Чарльз Хигсон
Полный улет
Чарльз Хигсон
Полный улет
Глава первая
Дэннис Пайк выбрал явно не тот день, чтобы бросить курить. Утром окно покрылось инеем, хлеб зачерствел, молоко прокисло, в лифте лежал мертвый наркоман, а теперь еще двое парней пытались залезть в его машину.
Бледно‑желтый двудверный «Форд‑эскорт» 1982 года выпуска был недорогой машиной. В нем не лежало ничего ценного, а магнитола была заперта в багажнике. Но этим парням было поздно что‑либо объяснять: они уже разбили боковое стекло и лезли внутрь, чтобы открыть дверь.
– Эй! Что вы делаете? – закричал Пайк и яростно двинул свою тележку с покупками по направлению к ним. Та послушно понеслась, подпрыгивая, вниз по уклону Далстон‑Кросс.
Мальчишки равнодушно посмотрели на него. Лет по шестнадцать, может, меньше, в больших широких куртках на молниях, мешковатых джинсах и кедах.
В следующую секунду они снова занялись машиной.
– Я спросил, что вы делаете?
Ничего не сказав, они просто открыли дверь.
– Это моя машина.
– Это ведро с гайками, – сказал тот, что повыше, и повернулся к Пайку, поднимая бейсбольную биту.
Пайк вздохнул: все строят из себя американцев.
У парня были маленькие, широко расставленные глаза на тупом угрюмом лице. Он сделал пару шагов по направлению к Пайку, похлопывая битой по ладони.
– Вали отсюда!
Ну и день!
Все началось, когда Пайк налил молока в кукурузные хлопья, и оно свернулось. Вечером он забыл убрать хлеб, и тот зачерствел. А спускаясь в магазин на углу, обнаружил в лифте мертвого наркомана – молодого белого парня в джинсах и свитере. Волосы до плеч, так уже давно не носят. Похоже, сидел на героине. Пайк испытал нечто сродни ностальгии: теперь в моде был крэк. Нечасто случается увидеть настоящего старомодного наркомана. Он лежал, свернувшись клубком, в углу лифта, и сперва Пайк пнул его ногой, подумав, что тот спит или потерял сознание. Когда же понял, что наркоман мертв, даже мурашки пробежали по коже.
Мертвый мужчина в лифте. Рано или поздно это обязательно должно было случиться. С тех пор как для усмирения наркодилеров открылось отделение полиции на Сэндринэм‑роуд, те перебрались в многоквартирный дом за углом. Они постоянно торчали там, прислонившись к дверям, прямо напротив тотализатора, стараясь выглядеть броско и в то же время неприметно. Пайку осточертело видеть людей, передающих друг другу деньги и «пожимающих» руки в коридорах и на лестницах.
Достав хлеб и молоко, он взял кассету с «Южным гостеприимством»[1]из «Маммос Видео»[2]для настроения. Ну что еще нужно! Позавтракав, Пайк устроился с чашкой чая в своем откидном кожаном кресле, взял пульт и включил магнитофон. Видак издал жуткий скрежещущий звук, картинка задергалась, и все погасло.
Он нажал кнопку, чтобы достать кассету, – ничего не вышло. Тогда Пайк приоткрыл крышку и попробовал достать ее вручную, но кассета застряла намертво. Магнитофон накрылся! Как назло, по телеку до вечера не было ничего интересного: только скучные дневные передачи про собак, семейные проблемы и бодрых австралийцев.
Что за поганый день!..
– Давай, вали, – парень с битой подошел ближе.
Не было никакой надежды, что охранник, сидевший в своей будке на другом конце парковки, увидит их, а даже если и увидит, что‑нибудь предпримет. Промозглая ночь, и вокруг – никого. Парковка выглядела пустынной и заброшенной – всего пять машин. С одной стороны тянулись фабрики и склады, с другой – проходила железная дорога, а третья примыкала к тыльной стороне торгового центра «Далстон‑Кросс».
Приятель Биты в черной куртке «Наф‑Наф»,[3]которая была ему велика размера на два, ритмично кивал головой и гундел:
– Да, да, да, – без конца.
Пайк пожалел, что вчера вечером решил бросить курить, но это был пункт его плана: уволиться с работы, бросить курить и подготовиться к переменам. И тут нате!
– Эй, оставьте машину в покое, – сказал он, но подростки не прореагировали, Пайк представлял, как выглядит он в их глазах: жалкий старый очкарик с магазинной тележкой.
Он бросил взгляд на свои покупки в поисках возможного оружия. От французского батона пользы не будет, бутылочка с уксусом слишком мала, к тому же, если разобьется, может порезать руку.
– Неужели надо было разбивать стекло? – спросил он, чтобы потянуть время. – Вставлять – такая морока.
– Ой, какая жалость, – издеваясь, сказал Бита.
Наф‑Наф рассмеялся. В этот момент Пайк высмотрел среди покупок замороженного цыпленка.
– Ладно, может, просто уйдете, а? И забудем о стекле. Я вчера бросил курить, мне и без вас хреново.
– А может, ты просто уйдешь, мужик? – Парень с вызовом поднял биту.
Детки‑конфетки.
Пайк всегда ходил в супермаркет на Далстон‑Кросс по вторникам. Он приходил сюда и в другое время, и в другие дни. Но только вечером во вторник, в половине восьмого, здесь было мало народу. Пайк ненавидел толкотню.
Он знал, что в магазине на Ридли‑роуд, совсем рядом, цены были вдвое ниже, но это было неважно. Пайку нравилось войти в магазин, загрузить тележку недельным запасом продуктов, быстро расплатиться и уйти. Более того, прямо за «Далстон‑Кросс» находилась эта огромная парковка, и ему не приходилось далеко тащить тяжелые пакеты.
«Далстон‑Кросс» представлял собой закрытый торговый центр с собственной звонницей. Пайк узнал об этом от кого‑то из покупателей, стоявших с ним в очереди. Что ж, понятно: северо‑восточная часть Лондона как раз знаменита колокольнями в итальянском стиле.
Внутри была устроена пещера Санта‑Клауса и играла рождественская музыка. Вокруг пещеры располагалась площадка с двигающимися куклами, которые разыгрывали сцену Рождества, а еще там были эльфы, гномы и лесные жители в костюмах викторианской эпохи. Было что‑то неуловимо зловещее в ритмично кивающих и машущих руками куклах посреди пустынного зала. Множество фигурок свисало с потолка, словно на какой‑то жуткой рождественской скотобойне.
Однако бродить среди покинутых, ярко освещенных прилавков громадного супермаркета было приятно. Процесс, безусловно, доставлял Пайку удовольствие. Неожиданно для себя он обнаружил, что живет в предвкушении этого еженедельного ритуала и после утренних неприятностей поход в «Далстон‑Кросс» был как нельзя кстати.
И надо ж было такому случиться!
Бита шел на Пайка с абсолютно бесстрастным выражением на лице.
– Пеняйте на себя, – сказал Пайк.
Выхватив замороженного цыпленка, другой рукой он одновременно толкнул на парня тележку, чтобы отвлечь внимание. В момент, когда тот приготовился остановить несущуюся на него тележку и посмотрел вниз, Пайк, словно ядро, метнул птицу, и та впечаталась парню прямо в лоб. Одновременно мимо с грохотом пронесся лондонский поезд северного направления, и Пайк боковым зрением уловил мелькание света и лиц пассажиров.
Оглушенный Бита пошатнулся и медленно осел на мокрый бетон, выронив при этом биту. Пайк подбежал и быстро схватил ее. Он подумал: а что, если кто‑то в поезде заметил это маленькое сражение. Тогда новая Агата Кристи, возможно, захочет додумать, что произошло с тележкой, битой и замороженным цыпленком. Наф‑Наф был поражен таким поворотом событий и лишь стоял, разинув рот. Пайк прижал его битой к машине.
– Черт. – Глаза Наф‑Нафа расширились.
– Вот беда, правда? – сказал Пайк. – А теперь выворачивай карманы. Заплатишь мне за стекло.
Но это было глупо. У них были жалкие четыре фунта и тридцать восемь пенсов на двоих. Пайку не хватило духу взять их. Вместо этого он прихватил биту.
Он пришел домой и позвонил в круглосуточный сервис по замене стекол, затем уселся смотреть телевизор.
Пайк обставил практически всю квартиру подержанной офисной мебелью из магазина под железнодорожным мостом рядом со станцией «Хэкни Даунс». Пол устилали прочные ковровые плитки бежевого цвета, а вдоль стен стояли темно‑зеленые металлические стеллажи. Он признавал только картотечные шкафы. Все стулья были офисные, на колесиках и с регулирующимися спинками. Столы – тоже металлические. Единственной данью удобству было дорогое кожаное кресло с откидывающейся спинкой, в котором он смотрел телевизор. А какой телевизор! Последняя широкоэкранная модель, тридцать шесть дюймов по диагонали, с никамовским[4]стереозвуком, встроенными стереоколонками, соединенная с суперсовременным видеомагнитофоном.
Этот чертов видак!
Пайк уныло посмотрел на пачку «Силк Кат», которую он оставил на камине для испытания воли. Что ж, он переживет все это, не сорвется. Первый день, вероятно, самый худший. В конце концов, по телевизору вечером намечается что‑то приличное: парочка фильмов и передача о крокодилах – звучит занимательно.
Через час или около того Пайк уже чувствовал себя гораздо лучше и решил, что можно выбросить пачку сигарет. Он взял ее и уже прицелился, чтобы бросить в металлическую корзину, но раздался звонок в дверь.
Это был человек из сервиса. Пайк спустился с ним к машине и подождал, пока он вставит стекло. Затем заплатил наличными возмутительно большую, на его взгляд, сумму и пошел обратно в квартиру.
Он вышел из опустевшего теперь лифта и увидел рядом с квартирой двух мужчин, глазеющих в окно.
– Эй! – Пайк стал осторожно спускаться на площадку, приближаясь к ним.
Они обернулись, и он остолбенел.
Это были братья Бишоп, Чес и Ноэль. За десять лет они изменились, но их появление, как и прежде, не предвещало ничего хорошего.
Пайк выудил из кармана пачку «Силк Кат» и вытащил сигарету.
– Привет, Ноэль. Есть прикурить?
Глава вторая
Братья Бишоп. Пайк помнил, как увидел их в первый раз. Это было в Тоттнеме[5]в баре «Петух».
Ноэль подсел к Пайку за барную стойку и представился:
– Меня зовут Ноэль, а это – Чес. Мы братья‑близнецы. Похожи как две капли.
Он рассмеялся. Это была его любимая шутка. Братьями они, может, и были, но уж никак не близнецами. Более непохожих людей найти было трудно: Чес был невысокий и коренастый, с зализанными назад волосами; Ноэль – высокий и тощий, с курчавым перманентом. Два урода.
– Две капли? – спросил Пайк. – Интересно, чего?
Это был момент, когда судьба могла распорядиться иначе. Он буквально видел, как их мозги ворочаются, раздумывая: это вызов? Стоит ему вдарить? Или принять все как шутку? Пайк бесконечно сожалел, что оба рассмеялись. Если бы они просто взгрели друг друга и разошлись, Пайк не удостоился бы чести водить дружбу с Ноэлем и его тупым братцем всю оставшуюся жизнь.
– Ты пригласишь нас войти? – спросил Ноэль, протягивая Пайку зажигалку.
– Нет. – Пайк прикурил и вернул зажигалку хозяину.
– Брось, Пайки. Десять лет прошло.
– Что тебе нужно, Ноэль? – спросил Пайк, поворачивая ключ.
– Имей совесть. Здесь холодно, – сказал Чес.
Пайк понял, что спорить бессмысленно. У них были причины, чтобы разыскать его, так что вряд ли они все бросят и просто уйдут.
Он открыл дверь и кивнул братьям, чтобы те проходили.
Чес почему‑то всегда считал себя более стильным, чем Ноэль. Сейчас на нем был серый искрящийся костюм с подвернутыми рукавами, черная рубашка с расстегнутым воротом, много золота и дорогие бордовые мокасины. Сильный загар, огрубевшие черты выпивохи. Его волосы были выкрашены в пепельный цвет и тщательно уложены. Пайк не мог понять, как можно по собственному желанию так укладывать волосы – они выглядели словно парик. Ноэль изменился сильнее. Он растолстел, и хотя его тело заметно округлилось, длинные руки и ноги были по‑прежнему худыми. Джинсы с завышенной талией затянуты на пузе ремнем. Довершали наряд белая рубашка и цветная нейлоновая куртка с капюшоном, которую в свое время называли «анорак». На маленькой голове красовалась лысина, но, восполняя этот недостаток, он отрастил волосы сзади и по бокам. Прямые и тонкие, они свисали аж до воротника рубашки.
Пайк не привык принимать кого‑то в своей гостиной, она не была приспособлена для этого. Единственным удобным посадочным местом было кожаное кресло, и Ноэль сразу его занял.
– Отлично, – сказал он, положив руки за голову и откинувшись назад, – большой телевизор!
Чес в это время рассматривал металлические стеллажи, забитые до самого потолка кассетами.
– Как много кассет! Ты их все посмотрел?
– Чего вам надо?
– У тебя найдется что‑нибудь выпить, Пайки? – спросил Ноэль.
– Пиво в холодильнике.
– Молодец. – Ноэль улыбнулся и подмигнул ему.
Пайк принес четыре банки «Фостерс» в упаковке и угостил братьев.
– Едва узнаю тебя, Дэннис, – сказал Чес, с хлопком открывая банку. – Что с тобой произошло?
– Я стал старше.
– Ты почти весь седой, – сказал Ноэль. – С чего бы это?
– Наследственность, – ответил Пайк. – Мой отец поседел, когда ему еще сорока не было. Но по крайней мере, шевелюра у него до сих пор цела.
Ноэль ударил себя по лысине:
– Отвратно, да?
– А очки? – спросил Чес, переворачивая пустую металлическую корзину и садясь на нее. – Дэннис Пайк, Ковбой из Тоттнема – и в очках! Да, времена меняются.
– Ну ладно. Я поседел, ношу очки, у меня большой телевизор. Вы ведь пришли не затем, чтобы сказать мне это.
– Нам нужна твоя помощь, Дэннис, – честно ответил Чес.
– Спокойной ночи, ребята.
– Выслушай нас, Дэннис.
– Мне не интересны ваши махинации, Чес.
– Нет, нет. Это совсем другое.
– Что ты делал последние десять лет, Пайки? – спросил Ноэль и включил телевизор, приглушив звук.
– Ничего.
– Ты должен был что‑то делать.
Пайк посмотрел на экран: показывали «Несмотря ни на что».[6]Он так хотел увидеть этот фильм, ему безумно нравился первый вариант с Робертом Митчумом, а с Джеффом Бриджесом[7]он еще не видел.
– Занимался своими делами. И собираюсь продолжать в том же духе, – ответил он.
– Мы собираемся ограбить Паттерсона, – сказал Чес, ухмыляясь во весь рот. – Чтоб знал свое место.
– Ну вы и придурки! – Пайк покачал головой.
– Паттерсон продвинулся, – сказал Ноэль. – Он теперь большой чел. Владеет собственным бизнесом в электронике.
– И вы собираетесь его обокрасть?
– У нас есть прекрасный план, – сказал Чес.
– Сомневаюсь, если его придумали вы.
– Послушай, – Чес закурил «Бенсон энд Хэджес». – Даже если он узнает, что это мы, все равно не сможет нас прищучить, не сможет обратиться в полицию. Это его самого утопит. Как здорово – обворовать вора!
– Мы все потонем к чертям собачьим, Чес. Почему я, по‑твоему, был тише воды, ниже травы целых десять лет?
– Ты нам нужен на подхвате, Пайки. Только и всего, – сказал Ноэль.
– Забудь об этом. Я вне игры.
– У него полно бабок, – сказал Чес. – Похоже, он миллионер.
– Мне это неинтересно. У меня есть деньги. Я работал и накопил достаточно. И вообще собрался двигать отсюда. И теперь мне только не хватало, чтобы два записных идиота снова втянули меня в это дерьмо. Господи! Да я готов об заклад биться, что у вас даже плана нет.
– Ну, у нас есть идея, – сказал Чес.
– Хреновая идея.
– Хорошо, хорошо, – ответил Ноэль. – Это правда. У нас нет четко разработанного плана. Мы в процессе: собираем команду, но…
– Достали! Пошли вон отсюда!
– Но это замечательная идея – ограбить Паттерсона.
– Почему я, Ноэль? Почему вы не обратились к другим? Крисси, Колину или Мику?
– Они все покойники.
– Черт, я забыл. – Пайк опустился на крышку парты. – Ведь Мик накачался во Флориде?
– Да. Всё наркота.
– Он так и не смог завязать. Но я ничего не знал про Колина и Крисси.
– Колин разбился на мотоцикле, – сказал Чес.
– Ну да. А Крисси? Держу пари, напился до смерти.
– Захлебнулся, – сказал Ноэль, – блевотиной. Бедняга вроде завязал, не пил уже три года.
– Друганы уходят, Дэннис, – сказал Чес, стряхивая пепел с сигареты на пол. – Остались только мы.
– Мы неудачники, Чес, все до одного. И ничем хорошим это не кончится.
– Ты лох, Пайки, – печально проговорил Ноэль. – Не понимаешь что к чему.
– Возможно. – Пайк посмотрел на экран. Там, изнывая от жары где‑то в Мексике, разгуливала едва прикрытая Рейчел Уорд.[8]
– Может быть, я и лох. Но вот что я тебе скажу, Ноэль. Когда‑то я считал, что все вокруг – лохи. Все, кто зарабатывает себе на жизнь. Но тут обнаружил, что быть никчемным тупым хулиганом намного тяжелее. Я был придурком. Больше не хочу. У меня достаточно денег на счету под высокие проценты, чтобы прожить на них до отъезда в Канаду. Шесть недель – и все, ищи‑свищи.
– Господи Иисусе, Пайки! – сказал Ноэль. – Грустно, хоть плачь. Ты же был Крутым Дэннисом, истинным самураем северного Лондона, тоттнемским ковбоем. Ты был Пайком, черт тебя подери! Посмотри на себя: седые волосы, очки и счет в банке.
– Я не буду ни в чем участвовать, Ноэль. Не желаю иметь с этим ничего общего. А чего вы ждали? Что выложите мне вашу сырую идею, а я загорюсь? Клюну на Яна Паттерсона? Сделаю вид, что ничего не изменилось?
– Где у тебя туалет, Дэннис? – спросил Чес. – Что‑то пиво хорошо пошло.
– В конце коридора, у двери.
Чес сполз с корзины. Затем рыгнул, разгладил брюки и вышел, прикрыв за собой дверь.
Ноэль пощелкал по каналам.
– У тебя есть «Скай»?[9]
– Нет.
– Такая муть!
– Как вы нашли меня, Ноэль?
– Герман‑Херман.
– Кто такой?
– Чес познакомился с ним в тюрьме.
– Я не знал, что Чес сидел.
– Два года, подделка дорожных чеков.
– Кретин.
– Герман – хакер. Компьютеры и все такое. Гений. Чес разыскал его, когда вышел из тюрьмы. В наше время это очень полезное знакомство. Они с Чесом провернули пару делишек. Герман на самом деле не преступник, просто любит свою работу. Компьютерный наркоман.
– Ну, так как вы меня нашли?
– Через «Маммос Видео».
– Что?
– Ты всегда тащился от кино, правильно? Мы решили, что ты обязательно должен состоять в каком‑нибудь видеоклубе. А все большие видеоклубы компьютеризованы и связаны в единую сеть. Герман просто лазил по ней, пока не нашел тебя. Заняло около двадцати минут.
– Господи!
– Забавный мирок у этих хакеров. Своего рода секта. Они общаются друг с другом по всему миру, и у них у всех идиотские клички, типа… О, черт! Как же Герман себя называет? Нет, забыл. Я говорил Чесу, что надо его называть Адольф Хакер. Адольф! Сечёшь?
Пайк понял, но смеяться не собирался.
Они услышали звук спускаемой воды, и вскоре в комнату вошел Чес.
– Прекрасная ванная. А плитка – прямо изразцы. Денег стоит, да?
– Хватит, Чес. Не хотелось бы проверять, на месте ли она.
– Не лезь в бутылку. Я только поделился впечатлением.
– Послушай, Чес, – спросил Ноэль. – Какая кличка у Германа, когда он в сети? Напомни.
– Пайку это неинтересно, – отрезал Чес.
– Вспомнил. – Ноэль усмехнулся. – Красный Барон. Точно, Красный Барон.
– Пошли, Ноэль, – поторопил Чес. – Пора валить отсюда. Дэннису явно это все не интересно.
– Ты что, сдаться решил? – Ноэль был ошарашен. – Господи! Ты говорил об этом всю неделю. Пайки, он говорил о тебе, не замолкая. Мол, ты единственный человек, способный разобраться с Паттерсоном. Он еще собирался сказать про Марти.
– А что с Марти?
– Теперь не важно, Дэннис, – сказал Чес. – Мы только теряем время.
– Что с Марти? Какое она имеет к этому отношение?
– Она все еще с Паттерсоном. Чес просто думал, что у тебя до сих пор на него зуб.
– О боже, Ноэль. Прошло десять лет. Я не собираюсь ни с того ни с сего ворошить прошлое и нестись убивать эту сволочь. Пусть вместе радуются жизни. С этим кончено.
– Да, я вижу, – ответил Ноэль. – С этим кончено, и с тобой кончено.
– Пойдем отсюда, Ноэль, – сказал Чес.
– Было приятно повидаться, – сказал Пайк, пока Ноэль вылезал из кресла.
– Взаимно. Послушай, Пайки, если передумаешь, вот моя визитка.
– Твоя визитка?
– Не надо, Ноэль. – Чес положил руку ему на плечо. – Не суетись.
Но Ноэль уже вытащил бумажник – старый, потрепанный, из кожзаменителя, перетянутый резинкой.
– Брось, Ноэль, – сказал Чес.
– Просто на всякий случай. – Ноэль протянул Пайку визитку.
– Ноэль Бишоп. Независимый финансовый консультант? – прочитал Пайк.
– Визитка старая, но телефон остался тот же.
– Независимый финансовый консультант?!
– Азартные игры, бега и все такое, ну ты знаешь.
– Ты самый поганый игрок из всех, кого я встречал, Ноэль.
– Да. Но понтеры были не в курсе.
– Правда, недолго, – сказал Чес.
– Да, – ответил Ноэль печально. – Я кучу денег потерял на этом предприятии. Визитки вот пригодились.
Они прошли в холл. Пайк заглянул в туалет: в унитазе плавал сигаретный бычок.
– Еще увидимся, – сказал Чес.
– Искренне надеюсь, что нет.
Пайк открыл входную дверь, и братья Бишоп вышли.
– Обязательно дай мне телефон своего парикмахера, Чес, – сказал Пайк.
Чес улыбнулся и провел рукой по волосам. Он был уже на полпути к лифту, когда понял, что Пайк издевается.
Глава третья
В среду днем Пайк подъехал к «Далстон‑Кросс» и остановился на людной стороне улицы. Припарковавшись, он прошелся до Кингслэнд‑роуд, где находилось отделение банка.
Шел дождь, тротуар был черным и скользким. Погода выдалась необычно теплая, и Пайк понял, что зря надел свою короткую дубленку. Движение на дороге замедлилось, и люди переходили дорогу, лавируя между машинами и автобусами.
У банкомата две негритянки получали деньги. Пайк ждал, пока они уйдут. Женщины болтали о чем‑то, но он не прислушивался. Наконец они ушли. Пайк вытащил кредитку из кошелька и вставил в банкомат, затем набрал свой номер. Он хотел взять сто фунтов в расчете на неделю. Ожидая денег, Пайк рассматривал оживленную улицу. Большой поток людей двигался от станции метро и продирался сквозь группку недоумков, продающих газету «Сошиалист уоркер». Когда он взглянул на банкомат, на экране было сообщение: «Извините, мы не имеем возможности удовлетворить ваш запрос. Пожалуйста, обратитесь в ваш филиал».
Пайк вытащил карточку и попробовал снова. Все повторилось.
Все это было немного неприятно, но не более того. Он вошел в здание. Там в ярко освещенном зале терпеливо поджидало несколько человек. Пайк занял очередь и стал бездумно рассматривать развешанные на стенах проспекты, рекламирующие различные специальные вклады с глупыми названиями. Он взглянул на экран и увидел там себя. Какой‑то незнакомый старик. Пайк отвернулся.
Окошко освободилось, и он подошел к нему. Молоденькая девушка в униформе улыбнулась:
– Доброе утро.
– Здравствуйте. – Пайк протолкнул свою кредитку под стекло. – С ней что‑то не в порядке, банкомат не принимает.
– Да, сэр.
– Может, я повредил ее или что‑то в этом роде. – Пайк видел, как девушка вставила карточку в свой компьютер.
Они подождали, затем она несколько раз нажала какую‑то клавишу, вынула кредитку и вставила ее вновь.
Улыбнувшись Пайку, она оглянулась:
– Дорин! Дорин, вы не могли бы подойти?
Из задней комнаты для служащих вышла женщина постарше, в очках. Они тихо поговорили друг с другом, при этом девушка несколько раз показывала на экран, затем попробовала пропустить карту еще раз.
Дорин нагнулась к стеклянной перегородке.
– Это ваша кредитная карта, сэр?
– Конечно моя. А что? В чем проблема?
Дорин улыбнулась, словно никакой проблемы не было вовсе.
– На какое имя открыт счет?
– На мое. Пайк, Дэннис Пайк.
Дорин нахмурилась и набрала что‑то на компьютере.
– Пайк через «а»?
– Да.
– Странно…
– Что такое?
– Похоже, здесь нет никакой записи касательно вашего счета.
– Что?
– В базе данных отсутствует запись касательно вашего счета.
– Но это полная чушь! У меня ведь есть наша кредитка, так?
– Да…
Его попросили произнести по буквам полное имя, затем адрес. Но это ничего не дало.
– Мы обязательно разберемся во всем, мистер Пайк. Скажите, у вас есть другой счет в нашем банке?
– Да, у меня есть депозит.
– Вы хотели просто снять какую‑то сумму?
– Сто фунтов.
– Если у вас есть с собой расчетная книжка…
Пайк вздохнул. Расчетная книжка лежала дома, в картотечном шкафу, что рядом с кроватью. Там он хранил все свои документы. Вот невезуха! Что ж, придется вернуться домой.
– Дорин! В любом случае счет должен был высветиться на экране. Но здесь нет никакой записи.
– Шикарно! – Пайк оглянулся на вереницу равнодушных людей, терпеливо ожидающих своей очереди. Он раздраженно постучал бумажником по стойке.
– Вы знаете номер своего счета? – спросила Дорин.
– Наизусть не помню.
– Дело в том, что мы – всего лишь филиал. А управлением счетами занимается…
– Мне это неинтересно, – сказал Пайк. – Я просто хочу снять немного денег.
– Здесь определенно какая‑то ошибка, – ответила Дорин, продолжая что‑то набирать на клавиатуре. – Здесь написано: «Обратиться к К. Барону».
– Барон?
– Да, здесь может быть какая‑нибудь проблема со счетом, может быть, компьютерный сбой или что‑то еще.
Пайк не слушал.
К. Барон.
Обворовать вора.
У меня есть идея.
Герман‑Херман – Красный Барон.
Но было ли у Чеса время? Когда он пошел в туалет, было ли у него время, чтобы проскользнуть в спальню и порыться в картотечном шкафу? Чтобы найти нужную информацию. Информацию, которая нужна Герману. В конце концов, сейчас легко провернуть такое: украсть деньги с помощью компьютера. Особенно если знаешь, как и откуда, и уверен, что твоя жертва не обратится в полицию. А Чес в этом не сомневался. Он знал, что Пайк никогда не пойдет к стражам закона.
Обворовать вора.
Вот почему Чес и Герман оставили сообщение: «Обратиться к К. Барону». Оно означало: «Мы тебя сделали».
Ему не следовало говорить братьям о деньгах. Неудивительно, что Чес тут же сменил тон и быстро убрался…
В это время Дорин спрашивала его о чем‑то.
– Извините, я не расслышал.
– Я говорила, хотите ли вы, чтобы мы приняли меры?
– Нет, нет. Все в порядке. Я понял что к чему и обращусь к мистеру Барону в ближайшее время, Я просто забыл. Это… Вы знаете… Не беспокойтесь.
– Мы можем позвонить мистеру Барону, если хотите. Возможно, он…
– Нет, нет. – Пайк с улыбкой забрал свою кредитку. – Все действительно в порядке.
Он вышел на улицу. И словно попал в другой мир. Какой‑то религиозный псих проповедовал через громкоговоритель, а несколько человек танцевали вокруг, напевая и выкрикивая:
– Аллилуйя!
Аллилуйя, мать вашу! Пайк некоторое время стоял как столб. Десять лет он спокойно двигался в одном направлении, а теперь кто‑то перекопал дорогу.
Чес.
Пайк взял себя в руки. Он просто должен разыскать эту скотину. Господи, неудивительно, что Чес так резко переменился, когда вышел из туалета. Неудивительно, что он не хотел, чтобы Ноэль давал Пайку свою визитку.
Ну конечно! Визитка.
Пайк пошарил в кармане и выудил из всякого мелкого барахла картонный прямоугольник с телефонами. Недалеко от станции метро был таксофон. Конечно, маловероятно, что Ноэль окажется дома, особенно после того, как они с братцем его обчистили, но Пайку больше ничего не оставалось.
Он бросил десятипенсовую монетку в таксофон и набрал номер с визитки. После нескольких гудков трубку сняли.
– Ноэль Бишоп.
– Это Пайк.
– Пайки! Привет, парень, – казалось, он искренне рад его слышать. – Ты передумал?
– Со мной этот номер не пройдет. Какого черта вы это сделали, Ноэль?
– Э‑э, хороший вопрос. А что случилось?
– Ты знаешь, что случилось.
– Боюсь, что нет.
Пайк посмотрел на ноги. Ноэль никогда не умел блефовать, и сейчас создавалось впечатление, что он действительно озадачен. Может, он правда не знает, что произошло.
– Чес с тобой?
– Не видел его с тех пор, как мы ушли от тебя.
– Где он живет?
– Уайтчепел,[10]трущобы. А зачем он тебе?
– Скажи адрес.
– Зачем?
– Просто дай мне адрес, Ноэль. Возможно, к тебе это не имеет никакого отношения. Для тебя лучше, чтобы так оно и было. Так ты собираешься дать мне адрес или нет?
– Нет, пока ты не скажешь зачем.
– Я хочу увидеть Чеса. Жажду увидеть твоего братца.
– Что‑то ты не больно рад, Пайки.
– О, я счастлив, Ноэль, безумно счастлив.
– Слушай, а почему бы нам не поехать туда вместе, а?
– Тебя это не касается, Ноэль.
– Он мой брат, Дэннис. Я не хочу, чтобы с ним что‑нибудь случилось. Я знаю, каким ты можешь быть.