Являясь лишь частью более объемного свода законов, тексты на бамбуковых пластинах дают возможность пристально вглядеться в ту жизнь, которую вели люди, подобные Си, исполняя должность чиновника в первой китайской империи. Правящие легисты стремились к созданию в государстве Цинь строгого административного порядка, теперь они требовали установления такого порядка во всем Китае. Императорские указы и документы с отметкой «срочно» должны были доставляться без задержки в законодательном порядке, и на каждом документе отмечался месяц, день и время отправки и получения, «для того чтобы ускорить ответ».
В части инструкций, найденных в могиле Си, обнаруживается огромный интерес правительства к сельскому хозяйству. Правила предписывают местным властям регулярно докладывать о размере урожая, здоровье скота и падеже лошадей и подробно указывают на строгие наказания за нерадивое отношение к природным богатствам. «Когда амбар течет, – уточняет один указ, – и зерно портится или когда кто‑нибудь допустит порчу зерна, собранного в кучу, то в случае потерь зерна в количестве менее 100 бушелей ответственный чиновник получает выговор». Если количество испорченного зерна превышало 100 бушелей, налагался штраф, который платили не только деньгами, но и комплектом доспехов.
Как свидетельствуют другие источники, тех, кто нарушал закон веса и меры, ожидало еще более строгое наказание. Многих отправляли работать на строительство дворцов, которые император приказал воздвигнуть в пределах и вокруг Сяньяна, или гнуть спину под тяжестью работ на сооружении еще более грандиозных объектов, таких как новая система дорог империи, которая должна была облегчить связь с отдаленными местностями. Начиная с 220 года до н. э. тысячи осужденных и отрабатывавших барщину китайцев работали на строительстве дорог, веером расходившихся от Сяньяна на запад, север, северо‑восток, восток и юго‑восток. В результате было построено почти 5 тысяч миль грунтовых дорог шириной 38 футов.
Остатки главной дороги, протяженностью 500 миль, идущей в северном направлении, которую называли «Прямая дорога», еще можно видеть в наши дни. Согласно «Историческим запискам», дорога полита потом не менее 300 тысяч осужденных, трудившихся на ее строительстве. Работая до изнеможения под строгим надзором воеводы Мэн Тяня, они имели право выпустить из рук строительные орудия только в двух случаях: для того, чтобы взять в руки оружие и защищаться от хунну или других так называемых варваров, или переходя на строительство будущей Великой Китайской стены, третьего деяния воеводы Мэн Тяня. Древние тексты утверждают, что лишь одна масса рабочей силы могла сравниться по численности с «армией» Мэн Тяня – это 700 тысяч осужденных и других рабочих, строивших колоссальный мавзолей Цинь Шихуанди. Эта рабочая армия начала возводить мавзолей в 246 году до н. э., когда молодой Чжэн только унаследовал трон правителя Цинь, и так и не закончила его строительство через 36 лет, когда император умер. Археологи могут только рассуждать о том, что было бы построено, если бы у строителей было впереди еще время, но ни у кого нет сомнений, что они все‑таки создали одно из чудес света – упомянутую нами терракотовую армию.
Одна из величайших археологических находок нашего времени – погребение терракотовой армии первого императора Китая – стала также местом самых крупных раскопок, проводившихся когда‑либо в этой стране. Площадь, под которой зарыта армия, составляет 5,5 квадратных акров и большей частью еще не «вскрыта». Погребение № 1, изученное больше остальных, уходит на глубину 16 футов, имеет в длину почти 760 футов, а в ширину – более 200 футов. При строительстве этого и двух других погребений, в которых были найдены фигуры, императорским рабочим пришлось переместить более 3,5 миллиона кубических футов земли – объема, достаточного для того, чтобы заполнить 36 с лишним олимпийских плавательных бассейнов.
После того как ямы были вырыты, рабочие ссыпали извлеченную землю назад в углубления и утрамбовали ее, создав твердый, как из цемента, пол толщиной 2 фута и значительной толщины стены по всему периметру высотой 10 футов. В некоторых местах стены имеют толщину утрамбованного слоя 8 футов, и на них еще видны отпечатки рам, в которые насыпали землю. Рабочие построили широкие стены и внутри погребений № 1 и № 2, разделив их таким образом на длинные коридоры, идущие с востока на запад. Когда разделительные стены были закончены, каменщики покрыли пол 250 ООО прямоугольных кирпичей, приложив усилия к тому, чтобы пол в центре каждого коридора был приподнят и влага стекала в концы коридора, подальше от стоящих фигур.
Чтобы укрыть армию, плотники установили толстые сосновые и кедровые столбы в вырытые у основания периметра и разделявшие стены ямы глубиной около фута и соединили их поверху горизонтальными брусьями, получив в результате балочные перекрытия. На них крестообразно были уложены балки и маты, сплетенные из бамбука и соломы. Сверху был нанесен тридцатисантиметровый слой глины, который теперь имеет красный цвет, вероятно, из‑за пожара, бушевавшего здесь 2200 лет назад.
Колея от колес на склонах по краям погребения, ведущая внутрь мавзолея, указывает на то, что фигуры вкатывались на место после того, как была сооружена крыша. Затем места вкатывания были закрыты столбами и матами, засыпаны землей и утрамбованы, весь ров погребен – навеки, как полагали строители, – под слоем земли толщиной почти 10 футов.
Многие из осколков глиняных фигур терракотовой армии первого императора, найденных археологами в погребениях № 1, 2 и 3, дали объяснение того, как 22 века назад создавалось это необычное войско. Обломки голов лошадей и воинов представляют в большинстве своем половинки. Головы лошадей раскололись по шву, проходившему между глазами и ноздрями, а воинов – по линии, которая начиналась на обеих сторонах шеи, шла вверх за ушами и проходила по темени. Отпечатки пальцев с внутренней стороны половинок привели археологов к заключению, что их изготавливали, вдавливая глину в заранее приготовленные формы. Интересно, что тысячи изображений воинов (а их, по оценкам исследователей, должно быть больше шести тысяч) являются, вероятно, портретами. Некоторые археологи строили догадки: может быть, вместо того чтобы похоронить заживо, воинов заставляли позировать перед скульпторами. И еще один интересный факт: рост этих глиняных воинов превышает 180 сантиметров, то есть превосходит рост реальных солдат Первого Императора.
Обломки тел тоже дали много объяснений. Отпечатки следов соломы на внутренней поверхности лошадиных фигур дают возможность предположить, что животных изготавливали на покрытых соломой формах. Следы веревки на бедрах некоторых фигур воинов говорят о том, что веревка, обмотанная вокруг бедер, помогала фигуре сохранять ее форму, снижая давление на ноги во время отвердевания глины при сушке. Затем следы веревки скрывали боевыми халатами.
На глиняных фигурах было обнаружено 479 едва заметных отштампованных или нацарапанных надписей. 230 из них – это надписи, которые, вероятно, помогали служащим императора вести учет производства фигур. Остальные указывают имена 85 мастеров‑ремесленников, которые, как полагают исследователи, руководили бригадами по 10–12 рабочих.
Согласно древним текстам, большинство этих рабочих не были профессиональными гончарами. Это были осужденные за преступления и отрабатывавшие повинность работники. Чтобы компенсировать отсутствие профессиональных навыков и уложиться в жесткие сроки, в большинстве мастерских производственный процесс был разбит на серию операций. Только небольшое число операций, как полагают археологи, требовало технических знаний и руки мастера.
Начиная с 1974 года археологи изучают этот великолепный памятник, но в некотором смысле работа еще только начата. Правда, основу системы устройства войска Цинь Шихуанди, его вооружение и тактику ученые уже уяснили.
Погребение № 1, прямоугольный ров, который археологи начали разрабатывать первым, изучено лучше других. В нем находится главная военная сила подземной армии, общим числом по меньшей мере 6 тысяч фигур из глины, более 200 из которых составляют передовой отряд. Одетые в обычные боевые халаты, легкие ботинки и гетры, без доспехов, эти воины стоят плечом к плечу в три ряда у восточного конца раскопа.
Моделируя расположение рук стрелков и пользуясь обилием бронзовых спусковых механизмов арбалетов и наконечников стрел, раскопанных тут же, ученые определили, что первоначально у каждой фигуры был в руках арбалет – деревянный лук длиной четыре с половиной фута, обернутый полосками кожи и покрытый лаком, затем прикрепленный на деревянное ложе с прорезью. Оружие поражало цель на расстоянии более полумили, как сообщают источники, и приводилось в действие силой натяжения пружины, равной 800 фунтам, что было вполне достаточным, чтобы пробить любую броню. Некоторые историки утверждают, что подобное оружие впервые появилось на Западе, после того как в 36 году до н. э. в битве при Согдиане в Средней Азии щиты римских воинов оказались насквозь пробитыми стрелами из таких арбалетов. В бою стрелки, по‑видимому, держали дистанцию, подобно тому как используют современную дальнобойную артиллерию, и осыпали врагов Первого Императора градом смертоносных стрел.
Сразу за этим передовым отрядом в западном направлении шли 11 коридоров, в шести из которых располагались деревянные конные колесницы и группы пеших воинов перед ними. Вблизи двух из этих колесниц были найдены два бронзовых колокола весом по семь фунтов каждый и остатки барабанов, что привело археологов к открытию назначения этих повозок – повозки были как боевыми колесницами, так и передвижными командными постами, – утверждение, поддержанное историческими источниками. В них говорится, например, что один удар в барабан означал для войск начало марша, второй – начало атаки. Удар в колокол означал, что воины должны прекратить сражение, повторный звук колокола – начало отступления.
Легковооруженные воины с мечами, копьями и топорами составляют основную массу терракотовой армии. Эти пешие воины в легких панцирях своим числом производят сильное впечатление. Они выстроены позади колесниц рядами по четыре, а в трех коридорах – позади отрядов копьеносцев без доспехов. И хотя в наше время фигуры выглядят скучными, желтовато – серыми, местами на них еще имеются следы краски, указывающие на то, что их одеяния когда‑то сверкали всеми цветами радуги, коричневые доспехи имели красные завязки, халаты и гетры были зелеными или пурпурными, а коричневые и белые головные уборы перевязывались красными или фиолетовыми ремешками.
Два длинных ряда готовых к бою стрелков были раскопаны по краям погребения № 1, на северной и южной стороне. Пробные раскопки на западной стороне предполагают наличие там трех рядов арбалетчиков, стоящих так же, как передовой отряд на восточной. По флангам арбалетчики стоят лицом наружу, что защищает внутреннюю массу пеших воинов и колесничих от внезапного нападения с любого направления. Но, как утверждают военные историки, это было не единственным преимуществом строя. Войско Цинь могло развернуться для сражения с фронта, а также быстро и легко перестроиться для охвата вражеской армии или внедрения в ее центр, приобретя форму клина.
Предварительные раскопки показали, что погребение № 2, ров на северо‑востоке от погребения № 1, тоже содержит значительное скопление фигур императорского войска. Предполагается, что примерно 80 стрелков, стоящих на правом колене и обративших пристальный взгляд на восток, составляют каре в северо‑восточном углу рва; со всех сторон они окружены фигурами идущих пехотинцев без панцирей.
С запада от стрелков стоит сборный отряд всадников, пехотинцев и несколько колесниц. Всадники некогда держали в левой руке арбалет, а в правой поводья терракотовой лошади. Всадники, пехотинцы и колесницы играли, как полагают историки, ключевую роль в Чанпинском походе, предпринятом царем Цинь против Чжао за год до рождения Первого Императора. В конце похода специальное соединение из 25 тысяч колесниц и пехотинцев Цинь преследовало отступающую армию Чжао, а 5 тысяч всадников напало на оборонительный лагерь врага, что имело решающее значение и принесло победу над врагом. Силы Чжао были разделены, и они потеряли базы снабжения.
В восьми самых южных коридорах погребения № 2, похоже, находятся только колесницы и колесничие. Пробные раскопки, проводившиеся до настоящего времени, не обнаружили ни инструментов, с помощью которых передавались команды, ни пеших воинов. Эти результаты привели ученых к предположению, что колесницы в погребении № 2 составляли резерв войска.
Первоначально десятки вооруженных воинов – их пятки уперлись в стену, а взгляды направлены вперед – стояли по команде «смирно» в южном крыле П‑образного погребения № 3, наименьшего из трех погребений, содержащих фигуры. Два ряда из 11 воинов находились в таком же коридоре в северном крыле. Вблизи центра этого погребения археологи нашли остатки крытой колесницы, запряженной четверкой лошадей.
Военные историки полагают, что воины в погребении № 3 – охрана командного центра всей терракотовой армии, а подобная колесница, вероятно, использовалась для срочной передачи приказов войскам на поле битвы. Присутствие в этом погребении рогов оленей и костей животных привело исследователей к заключению, что погребение № 3 имело еще одно назначение: оно было специальным местом, где собирались для принесения жертв и молитв и где пытались получить предсказание результатов предстоящих сражений.
У историков мало сомнений в том, что такая практика связана с увлечением Первого Императора. Однако вряд ли какой‑нибудь ритуал гадания предсказал то, с какой быстротой его правление и правление его династии закончатся.
Согласно «Историческим запискам», волнения начались в 213 году до н. э., когда на одном из императорских банкетов ученый из бывшего царства Ци – традиционного центра конфуцианства, открыто начал критиковать Первого Императора. Он указал на то, что сыновья и братья Цинь Шихуанди остаются крупными землевладельцами, а ведь в свое время отпрыски, родичи и министры царей династий Шан и Чжоу получали лены, и эти дары способствовали поддержанию стабильности и сохранению власти первых династий. «Ничто не имеет долгого будущего, если не повторяет прошлое», – закончил свою речь ученый.
Задетый этими словами, первый советник императора Ли Сы поднялся, чтобы дать отпор его замечаниям. Прежде всего он вознес хвалу деяниям монарха, затем пошел в атаку на ученых. «Некоторые ученые, – предъявил обвинения советник, – не помогают создавать настоящее; они изучают прошлое для того, чтобы критиковать сегодняшний век. Они сеют среди простых людей возмущение и побуждают их к действию. Если это не запретить, то императорская власть придет в упадок, а внизу сформируются силы ее противников».
Чтобы сохранить порядок и предотвратить восстание, Ли Сы считал необходимым передать губернаторам областей все исторические записи, собрания од и поэм и тома спекулятивной философии для сожжения, и те, у кого будут найдены подобные произведения, должны быть заклеймены и отправлены на каторжные работы. Даже обсуждение запрещенных работ, по мнению Ли Сы, должно считаться преступлением, влекущим за собой публичную казнь. Сохранены должны были быть только исторические записи, работы по медицине, толкования прорицаний, труды по сельскому хозяйству и эпистолярные произведения, хранившиеся в кабинетах ученых и созданные в Цинь. «А что касается тех, кто желает получить знания, – добавил Ли Сы, – пусть они используют в качестве учителей чиновников».
Современным ученым остается только догадываться о том, сколько текстов было в действительности предано огню. Но некоторые полагают, что ущерб от нанесенного ради сохранения власти императора удара по интеллигенции – большому числу людей интеллектуального труда, существование которых было поставлено под угрозу изданным декретом, – намного превосходит тот, который был нанесен уничтожением самих научных работ. Стремясь взять реванш, некоторые из этих ученых написали позднее историю династии императоров Цинь, каждая из которых была густо приправлена преувеличениями и абсолютными небылицами, включая такую, как приказ Первого Императора в 212 году до н. э. казнить 460 ученых, закопав их живыми в землю.
То, что эта небылица в течение веков считалась правдой, отчасти оправдано следующим фактом: Цинь Шихуанди был отделен огромной пропастью от народа, которым он управлял. Никто не мог верно судить о том, какой он. Будучи еще царем, Шихуанди едва не погиб от рук вооруженного кинжалом убийцы, подосланного из царства Янь, чтобы остановить быстрое сосредоточение власти в руках правителя Цинь. Как император, он пережил еще два покушения: одно – устроенное с целью отомстить за смерть первого убийцы, а другое – человеком, мстящим за свою обесчещенную семью. Хотя покушения закончились провалом, они оставили свой след: Цинь Шихуанди стал подозрительным и начал вести жизнь затворника. Затем, в последние годы жизни, он должен был избегать посторонних глаз, постоянно преследуя одну манящую, но недостижимую цель – достичь бессмертия.
Если сообщения о том, что происходило, верны, то Цинь Шихуанди рассматривал это занятие как закономерное отражение древней традиции. Согласно большинству мыслителей того времени, у каждого человека две души: «хунь» – дающая интеллект и «по», которая оживляет плоть. Пока человек здоров, для этой пары есть место в его теле. Но когда он умирает, «хунь» поднимается на небеса, а «по» возвращается в землю. Поэтому, чтобы избежать смерти, нужно не давать душам покидать тело, продлевая его жизнь. А этого, как сказали императору, можно достичь только при помощи волшебных эликсиров.
И вот «Исторические записки» начинают разрабатывать мотив, который, возможно, содержит крупицу правды, но пересыпан домыслами и фантазиями ради пущей красы. Его стоит здесь привести, потому что в нем идет речь о верованиях китайцев того времени. В рассказе говорится, что правитель повелел собрать ко двору множество волшебников с эликсирами и что он путешествовал по всей империи в поисках восьми бессмертных существ, которые, как он надеялся, поделятся с ним секретами бессмертия. «Первый Император путешествовал вдоль берега Восточного моря и приносил жертвы и высоким горам, и великим рекам, и Восьми Духам и искал бессмертных», – утверждает текст. Дальше говорится, что Цинь Шихуанди даже снарядил корабли и послал 3 тысячи юношей и девушек в море на поиски трех островов, которые считались местом обитания бессмертных. Хотя о дальнейшей судьбе этой экспедиции сообщений не было, легенда гласит, что ее члены поселились в Японии.
Волшебники убедили Цинь Шихуанди в том, что его превращению в божественное создание мешает осведомленность его подданных о том, где он находится, и император в конце концов решил как можно тщательнее укрыться от глаз простых смертных. Он повелел соединить все свои дворцы в окрестностях Сяньяна крытыми переходами, защищенными стеной, для того чтобы он мог незаметно переходить из дворца во дворец, и пригрозил смертной казнью любому, кто разгласит тайну его местонахождения. Таким образом, верховный правитель Китая невольно отдал себя во власть нескольким приближенным, посвященным в тайны его передвижения. Насколько этот возложенный на самого себя императором режим секретности угрожал династии, стало ясно в 210 году до н. э., когда в одном из мест, которые император посещал в своем пятом путешествии по стране, он внезапно заболел и умер, а члены его свиты – принц Хухай, один из младших сыновей императора, Чжао Гао, евнух, служивший наставником Хухая, и Ли Сы – решили скрыть его смерть.
Автор «Исторических записок» полагает, что этот подлый заговор изменил ход китайской истории. Вместо того чтобы известить о смерти императора законного наследника принца Фусу, посланного на север инспектировать работу воеводы Мэн Тяня, Чжао Гао и Ли Сы молчат о случившемся, и все идет как прежде. Они продолжают входить в паланкин императора якобы для консультации со своим господином и приносят туда пищу. Они выпускают императорский эдикт, согласно которому слабоумный и послушный Хухай объявляется наследным принцем. Они отправляют письмо Фусу и Мэн Тяню. Первый обвиняется в том, что он – «недостойный сын», Мэн Тяню же ставят в вину «недостаток искренности». В письме – требование покончить жизнь самоубийством. Подозревая подлог, воевода предлагает Фусу обратиться за подтверждением, но принц послушно исполняет повеление. «Когда отец требует смерти своего сына, – произносит он перед смертью, – как можно говорить о каком‑то подтверждении?»
К этому времени, как сообщается в «Исторических записках», от летней жары из императорского паланкина начала исходить жуткая вонь; чтобы скрыть зловоние, продолжает автор, заговорщики приказали везти вместе с кортежем телегу, нагруженную соленой рыбой. Когда Хухай прибыл в столицу, он наконец объявил о смерти отца и провозгласил себя Эр Шихуанди, Вторым Императором. Затем, в знак особого почитания и уважения Первого Императора, он повелел всех бездетных наложниц своего отца и всех ремесленников, участвовавших в строительстве мавзолея и, следовательно, знавших о сокровищах и секретных камерах, похоронить вместе с ним.
К несчастью для Второго Императора, беспорядки начались почти сразу после того, как рабочие замуровали огромную дверь в гробницу Первого. В конце лета 209 года до н. э. серия восстаний прокатилась по территории бывшего царства Чу, затем беспорядки охватили всю страну и достигли столицы, где интриганы Чжао Гао и Ли Сы сцепились в острой борьбе за власть. Евнух сумел убедить правителя в виновности Ли Сы и бросить его в тюрьму. Беспощадно избиваемый государственный муж признался в организации восстания и был осужден на пытку и жестокую публичную казнь. В 208 году до н. э. он был казнен: его рассекли надвое в пояснице на рыночной площади Сяньяна. Казнены были его родители, братья, жена и дети.
В тот год армия восставших осадила один из городов в 30 милях от Сяньяна. Войско, составленное из осужденных, еще работавших на могильном кургане Первого Императора, подавило восстание, но это не помогло прекратить интриги, в которых погряз двор императора. В 207 году до н. э. Чжао Гао попытался внезапно захватить власть, инсценировав бандитский налет на дворец, в котором укрылся император. В панике последний покончил жизнь самоубийством. Его преемником стал племянник, Цзыин, который принял титул царя, так как не смог утвердить свою власть над всей империей.
К концу года министры царя и принцы перебежали на сторону восставших и столица вновь оказалась в опасности, на этот раз к ней приближались силы, которыми командовал человек незнатного происхождения по имени Лю Бан. Решив не подвергать город разрушению, Цзыин, надев на шею петлю из шелкового шнура, символизирующую готовность повеситься, вышел из города в сопровождении жены и детей и сдался без боя. Но через некоторое время подошла вторая армия, превосходившая силой первую, под командованием начальника Лю Бана, Сян Юя. Решив раз и навсегда покончить с династией Цинь, Сян Юй приказал обезглавить Цзы‑ина и бросил свои войска на разграбление города. Столица была захвачена, дворцы преданы огню, и воины Сян Юя ворвались в гробницу Первого Императора.
«После тридцати дней грабежа, – говорит древняя история о восставших, – они все еще не опустошили содержимое мавзолея. Бандиты плавили гробы, чтобы получить бронзу и чтобы поджечь всю гробницу. Пожар продолжался более 90 дней». Археологи полагают, что пламя, пылавшее в коридорах, где размещались фигуры терракотовой армии, так ослабило балки, удерживавшие тяжелую земляную крышу, что она обрушилась, разрушив многие фигуры и завалив их булыжником. Обломки оставались под землей до тех пор, пока строители колодца из местной коммуны не начали работу в 1974 году – почти 22 столетия спустя.
Возмущенный таким бессмысленным актом вандализма, Лю Бан в течение четырех лет вел беспощадную войну против Сян Юя. Затем, выйдя из нее победителем, Лю Бан возложил на себя титул, оставленный Вторым Императором, титул единственного правителя объединенной империи. Тем самым он положил начало одной из самых продолжительных и самых славных эпох в истории страны – эпохе династии Хань.