Таасас
- Вот, что произойдет дальше, - Веспус воспринял ее молчание как согласие. – Во-первых, если ты еще не отдала приказ, ты потребуешь, чтобы в зараженных местах установили карантин. Через неделю ты передумаешь и начнешь всех эвакуировать. Нужно произнести речь про то, как жестоко обрекать людей на страдания, удерживая их там, публике это понравится. Всех, кого эвакуируют, назовут здоровыми, не бойся, - сказал он, когда она открыла рот, чтобы возразить. – Когда земля будет очищена, ты решишь оградить ее, чтобы остаться на безопасной стороне, - он остановился и выжидающе посмотрел на нее. – Хорошо?
Он украл у нее время. Она не могла заняться костями и записями, ей придется успокаивать Раннон каждый миг каждого дня, пока чума не пропадет. И ей придется его слушаться. Если он поймет, что она хотела сделать, он уже не будет с ней так любезен. Она не могла сосредоточиться на себе, пока он терзал ее народ.
Она тихо сказала.
- Как вы можете?
- Правление требует тяжелых решений, Печаль. Тебе самой будет потом от этого выгода. Через недели после становления канцлером ты спасешь сотни человек от жуткой болезни и найдешь им новые дома. Лидер, о котором они мечтали восемнадцать долгих лет. Которого они заслужили.
- А потом? – спросила Печаль.
- Ты продолжишь править Ранноном как героиня, быстрые и решительные действия которой спасли всех жителей.
- А мы? – спросила Печаль, стиснув зубы.
- Так ты признаешь, что есть «мы»? – Веспус улыбнулся и продолжил. – Мы закончим, если ты этого хочешь. Хоть тебе хочется представлять меня как злодея из своих книжек про девиц в беде, меня интересует только земля. Это бизнес, Печаль. Я купил землю в Северных болотах своим молчанием о твоем происхождении. Так что тебе не нужно переживать, как только я получу ее. Твоя роль будет сыграна.
Она потрясенно рассмеялась.
- И больше ничего вы не попросите? Больше земли? Услуги? Вы оставите меня и Раннон в покое?
- Как и я сказал, если ты этого хочешь.
- И вы оставите место посла?
- Нет. Печаль, помни, я могу быть тебе сильным союзником. Все изменится, когда у меня появится постоянный доступ к Звездной воде. Тебе лучше, чтобы я был рядом.
- Я не хочу никакой выгоды от наркотика, убившего моего отца.
Веспус фыркнул, словно расстроился.
- Тогда наши дела будут завершены, когда я получу землю.
Желчь подступила к ее горлу, Печаль опустила подбородок к груди.
Как только Мелисия узнает, что Веспус выращивал альвус, источник Звездной воды, она снова объявит войну Раннону – у нее не будет выбора, ведь будет казаться всей Лэтее, что она была с ним заодно, хотя королева такого не хотела. Королева Риллы знала, для чего он хотел землю, и если Печаль ее предоставит, она будет союзницей для него и его дела.
Но если она раскроет Веспуса сейчас, не убрав кости, она раскроет и себя. Будет восстание. Хрупкий мир восемнадцати лет рассыплется вместе с ее властью.
Так или иначе, будет война.
Если Печали нужно было выбрать что-то одно, она бы выбрала честность. Она бы позволила пленить ее или изгнать. Еще было не поздно. Никто другой не должен страдать.
Печаль выпрямила спину, решила сказать ему, что все кончено. Что она уходит. Что он может рассказать миру о том, что знает, а она примет последствия. Одна.
Как он и сказал, власть была симбиозом. Это работало в обе стороны. Подняться или пасть вместе. Она выбирала пасть.
Она кашлянула, и Веспус повернулся к ней с настороженным взглядом. Но тут за ней открылась дверь.
Женщина без возраста, какими и казались взрослые рилляне, прошла в комнате. Она была высокой, бледной, как свартанка, ее волосы были каштановыми волнами, мягко ниспадающими до подбородка. Ее красота была угловатой и ледяной, было что-то холодное и бездонное в ее больших ореховых глазах, напоминающих Печали насекомое.
Она перевела взгляд с Печали на Веспуса и закрыла за собой дверь.
- Это Таасас, - указал Веспус на женщину. – Моя жена. Таасас, это женщина, чьему дому и земле мы многим обязаны. Ее великолепие, Печаль Вентаксис, канцлер Раннона, - Таасас подошла к Веспусу, и он обвил ее рукой. – Таасас все знает. То есть – все-все. Не нужно стесняться при ней.
- Думаю, я помешала, - сказала Таасас. Ее голос был ниже, чем ожидала Печаль, музыкальный голос рассказчика, но что-то в нем вызывало дрожь на коже Печали.
Веспус пронзил Печаль взглядом.
- Да. Что ты хотела сказать?
Печаль посмотрела на них и взяла себя в руки.
- Что с меня хватит. Говорите людям, что хотите. Я не буду в этом участвовать.
Веспус и Таасас переглянулись, и Таасас заговорила. Ее голос был низким и бодрым:
- В Рилле у нас есть игра, которую все любят, в которую развлекаются после ужина. Она называется Проблема кареты. Слышала о такой?
Печаль покачала головой. Что это было? Сердце грохотало в ее груди. Эта женщина пугала так, как не пугал Веспус.
Веспус встал, прошел мимо нее к столу, зачерпнул землю из мешка и опустил в большой горшок, пока Таасас продолжала:
- В игре ты – кучер кареты, где находятся важные для твоего мира люди. Скажем, врач, который изобрел лекарство от смертельной болезни. Ученый, почти понявший законы вселенной. Филантроп, знания которого могут убрать преступления и бедность. А еще… может, там вице-канцлер, верность которого ни с кем не сравнить. Любовник, заботящийся только о тебе, который сделает все, что попросишь, какой бы ни была цена. И девушка, надежная лучшая подруга. Незаменимые люди.
Волоски на руках Печали встали дыбом, холод змеился под ее кожей. Она знала, о ком говорила Таасас.
Ее раннонский был безупречным, почти без акцента. Если бы не ее острые уши и белизна кожи, она сошла бы за местную. Где Веспус ее нашел?
- Ты ведешь карету, но на дороге вдруг появляется развилка. Нет времени остановить лошадей. Поворот налево приведет карету к обрыву, убив тебя и пассажиров. На дороге справа играет веселый ребенок, перекрывает путь. Пассажиры не знают об опасности. Если ты поедешь направо, переедешь ребенка, и он даже не успеет заметить тебя. Но важные люди выживут. Если повернешь налево, то и они, и ты умрут.
Веспус нежно взял с подноса саженец и поднял его. Растение было хрупким, стебелек еще просвечивал, но корни уже были развиты. Печаль не могла отвести от него взгляда, а Таасас шагнула ближе, продолжая:
- Один ребенок. Или весь опыт и знания. Вся верность.
- Ребенок может вырасти и превзойти всех в карете, - голос Печали был почти таким же низким, как у Таасас.
- Или может вырасти монстром. Или ничем. Совсем ничем. Ты играешь с потенциалом и возможностями, так сказать. Я не буду отрицать, смерть ребенка – горе. Но смерть остальных… Это была бы трагедия, - она шагнула еще ближе. – Особенно, когда они поймут, что ты, как кучер, выбрала убить их. Они будут знать, что это был твой выбор.
Без предупреждения Таасас бросилась вперед и сжала запястье Печали.
И Печаль оказалась на месте кучера кареты.
Она ощущала, как поводья впивались в пальцы, пока она сжимала их. Карета дрожала под ней, и она ощущала запах лошадей и пыли.
Впереди была развилка.
Как и сказала Таасас, одна тропа вела к обрыву, на другой сидела девочка трех лет с волосами, собранными в хвостики, рисовала палочкой на земле.
- Уйди… - пыталась крикнуть Печаль, но не вышло. Она не могла издать ни звука, и ребенок не слышал лошадей.
Она слышала крики в карете. Иррис… визжала.
Расмус кричал поверх топота копыт черных лошадей, просил ее повернуть.
Шарон бил по крыше кареты, просил пощадить его жизнь.
А девочка играла, не замечая, что смерть несется к ней.
Печаль пыталась тянуть за поводья, но лошади неслись дальше, и ей нужно было выбрать, решить…
Ребенок повернулся, и Печаль увидела девочку в профиль. Она улыбалась, рисуя, пухлые пальцы сжимали палочку, которой она водила по пыли.
Печаль была достаточно близко, чтобы увидеть, что девочка рисовала семью.
Мать, отец, два ребенка…
Она не успела понять, что решила, потянула за поводья, и лошади побежали влево.
Карета падала, мир кружился, и печаль ощутила, как сломалась ее шея. Она умерла.
Но она дальше видела друзей: серебряные волосы Расмуса были в крови, его череп был с темной дырой, красивое лицо Иррис было разбито, и ее можно было узнать только по одежде. Шарон вместе с креслом-коляской разбился на кусочки.
Сцена изменилась. Она была в Зимнем замке, стояла, живая.
А ее друзья – нет.
Иррис была мертвой, свисала с балкона Зимнего замка, медленно кружась в жутком танце. Ее голова была опущена, и Печаль не видела ее лица. Веревка на ее шее скрипела, как мачта на ветру, ее розовое платье развевалось вокруг ее закоченевших ног. Печаль отвернулась, ее тошнило, но она увидела, как мужчина в капюшоне бежит по комнате с копьем в руке. Он выпустил оружие, оно пролетело по воздуху и вонзилось в грудь Шарона, сила удара оттолкнула его кресло в стену, кровь полилась из его рта.
Она отшатнулась, споткнулась обо что-то. Она опустила взгляд и увидела Аррана с широкими и уже не видящими глазами, его горло было перерезано. Там была мертвая Тува, мертвый Бейрам. Все были мертвы.
Люди в капюшонах были всюду, вооруженные молотами, копьями и цепями, они резали всех, кто двигался: мужчин, женщин и детей. Они бросали слуг и стражей с лестницы, их товарищи ждали внизу, чтобы зарезать их. Другие держали факелы, поджигали шторы и ковры, скандируя:
- Смерть владыкам, - снова и снова.
А потом повернулись и увидели ее.
Печаль закричала, и мужчины пропали. Тела пропали, огонь исчез, и она была в спальне Веспуса, пот стекал по ней, ее ладони впивались в ее лицо. Таасас отпустила ее и отошла.
- Почему бы тебе не обдумать это? Вернешься к нам с ответом, - сказал Веспус, подсыпая пересаженному ростку глину.
- Что это было? – горло Печали болело, будто она кричала на самом деле.
Таасас прошла к столу и взяла вторую чашку кофе, а Веспус ответил:
- Я говорил, что сестра скрыла некоторые силы. Таасас – одна из них. У тебя был когда-нибудь сон, в котором ты понимала, что это не правда, но не могла перестать верить ему?
Печаль молчала, ей было плохо от ужаса.
- Это делает Таасас. Она заставляет видеть сны наяву. Переживать все это в голове.
Печаль задыхалась.
- Ты увидела, что будет, если ты откажешь мне.
- Это не настоящее, - выдохнула Печаль. – Ты сам это сказал. Это сон наяву. Не пророчество.
- Будет настоящим, - Веспус, наконец, посмотрел на нее. – Все, что ты видела, сбудется. Ты знаешь это. Иначе не было бы так больно. И теперь ты увидела цену своей власти. Все еще хочешь сдаться?
- Вы – монстры, - прошептала Печаль.
Веспус пожал плечами и потер ладони, земля сыпалась на пол. Таасас прошла к нему, обвила руками его пояс и подняла голову для поцелуя. Он подчинился, и они словно забыли, что Печаль была тут.
Печали хватило увиденного. Она побежала к двери, но застыла, когда он снова заговорил:
- Потом я тебя защищу.
- Что? – она повернулась к нему. Таасас целовала его шею.
- Моя сводная сестра не будет рада, узнав, что ты помогла мне, - сказал Веспус, глядя на Печаль. – Но я защищу тебя и Раннон. Я не забуду, что ты помогла мне, хоть и не по своей воле. Я не позволю ей навредить Раннону. Или тебе. Не забудешь принести мне ключи?
Он опустил голову и поймал губы Таасас. Печаль ушла в свою комнату по тайному ходу. Она опустилась на пол, дрожа, обвила руками колени и заставила себя застыть.
Она видела, что проблемой был не выбор правильного варианта, а понимание и приятие, что правильного варианта не было. Какой бы путь она ни выбрала, будут страдания и агония, и она их устроит. Ей оставалось решить, с чем она могла жить.
Конечно, жить ей позволял только один путь.
Сломанное заживает криво
Печали снилось как-то, что Расмус целовал другую девушку, безликую и безымянную. Она знала, когда проснулась, что это был сон, но это не отменяло того, как она злилась, какую боль ощущала. Когда она увидела его потом, ложные воспоминания ударили по ней, и она выместила на него злость. Рявкнула на него, прогнала его.
А потом прошла в его комнату и призналась во тьме, почему так себя вела. Он растерялся и, к ее недовольству, повеселел.
- Это был просто сон, - сказал он, но не было важным, что она знала это, она не могла заставить чувства слушаться разума. Это ощущалось как настоящее. Голова болела, желудок болел, и она долго забывала боль предательства.
Теперь было так же. Она знала, что то, что Таасас показала, не было правдой, но это не было важным. Ее сердце колотилось, желчь поднималась в животе от мыслей об этом. В отчаянии Печаль схватилась за осознание этого, пыталась понять, как это работало, как это остановить. Таасас выбирала картинки, которые хотела показать Печали, или они были из страхов Печали? Она могла защититься от будущих атак, выстроить стену в разуме, чтобы отогнать это? Прикосновение было важной частью, и она будет стараться держаться подальше… но хватит ли этого?
Она с горечью думала о планах – отыскать родителей, убрать кости Печали из гробницы. Казалось, Веспус знал, что она нашла способ обезвредить его, и он решил напасть раньше нее.
Печаль попросила чай, не было сил для любимого кофе. Она расхаживала, пока не утих адреналин. Когда она успокоилась и смогла замереть на месте, Печаль остановилась у окна и собралась с мыслями.
Она медленно сняла веревки с кисточками для штор, затянула петлю, увидела перед глазами Иррис, кружащуюся в воздухе, и бросила веревку, продолжила расхаживать.
Она скучала по подруге. Ее сердце болело.
Когда в дверь спальни постучали, Печаль верила, что это была Иррис. Она открыла дверь, извинения пылали на языке.
- Расмус.
- Я не обрадовал? – он удивленно приподнял бровь. – Ты ждала кого-то еще?
- Нет. Нет, заходи, я как раз выхожу, - она вышла из спальни в гостиную. Он удивленно посмотрел на нее, последовал за ней к диванам и сел напротив. - Прости за прошлую ночь, - сказала Печаль, опередив его. – Я не должна была срываться на тебя. Ты был добр.
- Не нужно извиняться. Все в порядке.
Печаль улыбнулась без веселья, и Расмус продолжил, разглядывая комнату:
- Спасибо, что приняла меня. Несмотря ни на что, - сказал он, - приятно вернуться. Я считал это место домом.
- Это был твой дом, - сказала Печаль. – И я говорила, что тебе тут рады.
Расмус пронзил ее взглядом.
- Потому я и хотел тебя увидеть. У меня есть вопрос.
- Какой? – Печаль прищурилась.
- Неудобный, - он улыбнулся. – Мой отец намекнул, что мне тут рады. Что ты хотела меня тут видеть. Он настаивал, чтобы я прибыл, хоть я был уверен, что он врал.
- Но ты приехал.
- Конечно. Так что? Ты просила, чтобы я прибыл?
Молчание затянулось, Расмус ждал ответа. Печаль знала, что он ждал от нее, но она не могла это сказать. Как и не могла сказать правду.
- Это нет, верно? – тихо сказал он. – Ты меня не просила.
Печаль покачала головой.
- Это не значит, что я не хочу тебя тут видеть.
Он вздохнул, качая головой.
- Я должен был знать. Должен был написать тебе.
- Рас… я рада, что ты тут. Я рада другу.
Он пронзил ее взглядом и склонился ближе.
- Что между тобой и Иррис? – спросил он.
Печаль тут же помрачнела и скрестила руки.
- Почему ты спрашиваешь?
Он пожал плечами.
- Я только что встретился с ней в коридоре. Она сказала, что уезжает.
Печаль тут же выбежала за дверь, бросилась в коридор. Она слышала, как Расмус звал ее, но она не остановилась, мчалась по коридору. Стражи едва успели открыть двери, не дав ей выбить их. Она затормозила на площадке и побежала по лестнице, минуя по две ступеньки за шаг, не падала только из-за набранной скорости.
Она добежала по коридорам до главных дверей, спустилась по ступенькам во двор.
Иррис стояла там с Мэлом и Арраном, рядом была карета с сундуками. Кучер уже сидел там с хлыстом в руке. Лошади рыли землю, готовые отправляться в путь.
Все трое уставились на нее, пока она шла к ним, тяжело дыша, прижимая ладонь к колющему боку.
- Печаль… - начал Арран.
Печаль не слушала его, смотрела на Иррис.
- Ты уезжаешь.
- Конечно. Ты так приказала. Соберу вещи дома и поеду в Сварту.
Расмус появился рядом с Печалью, до раздражения спокойный, хоть тоже бежал из другой части замка.
- Нет, - взмолилась Печаль. – Ты не понимаешь.
- Ты так говоришь, - перебил Мэл, - но мы все хорошо понимаем. Ты хочешь, чтобы мы любили тебя, но издалека. Считай, что твое желание исполнилось. Прощай, Печаль.
- Но… - она почти плакала. Она ощущала, как горло сдавило, как жгло грудь.
Она прикусила щеку изнутри. Она была канцлером, она не могла плакать.
И этого она хотела. Убрать друзей от Веспуса. Тут было опасно для них, им нужно было уехать.
Почему же было так больно?
- Ладно, - выдавила Печаль сквозь зубы.
- Это все, что ты скажешь? – Иррис посмотрела на Расмуса и вскинула руки. – Видишь? – сказала она, отвернулась от них и забралась в карету.
Мэл последовал за ней, разочарованно пожав плечами, когда взглянул на Печаль.
Она не хотела смотреть, как уезжает карета, развернулась. Она знала, не глядя, что Расмус был за ней, но не ожидала, что Арран пойдет следом.
- Я сказал им ехать сразу к поместью. Никаких объездных путей. Они не будут возле зараженных зон, - Арран коснулся ее руки и мягко остановил.
- Каких зараженных зон? – спросил Расмус.
Печаль повернулась к нему, изливая ярость.
- Что она имела в виду под «видишь»? – холодно сказала она.
Он вздохнул.
- Она переживает за тебя.
- И как ты об этом узнал?
- Мы говорили прошлой ночью, - признался он. Он не умел врать.
Печаль покачала головой.
- Поэтому ты до этого приходил ко мне? Получить информацию, - она горько рассмеялась. – Я передумала. Я не рада, что ты тут.
Его глаза расширились от шока, тут же вызвав у нее стыд, и его лицо ожесточилось.
- Ты правда так думаешь?
Гордость заставила ее кивнуть.
- Тогда я попрощаюсь, канцлер.
Он развернулся, волосы взметнулись за ним, и он пошел прочь, оставляя Печаль смотреть ему вслед. Все внутри нее сжималось от тревоги и сожалений.
- Что это было? – Арран испугал Печаль. Она забыла, что он был там.
- Ничего.
- Ваше великолепие? – слуга в ливрее прошел к ней, опустив голову, сжимая в руках серебряный поднос. – Послание. Отмечено как срочное.
Печаль взяла конверт и открыла его, отпустив слугу. Письмо было от Мирена Лозы, он говорил, что карантин действовал в зараженных деревнях и больницах. Никого не впускали и не выпускали, его стражи следили за границами. Она скомкала листок в кулаке, ее сердце гремело как барабан между легких. Проклятая чума Веспуса усиливала чувство важности Лозы, и он требовал больше денег. Он уже дважды подвел ее.
Голова начала болеть, и Печаль закрыла глаза, потирая переносицу.
- Печаль?
Арран смотрел на нее с тревогой на красивом лице.
- Новости из Северных болот. Карантин начался. Скажи остальным, если сможешь. Я пробуду у себя в кабинете до конца дня.
* * *
Она фантазировала, как напишет Иррис, Мэлу и Расмусу. Все объяснит, попросит понять. Но больше всего она хотела написать Лувиану. У нее в кармане оставалась его записка из Прекары. Она говорила себе, что так безопаснее, вряд ли отыщут, но это было ложью, хоть она не могла это признать. Она хотела, чтобы он был близко, даже если это были лишь его слова на странице.
Она думала, что записка была заигрывающей, но к флирту у него был талант. Был миг в ее комнате – до выборов, сразу после того, как он принес ей Ламентию – когда мир ощущался как крутящаяся монета, и они смотрели, на какую сторону она упадет. Но монета крутилась, и изменилась лишь власть Веспуса над ней, и то, как она презирала себя.
Отогнав эти мысли, Печаль подвинула к себе документ и попыталась затеряться в деловых бумагах, погрузиться в мир бюджетов и ресурсов, радуясь контролю.
За час до ужина Шарон приехал в ее кабинет, не постучав и не дождавшись позволения.
Он заговорил без церемоний:
- Весь Йеденват уехал, кроме Аррана. Он попросил остаться и поддержать тебя.
- Хорошо, - согласилась Печаль.
- Могу я честно говорить с тобой? – холодно спросил Шарон. – Не как вице-канцлер, а как человек, который помогал тебя растить.
Она знала, что ее ожидало. Она убрала эмоции с лица, надеялась, что кивнула с достоинством.
Он глубоко вдохнул.
- Я не знаю, что с тобой происходит, и мне все равно. Но это прекратится. Сейчас. Ты можешь ссориться с Иррис или Мэлом, но ты не будешь делать это на пороге замка, где все тебя могут услышать. Ты – канцлер страны, и она погружается в кризис. И мастер Корриган…
- Он уезжает, - возразила Печаль.
- Уже уехал, - сухо сказал Шарон. – Не дипломатично ссориться в коридоре с сыном посла Риллы.
Уехал. Уже уехал. Хоть она наговорила ему, хоть он пообещал, что уедет, она понимала, что не верила в это.
Она смогла оттолкнуть его.
- Печаль? – гнев Шарона сменился тревогой. – Ты в порядке?
Она кивнула. Сглотнула и кивнула снова.
- В порядке. Я знаю, чему нужно уделить внимание. Поверьте, я думаю только об этом.
Шарон пристально смотрел на нее.
- Хорошо. И, Печаль? – он сделал паузу, облизнул губы и сказал. – Я понимаю, что я последний из множества сказавших это, но я тут, если нужен. Я знаю, что после Риллы и того, что ты узнала, многое изменилось. Но для меня ничего не изменилось. Но для меня ничего не изменилось. Я все еще за тобой, и всегда буду. Меня прогнать куда сложнее. Не спеши. Я подожду.
Печаль сглотнула ком в горле и улыбнулась ему.
- Все хорошо, Шарон. Я в порядке.
Его выражение лица было нечитаемым.
- Как скажешь.
Он резко развернул кресло и уехал, оставив Печаль пустой.
Она встала на дрожащих ногах и закрыла дверь. Она прислонилась к двери, лицо сияло от слез, которые лились из ее глаз, она прижала кулак ко рту, чтобы не всхлипывать. Лувиана не было. Мэл уехал. Расмус и Иррис уехали. Даже Шарон поверил ее словам, что она в порядке. Впервые в жизни Печаль была одна. И все было по ее вине.
На следующий день Печаль издала заявление, чтобы люди не паниковали. Пока что болезнь была только в Северных болотах, и они старались решить проблемы и искали лекарство. Это было правильно политически, но попытку утешить разбило сообщение, что в третьей деревне обнаружили жертв.
Печаль не оставила план убрать кости, но каждый раз, когда она заканчивала с бумагами на столе и думала об этом, случался новый пожар, требовал ее внимания, заставляя отложить то дело. Она проводила восемнадцать, а порой и двадцать часов за работой, бегала в Круглую комнату, советовалась с Йеденватом и возвращалась к себе, листала бесконечные отчеты и послания, которые прибывали, пока ее не было.
Она читала отчеты из каждой деревни с растущим ужасом. Новые жертвы все еще обнаруживались, но старые не просыпались. Чтобы они не умерли, пока спали, их испуганные семьи капали в их рты молоко и мед, хоть и боялись заболеть сами. Не помогало то, что не было способа предсказать, кто пострадает.
Печаль снова пошла к Веспусу.
- Веспус, нужно остановиться. Хотя бы дайте мне противоядие. Они умирают от голода.
Он покачал головой.
- Они проснутся, когда их тела справятся с веществом. Они не умрут.
- Как долго…
- Я уже говорил, что не знаю, - прервал ее он. – Я думал, что они уже проснутся.
Признание удивило ее. Испугало ее.
- Вы не знаете, что делаете, да? – сказала она, скрывая ужас оскалом.
- Осторожнее, - рявкнул он. – Ты можешь прогнать моего сына своим острым языком, но на мне это не сработает.
Таасас прошла в комнату бесшумно, испугав Печаль. Она прошла к Веспусу и опустила ладони на его плечи.
- Здравствуй, Печаль, - сказала она. С ее зловещим спокойствием и гневом Веспуса Печаль решила, что пора уходить.
И было понятно, что Веспус ничего ей не скажет. Ей придется разобраться самой.
Косить и чистить
Веспус соврал.
Мила Стензон. Авис Блок. Карр Виксел.
Так звали людей, которых убила чума. Они могли быть матерями, отцами, братьями, сестрами, любимыми, гениями. Они были народом, который она пообещала защищать, и они умерли. Виновата была она.
Печаль записала их имена на клочке бумаги, который носила в кармане вместе с письмом Лувиана.
Мила Стензон. Авис Блок. Карр Виксел.
Эти жизни она украла, слушаясь Веспуса.
Веспус выглядел испуганно, когда она рассказала ему, но отказался помогать. Он был в отличном настроении, проверил свои семена в подземельях, ощутив утром, что их рост ускорился. Он использовал слова так, словно это был ребенок в утробе. Его лицо было маниакальным от радости, пока он вел ее к себе.
- Худшая часть почти завершена, - сказал он.
- Худшая часть? – поразилась Печаль. – Люди умерли, Веспус.
- Три человека, Печаль. Три. Из сотни. Зимний холод убивает куда больше людей. Ты перегибаешь. И мы можем использовать смерти для своего преимущества. Люди теперь будут хотеть уйти. Объяви эвакуацию, и это тут же сработает, - продолжил Веспус. – И прикажи построить ограду. Как только ее построят, пусть никто к ней не подходит.
- Ограда? – вяло сказала Печаль. – Мы не договаривались на ограду.
- Печаль, подумай хоть раз в жизни, - медленно сказал он, выделяя каждое слово. – Я говорил, что граница будет. Мне нужно очистить землю, а потом высаживать семена, и я не могу делать это на глазах у всех. У людей возникнут вопросы, когда их дома и магазины уничтожат, а на том месте вырастет лес. Мне нужна ограда, чтобы твой и мой народ ничего не видел.
Он встал, прошел к резному сундуку и вытащил карту. Он прикрепил ее к столу и указал.
- Ты пригласишь меня использовать мою способность, чтобы оградить землю и защитить людей от ужасов, и я благородно соглашусь.
Печаль глядела на него. Он все равно хотел больше. Не только деревни, но и фермы, луга и леса между ними. Летний замок был на земле, которую он хотел.
- Я не могу это сделать… - она ощущала себя слабой, дрейфующей в воде, уплывающей от себя. – Это слишком.
- Уверяю тебя, Печаль, ты можешь. И сделаешь это. Я сказал тебе, что альвус ускорил рост. Вскоре семена нужно сажать в землю. Дай же мне землю.
* * *
Печаль не могла перестать думать об умерших. В ее голове они обрели качества людей, которых она знала. Мила Стензон получила лицо ее бабушки, величавое и строгое, но с добрыми глазами; Авис Блок была с милым личиком и остроумием Иррис; Карр Виксел был в очках, аккуратно укладывал волосы и криво улыбался.
Их воображаемые лица преследовали ее, и Печаль все внимание обратила на чуму. Если Веспус не даст ей лекарство, она попытается сделать так, чтобы никто больше не болел. Она каждый час, пока не спала, проверяла отчеты врачей, искала связь. Должно быть что-то – то, что они ели, пили, место, в котором были, что могло подсказать ей, как он отравлял их.
Печаль написала Лозе, сказав, что ей нужно, чтобы он нашел общие черты деревень – расположение, вид домов, растения и деревья неподалеку. Она отчаянно искала ответ. Она знала, что вряд ли преуспеет без помощи Веспуса. Но она должна была пытаться. Она была должна позаботиться о народе.
Ответ Лозы прибыл через два часа, он сказал, что ему не хватало ресурсов на роль детектива, пока он следил за карантином. Он говорил, что нужно было послушать его, когда он просил больше денег. И он снова их просил.
На миг ей захотелось заплатить его и получить нужные ответы. Но Иррис не советовала бы ей это. Печаль знала, словно Иррис была в комнате. Она сказала бы, что решение проблемы не купить. Печаль знала, что деньги пойдут в карманы Лозы, и он все еще не сделает то, о чем она просила. Он не уважал ее, он даже в письмах обращался к ней «мисс Вентаксис», а не «канцлер». Если она хотела результат, нужно было ехать туда самой. И, кипя от негодования, она ответила, что лишних денег нет, и ему нужно понять это. Она отправила послание, пока не передумала.
Когда утром она узнала, что Лоза серьезно побил юношу, который пытался «сбежать» из зоны карантина, Печаль поняла, что это из-за нее. Ей хватило этого. Она не могла пока остановить Веспуса, но могла остановить Мирена Лозу. Это было в ее силах.
Она вернулась в библиотеку, вытащила разные книги: историю Раннона, Риллы, Меридеи, даже Сварты. Она забыла об обеде, ужине, обо всем, что не было заданием. Когда часы прозвенели одиннадцать, она отложила ручку.
Напряженно встав из-за стола, она прошла по комнате на мертвых ногах того, кто долго сидел в одной позе, и она открыла дверь кабинета.