...
За одну ночь выпал снег, укрыв палатки, задушив огонь и заставив солдат спать плечом к плечу, чтобы сохранить тепло.
Лисандра дрожала в своей палатке несмотря на то, что свернулась в форме призрачного леопарда у мангала и проснулась перед рассветом просто потому, что спать стало бесполезно.
И из-за собрания, которое было в нескольких шагах от того, чтобы состояться.
Она шагнула к большому военному шатру Дэрроу, сбоку от нее Бриарклайф, они двое шли против холода. К счастью, холодное утро сводило любой разговор между ними к минимуму. Нет смысла говорить, когда сам воздух морозит зубы до боли.
Серебряноволосые Фэйри королевской семьи вошли прямо перед ними, принц Эндимион поклонился ей, поклонился Аэлине.
Жена его двоюродного брата. Это то, кем он ее считал. В дополнение к тому, чтобы быть королевой. Эндимион никогда не знал запаха Аэлины, не знал, что запах странного оборотня был неправильным.
Спасибо богам за это.
Военный шатер был почти полон, лорды, принцы и командиры собрались вокруг центра пространства, все изучали карту континента, свисающую с одного из створок стены. Булавки выступали из его толстого холста, чтобы отметить различные армии.
Так много, слишком много, сосредоточенных на юге. Блокирующие помощь союзников за пределами границ Мората.
— Наконец-то она вернулась, — прозвучал его холодный голос.
Лисандра лениво усмехнулась и, прогуливаясь, прошла в центр комнаты, Ансель задержалась у входа.
— Я слышала, что пропустила вчера немного веселья. Я решила вернуться, прежде чем я потеряла бы шанс убить немного Валгов.
Несколько смешков, но Дэрроу не улыбнулся.
— Не припомню, чтобы вас приглашали на это собрание, Ваше Высочество.
— Я пригласил ее, — сказал Эдион, подойдя к краю группы. — Поскольку она технически сражается в Беспощадных, я сделал ее своим вторым командиром. — И таким образом достойной быть здесь.
Лисандра задалась вопросом, может ли кто-нибудь еще увидеть намек на боль в лице Эдиона, боль и отвращение к самозваной королеве, шатающейся среди них.
— Прости, что разочаровала. — прохрипела она Дэрроу.
Дэрроу только вернулся к карте, когда Рави и Сол просочились. Сол почтительно кивнул Аэлине, и Рави улыбнулся ей. Аэлина подмигнула, прежде чем посмотреть на карту.
— После нашего вчерашнего разгрома Мората под командованием генерала Ашерира, — сказал Дэрроу, — я считаю, что мы должны разместить наши войска на Тералисе и подготовить оборону Оринфа для осады. — Старшие лорды: Слоан, Гуннар и Айронвуд, хмыкнули, соглашаясь.
Эдион покачал головой, без сомнения, уже предвидя это.
— Это объявит Эравану, что мы в бегах, и распространит нас слишком далеко от любых потенциальных союзников с юга.
— В Оринфе, — сказал лорд Гуннар, он был старше и седее Дэрроу, — у нас есть стены, способные выдержать катапульты.
— Если они принесут эти башни ведьм, — отрезал Рен Альсбрук, — то даже стены Оринфа падут.
— Нам еще предстоит увидеть доказательства этих башен ведьм, — возразил Дэрроу. — За пределами слов врага.
— Врага, ставшего союзником, — сказала Аэлина, Лисандра. Дэрроу бросил на нее неприятный взгляд. — Манона Черноклювая не лгала. И ее Тринадцать не были связаны с Моратом, когда они сражались вместе с нами.
Кивок от королевской семьи фэйри, от Ансель.
— Против Маэвы, — усмехнулся лорд Слоан, худощавый как тростник, человек с твердым лицом и крючковатым носом. — Эта битва была против Маэвы, а не Эравана. Сделали бы они тоже самое против себе подобных? Ведьмы верны до смерти и хитрее лис. Манона Черноклювая и ее общество вполне могли сделать из вас отчаянных дураков и скормить вам неверную информацию.
— Манона Черноклювая пошла против ее собственной бабушки, Высшей Ведьмы клана Черноклювых. — сказал Эдион, его голос упал до опасного рычания. — Я не думаю, что железные осколки, которые мы нашли в ее ране, были ложью.
— Опять же, — сказал лорд Слоан, — эти ведьмы хитрые. Они сделают все, что угодно.
— Башни ведьм реальны, — сказала Лисандра, позволяя прохладному, невозмутимому голосу Аэлины заполнить палатку. — Я не собираюсь тратить свое дыхание, доказывая их существование. Не буду рисковать Оринфом из-за их силы.
— Но ты будешь рисковать приграничными городами? — бросил вызов Дэрроу.
— Я планирую найти способ снять башни, прежде чем они смогут пройти предгорья, — протянула она. Она молилась, что у Эдиона был план.
— С огнем, который ты так великолепно показала. — сказал Дэрроу.
Ансель Бриарклайф ответила, прежде чем Лисандра смогла придумать достаточно высокомерную ложь.
— Эраван любит играть в свои маленькие игры разума, чтобы вызвать страх. Пусть он задается вопросом и волнуется, почему Аэлина еще не орудует огнем. Подумай, может она хранит его для чего-то грандиозного. — Она хитро подмигнула ей. — Я надеюсь, что это будет ужасно.
Лисандра улыбнулась королеве.
— Ох, так и будет.
Она чувствовала пристальный взгляд Эдиона, скрытые мучения и беспокойства. Но генерал сказал:
— Элдрис должен был уменьшить наши ряды, заставить нас сомневаться в мудрости Мората, отправив сюда его шепот. Он хочет, чтобы мы его недооценили. Если мы двинемся к границе, у нас будут предгорья, чтобы замедлить его продвижение. Мы знаем эту местность, он не знает. Мы можем использовать это в своих интересах.
— А если он прорвется через Задубелый лес? — Лорд Гуннар указал на дорогу, следовавшую за Эндовьером. — Что тогда?
На этот раз ответил Рен Альсбрук:
— Тогда мы знаем эту местность. Задубелый лес не любит Эравана и его войска. Он предан Брэннону. И его наследникам. — Взгляд на нее, холодный и все же теплый. Немного.
Она подарила молодому лорду улыбку. Рен проигнорировал это, снова повернувшись к карте.
— Если мы будем двигаться к границе, — сказал Дэрроу, — мы рискуем быть уничтожены, таким образом, оставляя Перрант, Оринф, и в каждые деревню и город в этом корлевстве на милость Эравана.
— Есть аргументы в пользу обеих точек зрения, — сказал принц Эндимион, шагнув вперед. Самый старший из них, хотя и не выглядел ни на день старше двадцати восьми. — Ваша армия слишком мала, чтобы рисковать разделиться пополам. Все должны идти либо на юг, либо обратно на север.
— Я бы проголосовала за Юг, — сказала принцесса Силена, Кузина Эндимиона. Кузина Рована. Лисандра могла сказать, что ей была интересна Аэлина, но она держалась подальше. Как будто не решаясь наладить связь, война может уничтожить их всех. Лисандра не раз задавалась вопросом, что же в долгой жизни принцессы сделало ее такой настороженной и торжественной, но не совсем отчужденной. — Есть больше путей для побега, если возникнет необходимость. — она указала на карту загорелым пальцем, ее серебряные волосы заплетались в складки тяжелого изумрудного плаща. — В Оринфе ваши спины будут против гор.
— Есть тайные тропы через Оленерожьи горы, — сказал лорд Слоан совершенно невозмутимо. — Многие из наших людей использовали их десять лет назад.
И так продолжалось. Дебаты и споры, голоса поднимались и опускались.
Пока Дэрроу не созвал голосование, только среди шести лордов Террасена. Единственные официальные лидеры этой армии, по-видимому.
Двое из них, Сол и Рен, проголосовали за границу.
Четверо из них, Дэрроу, Слоан, Гуннар и Айронвуд проголосовали за переход к Оринфу.
Дэрроу просто сказал, когда наступило молчание:
— Если наши союзники не хотят рисковать ради нашего плана, они могут уйти. Мы не давали вам никаких клятв.
Лисандра почти начала с этого.
Эдион зарычал, даже беспокойство мелькнуло в его глазах.
Но принц Галан, который молчал и был настороже, слушатель, несмотря на его частые улыбки и смелые бои на море и на суше, шагнул вперед. Посмотрел прямо на Аэлину, его глаза, их глаза, светились ярко.
— Ничтожные союзники, которыми мы бы действительно стали, — сказал он, его вендалинский акцент: богатый и скользящий, — если бы мы отказались от наших друзей, когда их выбор отклонялся от нашего. Мы обещали свою помощь в этой войне. Вендалин не отвернется от этого.
Дэрроу напрягся. Не на слова, а на то, что они были направлены к ней. К Аэлине. Лисандра наклонила голову, положив руку на сердце.
Принц Эндимион поднял подбородок.
— Я поклялся своему кузену, твоему консорту, — сказал он, и остальные лорды ощетинились. Поскольку Аэлина не была королевой, титул Рована все еще не был признан ими. Только другими лордами, кажется. — Поскольку я сомневаюсь, что нам снова будут рады в Доранелле, я хотел бы думать, что это может быть нашим новым домом, так что все должно пройти хорошо.
Аэлина бы согласилась.
— Добро пожаловать сюда, всем вам. Столько, сколько захочешь.
— Ты не уполномочена делать такие приглашения, — огрызнулся Лорд Гуннар. Никто из них не удосужился ответить. Но Илиас из молчаливых убийц торжественно кивнул головой, чтобы выразить свое согласие остаться, и Ансель Бриарклифф просто снова подмигнула Аэлине и сказала:
— Я зашла так далеко, чтобы помочь тебе выбить этого ублюдка в пыль. Не понимаю, зачем мне сейчас идти домой.
Лисандра не подделала благодарность, которая затянула горло, когда она поклонилась союзникам, которых собрала ее королева.
Высокий темноволосый молодой человек вошел в палатку, его серые глаза начали метаться по собравшейся компании. Они расширились, когда увидели ее, Аэлину. Расширились, потом взглянули на Эдиона как бы в подтверждение. Он отметил золотые волосы, глаза Ашериров и побледнел.
— Что случилось, Нокс? — прорычал Дэрроу.
Посланник выпрямился и поспешил к лорду, что-то шепча ему на ухо.
— Впусти его, — было единственным ответом Дэрроу.
Нокс вышел грациозно, несмотря на свой рост, и вошел более короткий, бледнокожий мужчина.
Дэрроу протянул руку за письмом.
— У тебя есть сообщение из Элдриса?
Лисандра почувствовала незнакомца на мгновение раньше Эдиона.
За мгновение до этого незнакомец улыбнулся и сказал:
— Эраван передает привет.
И обрушил на нее шквал черного ветра.
Глава 17
Лисандра уклонилась, но не достаточно быстро, чтобы избежать силы, которая ранила её руку.
Она ударилась о землю, перекачиваясь, как учил её Аробинн во времена его опеки над ней. Но Эдион уже был прямо перед ней с мечом в руке. Защищал свою королеву.
Вспышки света и холода от Энды и Селины — и посланник Мората был прикован к земле на коленях, его тёмная сила обрушилась на невидимый барьер ледяного ветра.
В палатке все отступили назад, сверкая оружием. Когда мужчина был обезврежен, Илиас и Ансель тут же схватили свои мечи и ступили к нему, в зеркальных защитных позах. Их кости были обучены одним и тем же мастером, под тем же горячим солнцем. Однако они не смотрели друг на друга.
Рен, Сол и Рави встали на место рядом с Лисандрой — рядом с Аэлиной — подняв их собственные клинки, готовые пролить кровь. Негласный двор защищает свою королеву.
Не обращая внимания, что старшие лорды спрятались под столами для закусок, их лица побледнели. Только Галан Ашерир занял место возле выхода из палатки, без сомнения, чтобы перехватить нападающего, на случай если тот попытается сбежать. Смелый шаг — и бесполезный, учитывая, что стоит на коленях в центре комнаты.
— Разве никто не заметил запаха Валга? — потребовал Эдион, помогая Лисандре подняться. Но на незнакомце не было ошейника, на его бледных руках не было кольца.
Желудок Лисандры перевернулся, когда она сжала пульсирующую рану на плече. Она знала, что бьётся в груди мужчины. Сердце из железа и Камня Вэрда.
Посланник рассмеялся, шипя.
— Беги в свой замок. Мы...
Он понюхал воздух. Посмотрел на Лисандру. На кровь, стекающую по левой руке, просачивающуюся в тунику Аэлины синего цвета.
Его тёмные глаза расширились от удивления и восторга, слово приняло форму на его губах. Оборотень.
— Убейте его, — приказа она серебряноволосым Фэ, и её сердце загремело.
Никто не осмеливался сказать ей сжечь его.
Эндимион поднял руку, и человек во власти Валга задохнулся. Тем не менее, его глаза не потемнели, пока не вспыхнули белым.
Не из-за смерти, охватившей его. А потому, что он, похоже, передавал сообщения сквозь связь своему хозяину.
Сообщение, которое может обречь их на смерть: Аэлины Галантии здесь не было.
— Достаточно, — прорычал Эдион, и страх — настоящих страх — заставил его побледнеть, когда он тоже понял, что только что передал посланник.
Меч Оринфа вспыхнул, и чёрная кровь полилась из шеи мужчины, когда его голова упала на землю.
В тишине, Лисандра едва дышала, убрав руку от плеча и посмотрев на рану. Она не была глубокой, но будет болеть долго.
Ансель Бриарклифф положила меч в ножны в виде волка и схватила плечо Лисандры, её рыжие волосы раскачивались, когда она оценивала рану, а затем труп.
— Унылые маленькие ублюдки, не так ли?
У Аэлины наверняка нашёлся бы какой-то хитрый ответ, способный рассмешить их всех, но Лисандра не могла найти ни слова. Она просто кивнула, когда чёрное пятно расплылось по палатке. Фэйцы сморщились от запаха.
— Уберите этот беспорядок, — сказал Дэрроу кому-то неопределённому в комнате, даже когда его руки слегка дрожали.
Нокс рассматривал обезглавленного Валга. Его серые глаза встретились с ней, что-то изучая, а затем опустились:
— У него нет кольца, — пробормотал Нокс.
Подняв край скатерти нетронутого стола с закусками, Эдион вытер меч Оринфа от крови.
— Оно ему и не нужно.
...
Эраван знал, что Аэлина не с ними. Это перевернуло всё с ног на голову.
Эдион шёл через лагерь, Лисандра-Аэлина шла за ним по пятам.
— Я знаю, — сказал он через плечо, игнорируя воинов, приветствовавших его.
Она всё равно следовала за ним.
— Что нам делать?
Он не остановился, пока не дошёл к своей палатке, запах Валга цеплялся за его нос. Эта темнота, удар Лисандры, всё еще горел у него перед глазами. Её крик боли звенел в ушах.
Его характер взбушевался.
Она последовала за ним в палатку:
— Что нам делать? — спросила она еще раз.
— Как на счёт того, чтобы мы начали с проверки, не было ли еще каких-то посланников в лагере, — прорычал он, шагая. Фэйцы уже передали его приказ и отправили своих лучших разведчиков.
— Он знает, — выдохнула она. Он повернулся к ней лицом, обнаружив, что его кузину-Лисандру трясёт. Она вела себя не как Аэлина, хотя и была убедительна сегодня. Лучше, чем обычно. — Он знает, кто я.
Эдион провёл рукой по лицу.
— Он также, похоже, знает, что мы отправляемся в Оринф. Хочет, чтобы мы сделали это.
Она упала на кровать, будто её колени не могли больше удерживать её в вертикальном положении. На мгновение он почувствовал желание сесть рядом с ней, притянуть её к себе. Настолько сильное, что он почти уступил ему.
Запах её крови заполнил пространство, дикий, многоликий запах. Он щекотал его кожу, разжигая его ярость во что-то настолько смертоносное, что он мог убить любого мужчину, который войдёт в эту палатку.
— Эраван мог услышать новости и беспокойства. — сказал Эдион, когда задумался. — Он может удивиться, почему её здесь нет, и побеспокоиться о том, что она что-то готовит, чтобы повредить ему. Это может заставить его показать свои козыри в рукаве.
— Или ударить нас сейчас полной силой, когда он знает, что мы слабы.
— Мы скоро узнаем это.
— Битва на Оринфе будет бойней, — прошептала она, её плечи опустились от тяжести. Не просто женщина, втянутая в войну, а женщина, которая играет кого-то другого, которая притворялась кем-то другим, но не в этот раз. У кого действительно не хватило сил остановить лордов и убедить их идти не на север. Тем не менее, она была готова принять это бремя. Ради Аэлины. Ради этого королевства.
Даже если она лгала ему об этом, она согласилась принять этот вес.
Эдион сел рядом с ней и безучастно смотрел на стены палатки.
— Мы не пойдём в Оринф.
Её голова поднялась. Не только из-за слов, но и из-за того, как близко он сидел.
— Тогда куда мы идём?
Эдион посмотрел на свои доспехи, ожидавшие его на манекене в палатке.
— Сол и Рави ведут некоторых своих людей на берег, чтобы убедиться, что мы больше не столкнёмся с атаками с моря. Они собираются встретить остальную часть вендалинского флота, пока Галан и его солдаты остаются с нами. А потом, как одна армия, мы поедем к границе.
— Другие лорды проголосовали против. — действительно, эти старые дураки.
За последнее десятилетие он танцевал рядом с пропастью под названием «измена». Сделал это видом искусства. Эдион чуть улыбнулся:
— Предоставь это мне.
...
Беспощадные не были верны никому, кроме Аэлины Галантии.
Как и союзники, которых она собрала. Силы Рена Альсбрука, Рави и Сола из Сурии.
И также, видимо, Нокс Оуэн.
Тем не менее, именно Лисандра, а не Эдион, сделала свой полёт возможным.
Она возвращалась в свою палатку — в палатку Аэлины, не подходящую для королевы, а, скорее всего, для капитана армии — когда Нокс появился прямо перед ней. Тихо и изящно. Хорошо обученный. И, вероятно, более смертоносный, чем она ожидала.
— Итак, Эраван знает, что ты не Аэлина.
Она взмахнула головой:
— Что? — быстрый, неопределённый вопрос, чтобы выиграть для себя время.
Разве Эдион рискнул сказать ему правду?
Нокс слегка улыбнулся.
— Я так много думал, когда увидел удивление на лице демона.
— Ты, должно быть, ошибаешься.
— Я? Ты меня совсем не помнишь?
Она изо всех сил старалась взглянуть на него свысока, даже когда посланник-вор возвышался над ней. Аэлина никогда не упоминала Нокса Оуэна.
— Почему я должна помнить одного из посланников Дэрроу?
— Хорошая попытка, но Селена Сардотин была немного более забавной, когда убивала людей.
Он знал, кем была Аэлина. Знал. Лисандра ничего не сказала и продолжила идти к своей палатке. Если она скажет Эдиону, как быстро Нокс может быть погребён под мёрзлой землёй?
— Твой тайна в безопасности, — пробормотал Нокс. — Селена — Аэлина — была моим другом. Надеюсь, всё еще таковой и остаётся.
— Как? — она не признала её роли в этом.
— Мы сражались в соревнованиях за место королевского защитника в стеклянном замке, — фыркнул он. — Я понятия не имел до сегодняшнего дня. Боги, я был там для министра Джоваля в качестве шпиона для мятежников. Первый шпион из Перранта. И я невольно начал тренироваться вместе со своей королевой. — он рассмеялся, низко и изумлённо. — Я много лет работал с мятежниками, даже когда был вором. Они хотели, чтобы я был их глазами внутри замка, разузнал планы короля. Я сообщал о странных событиях, пока это не стало слишком опасным. Пока Селена — Аэлина — не предупредила меня, чтобы я уходил. Джоваль умер. Весной этого года, в результате битвы с группой мятежников у границы. Дэрроу нанял меня, предлагая быть его посланником и шпионом. Итак, вот я здесь. — он бросил на неё взгляд. — Я в твоём распоряжении, даже если ты не... ты. — он наклонил голову. — Кто ты, всё-таки?
— Аэлина.
Нокс улыбнулся.
— Справедливо.
Лисандра остановилась перед слишком маленькой палаткой королевы, расположенной между палатками Эдиона и Рена.
— Какова цена твоего молчания? Или Дэрроу уже знает?
— Почему я должен ему говорить? Я служу Террасену и семье Галантия.
— Некоторые могут сказать, что у Дэрроу есть сильные претензии на трон, учитывая его отношения с Орлоном.
— Сегодня я понял, что убийца, которого я называл своим другом, на самом деле королева, которую я считал мёртвой. Я думаю, боги направляют меня по правильному пути, не так ли?
Она задержалась между палатками.
— И если бы я сказала тебе, что нам нужна помощь сегодня вечером, но есть огромный риск стать заклеймённым как предатель?
Нокс только поклонился.
— Тогда я бы сказал, что должен своему другу Селене отдать должок за её предупреждение в замке и спасение моей жизни до этого.
Она не знала, почему ему доверяла. Но у ней развился инстинкт определять мужчин, который никогда еще не подводил её в прошлом, если бы только она могла выбирать.
Но Нокс Оуэн — доброта в его лице была правдой. И слова тоже. Еще один союзник Аэлины нашёл их, на этот раз случайно.
Она знала, что Эдион согласиться на этот план, даже если всё еще ненавидит её. Итак, Лисандра наклонилась к нему, а голос опустился до шёпота.
— Тогда слушай внимательно.
...
Это было сделано спокойно и без каких-либо следов.
Каждый элемент плана разыгрывался без проблем, как будто сами боги помогали им.
За ужином Нокс Оуэн подал вино — как презрительное извинение за то, что он разрешил войти Валгу — лордам Дэрроу, Слоану, Гуннару и Айронвуду. Не убить их, а всего лишь отправить в глубокий, без сновидений сон.
Даже ревущий медведь не может разбудить его, заявила Ансель Бриарклифф, когда стояла рядом с кроватью лорда Гуннара, подняла его руку и позволила ей упасть.
Лорд не шелохнулся, и Лисандра, в форме полевой мыши в тенях за королевой, считала это достаточным доказательством.
Преданные четырём лордам люди также глубоко спали в ту ночь, из-за любезно предоставленного вина, которое, как убедились Галан, Илиас, Рен и Рави, подавали у костров.
И когда все проснулись на следующий день, вокруг палаток был только снег.
Лагерь пропал.
И армия вместе с ним.
Глава 18
Никто в Аньеле или в долине серебристых камней надвигающихся на его на его южной части, с тревогой не кричал на ракина, который спустился с небес и сел на зубчатые вершины гор.
Наблюдатели-хранители, готовые к бою, сразу вытащили свое оружие. Один из них выбежал из тени и указал им на Шаола и Ирэн, как только они соскользнули с могучей птицы.
Холод в открытом океане был ничем по сравнению с ветром у подножья гор, где был построен город, или вздымающимся холодом от растянувшегося Серебряного озера, изогнутого вокруг, настолько плоского, что оно выглядело как могучее зеркало, рассеянное под серым небом.
Ирэн знала, что расположение Аньеля было так же хорошо известно Шаолу, как его собственное тело, — и знала, из воспоминаний, которые она видела в его душе, и того, что он сказал ей в эти месяцы, что серая черепица крыш была высечена из слюды только на юг, древесина домов, взята из лесных чащ Задубелого леса, скрывающейся за плоской равниной, которая граничила с южной стороной озера. Небольшое ответвление горных пиков выступали, как рука из змеиного тела Клыков, возвышаясь в городе между ними и Серебряным озером, — и это было построено на бесплодных склонах.
Возвышение за возвышением, Западный Холм поднимался от равнины до верхнего края горы позади него, самые нижние ворота открыли вид на плоское пространство снега, в то время как другие возвышения вливались в город слева от него. Он был построен как крепость, бесчисленные подъемы, зубчатые края гор и проход, предназначенный для того, чтобы пережить вражеское нападение. Серые камни были испещрены шрамами, свидетельствующими обо всех воспоминаниях, которые они хранили, нечто большее, чем просто толстая стена завесы, которая охватывала крепость.
Запуганный, внушительный, неумолимый — Шаол сказал ей, что замок никогда не строился для красоты или удовольствия. Действительно, на ветру не развевались красочные знамена. Никакие запахи или специи не проносились по ветру. Просто холод, толстая сырость.
От Шаола Ирэн знала, что можно следить за любыми движениями на озере или равнине, в городе или в лесу, даже по склонам Клыков. Сколько часов ее муж тратил на проходы в башне, глядя на Рафтхол, желая, быть хоть где-то, кроме этого холодного, темного места?
Шаол оставался рядом с Ирэн, держа подбородок высоко, пока объявлял дюжине охранников, нацеливших на них мечи, что он был лордом Шаолом Вэстфолом, и он хочет увидеть своего отца. Немедленно.
Она никогда не слышала, чтобы он использовал этот голос. Другой голос, властный. Голос лорда.
Лорд, и она была его леди, подумала она. Даже если полет заставил ее отказаться от своих обычных платьев в пользу специальной кожаной одежды для полетов на ракинах, даже если она была уверена, что ее заплетенные волосы были взъерошены по меньшей мере в дюжины различных направлений, и ей бы потребовался ни один час и целая ванна, чтобы привести волосы в порядок.
Они молча остановились на склонах горы, являющихся стенами, и рука Шаола скользнула в ее сторону, ветер взъерошил мех вдоль его тяжелого рукава. Его лицо не показывала ничего, кроме мрачной решимости, но его руки плотно сжались вокруг талии Ирэн.
Она знала, что означало это возвращение домой.
Она никогда не забудет воспоминания о том, как она была свидетелем поступка его отца, который бросил его вниз по каменным ступеням на несколько этажей ниже, добавив Шаолу скрытый шрам за волосами. Ребенок. Он швырнул ребенка по лестнице и заставил его идти пешком до Рафтхола.
Она сомневалась, что ее второе впечатление о ее тесте будет лучше. Разумеется, она не ожидала человека с изможденным лицом, появившегося в серой тунике и произнесшего:
— Идите сюда.
Ни титула, ни почета. Ни приветствия. Ирэн крепче сжала руку Шаола. Они пришли, чтобы предупредить людей этого города, а не ублюдка, который оставил такие жестокие шрамы на душе ее мужа. Эти люди заслужили предупреждение, защиту.
Ирэн напомнила себе об этом, когда они вошли в мрачный интерьер замка.
Высокий, узкий проход был не многим лучше внешнего. Длинные окна, установленные в стенах, пускали мало света, а древние жаровни бросали мерцающие тени на камни. Поврежденные гобелены висели, раскачиваясь, и не было никаких звуков, музыки, смеха, не разговоров, которые приветствовали бы их.
Этот древний замок со сквозняками был его домом? По сравнению с дворцом Кагана это была лачуга, не подходящая даже для ракинов.
— Мой отец, — сказал Шаол тихо, чтобы их сопровождающий не слышал, с тревогой глядя на лицо Ирэн, — не верит в то, что стоить тратить свою казну на красоту. Если замок еще не рухнул, значит, он не сломается.
Ирэн попыталась улыбнуться этой попытке юмора, попыталась сделать это ради него, но ее настроение падало с каждым шагом по коридору. Их молчаливый сопровождающий, наконец, остановился перед двумя высокими дубовыми дверями, древнее дерево которых начало гнить, как и он сам, и постучал один раз.
— Войдите, — послышалось из-за двери.
Ирэн почувствовала трепет, который прошел через Шаола со звуком этого холодного, хитрого голоса.
Двери распахнулись, открыв темный длинный как коридор зал, пронизанный лучами света. Казалось, это единственное приветствие, которое они получат, поскольку человек, сидящий во главе длинного деревянного стола, достаточно большого, чтобы вмещать сорок человек, не стал даже подниматься. Каждый шаг эхом проносился по коридору, под звукам ревущего, камина из слоновой кости слева от них, едва спасающего от холода. Кубок, наполненный вином, и остатки ужина лежали перед Правителем Аньеля на столе. Никаких признаков присутствия его жены или другого сына.
Но лицо... это было лицо Шаола через несколько десятилетий. Или каким бы оно стало, если бы Шаол стал таким бездушным и холодным, как человек перед ними.
Она не знала, как он это сделал. Как Шаолу удалось удержать голову высоко поднятой.
— Отец, — произнес Шаол.
Шаолу никогда не было так стыдно за все, что его окружало теперь и раньше, пока он не привел сюда Ирэн. Никогда Шаол не понимал до этого момента, как сильно замок нуждается в ремонте, как давно пренебрегают им.
Мысль о ней, полной света и тепла в этом мрачном месте, заставила его вернуться к ракину, ожидающему на паперти, и отправиться на побережье.
И вот, при виде ее перед его отцом, который не удосужился подняться со стула, чей обед был отброшен перед ним, Шаол понял свой характер, нуждающийся в коротком поводке. Рядом был брошен меховой плащ отца.
Сколько раз он видел его на этом кресле, во главе этого могучего стола, за которым когда-то сидели некоторые из лучших лордов и воинов в Адарлане?
Теперь он лежал брошенный.
— Ты пришел, — сказал отец, рассматривая его с ног до головы. Его внимание задержалось на руке, которой Шаол все еще держал руку Ирэн. О, он наверняка скоро об этом подумает, как наступит время.
— Последнее, что я слышал, это то, что ты не мог взмахнуть и пальцем, — произнес отец Шаола.
— Именно благодаря этой женщине теперь я могу, — сказал Шаол.
Но Ирэн смотрела на его отца с холодом, которого Шаол никогда раньше не видел в ней. Как будто она думала о гниении его органов изнутри. Это достаточно согрело Шаола, чтобы сказать:
— Моя жена. Леди Ирэн Вестфол из рода целителей Тауэрс. — Неожиданность озарила лицо его отца, но исчезла так же быстро, как и появилась.
— Значит, целитель, — размышлял он, рассматривая Ирэн с интенсивностью, которая заставляла Шаола смотреть на вещи.
— Тауэрс — это не тот благородный дом, который я уважаю.
Жалкий ублюдок.
Подбородок Ирэн слегка поднялся.
— Возможно, это не так, милорд, но моя родословная не менее горда или достойна.
— По крайней мере, она хорошо говорит, — сказал отец, потягивая вино. Шаол так сильно сжал свою свободную руку в кулак, что его перчатка затрещала.
— Лучше, чем другая, — королевская убийца.
Ирэн знала. Все это. Она знала каждый клочок истории той, чью записку она носила в своем медальоне. Но это не облегчило удар, когда его отец добавил:
— Которая, оказывается, является королевой Террасена.
Странный смех.
— Какая бы тебе была выгода, сын мой, если бы ты удержал ее.
— Ирэн — лучшая целительница своего поколения, — сказал Шаол мертвым голосом. — Ее ценность больше, чем любая корона. И в этой войне это может быть очень полезно.
— Тебе не нужно беспокоиться о том, чтобы доказать ему мою ценность, — сказала Ирэн, ее ледяные глаза устремились к его отцу. — Я точно знаю, насколько я талантлива. Я не нуждаюсь в его благословении.
Она имела в виду каждое проклятое слово. Его отец снова повернулся к ней, и любопытство заполнило его на мгновение. Если бы его спросили, даже несколько минут назад, как эта встреча может пойти, то он ни за что бы не подумал об Ирэн, совершенно безразличной по отношению к его отцу, Ирэн, идущую нос к носу с его отцом. Такой вариант не был бы в числе возможных результатов.
Отец откинулся на спинку стула.
— Ты не пришел сюда, чтобы, наконец, выполнить свою клятву мне.
— Это обещание нарушено, и я прошу прощения, — сказал Шаол.
Ирэн ощетинилась. Прежде чем она успела что-то сказать ему, чтобы он не стал снова беспокоиться, Шаол продолжил:
— Мы пришли, чтобы предупредить тебя.
Отец нахмурил лоб.
— Морат надвигается, это я знаю. Я принял меры предосторожности, чтобы ваша любимая мать и брат были упрятаны в горы.
— Морат надвигается, — сказал Шаол, борясь с разочарованием, что он не увидит ни одного из тех двух людей, с которыми ему нужно было бы говорить больше всего, — и он находится прямо здесь.
— Десять тысяч солдат, — сказал Шаол, — Они идут, чтобы разрушить город.
Он мог поклясться, что отец побледнел.
— Ты знаешь это, без сомнения?
— Я плыл с армией, посланной Каганом, и легионом его всадников среди них. Их разведчики обнаружили эти сведения. Ракины летят сюда, прямо сейчас и скоро прибудут, но остальные войска прибудут не раньше чем через неделю. — он вышел вперед — всего на один шаг. — Тебе нужно сплотить силы, подготовить город. Немедленно.
Но его отец покрутил свое вино, нахмурившись от красной жидкости внутри.
— Здесь нет сил — ни один из них не выстоит против десятка тысяч человек.
— Значит, начните эвакуацию и переместите как можно больше в убежище. Приготовьтесь к осаде.
— Последнее, что я помню, мальчик, я все еще являюсь правителем Аньеля. И ты с радостью отвернулся от него. Дважды.
— У тебя есть Террин.
— Террин — ученый. Почему вы думаете, что я отправил его с матерью, как младенца? — его отец ухмыльнулся. — Итак, ты вернулся предупредить об опасности Аньеля? Этот город наконец прольет кровь?
— Ты с ним не так разговариваешь, — сказала Ирэн с опасным спокойствием. Отец проигнорировал ее.
Но Ирэн снова встала на сторону Шаола.
— Я являюсь наследником главного целителя Торре-Кэсме. Я пошла с твоим сыном, вернулась в мои родные земли, чтобы помочь в этой войне вместе с двумя сотнями целителей из самого Торре. Ваш сын провел последние несколько месяцев, создавая союз с Каганом, и теперь все армии Кагана отправились на этот континент, чтобы спасти ваших людей. Поэтому, пока вы сидите здесь в своем жалком замке, бросая оскорбления в него, знайте, что он сделал то, что никто другой не мог сделать, и если ваш город выживет, это будет из-за него, а не из-за вас.
Отец моргнул. Медленно.
Шаолу потребовалась вся сдержанность, чтобы не поднять Ирэн на руки и не поцеловать ее.
Но Шаол сказал отцу:
— Приготовьтесь к осаде и получите защиту. Или Серебряное озеро снова станет кровавым под когтями зверей Эравана.
— Я знаю историю этого города, как и вы.
Шаол обсуждал это, но он спросил:
— Разве ты не преклонил колени перед Эраваном?
— Или перед его марионеточным королем, — сказал отец, взяв пищу.
— Вы знали, что прежним королем владел Валг?
Пальцы отца застыли на корке хлеба, единственный признак его шока.
— Нет. Только то, что он строил из себя хозяина всей земли, который казался... неестественным. Я не лакей этого короля, что бы вы ни думали обо мне. — Он снова опустил руку. — Конечно, в моих планах было избавить вас от вреда, но, похоже, это только приблизило вас к нему.
— Зачем беспокоиться?
— Я имел в виду то, что я сказал в Рафтхоле. Террин не воин. Я видел то, что создавалось в Морате, в Ферианском ущелье, и потребовал, чтобы мой старший сын был здесь, чтобы забрал меч, если я упаду. И теперь ты вернулся, в тот час, когда тень Мората поползла вокруг нас со всех стороны.
— Со всех сторон, кроме одной, — сказал Шаол, указывая на Белоклычьи горы, едва видные сквозь расположенные высоко окна. — По слухам, Эраван провел эти месяцы, охотясь за дикими людьми Белых Клыков. Если вам не хватает солдат, обратитесь к ним за помощью.
Его отец сжал губы.
— Это полудикие кочевники, которые любят убивать наших людей.
— Также как и мы привыкли убивать их. Пусть Эраван объединит нас.
— Что вы им предложите? Горы принадлежали нам еще до того, как Гэвин Хавильярд сел на трон.
Ирэн пробормотала:
— Предложите им проклятую луну, если она убедит их помочь.
Отец ухмыльнулся.
— Можете ли вы предложить такую вещь, наследница, кажущаяся главному Целителю умной?
— Осторожно, — прорычал Шаол.
Его отец тоже проигнорировал это.
— Я предпочел бы склонить голову на плаху, чем дать диким людям Клыков хотя бы дюйм земли Аньеля, не говоря уже о том, чтобы мы просили у них помощи.
— Надеюсь, ваши люди согласятся с этим, — сказала Ирэн.
Его отец издал безрадостный смех.
— Ты мне нравишься больше, чем королева-убийца. Возможно, женившись на тебе, он снова вернет свой позвоночник в нашу родословную.
В ушах Шаола застучала кровь, но губы Ирэн изогнулись в улыбке.
— Вы именно такой, каким я вас себе представляла, — сказала она. Его отец только склонил голову.
— Подготовьте этот город к осаде, — пробормотал Шаол сквозь зубы. — Или вы потеряете все, что вы имеете.