– Нет, – Пайк улыбнулся. – Но были все шансы.
– Какой вы загадочный.
– Да нет, ничего особенно интересного.
– Вы ведь моложе, чем выглядите?
– Даже не знаю.
– Сколько вам? Около тридцати пяти?
– Тридцать четыре.
– Так я и думала, вы гораздо моложе, чем выглядите.
– Вы всегда так разговорчивы с незнакомыми?
– Я торчу здесь целый день одна с девятилетним ребенком. Поэтому хватаюсь за любую возможность поговорить со взрослым, даже таким несчастным, как вы.
– Вы думаете, я несчастный?
– Но ведь точно не весельчак?
– Нет. – Пайк покачал головой и отпил чая.
– Опять. Вот, о чем я и говорю.
– Я лучше пойду и посмотрю, не проснулся ли Ноэль, – сказал Пайк, ставя свою кружку. – Под лежачий камень вода не течет, верно?
– Как скажете.
– Спасибо за чай.
– В любое время.
Пайк посмотрел на Сару. У нее была очень белая кожа и очень голубые глаза.
– Спасибо за все, большое спасибо, – произнес он.
Пайк вошел в дом Бишопов через дверь на кухню. Из гостиной послышался ужасный харкающий кашель – мистер Бишоп проснулся.
Пайк нашел его в холле. Тот чесал себе голову, пытаясь отскрести засохшие следы рвоты с переда рубашки. Он посмотрел на Пайка, сощурившись.
– А ты что за хрен?
– Друг Ноэля. Мы приехали этой ночью.
– Этой ночью? – у папаши Бишоп был заметный западный выговор.
– Я и Ноэль.
– Ноэль? Он здесь?
– Спит в вашей спальне.
– В моей спальне… – Его скрутил очередной приступ кашля.
– Дрянь, – сказал он, когда его отпустило. Пайк не мог с уверенностью сказать, относится ли это к нему, Ноэлю, кашлю или ко всему миру в целом.
Бишоп, шаркая, направился на кухню. Там он сдвинул вбок гору посуды и налил воды в чайник. Пайк вошел следом.
– А что Ноэль здесь делает?
– Мы приехали, чтобы расспросить вас о Чесе.
– О Чесе?
– Да. Он ведь был здесь, верно? Во вторник ночью.
– Во вторник ночью? Серьезно? Не помню.
– Чес был здесь, и нам нужно знать, куда он поехал.
– Куда поехал? Какого хрена я должен знать, куда он поехал?
– Может, он вам что‑нибудь сказал.
– Мне? С какой стати ему что‑то мне говорить? Он никогда ни хрена не говорит. – Он поставил чайник на конфорку и зажег газ.
– Так вы не знаете, куда он мог поехать?
– Он мог поехать, куда угодно. – Бишоп достал из кармана сплющенную пачку «Эмбасси». Достал сигарету и, не предложив Пайку, прикурил от конфорки.
– Послушайте, мистер Бишоп, это очень важно. Чес точно ничего не говорил, куда собирается, когда уезжал отсюда?
– А когда он уехал? – Бишоп харкнул, задумался на секунду и затем сплюнул в раковину.
– Вот что я тебе скажу, – добавил он. – Почему бы тебе не убраться и не оставить меня в покое?
Пайку хотелось взять его за морщинистую харю и шмякнуть об стол. Десять лет назад он так бы и сделал. Но он знал, что от этого не будет толку.
– Я пойду за Ноэлем, – сказал Пайк и вышел из кухни.
– Давай, давай. Иди за Ноэлем, – прокричал ему вслед мистер Бишоп, сопровождая свои слова очередным приступом кашля.
Судя по звукам, Ноэль спал. Он растянулся в одном нижнем белье на двуспальной отцовской кровати. В таком виде: рот приоткрыт, язык наружу, лицо расслаблено, он был очень похож на отца.
К удивлению Пайка, комната оказалась относительно чистой. В ней старик предпринял трогательную попытку поддержания порядка. Спальня являлась своего рода алтарем его умершей жене. На комоде стояли три ее фотографии в аляповатых золоченых рамках, а вокруг лежало несколько ее вещиц: серебристая щетка для одежды, пара очков в розовой оправе, засушенные цветы, части сломанных украшений.
Пайк встряхнул Ноэля и продолжал трясти, пока тот не проснулся. Ноэль, казалось, ничего не мог понять.
– Что? Что такое?
– Ну же, Ноэль. Проснись, проснись.
– Пайк? В чем дело? Который час?
– Вставай. Тебе нужно поговорить с отцом. Я от него ничего не добился.
Ноэль посмотрел на свои наручные часы:
– Господи, Пайк. Только половина девятого утра, черт.
Пайк схватил Ноэля, вытащил его из кровати и скинул на пол. Длинные ноги Ноэля были бледными и безволосыми, как у женщины.
– Пошли вниз. Давай.
– Мне холодно.
Пайк схватил в охапку его одежду и кинул Ноэлю:
– Одевайся.
Он стоял и ждал, пока Ноэль неуклюже одевался, все время ругаясь и что‑то бормоча себе под нос. Затем они вдвоем спустились вниз.
Мистер Бишоп снова вернулся в гостиную, где сидел и смотрел в окно на серый день, куря и грея руки о кружку с чаем.
– Привет, пап.
– Пап… – Он даже не оглянулся. – Так ты и вправду здесь, Ноэль?
– Да. Послушай, пап. Чес пропал.
– Пропал? Чес… Да…
– И ты последний, кто его видел.
– Видел, да. Но я был пьян, Ноэль. Пьян.
– Это неважно.
– Неважно. Нет… Твой старик был чертовски пьян. Я ничего не помню, он забрал какие‑то вещи.
– Какие?
– Какие? Откуда я знаю? Какие‑то свои коробки. Свое барахло. Знаешь, у Чеса всегда полно всякого. Коробки барахла, куда бы он ни поехал. Наркотики. Он никогда не приезжает ко мне просто так, а только потому, что здесь его героин.
– Тебя это никогда не волновало, отец…
– Никогда не волновало! Он никогда не приезжал, чтобы навестить своего старика. Так же, как и ты, Ноэль. Никогда не приезжаешь ко мне.
– Но я ведь здесь, верно?
– Неужели? Только потому, что тебе что‑то надо. Ты не заботишься о своем старике.
– Назови мне хоть одну причину, почему я должен о тебе заботиться. Хоть одну, блин. Ты всю жизнь считал меня дерьмом, а теперь сам просто безнадежный, старый, спившийся чудик.
– Спившийся чудик. – Старший Бишоп начал смеяться, и этот смех неизбежно обернулся кашлем. – Это точно. Спившийся чудик.
Он швырнул кружку об стену, и та разбилась вдребезги, оставив после себя коричневое пятно.
– Спившийся Пикассо.
– Не выпендривайся, отец. – Ноэль положил руку ему на плечо.
– Не трогай меня, черт побери!
Ноэль опустил руку.
– Наркота, грязь, мусор, дерьмо. Здесь всего этого до хрена. – Старший Бишоп встал и подошел к окну. – Он был здесь. Не оставался на ночь. Приехал и уехал. Я для вас что, кладовая или склад нахрен? Бат.[34]
– Что?
– Что? Что значит, что? Поехал он в Бат.
– Чес поехал в Бат?
– В Бат. Сказал, что едет в Бат. Еще сострил: мол, еду в Бат смотреть закат. Бат – закат.
– Вы уверены в этом? – спросил Пайк.
– Уверен. Он должен встретиться там с каким‑то немцем. Что ему нужно в этом дерьмовом Бате?
– Он сказал, куда именно собирается в Бате?
– Бат. Больше он ничего не сказал. Только сострил…
– Ясно, – сказал Пайк. – Давай подумаем. Ноэль, ты позвони этой наркоманской подружке Чеса, Кристине. Перепроверим, не возвращался ли Чес туда. Нужно быть в курсе. А я пойду и заберу Кирсти у соседки.
– И что потом?
– Затем мы поедем в этот чертов Бат. А ты что думал?
– Все вы одинаковые! – заорал мистер Бишоп. – Вам плевать на меня. Я просто спившийся чудик, а вам наплевать. Семья важна только для лондонцев. Семья. Если бы только ваша мама была с нами… Вам наплевать.
– Заткнись, – сказал Пайк и пошел к соседке.
Он чувствовал странное возбуждение и не мог понять, вызвано ли оно полученной информацией или перспективой снова увидеть Сару. Образ ее шеи сзади, там, где кончались коротко стриженные волосы, вновь возник перед ним, но он постарался его прогнать. Сейчас на это не было времени. Когда он увидел Марти рядом с Паттерсоном, в нем всколыхнулось что‑то забытое. Все это время он сидел взаперти, а теперь вышел на улицу. Там было скользко, но он знал, что если поскользнется, то просто покатится дальше.
Глава тринадцатая
– Где вы? – голос Кристины звучал вяло и монотонно. Впрочем, это не удивляло: в ней все было вялым и монотонным. Она пребывала в состоянии вечной скуки, как подросток.
– А где это?
Казалось, ничто не может вызвать в ней сильной реакции. Что бы ни случилось, она воспринимала все с одинаково угрюмым раздражением. Даже когда Терри ударил ее, она будто и не заметила. Теперь у нее на щеке красовался большой синяк, и она рассеянно поглаживала его, пока монотонно разговаривала по телефону Бэзилу захотелось схватить ее за плечи и встряхнуть чтобы хоть немного оживить, но она этого не стоила.
– Где это? – спросила она еще раз и подождала не много. – Суиндон? Дайте мне номер, чтобы я могла позвонить и оставить сообщение, если Чес объявится.
Бэзил крутил кольцо на пальце сначала в одну сторону, потом в другую. Вот оно. Связь установлена. Они снова напали на след. Терри толкнул Несмеяну локтем, и она недовольно сморщилась, но продолжала делать, как ей было сказано.
Кристина записывала номер телефона. Терри посмотрел на цифры и кивнул. Он не улыбнулся, не подал какого‑то знака, просто кивнул. Терри никогда не улыбался, он был очень серьезным человеком, возможно, самым серьезным из всех, кого знал Бэзил. Но Бэзил мог с уверенностью сказать, что сейчас Терри доволен, а значит, он тоже был доволен. Терри очень разозлился, когда они потеряли Ноэля и того второго чувака, что выглядел старым, около вокзала «Виктория». С тех пор он был молчалив и угрюм, и Бэзил старался быть предельно сдержанным, чтобы не вывести его из себя. Для него это были нелегкие дни, особенно когда они осели ждать здесь, у Кристины.
Эта ночь казалась очень длинной. Бэзил спал на диване, накрывшись парой курток. Терри все время сидел в кресле у двери и не спал вовсе, на случай, если девушка вздумает смыться или что‑нибудь выкинуть.
Она со свистом отлетела и закричала, когда Терри ударил ее. Бэзил думал, что Наджент убьет девушку. Смолбоун был напуган и возбужден одновременно. Но Терри не убил ее, он только ударил один раз, зато сильно. И хотя в тот момент она не показала, что ей больно, но с тех пор вела себя, как ей велели.
Она была наркоманкой, сидела на героине. Бэзил не мог смотреть, как она кололась в ногу. Ему не нравились шприцы. Ему не нравилась она. Было ощущение, что она все время больна, словно у нее постоянная простуда. Из‑за этого Бэзил тоже чувствовал себя больным. Ему это не нравилось. Он был рад, что теперь у них появилась зацепка, и они могут убраться отсюда.
Девушка повесила трубку, и Терри забрал у нее бумажку с записью.
– Это телефон отца Чеса, – сказала она. – Они сейчас у него в Суиндоне.
– Но здесь нет адреса, верно? – спросил Терри, аккуратно складывая листочек.
– Нет. Только номер.
– Ты знаешь адрес?
Девушка помотала головой.
– Может он где‑то здесь записан? Мог его Чес где‑нибудь записать?
– Не знаю. – Кристина пожала плечами. – Но в любом случае они там не останутся. Они едут в Бат.
– Куда именно в Бат?
– Не знаю. Они не сказали.
Терри отдал записку Бэзилу и уставился в раздумье на Кристину. Девушка закрыла глаза.
– Может, мне пошарить в его вещах, – сказал Бэзил через некоторое время. – Может, найду адрес: Суиндон, Бат или какой‑нибудь еще.
– Хорошо, – сказал Терри. – Отличная идея.
Бэзил, верный и ценный солдат Терри, всегда был рад помочь. Он зашел в спальню и тщательно просмотрел вещи Чеса. Это не заняло много времени. Все документы и заметки Чеса, его личные бумаги лежали в одном ящике. Несколько квитанций, визитные карточки, порванная золотая цепочка, которую Бэзил положил себе в карман, пара шариковых ручек, какая‑то автомобильная страховка, банковские бумаги, картонная книжка со спичками, стопка старых кредиток и рисунки голых женщин с большими сиськами, пачка конвертов, счета и на самом дне маленькая стопка обрывков бумаги с телефонными номерами и адресами. Бэзил просмотрел их и улыбнулся, найдя среди них каракули с адресом в Бате.
Продолжая радостно ухмыляться, он запихнул остальные бумажки в карман и вернулся в гостиную с добычей в руке.
Терри все еще стоял в посередине комнаты и смотрел на девушку, которая сидела в кресле, наклонившись к электрокамину.
– Посмотри‑ка, – сказал Бэзил, протягивая Терри обрывок бумаги.
– Что это? – Терри даже не посмотрел.
– Адрес в Бате…
Терри кивнул:
– Хорошо. Оставь у себя.
– Что теперь? – спросил Бэзил. – Едем в Бат?
– Насколько быстрее они там окажутся, как думаешь?
Бэзил посмотрел на часы:
– Часа на два, на три. Проблема в том, что сейчас на выезде из города пробки повсюду. Мы потратим час или полтора, только чтобы выехать на загородную магистраль.
– Тогда давай двигать отсюда.
– Мы всегда можем сесть на поезд.
– Нет, – ответил Терри. – Я никогда не пользуюсь общественным транспортом.
– Хорошо. Машина так машина. – Бэзил улыбнулся и подхватил дорожную сумку с необходимым скарбом для коротких путешествий.
– И чтобы больше никаких ошибок не было.
– Нет. – Бэзил тут же перестал улыбаться.
Терри посмотрел на девушку и слегка натянул свою вязаную шапочку на лоб.
– Вставай, – сказал он, и девушка нехотя поднялась из кресла. Казалось, что ничего труднее ей еще делать не доводилось.
– Что? – Ее голос звучал все также вяло, но теперь в нем слышались настороженные нотки.
Терри нежно накрыл рукой ее синяк на щеке.
– Мы сейчас уедем, любовь моя.
Кристина хмыкнула.
– И ты не сделаешь никаких глупостей, правда?
– Да.
– Ты не попытаешься связаться с Ноэлем?
– Нет.
– Нет. Конечно нет. Потому что из всего, что может с тобой случиться, я – самое худшее. Понимаешь?
– Хм.
Терри кивнул головой, а затем резко ударил девушку дважды кулаком по лицу, прямо по синяку. Два быстрых сильных удара. Все закончилось, прежде чем Бэзил понял, что Терри делает. Кристина рухнула на колени, как мешок картошки.
– Вот так, – спокойно сказал Терри. Больше он ничего не добавил, да и не нужно было. Свою мысль он до нее донес.
Девушка не закричала, не заплакала, вообще не издала ни звука. Она просто свернулась в своем кресле и снова наклонилась к электрокамину.
Терри расправил свою шерстяную шапочку. Он уже забыл о девушке. Наджент подтянул тренировочные брюки и двинулся к двери на своих коротких кривых ногах. Бэзил последовал за ним. Его сердце билось чаще обычного.
– Теперь в Бат? – спросил он, пока они с грохотом спускались по голым деревянным ступеням.
– Да. Проверим этот адресок.
– Правда, он может оказаться другим, не тем, куда намылился Ноэль.
– Тогда рванем в Суиндон.
– У нас нет адреса в Суиндоне, только телефон.
– Адрес должен быть в телефонной книге, верно? На фамилию Бишоп. Сверяем телефон и все дела. Он должен быть в телефонной книге.
– Он должен быть в телефонной книге, – сказал Пайк.
– На чью фамилию? – спросил Ноэль, расплачиваясь с официанткой за чай, мороженое и кока‑колу. Он все еще чувствовал себя дерьмово, слишком много выпил прошлой ночью и слишком рано встал.
– Это самое сложное, – сказал Пайк. Ноэль наблюдал, как Пайк пошел к платному телефону, висящему на стене.
Свернув с центральной автомагистрали, они остановились в кафе, что стояло на высоком холме, уже на подъезде к Бату. Небо покрывали облака, но воздух был чистым. Из окна была видна большая зеленая долина с фермами, вся в деревьях, испещренная извивающимися тропинками.
Ноэль протянул Кирсти мороженое, банку колы, и она уселась за стол.
– Я не люблю мороженое, – сказала девочка.
– Все дети любят мороженое, – ответил Ноэль. Он не спрашивал у нее, а просто решил, что она будет.
– Я не люблю мороженое, – снова сказала Кирсти.
Теперь ему пришлось об этом задуматься. Ноэль сам не любил мороженого, причем никогда.
– В любом случае, съешь его, милая моя.
– Я хочу поиграть в «Супер‑Марио».
– Но папе для этого нужно купить новые батарейки, верно? Ты некоторое время не сможешь играть в свою игрушку. Давай‑ка, полюбуйся чудесным видом.
– Я не люблю виды.
– Слушай, просто посиди здесь, посмотри в окно и съешь свое чертово мороженое.
– Я не люблю мороженое.
– Тогда выброси его нахрен. И оставь меня в покое хотя бы на минуту, ладно? Мне нужно помочь дяде Дэннису.
– Он мне не дядя. Мой дядя – Чес.
Пайк вернулся к столику с местным телефонным справочником.
– Пожалуй, мне больше нравится, когда она молчит, – сказал Ноэль. – Мы сможем насладиться тишиной, только когда купим батарейки.
– Здесь нет никого по фамилии Мюллер, – сказал Пайк, пролистывая телефонную книгу.
– Мюллер?
– Герман Мюллер. Разве не эту фамилию назвал Паттерсон, когда мы заговорили о Германе?
– Да, точно.
– Он сказал, что прячет Германа в маленьком уютном гнездышке недалеко от Лондона.
– Да. – Ноэль кивнул головой. – Но если дом Паттерсона, то он должен быть записан на его имя.
– Все может быть. Но он чертовски хитрый сукин сын.
В справочнике нашлось пять Паттерсонов. Они позвонили всем, но безрезультатно.
– Может, это старый справочник, – предположил Ноэль.
– Вполне возможно, – устало сказал Пайк. – Но сдаваться еще рано.
– Держу пари, что у него собственность по всему миру, – добавил Ноэль. – Это лучший способ вложения денег. Вместо того чтобы класть деньги в банк, приобретаешь собственность. Так проще вести учет.
– И он вряд ли оформляет все на свое имя, так? Двойная защита. Если его дела пойдут не лучшим образом, если он обанкротится, лучше и безопасней, чтобы все было на чужое имя.
– Марти, – закончил мысль Ноэль.
– Точно, – на имя М. Стоддарт. Пайк нашел адрес и телефон. Он опять пошел звонить. Ноэль как раз собирался пойти за ним, но тут Кирсти зрелищно вырвало на стол.
– Я же говорила тебе, что не люблю мороженое, – зарыдала она. Ее рот покрывала слизь со слюной.
Ноэль отвел ее в туалет и умыл, как мог. Он ругал ее, а она жалобно рыдала, и этим действовала ему на нервы.
Когда они вышли, Пайк уже сидел за столом, любовался видом из окна и доканчивал кока‑колу Кирсти.
– Ну как? – спросил Ноэль.
– Не знаю. Ответил какой‑то парень с явным иностранным акцентом. Может, и он самый. Когда я спросил, не Герман ли Мюллер он случайно, он повесил трубку.
– Какой адрес? – поинтересовался Ноэль, промакивая рвоту на столе бумажными салфетками.
– «Королевский Полумесяц».
– Звучит пафосно.
– По‑паттерсоновски, – добавил Пайк. – В самый раз по‑паттерсоновски.
– Что ж, давай попробуем.
– Да. Это лучше, чем ничего.
По приезде в Бат у них не заняло много времени отыскать «Королевский Полумесяц». Кого бы они ни спросили, все знали, где он находится, им даже попалась пара указателей.
«Полумесяц» представлял собой широкую полукруглую улицу, состоящую из одинаковых домов с одинаковыми газонами. Дома были построены из того же желто‑коричневого кирпича, что и весь город. Высокие и элегантные, они выглядели довольно эффектно. Дома высились на склоне холма над маленьким парком. Казалось, еще чуть‑чуть, и по этой закругленной мощеной мостовой побегут лошади, запряженные в экипажи.
– Только не говори этого опять, – попросил Пайк, когда они вышли из машины.
– Чего не говорить? – не понял Ноэль.
– Что все прямо как в кино.
– Но так оно и есть. – Ноэль посмотрел по сторонам, разглядывая старую брусчатку, старинную чугунную ограду, голубые дощечки с фамилиями владельцев на стенах домов, на большие деньги, так и сочащиеся из окон. – Это «Оливер Твист»? «Дракула» Или… «Вверху, внизу».[35]Да это прямо декорации для настоящей съемочной площадки. Живя в Лондоне, забываешь, что существуют такие места.
– Пошли, – сказал Пайк, запирая машину. – Давай побыстрее разберемся с тем, зачем мы сюда приехали.
Дом стоял ближе к концу улицы. Они подошли к входной двери и постучали огромным латунным дверным кольцом. Ноэль заглянул в окно. Он увидел пустую комнату, оклеенную модными полосатыми обоями, но там не было ни мебели, ни ковров.
– Вроде, никого, – сказал он.
Пайк тоже заглянул в окно.
– Попробуем зайти со двора, – решил Пайк.
Они втроем спустились вниз по шатким каменным ступеням во внутренний дворик и подошли к другой двери. Пайк позвонил. Некоторое время они подождали.
– Там должен кто‑то быть, – сказал Пайк, звоня еще раз. – Кто‑то же ответил по телефону.
– Может, он вышел.
Пайк принялся молотить кулаками в дверь, потом стал звать хозяина через щель для писем. Никакого ответа. Он подошел к окну, которое было закрыто газетой, и постучал в него. Снова ничего. Окно было заперто, и они не смогли приоткрыть его.
– Попробуем. – Ноэль оглянулся, чтобы удостовериться, что их никто не видит, и ударил по двери пяткой. Она даже не задрожала. Зато ужасная боль пронзила его ногу, даже в позвоночник отдало.
– Вот зараза, – сказал он и сел на ступени, потирая поясницу.
Пайк уже собрался сам ударить по двери, когда они услышали дребезжание цепочки и звук открываемой щеколды.
Ноэль только успел встать и сойти со ступенек, как дверь открыл худощавый молодой человек в круглых очках, как у Джона Леннона. У него была бледная угреватая кожа и жирные черные волосы, коротко стриженные сверху, по бокам и длинные сзади. Одет он был только в черную футболку, шорты‑боксеры и носки. На шее – вроде куска нитки с крошечными бусинками. Парень смотрел на них настороженно.
– Что вам нужно? – сказал он с мягким иностранным акцентом, посмотрев на Пайка, Ноэля и затем на Кирсти.
– Чес, – ответил Пайк.
– Мне жаль, но вы ошиблись адресом, – молодой человек попытался закрыть дверь, но Пайк, положив руку ему на грудь, втолкнул его внутрь.
– Нет, Герман, – сказал он. – Ты знаешь, что у нас правильный адрес.
Глава четырнадцатая
– Тебе придется поговорить с нами, Герман, – сказал Пайк. – И чем быстрее, тем лучше. Мы не уедем просто так. А теперь скажи, был здесь Чес?
Ноэль видел, что Пайк сдерживается, не давит на парня, но вести себя подобным образом ему все труднее. Герман ничего не говорил, даже не смотрел на них.
– Ну же, Герман. – Ноэль старался говорить как можно дружелюбнее. – Он все‑таки мой брат.
Какое‑то время все молчали. Нарушила тишину Кирсти. Все это время она стояла с открытым ртом, глазея на множество компьютеров в комнате, наконец подошла к Герману и подергала его за руку.
– У тебя есть батарейки? – спросила она, показывая свою игрушку.
– О, «Гейм Бой»! – Герман улыбнулся. – Во что ты играешь?
– «Супер Марио‑лэнд».
– Первая часть?
Кирсти пожала плечами.
– Это старая игра, – добавил Герман. – Но очень хорошая. Кажется, у меня где‑то были батарейки.
Он улыбнулся ей и подошел к старому кухонному столу, прогибающемуся под тяжестью двух огромных цветных мониторов и трех клавиатур. Вся комната была заставлена техникой. По подсчетам Ноэля, здесь было, по крайней мере, десять разных компьютеров, расставленных на столах, партах, специальных черных металлических подставках и даже на полу. И не только компьютеры. Там было несколько телефонов, факсов, стенка с музыкальным оборудованием, деки, CD‑плееры, усилители, графические эквалайзеры, секвенсоры и еще какие‑то штуки, назначение которых Ноэль не понимал: глянцевые черные коробки с кнопками и мониторы. Куда ни кинь взгляд, повсюду вспыхивали и мигали красные и зеленые лампочки, а по экранам пробегали потоки информации. Все мелькало. Провода тянулись от техники, для которой, по идее, не были предназначены, и подсоединялись к чему‑то еще. Штепсельные коммутаторы с воткнутыми вилками были раскиданы по всей комнате. В паре мест стояла наполовину разобранная аппаратура. Ее начинка была разворочена, вокруг свисали провода – наверное, с помощью этих деталей ремонтировали другие машины.
В комнате было тепло, пол покрывал толстый ковер. Окно было закрыто газетой, и уличный свет сюда не проникал. Только маленькие встроенные лампочки отбрасывали мягкие пятна света то тут, то там. Из динамиков лилась невыразительная музыка, абстрактная и успокаивающая, за ней слышался электронный фон: гудение компьютеров, жужжание вентиляторов, время от времени высокочастотные писки, похожие на птичьи. Это напомнило Ноэлю зоопарк: электронное оборудование, расставленное повсюду, включая полки и карнизы, бормотало и попискивало, мерцало, шевелилось и стрекотало.
Герман порылся в ящике, вытащил несколько батареек и ловко вставил их в игрушку Кирсти.
– Теперь можешь играть. – Он опустился на колени рядом с девочкой. – Ты ведь Кирсти, да?
– Да.
– Чес рассказывал мне о тебе.
Лицо Кирсти засветилось, когда «Гейм Бой» снова начал работать, и она принялась играть.
– Я могу показать тебе кое‑какие ходы, – ласково сказал Герман, и Кирсти улыбнулась.
– Где Чес? – спросил Пайк, усаживаясь в суперсовременное офисное кресло.
– Я не знаю, где твой дядя Чес, – ответил Герман Кирсти.
– Ты должен сказать нам, – добавил Пайк. – Мы не единственные, кто его ищет.
Парень пожал плечами, даже не взглянув на них.
– Ой! – Он увидел, как девочка, играя, скорчила рожицу. – Тебе следует быть очень осторожной и точно рассчитывать время для прыжка. У меня есть несколько игр, которые должны тебе понравиться.
– Какие игры?
– Я тебе покажу. – Герман подвел ее к компьютеру и несколько секунд набирал что‑то на клавиатуре, его пальцы быстро двигались по клавишам. Потом он протянул Кирсти джойстик.
– Правая кнопка, чтобы стрелять, левая – для прыжка. Я сделал тебе бесконечное число жизней.
Кирсти села и принялась изучать экран с самым серьезным видом. Ноэль наблюдал, как она управляла каким‑то сказочным существом из причудливого магического королевства, которое убивало разных тварей с помощью волшебной палочки.
– У меня нет никакой причины врать твоему отцу. – Глаза Германа тоже были прикованы к экрану монитора. – Так или иначе, но он все равно все выяснит.
– Расскажи все, – попросил Пайк, но Герман, казалось, его не слышал. Он сидел на кресле, сложив ноги в позе лотоса.
– Как ты думаешь, Кирсти, стоит рассказать все твоему отцу? – спросил юноша после затянувшейся паузы.
– Не знаю, – ответила девочка. – Это хорошая игра.
– Но он – брат Чеса, – сказал Герман. – Поэтому… Скажи своему отцу, что я все расскажу, потому что знаю: он не втянет меня в то, что произойдет.
– Что произойдет? – спросил Ноэль. – Что ты имеешь в виду?
Герман опять лишь пожал плечами.
– Чес приезжал сюда во вторник ночью? – спросил Пайк.
– Да. – Герман наклонился ближе к Кирсти. – Я думаю, вы это знали, иначе бы сюда не приехали.
– Они ищут дядю Чеса, – сказала Кирсти. – Он убежал.
– Чес приехал ко мне с очередным своим проектом, – ответил ей Герман.
– О, нет. – Пайк медленно выдохнул.
– Боюсь, что да. Он был очень возбужден. Он… Это совсем другой проект.
– Какой другой проект? – спросил Пайк.
Герман положил руку на плечо Кирсти:
– Запрыгни на цветок, солнышко… Да, вот так.
– Что у него был за проект? – переспросил Пайк.
– Чес не сказал мне. Он сказал, что мне нужно только выполнить его задание. Посмотри, Кирсти, здесь… – Он обвел рукой комнату. – Я все делаю здесь. То, что Чес вытворяет снаружи, меня не касается. Я только знаю, что у него был проект, но для этого нужны были определенные инвестиции. Без денег он ничего не мог, но с ними мог бы разбогатеть. У Чеса не было денег. Он часто приходил ко мне с просьбой сделать что‑нибудь, чтобы раздобыть для него наличные. Но это всегда было слишком опасно. Я сидел в тюрьме и не хочу туда опять.
– В тюрьме? – спросила Кирсти.
– Очень плохое место. Темница.
– Я знаю, дядя Чес тоже был в тюрьме.
– Так что случилось во вторник? – терпеливо спросил Пайк.
– Чес приехал ночью. Счастливый и немного напуганный, как мне показалось. Он сказал, что у него есть способ, как раздобыть стартовую сумму… С моей помощью.
– Он рассказал, что у него есть данные об одном солидном накопительном счете, – добавил Пайк.
– Да… счет мистера Пайка.
– То есть мой.
– Да. Он сказал, что если мы воспользуемся им, то владелец не обратится в полицию. А это очень важно, на накопительные счета залезть очень трудно. В конце концов все раскроется. Но если я знаю, что никто не поднимет тревогу… Чесу нужно было всего несколько дней, неделя. Он хотел одолжить денег на неделю, разбогатеть с помощью своего проекта, а затем положить деньги обратно. Но в эту неделю я должен быть уверен, что мужчина, которому принадлежат деньги, ничего не предпримет.
– Он знал, что я сам буду разыскивать его.
– Это был допустимый риск. Кирсти, жаль, что ты не видела, как я это проделал. У меня уже были схемы кодов доступа и пароли, чтобы влезть к ним в систему. Я раздобыл их на какой‑то доске объявлений в сети. А когда у меня появился номер счета и все данные, я наконец смог реализовать идею, которую вынашивал в течение долгого времени.