Карие глаза Гленна прищурились, а Дэвид нахмурил брови, когда фэвэбэшник открыл ящик. Я опустила глаза на резкий звук расстегиваемого мешка и увидела красивую женщину в новом свете, представила себе ее боль и страх, когда она перекинулась волком, понятия не имея, что с ней. Боже мой, она же наверняка подумала, что умирает.
– Элейн! – выдохнул Дэвид, и я поддержала его под локоть, когда он покачнулся. Гленн тут же переключился в режим детектива – глаза зажглись, поза стала собраннее, более угрожающей. Я глазами ему показала, чтобы притих. Успеет со своими вопросами, нам еще два ящика Пандоры открыть надо.
– Господи, Дэвид… Держись. – Мне ужасно хотелось, чтобы Гленн застегнул мешок.
Будто в ответ на мои несказанные слова, он медленно задвинул ящик с Элейн обратно.
Дэвид был бледен, и мне пришлось себе напомнить, что хотя он и может сам о себе позаботиться и уверенности в себе у него хватает, это были женщины, которых он знал близко.
– Покажите следующую, – сказал он, и запах мускуса стал в спертом воздухе сильнее.
Гленн набросал короткую записку, вырвал из ежедневника и заткнул за табличку с надписью на ящике. У меня под ложечкой завязался узел – дело приобретало очень нехороший вид. Мало того, что Дэвид замешан в случайной гибели трех женщин, так еще и мне придется объяснять ФВБ, почему они по свидетельствам о рождении – люди.
Просто бутерброд с дерьмом. И. как мне с этим разбираться? Все мастера‑вампиры этой страны и каждый альфа‑самец с манией величия откроют за мной охоту; первые – чтобы уничтожить фокус, вторые–чтобы им завладеть. Притвориться, что его выбросили с макинакского моста – второй раз не пройдет.
Может быть… может, это случайность? Может, Элейн была вервольфом и только сказала Дэвиду, что она человек – знала, что с сукой он встречаться не будет.
Гленн отпер второй ящик, и когда мы встали над ним, расстегнул мешок. Я смотрела на Дэвида, а не на Гленна, и узнала ответ, когда он закрыл глаза и рука у него задрожала.
– Фелисия, – шепнул он. – Фелисия Борден. – Он потянулся к ней, дрожащие пальцы зарылись в каштановые волосы. – Прости, Фелисия. Я не знал… что… что ты с собой сделала?
У него подсел голос, и я бросила взгляд на Гленна. Сотрудник ФВБ кивнул: Дэвид готов был потерять самообладание. Надо бы побыстрее закончить с этим тяжелым делом.
– Пойдем, Дэвид, – сказала я ему с сочувствием, беря под руку и отводя на шаг назад. – Еще одна.
Дэвид оторвал взгляд от мертвой, и Гленн быстро задвинул ящик под скрежет металла. Осталась только одна женщина – которая попала под поезд. Это вряд ли был суицид. Скорее всего в шоке первого превращения, без обезболивающего, совершенно неподготовленная, она мчалась куда‑то вслепую, ища ответа. Или же была в эйфории от обретенной свободы и переоценила новые способности. Я почти надеялась, что это был второй вариант, хотя и он трагичен. Мне не нравилась мысль, что она сошла с ума – Дэвид тогда еще сильней будет чувствовать свою вину.
Мы с Дэвидом стояли справа у последнего ящика. Заметив, что он затаил дыхание, я осторожно вложила руку ему в ладонь– холодную и сухую. Кажется, у него начал развиваться шок.
Гленн неохотно выдвинул последний ящик – он явно не рвался показывать Дэвиду эти руины женского тела.
– Боже мой! – простонал Дэвид и отвернулся.
С наворачивающимися на глаза слезами, с чувством беспомощности я обняла его за плечи и отвела в тот «домашний» уголок с креслами и столом, где родственники ждут пробуждения вампиров. Он ссутулился, двигался машинально. Вцепился в спинку кресла, потом в него рухнул. Из‑под моей руки он выскользнул, и я встала над ним, а он уперся локтями в колени, уронил голову на руки.
– Я не хотел, – сказал он мертвым голосом. – Так не должно быть. Не должно!
Гленн задвинул последний ящик и зашагал к нам этакой агрессивно‑покачивающейся фэвэбешной походкой.
– Осади назад, – предупредила я. – Вижу, что ты подумал, но он этих женщин не убивал.
– Так почему он все себя старается убедить, что не убивал?
– Дэвид – страховой инспектор, а не киллер. Ты же сам сказал, что это самоубийства.
Дэвид издал резкий стон внутренней боли. Я обернулась к нему, тронула его за плечо.
– Черт, Дэвид, извини. Я не думала, что это так будет.
Он не глядел на меня, и голос его прозвучал безжизненно:
– Они были одни. Каждая из них. Никто им не помог, никого не было сказать им, что боль пройдет. Объяснить, чего ждать. – Он поднял голову – в глазах стояли слезы. – Они это пережили в одиночку, и вина тут моя. Я мог помочь. Они бы выжили, если бы я при этом был.
– Дэвид… – начала я, но вдруг лицо его переменилось, и он резко встал:
– Я должен идти, – произнес он неразборчиво. – Надо позвонить Серене и Капли.
– Одну минуту, мистер Хью, – твердо вмешался Гленн с неприятным выражением лица.
Дэвид побелел, невысокое, но крепкое тело напряглось.
– Я должен позвонить Серене и Капли! – воскликнул он, и Айсмен заглянул в дверь.
Я взметнула руки в мольбе, встала между Гленном и пораженным горем вервольфом.
– Дэвид, – начала я рассудительно, кладя ладонь ему на руку, – ничего с ними не случится. До полнолуния еще неделя. – Обернулась к Гленну, и сказала намного тверже: – А тебе я сказала, чтобы осадил назад.
От моего резкого тона глаза у него сузились, но хоть он и агент ФВБ, специалист по Внутриземелью, но я сама – внутриземелец.
– Осади, сказала! – Я понизила голос, чтобы ненароком кого не разбудить. – Это мой друг, и ты с ним будешь помягче, иначе, видит бог, Гленн, я тебе покажу, на что способна злая и рассерженная ведьма.
Гленн стиснул зубы. Я смотрела на него в упор. Никогда еще я не применяла к нему магии, но мы сюда пришли за ответом на вопрос, обращает ли фокус людей в вервольфов, а не за обвинением в убийстве.
– Дэвид, – сказала я, не сводя глаз с Гленна, – сядь. У детектива Гленна к тебе есть несколько вопросов.
О господи, мне бы еще хоть каких‑нибудь ответов.
Оба они слегка успокоились, и когда Айсмен закрыл за собой дверь, я села и даже положила ногу на ногу, как хозяйка этого милого и уютного приема. Дэвид вернулся в кресло, но Гленн остался стоять, глядя на меня сверху вниз и хмурясь. Его дело – морщинки у него останутся, не у меня.
А я начала думать. Черт, не хватало у меня сообразительности придумать убедительную ложь, и придется говорить правду. Грустно. Морщась, я обратила взгляд на Гленна.
– Ну… в общем… ты умеешь хранить секреты, Гленн?
Я подумала о спящих вампирах и порадовалась, что ящики звуконепроницаемые. Если бы они еще и запахонепроницаемыми были…
Гленн выдохнул, будто сдулся. Его манера сразу переменилась: только что был агрессивный и неуступчивый агент ФВБ, и вдруг – добродушный коп на соседнем углу.
– Для тебя, Рэйчел, я готов послушать. Какое‑то время. Ладно, это справедливо – я ведь грозилась отлупить его своей магией. Посмотрев на Дэвида и убедившись, что он объясняться предоставил мне, я сцепила руки на коленях.
– Этих женщин в базе данных ты не нашел, потому что они не в списках внутриземельцев.
Гленн приподнял брови.
– Они в списках людей, – сказала я, почти слыша, как щелкает переключаемая стрелка. Это моя жизнь переходила на новую линию – наверное, более короткую.
Ткань костюма Гленна тихо зашелестела – это он повернулся.
– Людей? Но ведь…
–Они сюда прибыли как оборотни, да, – закончила я за него.
Взяв сумку за ремень, я перетянула ее вперед, поставила к себе на колени. Говорить Гленну, что фокус у меня, я не собиралась. Он наверняка начнет настаивать, чтобы я передала фокус ему, я откажусь – и он превратится в тестостероновый костер, а я – в ведьму до мозга костей. Лучше до этого не доводить. Гленн мне нравится, а каждый раз, когда я пускаю в ход магию, я обычно теряю друга.
Из‑за моей спины донесся безразличный голос Дэвида.
– Это я их обратил. Я не нарочно. – Он поднял голову. – Поверьте мне, я этого не хотел. Я даже не думал, что такое может быть.
– Такого не может быть, – ответил Гленн. Его недоумение стало окрашиваться гневом. – Если вы так решили пошутить…
Он мне не верил.
– Ты не думаешь, что я могла бы что‑нибудь получше придумать, если бы водила тебя за нос? Мне надо зарабатывать на квартплату, и я не собираюсь терять целый день, торча здесь в морге. – Я оглядела стерильную обстановку. – Как бы мило тут ни было.
Крупный агент нахмурился:
– Человек не может стать вервольфом. Это факт.
– Сорок лет назад люди считали фактом, что на свете нет ни вампиров, ни пикси. Волшебные сказки помнишь? В старых сказках говорилось, что укус может превратить человека в вервольфа. И это правда, а доказательство – что ты этих женщин найдешь в базе данных по людям.
По лицу Гленна было видно, что он на эту разводку не идет.
Я опустила голову и сказала, глядя в пол:
– Понимаешь, есть такая проклятая демоном статуя. – Господи, как же это беспомощно звучит. – Я ее отдала Дэвиду на хранение, потому что он – вервольф, а Дженкс говорил, что у него от этой статуи голова болит. Это злая магия, Гленн. Тот, кто ею владеет, имеет возможность превращать человека в вервольфа. Оборотни хотят ее заполучить. А вампиры готовы кого угодно убить, чтобы ее уничтожить и сохранить баланс сил Внутриземелья. – Подняв глаза, я увидела, что он слушает. Но было видно, что он не собирается отказываться от устоявшихся и безопасных убеждений. – Я полагала, что для превращения человека нужен еще дополнительный ритуал. – Чувствуя свою вину, я тронула Дэвида за руку. – Видно, это не так.
– Вы их кусали? – спросил Гленн Дэвида тоном обвинителя.
– Я с ними спал. – Был бы его тон чуть резче, и я бы сказала, что он огрызнулся. – Я должен идти. Должен предупредить Серену и Калли.
Рука Гленна легла на рукоять оружия. Я бы обиделась, но он это сделал бессознательно.
– Послушай, – сказала я раздраженно. – Помнишь, в мае беспорядки в молле, драки вампиров с вервольфами? – Гленн кивнул, и я подвинулась к краю стула – не нравилась мне эта рука на оружии. – Так вот, это было потому, что три стаи вервольфов решили, будто этот их артефакт у меня, и они пытались меня устранить.
У него глаза вдруг стали большими. Он начинал верить.
– И если выяснится, что артефакт не свалился с макинакского моста, а находится в Цинциннати и превращает женщин в оборотней, я буду ходячей покойницей. – И после паузы я добавила: – Снова.
Агент ФВБ выдохнул – медленно, долго, но что он при этом думал, я не поняла.
– Вот почему убили секретаршу мистера Рея? – спросил он, жестом показав за спину, на ящики.
– Вероятно, – ответила я тихо. – Но это не Дэвид.
Черт побери, прав был Денон. Ее гибель – в каком‑то смысле моя вина. Чувствуя себя жуть до чего несчастной, я оторвала взгляд от ящика и перевела его на Дэвида, подавленного, пытающегося как‑то принять факт смерти трех знакомых женщин. Если дело вскроется, нам обоим конец. Я снова переключилась на Гленна:
– Ты ведь никому не скажешь? – попросила я. – Про это нельзя рассказывать. Родственникам надо будет сказать, что женщины погибли от несчастного случая.
Гленн покачал головой:
– Я сохраню тайну, насколько это в моих силах, – сказал он, выходя вперед и становясь перед Дэвидом, – но я должен буду это записать. – Мистер Хью, – обратился он к Дэвиду вполне уважительно, – вы не могли бы проехать со мной в мой офис, чтобы заполнить кое‑какие документы?
Черт! Ярухнула в мягкое кресло, на меня пахнуло благовониями от движения воздуха.
– Ты его арестуешь? – спросила я, и Дэвид побледнел еще сильнее.
– Нет, только сниму показания. Ради его защиты. Если вы сказали мне правду, – подчеркнул он, как будто я ее не сказала, – то вам нечего бояться. Ни вам, ни мистеру Хью.
Я сказала правду, но почему‑то он меня не успокоил. Зная, что физиономия у меня очень мрачная, я встала рядом с Дэвидом.
– Хочешь, я с тобой поеду? – спросила я, гадая, не смогу ли я обменять свой переезд из церкви подальше от Айви на добровольную адвокатскую помощь Стрижа Дэвиду.
Вервольф кивнул. Вид у него был потрясенный, но вполне собранный в этом костюме и галстуке.
– Да нет, Рэйчел, все в порядке. Я о протоколах знаю все. – Устало поморщившись в знак согласия, он посмотрел на Гленна. – Если мы заедем ко мне, я смогу дать вам имена и адреса всех женщин, с которыми я спал с тех пор, как стал обладателем этого… предмета.
Поджав толстые губы, Гленн провел ладонью по своей короткой стрижке:
– И с каким точно числом женщин имели вы секс в последние два месяца, мистер Хью?
Дэвид покраснел:
– С шестью, кажется. Чтобы точно сказать, мне нужно посмотреть в записную книжку.
Гленн как‑то неопределенно хмыкнул, и почти видимым образом его уважение к коротышке резко выросло. Ну и свиньи же все мужчины!
– Вас подвезти тоже не проблема, – предложил мне Гленн. – И этот артефакт я бы взял на свое попечение. Не имеет смысла вам подвергаться опасности.
Я приподняла брови, стараясь не смотреть на свою сумку.
– Он сейчас доставляется по почте, – соврала я, не желая пускаться в объяснения, почему я ему не дам статую. – Как только попадет ко мне в ящик, я тебе сообщу.
Вру‑вру, вру‑вру‑вру‑у‑у‑у, вру‑вру…
Карие глаза Гленна прищурились, и я почувствовала, что меня изнутри обдает жаром. Дэвид не сказал, что знает, где сейчас предмет, – очевидно, согласившись с моим решением. Я собралась, поправила ремень на плече и направилась к двери. Очень все нехорошо получалось. Может, продать его в Интернете, а деньги отдать в фонд облегчения последствий войны? Потому что война тогда будет.
– Спасибо за сотрудничество, мистер Хью, – сказал Гленн у меня за спиной. – Я знаю, что это трудно, но родные и близкие этих женщин будут благодарны за избавление от неизвестности.
– Не говорите им, что это я обратил их дочерей, – прошептал Дэвид. – Я скажу сам. Предоставьте это мне.
Толкая качающуюся дверь, я оглянулась. Гленн шел рядом с коротышкой‑вервольфом, сочувственно ссутулившись, и я, прислушавшись к своим ощущениям, поняла, что сочувствие искреннее.
– Я сделаю все, что в моих силах, – сказал Гленн, на миг встретившись со мной глазами.
Ага, я такое уже слышала. Это значило, что он сделает все, что в его силах, пока это не будет противоречить, мать их, его правилам.
Идиотский, твердолобый, прямолинейный фэвэбешник. Ну что плохого, если это дело закопать, не вытаскивая на свет?
Я с досадой выдохнула, поймав себя на том, что начала мыслить как Трент. Да, но тут речь идет о войне за власть во Внутриземелье, а не о нелегальной лаборатории. И все‑таки эти женщины погибли, а я хочу, чтобы он соврал их родным, отчего они погибли и как.
Мы притормозили – Гленн подошел потолковать с Айсменом, а Дэвид остановился передо мной. Немногие морщинки на его лице стали от напряжения резче, и выглядел он ужасно.
– Дэвид, мне очень жаль, что так вышло, – шепнула я.
– Это не твоя вина, – ответил он, но у меня было чувство, будто именно моя.
Гленн подошел к нам и жестом предложил Дэвиду идти вперед. Сам он взял меня за руку выше локтя и придержал, пока Дэвид не оказался на несколько шагов впереди нас.
– От кого вы получили это изваяние? – спросил он, когда мы снова пошли к двери.
Я посмотрела на темные пальцы, охватившие мою руку, вспомнила толстую папку – досье Ника. Трясущейся рукой я потянулась к захватанным перилам, ухватилась за них, поднимаясь.
– Обещай мне, что все сделаешь, чтобы это не вылезло из ящика, – попросила я. – Все на свете.
– Ответьте мне, Рэйчел, – потребовал он, не уступая ни на дюйм.
Я устало выдохнула, глядя в сгорбленную спину Дэвида.
– От Ника.
Я не видела смысла скрывать. Этот вор разыграл свою смерть, и у Гленна не будет причины его разыскивать. Мгновенно став спокойнее, Гленн кивнул:
– О'кей. Вот теперь я тебе верю.
Глава десятая
На автобусной остановке было жарко, и я стояла, вдыхая воздух, ароматизированный испарениями мостовой, выхлопными газами и манящими запахами расположенного неподалеку «Скайлайн чили». Это, пожалуй, единственная сеть ресторанов, где подают блюда из томатов даже после Поворота и бойкота помидоров, объявленного половиной выжившего населения. Я была голодна, и меня подмывало взять себе картонную тарелку навынос, но я точно знала, что стоит мне отойти, как появится автобус, а мне придется еще полчаса ждать.
Вот я и стояла в зеленой футболке и джинсах, потея на солнцепеке и разглядывая плотный поток машин. От стоящего рядом со мной подтянутого вервольфа пахло приятно, и два ворлока, монополизировавшие тень недавно посаженного дерева, вели пустопорожний треп. Что это ворлоки, а не колдуны, понятно было по тому, что специфический запах красного дерева едва различался под излишком духов, от которого слезились глаза вервольфа.
Чем больше ты практикуешь магию, тем сильнее становится твой запах, хотя обычно унюхать его может только внутриземелец. То же самое относится и к вампирам – кто больше всех себе позволяет, от тех и аромат исходит сильнее. Дженкс говорит, что от меня разит магией, а от Айви воняет вампиром. И живем мы все в маленькой провонявшей церквушке, добавила я про себя.
Чувствуя неловкость от присутствия ворлоков, я провела пальцем под ремнем сумки на плече. Ворлок – это не пол, а квалификация. Это те же ведьмы и колдуны, только не давшие себе труда научиться творить заклинания самостоятельно. Да, готовые заклинания и зелья они могут оживлять, но творить их – выше уровня ворлоков. Как только человечество на эту тему задумается, так сразу весь демографический пласт образованных колдунов может перестать задираться и расслабиться.
У меня диплом за два года обучения плюс достаточно жизненного опыта, чтобы получить лицензию на использование в работе собственных чар. Не недостаток квалификации мешал мне получить лицензию на продажу моих амулетов, а недостаток капитала. И это объясняло, в частности, парадокс, почему я езжу на автобусах с артефактом, из‑за которого может начаться война за власть во Внутриземелье. С моей‑то удачей меня еще ограбить могут по дороге домой.
Шумно вздохнув, я одернула футболку, думая, не снять ли ее и не остаться ли в майке, которую я так и не сняла. Интересно будет посмотреть на реакцию стоящего рядом мужика, когда я начну раздеваться. При этой мысли у меня углы губ поднялись в затаенной улыбке. А можно еще и кроссовки снять и пойти босиком. Грабители, как правило, к перемазанным босякам не пристают.
Стоящий рядом вервольф восхищенно присвистнул, и я подняла голову от своих замызганных кроссовок – к стоянке, как автобус, подрулил выехавший из потока машин лимузин «Серый призрак». Первая моя реакция – удивление – сменилась досадой. Наверняка это Трент. А я тут стою и жду автобуса с грязными коленями и вся пропотевшая. Ну просто праздник какой‑то.
Тонированное стекло пошло вниз, и я посмотрела поверх солнечных очков. Ага, Трент. Богатый сукин сын отлично смотрелся в кремовом полотняном костюме и белой рубашке. Загар его к лету стал темнее, и я подумала, что он выезжает в свои призовые сады и известные всей стране конюшни чаще, чем дает об этом знать. Улыбаясь уверенно, с некоторым даже ожиданием, этот эльф инкогнито выгнул тонкие брови, увидев мои перемазанные землей колени.
Я ни слова не сказала, а посмотрела через опущенное стекло на переднее сиденье, где, конечно же, был Квен – глава его службы безопасности. За рулем сидел он, а не главный задолиз Джонатан. Этого долговязого садиста не было, и оттого у меня пульс застучал спокойнее. Квен мне нравился, пусть даже он иногда проверял мое владение магией и боевыми искусствами. По крайней мере он, в отличие от своего работодателя, честен.
Подперев бедро рукой, я спросила ядовито:
– А где Джон?
У вервольфа чуть истерика не случилась, когда он понял, что я позволяю себе дерзить Тренту – настолько я хорошо с ним знакома. Оба ворлока лихорадочно снимали на сотовые телефоны, хихикая и перешептываясь. Может, стоит вести себя вежливо, а то эту мерзкую сцену развесят по всему Интернету. Я приняла несколько более спокойную позу.
Трент наклонился к окну, зеленые глаза щурились на солнце. Светлые, почти прозрачные волосы шевелил уличный ветерок, разрушая идеальную прическу. Как ни противно мне это признать, но мой счетчик привлекательности от этих волос просто зашкаливал. Идеал бизнесмена, владелец безупречно легального предприятия «Каламак индастриз» обладает таким телом, которое в плавках и в кресле спасателя смотрелось бы не хуже, чем в дизайнерском костюме в зале совещаний.
– Джонатан занят, – ответил он, и в хорошо поставленном голосе мое внимание привлекла едва слышная нотка досады – хотя гипнотизирующее изящество голоса ни на йоту не стало меньше.
– С Элласбет? – насмешливо спросила я, и стоявший рядом со мной вервольф поперхнулся.
А что такое? Я перед ним должна стелиться, потому что он держит всю торговлю бримстоном на восточном побережье и половина мировых лидеров у него на коротком поводке из нелегальных биолекарств? Трент, когда ему не удалось заманить меня навсегда к себе на службу посулами, попытался добиться этого угрозами. С помощью весьма симпатичного шантажа я его поставила на место, но он все равно никак не мог понять, что я не буду на него работать. Ну, быть может, отчасти это и моя вина… потому что я никак не могу сказать «нет», когда он мне помашет достаточно толстой пачкой денег.
Трент вздохнул, видимым образом не одобряя мое ребяческое поведение, но мне, черт все побери, было сейчас жарко и деньги нужны были. А потому меня весьма привлекали и его посулы, и его машина с кондиционером.
– Садитесь, – предложил он, улыбнулся, помахал рукой ворлокам и снова отодвинулся из двери в тень.
Я глянула на стоящего рядом вервольфа, решив, что Трент хочет говорить со мной насчет того Repondez S'il Vons Plait(Вежливая просьба ответить в конце приглашения фр.), на которое я ему репондеть не стала.
– Как думаете, надо? – спросила я у соседа, и он закивал, как китайский болванчик.
Трент высунулся на свет.
– Садитесь, миз Морган. Я вас отвезу куда хотите.
Хочу в Вегас, выиграть там машину, подумала я, но шагнула вперед.
– У вас там кондиционер включен? – спросила я, и он поднял брови. Ну ладно, согласна, дурацкий вопрос. – Я была бы не против поехать домой, – добавила я.
Трент поманил меня к себе, и двое ворлоков у меня за спиной просто сомлели при виде этого.
– Мне хватит пятнадцати минут, – сказал он, и его улыбка политика приобрела несколько вымученный вид.
Трент подвинулся, давая мне место, а я в приступе ребячьего упрямства схватилась за ручку передней дверцы, дернула ее на себя и распахнула. Квен дернулся от неожиданности, когда я села в машину, захлопнула дверцу и потянулась за ремнем безопасности.
–Ах, миз Морган, – вздохнул Трент на заднем сиденье.
Кондиционер был включен, но и близко не так сильно, как надо, и я, поставив сумку на пол, стала настраивать вентилятор.
–На заднем сиденье не езжу, – сказала я, направляя шторки вентилятора на себя и открывая его на полную. – Я там себя чувствую как ребенок, Трент.
– Могу понять, – буркнул он слегка недовольно, и сидящий за рулем Квен улыбнулся.
Наши отцы работали вместе над восстановлением биологического вида, к которому принадлежит Трент, но мне на это было глубоко начхать. Когда отцы у нас погибли с интервалом в неделю, Трент воспитывался в роскоши и привилегиях, а я училась отбиваться от шпаны, увидевшей во мне легкую добычу – меня растила мать, так потрясенная смертью отца, что о нас с братом она почти забыла. Может, я завистлива. Но все равно пусть не думает, что я сяду рядом с ним, будто мы друзья.
Позади нас раздался мощный сигнал: городской автобус пытался въехать на остановку. Мы стояли тут в нарушение закона, но кто будет выписывать штраф Тренту Каламаку?
По его жесту Квен бросил машину на опустевшую полосу – ее перегородил за нами автобус. У меня было такое чувство, будто я набрала несколько очков в этой игре, и я сняла темные очки, а потом погрузилась в плюшевую кожу, наслаждаясь прохладным воздухом, шевелившим промокшие от пота пряди. До чего ж приятно.
– Подразумевалось, – протянул Трент громче, чем ему хотелось бы, – что мы с вами поговорим.
– А я хочу говорить с Квеном.
Повернувшись к исчерченному шрамами эльфу, я улыбнулась. Он с виду был одного возраста с моим отцом – если бы отец не погиб. Темную кожу отмечали дефекты, оставленные Поворотом даже на некоторых внутриземельцах. Квен тоже эльф, таким образом я знакома с четырьмя. Неплохо для представителей вида, считающегося вымершим. У Квена наверняка есть и людские гены, иначе бы вирус Т‑4 «Ангел», истребивший приличную долю человеческого населения, его бы не поразил.
При своем маленьком росте Квен жилист и силен – и в лей‑линейной магии, и в боевых искусствах. Я видела однажды, как он пустил в ход черные лей‑линейные чары, хотя Тренту и неизвестно, быть может, что он ими владеет. Иногда лучше не знать, какими средствами твоя охрана делает свою работу.
Одежда на нем была черная, наводящая на мысль о военной или еще какой‑нибудь форме, но достаточно просторная и удобная, обеспечивающая легкость движений. С виду лет под пятьдесят, смотрелся он отлично. Будь мне нужен в этой жизни образец профессионального поведения, я могла бы выбрать Квена. Если бы он только на Трента не работал.
– И как живешь? – спросила я у него, и этот обычно железный мужик не смог сдержать намека на улыбку. Тренту она не была видна, а я подумала, нет ли у Квена чувства юмора, о котором я даже не догадывалась.
– Спасибо, миз Морган, хорошо, – ответил он спокойно, и голос его был так же шершав, как его рябая кожа. – А вы выглядите… – Он замолчал, окинул меня долгим взглядом, замедлив ход в потоке идущих через мост машин. – Что вы с собой сделали? Вы просто… светитесь здоровьем.
Я покраснела. Он заметил, что у меня исчезли веснушки, как и вообще все обретенные почти двадцать пять лет моей жизни дефекты на коже – неожиданный положительный эффект превращения с помощью демонского проклятия.
– Долго рассказывать, – ответила я, не желая углубляться в тему.
– А я бы с интересом послушал, – намекнул он с едва заметным оттенком упрека в хриплом голосе.
С заднего сиденья раздалось рассчитанное покашливание Трента. Решив, что я достаточно его уже достала – и не желая продолжать этот разговор с Квеном, – я подтянула кверху измазанное землей колено и обернулась, чтобы мы с Трентом видели друг друга.
– Вот что, Трент, – сухо сказала я. – Я знаю, что ты хочешь меня позвать охранником на твою свадьбу, и мой ответ – «нет». Что ты меня подвез – большое спасибо. Но ты не в своем уме, если думаешь, что я от этого поглупею и растаю. Я не из твоих услужливых дебютанток!
– Я никогда вас такой не считал, – перебил он тоном легкого возражения, будто сам факт ему нравился.
– И я не буду, извини, подружкой на твоей свадьбе. Ты просто не сможешь мне столько заплатить… – Пауза. Я про себя выругала собственный рок: Трент всегда появляется, когда мне нужны крупные суммы. Везение – или он ждет, пока я окажусь на мели? – Это ведь платная работа? В том смысле, что платья подружек – дикая жуть, но обычно не приходится платить тем, кто их надевает,
Трент откинулся на спинку сиденья, спокойный и уверенный, нога на ногу – такой вид, будто в этой игре у него все козыри.
– Будет платной, если вы за нее возьметесь.
У меня скулы свело от напряжения, и я попыталась расслабить мышцы, хотя тут же стала думать о церкви и во сколько обойдется ее освящение. У Трента карманы такие глубокие, что он даже глазом не моргнет. А с моей стороны нехорошо будет перекладывать такую долю финансового бремени на Айви, потому что вина здесь моя.
Трент понял, что мне сейчас что‑то очень нужно – настолько, что меня его деньги соблазняют, и на лице его появилась самодовольная улыбка, будто нарочно, чтобы меня разозлить. Одна из причин, по которым я села вперед. Это эльф – мастер проницательности, и мы с ним достаточно похожи, чтобы он взял надо мной верх.
– Я прошу вас пересмотреть свое решение, – сказал он, и его лицо утратило все самодовольство при следующих его словах: – Пожалуйста, очень вас прошу. Мне действительно может быть полезна ваша помощь.
Я заморгала, заерзала, пытаясь скрыть, как потрясена. Пожалуйста? С каких пор Трент выучил это слово? С тех пор, как я стала видеть в нем личность? – подумала я, отвечая на собственный вопрос. А это почему? Захлестнутая эмоциями, я вспомнила, как не более двух месяцев назад умоляла вампира‑самоубийцу подумать о лекарствах, облегчающих боль, как об альтернативе первой смерти. Лекарствах нелегальных, к которым имел доступ только Трент. Да бог ты мой, всего двадцать минут назад я просила Гленна скрыть обстоятельства смерти этих женщин – потому что мне так легче будет жить.
Злясь на себя, я стала видеть причины убийств и шантажа Трента. Я не говорю, что его методы оправданы – говорю только, что стала их понимать. Он ленив до омерзения, и потому идет легким путем, не всегда совпадающим с законным, который обычно труднее. Но попросить Гленна скрыть информацию, чтобы предотвратить войну за власть во Внутриземелье – это же не то что убить своего ведущего генетика, чтобы он не сдал тебя властям? Или то?