Глава 19
Пятнадцать минут спустя Шаол почувствовал, что Ирэн все еще дрожит, когда они вошли в маленькую, но теплую спальню. Одно из немногих уютных мест в этом ужасном замке. Ванна с водой в ржавом умывальнике заполняла большую часть пространства, рядом с ним парила вода.
Не совсем спальня, подходящая для сына лорда. Он боролся с жаром, который нагревал его щеки.
— Я был отречен, помни, — сказал Шаол, прислонившись к закрытой двери. — Эта спальня предназначена для гостей.
— Я уверена, что твой отец выбрал комнату именно для тебя. Я уверена, что он лично это сделал. — прорычала Ирэн. — Он хуже, чем ты изображал.
Шаол устало улыбнулся.
— И ты справилась блестяще.
Совершенно блестяще.
Его отец, по крайней мере, согласился начать эвакуацию для тех, кто находится на окраине города, и к тому моменту, когда они пробрались в эту комнату, замок был извещен и готовился к осаде. Если бы его отец нуждался в помощи, планируя это, он бы не сдавался. Завтра, после того, как они отдохнут сегодня вечером, он сам увидит, что имел в виду его отец.
Но сейчас, после почти двух дней полета по холодному воздуху, ему нужно было отдохнуть. И его жена, пусть и смелая и бесстрашная, тоже нуждалась в отдыхе, признавала она это или нет.
Итак, Шаол оттолкнулся от двери, пройдя туда, где Ирэн шагала перед кроватью.
— Прошу прощения за то, что он сказал тебе. — она отмахнулась от него. — Мне жаль, что тебе приходилось иметь дела с ним дольше, чем этот разговор.
Ее характер, несмотря на такого ублюдка, управляющего этим городом, согревал в нем что-то. Достаточно, чтобы Шаол пересек расстояние между ними, остановил ее шаги, взяв ее за руку. Он провел пальцем по ее обручальному кольцу.
— Жаль, что ты не встретила его, а не мать, — тихо сказал он.
Ярость в ее глазах упала.
— Мне тоже. — она ухмыльнулась. — Хотя я удивлена, что ваш отец достаточно заботится о том, чтобы отправить их едва услышав об угрозе.
— Это обычно для него. Я не удивлюсь, если он отправит их с хорошей частью сокровищницы. — Ирэн задумалась. — Аньель — одна из богатейших территорий в Адарлане, несмотря на этот замок.
Он поцеловал ее пальцы, ее кольцо.
— В катакомбах есть камеры, полные сокровищ. Золото, драгоценности, доспехи, в них есть богатство целого королевства.
Ирэн произнесла впечатленный звук, но сказала:
— Я должна была сказать Сартаку и Несрин, чтобы привлекли больше целителей, чем те пятьдесят, которых мы выбрали.
Хафиза осталась бы с пехотинцами и кавалерией, но Эретия, ее Вторая, должна была летать с ракинами и возглавлять группу после Ирэн.
— Мы позаботимся о том, что имеем. Я сомневаюсь, что в этом городе был хоть один целитель час назад.
Ее горло дёрнулось.
— Может ли этот замок сохраниться в осаде достаточно долго, чтобы наземная армия не могла попасть сюда? Не похоже, что он может выдержать еще одну зиму, не говоря уже о армии на пороге.
— Этот замок продержался более тысячи лет — он выжил после армии Эравана, даже когда они разрушили Аньель. Он переживет эту третью войну.
— Куда люди эвакуируются? Горы же уже покрыты снегом.
— Проходы через них опасны, но они могут попасть в Пустошь, если останутся вместе и принесут достаточное количество запасов. — к северу от Аньеля была смертельная ловушка с ведьмами в Ферианской впадине, и слишком далеко на юг Морат. Идя на восток, они выйдут их на путь армии, которую они пытались опередить. — Они могли бы спрятаться в Задубелом лесу, на краю Белоклычьих гор. — он покачал головой. — Хороших вариантов нет, не в это время года.
— Многие из них не дойдут, — сказала она тихо.
— У них будет больше шансов в Белоклычьих горах, чем здесь, — сказал он с равным спокойствием. Они все еще были его народом, все еще проявляли к нему доброту, даже когда его собственный отец ее не имел. — Я позабочусь о том, чтобы мой отец отправил туда некоторых из солдат, которые слишком стары, чтобы сражаться с нами, — они помнят путь.
— Я знаю, что я всего лишь простушка, — сказала Ирэн, и Шаол хихикнул, — но те, кто предпочитают оставаться, их пускают в укрытие... Возможно, пока мы ждем собственных сил, я могла бы помочь найти комнату для них. Расходные материалы. Посмотрим, есть ли среди них целители, которые могут иметь доступ к травам и ингредиентам, которые нам нужны.
Он кивнул, гордость заполнила грудь до боли. Женщина. Если не по крови, то по благородству характера. Его жена была скорее женщиной, чем любая другая, с кем он встречался, в любом городе.
— Тогда давай готовиться к войне, муж, — сказала Ирэн, печаль и страх наполнили ее глаза.
И это было зрелище этого страха, а не своего, а того, в чем они, несомненно, вскоре должны будут принять участие, на что он привлек ее к себе и положил на кровать.
— Война может подождать до утра, — сказал он и соединил их губы.
...
Рассвет начался, и ракины прибыли. Так много ракинов, что они затмевали водянистое солнце, шум их крыльев и шелест перьев наполнял небо.
На этот раз люди вскрикнули, их голос стал симфонией криков, когда эта армия достигла своего порога.
На равнине до южной стороны крепости, перетекающей к самому озеру, ракины приземлились. На долгое время державшееся в стороне от поселения, плоское пространство, пронизанное горячими источниками и склонное к ежегодному затоплению, хотя несколько упорных фермеров все еще пытались собрать урожай с этой твердой почвы. Оно когда-то было частью самого озера, прежде чем западные водопады, из Белоклычьих гор, были забиты, их ревущие воды успокоились до струек, которая теперь попадала в озеро. На протяжении веков предки Шаола обсуждали разрушение плотины, позволившее этой бушующей реке снова бежать, а теперь их древние кузницы уступили место нескольким водяным мельницам, которые можно было легко перемещать в другие места.
Но то что разрушает эту плотину, могло вызвать наводнение, даже если бы они собрали каждого водного мага в королевстве, чтобы контролировать поток, последствие было катастрофическим. Вся равнина была бы наводнена в считанные минуты, некоторые города тоже были бы сметены волной. Воды спускались бы из гор, уничтожая все на своем пути мощной волной, которая текла к самому Задубелому лесу. Самые низкие уровни крепости, ворота, которые открывались на равнину, тоже были бы полностью сметены.
Так что плотина оставалась, и травянистая равнина с ней.
Ракины собрались в аккуратные ряды, и Шаол с Ирэн смотрели на них с зубчатых стен, когда другие часовые сошли с их мест, чтобы присоединиться к ним, когда всадники начали создавать лагерь. Целители прибудут позже, хотя некоторые из них могут оставаться в своем лагере до прибытия легиона Мората. Две тени взлетели над головой, и часовые отступили на свои посты, когда Несрин и Сартак приземлились на стену, маленький сокол спустился рядом с прибывшими ракинами. Фалкан Эннар.
Несрин легко спрыгнула с ракина, ее лицо было серьезным.
— Войскам Мората осталось три дня, возможно четыре, — сказала она, затаив дыхание.
Сартак спешился позади нее, ракины не нуждались в присмотре.
— Мы держались высоко над их головами, вне поля зрения, но Фалкану удалось приблизиться.
Оборотень оставался в теле сокола.
Ирэн шагнула вперед.
— Что он видел?
Несрин покачала головой, ее обычно золотисто-коричневая кожа была бледной.
— Валги и люди, в основном. Но все они выглядят порочными.
Шаол застыл.
— Никаких знаков присутствия ведьм?
— Нет, — сказал Сартак, проводя рукой по его плетеным волосам. — Хотя они, возможно, ждут, чтобы переместиться из Ферианской впадины сюда, когда прибудет армия.
— Давайте молиться, чтобы они этого не сделали, — сказала Ирэн, рассматривая ракинов в долине внизу.
Тысяча ракинов. Это казалось подарком богов, казалось невероятно большим числом.
И все же видя их собравшимися на равнине...
Даже могучие птицы могут быть сметены во время битвы.
Глава 20, часть 1
— Ты знаешь историю королевы, которая прошла через миры? — Сидя на мшистом пне древнего клена, с одной стороны, играя с маленькими белыми цветами, разбросанными по нему, Аэлина покачала головой.
В возвышающихся дубах, которые образовывали широкую паутину над поляной, маленькие звезды мерцали и мерцали, как если бы они были пойманы самими ветвями. За ними, купаясь в лесу со светом, достаточно ярким, чтобы можно было видеть, поднималась полная луна. Вокруг них на теплом летнем воздухе плыло слабое лирическое пение.
— Это печальная история, — сказала ее тетя, один угол ее красных губ дернулся вверх, когда она откинулась на сиденье, высеченное в гранитном валуне. Ее обычное место, во время их уроков, этих долгих, мирных бесед в спокойные летние ночи. — И старая.
Аэлина подняла бровь.
— Разве я не старая для Фэ? — она действительно только что отпраздновала свой двадцатый день рождения, три дня назад, на другом месте не слишком далеко отсюда. Половина Доранеллы присутствовала на этом празднике, и все же ее мэйт нашел способ украсть ее от толпы. Весь путь к уединенному бассейну в сердце леса. Ее лицо все еще нагревалось, когда она подумала о лунном плавании, когда Рован заставил ее почувствовать, как он поклоняется ей в блистающей от солнца воде.
Мэйт. Слово все еще было неожиданностью. Как это сложно было прибыть сюда весной и увидеть его рядом с троном ее тётки и просто знать. И через несколько месяцев их ухаживаний... Аэлина действительно покраснела от мысли об этом. То, что они сделали в этом лесу, было кульминацией этих месяцев. И развязкой. Сопровождающие знаки на шее — и на Роване — доказали это. Когда придет осень, она не вернется в Террасен.
— Никто не может быть слишком старым для фэ, — сказала тетя, ее слабая улыбка нарастала, — и поскольку ты сама являешься частью фэ, я думаю, ты бы заинтересовались ими.
Аэлина улыбнулась в ответ, склонив голову.
— Справедливо, тетя.
Тетя была не совсем точной, не отделяя вещей от поколений и тысячелетий, но это было единственное, что королева могла себе позволить.
Маэва села на свое место.
— Давным-давно, когда мир был новым, когда не было людских королевств, когда никакие войны не омрачали землю, родилась молодая королева.
Аэлина аккуратно сложила ноги, наклоняя голову.
— Она не знала, что она королева. Среди людей ее власть была не унаследована, а она просто родилась. И когда она выросла, ее сила поднялась вместе с ней. Она обнаружила, что земля, на которой она обитала, слишком мала для этой власти. Слишком темная, холодная и мрачная. У нее была магия, похожая на магию других фэ, которая так ей нравилась, но ей было дано больше, ее сила была более резким и сложным оружием — достаточно, чтобы она была другой. Ее поданные узрели эту силу, и стали ей поклоняться. Так королева стала править.
— Молва о ее магии распространилась во все концы земли, и три короля пришли просить ее руку. Каждый король желал соединить свой трон с троном королевы и стать ее супругом. Какое-то время Королева думала, что это будет проблема, которую она всегда испытывала. Три короля были родными братьями, каждый из которых был могущественным, их сила была огромной и ужасающей. Она выбрала старшего из них, не из-за какого-либо особого мастерства или изящества, а из-за его бесчисленных библиотек. Из-за знаний, которые она могла получить на его землях, и которые могли бы преувеличить ее силу… Это было то знание, которое она жаждала, а не сам король.
Странная история. Брови Аэлины поднялись, но ее тетя продолжала.
— Итак, она вышла замуж, и оставила свое маленькое королевство ради замка своего нового короля. Поначалу королева была довольна и мужем, и знаниями, которые она черпала во множественных библиотеках замка. Король был завоевателем, таким же, как и два его брата. Поэтому большую часть времени они проводили, завоевывая новые земли и расширяя границы своего королевства. Она не возражала, не тогда, когда она была свободна в границах библиотеки и могла получать нужные знания. Библиотеки ее мужа содержали такие знания, о которых он даже не знал. Знания и мудрость миров давно превратились в пыль. Но не здесь. Она узнала, что действительно существуют другие миры. Не одно темное, разоренное королевство, в котором они жили, а миры за его пределами, находящиеся друг над другом и не знающие друг о друге. Миры, где солнце было не водянистой струйкой сквозь облака, а золотым потоком тепла. Миры, где существовал зеленый цвет. Она никогда не слышала такого цвета. Зеленый. Она не слышала о синем цвете и голубизне неба. Она даже не могла вообразить о том, какое оно — голубое небо.
Аэлина нахмурилась.
— Жалкое существование.
Маэва мрачно кивнула.
— Это было именно так. И чем больше она читала об этих других мирах, где когда-то бродили давно мертвые путники, тем больше она желала их увидеть. Почувствовать поцелуй солнца на ее лице. Слушать утренние песни воробьев, плач чаек над морем. Море тоже было чуждо и неизвестно ей. Бесконечное количество воды, с собственным настроением и скрытой глубиной. Все, что было на ее землях — это мелкие, мутные озера и полусухие потоки. Поэтому, пока ее муж и его братья участвовали в очередной войне, она начала размышлять, как она может найти путь в один из этих миров. Как она может уйти.
— Возможно ли это?
Что-то пробуждалось в ее мыслях, как будто это действительно было правдой, но, возможно, это была одна из сказок ее матери или даже Маурины, всплывающие в ее памяти.
Маэва кивнула.
— Это действительно было правдой. Используя древние заклинания, написанные на самом языке магии, возможно открыть врата между иными мирами, но лишь на краткий миг. Эти заклинания, как и сам язык, были под запретом, объявлены вне закона задолго до того, как родился ее муж и его братья. Как только последний из древних странников между мирами умер, пути между мирами были запечатаны, и заклинания, открывающие врата в другие миры потерялись вместе с ними. Точнее все так думали. Но в дальних и глубоких закромах личной библиотеки ее мужа королева нашла эти старые заклинания. Она начала с небольших экспериментов. Для начала, она открыла врата в царство вечного сна, чтобы найти одного из этих странников и спросить его, как открыть врата в другой мир. Странник отказал ей. Тогда королева решила научиться всему сама. Она хотела научиться открывать и закрывать давно забытые и запечатанные врата в другие миры. Королева подолгу смотрела в далекие миры. Ее собственный мир стал для нее клеткой, из которой она хотела вырваться. Ее тяготили войны ее мужа, его жестокость. И в один прекрасный миг, когда он снова ушел на войну, королева собрала своих самых верных служанок, открыла врата в иной мир и покинула тот мир, в котором она родилась и правила.
— Она просто ушла? — выпалила Аэлина. — Она... она просто покинула свой мир? Вот так навсегда?
— На самом деле он никогда не был ее миром. Она родилась в нем, чтобы впоследствии править другим миром.
— В какой мир она попала?
Улыбка королевы стала немного шире.
— В прекрасный, прекрасный мир. Там, где не было ни войны, ни темноты. Ни той, кем она родилась. Там она тоже стала королевой. Она смогла изменить свой облик, чтобы никто не мог узнать, кем она была раньше, даже ее муж.
— Он ее нашел?
— Нет, хотя он понял, куда она исчезла. Король нашел те же тайные заклинания. Он и его браться тоже научились открывать врата в новые миры. Они разрушали мир за миром в надежде найти королеву. И когда они прибыли в мир, где королева нашла свой новый дом, они не узнали ее. Даже когда они пошли войной на этот мир и пытались его уничтожить, она не раскрылась. Она выиграла эту войну, и двое из королей, включая ее мужа, были отправлены обратно в свой мир. Третий остался в ловушке, его сила была почти исчерпана. Он спрятался в глубь земли, и победоносная королева долгое время готовилась к его возвращению, готовив для этого своих людей. Ибо три царя вышли за пределы своих методов всемирного хождения. Они нашли способ постоянно открывать ворота между мирами и сделали три ключа для этого. Владеть этими ключами значило контролировать все миры, иметь силу вечности на ладони. Она хотела найти их, только чтобы она могла обладать силой, чтобы изгнать всех врагов, изгнать младшего брата своего мужа обратно в его царство. Чтобы защитить ее новый, прекрасный мир. Это все, что она когда-либо хотела: жить в мире, без тени ее прошлого, охотящегося на нее.
Далеко, призрак памяти толкнул ее. Как будто она забыла потушить пламя, горящее в ее комнате.
— А королева нашла ключи? — улыбка Маэвы стала печальной.
— А как ты думаешь, Аэлина?
«Не знаю», — подумала Аэлина. Так много их разговоров, их уроков в этом месте, ее занимали более глубокие загадки, вопросы, чтобы помочь ей, когда она однажды получит свой трон, и Рован будет рядом с ней.
Как будто она вызвала его, сосновый запах ее мэйта заполнил поляну. Шелест крыльев, и вот он, сидел в облике ястреба на одном из возвышающихся дубов. Ее воин-принц.
Она улыбнулась ему, как и в течение нескольких недель, когда он приходил, чтобы сопровождать ее обратно в свои комнаты в речном дворце. Именно во время этих прогулок из леса до туманного города, она узнавала его, любила его. Больше, чем она когда-либо любила.
Аэлина снова столкнулась с ее тетей.
— Королева была умной и амбициозной. Я думаю, она могла бы что-нибудь сделать, даже найти ключи.
— Значит, ты поверишь. И все же они ускользнули от нее.
— Куда они делись?
Темный взгляд Маэвы неуверенно оглядел ее.
— Как ты думаешь, куда они делись?
Аэлина открыла рот.
— Я думаю... — она моргнула. Медленно.
Улыбка Маэвы вернулась, мягкая и добрая. Поскольку ее тетка была с ней добра с самого начала.
— Где, по-твоему, ключи, Аэлина?
Она снова открыла рот. И снова замерла. Как будто невидимая цепь дернула ее за спину. Замкнула ее.
Цепь, цепь. Она взглянула на руки, на запястья. Словно ожидая, что они там.
Она казалось никогда не чувствовала боли в ее жизни.
И все же она смотрела на пустое место на запястье, где она могла бы поклясться, что должен быть шрам. Но на месте шрама оставалась только гладкая, загорелая кожа.
— Если бы этот мир был в опасности, если бы эти три ужасных короля угрожали уничтожить его, куда бы ты пошла, чтобы найти Ключи?
Глава 20, часть 2
Аэлина посмотрела на свою тетю. Другой мир. Был другой мир. Как фрагмент сна, был другой мир, и в нем у нее были запястья с шрамами. Были шрамы повсюду.
И ее мэйт, взгромоздившись над головой... У него была татуировка по лицу, шее и руке в том мире. Печальная история — его татуировка несла печальную, ужасную историю. О потере. Потере, вызванной темной королевой.
— Где спрятаны Ключи, Аэлина?
Эта спокойная, любящая улыбка осталась на лице Маэвы. И всё же… И всё же.
— Нет, — выдохнула Аэлина.
Что-то скользнуло в глубине взгляда ее тети.
— Что значит «нет»?
Это была не ее жизнь. Это место, эти блаженные месяцы учения в Доранелле, кровь и песок и грохот волн.
— Нет.
Ее голос был громким ударом по мирному месту.
Аэлина обнажила зубы, пальцы сжались в мхе.
Маэва мягко рассмеялась. Рован оторвался от ветвей, чтобы приземлиться на поднятую руку королевы.
Он не дрался, когда она опустила тонкие белые руки на его шею. И сломала.
— Нет! – закричала Аэлина. Она кричала, хватаясь за свою грудь.
Аэлина выгнулась на алтаре, и каждая сломанная и порванная часть ее тела закричала вместе с ней.
Над ней улыбалась Маэва.
— Тебе понравилось это видение, не так ли?
Нереально. Это было нереально. Рован был жив, он был жив.
Она попыталась пошевелить рукой. Красная горячая молния набросилась на нее, и она снова закричала.
Она увидела лишь погнутое железо. Погнутое в направлении, в котором была сломана ее рука. Теперь.
Кость белела, выступая вверх из разных мест, чем она могла себе даже представить. Кровь и скрученная кожа. Нет шрамов, даже с обломками кости.
В этом мире, в этом месте, у нее тоже не было шрамов.
Еще одна иллюзия.
Она снова закричала. Закричала на ее сломанную руку, незащищенную кожу, закричала на затянувшееся эхо отрубленной связи.
— Ты знаешь, от чего мне больше всего больно, Аэлина? — слова Маэвы были мягкими, как слова любовника. — От того, что ты веришь, что я злодейка.
Аэлина выругалась сквозь зубы, когда она попыталась и не смогла пошевелить рукой. Оба оружия. Она бросила взгляд в пространство, это мир реален, но все же нет, место в котором она находилась. Они починили гроб. Приварили новую плиту железа над крышкой. Затем по бокам. На дне. В гроб теперь просачивалось меньше воздуха, часы и дни теперь проводились внутри в почти удушающей жаре. Это было облегчением, когда ее наконец приковали к алтарю.
Всякий раз, когда это бывало. Если это вообще происходило.
— Я не сомневаюсь, что твой друг или Элена или даже Брэннон наполнили твою голову ложью о том, что я сделаю с ключами. — Маэва провела рукой по каменной плите алтаря, прямо по забрызганной ее кровью и осколками кости плите. — Я имею в виду то, что сказала. Мне нравится этот мир. Я не хочу его уничтожать. Только улучшить его. Представь себе царство, где нет голода, нет боли. Разве это не то, ради чего ты и твой двор сражаетесь? Лучший мир? — слова были издевательствами.
Издевательство над тем, что она обещала. То, что она обещала Террасену, и все еще должна ему.
Аэлина попытался сдвинуться с цепями, с ее сломанными руками, против плотного давления, убивающего ее кожу изнутри. На ее костях нарастала плоть. Понемногу, каждый день.
Маэва вздохнула.
— Я знаю, что ты думаешь обо мне, Огненное Сердце. Что ты предполагаешь. Но есть некоторые истины, которые нельзя разделить. Даже для Ключей. — тем не менее внутри нее росло напряжение, ее душила боль... что могло быть хуже.
Маэва прижала щеку к маске.
— Королева, которая была обещана. Я хочу спасти тебя от этой жертвы, которую ты хочешь принести. — мягкий смех. — Я даже позволю тебе быть с Рованом. Вы оба будете здесь вместе. Пока мы с тобой будем работать над тем, чтобы спасти этот мир.
Слова были ложью. Она знала это, хотя она не могла понять, где заканчивалась одна ложь, и начиналась другая. Или это был кошмар?
Боги, давление в ее теле. Ее кровь.
Она не уступала.
— Ты чувствуешь это, даже сейчас, — продолжила Маэва. — Желание твоего тела сказать «да». — Аэлина открыла глаза, и там, должно быть, возникло видение, потому что Маэва улыбнулась. — Знаешь ли ты, что станет с магом, в котором находится железо? Пока ты его не чувствуешь, но со временем... твоя магия будет нуждаться в освобождении, Аэлина. Это давление — твой магический крик, он хочет, чтобы ты освободилась от этих цепей и сняла напряжение. Твоя кровь говорит тебе, чтобы ты меня поняла.
Истина. Не часть представления, но усиливающееся давление, которое она знала, было хуже любой боли от выгорания силы. Она чувствовала это однажды, когда погрузилась так далеко в ее силу, как когда-либо.
Это было ничто по сравнению с этим.
— Я уезжаю на несколько дней, — сказала Маэва.
Аэлина успокоилась.
Маэва издевательски покачала головой.
— Ты не прогрессируешь так быстро, как я хочу, Аэлина.
Фенрис выпустил предупреждающий рык.
Маэва не взглянула на него.
— Я узнала, что наш общий враг снова был замечен на этих берегах. Один из них, князь Валг, находится в нескольких минутах отсюда, недалеко от южной границы. Он принес с собой несколько ошейников, без сомнения, для использования на моих собственных людях. Возможно, даже на мне.
Нет, нет. Маэва провела рукой по шее Аэлины, словно прослеживая линию, где был бы ошейник.
— Итак, я пойду сама, чтобы получить эти ошейники, чтобы узнать, что хочет сказать сам мистер Эраван. Я разорвала князей Валгов, которые столкнулись со мной в первой войне, — тихо сказала она. — Полагаю, это будет довольно легко, вместо того чтобы сгибать их по моей воле. Хорошо, попробуй согни свою волю и вырви ее от контроля Эравана, как только я надену его ошейник на твою шею.
Нет.
Слово было устойчивым пением, нарастающим криком внутри нее.
— Я не знаю, почему я не подумала об этом раньше, — — размышляла Маэва.
Нет.
Маэва схватила поломанное запястье Аэлины, и Аэлина проглотила ее крик.
— Подумай об этом. И когда я вернусь, давай обсудим мое предложение снова. Может быть, все, что дает тебе напряжение, заставит тебя думать более ясно.
Ошейник. Маэва собиралась надеть на нее ошейник Валгов.
Маэва обернулась, черная мантия крутилась вместе с ней. Она пересекла порог, и ее сова вырвалась из своей клетки и пролетела поверх открытой двери, чтобы приземлиться на ее плечо.
— Я уверена, что Каирн найдет способы развлечь тебя, пока я буду в отъезде.
Она не знала, как долго она лежала на алтаре после того, как целители пришли с их пахнущим дымом. Они надели на нее металлические перчатки.
С каждым часом давление под ее кожей росло. Даже в этом тяжелом, наркотическом сне. Если бы она признала это, это не было бы проигнорировано.
Это было бы наименьшей из ее проблем, если бы Маэва надела ошейник на шею.
Фенрис сидел у стены, его глаза ярко светились, когда он моргнул трижды.
«С тобой все в порядке?».
Она моргнула дважды. «Нет».
Нет, она не была рядом. Маэва ждала этого, ожидала начала этого давления, хуже всего того, что может сделать Каирн. И с ошейником, который она отправилась лично забрать...
Она не могла позволить себе даже представить это. Более ужасная форма рабства, которую она никогда не сможет избежать, никогда не сможет сражаться. Это не убийство Огненного Сердца, а стирание ее души.
Чтобы взять все, что она имела, силу и знание, и оторвать от нее. Чтобы она оказалась в ловушке внутри, когда она стала свидетелем ее собственного голоса, уступив место Валгу. Поклялась кровной клятвой Маэве. Полностью подчинилась ей.
Фенрис четыре раза моргнул.
«Я здесь, я с тобой».
Она ответила так же.
«Я здесь, я с тобой».
Ее магия взлетела, ища выход, заполнив пробелы между ее дыханием и костями. Она не могла найти места для этого, не могла ничего сделать, чтобы успокоить ее. Ты не уступишь.
Она сосредоточилась на словах. На голосе матери.
Возможно, магия поглотит ее изнутри, прежде чем Маэва вернется.
Она не знала, как вынесет все это. Переживет еще несколько дней, не говоря уже о следующем часе. Чтобы облегчить напряжение, немного...
Она закрылась от мыслей, которые приходили ей в голову. Ее собственные или Маэвы, ей было все равно.
Фенрис снова и снова моргнул, одно и то же сообщение.
«Я здесь, я с тобой».
Аэлина закрыла глаза, молясь о забвении.
— Вставай.
Издевательство над словами, которые она когда-то слышала.
Каирн стоял над ней, улыбка скривила его ненавистное лицо. И дикий свет в его глазах...
Аэлина подошла, когда он начал расстегивать цепи.
Гвардейцы встали. Фенрис зарычал. Напряжение шло от ее кожи, стуча в голове, как жестокий молот. Хуже, чем инструменты, висящие на поясе Каирна.
— Маэва хочет, чтобы ты переехала, — сказал он. Ее лихорадка росла, когда он поднимал ее и переносил в ящик. Она так сильно упала в него, что цепи зазвенели от удара ее костей, ее черепа. Ее глаза расширились, и она попыталась встать, но крышка захлопнулась.
Тьма, горячая и тугая, вдавленная. Близнец того, что росло под ее кожей.
— С Моратом, ползущим на эти берега снова, она хочет, чтобы ты переместилась куда-то в более безопасное место, пока она не вернется, — пробормотал Каирн через крышку. Гвардеец хмыкнул, и коробка поднялась, Аэлина дернулась, кусая губу.
— Я не стану над тобой работать, как только на твое горло будет надет ошейник демона. Но до тех пор... Я достану тебя, не так ли? Последняя небольшая шутка для тебя и для меня, пока ты не найдешь себе нового друга. — страх скрутил ее живот, ухудшая давление. Перемещение в другое место, она однажды предупреждала об этом молодую целительницу. Если бы она сказала ей, что если враг попытается переместить ее, он наверняка убьёт ее, и она должна занять окончательную позицию, прежде чем он это сможет.
И это было без угрозы того, что ошейник Валга приближается с каждым днем.
Но Каирн не убьет ее, не тогда, когда Маэва нуждается в ее жизни.
Аэлина сосредоточилась на дыхании. Вдох и выдох, выдох и вдох. Ее не оставил тяжёлый, острый страх. Она начала дрожать.
— Ты присоединишься к нам, Фенрис, — сказал Каирн, смеясь, когда Аэлина скользнула в металлическом ящике, пока они поднимались по лестнице.
— Я бы не хотел, чтобы ты пропустил это.
Глава 21
Рован знал каждый путь, пройденный и скрытый, в Доранеллу. И пышное королевство, и разросшийся город, который потом был так назван.
Так же, как и Гавриэль, и Лоркан. Они продали своих лошадей накануне, Элида обменяла их. Воины Фэ были слишком узнаваемы, если бы не заметили их лиц, то почувствовали бы их силу. Мало кто не знал, кто они.
В отличие от северной границы с Вендалином, никакие дикие волки не охраняли южные дороги в королевство. Но они все равно скрывались, придерживаясь наполовину забытых путей, направляясь на север.
И когда они были в нескольких днях от внешних границ города, они расставили ловушку для Маэвы.
Он знал только одну вещь, которой королева не сможет противостоять и восстановить себя: ошейник из камня Вэрда.
Аэлина еще не сломалась. Он это знал, чувствовал. Вероятно, это сводит Маэву с ума. Таким образом, соблазн использовать один из ошейников Вэрда, высокомерие, которое было у Маэвы, позволит ей поверить, что она сможет контролировать демона внутри, вырвать его у самого Эравана... это действительно было бы слишком большой возможностью для королевы, чтобы от нее отказаться.
Поэтому они начали со слухов, которые распространяла Элида в тавернах и на рынках, в местах, где Рован знал, что шпионы Маэвы услышат. Шептали, что команда Фэ захватила князя Валга — вместе со странным ошейником на нём. Место: несколько миль отсюда. Ошейники: чтобы кого-то подчинить.
Он даже не стал молиться Богам, чтобы Маэва купилась на это. Чтобы она не отправила одного из своих шпионов, чтобы получить ошейники или подтвердить их существование. Дурацкая игра, но она была единственным, что они могли сделать.
И когда они поднялись на крутые южные холмы, которые, наконец, открыли им вид на затененный ночью город, сердце Рована прогремело в груди. Они не обладают маскировочными способностями Маэвы, но без клятвы на крови они могут остаться незамеченными.
Несмотря на то, что глаза Маэвы были повсюду, ее сеть власти распространилась по всей земле. И во многих других.
Их дыхание сбивалось, когда они поднимались по самым высоким лесистым холмам. Были и другие пути в город, да, но никто не наблюдал за этим местом. Рован не рискнул лететь, не когда злобные патрули, несомненно, искали белохвостого ястреба, даже под покровом темноты.
Сейчас всего осталось тридцать футов до вершины.
Рован продолжал подниматься, остальные шли позади.
Она была здесь. Она была здесь все время. Если бы они пришли прямо к Доранелле...
Он не позволял себе думать об этом. Не на вершине холма.
Под серебристой луной, город из серого камня был окутан белым, плотным туманом от окружающих рек и водопадов. Элида, задыхаясь, ахнула.
— Я... я думала, что это будет похоже на Морат, — призналась она.
Безмятежный город лежит в самом сердце речного бассейна. Фонари все еще светились, несмотря на поздний час, и он знал, что на некоторых площадях будет играть музыка.
Дом. Было ли это так? Были ли эти граждане все еще его людьми, когда он женился на чужой королеве? Когда он воевал и убил так много из них на водах Эйлуэ? Он не смотрел на черные траурные покрывала, которые висели на стольких окнах.
Он знал, что рядом с ним Лоркан и Гавриэль избегают их подсчета. На протяжении веков они знали этих людей, жили среди них. Называли их друзьями.
Но знали ли они, кто был среди них? Они слышали ее крики?
— Это дворец, — сказал Гавриэль Элиде, указывая на кластер куполов и элегантные здания, расположенные на восточном краю, прямо вдоль массивного водопада.
Никто из них не говорил, когда они осматривали башню, в которой размещались частные апартаменты королевы. И их собственные комнаты. Внутри не горели огни.
— Это ничего не подтверждает, — сказал Лоркан. — Ушла ли Маэва, или осталась ли Аэлина.
Рован слушал ветер, нюхал его, но ничего не чувствовал.
— Единственный способ подтвердить это — пойти в город.
— Эти два моста единственный путь? — Элида нахмурилась на двойные каменные мосты на южной и северной сторонах Доранеллы. Оба открытые, оба видны на много миль вокруг.
— Да, — сказал Лоркан, его голос был напряжен.
Река была слишком широкой, слишком дикой, чтобы переплыть. И если какие-то другие способы существовали, Рован не знал их.
— Мы должны осмотреть этот бассейн, — сказал Лоркан, изучая город в центре равнины. На севере лесные предгорья текли к возвышающейся стене Кембрийских гор. На западе равнина превратилась в сельскохозяйственные угодья, бесконечные и открытые к морю. И на востоке, мимо водопада, травянистая равнина уступила древним лесам, а за ними были горы.
Его горы. Место, которое он когда-то называл домом, где стоял этот горный дом, пока он не был сожжен. Где он похоронил Лирию, и однажды ожидал, что его оставят в покое.
— Нам нужен план отступления, — сказал Рован, хотя он уже думал над этим. Куда бежать потом. Маэва отправит лучших, чтобы выследить их.
Когда-то он был среди них. Его отправили найти и убить Фэ, который оказался слишком чудовищным, даже для Маэвы, мерзавца, у которого больше не было никаких дел. Он обучил охотников, которых Маэва теперь пошлет. Показал им спрятанные дорожки, места, в которых Фэ предпочитали скрываться.
Он никогда не думал, что эти знания будут использованы против него.
— У нас есть день, — сказал Лоркан.
Рован окинул его холодным взглядом.
— День — это больше, чем мы можем тратить.
Там была Аэлина. В этом городе. Он знал это, мог почувствовать это. В течение последних двух дней он погружался в свои силы, готовясь к убийству, к полету, который им предстоит. Напряжение, удерживающее его, отозвалось в нем.
Лоркан сказал:
— Мы заплатим за поспешный план, если у нас будет недостаточно времени. Твой мэйт заплатит тоже.
Его бывший командир также был на краю ножа. Даже Гавриэль, спокойный и уравновешенный, ходил взад-вперед. Все они погрузились в свои силы, вытаскивая их из самых потайных уголков.
Но Лоркан был прав. Рован сказал бы то же самое, будь он на его месте.
Гавриэль указал на скалистый выступ на холме внизу.
— Он не просматривается. Сегодня мы расположимся там, завтра проверим обстановку. Отдохни.
Идея была отвратительной. Спать, когда Аэлина была всего в нескольких милях отсюда. Его уши напряглись, словно он мог услышать ее крики сквозь ветер. Но Рован сказал:
— Хорошо.
Ему не нужно было говорить, что разводить костер опасно. Воздух был холодным, но достаточно мягким, чтобы они могли выжить.
Рован спустился вниз по холму, протянув руку Элиде, чтобы помочь ей спуститься по опасным скалам. Она взяла его руку дрожащими пальцами.
Тем не менее она не отказалась пойти с ними, чтобы сделать все это.
Рован нашел еще одну опору, прежде чем повернуться, чтобы помочь ей.
— Тебе не нужно идти в город. Мы определим путь отхода и ты сможешь встретиться с нами.
Когда Элида не ответила, Рован посмотрел на нее.
Ее взгляд был устремлен не на него. А на город впереди.
Они были широко открыты от ужаса. Ее запах пропитался им.
Сердце Лоркана забилось, его рука была на ее плече.
— Что такое...
Рован повернулся к городу. На вершине холма была граница.
Не граница города, а иллюзии. Приятная идиллическая иллюзия для любой разведки, чтобы предупредить. Для того, что сейчас окружало город со всех сторон, даже на восточной равнине...
Армия. Там расположилась огромная армия.
— Она вызвала большую часть своих сил, — выдохнул Гавриэль, и ветер разметал волосы по его лицу.
Рован подсчитал костры, покрывающие темную местность, словно одеяло из звезд. Он никогда не видел такого количества Фэ. Тех, с кем он вел войну, и близко не было так много.
Аэлина могла быть где угодно в этом отряде. В лагерях или в самом городе.
Им нужно быть умными. Хитрыми. И если Маэва не поверит их ловушке...
— Она привела армию, чтобы удержать нас? — спросила Элида.
Лоркан взглянул на Рована, ег