Она повернулась на спину и смотрела на потолок. В голове путалась тысяча мыслей, но громче всего был вопль, что нужно защитить Иррис. Как она могла быть такой глупой, чтобы открыть свой рот и подвергнуть Иррис опасности? Веспус теперь знал, и он так это не пропустит.
И тут она вспомнила остальную угрозу.
«Не заставляй меня начинать с твоих друзей и любимых», - не только Иррис была в опасности. Был и Шарон, Арран… и даже Мэла нужно было держать в стороне. Как можно дальше.
Что-то произошло с Печалью. Может, Иррис тоже стоило убрать подальше от Веспуса. Печаль могла отправить ее куда-нибудь… в Меридею? Нет, в Сварту. На вершину мира далеко-далеко отсюда.
Она знала, что Иррис не оставит ее. Пока Печаль ее не заставит.
И как Печаль справится без нее? Без Расмуса и Лувиана было плохо, но без Иррис будет катастрофа.
Но если ее отослать, Печаль сможет уберечь подругу. И этого времени хватит, чтобы Печаль нашла способ остановить Веспуса раз и навсегда.
Печаль еще час перекрывала проход, сваливая в кучу сундуки у входа. Это было бесполезно, но ей нужно было тут спать, и мысль, что можно проснуться и увидеть оскал Веспуса над собой, была невыносимой.
Она смогла быстро помыться и натянуть на себя платье для вечера – голубое и узкое, придающее ей деловой вид, делающее ее взрослее, чем она себя чувствовала. Она стянула волосы в пучок и нанесла немного макияжа, подведя глаза и добавив румяна на щеки. Это не скрыло ее измученный вид, как и периодическую дрожь ладоней, когда в голове звучали слова Веспуса, но облик должен был подойти. Слуга постучал в дверь, и Печаль отошла от зеркала, расправила плечи. Пора поработать.
Ужин был напряженным, но только для Печали и, как она подозревала, Шарона. Хоть она согласилась, что им нужно поговорить, Печаль села между Арраном и Бейрамом, игнорируя шок на лице Шарона, когда она не заняла привычное время рядом с ним. Он хорошо это скрыл, повернувшись к Каспире, но Печаль поймала его взгляд, когда тянулась за напитком, и увидела боль. Он знал, что она делала. И почему. Ему было больно.
|
|
Остальные в совете веселились, радуясь, что их пригласили в Йеденват: даже лорд Самад улыбнулся ей. Ну, почти все…
Бальтазар вел себя как всегда высокомерно, но Печаль поглядывала на него и видела, как соскальзывала его маска, открывая встревоженное лицо. Хоть он делал вид, что получил приглашение, он был в ужасе. И от этого Печаль обрадовалась, ведь теперь она могла давить на него.
«Так себя ощущал Веспус?» - думала она, пока все поднимали бокалы в ее честь в последнем тосте ночи. Так ощущалась способность давить и унижать по своей прихоти? Держать человека как мышку лапой, не знающую, убьют ее или пощадят, извивающуюся и надеющуюся? Эта мысль раздавила все ее удовольствие в том, что она заставляла его ждать, хоть он это и заслуживал. Она презирала Бальтазара, но не хотела быть как Веспус.
Хоть она была близка к этому, когда после ужина Бальтазар пошел за ней достаточно далеко, чтобы стало ясно, что он не направлялся к себе. Она остановилась и обернулась.
- В чем дело, сенатор Лис? – спросила она, сил на игры не было.
Бальтазар оскалился.
- Полагаю, как только вы повеселитесь, я получу приглашение на свое место?
Его презрение разозлило Печаль.
- Что, простите?
- Только я из всего Йеденвата не получил приглашение.
|
|
- Тогда технически вы – не член Йеденвата, да? – рявкнула Печаль, не успев обдумать это.
Он застыл, рот приоткрылся.
- Неужели вы переживаете? – Печаль невесело улыбнулась. – У вас точно есть еще варианты. Не только я управляю вами.
- Не знаю, о чем вы говорите, - напряженно сказал он, не глядя ей в глаза.
Но она была уверена, что он знал, о чем она. Он принес Ламентию в замок, дал ее Харуну, и все по приказу Веспуса – Веспус сам ей рассказал.
- О, думаю, знаете.
Он моргнул, застыв, а потом выпрямился во весь рост, его красивое лицо опустело, пока он смотрел на нее свысока.
- Так я уволен, Ваше великолепие?
Печали хотелось сказать «да».
Но ей нужно было разобраться с Веспусом. Как там Лоза сказал ей месяцы назад… он хотел действующий орган, а не обезьянку. Как и она.
Бальтазар мог подождать.
- Нет, - сказала она. – Просто мне не хватило времени. Я не смогла написать и лорду Дэю, но он не преследует меня в коридорах. Вы получите приглашение утром, до присяги.
Бальтазар опешил, а потом пожал плечами.
- Хорошо. Ладно. Тогда спокойной ночи.
Он развернулся и ушел. Печаль вздохнула и пошла в свой кабинет. Она напишет письма сейчас, чтобы завтра начать с чистого листа.
Она подписала их и запечатала, оставила на столах Шарона и Бальтазара, обнаружив, что их кабинеты не заперты.
Голова начинала болеть, и Печаль вернулась к себе, чуть не упала из-за горы сундуков у двери гостиной.
Ей стало не по себе, и она поспешила в спальню, распахнула дверь гардеробной.
Стена, которую она построила, пропала, проход снова был открыт. На миг ее кровь застыла. А потом она поняла, что это могли быть слуги: убрались, пока она была за ужином. Она закрыла дверь, схватила один из стульев и подперла им ручку. То, что Веспус сказал, что уедет ночью, не означало, что он так сделает.
|
|
Она переоделась в ночную рубашку, забралась в кровать, закрыла глаза и пыталась уснуть.
Рассвет долго не наступал.
Она не спала вовсе: каждый стук и скрип убеждали ее, что Веспус не ушел, а направлялся к ней, чтобы снова пригрозить. В пять она встала и попросила чайник кофе, а через час – второй, радуясь, когда кофеин начал работать, хоть ей при этом казалось, что все внутри дрожало. Но она хотя бы была в сознании.
Она убеждала себя, что пока что сойдет и так, пока одевалась. Она поняла, что туника была навыворот, когда Иррис пришла за ней и указала на это.
- Не стоит менять ее, - сказала Иррис, когда Печаль потянулась к воротнику. – Это изменит твою удачу, а перед присягой тебе это не нужно.
Печаль поправила тунику, надела через голову. Иррис смотрела на нее, но молчала, пока Печаль не зевнула.
- Поздно легла?
- Бальтазар остановил меня после ужина, потому что не получил приглашение. И я написала его перед тем, как легла.
- Ты его оставляешь? – сказала Иррис.
Печаль подавила вздох.
- Кем мне его заменить?
- Кем угодно. Уличная собака была бы лучше. Хотя бы верная.
- Раннон многое пережил в последнее время, - ответила Печаль. – Я не хочу добавлять тревоги.
Иррис покачала головой, пока Печаль говорила, ошеломленная ее решением и логикой.
- Так ты оставишь сенатора, который не делает работу, и посла, который помог убить прошлого канцлера?
- Иррис…
- Забудь. Это тебе решать. Я пришла сказать, что они готовы. Увидимся там.
Иррис развернулась и ушла. Печаль пошла следом. Она уговаривала себя видеть в этом хорошее: если Иррис не говорила с ней, то она перестанет задавать вопросы, на которые не было ответа. И ее не придется отсылать – она уйдет. Но эти мысли не утешали.
Присяга, хоть и была важной, заняла мгновения. В Круглой комнате при Йеденвате и Иррис Печаль встала перед Шароном Дэем, опустила ладонь на оригинал Устава Раннона, документ, который ее предшественники написали после их переворота, и поклялась служить и защищать Раннон до своей смерти. И все.
Годы страха, которые она смотрела, как Харун доводил страну до упадка, а она понимала, что страна потом будет ее. Месяцы предвыборной кампании и планов, угроз и атак Сыновей Раннона. И теперь ладонь на старом свитке и подпись казались незаконными.
Она стала официальным лидером Раннона быстрее, чем расчесала бы волосы. И оставалось две недели, чтобы понять, как спасти страну от Веспуса Корригана.
Конец радуги
Северные болота были красивыми осенью, теплое солнце цвета масла, приближающегося к карамели, опускалось. Белые стены зданий, которые они проходили, напоминали куски ириски, и люди будто сияли золотом, пока протягивали Печали подарки, цветы и еду.
Ее страна была красивой. Ее народ был красивым. Люди сияли здоровьем и жизнью, и сердце Печали болело при виде них. Никто не сжимался, как побитая собака, пока ее карета медленно ехала по улицам. Теперь у всех были прямые спины и улыбки, они смотрели на нее с надеждой. Они не успели покинуть первую деревню, а карета Печали была полна подарков: мешочков с серебром с выгравированной датой выборов, подушечки с ароматными травами, ее имя было вышито на них с завитками, бесконечные свертки с пирожными и печеньем, которые Дугрей – ее новый телохранитель – тихо попросил ее не есть.
Словно они ее отравят. Они любили ее.
Когда Печаль покинула карету, дети окружили ее, робкие и улыбающиеся, их родители подталкивали их к ней, показывали детей на руках и сияли, пока Печаль касалась губами их лбов, вдыхая их аромат меда и молока. Местами на улицах были по два-три ряда людей, они говорили, что собрались со всех Северных болот, чтобы увидеть ее, некоторые даже были из Восточных и Западных болот, чтобы увидеть начало тура.
Над дорогой висели флаги, весь район пах сахаром, жареным тестом и корицей, манил ее так, что она нарушила приказ Дугрея и отщипывала кусочки от персикового пирожного, пока он не смотрел. Музыка звучала с каждого угла, то играла флейта, становясь громче, то сменилась задорной скрипкой, а потом зазвучали фанфары.
Барабаны гремели за всеми инструментами как счастливое биение сердца.
Все изменилось. Печаль едва могла поверить, что полгода назад эти люди были в сером и черном, опускали лица к земле. Они не пели, а молчали, не улыбались, а сжимали губы, и их взгляды убивали. Они так легко приняли радость, открылись ей, словно она всегда была в них за горем и отчаянием. Этого она и хотела для Раннона, таким она и надеялась его построить.
Это ломало ее.
Не снаружи – для них она сохраняла маску, улыбалась, не моргала, благодаря их снова и снова, пожимая руки так, что уже болела ее рука, и Дугрей настоял, что ей пора уйти. Но внутри она разбивалась на кусочки.
Веспус хотел, чтобы она переместила этих людей, чтобы он получил их землю. Этих людей, которые спешили к ней, просили потанцевать с ними, поесть с ними, быть среди них. Фермеры оливок, виноделы, учителя, скульпторы и поэты.
Юные видели себя в ней и доверяли ей, видели, что и они могли достичь того, о чем мечтали. Старшие до Печали верили, что уйдут к Грации Смерти и Перерождения, ни разу не улыбнувшись на публике. Они теперь улыбались ей, их рты были розовыми, беззубыми, гордые морщинки окружили их глаза. Все улыбки были иглами на ее коже, и ей уже казалось, что вся она истекает кровью.
Когда она поприветствовала Бейрама в его поместье, сияющего гордостью и радостью, она едва могла смотреть ему в глаза. Но сделала это, подняв голову и улыбаясь, смеясь, когда он закружил ее, игнорируя хмурый вид своего телохранителя.
Печаль была в оранжевом струящемся платье за ужином, сияла весь вечер, танцуя со старшим сыном Бейрама, Шаром, притворяясь, что смущена, когда Бейрам сказал, как хорошо они танцевали.
Она сомневалась, ведь они родились при правлении Харуна, и они впервые вообще танцевали на публике. Иррис поспешила научить Печаль по книгам, и Печаль полагала по напряженной спине Шара, что и он получил указания. Его движения были идеальными, но скованными, словно он сосредоточился на танце. Дважды она слышала, как Шар считает шаги, хмурясь сосредоточенно, и она подозревала, что была не лучше.
Печаль пила и ела все, что ставили перед ней, игнорируя то, как ее мутило от страха, и как она презирала себя, принимая поздравления и похвалу. Она не слушала сердце, вела себя так, словно не переживала, и ее поведение было заразительным, комната была полна смеха и болтовни, все питались энергией, которую она навязывала окружающим.
Иррис не присоединилась. Печаль ощущала ее взгляд, когда кружилась в руках Шара, когда пила шампанское. Иррис все замечала. Было что-то в том, как она сидела с Бейрамом и его женой, от чего Печаль ощущала себя по-детски, словно они были взрослыми и смотрели, как играют дети. Печали это не нравилось. Чем больше взглядов она ощущала, тем громче смеялась, тем сильнее изображала веселье. Но, заметив лицо подруги, она поняла, что Иррис не поверила.
Она оставалась, пока Печаль не покинула зал под утро, прошла за ней тенью на верхний этаж. Ее комната была рядом.
- Спокойной ночи, - сказала Иррис, замерев у своей двери.
- Спокойной, - ответила Печаль, не глядя на нее.
Дверь Иррис тихо щелкнула замком, но звук пронесся по Печали эхом, словно раскат грома, и она снова сказала себе, что это к лучшему. Она должна была защитить Иррис. Защитить всех. Это была ее работа.
Они не говорили на следующий день, как-то пережили завтрак, отбытие из дома Бейрама и путь по Северным болотам в Прекару в тишине. Печаль ощущала, как неестественно им было молчать, и ей не нравилось, что все было так. Они должны были сплетничать, Иррис должна была дразнить ее насчет Шара, смеяться над ее танцами. Но она уткнулась в книгу и закрылась от Печали.
Толпы в Прекаре были такими же большими, как в Северных болотах, и такими же радостными. Печаль посетила только открытую пивоварню, школу, храм Грации Семьи и Родства, а потом отправилась к главной площади, чтобы произнести речь. Оттуда – в дом Каспиры с видом на главный канал.
Район был странной смесью архитектуры, все было построено из белого камня, но там было много каналов и ручьев, и дома были высокими и узкими, напоминали Печали ее путь по улицам Адаварии. От этого она вспомнила Лувиана, и как она была в районе, который его семья звала домом.
Дом Каспиры был маленьким для мероприятий, хотя Печаль, ее телохранитель и Иррис остались там. Пир в честь прибытия Печали в Прекару был в бальном зале – не там, к радости Печали, в котором напали на нее и Мэла.
Она была в желтом тонком жилете с тонкими ремешками и подходящих широких штанах, собрала волосы на голове, кружила по комнате, пока не закружилась голова. Она встречалась с рыбаками и торговцами, даже, как потом яростно сказал ей Дугрей, когда они вернулись в дом Каспиры, с подозреваемым преступным лордом. Не с Рэтбоном, к ее разочарованию. Она отчасти надеялась, что Лувиан появится, как на Собрании, и посмотрит на нее. Каждый раз, когда кто-то стучал ее по плечу, она оборачивалась, уже улыбаясь ему, но брала себя в руки, расстраиваясь.
Как его вернуть? Она не могла сообщить, что решила простить его за связь, хоть и слабую, с покушением на ее жизнь от рук Аркадия. Она могла – она была канцлером и могла делать, что хотела – но она не хотела так поступать после того, как королева Мелисия из Риллы предложила награду за его поимку. Чтобы помиловать его, нужны были доказательства его невиновности, и она не знала, где их взять. Она была уверена, что сам Лувиан придумал бы что-нибудь подходящее. Если бы она только знала, где он. Она знала лишь, что его не было тут, а она в нем нуждалась.
Когда она рухнула на кровать, услышала шелест под простынями, отодвинула их, нашла записку и знакомый почерк.
Хотел бы я увидеть тебя вечером, но не смог, потому что ты еще не помиловала меня.
Это ложь. Я видел тебя этой ночью. Ты не видела меня. Потому что все еще не помиловала меня.
Желтый идет тебе.
Знаешь, что идет мне? Прощение. Помилование.
ВОЛЯ.
Хватит пытать меня, верни меня в свою жизнь. Мой мир лишен смысла без тебя. И не честно, что я не могу попасть на празднования после всей проделанной работы.
Л.
Печаль минуту смотрела на записку, а потом бросилась к окну, открыла его и опасно склонилась над подоконником.
- Лувиан? – прошептала она. – Лувиан?
Канал внизу был чернилами и тенью, обрамленный блеском света, когда поверхность что-то беспокоило. Никого из людей вокруг не было видно.
Она отодвинулась, взяла газовую лампу и осмотрела с ней окно. На стекле не было отпечатков пальца, как и следов ног на подоконнике. Может, он пришел другим путем, через дверь, изменив облик, или через окно ниже.
Почему он не дождался ее? Он мог остаться, скрыться. От этой мысли она бросилась к гардеробной, открыла ее, надеясь, что он уснул там. Но там были только ее вещи для завтра, висели одиноко, словно знали, что она была расстроена, что они были не тем, что она хотела увидеть.
Она вернулась к кровати, закрыв окно по пути, и снова прочла записку. Она уснула, сжимая листок в руке.
Дальше были Восточные болота, и Печаль днем исследовала северное побережье, встречалась с предпринимателями, которые хотели поделиться с ней планами. Она послушно кивала, пока они говорили, как построят гостиницы и дома, как хотели по примеру Меридеи с ее знаменитыми базами отдыха у реки, окружить пляжи ресторанами, театрами и парками. Печаль улыбалась, обещая прибыть и открыть их, даже остаться там на праздники.
Они поехали от берега, посетили винодельни, где их потрясали тем, что там могли растить виноград, не оставляющий горечь во рту, Харун запрещал такое. Она шла среди винограда, но видела то, что Веспус сделает с Северными болотами, как он использует свою способность менять пейзаж. Сделает ли он это? Хватит ли ему участка земли на Северных болотах? А если он захочет больше? Конечно, он захочет больше, ведь так случалось со всеми.
Она все еще не знала, как его остановить. Время шло, дни пролетали в спешке, и она не была ближе к решению.
Может… убить его? Она закрыла глаза, пытаясь представить это: как пробирается к его комнатам, прижимает подушку к его лицу и давит. И было бы хорошо, если бы он лежал там тихо, сложив руки на животе, позволяя ей убить его.
Она не могла зарезать его, ей не хватило бы смелости – удар ножом был чем-то личным. И не яд – он был настороже, хотя такая месть была бы ироничной. Мысль об этом заставила ее мрачно улыбнуться. Такая смерть ему подошла бы.
Хитро спланированный несчастный случай? Или убийца? Как найти убийцу? Лувиан знал бы, ее улыбка стала шире, ладонь потянулась к карману с запиской. Печаль представила его лицо, если бы попросила его устроить ей встречи с лучшими убийцами Лэтеи.
Она вспомнила вес Аркадия Рэтбона, давящего на нее в ванне, полной воды, огонь в ее легких, пока она пыталась не дышать, не утонуть, и капля счастья пропала.
И Расмус. Могла она убить его отца?
- Мы тут, - сказала Иррис, врата поместья Дэев открылись. Это были первые ее слова Печали с Северных болот.
- Приятно вернуться, - ответила Печаль.
- Думаю, Арран устроит нас там же, где и в прошлый раз.
- Хорошо. Я хотя бы знаю, где это.
- Для тебя сюрприз, - тихо сказала Иррис. – Дома.
- Какой сюрприз? – спросила Печаль, карета остановилась.
- Увидишь, - Иррис вышла следом за Дугреем. Арран Дэй – старший брат Иррис и сенатор Восточных болот – поспешил спуститься по лестнице к ним, длинные ноги перешагивали по две ступеньки сразу, его лицо – такое же, как у его сестры – озарила широкая детская улыбка. Он обнял Иррис, что-то шепнул ей на ухо, а потом отпустил. Иррис взглянула на Печаль, почти стесняясь, и оставила их.
- Канцлер, - Арран протянул Печали руку.
Она взяла его за руку, стала пожимать ладонь, но он обнял и ее.
- У нас кое-что есть для тебя, - сказал он, ведя ее к гостиной на первом этаже, телохранитель следовал за ними.
- Иррис сказала. Можно подсказку?
- Ты этого хотела.
- Это не сужает круг вариантов, - ответила Печаль.
- Жадина, - рассмеялся Арран. – Закрой глаза, - добавил он, они замерли у двери. Печаль послушалась, но он все равно накрыл ее глаза руками.
Она услышала, как дверь открылась, и Арран подтолкнул ее вперед.
- Сюрприз! – закричал он, освобождая ее.
Она моргнула и увидела перед собой Мэла.
- Нет, - шепнула она, не сдержавшись.
Она услышала, как Арран резко вдохнул, Мэл, сияющий до этого с надеждой, отшатнулся, словно она ударила его.
- Нет, я не… я не… - она хотела сказать, что все изменилось. Что он был в опасности, пока Веспус был там. Из-за проблем с Иррис Печаль забыла, что попросила ее найти Мэла.
Но она не могла сказать им, почему. И не могла вернуть слово обратно.
Она взглянула на Иррис, на лице которой была боль. Мэл должен был стать символом перемирия, как поняла Печаль. Иррис так показывала, что доверяла решениям Печали.
- Ты сказала найти его, - сказала Иррис с раздражением и смятением.
- Знаю. И я этого хотела, - Печаль не ожидала, что это произойдет так быстро. Она повернулась к Мэлу. – Я хотела, чтобы тебя нашли. Правда, - она шагнула вперед, замерла, когда он отпрянул.
- Думаю, мы вас оставим наедине, - сказал Арран, схватив сестру за руку и потащив ее за собой. – Ужин начинается в восемь.
Печаль кивнула, провожая их взглядом, и повернулась к Мэлу.
На его подбородке и щеках была щетина, а под глазами пролегли тени. Его одежда свисала, словно он похудел, хотя она не видела его всего две недели. Хуже того, от него воняло, когда Печаль приблизилась, словно он носил ту же одежду днями, может, даже спал в ней.
- Хочешь присесть? - спросила она.
Он прошел за ней к диванам, сел напротив нее, скрестив руки перед телом.
Это беспокоило Печаль, он словно закрывался, опустив голову, готовясь к удару.
- Как ты? – тихо спросила она.
- Они сказали, что ты хотела меня видеть, - сказал он, игнорируя вопрос.
- Да, хотела. И хочу.
В его голосе не было симпатии или радости. Не было даже любопытства, когда он ответил:
- Не похоже.
Во рту Печали пересохло, и она сглотнула.
- Нет. Нет, Мэл, это не… я не… прости, - она запуталась в словах. – Мэл… где ты был?
- С друзьями.
- Какими? – растерялась Печаль. Ей казалось, что он никого не знал. – В Ранноне?
Когда она поняла, что он не ответит, она продолжила, слова будто срывались с водопада.
- Я хотела тебя увидеть. Хотела найти тебя и попросить прийти домой.
- Домой? – он хмурился, глядя на нее.
- В Зимний замок. Но… многое изменилось, - в ее голове был Веспус и его угроза убить тех, кого она любила. – Не думаю, что тебе стоит сейчас там быть, но это не значит, что я не хочу тебя видеть рядом.
- Не понимаю.
Печаль покачала головой.
- Не могу объяснить. Мне нужно, чтобы ты доверял мне. Пожалуйста, - она пыталась поймать его взгляд. – Мне стыдно, Мэл. Стыдно из-за того, как я вела себя с тобой. Так со мной обходился Харун. Я знаю, как это ужасно. Я хочу, чтобы у тебя было там место. Чтобы ты ощущал, что принадлежишь к дому.
- Не сейчас, - он опустил голову.
Ее сердце колотилось в груди, нервный пот выступил на груди и плечах. Печаль не знала, что ожидала, но не этого. В нем не осталось теплого пылкого юноши, которого она встретила пару месяцев назад, и ей было стыдно. Если тот мальчик пропал, то из-за того, что она прогнала его, и ей нужно было вернуть его.
- Прошу, - сказала она, коснувшись его руки. – Прошу, поверь мне.
Он смотрел на нее с нечитаемым лицом.
- Ладно.
Если бы она не сидела, то облегчение сбило бы ее с ног. Это был не воодушевленный ответ, на который она рассчитывала, но с этим уже можно было работать.
- И когда мне стоит прибыть? – заговорил Мэл.
Печаль замешкалась.
- Не могу сказать. Надеюсь, скоро, - сказала она. – Очень скоро. Уверена, Иррис и Арран не против, если ты пока побудешь тут. Ночью вечеринка…
Он прищурился.
- В честь твоей победы? Нет.
Его тон ясно дал понять, что убеждать его без толку. Их окружила неловкая тишина. Печаль боялась сказать что-то не так, это было весьма вероятно. Она переживала за него в прошлый раз, когда видела его, но теперь боялась за него. Все в нем изменилось, его суть была подавлена. Ее окутало что-то кислое и чужое. Кем были друзья, с которыми он оставался, или он говорил так, чтобы сохранить лицо?
- Думаю, я пойду в свою комнату, - он встал, не глядя на нее. – Тебе нужно готовиться. Нельзя опаздывать на свою вечеринку.
Печаль казалось, что, если она ничего не сделает сейчас, больше его не увидит.
- Мэл…
Он замер и повернулся к ней.
- Прости, - сказала она.
Он на миг взглянул в ее глаза, и ей показалось, что она увидела в них что-то. Кто-то другой выглянул оттуда.
Он кивнул и оставил ее в гостиной Дэев. Печаль моргнула, глаза жгло.
Той ночью она была в зеленом платье, обвивающем ее бедра и расходящемся ниже как хвост русалки. Она танцевала с Арраном и всеми, кто просил, пожимала руки всем, кто их протягивал, ела и пила все, что давали. Она была украшением бала, и, глядя на нее, никто не подумал бы о печали, кроме ее имени. Но внутри она была кораблем в шторме. Она поймала Аррана за руку, пока он кружил ее, и думала, пройдет ли следующая неделя хуже.
* * *
Следующее утро было пасмурным, пелена укрыла поместье, и Печаль ощутила это раньше, чем встала с кровати. Усталость давила на ее конечности, и ей хотелось зарыться под одеяло и остаться в комнате. Когда она выбралась на завтрак, Иррис была в комнате одна.
Печаль замерла на пороге, Иррис заметила ее колебания, а потом она прошла к столу.
- Я могу уйти, если хочешь, - сказала Иррис. – Я доела.
- Нет, все хорошо. Тебе не нужно уходить. Я не хочу прогонять тебя из твоей комнаты, - Печаль села напротив нее, подвинула к себе горшочек меда.
Тишина сгустилась между ними. Иррис смотрела на нее, и Печаль отказывалась ловить ее взгляд, сосредоточилась на меде. Иррис опустила чашку достаточно громко, чтобы Печаль вздрогнула.
- Хватит. Мне это надоело. Две недели назад ты была в порядке. Мы были в порядке. А потом мы вернулись с последнего представления, пошли спать, и утром ты уже была сама не своя. Будто за ночь тебя лишили жизни. А теперь это? Оставила Бальтазара? Позволила Веспусу остаться? Это не ты. Я знаю. Что-то не так.
- Я… Это… - паника убила язык Печали, и она лепетала, пока Иррис смотрела на нее с любопытством.
- Или скажи мне, или я разузнаю сама, - пригрозила Иррис. – Ты знаешь, что я узнаю. Начну с Бальтазара и Веспуса.
Ужас сжал сердце Печали, она поняла, что времени не хватало. Если она хотела защитить Иррис от Веспуса, этот момент наступил.
- Я бы хотела, чтобы ты была послом Раннона в Сварте.
Шок стер остальные эмоции с лица Иррис.
- Что? – сказала она таким слабым голосом, какой Печаль у нее никогда не слышала.
Печаль кивнула.
- Мне нужен посол там, и это должна быть ты.
- И почему ты так решила? Я не говорю на свартанском. Я не знаю ничего о Сварте. Почему я?
Ради Иррис, нужно было постараться. Сделать так, чтобы она не смогла спорить.
Чтобы Иррис не захотела спорить…
- Потому что мне нужно побыть вдали от тебя, - сердце Печали разбивалось, но она продолжила. – Мне нужно научиться, как быть канцлером без твоих указаний.
Иррис смотрела на нее, раскрыв рот.
- Позволь уточнить. Ты прогоняешь меня, потому что считаешь меня навязчивой?
- Нет, конечно, нет. Я просто… - Печаль замолчала и не могла продолжить.
Иррис смотрела на нее так, словно никогда не видела раньше.
- Ого. И когда я уеду? Мне закончить тур с тобой? Или собираться сейчас? Видимо, мне нужно быть благодарной, что ты сказала мне это в лицо.
Печаль напряглась.
- О чем ты?
- Когда ты покончила с Расмусом, ты дала ему это понять из разговора с Бейрамом. Приятно знать, что меня оценили выше, - она оттолкнула стул от стола так сильно, что он упал на пол, а потом хлопнула дверью.
Печаль застыла. Она знала, что, ранив Иррис, заслужила пострадать в ответ. Но она не ожидала этого.
* * *
На следующий день, когда карета покинула Восточные болота, отсутствие Иррис было во всем: место, где она сидела, пустота рядом с Печалью, где всегда была ее лучшая подруга. Ее отсутствие поглощало Печаль, и она боролась с собой, чтобы не вернуться и не рассказать Иррис правду.
В Аше она встретилась с шахтерами и инженерами, с теми, кто работал на границе между Ранноном и Астрией. Далеко на юге солнце все еще было беспощадным, даже осенью, и когда она вернулась в виллу Самада, оказалось, что солнце выделило веснушки на ее носу и обожгло ее плечи. Ночью она была в скромном голубом платье с высоким воротником, ткань терла солнечные ожоги, и это злило ее еще сильнее. Танцев не было, Печаль была единственной женщиной в комнате, кроме тихой жены Самада, и у них был строгий ужин под флейту, которая погрузила Печаль в транс. Она была рада, что Самад не спросил ее, понравилась ли ей ночь, потому что она не смогла бы соврать ему.
А потом Южные болота, дом Бальтазара. Печаль помнила, как он был с тусклыми глазами и желтоватой кожей из-за Ламентии, которую проносил в Зимний замок по приказу Веспуса. Мужчина, пригласивший ее в дом, сильно отличался от того, каким она его помнила. Его щеки были румяными, глаза сияли, и Печаль вскоре поняла, почему. Она не встречала фермеров, торговцев тут. Он устроил ей поход в тюрьму и местный штаб стражей порядка. Его объяснение было простым: она должна быть смелой, чтобы бросить вызов традициям, которые не менялись десятки лет. Смелой и глупой. Его уверенность вернулась с тех пор, как он получил место в Йеденвате обратно.
В штабе стражей порядка стражи ухмылялись ей, называли ее «мисс Вентаксис», а не «канцлер», пока она не исправила их, но от этого они усмехались только сильнее. И, когда Печаль подумала, что хуже быть не может, прибыл Мирен Лоза, приглашенный Бальтазаром провести экскурсию по тюрьме.