Повернувшись, он увидел, как сквозь полог деревьев, словно разливаясь в пространстве, просачивается черный рой.
– Меланте, подожди! – заорал он, рванув за ней глубже в кусты. Рой уже был между ними, плотная сплошная стена из черных ос с сочащимися жалами.
Казалось, что от этого жужжания, вибрировал весь мир; что мозг Троноса с минуты на минуту превратится в кашу.
БЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ
Зажимая уши руками, Меланте неслась вперед.
– Я не могу вынести этот звук!
БЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ
Крыльями отмахиваясь и сбивая ос, Тронос пробивался к Меланте, сдерживая вскрики от укусов… пронзающих его кожу, как нож для колки льда!
Этот звук доведет его до сумасшествия.
Почти догнав Меланте, он чуть не споткнулся о другую пару мраморных камней у дороги. Они гласили:
Рой, который БЫЛ
Что это значит? Проклятое место, сбивающее с толку! Бросившись к Меланте, он укрыл ее крыльями, и в то же мгновение они врезались в землю.
БЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ
Несмотря на то, что крылья их защищали, звук все равно был оглушительным.
– Тронос, я‑я не могу! Слишком громко. Моя голова!
БЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗЗ
Он прижал к себе ее дрожащее тело.
– Ш‑ш‑ш, я знаю, – как, черт возьми, он собирается вытаскивать ее отсюда? Если от этого звука, у него с трудом получается связно мыслить?
Но, наконец‑то, жужжание начало стихать.
Значит, они перестали роиться? Высунув голову, Тронос осмотрелся.
Вздымающаяся черная масса, зависнув в воздухе, остановилась перед камнями… словно там находилась невидимая линия, которую невозможно пересечь.
Затем они стали рассеиваться; жужжание стихало.
Прищурившись, он посмотрел на камни. На этой стороне, надписи гласили:
Рой, который ЕСТЬ
Приподнявшись над ней, Тронос спросил:
|
|
– Меланте? Как ты?
Стараясь отдышаться, она ответила:
– Такое ощущение, как будто в моей голове побывал отбойный молоток.
Поднявшись на ноги, он помог ей встать.
– Тебя покусали? – Осмотрев Меланте со всех сторон, он провел ладонями по ее коже, очищая от жал.
– Несколько раз ужалили, пока ты не прикрыл меня. – Она выдернула жала из предплечий, оставляя воспаленные красные следы. – Почему они остановились?
– Думаю, ты права в том, что по всей сфере расположены ловушки. Я начинаю думать, что это что‑то вроде лоскутного одеяла из опасных зон, и мы достигли границы одной из них. – Чего бы он ни отдал за карту!
– Что там написано?
На той стороне написано: Рой, который был. На этой: Рой, который есть.
Она откинула волосы с глаз.
– Звучит, как демонские дорожные указатели. Как если бы мы возвращались в зону роя, знаки бы сказали: Вход на опасную территорию.
– Рой, который был, означает, что мы покинули опасную зону?
– Только для того, чтобы войти в другую? – спросила она, побледнев.
Тронос заметил, что Меланте совсем не потела. В такую жару? Не хорошо. Или же это симптом теплового удара?
Вдалеке, за несколько километров от них, он учуял воду. Хотя большинство бессмертных могут по несколько дней обходиться без воды, чародейка не относилась к их числу. Это напомнило Троносу, каким хрупким существом была его пара, и он потянулся к ней.
– Иди сюда, Меланте.
– Я в порядке.
Игнорируя протесты, он взял ее на руки и прижал к себе хрупкое тело. Затем пошел по тропинке, стараясь минимизировать тряску от своей хромоты. С каждым шагом, Меланте все больше расслаблялась в его руках. Время от времени, она ворчала, что может идти сама.
|
|
– Почему бы тебе не отдохнуть? Нам предстоит длинный путь до воды. – Возможно даже, что там растут фрукты, которые эта маленькая чародейка обычно ест. Ее вырвало последними остатками еды.
Это произошло две ночи назад?
За такое короткое время, она достучалась до него… повергнув его мысли и эмоции в хаос.
– Постарайся уснуть, Меланте.
– У тебя на руках? В то время, когда мы находимся в месте, до отказа набитом болотными змеями, демонами, драконами и паразитами?
– Я присмотрю за тобой.
– Ха. Не бывать этому.
Через десять минут она все‑таки уснула, прижавшись щекой к его груди, а руками обнимая за шею. Уснула в его объятиях… и это ощущалось, как одно из величайших достижений.
Конечно же, это значит, что она доверяет ему? Тронос расправил плечи. Меланте верила, что он защитит ее от всех опасностей, с которыми они могут столкнуться.
Он нахмурился. Или же она получила тепловой удар.
Гоня от себя эти мысли, Тронос рассматривал ее расслабленное лицо, приоткрывшиеся во сне губы. Это не первый раз, когда он наблюдал за ней спящей. В детстве, они частенько лежали вместе на лужайке, вглядываясь в облака, и стараясь угадать, на что они похожи. Иногда, она начинала дремать в его объятиях, и тогда он приподнимал ее черные локоны к солнцу, чтобы полюбоваться их блеском.
То, как они разглядывали облака, всегда вызывало у него улыбку, потому что Меланте считала, что каждое облако похоже на то или иное пушистое существо.
– Это похоже на дерево, – говорил он.
|
|
– Или на белочку, кушающую желуди и стоящую на задних лапках, – отвечала она.
– А это похоже на коттедж с камином, – предлагал Тронос.
– Или на очень толстого кролика. С короткими ушками, – вторила Меланте.
Однажды, проснувшись, она подняла голову от его груди и сонно спросила:
– Когда мы не вместе, ты разглядываешь облака внизу, как я разглядываю их наверху? Ты когда‑нибудь скучаешь по мне, как я по тебе?
Сильнее, Меланте. Намного сильнее.
И от этого он испытывал противоречивые чувства. Тронос не раз слышал об эффекте пары, что одно лишь присутствие суженой рядом должно стать бальзамом на все раны. Его пара была столь же успокаивающей, как ураган.
После Инферно, его привычная сексуальная неудовлетворенность повысилась до болезненной степени. А еще он восхищался женщиной, которую нес на руках. Женщиной со своими собственными желаниями. И он хотел узнать о них… чтобы дразнить ее и заставлять сходить по нему с ума.
Он совершал отступничество направо и налево, но не мог заставить себя сожалеть об этом. Держать ее за руку, как тогда на мостике – самое чувственное действие, которым он когда‑либо наслаждался.
Он все еще горел желанием получить поцелуй, который чуть не сорвал с её губ. В тот момент, он думал, что она хотела этого так же страстно.
А после поцелуя? Его ожидало бы еще больше удовольствий! Если бы ты когда‑нибудь посмотрел на меня так, как он смотрит на нее, я бы подумала над этим.
Раньше Тронос думал, что их совместное будущее станет безрадостным для них обоих. А если они разделят удовольствие, что выйдет, основываясь на этом?
Меланте – это страдание. Он действительно, еще вчера, так считал? Теперь он осознал: Меланте – это сомнения.
Она всегда заставляла его сомневаться во всех его верованиях. Он помнил времена, когда пытался объяснить ей, кто она для него. Ей было всего девять лет, и все же она поставила под сомнение то, что он считал абсолютно правильным.
– Когда мы повзрослеем, Ланте, ты будешь моей.
Моргнув, она оторвала взгляд от венка, который плела.
– Как я могу быть твоей, когда я сама своя.
– Ты – моя пара. Знаешь, что это значит?
– У Чародеев нет пар, – заметила она.
– Но ты принадлежишь мне.
– Это звучит не очень честно.
– Почему?
– Давай просто будем друзьями. Это звучит честнее.
В настоящее время, они провели вместе чуть меньше трех дней, а она уже заставила его сомневаться в клятвах Врекенеров. Он верил, что она подверглась нападениям.
Тронос посмотрел вниз на бледную руку, так деликатно прижатую к ее груди. Посветлевшие шрамы все еще заставляли его кипеть от ярости. Меланте говорила, что сдерживала, рвущиеся из груди крики. Но он не понимал, как она смогла это сделать в столь юном возрасте. Потому, что настолько привыкла к боли? Или потому, что отчаянно боялась, оказаться обнаруженной?
Веками он считал, что ее существование наполнено бессмысленным шумным весельем, просто мечта любого чародея. Теперь он знал, что годы, проведенные с Омортом и его ядом, стали для нее адом. Бегство от постоянных нападений Врекенеров? Ужасающе.
Девчонкой, Меланте оплакивала смерть одного маленького кролика.
Не смотря на это, ей пришлось собирать в кучу мозги своей сестры.
Пожалуй, Тронос должен считать себя счастливчиком, раз она не выросла злом, как другие Чародеи, которых он встречал за пределами Территорий.
Зло или нет, но стоит ей восстановить свое убеждение, как она использует его на нем. Каждый день, каждый час, ее магия восполняет себя и он беззащитен против этого.
Если он успеет вовремя доставить Меланте в Скай, то сможет забрать её способность одной из четырех огненных кос своего народа.
У нее станет еще больше причин для того, чтобы ненавидеть его… но он никогда не потеряет ее снова.
С этой же мыслью пришло и чувство вины. Врекенеры не верили, что сила Чародеев может быть их душой, но Меланте верила. Он никогда не сможет так с ней поступить. Что сделает его отъявленным лицемером. Именно он настоял на том, чтобы его сородичи отнимали у Чародеев магию, сохраняя им жизни.
Если оставить идею отделить Меланте от убеждения, то его единственная надежда удержать ее – убедить не использовать свою силу на нем. Он выдохнул. Другими словами, она уйдет от него при первой же возможности.
Как заставить ее пойти с ним в его дом, и остаться там?
Его сердце пропустило удар, когда он осознал ответ: она будет связана с отцом своих детей.
Она фертильна… сейчас. Кто знает, как долго это продлится?
Конечно, оплодотворить её – страшнейшее отступничество, но сейчас отчаянные времена.
Даже если она ухитрится сбежать в Роткалину, у Троноса останется возможность видеться с ней. Несмотря на то, что Ридстром Хороший – демон, даже он никогда не закрыл бы двери своего королевства отцу, ищущему общения со своим ребенком.
Тронос может взять Меланте. Сегодня. Ключ от портала может подождать… пока он сделает ее своей.
Он уступал своим доводам, потому что это правильно? Или, потому что готов совершить любой грех, лишь бы она осталась с ним?
Глава 24
Приоткрыв веки, Ланте увидела, разглядывающего её Троноса; любопытное выражение на его лице. Она не могла поверить, что отрубилась. Ритм его дыхания убаюкал ее так же, как несколько дней назад полет с ним на острове.
– Долго я была в отключке? – Ей все еще хотела пить и есть, но чувствовала она себя отдохнувшей.
– Пару часов.
– Мне уже лучше. – Следы от укусов совсем поблекли. – Я могу идти сама.
С очевидной неохотой, он поставил ее на ноги, придерживая огромной ладонью за плечо. Ланте осмотрелась. Они в густом лесу, в окружении деревьев, таких массивных, что на их фоне секвойи выглядели как молодняк. Должно быть это гиганты, высотой до луны, часто встречающийся тип деревьев в демонских сферах.
В этой сфере не только камни были черными, большая часть листвы тоже имела цвет оникса и серебра. Даже гладкая кора гигантских деревьев была черной.
Несмотря на то, что вокруг было очень мало солнечного света… лишь несколько лучей пробивались сквозь густую листву… здесь в изобилии росли огромные цветы, наполнявшие воздух тонким ароматом.
Ланте осмотрела один из цветков. Распустившиеся большие темные лепестки блестели. В центре цветка находился серебряный пестик размером с бейсбольную биту. Его пыльца сверкала, как песчинки белого золота.
Другие растения типа‑плакучая‑ива покачивались над ними, серебристая листва сверкала в лучах рассеянного света, как мозаика на крыльях Троноса. Такая одержимая металлом чародейка, как Ланте находила пейзажи вокруг гипнотически‑прекрасными, но не могла надолго отвлекаться от Троноса.
Как и в храме, она повернулась от бесчисленных чудес к нему, высокому Врекенеру‑военачальнику… который не мог заинтриговать ее еще больше.
– Итак, следует ли мне беспокоиться о новых угрозах?
Он покачал головой.
– Когда ты в последний раз спала больше пары часов?
– Еще до того, как три недели назад меня пленили. А ты?
Он пожал плечами.
– Несколько недель назад.
– Так что мы сейчас будем делать?
– Я углубился в лес, идя по этой заросшей тропинке, на запах воды, – ответил он ей. – Добыча везде вокруг нас. Я могу кого‑нибудь поймать, но сомневаюсь, что ты станешь есть мясо.
– Как в первый раз, когда ты пытался накормить меня?
Даже много лет спустя, он невозмутимо ответил:
– Это был отличный кролик.
Взрыв смеха сорвался с ее губ так быстро и неожиданно, что она чуть не шлепнула себя рукой по губам.
– Снова не вовремя?
Очередная шутка! И тут же:
– Ты помнишь!
– Абсолютно все. – Протянув руку, он заправил одну из ее косичек за ухо.
Почему он так мил с ней? Она так быстро смогла обвести его вокруг пальца? Ведь какое‑то время она пробыла без сознания!
Наклонив голову, он пошел дальше и, похоже, над чем‑то задумался.
Она нахмурилась, снова почувствовав зов золота. Они вышли за пределы Инферно, где она думала, что близость храма продолжает взывать к ней. Ланте осмотрелась в поисках источника своего беспокойства. Ее взгляд постоянно возвращался к Троносу.
Она была готова поставить свой лучший головной убор на то, что у Врекенера есть золото. Но откуда?
Ее глаза округлились. Мог ли он забрать тот медальон? Если так, отдаст ли он его ей сегодня ночью?
Взамен Врекенер может захотеть переспать с ней.
Нет‑нет! Никакого секса с Троносом! Плохая Ланте! Прочистив горло, она сказала:
– Карат за твои мысли. – Когда он запнулся, она спросила: – Ты корил себя за то, что мы видели?
– Не так сильно, как следовало бы.
– Вопрос: Люди вроде нас с тобой называются отступниками?
– Продолжаешь забавляться, чародейка, – без теплоты в голосе, сказал он.
– Постоянно. Итак, сегодня ночью мы украдем ключ и воспользуемся порталом?
– Мы это уже обсуждали.
– А вдруг ангелочек‑Тронос не захочет воровать? – игриво спросила она. – Помню, я когда‑то попросила тебя украсть кое‑что для меня. Ты был сбит с толку, а потом, задрав нос, сказал: «Я никогда не возьму то, что не принадлежит мне».
– Ты попросила меня опустошить казну Скай Холла!
– Что ты имеешь в виду?
Он хотел было объяснить, но потом, должно быть, понял, что она шутит.
Отчасти.
– Ты уверен в том, что открыв портал, я не направлю его в Роткалину?
– Ты уже пыталась попасть в Роткалину, но привела нас в Пандемонию. Я уверен, что ты откроешь портал в мир смертных. Это значительно лучшая цель. Оттуда я смогу улететь в Скай.
– Продолжаешь надеяться на возможность утащить меня на небеса? Слушай, я не говорю, что никогда не пойду к тебе домой. Конечно, я и обратного не говорю.
Он выгнул брови.
– Пожениться мы можем только там. Я должен сделать тебя моей в Кровати Верности – моей пожизненной кровати.
Она знала несколько фракций, с похожими традициями… в основном их тех, кому не требовалось постоянно сражаться за свою жизнь. Мужчине при рождении изготавливали кровать, на которой он должен был спать всю жизнь, а со временем к нему должна была присоединиться его пара.
– Каким боком кровать к свадьбе?
– Так женятся Врекенеры. Когда ты станешь моей в Кровати Верности, мы станем связаны.
– Никакой церемонии с толпами людей? Никакого сказочно‑красивого платья и подарков из золота? Никакого праздника с большим количеством сладкого вина?
– Мы не нуждаемся в церемониях. В любом случае, мой дом – единственное место, где я буду уверен в твоей безопасности.
Саркастический смешок.
– Чем кто‑нибудь типа меня будет питаться у вас наверху? – Врекенеры всеядны, но предпочитают мясо.
– У нас есть целый остров, предназначенный для выращивания сельскохозяйственных культур. Это единственное место, находящееся ниже облаков.
– Я слышала, что у вас наверху все аскетично. В Замке Торнин я живу в абсолютной роскоши, со всеми современными примочками.
– Я не знаю, что такое современные примочки, Меланте.
Она вздохнула. Конечно, он не знает.
– Это вещи, без которых я не могу жить. – В детстве Ланте и Сабина жили в бедности, поэтому считали, что могут побаловать себя. После того, как Ланте покинула свою башню в замке, и попала в жестокий плен Ордена… в ад… жадная чародейка в ней требовала снова себя баловать. – Если твоя сфера находится выше облаков, значит это выше, чем самая высокая гора смертных? Возможно, Врекенеры привыкли к высоте и переменчивой температуре, но я из‑за этого страдать не собираюсь. Другие Чародеи, должно быть, страдают.
– Вовсе нет. Силы и охранные системы, окружающие Территории, соединяют между собой острова и обеспечивают население воздухом, пригодным для дыхания, и теплом.
– Силы и охранные системы? Для меня это звучит как колдовство. Держу пари, в вашей истории уже были случаи, когда Врекенер дружил с кем‑то из нас.
– Возможно, – согласился он. – Еще у нас есть машины, для перемещения и создания островов, и двигатели, обеспечивающие работу этих машин, но мы не знаем в чем источник их энергии.
Интересно. Ланте представила себе паровые штуковины, работающие от подпитки магией. В другое время ей, скорее всего, понравилось бы такое зрелище. Но в настоящий момент…
– То, что я не хочу в Скай, еще не значит, что мы не можем встречаться. Если ты пойдешь со мной в Роткалину, я познакомлю тебя с добренькими драконами.
– Если я начну, хотя бы обдумывать это, то буду знать, что ты очаровала меня, – сказал он. – Твоя сестра начнет планировать сценарий моего убийства с первой же секунды моего появления в королевстве. Ты, наверное, забыла, что я видел ее силу в действии.
Сабина заставила отца Троноса увидеть самый жуткий из его кошмаров. Что бы она ему не показала, это заставило мужчину выцарапать себе глаза.
– Кажется, твоя сестра не понесла никаких негативных последствий от своих смертей.
– А как насчет того, что они оставили её ослабленной, утратившей вкус к жизни от постоянных трагедий.
Когда Ланте однажды обвинила сестру в том, что она ни о чем не заботится, Сабина ответила:
– Не правда. Я очень часто забочусь ни о чем.
Подумав, Ланте продолжила:
– По крайней мере, она была утратившей вкус к жизни, пока в её жизни не появился Ридстром. В любом случае ты никогда не будешь точно знать, что она чувствует, потому что Сабина скрывает за иллюзиями истинное выражение лица.
– Сколько раз она умирала?
– Больше десяти. Не всегда по вине Врекенеров. – Когда он изумленно выгнул брови, она призналась: – Чародеи устроили против нее заговор. Люди казнили ее как ведьму. И так далее. – Помолчав, она спросила: – А как насчет твоего брата? Не устроит ли он заговор с целью убить меня? – В любом случае может хотя бы попытаться.
– Аристо? Я допускаю мысль, что он ненавидит Чародеев. Это причина многих наших с ним конфликтов.
– Значит, в этом он похож на вашего отца?
– Да. Но если Аристо навредит тебе – единственной женщине, суженой его брату – это будет то же самое, как навредить мне. Как убить мое будущее потомство. – Он выдержал ее взгляд. – Мы считаем свою пару неприкосновенной.
Тронос никогда мне не поверит. Ланте вспомнила, как Сабина жаловалась, что Ридстром – воин армии Вертас – ей не доверяет… только потому, что она – игрок армии Правус – обманом и хитростью лишила его свободы и заточила в подземелье. Сабина вздыхала: «Как я должна была узнать, что делать, чтобы мои слова звучали убедительно?»
Как же я понимаю тебя, сестренка.
– А дядюшка Аристо примет твое будущее потомство? – спросила Ланте. – Ты прекрасно дал понять, что Чародейская кровь станет изъяном каждого нашего ребенка.
– Говоря так, я был очень зол. Я буду любить полукровок ничуть не меньше.
– Но другие Врекенеры могут смотреть на них свысока.
Лицо Троноса стало холодным и сосредоточенным.
– Я ни от кого не потерплю пренебрежительного отношения к нашим детям.
Нашим детям.
– Тебя не беспокоит безумие, запятнавшее мой род?
Он провел рукой по лицу.
– Повторяю, я был зол, когда говорил об этом.
– Ты оказался прав. Моя мать была не в себе. Ты рискуешь, получить от меня сумасшедших отпрысков.
– Я видел ее, однажды.
– Что? Когда?
Тронос рассказал ей, о короткой встрече с её матерью, поклоняющейся золоту. Она назвала его птенчиком.
– Подожди, Элизабет знала, что я встречаюсь с тобой?
Он кивнул.
– Твоя мать была безобидной, Меланте. И все же мой отец жестоко убил родителей моей пары. – Глаза Троноса стали матово‑серыми. – Посмотрев на него в ту ночь в аббатстве, я увидел незнакомца. Я оплакивал смерть отца, но боги, я винил его. Из‑за него я потерял тебя. – Он резко посмотрел на нее, словно сболтнул лишнее.
– Почему ты не рассказал мне о том, что видел мою мать?
Откашлявшись, он сказал:
– Я хотел. Но не было подходящего момента.
Ланте с трудом верила в то, что мать знала её секрет. Почему же Элизабет не боялась нападения? Ланте необходимо поговорить с Сабиной, чтобы узнать её мнение об этом.
– Чародеи‑полукровки тоже получают при рождении силу? – спросил Тронос.
– В большинстве случаев, но Врекенеры украли так много сил, что они больше не перевоплощаются. Дети рождаются без душ.
Он сжал губы в тонкую линию, в его голове явно завертелись шестеренки.
– Сколько тебе было лет, когда ты обнаружила свою силу убеждения?
– Очень мало. Я сказала Сабине, закрыть рот. И она целую неделю не могла открыть его даже для того чтобы поесть. Она голодала, но никто не понимал, что с ней произошло. Тебе следует знать, что такие вещи случаются с детьми Чародеев.
Вместо того чтобы ужаснуться, он сказал:
– Мы сможем с этим справиться.
Ланте отметила, что с тех пор как они покинули остров, Тронос стал спокойнее и уравновешеннее. Она была готова держать пари, что уравновешенность – его обычное эмоциональное состояние… когда у него нет подозрений насчет того, что его пара кроме других мужчин спит еще и с собственным братом.
Хотя это еще не означает, что она не должна ткнуть его носом в тот бред, который он говорил.
– Да ладно, Тронос. Что ты будешь делать с ребенком‑Чародеем? Если у нас будет дочь‑подросток, которая станет носить короткие юбки, я буду считать, что чем короче, тем круче. А как на это отреагируешь ты? А если она к двенадцати годам не украдет где‑нибудь золото, я отведу ее на консультацию.
– Ты преувеличиваешь.
– Вовсе нет. Ты ведь не знаешь всех нюансов. – В прочем, это не стоит даже обсуждать, потому что если они с Троносом, в конечном счете, станут парой и она забеременеет от него, реальность окажется совсем иной: она с счастливым видом придет к нему, чтобы сообщить радостную весть и бла‑бла‑бла. Он спросит: он ли отец её ребенка. А она, в приступе маниакальной ярости, снесет ему башку.
– Пока мы не ушли от этой темы, Врекенер, ты ожидаешь от меня, что наверху я стану одеваться по‑другому?
Он окинул её взглядом.
– Не за закрытой дверью. – Должно быть, он осознал, что его слова ей неприятны, потому что тут же добавил: – Уверен, ты не захочешь выделяться из общей массы, как наименее одетая женщина в Территориях.
– Ты только что подсказал мне титул, к которому стоит стремиться. Кроме того, за закрытой дверью я вообще не планирую одеваться.
Он вскинул брови.
Ланте постучала пальчиком по подбородку.
– Если только у меня не будет настроения для кожи или кружев.
– Кожи, – он сглотнул, – или кружев.
Ланте нахмурилась.
– А что ты говорил про отсутствие крыш?
Поглощенный своими фантазиями, он ответил не сразу.
– Мы чувствуем себя комфортнее, когда над нами нет ничего, кроме неба.
– Да, но неужели вы все время слушаете стоны пар, занимающихся сексом?
Он потер затылок, словно кожа там внезапно нагрелась.
– В таких вопросах мы ведем себя бесшумно.
Ланте остановилась.
– Что это значит? Иногда это невозможно контролировать.
– Врекенеры прилагают все усилия, чтобы контролировать степень своего возбуждения.
– Я не понимаю. А как насчет перевозбужденных молодоженов? А как насчет тебя, Тронос? Я обнаружила, что у тебя по венам течет далеко не лёд.
– Если избегать действительно развратных действий, то я смогу контролировать ситуацию. – Не смотря на нее, он сказал: – Я видел мужчин с отметинами укусов на руках, так они заглушали стоны. Это достаточно распространенная практика.
Ланте понимала, что выглядит потрясенной, но это так неправильно.
– Какой смысл заниматься сексом, если ты не слишком возбужден? Наверное, ты никогда не слышал фразу «реветь в потолок»? – Особенно принимая во внимание тот факт, что у них нет потолков.
Видя его бессмысленный взгляд, она объяснила:
– Когда ты откидываешь голову и орешь от удовольствия? Расширяй кругозор, орут не только в битве. – Или выпуская ярость в бурю.
– В отношении секса, это указывает на существенную потерю контроля.
Она начала понимать, что означает выражение его лица: Это идет вразрез со всем, что я знаю. Но, боги, скажи мне больше.
– Если мы когда‑нибудь займемся сексом, то «слишком возбужденный» будет только вначале, – начала объяснять она. – Следующей этапом станет точка не возврата: когда мы будем злиться на одежду за то, что она стоит у нас на пути; наши бедра будут двигаться по собственной воле; поцелуи будут казаться не достаточно глубокими; твои пальцы будут сжимать мою задницу, а мои ногти вонзаться в твои мышцы.
– А потом? – хрипло спросил он.
– Потом наступит нереально веселая часть программы. – Она увлеклась, наслаждаясь реакцией своего девственного Врекенера: абсолютное порабощение. – Учащенное дыхание, вылизывание, вколачивание, проникновение, посасывание, сумасшествие, первобытность, готовность взорваться/извергнуться/умереть вместе с экстазом.
С его губ сорвался резкий вдох. Ей нравилось, как он делал этот свой фух.
– Дальше?
– Финальную часть сложно передать словами. Лучше объяснить на примере. Скажем так: мы будем вести себя как угодно, только не тихо.
Когда он попытался заговорить, его огрубевший голос понизился на октаву. Прокашлявшись в кулак, он, наконец, выдал:
– Я понял.
Она ожидала от него какого‑нибудь комментария о ее сексуальном прошлом, что‑то типа: «Сколько мужчин вколачивалось в тебя? Они все извергались удовольствием?» Но он промолчал, поэтому она спросила:
– Как на счет перелетов?
– А? Ох. Перелетать через чужой дом – нарушение правил этикета.
– Я слышала, что все здания выглядят одинаково и все стены белые, без каких‑либо оттенков.
– Они единообразны.
– И в вашей сфере нет ни капли вина? Ни азартных игр или тусовок?
– Верно. – Он давал описание парящего, побеленного, стерилизованного, удушливого, безрадостного ада.
Она была удивлена тем, что он признавал эти вещи о своем доме, хотя понимал, как сильно ей это не понравится.
– Чем, по‑твоему, я должна буду весь день там заниматься?
– Пожалуй, ты можешь бескорыстно помогать другим. Или заняться старательным самоанализом. – Казалось, он вернулся в привычное для себя русло. – Ты сможешь читать о нашей культуре, изучать историю Врекенеров.
Она получала наслаждение, читая исторические документы, но только если написанное не было бредом.
– Эти занятия так плохи?
Да, да, тысячу раз да. У нее на языке так и вертелся вопрос: как он собирается добиться того, чтобы она осталась там? Когда её сила восполнится, никто не сможет удержать ее.
Она решила перевести тему в другое русло.
– Тронос, если наверху есть отколовшаяся группа с собственными планами, что помешает кому‑нибудь, – твоему брату, – снова напасть на меня? – Она ожидала, что он начнет все отрицать, впадет в ярость.
Вместо этого он ответил:
– Если кто‑либо нарушит мой приказ и попытается навредить тебе или твоей сестре, он за это заплатит.
– Кто угодно? Абсолютно кто угодно?
Отрывистый кивок.
– Клянусь, – ответил он, не представляя, на что секунду назад подписался.
Это одна из причин, почему Ланте редко сдерживала свои обещания.
– Ты начинаешь верить мне?
– Я изучил твою манеру речи. И знаю, когда ты врешь.
Её глаза заметались. Это может оказаться катастрофой! Черт, что не так с её манерой речи?
Если он и заметил ее затруднительное положение, то не подал виду.
– Впереди вода. Но я еще чую ямы, наполненные смолой. – Через несколько секунд, он указал на небольшую ямку, где плескалась гелеобразная янтарная жидкость. – Смола поймает тебя как бессмертной силы деготь. Иди следом за мной.