– В путеводителе прочитала, – и, заметив выражение недоумения на их лицах, я пояснила: – А он был с картинками. – И уже для совсем тупых добавила: – Церковь я узнала по картинке.
– Я про дом спрашивал, а не про картинки! Не знаешь, где он, так помалкивай! – Василий надвинул мне козырек кепки на глаза, безнадежно качая головой.
– Ну, отчего же? Я, например, адрес помню.
– Да что ты?! Будем народ опрашивать?
– Нет. Такси возьмем, – спокойно ответила я.
– Точно. Что бы вы без меня делали? – обрадовался Василий.
Через двадцать минут мы выходили из лифта.
– А где ключи? – начал рыться по карманам Василий.
– Откуда я знаю? Ты же уходил последним, закрыл же ты как-то дверь?
– Не помню. Я так спешил, что, кажется, просто ее захлопнул. А твои где?
– В сумке, – неохотно ответила я. После нашего маскарада туда было набито столько всего, что перспектива поиска ключей пугала.
Я тоже начала рыться в сумке, пытаясь нащупать связку. Все нервно перетаптывались на небольшом пространстве лестничной площадки.
– Мам, давай быстрее, мне в туалет хочется, – заныла Вероника через пять минут.
– Ну правда, что ты копаешься, меня уже ноги от усталости не держат, – включился Ползунов.
– А может, ты их потеряла? – добавил масла в огонь мой милый сыночек.
– Раз вы такие умные, ищите сами, – рассердилась я, протягивая им сумку.
– Дай-ка, я посмотрю, – схватил ее Василий.
Я тут же пожалела о содеянном. Что значит это его «я посмотрю», я себе прекрасно представляю. Через пять секунд на пол полетели помада, расческа, очешник, кошелек, блузка и т. д. Мы с Вероникой, а затем и Денис принялись ползать по полу, собирая вылетавшие из сумки вещи. Наконец окончательно озверевший варвар вывернул мою сумку наизнанку и вытряхнул из нее все содержимое.
|
|
– Вот они! – радостно завопил он, падая рядом с нами на колени и пытаясь дотянуться до ключей, залетевших за стояк отопления в углу площадки.
В это время открылась дверь соседней квартиры, и робкий, писклявый голосок проговорил:
– Добрый вечер. Извините, я услышала, что вы по-русски разговариваете.
Ну вот, нам только общительных собеседников-соотечественников не хватало, с досадой подумала я. Но деваться было некуда. Я подняла голову и вежливо поздоровалась.
Надо мной стояло бледное, заметно беременное создание небольшого роста, с рыжими реденькими волосиками, собранными в аккуратный хвостик. На ногах у создания были тапочки в виде белых пушистых зайчиков.
– Извините за беспокойство, – жалобно продолжило дивное видение, – но мне вот-вот рожать, а муж в командировку уехал. А я по-английски еще очень плохо говорю, а он только послезавтра вернется. А я себя чувствую сегодня как-то странно… А мы сюда недавно переехали, и я еще никого не знаю.
Голос у несчастной жалостно дрожал, и глаза ее были, как у собачки, которую хозяин в сильный дождь выгнал на улицу.
– Позвоните доктору, проконсультируйтесь, – посоветовала я. Мы все устали, и взваливать на себя чужие проблемы мне совершенно не хотелось.
Мое семейство, все еще ползавшее по полу в поисках раскатившихся вещей, согласно закивало головами.
– Я совсем не понимаю, что он говорит, я его даже к телефону позвать не смогу, – продолжала давить на жалость беременная девица.
– Тогда съездите к нему.
– Но я его не понимаю!
|
|
– Позвоните мужу, он вам по громкой связи переведет, – внесла предложение Вероника.
Мы снова дружно закивали.
– Я машину водить не умею. А она в гараже стоит, – не унималась девица. – Ой! Извините!
Она покраснела, как помидор, и попятилась в свою квартиру. Я опустила глаза и скомандовала:
– Стоять!
Девица перепугалась и замерла. Белые зайчики утратили свою пушистость: они внезапно оказались в луже стекавшей по ногам этой бедняжки воды.
– У тебя воды отошли! Ты рожаешь! Быстро в роддом! – заорала я на всю лестничную клетку.
Домочадцы повскакивали на ноги, побросав мои вещички, и, подхватив девицу под руки, рванули вниз по лестнице.
– Стоять! – вновь заорала я.
Василий с Денисом от страха бросили беременную и уставились на меня.
– Документы твои где? – спросила я полуобморочную беременную.
– Там, на тумбочке, – слабо махнула она рукой.
Мы с топотом понеслись наверх. Обежав всю ее квартиру, мы наконец нашли документы в прихожей, схватили их и поскакали вниз через три ступеньки.
– Стоять! – в третий раз заорала я, когда мы миновали еще один марш.
– Что еще?! – проревел Василий.
– Ключи от машины где?
– Там, на гвоздике…
Мы опять поскакали наверх, пыхтя от натуги. Обежав вторично всю квартиру и найдя ключи – естественно, тоже в прихожей, – мы горохом посыпались вниз. Мужики вновь подхватили еле живую беременную и поскакали вниз с удвоенной скоростью. Схватки, судя по ее пыхтению и стонам, становились все чаще.
– Стоп! – заорала я, когда мы пролетели второй этаж. – Вещи для роддома!
– Там, на стуле, – провыла, превозмогая боль, роженица.
|
|
Мы снова бросили этого несчастного рыжика и помчались в квартиру.
Еще один забег, и я отброшу лапти, подумала я, пытаясь протиснуться одновременно с Ползуновым в дверной проем.
Обежав в сотый раз всю квартиру и найдя вещи – как всегда, в прихожей, – мы, задыхаясь от постоянной беготни, спустились вниз, подхватили дышавшую, как собачка, Олечку – спасибо Денису, сообразил спросить, как ее зовут, – и помчались дальше, вниз.
– Стоп! – пискнула я, когда мы проскочили второй этаж. – Дверь не закрыли!
Все, включая Олечку, взглянули на меня горящими от ненависти глазами и молча побежали дальше. Ну, нет так нет, пожала я плечами, пусть ее квартира стоит нараспашку.
Мы кубарем влетели в гараж и тормознули у синего «Ягуара».
Денис прыгнул на заднее сиденье, следующей стали загружать – вперед спиной – Олечку.
Маленькая, худенькая, с огромным животом и дрожащими от страха губами, она вызывала щемящую жалость. Бледная до прозрачности кожа, усыпанная веснушками, носик-кнопочка вздрагивает в такт ее завываниям. По тому, как она согнулась, было понятно: времени в обрез.
Василий вскочил на водительское место и обалдел.
– А руль где?!
– Елки! Тут же правостороннее движение! – хлопнула себя по лбу Вероника.
– Э, нет. Ведите вы, – проворно выскочил из машины Ползунов.
– Я не поведу, – сразу отмела я это предложение.
– Я пас, – так же твердо решила Ника.
– У меня прав нет! – проорал с заднего сиденья Денис, пытаясь перекрыть Олечкины стоны.
– Рожаю! – завизжала Олечка так, что у нас заложило уши.
– Хватайте ее, бежим на дорогу! – скомандовала я, бросаясь к выходу из гаража.
Я бежала впереди, размахивая авоськой, позади неслись Василий с Денисом, таща на руках громко орущую от страха и боли Олечку. Последней скакала Вероника, пытаясь опустить задравшееся до неприличия просторное Олечкино платье.