Глава 9
Каирн привязал ее к алтарю и оставил.
Даже Фенрис не заходил, пока она не проснулась.
И кровь… Кровь все еще текла, оттуда, где Каирн оставил осколки в ногах, ее ногах.
Это был не волк, который скользнул в каменную камеру, а человек.
Каждый шаг Фенриса достаточно говорил ей, прежде чем она увидела его мертвые глаза, бледность обычно золотистой кожи. Он ни на что не смотрел, даже когда его ноги остановились там, где лежала цепь.
Не говоря, зная, что ее горло не работает, Аэлина трижды моргнула.
«С тобой все в порядке?»
Два мигания ответили ей, – «Нет».
Затянувшиеся тонкие следы прорезали его щеки. Ее цепи пошевелились, когда она протянула к нему трясущийся палец. Едва уловимо он вложил руку в ее руку.
Она произнесла слова, хотя он, вероятно, не мог разобрать их через щель для губ в маске.
«Мне жаль».
Его хватка только окрепла. Его серый пиджак был расстегнут. Он широко раскрылся, показывая мускулы. Как будто он не потрудился застегнуть его в спешке, прежде чем идти. Ее желудок перевернулся. То, что он, несомненно, должен был сделать потом, с телом своего брата близнеца, все еще лежащим на террасе веранды за ним...
— Я не знал, что он так сильно меня ненавидел, — прохрипел Фенрис.
Аэлина сжала его руку.
Фенрис закрыл глаза, вздрагивая.
— Она дала мне разрешение только вытащить осколки. Когда он уйдет, я... я вернусь сюда, — он указал подбородком на стену, где он обычно сидел. Он хотел осмотреть ее ноги, но она снова сжала его руку и дважды моргнула.
— Нет.
Пусть он останется в этой форме на какое-то время, пусть плачет как мужчина, а не волк. Пусть он останется в этой форме, чтобы она могла слышать его дружеский голос.
Она заплакала.
Он не мог ничего с этим поделать. Он ненавидел каждую слезу и дрожащее дыхание, каждый рывок ее тела, который посылал молнию боли через ее ноги.
— Я вытащу их, — сказал он, и она не могла сказать ему, не могла начать объяснять, что это не стекло, а измельченная кожа до костей.
Он не пришёл. Он не собирался ее забирать.
Она должна быть рада. Должна быть освобождена. Она почувствовала облегчение. И все же... и все же...
Фенрис вытащил пару клещей из набора инструментов, который Каирн оставил на соседнем столе.
— Я постараюсь сделать все как можно быстрее.
Кусая губу, достаточно сильно, чтобы выступила кровь, Аэлина отвернулась, а первый кусок стекла выскользнул из ее колена. Плоть и сухожилия снова заныли.
Соль затмила запах ее крови, и она знала, что он плачет. Запах их слез заполнил крошечную комнату, когда он работал.
Ни один из них не сказал ни слова.
Глава 10, часть 1
Мир стал лишь промерзлой грязью, черной от крови и криками умирающих, поднимающихся к холодному небу.
В эти моменты Лисандра поняла, что битва не бывает слаженной и аккуратной. Это только хаос и боль, и не существует никаких великих и героических поединков. Только мелькание ее когтей и сверкание ее клыков; столкновение зубчатых щитов и окровавленных мечей.
Доспехи, которые когда-то были различимы, быстро стали в забрызганными грязью и кровью, и стали одинаковой тёмной окраски.
Лисандра не была полностью уверена, как она отличает союзников от врагов. Их линии были проведены. По крайней мере, у большинства из них. Щитом к щиту и плечом к плечу, в заснеженном поле, которое с этих пор стало грязной ямой, они встретили легион, которой Эраван провел через Элдрис.
Эдион выбрал поле, час, угол этой битвы.
Остальные подталкивали к мгновенной атаке, но он позволил Морату пройти достаточно далеко сюда — прямо туда, где он хотел. Место было так же важно, как численность, это все что он сказал.
Конечно, не Лисандре. Он едва сказал ей одно проклятое слово в эти дни. И теперь, конечно, не время думать об этом.
Заботиться.
Их союзники и солдаты верили, что Аэлина Галантия осталась на пути к ним, позволив Лисандре принять форму призрачного леопарда. Рен Альсбрук даже заказал бронированные доспехи для середины, боков и задней части леопарда. Настолько легкие, чтобы не быть препятствием, но достаточно прочные, чтобы задержать удары, которые она получала, когда медлила, чтобы остановить или отклонить стрелы в сторону, чтобы удары вражеских мечей были отклонены.
На ее теле горели маленькие раны. Кровь покрывала мех ее лап от убийств, кто попадался ей впереди, и был разорван, уронив меч и стрелы. Но она продолжала идти, Беспощадные хорошо держались зная, что было отправлено на бой с ними.
Всего пять тысяч. Тогда это показалось ей смешным словом, но это было то, что использовали Эдион и другие. Достаточно просто, чтобы стать армией, учитывая большую силу Мората, но недостаточно большую, чтобы создать ему угрозу.
Подумав об этом, Лисандра бросилась между двумя воинами Беспощадных и спустила себя на ближайшего солдата Валга.
У мужчины был поднят его меч, готовый ударить солдата Беспощадных перед ним. Когда он поднял клинок под углом, Валг усмехался, не замечая смерть сзади него, пока ее челюсти не сомкнулись вокруг его обнаженной шеи. Часами сражаясь, это было инстинктом, зажимать так, чтобы плоть распадалась, как куски зрелых плодов.
Она снова двигалась, прежде чем ударилась о землю, оставив солдатам Беспощадных его труп. Как далеко сейчас казалась жизнь куртизанки в Рафтхоле. Несмотря на смерти вокруг нее, она не могла сказать, что она не рада.
Вдоль линии, Эдион выкрикнул приказы на левый фланг. Они позволили отдохнуть некоторым из солдат, услышав, как несколько командиров послали приказы и наполнили ряды солдатами из небольших сил лордов Террасена, а также от принца Галана Ашерира и королевы Ансель из Пустошей, у которых были дополнительные воины.
Не нужно было раскрывать, что у них был небольшой батальон солдат Фэ, любезно предоставленный принцем Эндимионом и принцессой Селиной Уайтхорн, или что среди них были Молчаливые Ассасины из Красной пустыни. Будет время, когда неожиданность их присутствия станет необходима, Эдион сказал во время быстрого военного совета, который они провели после возвращения в лагерь. Лисандра, уставшая от него, Рен и Муртаг, не отдыхавшие после поездки от Альсбрука до краев Оринфа, едва прислушались к дебатам. Во всяком случае, Эдион победил.
Он выиграл все, благодаря чистой воле и высокомерию. Она не осмеливалась взглянуть вниз, чтобы посмотреть, как он выглядит, плечом к плечу сражаясь в грязи со своими людьми. Рен вел правый фланг, где находилась Лисандра. Галан и Ансель шли налево, Рави и Сол из Сурии сражались среди них.
Она не осмеливалась посмотреть, чьи мечи все еще сражались.
После битвы они посчитают своих мертвых. Теперь осталось не так много врагов. Тысяча, если так. Солдат у нее за спиной было гораздо больше.
Поэтому Лисандра продолжала убивать, чувствуя кровь ее врагов, как испорченное вино на ее языке.
...
Они победили, хотя Эдион прекрасно понимал, что победа над пятью тысячами солдат, скорее всего, мимолетная, учитывая, что вся армия Мората еще впереди.
Схватка битвы еще не убила ни одного из них — вот как Эдион попал в свою военную палатку через час после того, как последний из Валгов умер. Он стоял вокруг картографического стола с Реном Альсбруком, Рави и Солом из Сурии.
Когда Лисандра ушла, он не знал. Она выжила, что, по его мнению, уже было достаточно.
Они не смыли кровь и грязь, покрывавшую их так тщательно, что они были зажаты под их шлемами, их доспехами. Их оружие лежало в отброшенной куче возле палаток. Все нужно будет очистить. Но позже.
— Потери на вашей стороне? — спросил Эдион Рави и Сола. Два белокурых брата управляли Сурией, хотя Сол был технически ее властелином. Раньше они никогда не сражались в войнах, несмотря на то, что они были возраста Эдиона, но сегодня они хорошо себя чувствовали. Их солдаты тоже. Лорды Сурии потеряли своего отца в масштабных убийствах Адарланом десять лет назад, их мать пережила войны и казни Адарлана своей хитростью, и это один из фактов, что ее процветающий портовый город был слишком ценен для торгового пути империи, чтобы его уничтожить.
Сол, казалось, взял много от своей умной матери. Рави, робкий и нахальный, взял больше от покойного отца. Оба, однако, глубоко ненавидели Адарлан, опровергаемо их бледно-голубыми глазами. У Сола было узкое лицо, покрытое сейчас грязью, и маленький нос. Нос аристократа, думал Эдион, когда они были детьми. Господин всегда был скорее ученым, чем воином, но, похоже, однажды он узнал кое-что в мрачные годы.
— Не многих, слава Богам. Двести не более.
Мягкий голос был обманчивым — это то, что Эдион узнал за эти недели. Возможно, это оружие, само по себе, чтобы заставить людей поверить в его сдержанность и слабость. Замаскировать острый ум и более острые инстинкты.
— А твой фланг? — спросил Эдион Рена.
Рен провел рукой по темным волосам, всем в грязи.
— Сто пятьдесят. — Эдион кивнул. Гораздо лучше, чем он ожидал. Армия выжила благодаря Беспощадным, которые командовали среди них. Валги пытались поддерживать строй, но как только человеческая кровь начала разливаться, они пустились в битву вожделенно и теряли контроль, несмотря на крики своих командиров.
Все Валги хрюкали, что среди них нет принцев. Он знал, что это не благословение. Знал пять тысяч солдат, которых послал Эраван, напустив на корабли Галана Ашерира — илькенов перед тем, как отправиться на Эльдвиса.
Их все равно было трудно убить. Они умирают дольше, чем большинство мужчин.
Рави посмотрел на карту.
— Теперь мы возвращаемся в Оринф? Или идём к границе?
— Дэрроу приказал нам вернуться в Оринф, если мы выживем, — возразил нахмурившийся Сол, посмотрев на брата. При ответе в глазах Рави, который ясно прозвучал, куда бы он хотел пойти.
Дэрроу, который был слишком стар, чтобы сражаться, задержался во втором лагере за двадцать миль за их спиной. Чтобы стать следующей линией обороны, если пять тысяч солдат каким-то образом сумеют уничтожить одну из самых опытных боевых частей, которые когда-либо видел Террасен. К слову, теперь, несомненно, узнав, что битва прошла в их пользу, Дэрроу, скорее всего, вернется в столицу.
Эдион взглянул на Рена.
— Как ты думаешь, твой дед может убедить Дэрроу и других лордов отправиться на юг?
Война по голосованию. Это было абсурдно. Каждый выбор, который он делал, на каждом поле боя, которое он выбирал, ему везде пришлось спорить. Убеждать их. Словно эти войска не были войсками их королевы, идущими за Аэлиной, когда она позвала их. Как будто Беспощадные служили кому-то еще.
Рен вдохнул, глядя на верх палатки. Большое пространство, но не украшенное. У них не было времени или ресурсов, чтобы доставить его в подходящую военную палатку, установив только кровать, несколько жаровень и этот стол, вместе с медной ванной за занавеской сзади. Как только эта встреча закончится, он найдет кого-то, кто заполнит ее для него.
Если бы здесь была Аэлина, она могла бы нагреть ее в секунду.
Он подавил дрожь в груди.
Если бы Аэлина была здесь, одно ее дыхание и пять тысяч солдат, которых они убивали сегодня, были бы пеплом на ветру. Никто из лордов вокруг него не спросил, где их королева. Почему она сегодня не была на поле. Возможно, они не посмели.
Рен сказал:
— Если мы переместим армию на юг без разрешения Дэрроу и других лордов, мы совершим измену.
— Измена, когда мы спасаем наше собственное проклятое королевство? — потребовал Рави.
— Дэрроу и другие сражались в последней войне, — сказал Сол брату.
— И проиграли её, — бросил вызов Рави.
— Плохо.
Он кивнул в сторону Эдиона.
— Ты был в Тералисе. Видел резню.
Лорды Сурии не любили Дэрроу или других лордов, которые вели силы в этой финальной, обреченной битве. Не тогда, когда их ошибки привели к смерти большинства их дворов, их друзей. Не было особого беспокойства, что Террасен был настолько превзойден, что никогда не было никакой надежды.
Рави продолжил:
— Говорю, мы направляемся на юг. Большинство наших сил на границе, вместо того, чтобы не позволять Морату подойти близко к Оринфу.
— И пусть любые союзники, которых мы все еще можем получить со стороны юга, пока не начинают путешествие к нам для присоединения, — добавил Рен.
— Галан Ашерир и Ансель из Пустошей пойдут туда, где мы скажем им, фэ и Ассасины тоже, — сказал Рави. — Остальные войска Ансель сейчас идут на север. Мы могли бы встретить их. Возможно, они нападут с запада, пока мы ударим с севера.
Хорошая идея, и Эдион это понимал. Тем не менее, чтобы убедить Дэрроу... Завтра он отправится в другой лагерь, возможно, удастся поймать Дэрроу, прежде чем он вернется в столицу. Как только он увидит, что за пострадавшими хорошо ухаживают. Но Дэрроу не хотелось ждать утра.
Глава 10, часть 2
— Генерал Ашерир. — из-за двери раздался мужской голос — молодой и спокойный. Эдион хмыкнул в ответ, и это, конечно, вошел не Дарроу, а высокий, темноволосый и сероглазый человек. Никаких доспехов, хотя его грязная темная одежда показывала мускулистое тело под ней. Письмо было в его руках, и он протянул его Эдиону, когда с легкостью пересек палатку, а затем поклонился.
Эдион взял письмо, его имя написано на нем почерком Дэрроу.
— Лорд Дэрроу предлагает вам присоединиться к нему завтра, — сказал посланник, указывая подбородком на запечатанное письмо. — Вам и армии.
— В чем смысл письма, — пробормотал Рави, — если ты просто рассказываешь ему о чем оно?
Посланник бросил взгляд на молодого лорда:
— Я тоже подумал об этом, милорд.
— Тогда я удивлен, что ты по-прежнему с ним работаешь, — сказал Эдион.
— Не работаю, — сказал посланник. — Просто... сотрудничаю.
Эдион открыл письмо, и он действительно передал приказ Дэрроу.
— Чтобы вы добрались сюда так быстро, вам нужно было лететь, — сказал он посланнику, — Это, должно быть, было написано до того, как битва началась даже сегодня утром.
Посланник ухмыльнулся.
— Мне вручили два письма.
Смелый — этот посланник был смелым и высокомерным, потому Дэрроу его и послал.
— Как тебя зовут?
— Нокс Оуэн, — посланник поклонился в пол роста, — из Перранта.
— Я слышал о вас, — сказал Рен, снова рассматривая человека. — Вы вор.
— Бывший вор, — поправил Нокс, подмигивая. — Теперь мятежник и самый надежный посланник лорда Дэрроу.
Действительно, опытный вор идеален для умного посланника, способного проскользнуть в разные места незаметным.
Но Эдиону было все равно, что этот человек сделал или не сделал.
— Я полагаю, ты не вернешься сегодня вечером. — встряхнув головой, Эдион вздохнул. — Знает ли Дэрроу, что эти люди истощены, и хотя мы выиграли битву, это была нелегкая победа?
— О, я уверен, что он это знает, — сказал Нокс, его темные брови поднимались высоко со слабым развлечением.
— Скажи Дэрроу, — вмешался Рави, — что он может встретиться с нами. Вместо того, чтобы заставить нас перемещать целую армию, просто чтобы увидеть его.
— Встреча — повод, — тихо сказал Сол. Эдион кивнул. В суровых бровях Рави его старший брат прочитал:
— Он хочет убедиться, что мы этого не сделаем… — Сол прервался, понимая, что рядом вор, который слушал каждое слово. Но Нокс улыбнулся, как будто он все-таки понял смысл.
Дэрроу не хотел, чтобы они взяли армию отсюда и пошли на юг.
— Отзовите их, прежде чем они смогут это сделать, с этим указанием двигаться завтра, — прорычал Рави, наконец поняв смысл слова брата.
Эдион и Рен обменялись взглядами. Альсбрук нахмурился, но кивнул.
— Отдохни там, где можно найти огонь, приветствующий тебя, Нокс Оуэн, — сказал Эдион посланнику. — Мы выдвигаемся на рассвете.
Эдион отправился искать Киллиана, чтобы передать приказ. Палатки были лабиринтом из измученных солдат, раненых и стонущих. Эдион остановился достаточно долго, чтобы поприветствовать этих людей, предложить им руку на плече или слова успокоения. Некоторые продержатся ночью. Многие этого не сделают.
Он остановился и у других очагов. Чтобы воздать должное боевым действиям, были ли солдаты от Террасена или Пустошей или Вендалина. С некоторыми из них он даже делился своим элем или едой.
Рой научил его, что это искусство заставить своих людей хотеть следовать за ним, умереть за него. Но более того, видя их как мужчин, как людей с семьями и друзьями, которым было так же опасно, как и в борьбе с этим. Это не было бременем, несмотря на то, что это переполняло его горечью, поблагодарить их за их мужество, их мечи.
Но это заняло много времени. Солнце было полностью скрыто за горизонт, грязный лагерь бросался в глубокие тени среди огней очагов, к тому моменту, когда он приблизился к палатке Киллиана.
Элган, один из капитанов Беспощадных, хлопнул его по плечу, когда он прошел, лицо седого мужчины было мрачным.
— Неплохой первый день, малыш, — проворчал Элган. Он называл так Эдиона, потому что с тех первых дней в рядах Беспощадныа Элган был одним из первых людей, которые относились к нему не как к князю, который потерял свое королевство, а как к воину, борющемуся за его защиту. Большей частью его тренировок на поле боя он должен Элгану. Наряду со своей жизнью, учитывая бесчисленные разы, когда мудрость и быстрота меча спасали его.
Эдион ухмыльнулся старшему капитану:
— Ты хорошо сражался для дедушки.
Дочь этого человека родила сына прошлой зимой.
Элган проворчал:
— Я бы хотел, чтобы ты владел мечом так хорошо, когда ты достигнешь моего возраста, малыш.
Затем он исчез, направившись к костру, около которого находились несколько других старших командиров и капитанов. Они заметили внимание Эдиона и подняли свои кружки в знак приветствия.
Эдион только наклонил голову.
— Эдион.
Он узнал бы этот голос из тысячи.
Лисандра шагнула из-за палатки, ее лицо было чистым, несмотря на ее грязную одежду.
Он остановился и, наконец, почувствовал тяжесть грязи и крови на себе.
— Как ты…
Она проигнорировала его тон:
— Сегодня вечером я должна лететь к Дэрроу. Сказать ему то, что он хочет.
— Он хочет, чтобы мы вернули армию к нему, а затем в Оринф, — сказал Эдион, и попытался продолжить путь в палатку Киллиана. — Немедленно.
Она встала на его пути.
— Я могу пойти, сказать ему, что этой армии нужно время, чтобы отдохнуть.
— Это какая-то попытка вернуть мою благосклонность? — он слишком устал, слишком устал, чтобы беспокоиться об истине.
Ее изумрудные глаза стали такими же холодными, как зимняя ночь вокруг них.
— Мне наплевать на твою доброту. Мне не все равно, что эта армия изнашивается ненужными движениями.
— Как, ты даже не знаешь, что было сказано в палатке? — он знал ответ, как только озвучил вопрос. Она была в какой-то небольшой, незаметной форме. Именно поэтому так много королевств и судов выслеживали и убивали любых оборотней. Непревзойденные шпионы и убийцы. Она скрестила руки на груди.
— Это может быть для наших союзников. Для жителей Террасена. — она не отступила ни на мгновение. — Иди и накажи меня на всю оставшуюся жизнь. Тысячи лет, если ты завершишь Превращение.
С Гавриэлем, это могло бы случиться. Он старался не останавливаться на возможностях. Он едва общался с фейскими королями или их солдатами, кроме того, что было необходимо. И они в основном держались за себя. Но они не усмехались над ним за его статус полуфэйца; казалось, они не заботятся о том, какая кровь текла в его венах.
— У нас достаточно врагов сейчас, — продолжила Лисандра. — Но если ты действительно хочешь сделать меня одним из них, это нормально. Я не сожалею о том, что сделала, и никогда не буду.
— Хорошо, — сказал он.
Она проницательно посмотрела на него. Словно взвешивая человека внутри.
— Это было реально, Эдион, — сказала она. — Все это. Мне все равно, веришь ли ты мне или нет. Но это было реально для меня.
Он не мог этого слышать.
— У меня встреча, — солгал он и обошел ее. — Иди в другое место.
В ее глазах промелькнуло хмурое, быстро спрятавшееся горе. Для него самого он был худшим ублюдком. Но он продолжил путь в палатку Киллиана. Она не пошла за ним.
...
Она была глупой дурой. Глупой дурой, чтобы что-то сказать, и теперь чувствовала что-то, что сдавливало её сердце.
У нее было достаточно достоинства, чтобы не просить. Не смотреть, как Эдион входит в палатку Киллиана и задаваться вопросом, было ли это для встречи или потому, что он пытался напомнить себе о жизни после стольких убийств сегодня. Не дать одному дюйму ярости отразиться в ее глазах.
Лисандра направилась к удобной палатке, которую Сол из Сурии поставил ей рядом с ним. Добрый, остроумный человек, который не интересовался женщинами. Младший брат, Рави, смотрел на нее, как и все мужчины. Но он держал почтительное расстояние и разговаривал с ней, а не с ее грудью, поэтому он ей тоже нравился. Она не против, чтобы у них были палатки рядом.
Она ушла от необходимости ползать в кровати лордов, делая все, что они просили у нее с улыбкой, чтобы сражаться рядом с ними. И теперь она была самой леди. Той, которую оба лорды Сурии и Владыки Альсбрука признали, несмотря на то, что Дэрроу плевал на нее. Возможно, это наполнило бы ее радостью, когда битва не мотала ее так, что даже прогулка в палатку казалась бесконечной. Если бы генерал не показывал свою злость так тщательно.
Каждый шаг — это усилие, грязь хлюпала в сапогах.
Она отвернулась от переулка в палатках, переходящего от белого оленя на изумрудно зеленом поле Беспощадных к серебряной рыбе на яркой бирюзе тех, кто принадлежал к Дому Сурии.
Только пятьдесят футов от ее палатки отделяли от желания лечь здесь. Солдаты знали, кто она, кем она была. Нет, они дважды взглянули в ее сторону, но не крикнули ей так, как это делали мужчины в Рафтхоле.
Лисандра поплелась в свою палатку, вздыхая от облегчения, когда она пробиралась сквозь заслонки, направляясь к своей койке.
Сон, холодный и пустой, нашел ее, прежде чем она вспомнила, что надо бы снять ботинки.
Глава 11
— Ты в этом уверен?
Его сердце колотилось, Шаол положил руку на стол в комнате, которую делил с Ирэн, и указал на карту, которую Несрин и Сартак разложили перед ним.
— Солдатам, которых мы допрашивали, приказали встретиться в этом месте, — сказал Сартак, находящийся, с другой стороны стола, все еще одетый в одежду для полетов на ракине. — Они были достаточно далеко от других, чтобы добраться.
Шаол потер челюсть.
— И ты знаешь сколько их?
— Десять тысяч, — сказала Несрин, все еще прислонившись к стене. — Но никаких признаков легионов Железнозубых нет. Только пехотинцы и около тысячи человек кавалерии.
— Насколько ты могла видеть с воздуха, — возразила принцесса Хасар, накручивая кончик длинной темной косы. — Кто знает, что может скрываться среди шеренг?
Сколько Валгов, принцессе не нужно было этого добавлять. Из всех королевских братьев и сестер только Хасар приняла жертву принцессы Дувы и убийство ее сестры Тумелун. Приплыла сюда, чтобы отомстить за своих сестер, и чтобы этого не повторилось. Если бы эта война не была настолько безнадежной, Шаол, возможно, заплатил бы хорошую сумму, чтобы увидеть, как Хасар разрывает Валгов.
— Солдаты не разгласили эту информацию, — признался Сартак. — Только их предполагаемое местоположение.
Ирэн, стоявшая рядом, взяла Шаола за руку и сжала ее. Он не понимал, как холодно, как его рука дрожала, пока ее тепло не просочилось в него.
Потому что эта вражеская армия теперь нацелена на северо-запад...
Аньель.
— Твой отец не преклонил колени перед Моратом, — размышляла Хасар, перекинув тяжелую косу через плечо ее вышитой голубой куртки. — Это должно заставить Эравана нервничать достаточно, чтобы увидеть необходимость отправить армию и раздавить его.
Шаол проглотил ком во рту.
— Но Эраван уже разгромил Рафтхол, — сказал он, указывая на столицу на побережье, а затем провел пальцем внутри страны вдоль Айвери. — Он контролирует большую часть реки. Почему бы не отправить ведьм, чтобы их разбить? Почему бы не отправиться прямо по Айвери? Зачем отправлять армию так далеко по побережью, а потом обратно?
— Чтобы очистить дорогу для остальных, — сказала Ирэн, ее губы сжались в тонкую линию. — Вселить как можно больший ужас.
Шаол глубоко вздохнул.
— В Террасен. Эраван хочет, чтобы Террасен знал, что его ждет, что Эраван может тратить время и расходовать силы на уничтожение других земель.
— У Аньеля есть армия? — спросил Сартак, темные глаза принца были спокойны.
Шаол выпрямился, сжав руки в кулаки, словно мог сдержать страх, свернувшийся в животе. Поторопиться — им нужно было спешить.
— Никто не может противостоять десяти тысячам солдат. Можно выдержать осаду, но не бесконечно, и это не подходит для горожан.
Только для немногих, выбранных его отцом.
Повисла тишина, и Шаол знал, что они ждут, пока он заговорит, когда он сам ответит. Он ненавидел каждое слово, которое выходило из его рта.
— Стоит ли это того, чтобы бросить наши войска здесь и идти спасать Аньель?
Потому что они не могли рисковать Айвери, не тогда, когда Рафтхол был у входа. Им нужно будет найти место для приземления и отправиться вглубь страны. Через равнины, над Анаскаульскими горами, через Задубелый лес, к подножью Белоклычьих гор. Дни путешествий верхом — только боги знали, сколько времени понадобится армии.
— Может быть, Аньеля уже не будет к тому времени, когда мы туда доберемся, — сказала Хасар, резкая принцесса с большей, чем обычно, мягкостью. Достаточно, чтобы Шаол сдержался и не сказал им, что именно поэтому они должны были двигаться сейчас. — Если южная половина Адарлана окажется вне досягаемости, тогда мы можем приземлиться возле Меа. — она указала на город на севере королевства. — Близко к границе, и постарайтесь перехватить их.
— Или мы могли бы отправиться прямо в Террасен и отплыть к узкому морю к порогу Оринфа, — размышлял Сартак.
— Мы не знаем, что нас там ждет, — спокойно ответила Несрин, ее невозмутимый голос заполнил комнату. В некотором роде она отличалась от той женщины, которая уехала с Шаолом на южный континент. — Меа может быть захвачен, и Террасен может быть осажден. Дни, которые понадобится нашим разведчикам для полета на север, могут быть жизненно важными — если они вообще вернутся.
Шаол глубоко вздохнул, желая, чтобы его сердце успокоилось. У него не было ни малейшего представления о том, где может быть Дорин, пойдет ли он с Аэлиной в Террасен. Солдаты, которых Несрин и Сартак допрашивали, не знали. Что бы его друг выбрал? Он почти слышал, как Дорин кричал на него, за то что тот колебался, слышал, как он приказывает Шаолу перестать спрашивать, куда он пошел, и поспешить к Аньелю.
— Аньель лежит рядом с Ферианской впадиной, — сказала Хасар, — которая также контролируется Моратом и является еще одним форпостом для Железнозубых и их драконов. Проводя наши войска в глубь страны, мы рискуем не только армией, идущей на Аньель, но и ведьмами за нашими спинами. — она встретила взгляд Шаола, ее лицо было непоколебимым, как ее слова. — Спасать ли нам город?
— Это его дом, — тихо сказала Ирэн, но не слабо, ее голос не опустился ни на дюйм, даже в присутствии королевской семьи. — Я считаю, что это веская причина того, что нам нужно защитить его.
Шаол молча сжал ее руку. Дорин сказал бы то же самое.
Сартак снова изучил карту.
— Айвери разделяется возле Аньеля, — пробормотал он, проводя пальцем по ней. — Она поворачивает на юг к Серебряному озеру и Аньелю, а другая ветка идет на север, мимо Ферианской впадины, огибая Руннские горы и до границы самого Террасена.
— Я могу читать карты, брат, — прорычала Хасар.
Сартак проигнорировал ее, снова взглянув на Шаола. Внутри них зажглась искра.
— Мы обойдем Айвери до Аньеля. Войдем внутрь страны. И когда обезопасим город, начнем кампанию на север, вдоль Айвери.
Несрин оттолкнулась от стены, чтобы подойти к принцу.
— В Ферианскую впадину? Тогда мы столкнемся с ведьмами.
Сартак слегка улыбнулся.
— Тогда хорошо, что у нас есть ракины.
Хасар наклонилась над картой.
— Если мы захватим Ферианскую впадину, тогда мы, возможно, пройдем внутрь Терассена. — она покачала головой. — Но что насчет армады?
— Они ждут, чтобы перехватить флот Кашина, — сказал Сартак. — Мы возьмем солдат, дарганскую кавалерию, ракинов, и они дождуться прибытия всей армии и скажут им, чтобы встретили нас здесь.
Надежда зашевелилась в груди Шаола.
— Но мы все еще остаемся позади, по крайней мере на неделю за армией, идущей на Аньель, — сказала Несрин.
Действительно — они никогда не догонят их вовремя. Любая задержка может стоить бессчетных жизней.
— Их нужно предупредить, — сказал Шаол. — Аньель нужно предупредить и дать им время подготовиться.
Сартак кивнул.
— Я могу быть там через несколько дней.
— Нет, — сказал Шаол, и Ирэн подняла бровь. — Если вы можете одолжить мне ракина и всадника, я пойду сам. Оставайтесь здесь, и готовьте ракинов к полету. Завтра, если это возможно. Максимум день или два. — он сделал знак Хасар. — Пришвартуйте корабли и ведите войска вглубь страны, так быстро, как они могут идти.
В глазах Ирэн было беспокойство, она хорошо понимала, с кем он столкнется в Аньеле. Возвращение домой, о котором он никогда не думал,определенно не в таких условиях.
— Я пойду с тобой, — сказала его жена.
Он снова сжал ее руку, как бы говоря, я нисколько не удивлен, услышав это.
Ирэн сжала в ответ.
Сартак и Хасар кивнули, а Несрин открыла рот, словно она хотела возразить, но тоже кивнула.
Они уйдут сегодня, под покровом темноты. Поиски Дорина снова придеться отложить. Ирэн жевала губы, думая, что сказать другим целителям.
Он молился, чтобы они были достаточно быстрыми, молился, чтобы он смог придумать, что, черт возьми, сказать отцу, нарушив клятву и после всего, что между ними было. И более того, что он скажет своей матери, и не такому молодому брату, которого он оставил, когда он выбрал Дорина вместо своего титула.
Шаол отдал Ирэн титул, причитающийся ей, женившись на нем: леди Вэстфол.
Он задавался вопросом, сможет ли он справится с титулом «Лорд». Если бы это вообще имело значение, учитывая то, что нависло над городом на Серебряном озере.
Если это будет важно, когда они не смогут прибыть во время.
Сартак положил руку на рукоять меча.
— Держи оборону так долго, как сможешь, лорд Вэстфол. Ракины будут за день или около того позади вас, пехотинцы за неделю.
Шаол пожал руку Сартаку, затем Хасар.
— Спасибо.
Губы Хасар изогнулись в полуулыбке.
— Скажешь спасибо, если мы сохраним твой город.