VIII. ГИДАЦИЙ И ЗАВОЕВАНИЕ ИСПАНИИ 6 глава

Место Торисмуда на троне занял один из братоубийц, Теодорих, вто­рой сын Теодориха I. Начальные годы его правления не менее примеча­тельны, чем царствование его предшественника. В свое время Теодорих I никогда не привлекался римлянами (и никогда не выражал такого жела­ния) для подавления восстаний багаудов. При этом римская политика

hospitalitas была настолько успешной, что за время царствования Теодо­риха в Аквитании не случалось крестьянских восстаний. Более того, ког­да багауды восстали в Галлии в 435 году, Теодорих воспользовался этим, чтобы напасть на долину по нижнему течению Роны, и Аэцию пришлось привлечь других римских союзников для подавления восстания. Что ка­сается Торисмуда, известного своими антиримскими настроениями, то, конечно, никто и не думал призвать его для участия в подавлении мятеж­ников вне границ его владений. Но теперь, в 453 году, у римского прави­тельства появилась такая возможность. Теодорих II и его брат Фредерик были всецело на стороне римлян. И с чего же они начали свое правление? Еще до убийства Аэция 21 сентября 454 года войско везеготов под коман­дованием Фредерика атаковало и разгромило багаудов в Тарраконскои провинции в Испании, и произошло это от имени и по повелению рим­ского правительства⁷⁵. Теперь и только теперь римляне могли призвать везеготского короля на помощь в подобных делах, и они сразу же ухвати­лись за эту возможность.

В 462 году везеготы Теодориха II сражались на стороне нового импе­ратора Ливия Севера против мятежных римских войск. Те захватили Нарбонну и, вероятно, большую часть провинции Нарбонна I⁷⁶. Брат ко­роля Фредерик вытеснил мятежников из южной Галлии, преследовал их до Луары, но погиб в битве при Орлеане в 463 году⁷⁷. Теодорих II пошел дальше, чем кто-либо из его предшественников: со времени образования королевства в 418 году мы не знаем ни одного случая, когда бы везеготы принимали участие во внутриримских гражданских войнах (исключая войну с багаудами в Испании). Теодорих II получил начатки римского образования от Авита до того, как последний стал императором Западной империи. Он немного изучал римское право, Виргилия. Его учитель не упустил возможности заложить в него стремление жить в мире с Римом⁷⁸. В последние годы правления, между 462 и 466 годами, один из галльских землевладельцев называл Теодориха II «превзошедшим своего могуще­ственного отца, славой готов, столпом и спасением римской нации»⁷⁹. В эти годы Теодорих, очевидно, защищал не только везеготскую аристо­кратию, но и галло-римскую аристократию вообще и готов был считать их войну своей войной. Он был достойным продолжателем дела Атауль­фа и Сегериха и окончил свою жизнь так же, как они. Он был убит своим братом Еврихом, который навсегда положил конец договору 418 года. В 475 году, за год до падения Ромула Августула и самой Западной Рим­ской империи⁸⁰, он провозгласил полную независимость везеготского ко­ролевства. С тех пор и вплоть до 507 года, когда королевство Тулузы было разрушено франками, римская знать жила в относительной гармонии со своими правителями-варварами и даже играла заметную роль в королев­ской администрации. Впрочем, полного смешения римлян и везеготов не произошло даже к 711 году, когда мусульмане уничтожили последние ос­татки готов.

Часть первая. ГАЛЛИЯ

Вопрос взаимоотношений с Римом часто был основным политическим вопросом у народов, населявших приграничные районы Империи в I веке нашей эры. Был ли он таковым для везеготов до 376 года, мы не знаем, так как наши сведения об их политической жизни в этот период слишком скудны. Однако в последующий период, о котором у нас имеются более достоверные сведения, этот вопрос выходит на первый план; и вплоть до исчезновения Западной империи он остается стержнем политической ис­тории везеготов. На наш взгляд, в V веке происходила борьба между везе-готским народом и везеготской знатью, численно возраставшей и дей­ствовавшей заодно с римским правительством. Причем эта борьба велась не только вокруг вопроса об отношении к Риму, но и того, какая форма власти должна быть у самих везеготов.

Часть вторая

ИТАЛИЯ

IV. 476 ГОД И ПОСЛЕ НЕГО

Летом 449 года группа, состоящая из нескольких римлян и их спутни­ков, пересекла границу Империи на нижнем Дунае к северу от Наисса (Ниша). Они вступили в страну варваров и продолжали свой путь верхом по равнинам Валахии¹. Группу возглавлял римский посол, направлявшийся на встречу с Аттилой. С ним были его советники и слуги, а также несколько представителей гуннов. Эти гуннские представители весной приезжали в Константинополь с дипломатической миссией и теперь возвращались к сво­ему господину. Среди них были двое из наиболее доверенных приближен­ных Аттилы. Один из них, как ни странно, был римлянин. Он был родом из Паннонии и, служа секретарем у Аттилы (вся бумажная работа в гуннской империи находилась в руках латиноязычных секретарей), поднялся до вы­сокого положения в империи варваров. Его звали Орест. Второй, который в этот момент был гораздо более влиятельным человеком, был гунн. Это был Эдика, один из наиболее могущественных людей, близких к Аттиле, знаме­нитый воин, командовавший одной из частей гуннской армии.

По странной прихоти судьбы два сына этих двух попутчиков, Ореста и Эдики, позднее сыграют значительную роль в истории Европы. Через не­сколько лет после того, как Орест путешествовал в качестве посла, у него родился сын, которого он назвал Ромулом, в честь своего тестя. Этот ре­бенок станет известен в истории как «маленький Август», Ромул Авгус-тул, последний император Западной Римской империи. Тот человек, кото­рый в августе 476 года лишит его трона и станет de facto первым варваром-правителем Италии, был сыном попутчика Ореста, Эдики². Это был Одоакр, которому было шестнадцать лет в то время, когда его отец Эдика вместе с Орестом ехали по пустынным равнинам Валахии³.

После смерти Аттилы в 453 году и распада его империи через один или два года после этого (см. с. 111) Орест не превратился в бродягу или

Часть вторая. ИТАЛИЯ

IV. 476 год и после пего

5 7

Карта З. Европа около 526 года нашей эры

бездомного разбойника, скитающегося по дунайскому приграничью Рим­ской империи, хотя такая участь постигла многих из бывших приспешни­ков Аттилы, включая и его сыновей. Орест вернулся на запад и проявил себя как выдающийся военачальник, так как через двадцать с небольшим лет (в 475 году) император Западной империи Юлий Непот сделает его патрицием с правами верховного командующего своей армии. Но в том же году новый патриций поднял мятеж в Равенне и посадил своего сына Ромула на трон вместо Юлия Непота. Таким образом, Ромул, хотя мы и называем его последним западным императором, на самом деле был узур­патором, а настоящим последним западным императором был Юлий Не­пот. По замечанию Бари, эти имена на страницах хроник — Юлий, Авгу­стул, Ромул — появляются перед нами как призраки, восставшие вновь из давно прошедших дней римской истории⁴.

Эдика был не столь удачлив, как Орест. С падением Гуннской империи в 453-454 годах толпы голодных и неприкаянных людей заполнили сред-

недунайское приграничье Римской империи (см. с. 21). Гунны разрушили нормальный уклад жизни этих народов и вытеснили некоторых из них с мест их прежнего обитания. Так, когда гунны около 370 года впервые появились в Европе, они оккупировали земли остроготов на Украине, но когда империя гуннов рухнула, остроготы оказываются на среднем Ду­нае: они переместились, пройдя половину Европы. Прежние подданные гуннов были расколоты, разделены и переделены. У них было мало скота и не было земли, и они проводили свою жизнь в разбоях, угоняя скот, устраивая засады и даже сражаясь в битвах с такими же бездомными и голодными людьми, как они сами. В годы суматохи и беспорядка, после­довавших за падением империи гуннов, мы лишь однажды встречаем Эди­ку. В 469 году во время битвы на реке Болиа (современное название не установлено) в Паннонии мы видим его и его сына Гуноульфа (но не Одо-акра) во главе войска скиров, когда они и их союзники атакуют острого­тов. Но остроготы победили, и мы больше никогда не услышим об Эди­ке⁵. Гуноульф уехал в Константинополь, где быстро поднялся до чина магистра армии в Иллирике, а Одоакр с бандой таких же обездоленных варваров, не принимавших участия в этих событиях, направился в Ита­лию с тем, чтобы попытать счастья в качестве наемника на службе Запад­ной империи. На пути в Италию около 461 года (см. с. 105) Одоакр посе­тил св. Северина в его келье в Фавианисе в провинции Норик. На святого католического отшельника Одоакр произвел благоприятное впечатление, хотя сам был христианином арианского исповедания. Теперь ему было двадцать с лишним лет, он был бедно одет, очень высок ростом — во время беседы с Северином ему приходилось нагибаться, чтобы не задеть головой потолка кельи, — и, очевидно, был из тех людей, которых трудно забыть. «Иди в Италию, — сказал святой, когда варвар с ним прощал­ся, — иди, и хотя сейчас ты в рубище, но скоро ты осыплешь многими дарами множество людей». Очевидно, варвар глубоко поразил его. Одо­акр тоже никогда не забывал Северина. Много лет спустя, когда он стал de facto королем Италии, он написал святому, предлагая выполнить любое его желание. Все, что попросил св. Северин, — это вернуть из ссылки некоего Амвросия, и Одоакр с радостью выполнил это. У нас нет причин сомневаться в том, что Одоакр действительно глубоко почитал св. Севе­рина: ведь Эвгиппий, от которого мы знаем об этих событиях, писал свое сочинение в 511 году, когда и Одоакр, и Северин были давно мертвы и у автора не было оснований их бояться или же льстить им.

Итак, летом 476 года законный западный император Юлий Непот был в ссылке в Далмации, узурпатор Ромул Августул сидел на троне Западной империи, его отец Орест был фактическим правителем Италии, Одоакр поднимался по служебной лестнице в армии, а Эдика был или забыт, или мертв. Юный император как безгласная тень своего отца просидел на тро­не десять месяцев. Затем войска под командованием Одоакра взбунтова­лись. Орест был убит в Павии. В городе начались жестокие беспорядки,

Часть вторая. ИТАЛИЯ

IV. 476 год и после него

вызвавшие сильные пожары. Разрушения, видимо, были огромны, так как впоследствии Одоакр был вынужден освободить город от налогов на пять лет⁶. Молодого императора, красивого и ни на что не способного мальчи­ка, затем сослали в имение Лукулла (бывшего консулом в 74 году до н. э.) в Кампании, недалеко от Неаполя. Несколько столетий назад в этом име­нии умер император Тиберий. Ромулу Августулу выделили щедрую пен­сию в размере 6000 solidi в год, и больше мы о нем никогда ничего не услышим⁷. А когда мы в следующий раз услышим об имении Лукулла во времена Папы Геласия (492-496), то окажется, что оно уже стало соб­ственностью дамы высокого («блистательного») положения в обществе по имени Барбария, которая превратила имение или его часть в монас­тырь. Что сталось с Ромулом Августулом, никто не знает.

1. Hospites «гости» в Италии

Почему был смещен последний западный римский император? Только один из авторов того времени обсуждает причины его падения, и у нас нет оснований не доверять его объяснению⁸. "Римская» армия в Италии в это время большей частью, а возможно, целиком состояла не из римлян, а из варваров разного происхождения. По сути дела, нигде нет упоминаний о сол­датах-римлянах в Италии 476 года. Войска состояли из туркиллингов (о ко­торых больше ничего не известно и которые, вероятно, говорили на языке тюркской группы)⁹, германцев, среди которых были скиры, герулы, и дру­гих варваров¹". Эти солдаты, конечно, знали о том, что и в Аквитании II, Савойе и в других частях Галлии солдаты-варвары живут на положении hospites и превратились теперь в относительно зажиточных крестьян-сол­дат. Естественно, что они стремились получить землю в Италии на тех же условиях. Они потребовали от Ореста, чтобы он ввел hospitalitas в Италии, но Орест отказался это сделать. Причина его отказа не совсем ясна. Я ду­маю, немногие согласятся с сентиментальным предположением Бари, что Орест «был в достаточной мере римлянином для того, чтобы считать, что земля Италии должна оставаться нетронутой»¹¹. Система расселения, изве­стная как hospitalitas, была введена в Галлии не варварами, а имперским правительством. Целью ее было удовлетворить интересы не варваров, а римлян. Судя по всему, она была в целом доброжелательно принята круп­ными римскими землевладельцами в Галлии; во всяком случае, нам не из­вестно о каком-либо сопротивлении с их стороны. Почему же тогда патри­ций Орест рисковал своей жизнью и погиб ради того, чтобы не допустить введения hospitalitas в Италии? Прокопий нам об этом ничего не сообщает, и мы не можем делать хоть сколько-нибудь уверенных догадок на этот счет. По моему мнению, такая форма расселения нашла поддержку у галльских землевладельцев потому, что их имениям угрожали внутренние враги, а именно крестьяне-бунтовщики. Они предпочли смирных варваров своен-

равным и враждебно настроенным крестьянам (см. с. 34 и далее). Однако, насколько нам известно, ничто подобное не угрожало земельным имениям в Италии. Следовательно, расселение варваров на итальянской земле должно было быть навязано итальянским землевладельцам силой. Теодерих под­черкивает, что, пожертвовав частью своих земель, римляне приобрели во­енную силу, способную их защитить. Он также намекает на то, что, отдав часть своих владений, они обеспечили сохранность всей своей земельной собственности¹². Единственным вероятным врагом в Италии были, по-ви­димому, не враждебно настроенные крестьяне (хотя у нас нет доказательств, подтверждающих это), а скорее сами солдаты-варвары. Поэтому условия расселения в Италии были менее благоприятны для «гостей», для hospites, чем они были в Галлии. В Галлии каждый варвар-поселенец получал две трети пахотной земли того имения, где его поселяли, в то время как в Ита­лии он получал только одну треть. Так что слово tertia в отношении Галлии означало ту часть имения, которая оставалась в руках первоначального вла­дельца, а в Италии tertia — это та часть, которая передавалась варвару. Возможно, это изменение условий поселения было уступкой возмущенным римлянам-землевладельцам Италии, хотя это не более чем догадка.

Как бы то ни было, Орест в 476 году отказал солдатам-варварам в их просьбе, и войска взбунтовались. Одоакр, который, видимо, к тому вре­мени занял среди них высокое положение, пообещал удовлетворить их требования, если они признают его своим вождем. Солдаты согласились. 28 августа в Павии был убит Орест, а Ромула сослали на берег Неаполи­танского залива, выделив ему пенсию. После этого Одоакр ввел систему hospitalitas в Италии.

2. Зинон и Одоакр

Каково было конституционное положение Одоакра теперь, когда Ромул был изгнан, а Орест мертв? По этому вопросу мнения исследователей по­лярно расходятся. На одном полюсе — Моммзен, который считал, что Одо­акр был не только королем варваров, но также магистром армии, назначен­ным на эту должность восточным императором Зиноном. Иными словами, он был чиновником на службе у Зинона, управлявшим Италией от его имени, как Орест правил от имени Ромула или Аэций от имени Валентиниана III. Противоположной точки зрения придерживался А. X. М. Джонс (А. Н. М. Jo­nes), полагая, что Одоакр был совершенно независимым королем, таким же свободным, как Гейзерих в Африке, не обязанным сохранять верность Кон­стантинополю. Италия больше не была частью Римской империи. Джонс убедительно показал слабые места теории Моммзена: в частности, у него нет убедительных свидетельств того, что Одоакр или Теодерих занимали должность магистра армии. И все же я думаю, что Моммзен ближе к исти­не, чем Джонс со своим тезисом о независимости Италии от власти Вое-

■

Часть вторая. ИТАЛИЯ

IV. 476 гол и после него

Ы

точной империи. Италия все еще была частью Римской империи, и никто в то время не считал ее независимым государством¹³.

Мне кажется, что положение Одоакра было не таким определенным и ясным, как полагают оба эти исследователя. Зимой 476-477 года, как толь­ко Одоакр утвердился в Италии, он обязал римский сенат отправить по­сольство к Зинону в Константинополь¹⁴. Послы передали Зинону знаки императорской власти, которые носил Ромул Августул, и объявили, что они больше не нуждаются в западном императоре: Зинон будет править обеими частями Империи. Эти слова имеют важное значение: послы, по сути дела, открыто признали право Зинона быть правителем Италии. Они не только не утверждали, что Италия больше не является частью Импе­рии, а наоборот, они недвусмысленно заявили, что она остается ее час­тью. Вопрос целостности Империи даже не обсуждался. Далее послы со­общили, что Одоакр — это тот человек, который может защитить Италию, так как он умелый политик и опытный солдат. Они высказали Зинону две просьбы: сделать Одоакра патрицием и передать ему управление Итали­ей. Но титул патриция сам по себе был всего лишь знаком социального статуса, он не нес в себе никакой власти, ни военной, ни гражданской. Такой титул не поставил бы Одоакра на один уровень с великими патри­циями Западной империи прошлых лет, такими как Аэций, Рикимер, Гун-добад и Орест. Ведь эти люди занимали высокие военные посты, и имен­но это, а не статус патрициев давало им власть. Так как послы не просили у императора какой-то определенной военной должности для Одоакра, с высоты которой он мог бы управлять Италией, то их намерение, очевид­но, состояло в том, чтобы предоставить самому императору решить, ка­кой пост должен занять Одоакр. Несомненно, они ожидали, что Зинон назначит Одоакра магистром армии: если военачальнику такого ранга при­сваивался статус патриция, это было равносильно признанию его главно­командующим.

Послы не стали напоминать Зинону, что существует законный западный император Юлий Непот, которого Орест лишил трона в пользу своего сына Ромула и который все еще жил в Далмации. Зинону и не нужно было напо­минать. Посольство самого Непота было в Константинополе в то же самое время, когда там находились посланцы Одоакра. Однако Зинон, хотя и со­чувствовал Непоту, был совершенно равнодушен к иностранным делам: у него было слишком много забот дома, и он, конечно, не имел достаточной силы для того, чтобы вмешиваться в решение итальянского вопроса. По­этому в своих ответах обеим группам послов Зинон занял срединную пози­цию. Послам законного западного императора Непота он ответил, что он не предоставит ему ни солдат, ни денег для восстановления его на итальян­ском троне. Послам Одоакра он дал весьма двусмысленный ответ: он дал им указание вновь принять Непота как полноправного правителя Италии. Если же Одоакр желает стать патрицием, он должен обратиться за этим назначением к Непоту, однако если Непот еще не присвоил Одоакру стату-

са патриция по своей собственной воле, то он, Зинон, сам сделает это! Не­пот — законный правитель Запада, и Одоакр должен вернуть ему его трон, и сможет стать патрицием: вероятно, предполагалось, что он должен будет стать правой рукой Непота и верховным главнокомандующим его армии, хотя Зинон прямо этого не утверждал.

Пока все было хорошо. Если бы Зинон остановился на этом, то его намерения были бы ясны. Но Зинон на этом не остановился. Хотя фор­мально он отказался присвоить Одоакру статус патриция, в письме, кото­рое ему написал, он обратился к нему как к «патрицию», и это, видимо, было еще до того, как у Непота появилась возможность обдумать свое решение по этому вопросу. Таким образом, император обращался к Одо­акру как к патрицию, в то время как формально он патрицием не был. Одоакра это, возможно, озадачило. Похоже, он сделал вывод, что он так и не станет патрицием, так как в дошедших до нас документах он никогда себя патрицием не называет. Что касается второй просьбы послов — о том, чтобы поручить Одоакру управление Италией, — то Зинон ничего на нее не ответил. Однако затем он похвалил Одоакра за хорошее начало в деле управления Италией. Похоже, он даже намекнул, что и Непот одоб­ряет то, как Одоакр взялся за эту задачу. Трудно представить, как можно было дать послам Одоакра более расплывчатый и двусмысленный ответ. Зинон дал понять, что его целью было помочь Непоту, но он не сказал ни слова о том, кем будут друг для друга Непот и Одоакр в том случае, если Одоакр позволит Непоту вернуться в Италию¹⁵.

Важно то, что, по нашим сведениям, Зинон никогда не возобновлял этих расплывчатых переговоров 476-477 годов. Насколько мы знаем, он так никогда и не прояснил смысл своих загадочных высказываний, поэто­му конституционное положение Одоакра так и осталось неопределенным. Пока Юлий Непот был жив, никакой конституционной проблемы, конеч­но, не было, по крайней мере на бумаге: Непот оставался западным импе­ратором, теоретически имевшим полную власть над Италией. Говорят, что нумизматические свидетельства не оставляют сомнения в том, что Одоакр признавал его западным императором и чеканил для него в Ита­лии монеты вплоть до 480 года, когда Непот был убит. Конечно, реально Непот не имел никакой власти над Италией, однако номинально он с пол­ным правом оставался императором Запада¹⁶. Признание его власти Одо-акром противоречило заявлению последнего о том, что Западу не нужен император. Но этот нюанс вряд ли мог беспокоить варвара; и, вероятно, Непот не возвращался до 480 года в Италию именно из опасений, что в этом случае его. вряд ли ожидает долгая жизнь.

Вопрос в том, что произошло после убийства Непота? Он был убит ранним летом 480 года, и, насколько нам известно, ни Зинон, ни Одоакр не сочли нужным обсуждать сложившееся положение. Послы Одоакра в свое время недвусмысленно признали Зинона правителем обеих частей Империи. Зинон ни разу не упомянул о том, что считает Италию незави-

Часть вторая. ИТАЛИЯ

IV. 476 год и после него

симой страной. Более того, подобная идея, на мой взгляд, была бы в то время абсолютно невозможна. По всем остальным вопросам, однако, яс­ности и согласия не было.

В 480 году и в последующие годы назначались западные консулы, но, хотя авторы хроник и упоминают имена этих консулов с целью датировки описываемых ими событий, нет подтверждений того, что восточное пра­вительство их признавало¹⁷. Василий, консул 480 года, был признан, од­нако он, без сомнения, был ставленником Юлия Непота. Если бы Зинон признал консулов, назначенных Одоакром, он тем самым признал бы пуб­лично, что Одоакр равен ему по положению. Этого он, естественно, ни­когда бы не сделал. Что же касается отношения Одоакра к назначению магистром армии, то к этой теме мы еще вернемся (см. с. 65).

Кем воспринимал себя сам Одоакр? В документе, которым он даровал землю могущественному римскому аристократу Пиерию, он называет себя «королем Одоакром». На синоде итальянских епископов, который собрался в Риме в 483 году, консула 480 года Василия, который был префектом претория и патрицием, называли «посланником великого короля Одоак­ра». С другой стороны, Симмах, консул 485 года, в тексте на бронзовой табличке говорит о «нашем господине Зиноне и господине Одоакре». Ви­димо, он не знал, как точно обозначить их различия, поэтому поставил обоих в одинаковое положение, избегая нюансов¹⁸. На публичной надпи­си, которую Одоакр собственноручно расположил в римском Колизее, где ее мог увидеть весь мир, он называет себя не «королем», а просто «пре­восходнейшим (или что-то вроде этого) Одоакром». (Само прилагатель­ное в надписи не сохранилось, но уцелевшая часть текста говорит о том, что короли там не упоминались.) Иными словами, в этом официальном и публичном документе Одоакр говорит о себе как об обычном гражданине и не претендует на то, чтобы быть кем-то еще¹⁹. Говорят, что он практи­чески не оставил следа в истории нумизматики своего периода. Счита­лось, что на серебряных и медных монетах, которые он предположитель­но чеканил в Равенне, он называет себя просто «Флавием Одоакром», но недавно было обнаружено, что все монеты с его именем и изображени­ем — подделки!²⁰ Так что когда Кассиодор сообщает нам, что «Одоакр принял имя короля, хотя не носил королевских знаков», то он преувеличи­вает: были случаи, когда Одоакр не употреблял слова «король»²¹. И нако­нец, подобно своему преемнику Теодориху и в отличие от независимых везеготских королей Испании Одоакр никогда не датировал официаль­ные документы годами своего царствования. Так же поступали и все дру­гие правители Италии²². Документы обычно подписывались именами За­падного консула.

Тот факт, что статус Одоакра так никогда и не был определен, объясня­ет, почему как его современники, так и позднейшие авторы, которые о нем писали, стояли перед сложной задачей: как его называть? Иногда они называют его «королем» того или другого варварского народа, из тех, ко-

торые поставляли солдат для армии. Он может быть «королем готов и римлян». Он же — «король туркиллингов и ругов»²¹. Но чаще всего он просто «король», без уточнения²⁴. Если даже сам он точно не знал, кто он, то историки вряд ли могли решить этот вопрос за него.

Следовательно, не будет преувеличением сказать, что с 476 вплоть до завоевания Италии Теодерихом в 489 году Одоакр не имел в Италии тако­го конституционного положения, которое можно было бы определить юри­дически. Он был патрицием и в то же время им не был. Он не имел от императора полномочий на управление Италией, и тем не менее импера­тор поблагодарил его за поддержание закона и порядка среди римлян. Более того, император молчаливо соглашался с его политикой в течение последующих тринадцати лет его правления. Одоакр часто, хотя не всегда, называл себя «королем». Практически он узурпировал власть западного императора, хотя никогда и не носил пурпура. Не обращаясь к Зинону, он производил назначения, сохранял традиционные римские государствен­ные и общественные учреждения и руководил работой правительства как в гражданских, так и в военных делах. Но эта, деятельность, как мне ка­жется, не имела конституционного статуса. Кем был Одоакр: подчинен­ным Зинона, равным ему или независимым от него правителем? Послед­ний из этих вопросов не вызывает сомнений: он никогда не претендовал на независимость от Константинополя и Зинон никогда ее не признавал. Остальные вопросы никогда официально не задавались, и никто на них официально не отвечал. Можно даже сказать, что официально Одоакр не существовал. Если предположить, что Одоакр был подчиненным Зинона, то какую должность он занимал? Ответа нет: он, конечно, не был магист­ром армии. Был ли он равен Зинону по положению? Но это бы означало, что он был Августом, а сам Одоакр никогда на это не претендовал. Не мог он быть и конституционным королем италийцев или варваров, живших в Италии: не существовало такого понятия, как «король италийцев». А вождь варваров-федератов, хотя таковой и мог называть себя королем верных ему варваров, никогда не мог быть признан в качестве короля. Хотя мы можем не соглашаться с общей концепцией А. X. М. Джонса, но нельзя не согла­ситься с его замечанием, что «на самом деле нет никаких свидетельств того, что Зинон когда-либо говорил об официальном признание Одоакра»²⁵. Зи­нон и Одоакр выразили недвусмысленное и формальное согласие лишь по одному пункту: Италия остается частью Римской империи (см. с. 61). Одо­акр публично признал это на переговорах 476-477 годов, и через несколько лет это признал Теодерих Острогот.

Одоакр подарил Италии тринадцать лет внутреннего и внешнего мира. Он осуществил реформы, благодаря которым солдаты-варвары получили землю в Италии в качестве обычных федератов. После падения Ореста мы не знаем ни об одном случае недовольства или сопротивления римлян его действиям в этом направлении. Один римлянин, правда, впал в пани­ку, увидев Италию под полным контролем варвара. Это был италийский