Или у некоторых из этих мужчин есть собственные секретные планы?
Если Тронос собирается забрать её к себе домой в Скай‑Холл, то что помешает тем воинам вышвырнуть её за борт.
Он полетел медленнее, и Ланте, прижавшись лицом к его рубашке, крикнула:
– Да, не так быстро!
Он повернулся в воздухе, резко вдохнув.
Любопытство пересилило, и Ланте подняла голову.
– О, мое золото.
В центре тюрьмы выросла новая гора, словно трясина, поглощающая предметы вокруг себя. Каждый отвалившийся кусок бетона кружил в водовороте у ее верхушки. Работа Порции. Она наверняка наслаждается результатом!
Вокруг горы вились высокие языки пламени, созданные Эмбер. Костры чародейки пылали таким жаром, что капли дождя превращались в пар.
Они – две самые сильные Чародейки из когда‑либо родившихся. Их способности подобны силе Сабины Королевы Иллюзий.
Часть Ланте не могла не восхищаться тому, как искусно она использовала свою силу.
– Отступничество, – прошипел Тронос возле ее уха. Так Врекенеры называли деяния нарушителей. – Вот так выглядит работа твоей расы. И ты такая же. До сих пор удивляешься, почему Врекенеры враждуют с Чародеями?
* * *
Бывшая тюрьма смертных теперь представляла собой картину ада.
Тронос не сожалел о поражении Ордена… он презирал этих людей… но сейчас вокруг творилось еще большее зло. Когда он смотрел, как огонь поднимается все выше, демонстрация мощи Чародеек взывала к нему.
Подавить ее.
В данный момент их действия служили своевременным напоминанием того, с чем он имеет дело. Сила Меланте не внушала страх, но была куда более коварной. Все в ней. Она уже пыталась посеять раздор, солгав об атаках Врекенеров.
Он отвернулся от этого зрелища и полетел вперед, скрипя зубами от боли.
– Я ненавижу это, я ненавижу это, я ненавижу это, – бубнила Ланте, снова спрятав лицо на его груди.
Он тоже это ненавидел. Единственный Врекенер в истории, который презирал полет… да еще и из‑за собственной пары.
В течение тех четырех месяцев детства, что он провел с Меланте, Тронос как‑то столкнулся с сумасшедшей чародейкой, которая сказала ему:
– Меланте никогда не станет тем, кем ты хочешь, чтобы она стала.
Тогда Тронос думал, что они с Меланте докажут, что и эта чародейка и все остальные неправы.
Каким же он был наивным.
Его пара не могла быть более неподходящей для него. В дополнение ко всей их истории… и всех ее отступничеств… Меланте была Чародейкой – вид, сбивающий его с толку своим нелогичным поведением.
Они прикрывали свои лица масками, называя это украшением… а не маскировкой. Они не доверяли себе подобным, между ними не было единства. Они любили повеселиться с другими Ллореанцами, но если обладали какими‑либо ценностями, то могли отсиживаться в далекой башне, подобно спящему дракону. Они могли быть смелыми перед лицом жестокого врага, но, несмотря на это, были слабы, боясь потерять свои драгоценные силы.
Хотя зловещая сила Меланте не пропала, она оказалась ограничена торком… шаг в правильном направлении.
Она хотела избавиться от торка? Он будет обвивать ее шею вечно!
– Куда мы направляемся? – Она больше не дрожит. Ее тело содрогнулось в его объятиях.
Он понял, что чародейку прямо сейчас может вырвать.
– Я уже говорил тебе. Я намерен покинуть этот остров.
Тронос знал кое‑что, чего не знали другие. Его камера находилась возле поста охраны, и он слышал разговоры о планах эвакуации Ордена в случае возникновения чрезвычайной ситуации.
Ходили слухи о том, что на противоположной стороне острова есть корабль.
Все члены Ордена мертвы. Ни один смертный не выжил, чтобы сесть на судно, о котором знал Тронос. И даже если другие Ллореанцы слышали о корабле, то они не смогли бы пересечь горный ландшафт острова, раньше него.
Он и не ожидал, что причал будет виден с воздуха… Орден умел маскировать свои сооружения… но Тронос сможет почуять двигатели судна. Как только прекратится дождь.
Он использует судно, чтобы доставить их с Меланте в место достаточно близкое для него, чтобы улететь обратно в Скай. А там, когда его мысли прояснятся, он решит ее судьбу.
Она спрашивала у него: собирается ли он убить ее. Никогда. Но это не означает, что он окажет ей честь, сделав ее своей женой и принцессой.
Возможно, если он, в конце концов, научит ее отличать добро от зла, он использует ее… свою пару, а значит единственную предначертанную ему женщину… для продолжения своего рода. До сих пор Тронос является наследником своего брата Короля Аристо.
Но это означало бы, что Тронос сначала должен будет жениться на Меланте. До тех пор он не мог даже исследовать ее тело. Простой поцелуй, к которому он вынудил ее, был отступничеством.
Он посмотрел вниз: на девушку в своих объятиях. Как он сможет жениться на ней после всего, что слышал про нее? Когда он даже не знает меры ее участия в злодеяниях под господством Оморта?
Он вспомнил, как несколько веков назад Аристо сказал ему:
– Твоя пара и ее сестра присоединились к лидеру Правуса, их сводному брату Оморту Бессмертному. К нам поступает информация из их владений. Тронос, то, что творит их семейка, выходит за пределы простого отвращения.
Инцест, кровавые оргии, жертвоприношение детей.
Меланте… сестра Оморта и, возможно, его любовница… мать моих детей?
ЯРОСТЬ. Он чувствовал, что тонет в ней. Поглощен ею.
– Ты делаешь мне больно!
Он обнаружил, что его когти впились в нее. Но не ослабил свою хватку.
– Что за мысли довели тебя до такой ярости?
Тронос стиснул зубы, не в состоянии произнести ни слова. Он слушал ее сердцебиение, сосредотачиваясь на нем. Возьми себя в руки, Талос. Еще в детстве он насмотрелся на трагедии, вызванные даже кратковременной потерей контроля.
Стеклянные осколки, как клыки, сдирающие мою кожу. Он тряхнул головой и начал увеличивать скорость.
Меланте произнесла чуть мягче:
– Никс не продала бы меня, если бы знала, что ты собираешься причинить мне боль.
Сомнительное утверждение. Он встретился с Валькирией год назад в городе смертных Новом Орлеане, когда восстанавливалась его нога, потерянная из‑за Меланте. Никс, казалось, была в трансе, когда сказала Троносу, где он должен быть, чтобы попасть в плен… а когда именно он должен оказаться там, всего лишь неделю назад. Все эти месяцы он провел в изнурительном ожидании.
– Что, Валькирия сказала тебе обо мне? – спросила Меланте. – Каков был ее совет?
Это одна непонятная фраза: «Пока Меланте не стала этим, она была тем».
Женщина не сказала ничего больше, как бы он не давил на нее.
– Она ничего не упомянула о том, как мне обращаться с тобой, – сердито ответил он, ощущая как, с каждой секундой, усиливается боль в крыльях.
С болью прибыл в равной степени и гнев.
От существа в его объятиях зависела жизнь обоих.
Глава 05
Ланте впала в ступор, онемев от дождя и холода; полет все продолжался и продолжался. Когда они пролетели дремучий лес, шум боев постепенно стих.
Она осмелилась оглянуться, вдали все ещё были видны всплески спектрального света. Вскоре схватка распространится на весь остров. Тронос должен понимать это.
Его лицо оставалось напряженным… словно он концентрировал внимание на блокировке боли. Ему было не до разговоров. Думай о чем‑то еще, Ланте. О чем‑то еще.
Не смотря на то, что сейчас она временно была его пленницей, Ланте обнаружила, что погрязла в мыслях о нем. Она вспомнила их первый день вместе, он тогда попытался накормить ее… его способ ухаживания.
К сожалению, он не знал, что она вегетарианка.
– Это тебе. – Тронос гордо бросил окровавленную тушку мяса к ее ногам.
Она разрыдалась.
– Почему ты плачешь? – Несмотря на самоуверенность, он выглядел смущенным и обиженным, словно ее слезы причиняли ему боль. – Тебе не понравился мой подарок?
– Эт‑это был мой зайчик! – Одно из лесных существ, которого она называла другом.
– Это хорошее мясо, а ты голодная.
Она покраснела.
– Нет!
– Даже очень. Ты выпрашивала хворостинку, ягненочек.
– Это были яг‑ягоды! Я люблю есть ягоды.
Вернувшись на следующий день обратно на луг, поддавшаяся любопытству, Ланте нашла её всю усеянную ягодами. Тронос стоял среди них с перепачканными пальцами, задранным подбородком и дерзким выражением на лице. Восхищенная, Ланте наклонилась и чмокнула его в губы. Крылья мальчика распахнулись, и эта реакция, казалось, смутила его.
После такого трудного начала они стали лучшими друзьями, как он и обещал.
Позже он спросил у неё, почему родители не покупают ей еду. Она не смогла заставить его понять, что ее мать и отец поклоняются золоту больше, чем тому, что можно за него приобрести. Не говоря уже о том, что они считали Ланте достаточно взрослой, чтобы начать самой воровством обеспечивать себе пропитание…
Хватка Троноса стала ослабевать!
– Подожди! – закричала она.
Но он всего лишь перехватил ее поудобней на руках. По‑видимому, он приспосабливал ее для длительного перелета… и не собирался сбрасывать, как охапку дров. Спустя мгновение она немного расслабились.
Хотя ее постоянно мучили кошмары о Врекенерах, которые спустились за ней, сейчас она оказалась в ловушке прямо под парой крыльев. К слову о терапевтическом погружении в среду.
Она посмотрела на его крылья: распахнутые в полете, ветер свистит сквозь заживающую рану от меча. Маленькой девочкой она была одержима его крыльями, старалась все время прикоснуться к ним.
Она была очарована, обнаружив, что их обратная сторона покрыта чешуей, как у дракона. Черные и серебристые чешуйки, как мозаика, складывались в сверкающие линии, похожие на острые перья.
Днем нижняя сторона его крыльев казалась темно‑серой. Ночью становилась абсолютно черной и резко контрастировала с электрическими пунктирами, ветвящимися вдоль костей. Каждая пульсирующая линия блестела так ярко, словно светилась.
Однажды ночью, во время одной из их тайных встреч, он распахнул крылья, показывая Ланте, как двигаются пульсирующие линии. Тронос был словно окружен светящимися крыльями. Он показывал ей, какие использует уловки, чтобы спрятать крылья так, чтобы они стали невидимыми в темноте.
Когда он смутился под взглядом её широко открытых глаз, линии стали светиться ярче, словно румянец.
– Я не знала, что там чешуйки вместо перьев, – сказала она ему. – Думаю, ни у кого из моих сородичей никогда не было возможности получше рассмотреть обратную сторону крыльев Врекенера.
Он казался встревоженным.
– Это потому, что ни один Врекенер никогда не отступал от Чародеев.
Сейчас крылья Троноса были искривлены в нескольких местах. Ланте всегда думала, что его кости неправильно срослись, но теперь поняла, что ошибалась, кости срослись правильно – в сильные прямые линии. Возможно, все дело в том, что его мышцы негармонично бугрились.
Прикусив нижнюю губу, она осмелилась протянуть руку вверх и прикоснуться к пульсирующей линии. Пульсация в ней усилилась, и Тронос сильнее сжал Ланте в объятиях.
Она впервые добровольно прикоснулась к нему, став взрослой.
Он посмотрел на нее убийственным взглядом, и снова стал похожим на жнеца, весь до дюйма «праведная расплата». Серебристые когти грозно сверкали, похожие на лезвия меча.
– Почему ты это сделала? – требовательно спросил он.
– Раньше тебе нравилось, когда я прикасалась к ним.
– Ты думаешь, я помню, что было раньше? – резко спросил он.
А что если он, действительно, не помнит? Не исключено, что его психика пострадала. Почему‑то от этой мысли у нее что‑то защемило в груди. Ланте помнила каждую секунду тех четырех месяцев. Несмотря на все, что между ними было, она поймала себя на том, что слишком часто думает о них… о нём…
Когда Тронос набрал высоту, чтобы обогнуть вершину еще одной горы, уши Ланте заложило. Дождь пошел еще сильнее, капли хлестали по ней, ветер швырял их из стороны в сторону. Вдруг она услышала грохот волн. Они долетели до дальней береговой линии? Прищурившись от дождя, Ланте увидела, что они достигли северного берега. Или южного. Кто знает, с ее‑то жалкими способностями к ориентации на местности?
Тронос выглядел так, словно пытался что‑то учуять. Он летел к какому‑то пункту, завис, затем вернулся вниз по побережью, и полетел в обратном направлении. Потом снова повторил свой маневр, явно все больше в чем‑то разочаровываясь.
– Даже если твои инстинкты были бы такими же острыми, как у Ликанов, ты все равно не смог бы ничего учуять сквозь проливной дождь.
– Помолчи. – Он спикировал, огибая дерево на самом краю, окруженного ураганом, мыса.
Дерево качалось на ветру, словно мачта на палубе судна во время качки. Ублюдок сбросил ее на раскачивающуюся ветку! Она остервенело цеплялась когтями перчаток за древесину, карабкаясь вверх, чтобы удержаться.
Если она упадет, то полетит вниз с горы, и ее тело разобьется вдребезги. Очевидно, Тронос забыл, как чувствительны к травмам Чародеи!
Или, возможно, не забыл.
Восстановив равновесие, она осторожно повернулась и поползла вдоль ветки, дерево скользило под её руками и коленями. Встав на колени перед стволом, она вонзила в него когти перчаток, и посмотрела вверх, прищурившись от ливня. Не было листьев, чтобы защитить ее от шторма. Голые ветки раскинулись в стороны как вены, и словно тянулись к небесным артериям‑молниям.
Тронос стоял на самой верхушке дерева, свободно удерживая равновесие, вытянувшись во весь рост и застыв без движения. Рукой он прикрывал глаза от горизонтального дождя.
Когда она вознесла молитву богам, чтобы он ударился обо что‑нибудь, ее зубы начали стучать. Вскоре она задрожала, а ее голова качнулась, и не только из‑за боязни высоты. В течение трех последних недель она не спала больше часа или двух за раз, и очень редко ела подаваемую пленникам жидкую кашу.
Прямо сейчас она должна лежать в своей постели в теплой башне Торнина, смотреть DVD по телевизору, работающему от солнечной энергии, и наслаждаться вкуснейшими продуктами и сладким вином Чародеек… подаваемым по мановению руки или ноги. Вместо этого она оказалась в ловушке с худшим из своих кошмаров, раздираемая потребностью убить его.
Взрыв истеричного смеха сорвался с ее губ. Ланте и Тронос, сидящие на дереве, у‑б‑и‑й‑с‑т‑в‑е‑н‑н‑о.
Черт возьми, почему её нашла не Сабина? Возможно, двуличная Никс направляла ее не туда… предоставляя в это время Троносу подробные указания, как найти Ланте.
Если Сабина обнаружит, что он забрал ее сестру, она раскроет врата ада.
В ту давнюю ночь, когда Тронос привел в аббатство своих сородичей, Сабина заметила, как он смотрел на Ланте: «Молодой Врекенер смотрит на тебя со страстью. Его сородичи, видимо, как‑то узнали, что ты его суженая. Они напали на нашу семью, чтобы обезопасить и подготовить тебя. Чтобы сломать тебя. Они так поступают со многими детьми Чародеев».
Что, как предполагала Ланте, было правдой. Но она до сих пор молчала, и Сабина не знала о связи своей сестры с Троносом.
Что он собирается делать с ней, когда они выберутся с острова? Он рассчитывает на секс? Ланте вспомнила, как он поцеловал ее в шахте.
О, да. Он рассчитывает.
Ланте услышала шуршание крыльев: Тронос вернулся и встал у нее за спиной. Она оглянулась, ненавидя его за то, что он находится в своей стихии. Вокруг них бушевала буря, вспышки молнии освещали его рога, крылья и клыки.
Истинный демон.
Ланте вспомнила, как назвала его так, когда они были детьми. Он ужаснулся и не возвращался на луг три дня. Позже она поняла, что он прилетел домой с вопросом: «Мама, папа, я демон?»
Вернувшись, наконец‑то, к Ланте, он сразу же представил ей всю собранную информацию о том, что Врекенеры, абсолютно и безо всякого сомнения, отличаются от грубых демонов.
В отличие от демонов, Врекенеры не могли перемещаться, их глаза не становились черными от эмоций, а мужчины их рода не отмечали своих женщин, заявляя на них права. В то время как рога демонов использовались в их брачных ритуалах (Тронос покраснел, рассказывая об этом), рога Врекенеров предназначались только для демонстрации угрозы и запугивания отступников. Крылья Врекенеров служили для быстрого захвата добычи, чтобы искоренять зло как можно быстрее… потому что оно могло разрастаться.
Подперев рукой подбородок, она дерзко спросила:
– А твои клыки? Они тоже искореняют зло?
Мальчишка выглядел обеспокоенным всю оставшуюся часть дня.
В таком свете, его сородичи не казались ей чем‑то необычным… так же, как и для многих других в Ллоре. Ллореанцы называют Врекенеров демоноподобными ангелами, не из‑за того, что они напоминают демонов.
Ланте вспомнила рассуждения Сабины и Ридстрома о происхождении Врекенеров. Ридстром тогда сказал: «Они, погрязшие в заблуждениях, маниакальные ханжи. Моя фракция не претендует на родство с ними».
Ланте моргнула и Тронос исчез. Как гром, сотрясающий ночь, он скользил с ветки на ветку, жуткий хищник. Он опустился на сук над ней. Оттуда он мог бы, расправив крылья, прикрыть ее от худших проявлений шторма, но он, видимо, испытывал удовлетворение, наблюдая, за её страданиями.
Ланте не могла припомнить, когда еще она чувствовала себя так беспомощно, так бессильно. Ключ от ошейника находился где‑то на другом конце острова. Тронос лишил ее единственного шанса избавиться от этой штуки на шее. Не то, чтобы она могла просто подойти к Эмбер и Порции и попросить вернуть ей ключ. Но Ланте, возможно, смогла бы спланировать внезапный налет, или что‑нибудь ещё в этом роде.
Её умение создавать порталы, прямо сейчас определенно пришлось бы очень к месту.
Он переместился на соседнюю ветку и повис на руках, чтобы их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга.
– Я ведь говорил тебе, что скоро доберусь до тебя.
– А еще ты говорил мне, что знаешь способ убраться с острова. Но ты не можешь найти его, не так ли?
– Мы найдем его утром.
– Угу! – Идеально для нас. Она отвернулась от него, но он перегнулся на другую сторону и снова наклонился к ней.
– В тоннеле ты отпустила руку ведьмы, чтобы она смогла защитить свою малышку. Зачем кому‑то типа тебя стараться помочь ей?
Снова кто‑то типа тебя?
– Почему я должна что‑либо тебе рассказывать? Ты все равно не поверишь ни одному моему слову.
– Ложь очень легко срывается с твоих красных губ. Но я многое узнал из твоей лжи.
Осмелев, она отпустила одну руку и показала ему средний палец.
– Узнай и это, демон.
– Только попробуй еще раз так меня назвать, шлюха, – прорычал он сквозь стиснутые зубы.
Она ненавидела это слово! Почему среди бессчетного множества бессмертных и смертных языков не было мужского эквивалента этому слову?
Ветер и дождь хлестали её по щекам, вызывая у нее приступ кашля.
– Мужчина не должен радоваться, видя страдания своей пары, – проскрежетал Тронос. – Но мне это доставляет удовольствие.
– Пары? Я лучше сдохну.
Он приблизил к ней одно из своих крыльев, и провел когтем по ее лицу. Серебристая округлая длина когтя была снаружи гладкой, как слоновая кость… но Ланте знала, каким острым был его конец.
– Я мог бы легко убить тебя, так много раз…
Он провел внешней стороной когтя по ее шее, позволяя напряженной тишине повиснуть между ними.
– Ты послал своих воинов, чтобы они сделали это вместо тебя!
– Снова лжешь?
Разве Ланте когда‑нибудь лгала? Конечно. В благородной погоне за золотом, она пренебрегала всеми благодетелями. А еще она лгала, чтобы избежать неприятностей. Все, кто не были членами её новой семьи, время от времени получали лапшу на уши. Но не так уж много вещей раздражало ее больше, чем недоверие, когда она действительно говорила правду.
– Ты пятнаешь гордость Чародеек обманом!
Пятнают честь Чародеек такие, как ты.
– Меня от тебя тошнит! Я думала, что за пятьсот лет, ты мог понять намеки. Я никогда не буду хотеть тебя так, как хочешь меня ты!
– ХОЧУ? – Он когтями полоснул дерево, взбесился так… словно она задела его за живое. – Не обманывайся на счет моего интереса к тебе! Судьба свела меня с тобой, мое проклятие – женщина, которую я нахожу обделенной во всех отношениях! – С каждым словом он все больше повышал голос. – Инстинкт заставляет меня преследовать тебя, чтобы защитить. В противном случае, я сам бы уже свернул тебе голову! Я хочу тебя, как калека, потерявший конечность, хочет вернуть сломанную кость. Это горькая необходимость. Ты – горькая необходимость.
Его слова не сделали Ланте больно. Её и раньше презирали мужчины. Почему же ее должно заботить мнение о ней искалеченного взбешенного Врекенера?
Её это совершенно не заботило. Тронос нисколечко не имел для нее значения.
Не успела она моргнуть, как он, казалось, обуздал свою ярость.
– Что хочет любой из нас, несущественно. Я преследовал тебя, потому что так распорядилась судьба. Ты моя по законам Ллора, законам, которых я стараюсь придерживаться.
– Ты всегда следуешь законам? Ты ведь живешь по законам слишком правильных Врекенеров? В твоих сородичах я видела больше зла, чем в большинстве Чародеек, которых встречала.
– Я знаю, что ты лжешь! Ты жила с Омортом!
Перед каждым Приращением рождался воин высшего Добра или высшего Зла. Сводный брат Ланте был рожден таким воином несколько Приращений назад, и сеял зло в Ллоре на протяжении веков. После его рождения, мать Ланте Элизабет, была с позором изгнана из дворянского рода Чародеев Дэй. К моменту знакомства с отцом Сабины и Ланте, Элизабет была в беде.
В это Приращение, девочки‑близнецы – дочки брата Ридстрома Кейдеона и его жены Валькирии Холли – родились высшим добром. Ланте была для них обожающей тетушкой.
Тронос проскрежетал:
– Ты оставалась с Омортом во времена его правления: жертвоприношения детей, оргии и инцест.
Оморт постоянно устраивал оргии и сделал наложницей свою, охотно согласную на это, сводную сестру Хеттию, которая умерла с ним в один день. К концу своего царствования, требуя жертв, Оморт орал: «Какого‑нибудь ребенка! »
Пока в один прекрасный день, Ланте не бросила вызов Оморту, но ей было не под силу остановить его. Ее вечно будут преследовать воспоминания тех ужасных деяний, которые он вытворял у нее на глазах. Принять это как должное.
– Я оставалась с ним, – признала Ланте. – Веками.
– Что же за зло, по твоему мнению совершили Врекенеры, чтобы быть приравненными к такому монстру?
– Пытки, убийства, воровство. Тебе прекрасно известно, что твои сородичи крадут силу Чародеев.
Огненная коса, которой владел его отец, была хороша не только для обезглавливания её родителей; она так же успешно истощала силы своих жертв, этот процесс Чародеи шутливо называли стерилизацией.
Ходили слухи, что какой‑то «доброжелательный» Врекенер приказал воинам забирать у Чародеев их силу вместо жизни. И все же в прошлом веке, воины стали забирать и то, и другое… чтобы способности Чародеев никогда не перевоплотились заново.
– Мы собираем и храним эту силу, не допуская, чтобы её использовали для сотворения зла.
– Для нас врожденная сила, как душа. Вы похищаете души!
– Чародеи воруют силы друг друга, пожирают, словно каннибалы! Сколько украла ты?
Ланте не ответила, признавая свою вину. У нее не было другого выбора: ее собственная сила была похищена сладкоголосыми Чародеями. Сколько раз Ланте поддавалась обольщению, а после этого обнаруживала, что секс использовался для того, чтобы ослабить её защиту?
Все же, она никогда не воровала у порядочных Чародеев, которые хотели, чтобы их всего лишь оставили в покое: позволили спокойно пить, блудить, играть в азартные игры, и поклоняться золоту, которое они выманили, украли или наколдовали.
– Тебе ведь приходилось красть, не так ли? – поджал губы Тронос. Большие капли дождя колотили по ним, отскакивая от его крыльев. – Ведь ты постоянно была лишена своих?
Она не знала, что он осведомлен об этом. Никто бы не захотел, чтобы его злейший враг узнал, что он оказался обманутым.
– Так вот как тебя поймали смертные? – Он наклонил голову, осознавая, что прав. – Ты оказалась так далеко от Роткалины, разыскивая другую силу.
– Не думаю, что ты, на самом деле, хочешь знать ответ на свой вопрос.
– Скажи мне, или я сброшу тебя вниз с горы.
Он вскинул руку и сомкнул пальцы на ее горле, выражение его лица обещало Ланте много боли.
Он стал монстром, очень далеким от мальчика, которым был, когда кормил и оберегал ее… и она выдохнула слова, которые уже никогда не сможет забрать назад.
Ладно, он сам напросился.
– Я искала кое‑что другое. Проиграв пари своей сестре, я была вынуждена провести целый год без секса. Когда меня схватили, я искала себе нового любовника.
Он издал короткий вопль и сдернул её с ветки. Ланте вонзила когти перчаток ему в плечи, но он, казалось, не замечал этого.
– Ч‑что ты делаешь?
Он держал ее в воздухе на раскачивающемся дереве, так, чтобы ее пристальный взгляд находился на одном уровне с его глазами.
Мать золота, он собирается сбросить ее! Она не сдержалась и испуганно всхлипнула.
Его голова метнулась к ее телу. Ланте приготовилась к ужасному удару рогов. Но вместо того чтобы ударить ее, Тронос потерся основанием одного рога по ее плечу и шее, оставляя на ней свой запах.
Словно делая так, он мог вырвать ее из рук какого‑то безликого мужчины.
Он вел себя совсем как демон.
Когда он, наконец, отстранился, его глаза полыхали яростью.
– Ты искалечила меня. Веками, раз за разом наставляла мне рога. Боли, которую ты причинила мне в прошлом, для тебя оказалось не достаточно? Тебе хочется сделать мне еще больнее?
Прямо сейчас? Естественно! Ей хотелось выцарапать ему глаза, впиться когтистыми перчатками в его, покрытое шрамами, лицо!
– Ты это заслужил!
Он швырнул ее обратно на ветку.
– Посмотри, что ты натворила, Меланте!
Когда она схватилась за ветку, Тронос разорвал на груди рубашку, обнажая шрамы, которые она раньше не видела, зазубренные метки на его торсе. Он ткнул кулаком себе в грудь, прямо над одним из рельефных шрамов.
– Он выглядит достаточно глубоким? Еще полтора сантиметра, и мое сердце оказалось бы пронзенным!
Ланте моргала сквозь дождь, сквозь слезы, что готовы были пролиться из её глаз. Но не от жалости к нему, а от бессильной ярости.
– Каждая секунда полета – сплошной ад! Из‑за тебя!
– Я бы сделала это снова!
Он запрокинул голову и заревел на усыпанное молниями небо. Когда он пристально посмотрел на нее, она сжалась от увиденного в его глазах безумия.
– Будь ты проклята, чародейка! У тебя нет причин ненавидеть меня так же, как я тебя!
– Нет причин? – заорала она. – Знаешь ли ты, каково это – испытывать ужас каждый раз, когда облако заслоняет солнце? Сжиматься от страха, задыхаться, чувствовать, как пульс бешено стучит в висках? Ты и твое испещренное шрамами лицо – звезда каждого виденного мною кошмара!
* * *
Глаза Меланте сверкали враждебностью. Он видел, как сполохи молний отражались в их глубокой синеве.
Он для своей пары что‑то типа бугимена[4]? Превосходно.
Она – его проклятие.
Меланте – это страдания. Он сильно затряс головой, с трудом игнорируя странную боль в рогах, сдерживаясь, чтобы снова не потереться ими об нее. Он едва мог рассуждать, его мысли спутались в клубок.
Контроль. Если он не сможет взять себя в руки, то она окажется мертва. Что окончательно поставит крест на его планах относительно продолжения рода.
Без этих планов и постоянного преследования, ради чего ему жить?
Потеряешь контроль – потеряешь свою пару.
Но удерживать ее живой не значит защищать ее от мучений. Почему же тогда он чувствует желание укрыть ее своим телом? Ему нужно напомнить себе, что он потерял. Вспомнить всю боль.
Он намекнул ей, что не помнит времена их детства. В действительности, он помнил каждый момент очень остро, кристально ясно. Когда она погладила его крыло, смотря на него полными удивления глазами, он вспомнил самый первый раз, когда она прикоснулась к его крыльям.
Покусывая нижнюю губу, она осторожно прикоснулась к ним и провела пальчиками по пульсирующей линии. Его крылья бесконтрольно вспыхнули, из‑за чего он смутился и покраснел.
– Надо же, – усмехнувшись, пробормотала она. – Видимо, ты не такой уж ужасный. На что это похоже – летать?
Он взял ее за руку.
– Я могу показать тебе.
Еще Тронос помнил, наполненные мучительной болью, дни после падения, когда он боролся за жизнь со своими увечьями. Он помнил, слова матери: