Тэлли открыла глаза и заморгала. Она опускалась к своему скайборду, неподвижно зависшему всего в нескольких сантиметрах над водой.
– Что за… – ошеломленно выговорила Тэлли.
Но как только носки ее ног задели тоже замедливший падение скайборд, она все поняла.
Река удержала ее. На дне сотни лет накапливались отложения железа – сотни лет, или сколько там времени существуют реки, – и магниты скайборда очень вовремя нащупали контакт с этими отложениями.
– Спасена, можно сказать, – пробормотала Тэлли.
Растирая плечи, разболевшиеся после верчения в воздухе, она гадала, сколько времени надо падать, чтобы спасательные напульсники выдернули руки из плечевых суставов.
Но она все же благополучно опустилась на скайборд. Перед ней простиралась река. Петляя, она стекала с заснеженных гор. Поеживаясь от морского ветра, Тэлли поплотнее закуталась в промокшую куртку.
– «Ту, что не любишь, выбирай через четыре дня», – процитировала Тэлли записку Шэй. – Четыре дня спустя… Ну что ж, приступим.
После того как Тэлли в первый раз обгорела на солнце, каждое утро на рассвете она заклеивала кожу солнцезащитным пластырем. И все же даже при том, что она находилась на солнце всего по нескольку часов за день, загар у нее на руках становился все более темным.
«СпагБол» больше ни разу не оказался таким роскошным на вкус, как в первую ночь, на берегу. Еда была то сносной, то отвратительной. Противнее всего было завтракать «СпагБолом» перед рассветом, когда при одной только мысли о спагетти у Тэлли пропадал аппетит. Она уже была недалека от мечты о том, чтобы этот продукт поскорее закончился. Тогда бы ей пришлось либо поймать рыбу и приготовить ее, либо попросту голодать и за счет этого постройнеть – пусть и нелегким способом.
|
|
Но чего Тэлли боялась по‑настоящему, так это того, что у нее закончится туалетная бумага. От единственного рулона уже оставалась только половина, и Тэлли строго ограничивала себя в употреблении бумаги, считала отрываемые листки. И с каждым днем от нее пахло все хуже и хуже.
На третий день своего пути против течения реки она решила принять ванну.
Тэлли проснулась как обычно, за час до заката. Она вспотела в спальном мешке. Утром она выстирала одежду в реке и разложила для просушки на камнях. Стоило ей представить, что она, грязная, надевает чистую одежду, и у нее вся кожа зачесалась.
Река текла быстро. В поддоне фильтра почти ничего не оставалось, а это значило, что вода была чистой. Но при этом она была холодной как лед, поскольку питал реку, по всей видимости, тающий в уже недалеких горах снег. Тэлли мысленно помолилась о том, чтобы к концу дня, когда солнце нагреет воду, она стала бы хоть самую малость теплее.
Выяснилось, что в рюкзаке все‑таки есть жидкое мыло. Тэлли нашла несколько разовых пакетиков в угловом кармашке. Она взяла один пакетик, сжала его в руке и встала на берегу реки голышом, поеживаясь от прохладного ветерка.
– Поехали, – процедила она сквозь стучащие зубы, которые тщетно пыталась сжать.
Она опустила в воду ступню и тут же отскочила от реки – в ногу будто вонзилась ледяная стрела. Похоже, от мысли о том, чтобы войти в реку медленно, лучше забыть. Надо нырять с разбега.
Тэлли пошла по берегу в поисках удобного места, где можно было бы прыгнуть в воду. По пути она старалась собраться с духом. Еще она думала о том, что раньше ни разу не оставалась обнаженной вне своей комнаты. В городе, стоило только тебе выйти за дверь корпуса, ты оказывался на глазах, но уже несколько дней подряд Тэлли не видела ни одного человеческого лица. Весь мир словно бы принадлежал ей одной. Даже несмотря на прохладный воздух, приятно было ощущать прикосновение солнца к коже.
|
|
Тэлли сжала зубы и повернулась к реке. «От того, что я буду тут бродить и размышлять о радостях жизни на природе, чище я не стану, – сказала она себе. – Всего несколько шагов, и прыжок – а все остальное сделает сила притяжения».
Она сосчитала от пяти до одного, потом – от десяти до одного, но ни первое, ни второе не помогло. Потом она поняла, что мерзнет уже только от того, что стоит на ветру.
В конце концов Тэлли прыгнула.
Ледяная вода словно бы сжала ее в кулаке. Холод парализовал все мышцы, превратил руки в трясущиеся клешни. В первое мгновение Тэлли испугалась, что не доберется до берега. «Может быть, – мелькнула у нее отчаянная мысль, – я так и умру здесь, утону в ледяной воде!»
Вся дрожа, она сделала глубокий вдох и напомнила себе о том, что до наступления эпохи ржавников люди все время мылись в холодных потоках. Тэлли покрепче стиснула зубы, чтобы не стучали, погрузилась в воду с головой, вынырнула и забросила за спину мокрые волосы.
Через несколько секунд у нее под ложечкой словно бы что‑то зажглось. Казалось, холодная вода включила какой‑то потайной резерв энергии внутри тела. Глаза Тэлли широко раскрылись, и она непроизвольно вскрикнула от радости. Горы, нависшие над ней теперь, после трехдневного пути от берега океана, вдруг стали видны кристально чисто. На заснеженные вершины ложились последние лучи заходящего солнца. Сердце билось с ожесточенной быстротой, кровь разносила по телу нежданное тепло.
|
|
Но прилив энергии быстро сгорал. Тэлли на ощупь открыла пакетик, выжала немного мыла на ладонь, нанесла на тело, на волосы. Оставалось еще разок нырнуть – и можно было выходить на берег.
Но, оглянувшись на берег, Тэлли поняла, что течением реки ее отнесло от стоянки. Сделав несколько гребков против течения, она пошла по дну к каменистому берегу.
Стоя по пояс в воде и дрожа от ветра, прикасающегося к мокрой коже, Тэлли услышала звук, от которого ее сердце замерло.
Что‑то приближалось. Что‑то большое.
ТУ, ЧТО НЕ ЛЮБИШЬ…
В небе грохотало. Словно бы яростно и быстро бил гигантский барабан, и этот звук пытался забраться в голову и грудь Тэлли. Казалось, грохочет весь горизонт, и при каждом ударе поверхность воды в реке начинала мерцать.
Тэлли присела так, чтобы вода доходила до подбородка, и в это самое мгновение появилась машина.
Она двигалась со стороны гор, летела низко и поднимала с земли десятки отдельных смерчей. Машина размерами значительно превышала аэромобиль, а шумела в сотню раз громче. По всей видимости, она не была оборудована магнитами и держалась в воздухе благодаря наполовину невидимому диску, мерцающему на солнце.
Добравшись до реки, машина заложила вираж. По воде пошли круги, будто по поверхности скользил огромный камень. Тэлли разглядела в кабине машины людей. Они смотрели на ее стоянку. Поднятый машиной порыв ветра оторвал от земли разложенный для зарядки скайборд, но магниты попытались удержать его. В клубах пыли исчез рюкзак. Тэлли видела, как вертится в воздухе ее одежда, спальный мешок и пакетики со «СпагБолом».
Тэлли опустилась еще глубже в воду, напуганная мыслью о том, что останется здесь, голая и одинокая, лишенная всего, что у нее было. Она и так уже почти заледенела.
Но машина скользнула вперед – совсем как скайборд – и продолжила путь. Она направлялась к морю и исчезла так же быстро, как появилась, оставив звон в ушах у Тэлли и взбаламученную воду в реке.
Вся дрожа, Тэлли выбралась на берег. Тело у нее словно превратилось в ледышку, она с трудом могла сжать пальцы в кулак. Она добрела до стоянки, собрала с земли разбросанную одежду, прижала к себе и поспешно оделась, даже не дожидаясь, когда ее обсушат лучи заходящего солнца. Потом она села на землю и сидела, обхватив себя руками, до тех пор, пока дрожь не унялась. При этом каждые несколько секунд она с опаской поглядывала на залитый алым закатным светом горизонт.
Машина причинила не так много вреда, как боялась Тэлли. Огоньки режима работы скайборда светились зеленым светом, рюкзак запылился, но остался цел. Поискав разбросанные пакетики с едой, Тэлли обнаружила, что потеряно всего два. Вот только спальный мешок порвался. Его чем‑то разрубило на куски.
Тэлли сглотнула подступивший к горлу ком. От мешка не осталось клочка крупнее носового платка. А что стало бы с ней, если бы она находилась здесь в то время, когда над стоянкой пролетала машина?
Она поскорее сложила скайборд и уложила все вещи в рюкзак. Скайборд был готов к вылету почти мгновенно. «Нет худа без добра, – подумала Тэлли. – Хотя бы эта гадская машина его отлично высушила».
– Огромное спасибо, – произнесла Тэлли вслух, встала на скайборд и наклонилась вперед.
Солнце садилось за горизонт. Ей хотелось как можно скорее оставить стоянку позади – мало ли, вдруг эти люди вздумают вернуться.
Но кто это были такие? Летающая машина оказалась в точности такой, какой ее себе представляла Тэлли, когда учителя в школе рассказывали о жутких изобретениях ржавников: переносной смерч, уничтожающий все на своем пути. Тэлли читала про эти летательные аппараты: они создавали вибрацию столь мощную, что в домах трескались стекла, когда такая машина пролетала мимо. Слышала она и про бронированные военные страшилища, способные проехать сквозь здание.
Но ржавников на свете давно не существовало. Какому дураку пришло бы в голову восстанавливать их безумные машины?
Тэлли летела в сгущающемся сумраке и пыталась высмотреть хоть какие‑нибудь знаки, имеющие отношение к следующему намеку из записки Шэй – «Ту, что не любишь, выбирай через четыре дня». И еще она гадала, какие сюрпризы ей может преподнести наступающая ночь.
В одном сомнений не оставалось: она в этих краях не была одинока.
Позже этой ночью река раздвоилась.
Тэлли притормозила, остановилась и окинула взглядом слияние. Одна река явно была шире, вторая больше походила на широкий ручей. «Приток», – вспомнила Тэлли, так называют маленькую речку, впадающую в большую.
Может быть, ей стоило держаться над большой рекой. Но хотя от места последней загадки она ушла всего три дня назад, ее скайборд летел быстрее большинства других моделей. Может быть, уже настала пора для новой загадки.
– «Ту, что не любишь, выбирай через четыре дня», – пробормотала Тэлли.
Она пристально смотрела на две реки, озаренные луной. Луна, кстати, успела подрасти, оставалось совсем недолго до полнолуния. «Какую из этих двух рек я не люблю? Или какую должна невзлюбить, по мнению Шэй?» И большая река, и приток казались Тэлли совершенно обычными. Может быть, какая‑то из них вела к чему‑то нехорошему, что разглядеть можно было только при свете дня?
Но ждать дня означало потерять ночь и спать на холоде, в темноте, без спального мешка.
Тэлли напомнила себе о том, что разгадка строчки может крыться и не в этом слиянии рек. Вероятно, ей все же стоило держаться над главной рекой до тех пор, пока не встретится что‑нибудь более очевидное?
– «Ту, что не любишь»… – прошептала Тэлли и вдруг кое о чем вспомнила.
Она поднесла руки к лицу. Когда она показывала Шэй свои морфы, она упомянула о том, что работу в этой программе она начинала с того, что дублировала левую половину лица, а правую всегда ненавидела. Шэй наверняка запомнила это.
Не хотела ли Шэй тем самым намекнуть Тэлли, что надо двигаться вправо?
Вправо уводил приток реки. Горы с этой стороны были ближе. Возможно, до Дыма оставалось уже не так далеко.
Тэлли не отрывала взгляда от двух рек, сверкающих в темноте, от большой и маленькой. Она вспомнила слова Шэй о том, что симметрия красоты глупа и что она бы предпочла иметь лицо, составленное из двух разных половинок.
Тогда Тэлли этого не поняла, но для Шэй это был очень важный разговор. В тот день она впервые сказала о своем желании остаться уродкой. Если бы только Тэлли об этом вовремя догадалась, она, быть может, сумела бы отговорить подругу от побега. И сейчас они обе, красивые, веселились бы в бальной башне.
– Вот именно, – вздохнула Тэлли и направила скайборд к притоку реки.
К тому времени, как взошло солнце, Тэлли уяснила, что выбор сделала верно.
Если представить себе, что река может течь вспять, то приток реки забирался все выше в горы, а поля вокруг наполнялись цветами. Вскоре ослепительно белые чепчики из лепестков стали расти густо, как трава, и прогнали с окрестностей все прочие цвета. В лучах рассвета казалось, будто земля светится изнутри.
– «Потом ищи среди цветов глаза жуков огня», – проговорила Тэлли про себя, гадая, не стоит ли ей сойти со скайборда.
Может быть, тут водятся какие‑то жуки с огненными глазками, которых надо поискать? Она плавно подлетела к берегу и сошла с доски.
Цветы подступали к самой кромке воды. Тэлли опустилась на колени, чтобы рассмотреть один цветок получше. Пять длинных белых лепестков изящно изгибались, отделяясь от стебля и образуя зев. Внутри, в самой глубине цветка, желтела крошечная серединка. Один из лепестков под зевом был длиннее других, он тянулся почти до самой земли. Что‑то мелькнуло поблизости, и Тэлли заметила маленькую птичку, порхавшую среди цветов. Птичка перелетала от цветка к цветку, усаживалась на длинный лепесток и засовывала клюв внутрь зева.
– Какие красивые!.. – вырвалось у Тэлли.
И их было так много! Хотелось улечься посреди цветов и заснуть.
Но при этом она не видела вокруг ровным счетом ничего такого, что можно было бы назвать «глазами жуков огня». Тэлли встала и обвела взглядом горизонт. Ничто не попадалось на глаза, кроме холмов, поросших ослепительно белым ковром цветов, и сверкающей реки, взбиравшейся все выше в горы. Все выглядело так безмятежно, это был совсем иной мир, не тот, который взбудоражила вчера вечером летающая машина.
Тэлли снова встала на скайборд и продолжила путь. Теперь она летела не так быстро, внимательно глядя по сторонами в поисках чего угодно, что походило бы на разгадку зашифрованной строчки из записки Шэй. Она не забыла приклеить солнцезащитный пластырь, поскольку солнце поднималось все выше.
Двигаясь против течения, Тэлли улетала все выше в горы. Отсюда ей стали видны голые полосы и прямоугольники среди полей цветов, участки сухой песчаной почвы. Этот лоскутный пейзаж представлял собой странное зрелище – будто кто‑то взял и прошелся наждачной шкуркой по прекрасной картине.
Несколько раз Тэлли опускалась, сходила со скайборда, осматривала цветы и искала насекомых или хоть что‑нибудь, что подходило бы под слова «глаза жуков огня». Но день шел своим чередом, а Тэлли пока не попадалось ничего похожего.
К полудню речка стала постепенно сужаться. Рано или поздно Тэлли доберется до ее истока, горного родника или тающего ледника, а дальше придется идти пешком. Устав после долгой ночи, девочка решила устроить привал.
Она обвела взглядом небо, гадая, нет ли поблизости других летающих машин, похожих на те, которые были у ржавников. Мысль о том, что над ней, когда она будет спать, пролетит это чудище, пугала ее. Кто знал, что нужно тем людям в машине? Если бы она вчера вечером не притаилась в воде, что бы они могли с ней сделать?
В одном сомнений не оставалось: блестящие ячейки солнечной батареи сверху видны очень хорошо. Тэлли проверила заряд скайборда; благодаря тому, что она в последние часы летела медленно, а солнце светило ярко, заряда осталось больше половины. Тэлли разложила доску, но не целиком, и спрятала ее посреди самых высоких цветов. Потом она поднялась на вершину ближайшего холма. Отсюда Тэлли был виден скайборд, отсюда она могла заметить и услышать что угодно, что приближалось бы по воздуху. Она решила переупаковать рюкзак, а уж потом ложиться спать, чтобы в случае чего мгновенно вскочить и обратиться в бегство.
Только это ей и оставалось.
С трудом проглотив порцию «СпагБола», Тэлли свернулась калачиком там, где белые цветы были достаточно высокими, чтобы ее под ними не было видно. Легкий ветерок шевелил длинные стебли, сквозь сомкнутые веки Тэлли различала танец теней.
Без спального мешка она чувствовала себя до странности незащищенной, хоть и лежала на земле в одежде, но теплое солнце и усталость после долгого ночного странствия быстро усыпили ее.
А когда она проснулась, мир вокруг нее пылал.
ПОЖАР
Сначала Тэлли услышала во сне звук, похожий на рев ветра.
Потом воздух пропитался оглушительным шумом, треском загоревшихся сухих кустов. Запах дыма окутал Тэлли, и она резко и окончательно проснулась.
Клубящиеся дымные тучи окружали ее, заслоняли небо. Рваная стена пламени двигалась по полю цветов, а впереди шла волна страшного жара. Тэлли схватила рюкзак и, спотыкаясь, побежала вниз по склону холма прочь от пламени.
Тэлли не могла сообразить, в какой стороне река. Ничего не было видно за плотными облаками дыма. Она пыталась сделать вдох, но в легкие попадал только мерзкий коричневый дым.
Но вот Тэлли разглядела отдельные лучи заходящего солнца, пробивающиеся сквозь пелену дыма, и это помогло ей сориентироваться. Река текла по другую сторону от холма.
Тэлли вернулась обратно, на вершину холма, посмотрела вниз сквозь дым. Пламя разгоралось все сильнее. Языки огня быстро ползли вверх по склону, перепрыгивая от одного прекрасного цветка к другому. Цветы обугливались и чернели. Вдруг за завесой дыма сверкнула река, но жар пламени погнал Тэлли назад.
Она снова кубарем скатилась с противоположного склона, кашляя и отплевываясь. Одна мысль не покидала ее: неужели ее скайборд уже поглотило пламя?
Тэлли нужно было во что бы то ни стало добраться до реки. Только вода могла спасти ее от атаки огня. Но если она не могла спуститься с холма, возможно, она могла его обогнуть.
Она бежала со всех ног. На этой стороне трава горела отдельными пятнами. По сравнению с наступающей стеной огня это были пустяки. Добежав до подножия холма, Тэлли помчалась в обход, пригнувшись к земле, чтобы быть ниже клубов дыма.
Обогнув холм наполовину, Тэлли поравнялась с обугленным клочком земли, где уже прошел огонь. Колючей стерней торчали стебли, хрустели под подошвами туфель, от жара, исходившего от обгоревшей почвы, щипало глаза.
Тэлли бежала среди почерневших цветов. Ей казалось, будто она тыкает кочергой в дремлющие угли. Глаза у нее пересохли, лицо покрывалось волдырями.
Через несколько мгновений Тэлли увидела реку. Огонь непробиваемой стеной стоял вдоль противоположного берега, ревущий ветер подгонял пламя, швырял угольки на ближний берег. Крутящийся вал дыма катился навстречу Тэлли. Она закашлялась и перестала видеть что‑либо.
Но вот наконец дымная атака миновала, Тэлли смогла открыть глаза и увидела блестящую поверхность солнечной батареи своего скайборда. Тэлли бросилась к нему, не обращая внимания на цветы, горящие на пути.
Похоже, пламя не затронуло доску – просто повезло, и, конечно, помог слой скопившейся росы.
Тэлли быстро сложила скайборд и встала на него, не дожидаясь, когда желтое свечение огоньков сменится зеленым. От жара скайборд почти совсем высох и по команде Тэлли поднялся в воздух. Тэлли повела летающую доску над рекой, над самой водой, против течения, посматривая по сторонам, нет ли просвета в стене огня на левом берегу.
Туфли с подошвами‑липучками изорвались, их подметки потрескались, как глина, высушенная солнцем, поэтому Тэлли летела медленно. Время от времени она наклонялась, зачерпывала пригоршнями воду и поливала ею пылающее лицо и руки.
Через какое‑то время слева послышался шум, безошибочно угадываемый даже сквозь рев пламени. Тэлли вместе со скайбордом подхватило поднявшимся ветром и швырнуло к другому берегу. Тэлли всеми силами сопротивлялась, она даже сумела опустить ногу в воду, чтобы затормозить. Потом ухватилась за доску обеими руками, отчаянно стараясь не свалиться в воду.
Дым неожиданно рассеялся, и из темноты проглянул знакомый силуэт. Это была летающая машина. Теперь ее грохотание отчетливо слышалось на фоне ревущего пламени. Заверченный винтом машины смерч расшевелил пожарище, искры запрыгали через реку.
«Что же они творят? – гадала Тэлли. – Неужели не понимают, что помогают огню распространяться?»
Ответ на свой вопрос она получила в следующую секунду, когда из машины вылетел столп пламени, метнулся через реку и охватил новый участок цветущего поля.
Это они устроили пожар, а теперь старались, чтобы огонь охватил как можно большую территорию.
Грохот летающей машины приближался. Тэлли разглядела нечеловеческое лицо того, кто сидел в кресле пилота. Она развернула скайборд, чтобы улететь, но машина поднялась выше и промчалась прямо над ней. Мощь крутящегося смерча оказалась непреодолимой.
Тэлли оторвало от доски и бросило в воду. Несколько мгновений действовали ее спасательные напульсники и держали ее над волнами, но потом ветер подхватил скайборд, ставший без Тэлли значительно легче, завертел и унес, будто упавший с дерева листок.
Тэлли погрузилась в глубину на самой середине реки – с рюкзаком, в одежде.
Под волнами было прохладно и тихо.
Несколько бесконечно долгих мгновений Тэлли ощущала только облегчение от того, что избавилась от жестокого ветра, от грохочущей машины, от обжигающего жара пламени. Но вес рюкзака и спасательных напульсников быстро тащил ее ко дну, и от страха у нее сдавило грудь.
Она начала барахтаться в воде, стремясь к огням, мигающим над поверхностью. Промокшая одежда, рюкзак и напульсники тянули ее вниз, но как раз в то самое мгновение, когда ее легкие были готовы разорваться, Тэлли вынырнула на поверхность, и ее завертело в водовороте. Тэлли успела несколько раз вдохнуть пропитанный дымом воздух, и волна ударила ей в лицо. Она закашлялась, нахлебалась воды, но всеми силами старалась удержаться на плаву.
Над ней проплыла тень, заслонила небо. И тут ее вытянутой вверх руки коснулось нечто… знакомая липучая поверхность…
Скайборд вернулся к Тэлли! Он всегда возвращался, когда она падала. Спасательные напульсники приподняли ее, и наконец она смогла ухватиться за доску. Пальцы цепко ухватились за покрытую пупырышками поверхность скайборда. Тэлли ожесточенно глотала воздух.
С ближнего берега донесся писклявый вой. Тэлли проморгалась и увидела, что машина приземлилась. Из нее выскочили какие‑то существа и принялись разбрызгивать вокруг белую пену. Они пробивались сквозь поле горящих цветов к реке и направлялись к Тэлли.
Она попыталась забраться на скайборд.
– Подожди! – крикнуло первое существо.
У Тэлли дрожали коленки, она с трудом встала на ноги и попыталась удержаться на мокрой поверхности доски. Спекшиеся туфли скользили, а промокший рюкзак, казалось, весил целую тонну. Только Тэлли успела наклониться вперед, как рука в перчатке ухватила скайборд спереди. Из воды вынырнуло лицо в странной маске. Громадные глаза уставились на Тэлли.
Тэлли топнула ногой, наступила на пальцы чужака. Пальцы соскользнули, но ее по инерции толкнуло слишком далеко вперед, и доска накренилась и черпнула носом воду.
Тэлли снова упала в реку.
Чьи‑то руки схватили ее и потащили прочь от скайборда. Вырванная из воды, она оказалась на чьем‑то широком плече. Со всех сторон ее окружали лица в масках: большущие, нечеловеческие глаза не мигая смотрели на нее.
Глаза жуков.
ГЛАЗА ЖУКОВ
Они выволокли ее на берег, вытащили из воды и понесли к летающей машине.
В легких у Тэлли было полным‑полно воды и дыма. Она не могла сделать вдох, чтобы не закашляться – да так, что от кашля все тело сотрясалось.
– Положи ее на землю!
– Откуда она, черт подери, взялась?
– Надо дать ей кислорода.
Тэлли уложили на спину на землю, обильно политую белой пеной. Тот, кто нес ее, снял маску с жучиными глазами, и Тэлли обомлела.
Перед ней стоял красавец. Юный красавец, такой же великолепный, как Перис.
Он прижал маску к ее лицу. Несколько секунд Тэлли вяло сопротивлялась, а потом в ее легкие хлынул прохладный, чистый воздух. В голове у нее прояснилось, и она стала благодарно вдыхать кислород.
Красавец снял с нее маску.
– Слишком много нельзя. Можно отравиться.
Тэлли попыталась что‑то сказать, но снова закашлялась.
– Тут становится жарковато, – сказал второй человек. – Дженкс хочет забрать ее в кабину.
– Дженкс может подождать.
Тэлли наконец прокашлялась.
– Мой скайборд.
Первый красавец чудесно улыбнулся и чуть запрокинул голову.
– Он чуть не улетел. Эй, кто‑нибудь! Прицепите эту штуку к вертушке! Как тебя зовут, детка?
– Тэлли… Кха‑кха‑кха!
– Ну что, Тэлли, ты готова? Огонь ждать не будет.
Тэлли снова закашлялась.
– Наверное… кха!.. Да.
– Ладно, пошли.
Молодой человек помог ей подняться и повел к машине. Тэлли опомниться не успела, как оказалась в кабине, где грохот был значительно меньше и где сидело еще трое в масках с жучиными глазами. С громким стуком захлопнулась дверца.
Машина зарокотала, и Тэлли почувствовала, что она отрывается от земли.
– Мой скайборд!
– Расслабься, детка. Мы его прихватили, – послышался женский голос. Еще одна снятая маска – и перед Тэлли предстала молодая красавица.
«Не эти ли люди имелись в виду в записке? – гадала Тэлли. – „Глаза жуков огня“… Не их ли она должна была разыскать?»
– Как она? – пронесся по кабине голос пилота.
– Жить будет, Дженкс. Делай обычный облет, а потом по дороге домой добавь еще немного огоньку.
Машина набирала высоту, а Тэлли смотрела из окошка вниз. Курс пролегал вдоль русла реки, и она видела, как пожар, подгоняемый ветром, распространяется по противоположному берегу. Время от времени машина выпускала вниз струи огня.
Тэлли обвела взглядом лица незнакомцев. Странно было видеть такую решительность у молодых красавцев и красоток, такую сосредоточенность на работе. Но все же то, чем они занимались, трудно было назвать чем‑то, кроме безумия.
– Ребята, а что вы такое делаете? – поинтересовалась Тэлли.
– Поджигаем маленько.
– Это я вижу. Но зачем?
– Чтобы спасти мир, детка. Но знаешь, ты уж нас прости. Нам очень жаль, что ты попалась на нашем пути.
Они называли себя рейнджерами.
Того, который вытащил Тэлли из реки, звали Тонк. Все они говорили с акцентом и родом были из города, про который Тэлли никогда не слышала.
– Это не так далеко отсюда, – объяснил Тонк. – Но мы, рейнджеры, большую часть времени проводим за городом. Пожарные вертолеты базируются в горах.
– Пожарные… что?
– Вертолеты. Так называются такие машины, как эта.
Тэлли обвела взглядом кабину грохочущей машины и попыталась перекричать шум:
– Этот ваш вертолет – его будто бы ржавники сделали!
– Угу. Винту и кое‑какому еще оборудованию лет двести будет. Как только детали изнашиваются, мы их заменяем.
– Но зачем?
– На вертолете можно летать куда угодно, мы зависим от магнитной решетки. И с его помощью роскошно распространяются пожары. Ржавники наверняка знали, как заварить кашу.
Тэлли ошеломленно покачала головой.
– А пожары вы распространяете из‑за…
Тонн улыбнулся, приподнял ногу Тэлли и отлепил от подошвы сломанный, но не сгоревший цветок.
– Из‑за phragmipedium panthera, – ответил он.
– Прошу прощения?
– Этот цветок когда‑то был одним из самых редких растений на свете. Белая тигровая орхидея. Во времена ржавников одна луковица стоила больше дома.
– Больше дома? Но их тут миллиарды!
– Заметила? – Тонк поднял цветок повыше и заглянул в его изящную серединку. – Примерно триста лет назад одна ржавница придумала, как адаптировать этот вид к более широким условиям с помощью генной инженерии. Она колдовала над генами, чтобы заставить цветы легче приживаться.
– Зачем?
– Ну, это дело обычное. Чтобы обменивать цветы на всякое другое. Но успех превысил ожидания. Сама посмотри.
Тэлли посмотрела за окошко. Машина набрала высоту и оставила пожарище позади. Внизу лежали бескрайние белые поля. Лишь изредка посреди них виднелись не заросшие цветами участки.
– Эта женщина, похоже, здорово сделала свою работу. Ну и что такого? Цветы такие красивые.
– Это одно из самых красивых растений на свете. Но оно распространяется чересчур резво. Орхидеи превратились в самый настоящий сорняк. В то, что называется монокультурой. Они истребляют все остальные растения, губят деревья и кустарники, а ими никто не питается, кроме одного‑единственного вида колибри, которых интересует только нектар. Но колибри вьют гнезда на деревьях.
– Тут нет никаких деревьев, – заметила Тэлли. – Одни орхидеи.
– Вот именно. Это и означает «монокультура». Одно и то же. Когда орхидей становится слишком много, не хватает колибри, чтобы их опылять. Ну, для того, чтобы распространять пыльцу.
– Да‑да, – кивнула Тэлли. – Я знаю про птичек и пчелок.
– Конечно, знаешь, детка. Поэтому орхидеи, в конце концов, погибают, становясь жертвами собственного успеха, и после себя оставляют пустоши. Биологический нуль. Мы, рейнджеры, пытаемся помешать их распространению. Мы пробовали применять яды, генетически спроектированные заболевания, хищников, питающихся колибри… Но помогает по большому счету только огонь. – Он повернул орхидею, держа за стебелек, и поднес к ней зажигалку. Язычок пламени начал лизать лепестки. – Приходится соблюдать осторожность, понимаешь?
Тэлли заметила, что другие рейнджеры очищают ботинки и костюмы и ищут, не осталось ли хоть что‑то от цветов посреди грязи и пены. Она снова посмотрела за окошко на бескрайние белые поля.