Это было первое крупное окружение, в котором оказались немецко-фашистскиевойска с начала войны. Во второй половине дня военные действия на всех трехфронтах, осуществлявших операцию, несмотря на отчаянное, постепенновозраставшее сопротивление ошеломленного внезапностью врага, продолжалиразвиваться для нас исключительно успешно. Наступавшие вслед за подвижнымивойсками стрелковые дивизии все теснее и теснее сжимали кольцо, создаваясплошной внутренний фронт окружения. Одновременно командование Юго-Западного иСталинградского фронтов принимало меры к тому, чтобы как можно быстрее и дальшеотодвинуть внешний фронт наступления и тем самым еще более изолироватьокруженную группировку врага от его войск. Таким образом, первый, наиболееответственный этап наступательной операции был блестяще завершен.Стратегическая инициатива на советско-германском фронте вновь перешла к КраснойАрмии.
К исходу 23 ноября создать сплошной внешний фронт окружения нам не удалось. Егообщая протяженность составляла более 450 км. Из них нашими войсками былоприкрыто не более 265 км. Минимальное удаление от внутреннего фронта окруженияна самых ответственных направлениях не превышало 15—20 км. Но и у гитлеровцевне имелось сплошной линии обороны против наших войск. Более того, нам сталоизвестно, что в результате столь удачных и абсолютно неожиданных для врагадействий советских войск за последние пять суток на таком важнейшем участке,как Лихая — Ростов, образовалась огромная брешь, не занятая фашистами.Отсутствие у противника в непосредственном оперативном тылу резервов усугублялоостроту его положения.
Вечер 23 ноября застал меня в войсках Юго-Западного фронта. Обсудив с фронтовымкомандованием, а затем по телефону с командующими Сталинградским и Донскимфронтами оперативную обстановку и наметив наиболее целесообразный пландальнейших действий, я доложил Верховному Главнокомандующему наши соображения ипредложения. Они сводились к следующему. Гитлеровцы в самом срочном порядке,безусловно, примут все меры к тому, чтобы при максимальной помощи извневыручить свои войска, окруженные под Сталинградом; поэтому важнейшей задачейдля нас является скорейшая ликвидация окруженной группировки врага иосвобождение своих сил, занятых этой операцией; до решения этой основной задачинужно как можно надежнее изолировать окруженную группировку от подходанеприятельских войск; в этих целях необходимо быстро создать прочный внешнийфронт и иметь за ним достаточные резервы из подвижных войск. Я доложил также,что войска всех трех фронтов, находящиеся на внутреннем фронте окружения, сутра 24 ноября без какой-либо существенной перегруппировки и дополнительнойподготовки продолжат решительные действия по ликвидации окруженного противника.
Верховный Главнокомандующий одобрил наши выводы и действия и предложил, исходяиз благоприятной, сложившейся для нас на среднем течении Дона обстановки,наметить проведение новой (о ней уже шла речь в Ставке) наступательной операциисилами Юго-Западного и левого крыла Воронежского фронтов, чтобы расширить фронтнашего наступления и нанести врагу дополнительный и по возможности как можноболее чувствительный удар в общем направлении на Миллерово, Ростов.Предполагалось, что успех этой операции может создать условия для полногоразгрома противника на южном крыле советско-германского фронта и вместе с тем,при наличии наших активных действий на тормосинском направлении, надежнееобеспечить с запада ход ликвидации окруженной группировки врага. ВерховныйГлавнокомандующий приказал мне в ближайшие дни вместе с командующимиЮго-Западным и Воронежским фронтами рассмотреть этот вопрос на месте ипредставить в Ставку соответствующие соображения.
В ночь на 24 ноября я дал командующим Юго-Западным, Донским и Сталинградскимфронтами директиву, в которой излагались их задачи по ликвидации окруженнойгруппировки на ближайшее время (вечером они получили устные распоряжения одействиях на следующий день). К участию в боевых действиях, начинавшихся сутра 24 ноября, для удара с запада на восток, привлекалась 21-я армия,усиленная 26-м и 4-м танковыми корпусами Юго-Западного фронта; с севера, отКлетской и Качалинской, вместе с уже наступавшими здесь 65-й и 24-й армиямидолжна была перейти в наступление от Дубовки 66-я армия Донского фронта; свостока — 62, 64 и 57-я армии Сталинградского фронта. Общим для ударныхгруппировок всех трех фронтов являлось направление на Гумрак: с выходом в этотрайон наших войск окруженные войска противника будут расчленены на мелкиегруппировки и не смогут оказать дальнейшего сопротивления.
Для обеспечения операции со стороны внешнего фронта окруженияпредусматривалось, что Юго-Западный фронт силами 1-й гвардейской и 5-й танковойармий прочно закрепит за собой позиции по восточным берегам рек Кривая и Чир ссевера на юг и далее по железной дороге на участке Обливская — Суровикино —Рычковский с запада на восток, чтобы не допустить контрудара противника сюго-запада. С юга же, по линии Громославка — Аксай — Уманцево, обеспечениеоперации возлагалось на 4-й кавкорпус и стрелковые дивизии 51-й армииСталинградского фронта.
С утра 24 ноября войска приступили к выполнению заданий. Но, к сожалению,ожидаемых результатов наступление не принесло. В наших исходных расчетах, накоторых основывалось решение об уничтожении окруженного противника действиями сходу, была допущена серьезная ошибка. По разведывательным данным из фронтов,принимавших участие в контрнаступлении, а также разведывательных органовГенерального штаба, общая численность окруженной группировки, которойкомандовал генерал-полковник Паулюс, определялась в то время в 85—90 тыс.человек. Фактически же в ней насчитывалось, как мы узнали позднее, более 300тыс. Значительно преуменьшенными были наши представления и о боевой технике,особенно артиллерии и танках, и вооружении, которыми располагали окруженныефашисты. Мы не учли тех пополнений, которые поступали в соединения 6-й полевойи 4-й танковой немецкой армий в процессе их наступления и обороны, и огромногоколичества частей и подразделений всякого рода специальных и вспомогательныхвойск, попавших в «котел». Между тем личный состав этих войск вбольшинстве своем был использован в дальнейшем для пополнения боевых частей.Так, мы совершенно не принимали в расчет попавшие в окружение дивизию ПВО,более десятка отдельных саперных батальонов, санитарные организации иподразделения, многочисленные строительные батальоны, инженерные отряды избывшей организации Тодта (возглавленной после его смерти Шпеером), частиполевой жандармерии, тайной военной полиции и т. д.
В эти дни мы вместе с командующим Юго-Западным фронтом Н. Ф. Ватутиным работалинад замыслом будущей Среднедонской операции. 24 ноября командующий артиллериейКрасной Армии Н. Н. Воронов, командующий ВВС А. А. Новиков и я должны быливстретиться с утра в штабе Воронежского фронта в районе Бутурлиновки скомандованием этого фронта. В назначенный час мы были на ближайшем отСерафимовича аэродроме в районе Кумылженской. Был сильный туман, ипредназначенный для полета транспортный самолет не смог прибыть. Как быть? Ведья обещал Верховному Главнокомандующему 24 ноября работать в войскахВоронежского фронта. Кроме того, в нашем распоряжении на работу порекогносцировке и по планированию предстоящей операции оставалось всеготри-четыре дня. Пришлось настоять, чтобы нас отправили на фронтовых самолетахУ-2. (Так в то время назывался самолет ПО-2.)
Через некоторое время появились самолеты, ведомые опытными летчиками. А. А.Новиков дал экипажам указания, в соответствии с которыми самолеты заняли своиместа в строю после взлета. Туман продолжал сгущаться. Самолеты потерялизрительную связь. К тому же, как и ожидалось, началось сильное обледенение.Машина, на которой я летел, вынуждена была приземлиться прямо в поле,километрах в тридцати юго-восточнее Калача (Воронежского)-на-Подгорной.Пришлось добираться по целине до ближайшего колхоза, затем на санях до шоссе,ведшего на Калач, и наконец на первой попавшейся грузовой воинской машине — крайонной телефонной станции. Встретивший меня в Калаче секретарь райкома М. С.Василенко сообщил, что звонили из Москвы и сказали, что обеспокоеныпроисшедшим. Меня более всего тревожила судьба самолета, на котором летелсостоявший для поручений при мне А. И. Ручкин: у него находились секретныедокументы Ставки, предназначенные для командования Воронежского фронта.Связавшись по телефону с командующим фронтом Ф. И. Голиковым, я узнал, что изсеми наших самолетов лишь один, как раз тот, на котором летел Ручкин,благополучно долетел до Бутурлиновки. Самолеты, доставлявшие Новикова иВоронова, совершили вынужденную посадку вблизи Калача. Мы условились сГоликовым о плане работы на завтра, после чего я доложил ВерховномуГлавнокомандующему по телефону о случившемся. Ожидал замечаний, но их, кудивлению, не последовало.
Я и теперь вспоминаю этот неблагополучный перелет, доставивший много забот итревог летному и руководящему составу, выполнявшему это задание. Пользуясьслучаем, мне хотелось бы не только еще раз принести свои извинения командованию734-го авиаполка и его летчикам, осуществлявшим перелет, М. Р. Баграмову, К. Я.Василевскому, П. А. Ганьшину, В. К. Зайкову, А. П. Назаркину и В. Д. Рыжову зариск, вызванный моим неосторожным приказом, но и сердечно поблагодарить их.Несмотря на исключительно тяжелые условия, эти командиры, обладавшиенезаурядным летным мастерством, сделали абсолютно все для того, чтобы полет незакончился трагически. Особую признательность хочу выразить старшему лейтенантуСтепану Константиновичу Ковязину, который тогда вел наш самолет. Позднее,работая над этими воспоминаниями, я при содействии штаба ВВС с трудом отыскалего. Находясь в запасе, товарищ Ковязин живет и работает сейчас в Донецке.
Правда, ни во время полета, ни даже после войны длительное время никто излетчиков, в том числе и С. К. Ковязин, не знали, что на борту самолетовнаходились представители Ставки Верховного Главнокомандования.
На рассвете 25 ноября все мы на автомашинах, присланных из штаба Воронежскогофронта, отправились в район Верхнего Мамона и уже через несколько часовсовместно с генерал-лейтенантом Ф. И. Голиковым и членом военного совета фронтагенерал-лейтенантом Ф. Ф. Кузнецовым приступили к рекогносцировочным работам.Командующий 6-й армией генерал-лейтенант Ф. М. Харитонов детально знакомил насс положением дел в полосе действий его армии. Мне особенно приятно быловстретиться с ним, так как за его работу я нес перед ВерховнымГлавнокомандующим своеобразную ответственность. После неудачнойХарьковско-Барвенковской операции, проводившейся войсками Юго-Западного иЮжного фронтов в мае 1942 года, генерал-майор Харитонов, командовавший тогда9-й армией Южного фронта, был отстранен от обязанностей и по настояниюкомандования Юго-Западного направления привлечен к судебной ответственности.Подробно зная всю историю этой операции и истинные причины ее неудач, я доложилСталину, что вина Харитонова в данном случае является относительной, и просилне только не отдавать его под суд, а как хорошего военачальника назначитькомандующим войсками армии. Товарищ Харитонов в роли командующего 6-й армиейхорошо показал себя летом 1942 года и заслуженно получил более высокое воинскоезвание.
26 ноября такие же рекогносцировочные работы мы с Н. Ф. Ватутиным провели направом крыле Юго-Западного фронта. Вернувшись на фронтовой КП в Серафимович, ядоложил Верховному Главнокомандующему о проделанной работе и о нашихпредварительных соображениях по замыслу предстоящей операции. Сообщил я,примерно, следующее. Для удобства управления войсками Юго-Западного фронта впредстоящей операции целесообразно войска 1-й гвардейской армии, входившие ктому времени в оперативную группу генерал-лейтенанта В. И. Кузнецова,реорганизовать в 1-ю гвардейскую армию, назначив Кузнецова ее командующим исоздав для него управление. Остальные соединения этой армии, действовавшиеюго-восточнее, растянувшиеся на рубежах рек Дон, Кривая и Чир до Чернышевской,выделить в самостоятельную 3-ю гвардейскую армию во главе с генерал-лейтенантомД. Д. Лелюшенко (фактически он уже командовал в то время этими войсками). Фронтот Чернышевской до устья реки Чир, то есть до стыка с войсками Сталинградскогофронта, оставить по-прежнему за 5-й танковой армией генерал-лейтенанта П. Л.Романенко.
Ближайшая цель операции — разгром 8-й итальянской армии и немецкой оперативнойгруппы «Холлидт». Для этого на Юго-Западном фронте создать двеударные группировки: одну — на правом фланге 1-й гвардейской армии (в составе 6стрелковых дивизий, 3 танковых корпусов и необходимых средств усиления) длянанесения удара с плацдарма южнее Верхнего Мамона в южном направлении, наМиллерово; другую — в полосе 3-й гвардейской армии к востоку от Боковской (всоставе 5 стрелковых дивизий и одного механизированного корпуса) дляодновременного нанесения удара с востока на запад, также на Миллерово, чтобызамкнуть кольцо окружения. В дальнейшем, разгромив итальянцев, подвижные войскафронта выходят на Северский Донец и, захватив переправу в районе станции Лихая,создают благоприятную обстановку для развития дальнейшего наступления наРостов.
Для обеспечения операции с северо-запада и запада ударная группировка 6-й армииВоронежского фронта (в составе 5 стрелковых дивизий и одного танкового корпуса)должна будет нанести удар из района юго-западнее Верхнего Мамона наКантемировку, Волошино. Готовность войск к выполнению операции — 10 декабря. Мысчитали необходимым к этому времени дополнительно передать распоряжением Ставкив Юго-Западный фронт 5 стрелковых дивизий, 3 танковых корпуса, одинмеханизированный корпус, 6 отдельных полков, а 6-й армии Воронежского фронта —три стрелковые дивизии, один танковый корпус, 7 артиллерийских и минометныхполков.
5-й танковой армии предстояло в ближайшее время разгромить противника в районеЧернышевская, Морозовск, Тормосин с целью более прочной изоляции с юго-западаокруженной под Сталинградом группировки врага и развития в дальнейшемнаступления на Тацинскую с выходом на рубеж реки Северский Донец. Успехоперации означал бы приближение советских войск к Донбассу, начало освобожденияУкраины.
Верховный Главнокомандующий в основном одобрил наши предложения и обещалдополнительные войска и средства для фронтов. Мне он приказал обязатькомандующих Юго-Западным и Воронежским фронтами приступить к разработкедетальных планов операции и представить в Ставку окончательные соображения поней не позднее первых чисел декабря. Согласился Сталин и с моим предложениемпередать 21-ю армию Юго-Западного фронта, 26-й и 4-й танковые корпуса,действовавшие на внутреннем фронте кольца окружения у Сталинграда, Донскомуфронту. Таким образом, все внимание командования Юго-Западного фронтасосредоточивалось на внешней линии борьбы и подготовке операции, получившейкодовое наименование «Сатурн»[30].
В конце разговора И. В. Сталин указал, что в данное время самой важной иосновной задачей является быстрейшая ликвидация окруженной группировки немцев.Это освободит занятые в ней наши войска для выполнения других заданий поокончательному разгрому врага на нашем Южном фронте.
— А потому,— заключил он разговор,— Ставка предлагает вам немедленнососредоточиться на этом одном деле. Что касается операции «Сатурн»,то ею пусть займутся Ватутин и Кузнецов, а Москва им будет помогать.
2 декабря Ставка без каких-либо особых изменений утвердила окончательный планоперации «Сатурн». Представителем Ставки при Юго-Западном иВоронежском фронтах был назначен Н. Н. Воронов. В начале декабря Ставкаокончательно определила войска, необходимые этим фронтам для проведения«Сатурна». К 12 декабря на Юго-Западный фронт прибыли 5 стрелковыхдивизий, 18-и, 24-й и 25-й танковые и 1-й гвардейский механизированный корпуса,6 отдельных танковых и 16 артиллерийских и минометных полков. Воронежский фронтполучил 3 стрелковые дивизии, одну стрелковую бригаду, 17-й танковый корпус и 7артиллерийских и минометных полков.
Итак, я опять вплотную занялся Сталинградом. С 24 ноября наши войска вели таможесточенные бои с окруженными войсками Паулюса, оборонявшимися крайне упорно,переходившими зачастую в контратаки. В течение 28—30 ноября войска всех трехфронтов продолжали ожесточенную борьбу. Войскам 21-й, 65-й и 24-й армийДонского фронта удалось в ходе боев овладеть сильно укрепленными узлами врайоне Песковатка, Вертячий, где враг оказывал особо упорное сопротивление. Вэти дни я навестил войска 65-й армии генерала П. И. Батова. Мне доставлялобольшое удовольствие вновь встретиться с командармом доблестной армии, к томуже ответственность той задачи, которую решали войска этого направления,обязывала меня к этому.
К тому времени войска армии вели бои в 12—15 км восточнее Вертячего. Дажебеглый осмотр захваченных 65-й армией окопных сооружений противника, с массойхорошо оборудованных, защищенных и замаскированных пулеметных и артиллерийскихогневых точек, с прочными и удобным укрытиями для личного состава, надежноприкрытых искусно созданными инженерными противопехотными и противотанковыми, сналичием надолб, заграждениями,— все это уже говорило о том, что фашисты,по-видимому, рассчитывали драться здесь серьезно и долго. Особенно тщательно ипрочно были построены и оборудованы пункты наблюдения и управления. Так,блиндаж, принадлежавший, по показанию пленных, командиру одной из пехотныхдивизий противника, был защищен сверху двенадцатью накатами солидных бревен.
Поблагодарив военный совет и штаб не только от себя, но и от имени Ставки заотличные действия войск армии и за столь умелое, искусное управление ими в тойответственной операции, ознакомившись со всеми трудностями и нуждами, которыеиспытывала армия в тот момент, и детально обсудив план дальнейших действий, яубыл в войска соседней 24-й армии И. В. Галанина.
Вспоминая о пребывании в 65-й армии, я не могу не сказать хотя бы несколькодобрых слов в адрес опытнейшего боевого командарма, великолепнейшей души искромности человека, каким был и остается Павел Иванович Батов. Первое нашезнакомство с ним произошло в начале 30-х годов, когда я работал в Управлениибоевой подготовки РККА. Тогда он был командиром батальона в одном из полковМосковской Пролетарской стрелковой дивизии. Наше управление часто привлекалоэту дивизию на учения.
Уже тогда в работе П. И. Батова чувствовался опытный, хороший методист иорганизатор, отлично знающий свое дело, и заботливый командир.
Павел Иванович воевал добровольцем на стороне революционной Испании изарекомендовал себя великолепно подготовленным боевым военачальником, умеющимправильно организовать общевойсковой бой и управление им. Настоящее боевоезнакомство у нас началось со времен Великой Отечественной войны, на протяжениикоторой П. И. Батов бессменно и отлично решал самые ответственные задачи наосновных направлениях тех фронтов, в составе которых находилась 65-я армия.Большую часть войны она была во фронте К. К. Рокоссовского, который оченьлюбил, ценил и уважал Павла Ивановича. Высоко ценила его и Ставка ВерховногоГлавнокомандования.
Я очень рад, что дружеские отношения, установившиеся у нас во время войны,сохраняются и до сих пор.
29 ноября я находился уже в Заварыгине, где размещался КП и штаб Донскогофронта. Хочу сказать несколько теплых, сердечных слов о командовавшем этимфронтом, общем любимце Красной Армии Константине Константиновиче Рокоссовском.Имя Маршала Советского Союза Рокоссовского широко известно во всем мире. Этоодин из выдающихся полководцев наших Вооруженных Сил. Сын варшавскогомашиниста, унтер-офицер старой армии, дважды краснознаменец в годы гражданскойвойны, он получил два военных образования и командовал полком, бригадой,дивизией и корпусом, а также являлся инструктором в армии Монгольскойреспублики. Мои первые встречи с ним относятся к началу 30-х годов, когда он,будучи командиром кавалерийского корпуса, посетил Управление боевой подготовкиРККА, где я тогда работал.
Уже в летние месяцы 1941 года имя Константина Константиновича часто упоминалосьв сообщениях фронтовой и центральной печати. Войска, которыми он командовал вжестоких сражениях за Москву, блестяще решали поставленные перед ними задачи.Теперь Донской фронт, руководимый Рокоссовским, не только выстоял на вверенныхему рубежах, но и отлично выполнял вместе с другими фронтами историческуюоперацию по окружению гитлеровских войск в районе Нижней Волги, а затем поуничтожению и пленению остатков группы Паулюса. Командуя затем рядом фронтов,причем всегда на весьма ответственных направлениях, Константин Константиновичсвоим упорным трудом, большими знаниями, мужеством, храбростью, огромнойработоспособностью и неизменной заботой о подчиненных снискал себеисключительное уважение и горячую любовь. Я счастлив, что имел возможность напротяжении Великой Отечественной войны быть свидетелем полководческого талантаКонстантина Константиновича, его завидного во всех случаях спокойствия, умениянайти мудрое решение самого сложного вопроса. Я многократно наблюдал, каквойска под управлением Рокоссовского жестоко били врага, порою в невероятнотрудных для них условиях. Большим военачальником, примерным коммунистом, вернымдругом и товарищем остается в моей памяти дорогой Константин Константинович…
Как уже было сказано, войска Паулюса держались упорно. Территория, которую онизанимали, сократилась за это время почти вдвое. Однако от выполнения основнойзадачи — расчленения окруженной группировки и тем более окончательной ееликвидации — мы были еще далеки. Враг (6-я немецкая армия в составе 17 дивизийи еще 5 дивизий 4-й танковой армии) создал плотную оборону к западу июго-западу от Сталинграда на фронте Орловка — Дмитриевка — Цыбенко — Купоросноеобщим протяжением около 170 км. Штаб Паулюса располагался в центре группировки,в поселке Гумрак. Как впоследствии стало известно, понимая безнадежность своегоположения, командование окруженных войск еще вечером 23 ноября потребовало отГитлера свободы действий с тем, чтобы пойти на прорыв и пробиться из кольцаокружения. Гитлер ответил: «Войска 6-й армии временно окружены русскими…Личный состав армии может быть уверен, что я предприму все для того, чтобыобеспечить нормальное снабжение армии и своевременно освободить ее изокружения…». Аналогичные заверения давал и Геринг, главнокомандующийвоенно-воздушными силами Германии.
Встречая упорное сопротивление окруженного противника, советские войскавынуждены были приостановить продвижение. Здесь-то и стал очевиден просчет,который мы допустили в определении численности окруженных войск врага. К томуже соотношение этих сил на внутреннем фронте окружения в конце ноября и первыхчислах декабря продолжало изменяться не в нашу пользу, ибо мы, не имеясвободных резервов, вынуждены были укреплять внешний фронт, изолирующийокруженные войска, особенно на Юго-Западном и Южном направлениях, за счетвойск, снимаемых с кольца окружения. Это было тем более необходимо, что к намначали поступать данные о переброске противником на сталинградское направлениедополнительных войск с других участков советско-германского фронта и изЗападной Европы. В последних числах ноября мы были вынуждены перегруппировать свнутреннего на внешний фронт, на усиление тормосинского направления, рядстрелковых дивизий 65-й и 21-й армий Донского фронта, а на котельниковскоенаправление — остававшиеся еще на внутреннем фронте стрелковые дивизии 51-йармии Сталинградского фронта. Вот почему к 1 декабря соотношение стало таким: унас — 480 тыс. человек, 465 танков, 8490 орудий и минометов (без зенитнойартиллерии и 50-мм минометов), а у противника — 330 тыс. человек, 340 танков,5230 орудий и минометов.
В воздухе враг в последних числах ноября тоже значительно активизировал своидействия. Мы имели на сталинградском направлении около 790 боевых самолетов иеще некоторые соединения Авиации дальнего действия, причем 540 самолетовиспользовались против окруженной группировки и 250 — в интересах внешнегофронта. Немецко-фашистское командование бросило сюда около 1070 боевыхсамолетов. Однако значительную часть своих истребителей оно было вынужденоиспользовать на прикрытие транспортной авиации, пытавшейся хоть как-тооблегчить положение окруженных войск. Наибольшую активность вражескаябомбардировочная и истребительная авиация проявляла к концу ноября на южном июго-западном фасах внешнего фронта.
Немалую заботу вызвала у советского командования организация надежной блокадыокруженной группировки с воздуха. Скажу прямо, что на первых порах, во всякомслучае до декабря 1942 года, мы недооценивали серьезность этой задачи, и еевыполнение носило случайный, разрозненный характер: работа авиации с системойогня зенитной артиллерии не увязывалась, четкого управления и взаимодействиямежду ними установлено не было. А ведь в распоряжении противника имелось неменее 5 вполне пригодных аэродромов, принимавших одновременно значительноеколичество самолетов. Резко уменьшавшиеся с каждым днем запасы продовольствия,боеприпасов и горючего, необходимость эвакуировать огромное количество раненыхи больных вынуждали гитлеровское командование привлекать к транспортнымперевозкам максимум самолетов, использовать для этого даже бомбардировщики.
Только в первой половине декабря мы стали уделять более серьезное вниманиеблокированию окруженных войск с воздуха. Была разработана достаточно стройнаясистема использования авиации, а также артиллерии в борьбе с транспортнойавиацией противника. Установили строгую ответственность за порядок уничтожениявражеских самолетов с уточнением обязанностей войск внешнего фаса и внутреннегокольца окружения (самолеты уничтожались при подходе к кольцу и в периодпогрузки и взлета). Наконец, была обеспечена возможность круглосуточной работынаших истребителей, штурмовиков и бомбардировщиков, а также дальнобойнойартиллерии для уничтожения фашистской авиации на аэродромах и посадочныхплощадках, внутри кольца окружения. Работа различных сил и средств,привлекавшихся для борьбы с транспортной авиацией противника, увязываласьединой системой наблюдения, оповещения и связи. Все это, вместе взятое, резкосократило поток грузов, доставлявшихся противником в «котел», иэвакуацию из него.
Выполняя указания Ставки, мы в первых числах декабря снова попыталисьрасчленить и уничтожить окруженную группировку. Однако и на этот разсколько-нибудь значительных результатов не достигли. Противник, опираясь насеть хорошо подготовленных инженерных оборонительных сооружений, яростносопротивлялся, отвечая ожесточенными контратаками на каждую нашу попыткупродвижения. Безусловно, некоторую отрицательную роль при этом сыграли идопускавшиеся нами ошибки. На них мне указал в телеграмме от 4 декабряВерховный Главнокомандующий. Вот ее содержание:
«Тов.Михайлову. Ваша задача состоит в том, чтобы объединять действия Иванова иДонцова[31]. До сего времени увас, однако, получается разъединение, а не объединение. Вопреки вашему приказу,2 и 3 числа наступал Иванов, а Донцов не был в состоянии наступать. Противникполучил возможность маневра. 4 будет наступать Донцов, а Иванов окажется не всостоянии наступать. Противник опять получает возможность маневрировать. Прошувас впредь не допускать таких ошибок. Раньше чем издать приказ о совместномнаступлении Иванова и Донцова, нужно проверить, в состоянии ли они наступать.4.ХII.1942 г. 7 час. 06 мин. Васильев»[32].
Но не эти ошибки были основной причиной неудачи операции, а недостатокимевшихся в нашем распоряжении сил. К тому ж/ по сведениям разведки,гитлеровское командование с целью деблокирования окруженной группировки и длявосстановления в районе Сталинграда утраченного положения создавало наюго-восточном участке фронта группу армий «Дон» во главе с бывшимзаместителем начальника германского генштаба генерал-фельдмаршалом Манштейном.Ему были подчинены оперативная группа «Холлидт», 3-я румынская армия,армейская группа «Гот», в которую входили 4-я немецкая танковая и 4-ярумынская армии, а также окруженные в районе Сталинграда войска 6-й и частично4-й танковой немецкой армий. Нам стало известно, что в составе группы«Гот» для осуществления операции по деблокированию создаются 2ударные группировки: одна — в районе Котельникова, другая — в районе Тормосина.
Довольно тревожная обстановка на южном и юго-западном фасах нашего внешнегофронта вынуждала нас к дальнейшему усилению его за счет войск внутреннегофронта. В частности, распоряжением командующего Сталинградским фронтом сюдабыли переданы для 51-й армии 13-й танковый корпус, несколько отдельных танковыхи артиллерийских полков.
4 декабря я доложил Верховному Главнокомандующему о создавшейся здесьобстановке. Было принято решение: на Донской фронт в качестве основной ударнойсилы для ликвидации окруженных войск направить из резерва Ставки 2-югвардейскую армию, а также ряд других частей и соединений. Во 2-ю гвардейскуюармию входили 1-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора И. И. Миссана,13-й гвардейский стрелковый корпус генерал-майора П. Г. Чанчибадзе, 2-йгвардейский механизированный корпус генерал-майора К. В. Свиридова. Создаваяэту армию из отборных соединений в районе Тамбов, Раненбург, Мичуринск иназначив ее командующим такого опытного военачальника, каким был руководившийранее в эту войну 48-м стрелковым корпусом, 6-й армией, Южным фронтом, Донскойгруппой армий и 66-й армией генерал-лейтенант Р. Я. Малиновский, Ставкавозлагала на нее особые надежды в большом стратегическом плане разгрома южногокрыла немецко-фашистских войск. Не отказалась она от этой мысли и теперь, ставяперед 2-й гвардейской армией в качестве предварительной задачи участие вликвидации окруженных войск Паулюса.
В тот же день через ведавшего организационной структурой родов войск ирезервами генерал-лейтенанта А. Г. Карпоносова я дал Генеральному штабууказания принять все меры к тому, чтобы сосредоточение 2-й гвардейской армии врайоне Донского фронта было закончено к 18 декабря. 5 декабря Генштаб доложилмне, что для переброски армии привлекаются 165 железнодорожных составов и чтоармия с 18 часов 4 декабря уже приступила к погрузке. Был доложен также план ееперевозки в целом. Кроме того, тогда же для усиления Юго-Западного направленияСтавка решила создать 5-ю ударную армию, развернуть ее к 9 декабря между 5-йтанковой армией Юго-Западного фронта и 51-й армией Сталинградского фронта иподчинить командующему последним. В состав 5-й ударной армии должны были войти2 стрелковые дивизии и 7-й танковый корпус из резерва Ставки, левофланговыесоединения 5-й танковой армии, 4-й механизированный корпус и 3 стрелковыедивизии Сталинградского фронта. Кроме того, я обязан был выделить из войскСталинградского и Донского фронтов на усиление этой армии 2 противотанковыхартполка, 2—3 полка авиации Резерва Главного командования и 2 гвардейскихминометных полка.