноября 1917 г., Замоскворецкий Совет рабочих и солдатских депутатов, «желая, чтобы память о товарищах, убитых при защите народной свободы… была сохранена навсегда», постановил начать «по всем фабрикам, заводам и прочим предприятиям сбор на памятник». 15 ноября к сбору средств на памятник призвали «Известия Московского Совета рабочих и солдатских депутатов».
19 декабря 1917 г. президиум Моссовета, заслушав доклад комиссара по охране исторических памятников П. П. Малиновского о проведении конкурса на сооружение «памятника на могилах жертв революции», поручил ему выработать условия конкурса и представить их Московскому Совету. Накануне массовой демонстрации рабочих 9 января 1918 г. президиум Моссовета признал «желательным начать фундаментальные работы по украшению Братской могилы» на Красной площади и выделил на художественное оформление некрополя ко дню манифестации 5 тысяч рублей.
23 апреля 1918 г. на пленарном заседании Московского Совета было принято решение объявить конкурс «на сооружение монумента Пролетарской Революции и павшим товарищам‑борцам на Красной площади». Это был первый конкурс на создание архитектурного памятника после установления Советской власти.
|
|
Благоустройство Братских могил, начавшееся летом 1918 г., отразило влияние первомайского оформления Красной площади, осуществленного Весниными, стремившимися выразить и пафос победы революции, и скорбь о павших героях Октября. В преобладающий красный цвет восстания они ввели в ряде мест черный, траурный: с Кремлевской стены свешивались 18 алых полотнищ с лозунгами и черным орнаментом, перед украшенными зеленью могилами установили склоненные флаги на постаментах и т. д.
Подчеркивая главную роль западной стороны Красной площади, где возник Революционный некрополь, Веснины объединили в общий комплекс детали праздничного оформления Кремлевской стены, Братских могил и обшитой алой материей трибуны у Сенатской башни (на месте будущей усыпальницы Ленина).
Это была квадратная в плане ступенчатая композиция, состоявшая из трех различных по высоте параллелепипедов: распластанного нижнего, собственно и служившего трибуной, низкого среднего и развитого в высоту верхнего. На верхнем ярусе трибуны – надпись золотом, обрамленная венком: «1‑е Мая 1918. Слава павшим борцам пролетарской революции». У подножия трибуны была другая – более длинная невысокая трибуна для гостей.
Перед Весниными стояла очень трудная задача: объединить, казалось бы, несовместимое – Братские могилы и трибуну для всенародных торжеств. Талантливые зодчие нашли правильное художественно‑композиционное решение западного фасада площади, использовав колоссальные потенциальные возможности Кремлевской стены для создания нового ансамбля, разместив все оформление на ее фоне.
|
|
«Основной композиционный акцент, – пишет С. Хан‑Магомедов, – они сделали в центральной части Кремлевской стены, удачно нашли форму и размеры трибуны (по высоте она почти равна стене), контрастно противопоставив ее простые геометрические объемы сложному завершению Кремлевской стены. Веснины правильно почувствовали необходимость композиционного стягивания нижней части западного фасада площади. Строго говоря, сама Кремлевская стена архитектурно оформляла не столько площадь, сколько пространство площади, завершая его великолепным силуэтом. В этих условиях важно было архитектурно оформить стык самой поверхности площади с нижней частью стены (т. е. место, где раскинулись Братские могилы. – А. А.). Это была сложная композиционная задача, без правильного решения которой нижняя часть Кремлевской стены оставалась лишь простой физической границей площади и создавала зрительное впечатление, что с этой стороны находится ее второстепенный фасад. Большую роль в изменении этого положения сыграли проведенные вскоре после праздника (1 Мая 1918 г. – А. А.) работы по благоустройству Братских могил, придавшие регулярность планировке этой части площади. Однако уже Веснины в своем проекте праздничного оформления главное внимание обратили на композиционное объединение нижней части западного фасада площади. Вертикальная композиция оформления фасада Сенатской башни (использованная затем в мемориальной доске С. Т. Коненкова) через горизонтальный объем трибуны переходит к нижней горизонтали могил, завершающейся вблизи Спасской и Никольской башен декоративными композициями из знамен».
В целом по масштабу, формам, композиции, стилевому контрасту и даже по цвету этот проект праздничного оформления стал на ряд лет образцом традиционного оформления Красной площади к праздникам.
28 июня президиум Моссовета утвердил проект оформления Братских могил. Предусматривалось превратить некрополь – между Спасской и Никольской башнями – в террасу, поднятую над остальной территорией Красной площади. В центре его – на стене Сенатской башни – установить мемориальную доску. С площади к ней должна была вести торжественная лестница, заканчивавшаяся широкой площадкой. Справа и слева от доски намечалось возвести две строгие колонны и посадить декоративные кусты. По обе стороны башни и площадки тянулись Братские могилы под сенью трех рядов лип. Таким образом, впервые указывалось место памятника – Сенатская башня.
17 июля Совет Народных Комиссаров обратил особое внимание Народного комиссариата по просвещению, ведавшего в то время вопросами монументальной пропаганды, на желательность сооружения «памятников павшим героям Октябрьской революции», и в частности установки «барельефа на Кремлевской стене в месте их погребения». Секция изобразительных искусств отдела народного просвещения Моссовета предложила московским художникам представить проекты мемориальной доски. На призыв откликнулись скульпторы А. В. Бабичев, А. М. Гюрджан, С. А. Мезенцев, С. Т. Коненков, архитектор В. И. Дубенецкий, художник И. И. Нивинский.
Сравнительно небольшая мемориальная доска должна была не нарушать ансамбля Красной площади и в то же время не затеряться среди каменных громад Кремлевской стены и башен, храма Василия Блаженного и Исторического музея. Гармонируя с окружающей архитектурой, памятник павшим героям должен был внести элемент революционной идейности в старый ансамбль, стать своеобразным притягательным центром советской Красной площади. Новые задачи, выдвинутые эпохой перед художниками, требовали поисков новых путей в искусстве. Трудности усугублялись сжатыми сроками конкурса.
Художники с большим энтузиазмом взялись за работу. «Никогда еще я не трудился с таким увлечением и подъемом, – вспоминал скульптор С. Т. Коненков. – Один набросок следовал за другим. На улицах звучали революционные песни, и мне так хотелось, чтобы на древней Кремлевской стене зазвучал гимн в честь грядущей победы и вечного мира. Я должен был все это выразить не словами и звуками, а в барельефе». Репортер «Вечерних известий Московского Совета», посетивший в те дни студию скульптора А. М. Гюрджана, писал, что художник сделал эскиз доски «не на заказ», а стремился воспроизвести «свой душевный порыв».
Тем временем у Кремлевской стены шли спешные работы по приведению в порядок Братских и индивидуальных могил. 17 июня 1918 г. Московский Совет ассигновал для этой цели 34,5 тыс. рублей. Земляные холмы над могилами были выровнены, обложены дерном, украшены цветами. Рабочие спланировали две липовые аллеи, установили чугунные столбы с электрическими фонарями. Строители соорудили восьмиступенчатую каменную лестницу, ведущую к Сенатской башне, где должна быть установлена мемориальная доска. На аллее вдоль Кремлевской стены поставили свежевыкрашенные скамейки. Работами руководили инженеры Д. А. Палеолог и Л. Г. Чехолин.
15 сентября 1918 г. открылась выставка проектов мемориальной доски. Газеты призвали рабочих посетить помещение секции изобразительных искусств при Московском Совете и «высказать свое отношение к выставленным там эскизам». Вокруг проектов будущего памятника развернулась оживленная дискуссия.
18 сентября жюри рассмотрело представленные работы. Два проекта: Коненкова (барельеф: крылатый Гений – символ Победы – с Красным знаменем в одной руке и пальмовой ветвью в другой) и Дубенецкого («Первый камень фундамента будущего») – получили по одинаковому числу голосов. Остальные были отклонены.
Эксперты заявили, что барельеф Коненкова имеет преимущество, поскольку он цветной. Он «побеждает тот постоянный серый полумрак, который царит в этом месте» Кремлевской стены. Жюри подчеркнуло, что «по своему внешнему виду доска будет вполне гармонировать со всей площадью, где находится многоцветный собор Василия Блаженного, золото куполов и крашеная черепица башен». Касаясь художественной формы, жюри отметило гармоничность построения: «Все части уравновешены, линии просты и легко воспринимаемы глазом, отношение глубины рельефа к широким плоскостям его правильное, не развлекающее глаз и обеспечивающее ясность восприятия темы: „Павшим в борьбе за мир и братство народов“… Темою взяты не временные моменты борьбы, а конечные идеалы, изображая победу мира над войной, причем мощь фигуры указывает на силу того, кто несет этот мир».
Работы по благоустройству Братских могил, завершившиеся установкой мемориальной доски работы скульптора С. Т. Коненкова, не только придали законченность западной части площади, но и подчеркнули ее главенствующую роль в ансамбле Красной площади.
«ПОБЕДА ИЛИ СМЕРТЬ!»
Открытие мемориальной доски в честь павших борцов Октября явилось кульминационным моментом празднования 1‑й годовщины революции.
С утра на Красную площадь устремились потоки людей со знаменами и плакатами. Колонна за колонной выстраивались перед украшенной Сенатской башней. На ней тихо колыхался на ветру красный атлас, до времени закрывавший мемориальную доску. Революционные марши многочисленных оркестров сливались с пением «Марсельезы», «Интернационала», траурного марша.
… На высокую трибуну у Кремлевской стены поднялся председатель Московского Совета П. Г. Смидович.
– Волею Совета, выбранного народом, – начал он речь, и мгновенно площадь затихла, – мы открываем теперь памятную доску нашим павшим в борьбе за освобождение товарищам. Московский Совет поручает открыть эту доску вам, Владимир Ильич Ленин…
Полились величественные звуки пролетарского марша. Склопились до земли знамена. Обнажилось море голов…
Ленин приблизился к доске. Скульптор Коненков передал Владимиру Ильичу ножницы. Вождь революции, приподнятый на руки окружающими, перерезал шнур, соединявший полотнища занавеса. Покрывало спало, и перед тысячами присутствующих предстала аллегорическая белокрылая фигура Гения, олицетворявшая Победу. В правой руке она крепко сжимала древко темно‑красного знамени с изображением герба РСФСР, а в вытянутой в сторону левой – зеленую пальмовую ветвь мира. У ног Победы – воткнутые в землю сабли и ружья, перевитые траурной лентой. На склоненных в прощальном боевом привете знаменах – слова: «Павшим в борьбе за мир и братство народов». В золотые лучи солнца, восходящего за крылом Победы, была вкомпонована надпись, полукругом огибавшая солнечный диск, – «Октябрьская 1917 революция».
Под гром аплодисментов и приветственные крики Ленин поднялся на трибуну. В глубокой тишине он произнес речь:
«Товарищи! Мы открываем памятник передовым борцам Октябрьской революции 1917 года…
На долю павших в Октябрьские дни прошлого года товарищей досталось великое счастье победы. Величайшая почесть, о которой мечтали революционные вожди человечества, оказалась их достоянием: эта почесть состояла в том, что по телам доблестно павших в бою товарищей прошли тысячи и миллионы новых борцов, столь же бесстрашных, обеспечивших этим героизмом массы победу»[7].
Сказав, что «в целом ряде стран поднимается рабочая социалистическая революция» и что против Советской России «готовится поход объединенных империалистов всех стран», вождь пролетариата предупреждал о грядущих битвах и новых жертвах. Ленин призвал почтить память октябрьских борцов клятвой «идти по их следам, подражать их бесстрашию, их героизму». Владимир Ильич закончил речь пламенными словами:
«Пусть их лозунг станет лозунгом нашим, лозунгом восставших рабочих всех стран. Этот лозунг – „победа или смерть“»[8].
– Победа или смерть! – загремела в ответ Красная площадь.
– Победа или смерть! – вторило гулкое эхо у Кремлевской стены. И казалось, это герои, спящие в братских могилах, отдают боевой приказ живым.
Победа или смерть! И вслед за этой клятвой, гремевшей как могучий прибой, над Красной площадью полились торжественно‑скорбные мелодии революционной кантаты, специально написанной к этому дню, которую исполнял сводный рабочий хор.
Как вспоминал С. Коненков, идея этой первой советской кантаты возникла, когда поэты М. Герасимов, С. Есенин и С. Клычков наблюдали в его мастерской за созданием мемориальной доски. «Заговорили, что хорошо бы… соединить в одно пластический скульптурный образ Гения с музыкой и словом в честь павших героев революции. Мысль всех нас увлекла. Сценарий будущей кантаты разрабатывался коллективно. В Октябрьской комиссии наш замысел… сразу поддержали», – рассказывал ваятель. М. Герасимов, С. Есенин и С. Клычков быстро написали текст, а их друг композитор И. Шведов подобрал к нему музыку, использовав мелодии революционных песен. Молодой хор рабочих – студийцев Пролеткульта во главе с дирижером Г. П. Любимовым, разучивших кантату в самые сжатые сроки, репетировал даже по ночам.
По словам старой коммунистки Е. Я. Драбкиной, участники хора – юноши и девушки – в кожанках и рабочих блузах, с красными косынками… пели с искренним воодушевлением, передававшимся слушавшим. Они пели без всякой театральной позы, пели не по‑оперному, а «по‑человечески»… Они словно обращались к павшим в борьбе за мир и братство народов:
Спите, любимые братья.
Снова родная земля
Неколебимые рати
Движет под стены Кремля.
Новые в мире зачатья,
Зарево красных зарниц…
Спите, любимые братья,
В свете нетленных гробниц.
Солнце златою печатью
Стражем стоит у ворот…
Спите, любимые братья,
Мимо вас движется ратью
К зорям вселенским народ.
И в заключение голоса павших за свободу и голоса тех, кто продолжал их борьбу, как бы сливались вместе:
Реви, земля, последней бурей!
Сзывай на бой, скликай на пир!
Пусть светит новый день в лазури,
Преображая старый мир…
Под торжественную мелодию кантаты, органически влившуюся в общую симфонию праздника, двигались тысячи рабочих и красноармейцев, склонив знамена и обнажив головы. Вместе с москвичами шли представители Орловской, Тамбовской и Тульской губерний. Из проходивших колонн выходили люди и возлагали венки к подножию мемориальной доски.
Над демонстрантами колыхались лозунги, обращенные к живым:
«ЦАРСТВО РАБОЧЕГО КЛАССА ДЛИТСЯ ТОЛЬКО ГОД.
СДЕЛАЙТЕ ЕГО ВЕЧНЫМ!»
В последующем Ленин и его соратники не раз приветствовали демонстрации и парады, стоя на ступеньках лестницы, ведшей к надмогильному Стражу, как образно назвал Коненков крылатую фигуру на барельефе.
В марте 1918 г., после переезда Советского правительства в Москву, на куполе здания судебных установлений, над Кремлевской стеной и Братскими могилами затрепетал на весеннем ветру красный флаг. Он был поднят по указанию В. И. Ленина. Тогда же Владимир Ильич указал помощнику народного комиссара государственных имуществ Н. Д. Виноградову на необходимость починить часы на Спасской башне, поврежденные в дни октябрьских боев.
– Заодно хорошо бы, – сказал Ленин, – заставить эти часы говорить нашим языком. Наверно, можно будет сделать так, чтобы они исполняли «Интернационал» и похоронный марш, ведь Спасская башня находится около Братских могил жертв революции.
18 августа 1918 г. в «Бюллетене» бюро печати ВЦИК сообщалось о том, что кремлевские куранты отремонтированы и что теперь они играют революционные гимны. Первым, в 6 часов утра, звучал «Интернационал», через три часа, в 9 часов, раздавалась величественная мелодия похоронного марша. Она повторялась в 15 часов. Так священная память героев была увековечена музыкой Революции.
Через несколько лет часовой механизм подвергся реконструкции. Звучание курантов было ограничено только боем через каждые 15 минут.
…Стоя в Революционном некрополе, воспринимаешь бой курантов как гимн бессмертной славы, возвещающий спящим вечным сном героям, их здравствующим потомкам, всему миру о движении страны Октября к новым высотам, к новому расцвету.
Сооруженный в 1924 г. Мавзолей Ленина – всенародная святыня, бесконечно дорогая и близкая всему трудовому человечеству, – сразу стал центром Революционного некрополя. Строгость и лаконизм Кремлевской стены во многом определили характер каменного Мавзолея.
Сооружение усыпальницы вождя вызвало необходимость соответствующего архитектурного оформления всего Революционного некрополя. В 1928 г. в журнале «Строительство Москвы» отмечалось, что существующие разнохарактерные монументы и надгробья «над отдельными могилами у Кремлевской стены не отвечают основному замыслу сооружения к необходимому построению его» как памятника героям революции. «Идея коллективной жертвы, в интересах класса, – писал архитектор Н. Ладовский, – может быть материально выражена только в обобщающей форме памятника, не умаляющего и деятельность отдельных героев». Он предложил, сохранив отдельные надгробья, соорудить над ними – вдоль всей Кремлевской стены с интервалом в середине, у Сенатской башни, – две длинные наклонные железобетонные плоскости – плиты. «Такая форма сооружения, – писал зодчий, – не будет конкурировать со стеной и использует ее как фон». Обе наклонные плоскости должны были состоять из ряда отдельных мемориальных плит. Все это объединялось бы «общей надписью, выражающей идею сооружения».
Идея коллективной жертвы во имя победы пролетариата была реализована в 1930 г. при перепланировке некрополя в связи со строительством каменного Мавзолея. Правда, по иному проекту: железобетонных наклонных плит не установили; разнохарактерные монументы и надгробья убрали; отдельные и небольшие коллективные захоронения у Спасской и Никольской башен объединили общим холмом с двумя основными Братскими могилами; при этом липовые аллеи были сохранены. Братские могилы заново оформили и обнесли оградой из блоков кованого серого жежелевского гранита. Лишь за Мавзолеем Ленина остались могильные холмики, под которыми покоился прах выдающихся деятелей Коммунистической партии и Советского государства – Я. М. Свердлова, М. В. Фрунзе и Ф. Э. Дзержинского. Одновременно по обе стороны от Мавзолея, параллельно Кремлевской стене, были сооружены гостевые трибуны. Мавзолей Ленина сыграл решающую роль в архитектурно‑художественном преобразовании ансамбля Революционного некрополя.
ИМЕНА НА ГРАНИТЕ
В 20‑40‑е, 70‑е и 80‑е годы продолжалось дальнейшее формирование архитектурного облика некрополя, принявшего свой нынешний вид в основном к осени 1974 г.
Не все, что сооружалось на протяжении этих десятилетий, сохранилось или выдержало проверку временем. Четырехметровая белая статуя рабочего у наковальни, воздвигнутая у Сенатской башни к 5‑й годовщине Великого Октября, – символ могучей созидательной силы творцов нового мира – выпала из архитектурного ансамбля после сооружения Мавзолея Ленина и была перевезена в другое место города. Правительственная трибуна из красного кирпича, возведенная в 1922 г. под стиль Кремлевской стены, уступила место монументальной ленинской усыпальнице. Не сохранились золотые буквы на древних камнях стены над Братской могилой: «Слава передовому отряду пролетарской революции. Слава борцам за социализм». И мемориальная доска работы Коненкова, обветшавшая от времени, в 1947 г. была бережно снята и передана в один из московских музеев[9].
Но то, что сохранилось, прочно вошло в уникальный ансамбль некрополя, гармонично влилось волнующими аккордами в его величественную архитектурную симфонию.
С 1925 г. на Кремлевской стене стали укрепляться небольшие черные квадраты с золотыми буквами. Эти мемориальные доски закрывают собой ниши, в которых установлены урны с прахом борцов, выдающихся сынов и дочерей Советской страны, деятелей международного коммунистического и рабочего движения.
Осенью 1931 г. в некрополе сменился «зеленый караул». Вдоль Братских могил и у Мавзолея вместо лип высадили голубые ели. Связывая воедино усыпальницу Ильича и остальной некрополь, эти мемориальные деревья в то же время придают величавую торжественность архитектурному ансамблю, подчеркивают его монументальность. Не теряющие, в отличие от лип, свой наряд ни осенью, ни зимой, стройные ели символизируют вечную жизнь.
В декабре 1918 г. «Известия ВЦИК» в заметке под выразительным заголовком «Доколе?» писали: «Над могилами беззаветных, подчас безвестных героев, жертв Октябрьской победы пролетариата… на Историческом музее и Спасской башне высоко и четко рисуются в воздухе… двуглавые орлы, символ царского произвола. Доколе?» К 20‑й годовщине революции на кремлевских башнях укрепили рубиновые пятиконечные звезды. Они были выполнены по эскизам художника‑академика Ф. Ф. Федоровского. Красные звезды горят над некрополем как символ вечного огня в честь павших за дело Октября и как вечный маяк для живущих на земле.
…Ночью 4 июня 1946 г. в кабинете коменданта Кремля генерал‑лейтенанта Н. К. Спиридонова раздался телефонный звонок. Из приемной И. В. Сталина сообщили, что члены Политбюро ЦК партии хотят осмотреть место для погребения скончавшегося днем Михаила Ивановича Калинина. Комендант дал необходимые распоряжения и прибыл к Сенатской башне. Вскоре туда пришли руководители партии. Всесоюзного старосту – многолетнего Председателя ЦИК и Президиума Верховного Совета СССР – решено было похоронить за Мавзолеем Ленина, рядом с Ф. Э. Дзержинским, Я. М. Свердловым и М. В. Фрунзе.
Члены Политбюро прошли вдоль Революционного некрополя, сначала к Никольской, а затем – к Спасской башням. Братские могилы были обложены дерном, а понизу тянулся каменный бордюр; на немногих досках тускло желтели полустершиеся буквы. Могилы Ф. Э. Дзержинского, Я. М. Свердлова и М. В. Фрунзе, как вспоминал генерал Н. К. Спиридонов, выглядели аккуратно, но бедновато.
После осмотра коменданту Кремля было поручено подготовить и представить проект решения о приведении всего ансамбля в порядок.
19 сентября 1946 г. Совет Министров СССР принял решение о благоустройстве могил у Кремлевской стены на Красной площади. В соответствии с постановлением предстояло значительно улучшить архитектурный облик всего Революционного некрополя, сделать его еще более выразительным и монументальным.
Разработка проекта была поручена архитектору И. А. Французу и скульптору С. Д. Меркурову.
И. А. Француз много лет работал в мастерской академика А. В. Щусева, участвовал в создании гранитного Мавзолея Ленина и хорошо знал трудности, возникающие перед зодчим, прикасающимся к прекрасному древнерусскому ансамблю Кремля.
С. Д. Меркуров – народный художник СССР – был автором знаменитой скульптуры Ленина, установленной в зале заседаний Верховного Совета СССР, памятников многим выдающимся революционным деятелям в разных городах страны.
Художникам предстояло решить ряд сложных творческих задач: создать прямую торжественную перспективу некрополя, благоустроив существующую аллею; на могилах Я. М. Свердлова, М. В. Фрунзе, Ф. Э. Дзержинского, М. И. Калинина положить полированные надгробья и установить бюсты на постаментах, сделать гранитное обрамление Братских могил. При этом важно было найти лучший вариант решения, лучшие материалы, цвета и масштабность.
Как вспоминает архитектор И. А. Француз, прежде всего требовалось «увязать» три элемента – Кремлевскую стену, Мавзолей и Братские могилы – и одновременно подчеркнуть, что места захоронения – это в какой‑то мере самостоятельное сооружение. Сложность создания прямой торжественной перспективы некрополя заключалась в том, что характер ансамбля не допускал обилия художественных деталей и украшений. Чтобы заранее представить, как будут сочетаться бюсты на постаментах с архитектурой Кремлевской стены и Мавзолея, над могилой М. И. Калинина был сооружен макет монумента в натуральную величину.
В конце 1946 г. некрополь отделили от Красной площади временным забором. Оттуда доносился шум моторов и стук молотков гранитчиков. Строительно‑планировочные и монтажные работы вела крупнейшая столичная организация – Управление строительства Дворца Советов, камень для мемориальных сооружений добывал трест «Союзгранит». Советское правительство обязало 18 министерств и четыре главных управления обеспечить строителей и каменотесов всеми необходимыми материалами и механизмами. Комендатуре Московского Кремля для архитектурного оформления некрополя выделялось 1,5 миллиона рублей.
С украинских карьеров – Головинского, Жежелевского, Александровского, Крошнянского, Лезниковского, Янцевского, Слипчицкого – бесперебойно поступали гранитные блоки и монолиты. Их шлифовали и полировали тут же, во временном сарае на Красной площади. Более сложные работы – изготовление плит с венками – исполнялись в мастерской С. Д. Меркурова в Измайлове.
Одновременно работники архивов и музеев по просьбе комендатуры Кремля вели поиск документов, которые помогли бы выяснить фамилии 240 борцов революции, похороненных 30 лет назад на Красной площади. Их имена граверы должны были высечь на гранитных откосах Братских могил.
Всего для благоустройства некрополя потребовалось добыть 1750 кубических метров гранита.
К середине апреля 1947 г. все строительные работы были закончены. 1 Мая – до начала парада и демонстрации на Красной площади – благоустроенный некрополь осмотрели руководители Коммунистической партии и Советского правительства. В центре высились четыре бюста – Я. М. Свердлова, М. В. Фрунзе, Ф. Э. Дзержинского и М. И. Калинина. Чтобы избежать однообразия, монументы были высечены из гранитов разных цветов – серо‑голубого, черного, розово‑серо‑коричневого и серого с желтизной. Каждый памятник – бюст и постамент – был выполнен из цельного куска камня. Могилы ближайших сподвижников Ленина обрамляли гранитные бордюры с отлитыми из бронзы гирляндами лавровых листьев. Скульптор в монументах на века сохранил для будущих поколений черты виднейших деятелей Октябрьской революции, руководителей строительства социалистического общества. Казалось, выстроившись за Мавзолеем, «они в бессмертье, как в походах, как прежде, – рядом с Ильичей».
По обе стороны от Мавзолея тянулись длинные Братские могилы. На их откосах, облицованных светло‑серым полированным гранитом, на специальных, более темных, плитах были выбиты имена павших борцов. Зодчий выбрал нейтральный и спокойный серый цвет, поскольку он, сохраняя гармоничность окружающего ансамбля, не сливался с бурой Кремлевской стеной и красными плитами Мавзолея и подчеркивал известную самостоятельность сооружения.
На торцах Братских могил розовели гранитные венки. Архитектор использовал замечательное свойство поверхности камня изменять свой цвет в зависимости от того, каким способом она обработана. Это позволило изобразить на плитах светло‑розовые (кованые) венки, перевитые темными (шлифованными) лентами на красном (полированном) фоне. Для этого И. А. Француз отобрал специальные сорта гранита без прожилок. Получилось лаконично, выразительно, долговечно.