Он посмотрел на Клыка, и тот увидел в его глазах невыразимую муку, даже не увидел, а почувствовал всем сердцем.
– Я больше не тот человек, – тихо сказал Стрелок, – я вообще не человек. Человеком я был до той проклятой экспедиции. Я умер возле Монолита четыре года назад!
Глава VIII
Наконец настал день, когда Лукерья Петровна разрешила встать Илье с кровати. Поддерживаемый с двух сторон Бесом и лысым медведем, осторожно, шаг за шагом, Илья выбрался на открытую веранду и сел на подставленную Федей табуретку. Бледный и осунувшийся, заросший до самой шеи вьющейся бородой, Илья слабо улыбался, подставляя лицо свежему ветерку.
– Ну, как ты? – Бес, немного тревожась, заботливо вытер носовым платком со лба напарника выступившую испарину. – Не продует тебя?
– Нет, ничего, – Илья покачал головой. – Мне хорошо. Солнце совсем весеннее.
– Идет весна, – забормотал Бер, – скоро обнажится земля от снега и холод уйдет. И оживут травы и деревья. Но безжалостное солнце сожжет дотла проклятую землю.
– Ты о чем? – удивился Бес.
Бер взглянул на него и ответил:
– Я ведь тоже сын Зоны, Александр Иванович. И я слышу ее зов. Ей грозит опасность, а значит и мне. Я просто хочу жить здесь. Но люди пришли на мою землю. И Хранитель ставит меня под ружье.
Бер замолчал. Илья с недоумением переводил глаза с Федора на Беса. Федя озабочено сопел, а Бес помрачнел и нахмурился.
– Знаешь, Саня, – сказал, наконец, Илья, – я чертовски хочу убраться из этой поганой Зоны на Большую землю. Я устал от нее.
– Мы обязательно уберемся отсюда, Илюха, – ответил Бес, – как только ты окрепнешь.
Федя одобрительно кивнул:
– Вот это правильно! Я с вами, ребята.
Илья улыбнулся и протянул им руки.
– Вот и отлично. А то я уже…
Внезапно он замолчал и прислушался. В небе, еле слышный, появился какой‑то звук.
– Что это?
– Военные стали регулярно летать на Радар, – ответил Бес, – они летают туда с середины зимы. Похоже, там затевается штурм эпицентра Зоны.
– Они сошли с ума, – Злой удивленно покачал головой. – Неужели они надеются на успех? Или мало крови пролито?
Бес досадливо передернул плечами:
– Мне, честно говоря, все равно. Хотят умереть – это их дело. Хотя я бы выбрал способ попроще. В центр Зоны не пошел бы ни за какие деньги, короче.
Выглянула Лукерья Петровна и позвала обедать. Бер отказался и пошел побродить по округе. С ним увязался Джек, крутившийся во дворе. Федя и Бес помогли подняться Илье, и повели его внутрь.
* * *
Полторапальца грелся на солнышке. Он сидел в кресле‑качалке возле входа в бар и дремал, закутанный в бараний тулуп. Ему снился дом. Улыбаясь беззубым ртом, он иногда тихонько всхрапывал. Из уголка рта стекала тоненькая струйка слюны. Он был одним из первых сталкеров Зоны, и почти единственным выжившим из тех, кто прокладывал маршруты, не имея ни нормальной защиты, ни приборов, определяющих аномалии, ни хорошего оружия. С дробовиком и в кирзовых сапогах он покорял Зону. В этих сапогах он и зашел в лужу Ведьминого Студня в одном из подвалов. Сапоги остались целы, а вот ноги… Он выполз наружу и потерял сознание. Когда он очнулся, узнал, что стал инвалидом. Другой бы на его месте спился. Но дядя Ваня был очень ценным следопытом. К нему приходили сталкеры со всей Зоны, чтобы посоветоваться, показать новый артефакт, расспросить, как обойти ту или иную аномалию. Это он, первый в Зоне, смог пройти Электру, разобравшись, как просчитать ритм ее активности. Его советы не раз спасали чью‑то жизнь. Прозвище свое он получил много позже, когда Зону немного изучили и появились сталкеры, в основном военные, оснащенные всевозможной электроникой. Эти люди не считали нужным советоваться с ним. Один из таких самоуверенных бойцов прямо сказал дяде Ване перед выходом из бара, что не собирается слушать советы неудачника, от которого осталось полтора пальца. Никто не сделал замечания хаму, все просто опустили глаза. А дядя Ваня только горестно вздохнул и сказал обидчику, что прощает его. Тот ушел, ничего больше не сказав. Конечно, он не вернулся. Нельзя уходить в Зону, оставив за спиной обиду. Любой сталкер, даже самый зеленый, даже идущий просто побродить вокруг бара, старался попросить прощения у тех, с кем у него были хоть малейшие трения. Сталкеры вообще народ суеверный.
Тем не менее, прозвище прижилось. Дядя Ваня и сам себя так называл. Однажды Сергеич спросил его, почему. Полторапальца ответил, что это имя ему дала Зона, и заплачено за него одной человеческой жизнью. Матерые завсегдатаи бара подтвердили эту теорию, и в Зоне появилось еще одно суеверие. Теперь по настоящим именам называли только самых зеленых новичков.
Шум крылатой машины разогнал сон. Дядя Ваня с удивлением стал вглядываться в быстро приближающуюся в синем небе черную точку. Сколько он себя помнил, над территорией Долга никогда не летали армейские вертолеты. Поговаривали, что Долг имеет соглашения с военными о взаимодействии. Тем более что вертолетную площадку Долг всегда содержал в идеальном порядке. На ней они проводили свои построения.
Сомнений не оставалось, вертолет летел сюда. Страшная двадцатьчетверка, утюжившая Афган и Чечню, одна из самых страшных боевых летающих машин мира, быстро приближалась. Полторапальца увидел, как засуетились долговцы, выставляя оцепление вокруг посадочной площадки. Видать, что‑то серьезное затевалось в Зоне. Уже с середины зимы ее небо тревожили винтокрылые машины.
Захрипел громкоговоритель. Генерал Воронин объявлял о запрещении выхода сталкеров с территории Долга.
– Ну, дела, – негромко сказал неслышно подошедший сталкер по прозвищу Леший, один из старожилов Зоны. – Всех впускать, никого не выпускать, а?
– Что‑то готовится, носом чую, – ответил ему Полторапальца. – Только вот что, хотелось бы знать.
Из бара, привлеченные шумом, высыпали сталкеры, удивленно переговариваясь и тыча пальцами в небо.
– Ей‑богу, первый раз вижу так близко вертолет в Зоне, – Леший высморкался, – уж не по наши ли души прилетели вояки.
– Скоро узнаем, – отозвался Полторапальца. Сон с него как рукой сняло. Он с тревогой смотрел, как грозная машина шла на посадку.
* * *
На заставе стоял усиленный наряд Долга. Ни один из бойцов не был знаком Стрелку. Один из них повелительно махнул рукой, приказывая остановиться.
– В чем дело? – грубо спросил Стрелок подошедшего стража.
– Сдайте оружие, – нагло потребовал тот, не спуская с них цепкого, внимательного взгляда.
– Я не вхожу в вашу группировку, – лениво ответил Стрелок, – и приказам не подчиняюсь.
– В таком случае, вы не пройдете на нашу территорию. – Страж сделал неуловимое движение рукой, и застава ощетинилась оружием.
– Ладно, ладно, – Стрелок примиряюще поднял руки. – Сдаемся.
Он легко скинул винтовку на землю, отбросил ее ногой. Клык последовал его примеру.
– Больше ничего нет? – часовой немного расслабился.
– Можешь обыскать, – Стрелок презрительно сплюнул.
– Ладно, проваливайте. – Страж поднял оружие и пошел к своим. Потом обернулся и крикнул вслед уходящим сталкерам:
– Оружие сдадим в арсенал, после проверки можете получить его там.
Клык поднял руку в знак того, что услышал. Не оборачиваясь, они быстро шагали к бару.
– Вот видишь, – весело сказал Стрелок напарнику, – а ты не хотел делать тайник на территории Долга. К чему, да зачем. Теперь усек?
Клык смущенно потер лоб. Потом оба рассмеялись.
Отсмеявшись, Стрелок сказал:
– Ты иди к бару, пробей там обстановку, а я тут загляну к одному долговцу, узнаю, что за птица к нам прилетела. Встретимся в четвертом ангаре.
Клык кивнул и зашагал налево, а Стрелок отправился разыскивать своего знакомого.
Глава IX
Дорога из Припяти шла мимо Радара. Так штатские называли бывшую радиолокационную часть, которая до аварии входила в систему ПВО Варшавского Договора. Сразу после катастрофы часть передислоцировали, а оборудование, которое не успели вывезти, законсервировали. Оставили роту охраны и отчитались наверх. Успокоились, а через пару месяцев разразился скандал. Бучу подняли родственники, не получающие вестей от военнослужащих, оставленных охранять никому не нужную базу. Немедля был отправлен вертолет с проверкой. Он вернулся из Зоны через двое суток со странным известием: рота охраны в полном составе исчезла! К тому времени в аналитический аппарат Генштаба уже начали поступать невероятные известия о невиданных аномалиях, появившихся в зоне отчуждения вокруг Чернобыльской АЭС. В министерстве обороны, по рекомендации начальника ГШ, приняли решение закрыть инцидент. В разные концы страны полетело сто двадцать пустых цинковых гробов с соболезнующими письмами и наградными листами посмертно. А военкомам, выдававшим безутешным матерям и вдовам пустышки, по спецсвязи приказали строго‑настрого объяснить родственникам, что самым молчаливым впоследствии будет назначена пенсия за потерю кормильца. Благодаря этому скандал не просочился в прессу. О базе забыли.
Спустя много лет она понадобилась снова. Но теперь ее гарнизон состоял из спецназа, вооруженного по последнему слову науки и техники. На сегодняшний день Зона была изучена достаточно, чтобы успешно противостоять ее враждебной воле. Так, во всяком случае, считало министерство обороны. Теперь в составе подразделения, контролирующего базу ПВО, не было ни одного солдата срочной службы. Сводная рота состояла из ветеранов спецвойск, прошедших горячие точки. Эти люди не знали жалости и страха. Но самое главное, по роду своей деятельности они часто бывали в длительных командировках и их семьи очень часто знали о том, что кормилец еще жив, только по денежному аттестату, который приносили из военкомата.
Ничего этого, конечно, Димка не знал. Но, возвращаясь из Припяти, он был неприятно удивлен тем, что Радар снова обитаем. Ему очень не хотелось пробираться тайком мимо базы, но иного выхода не оставалось. Если его заметят, то без кровопролития не обойтись. Крови было пролито и так слишком много. Он ощущал этот солоноватый, тошнотворный запах, исходивший от земли. Он приводил его в бешенство.
Димка потянулся к сознанию птицы, парившей над Радаром. Мгновенный переход – и вот он уже пристально рассматривает с высоты птичьего полета военных в экзоскелетах, расставленных по периметру. Он заставил птицу спуститься пониже, на всякий случай запоминая, где расположены часовые. Рассмотрев, он отпустил птицу и отправился в обход, мысленно ругая неуемных военных, не наигравшихся с Зоной. Он шел на встречу со Стрелком.
* * *
– Кто‑то что‑то пронюхал, – Стрелок возбужденно ходил по ангару. – Готовится серьезная операция по зачистке Припяти. Участие примут все желающие амнистии за незаконное сталкерство. Но эта информация пока секретная. Если кто проболтается – самолично пристрелю.
Он остановился и внимательно посмотрел на свою группу. Впервые за много дней они были в полном составе. Умный и внимательный Доктор, хитрый Крот, молчаливый Клык. В каждом он был уверен, как в самом себе. Последние слова он сказал чисто формально, хотя и не стал бы колебаться в отношении ослушавшегося его приказа.
– Цель вояки или пока не знают, или тщательно скрывают. Но метод ясен и ежу. Сталкеров они намерены использовать, как отвлекающий маневр. Как пушечное мясо. Ясно одно: Зоне пришел конец. По крайней мере, в том виде, в каком она существует сейчас. Больше не будет вольного братства сталкеров. Никакого хабара. Никаких бандитов. Долг получит официальный государственный статус полиции Зоны. Депо ликвидируют. Свобода должна лечь костьми при штурме Припяти. Наемники исчезнут после выдворения из Зоны иностранцев. И над всем воцарится тишина, покой и государственная власть. Наконец большие шишки сами решили стать сталкерами.
– Откуда такая подробная информация? – спросил Доктор.
Стрелок хитро прищурился:
– В штабе Долга сейчас ксерят секретный приказ. Удалось стащить один экземпляр. Часть выяснил из него, кое‑что осторожно выспросил у Черепа, остальное логически домыслил.
– Ну, а ты что собираешься делать? – осторожно спросил Крот, всем видом показывая, что ему наплевать на всю эту мышиную возню. Его выдавали подрагивавшие ладони. Заметив, что Стрелок смотрит на них, он убрал руки за спину.
– Не я, а мы, – мягко поправил его Стрелок. – Нам вся эта кутерьма только на руку. Пусть военные штурмуют Припять, пусть дураки зарабатывают амнистию. Наша цель неизменна: АЭС, саркофаг, пульт управления Монолитом. Кто хочет отказаться – пусть отказывается сейчас.
Все молчали, только Крот немного поерзал на стуле. Стрелок присел к столу.
– Из документов, добытых на Агропроме, я выяснил, что Монолит действительно искусственного происхождения. Советские ученые пытались создать оружие, которое может само принимать решения. Им это вполне удалось. Но они его недооценили. Он нанес им упреждающий удар. Слава богу, они не успели подключить его к управлению запуском ядерного оружия.
– А что, собирались? – Доктор поднял глаза на Стрелка.
– Собирались, – сурово ответил тот, закуривая сигарету, – хотели замкнуть на него весь ядерный щит СССР. Включая и оружие возмездия. На дисках с Агропрома подробные отчеты.
– Ну и ну, – Крот нервно вытер вспотевшие ладони об комбинезон. – Кранты всему миру.
– Ладно, хватит о пустом, – наконец подал голос Клык, – давай по существу. Время, маршрут, состав группы, порядок движения.
Стрелок подошел к двери и распахнул ее. По весеннему теплый ветерок взъерошил его отросшие волосы. Он глубоко вдохнул несколько раз и повернулся к товарищам.
– Зима уходит, – негромко сказал он, внимательно глядя на свою группу. – Ну что ж, давайте по существу.
* * *
Они подошли к Северной заставе уже в сумерках. Илья злобно хрипел, но упорно отказывался от посторонней помощи. Бес не мог не надивиться на его чудесное исцеление. Лукерья Петровна за два месяца поставила его на ноги. Конечно, он был еще очень слаб, но это было не самое главное.
По дороге к бару Бес все время думал о долгих зимних днях, проведенных около Барьера, на заброшенном хуторе, где жила Лекарка. Вспоминал смешного лысого медведя, помогающего ей по хозяйству. Как они охотились с Федей, и как того вырвало, когда Бес стал разделывать козла, которого он застрелил из немецкой винтовки. Хорошо, что он убил добычу с одного выстрела. Винтовка оказалась дерьмом, второй выстрел не раздался, дала осечку, не выдержав даже украинской зимы.
Потом он вспоминал, как прощались с милой старушкой, как Бер пошел проводить их до Мертвого города. Там, на границе медвежьих владений они очень тепло попрощались.
"Счастливого пути, Александр Иванович, жаль, что больше не свидимся" – сказал, печально покачивая лысой головой Бер. Бес не стал его опровергать. Он надеялся, что они с Ильей и Федором смогут покинуть Зону. Главное, это деньги, а деньги у них водились. Недаром они несколько лет утюжили проклятую землю. Он совсем замечтался, как они выберутся на Большую землю, как он купит себе другие документы, и заживут счастливо. Бес не очень представлял, чем они будут заниматься там, в нормальном мире, но был уверен, что не пропадут.
Луч прожектора внезапно ослепил их, а жесткий металлический голос хрипло приказал оставаться на месте и положить оружие на землю.
– Что там, в Долге, с ума посходили, что ли? – Злой с ненавистью бросил Гюрзу на землю. Федор с Бесом последовали его примеру.
К ним подошло несколько человек. По амуниции стало ясно, что это не долговцы. Это были военные. У Беса заныло под ложечкой. Солдаты бесцеремонно обыскали сталкеров и их тощие рюкзаки.
– Откуда идете, сталкеры? – спросил старший, видимо офицер. Не зная, как ответить, они молчали. Пауза могла затянуться, но тут к ним подбежал еще один боец.
– Товарищ капитан, разрешите доложить, – начал он, но вдруг замолчал. Его фонарик скользнул по угрюмым лицам сталкеров и остановился на Бесе. Он сделал два шага вперед и приблизил свое лицо к Александру Ивановичу и Бес узнал его. Сердце оборвалось в груди. Это был напарник того самого военного сталкера, за убийство которого он был объявлен в федеральный розыск.
– Товарищ капитан, – внезапно севшим голосом проговорил контрабас, глядя на сталкера широко открытыми глазами. – Это тот самый, что Мишку в Воронку толкнул…
И тотчас, стоявший сзади рослый боец, со всего размаху ударил Беса прикладом автомата в затылок.
ЧАСТЬ III. ДЕЗЕРТИР
Глава I. Сиплый
Его втолкнули в грязный и темный подвал, на прощанье угостив прикладом между лопаток. Охнув, он заковылял к противоположной стене, но неожиданно запнулся о лежащее тело и упал, сильно стукнувшись головой. Дверь захлопнулась и в замочной скважине скрипнул ключ. Конвоиры ушли. Сиплый ругнулся сквозь зубы и тихонько окликнул человека. Тот не ответил. Не пытаясь встать, на четвереньках он подполз к лежащему и тихонько коснулся лица. Рука попала во что‑то липкое. Сиплый осторожно понюхал руку, затем лизнул. Сомнений не оставалось – сталкера здорово отделали, прежде чем бросить в эту дыру.
Сиплый отполз в угол и тихонько заскулил от жалости к себе. Если долговцы позволяют себе так обращаться со сталкерами, то что же они сделают с ним. Теперь Депо не казалось ему таким уж страшным местом. А ведь еще вчера волосы у него вставали дыбом при мысли о возвращении к пахану.
Вчера он кинул столько людей, сколько не ограбил за три года в Зоне. Несмотря на то, что фактически он был старожилом, подняться выше шестерки он не смог. Его всегда оттесняли более наглые урки, которые готовы были зубами вырвать свое место под солнцем. Сиплый пасовал перед ними. На обычной зоне, не исключено, он мог бы пасть еще ниже, но, к счастью, здесь были сталкеры. Сиплого ценили за умение втереться в доверие. Простодушные мужики, выпив с ним водочки, частенько выкладывали такие секреты, которые не открыли бы даже на исповеди. Но вчера он прокололся по крупному.
Его позвал к себе Корявый и приказал отправляться с группой Седого. Нужно было дойти до армейских складов, чтобы изъять из тайника хабар убитого накануне зеленого сталкера. Новичок был настолько глуп, что занес в ПДА место и содержимое тайника.
Если б Сиплый знал, что его отправят с группой, то утопил бы проклятую машинку в болоте, возле которого он зарезал спящего. Так как ничего ценного в рюкзаке убитого не было, он решил принести в Депо хотя бы чертов ПДА. Но Корявый, покопавшись в нем, лично принес к костру, где отдыхал Сиплый, бутылку водки и дружески похлопал его по плечу. Кореша просто обалдели. Обалдел и сам Сиплый, но ему хватило сообразительности не показывать этого. Весь вечер он гнул пальцы перед пацанами, а утром его позвал Корявый и объяснил ему, что он нашел, а также свое решение о том, что он идет с Седым.
Сиплый насторожился: избитый слегка застонал и пошевелился. Он еще раз окликнул его и снова не получил ответа. Мысли его вернулись туда, откуда он удирал, не помня себя.
Это был заброшенный хутор недалеко от базы Свободы. Его оставили на стреме. Седой, ощерившись, жестко потребовал не спускать с хутора глаз. Он сказал, что место это пользуется дурной славой и хабар здесь мог спрятать или очень отчаянный сталкер, или везунчик. Потом он вручил Сиплому Винторез и стал спускаться к хутору вслед за остальными.
Поначалу Сиплый, облеченный такой ответственностью, внимательно наблюдал за хутором через прицел винтовки, но постепенно время замедлилось, а потом и вовсе остановилось. Весеннее солнце припекало вовсю. Зона редко баловала такими деньками. Сиплому наскучило таращиться в оптику. Он резонно полагал, что если бы здесь водился контролер, он бы давно уже вылез наружу. Если бы кто‑нибудь сказал Сиплому, сколько прошло времени с начала операции до момента, когда он потерял интерес к ней, он бы страшно удивился. Скорее всего, он бы не поверил, что прошло всего три минуты. Возможно, если б ему хватило терпения и усидчивости закончить среднюю школу, Сиплый не попал бы на малолетку.
Зевая, он стал глазеть по сторонам. Рассматривая аномалии на северной стороне холма, Сиплый заметил маленькую искорку. Он глянул через оптику и обомлел. Это была Ночная Звезда, артефакт, позволяющий видеть ночью, как днем.
Сиплый бросил винтовку и почти побежал к заветной находке. Звезда лежала между Каруселью и Вывертом. Чтобы ее достать, ему пришлось изрядно попотеть. Сперва он стал орудовать длинной жердью, подобранной неподалеку. Он почти достал артефакт, но нечаянно ткнул в Выверт. Жердь вырвало из рук, чуть не сломав их. После этого он стал осторожнее и стал кидать в Звезду камни. Наконец, после удачного попадания, артефакт выкатился из опасной зоны. Обежав вокруг, Сиплый схватил дорогую штуковину. Первым порывом у него было показать находку Седому, но, поднимаясь на вершину холма, он сообразил, что Седой может просто отнять артефакт. Вспомнив про Седого, он вспомнил и о том, что должен охранять корешей. Запрятав Звезду под куртку, он побежал наверх, одной рукой придерживая полу, в которую завернул находку. Подхватив винтовку и забравшись на вершину холма, Сиплый глянул вниз и обомлел.
Тыква, Угрюмый и Седой стояли, покачиваясь, словно пьяные, возле полуразрушенного амбара. Таракана и Семена нигде не было видно, а вот Лысый был нанизан на редкий заборчик из заостренных кольев, как пельмень на вилку. Звезда выскользнула из‑под куртки и весело запрыгала вниз по склону, к ногам того, кого они так опасались.
Контролер стоял в тени развесистого вяза, поэтому Сиплый его увидел не сразу. Надо отдать ему должное – он почуял неладное и вскинул винтовку к плечу. Водя прицелом по хутору, внезапно он наткнулся на пару выпуклых, нечеловеческих глаз, смотрящих на него из тени дерева. Чувствуя, как по ноге побежала теплая струйка, Сиплый надавил на спусковой крючок.
Голова контролера дернулась, и он стал заваливаться назад. Сиплый, оторвавшись от прицела, с изумлением смотрел на упавшего контролера и чувствовал, как сумасшедшая радость окатывает его с головы до ног. Это ведь не спящего новичка заточкой ткнуть в ухо. Он уже хотел заорать во все горло от радости, но тут события стали разворачиваться совершенно в другую сторону.
Контролер встал. Встал, как упавшая мишень в тире, словно неваляшка, не сгибая ног и не опираясь руками. Издав нечеловеческий крик, он схватился за голову, задетую пулей. И, почти сразу, Седой и Тыква открыли огонь по Сиплому. Правда, с меткостью у них обстояло хреново. Ни одна пуля его не задела. Тем не менее, до него сразу дошло, что дела его плохи. Контролер ни за что не простит ему своего ранения. Он выронил винтовку и сперва попятился, а потом развернулся и рванул изо всех сил.
Он упал на землю, задыхаясь, пробежав без малого два километра. Отдышавшись, он долго смотрел назад, но так и не заметил погони. Но радости не почувствовал. С ужасом он представил себе, что с ним сделают в Депо, когда узнают, что он оставил порученный ему пункт наблюдения. От охватившей его паники он даже не сообразил, что сдать его некому. Парализованный тяжестью своего проступка, он утратил последние способности к логическому мышлению. Впрочем, вряд ли Сиплый смог бы придумать правдоподобную историю. И тогда он принял, как ему тогда казалось, единственно правильное решение. Он решил не возвращаться в Депо, а пойти к Долгу и предложить им свои услуги. Он слышал от кого‑то, что Долг принимает в свои ряды сталкеров – одиночек. Он решил выдать себя за такого сталкера. А когда он будет долговцем, бывшие кореша даже близко не смогут к нему подобраться. Пораскладывав так и так, он понял, что, в принципе, в такой ситуации это единственный выход. Он повеселел и отправился к бару. Он даже пытался напевать, подходя к Северной заставе, и не сразу понял, что заставу теперь стерегут военные. А когда понял, было уже поздно что‑то менять в своих планах.
Глава II. Контролер
Поднимаясь на холм, он наткнулся на брошенный новенький Винторез. Он протянул к нему свои потемневшие ладони, чувствуя, как из глубин памяти всплывает другой Винторез, врученный ему в Баре Пауком, для выполнения какого‑то поручения. Это было так давно, сто или тысячу лет назад, что он уже не помнил подробностей, но ностальгия накрыла его с головой. Непрошенная слеза покатилась по потрескавшейся щеке. Глядя на свои пальцы с заострившимися ногтями, привычно обхватившими цевье, он думал о том, что, несмотря на происшедшие с ним изменения, что‑то от прежнего Димки в нем осталось. Да, конечно, не смыть загар, полученный в саркофаге, не разогнуть все более скрючивающиеся пальцы, не распрямить спираль времени, скрученную в тугую пружину. Тем не менее, где‑то в глубине сознания, притаился сбежавший от расправы сталкер, дезертир, покинувший поле боя. Ненависть к нему привычно затянула кровавой пеленой сознание.
Ярость. Теперь это было нормальное состояние его бытия. Любая мелочь выводила его из себя. Он был готов разорвать любого, осмелившегося нарушить его покой. Единственным исключением был Джек. К нему он испытывал странное теплое чувство, которое мягкими волнами смывало с него агрессию. Но сейчас Джека с ним не было.
Раненный контролер напал на него неожиданно. Он все еще сжимал винтовку в руках, когда тот кинулся на него. Он ощутил исходящую от контролера волну боли и ненависти и сразу все понял. Он уже хотел успокоить его своим воздействием, но не успел. Дезертир, выглянувший наружу, обомлел от страха и нажал на курок. Винторез, стоявший на автомате, буквально выплюнул в грудь несчастного всю обойму. Контролера откинуло назад, к искривленному дереву.
Потрясенный содеянным, Димка подошел поближе и присел на изогнутый ствол. Сейчас Хранитель, оглушенный предсмертной агонией контролера, ушел в глубину, а затаившийся сталкер временно получил свободу.
С изумлением Димка глядел в свое прошлое, ушедшее безвозвратно. Нет, пожалуй, он ничего не стал бы менять в своей теперешней жизни, да и вряд ли это ему удалось. Но только теперь он смог осознать, какая пропасть пролегла между двумя мирами. Никогда не будет мира на этой земле, пока кто‑нибудь не одержит верх. Зона, как раковая опухоль, пожирала этот мир, клетка за клеткой. Но она тоже боролась за место под солнцем. За свою черную, изломанную, с неистребимым запахом смерти жизнь.
Димка вспомнил Припять. Ровные батальоны Монолита на площади возле памятника Ленину, сформированные из порчаков, построенные специально для него. По беззвучной команде Хранителя, за считанные минуты, армия выстроилась перед ним. Тогда и открыл ему свой секрет бессменный Хранитель Зоны. Глядя в Димкины глаза, он объяснил ему, что Зона – это единый живой организм. Нельзя победить Зону, убивая отдельных ее представителей. Даже сам Хранитель не является отдельной особью, а скорее конгломерат существ. И ты, сказал ему Хранитель, теперь тоже являешься моей частью. Теперь тебе также подчиняются все живущие в Зоне.
Тогда от этих слов Димка чувствовал свою значимость, что‑то вроде гордости нахлынуло на него. Вот ведь, обычный сталкер, а Зона приняла его, вручила ему свою судьбу. Теперь он стоит на страже ее интересов, защитник всего живого в этом новом мире.
Делая смотр своей армии, он совершенно выпустил из виду, что армия эта согнана насильно, из захваченных контролерами сталкеров и солдат. Точнее, опьяненный оказанным ему доверием, не придал этому значения. А если еще точнее, воспринял это, как само собой разумеющееся. В конце концов, никто не звал их в Зону, они пришли сами. Пришли, чтобы грабить ее богатства. Как захватчики, как оккупанты, не щадя ни новую форму жизни, ни друг друга, ни даже самих себя, они лезли со своими глупыми желаниями к Монолиту, торгуя добытыми артефактами, проливая чужую кровь. Ну вот, теперь у них будет возможность ее пролить. Пролить столько, сколько потребуется, чтобы люди, наконец, поняли, с чем имеют дело.
А ему поручили всего лишь встретить Стрелка на подходе к Барьеру. Встретить, чтобы спасти. Чтобы отвернуть его от Барьера. Ибо это был необычный человек. Стрелок смог выжить там, где большинство погибало или сходило с ума, пополняя армию Монолита. Он один нес в себе угрозу существованию Зоны. Он был как бы контролером навыворот. На него не действовало излучение Монолита. Если бы его удалось уговорить присоединиться к Хранителю, тем самым можно было убить сразу двух зайцев, избавившись от угрозы и приобретя союзника, способного удесятерить силу Зоны. Но Хранитель строго запретил давить на Стрелка. Он велел просто остановить его.
Тогда Димка задал главный вопрос, что делать, если Стрелок устоит. И тогда Хранитель, вздохнув, велел его убить. Но, сказал он, это не просто. И я предпочел бы, чтобы у тебя получилось убедить его. И дело даже не в Стрелке, а в том, будем мы воевать со всем миром до полной победы, или сможем найти какой‑то компромисс, который даст нам необходимую передышку перед последним рывком на этой планете. Для нас это важно, нам нужно удержать этот плацдарм.
Сейчас, глядя на умирающего контролера, Димка думал о том, что он стал орудием в руках Хранителя, проводником его воли. Интересно, что в нем изменил тот выброс, поглотивший его соседа и задержавших их солдат, что Зона заинтересовалась им. А может, этот интерес возник раньше, еще до того, как он, поддавшись Витькиным уговорам, полез в Зону. Возможно, это Зона давила на Витьку, когда тот пришел к нему с дурацким предложением поискать спрятанный хабар.