Служащий заглядывает в документы.




— Нэми Майн регулярно продлевал аренду девять лет.

С самого момента переезда в город. Клаэс благодарит служащего и вместе с ним покидает цокольный этаж. Выйдя на улицу и всё ещё прижимая коробку к груди намертво окоченевшими руками, Клаэс ни о чём не может думать. Домой он добирается на автопилоте, не чувствуя больше ни усталости, ни голода. Разувается он тоже неосознанно, хотя, учитывая состояние пола, мог бы этого и не делать, хуже не стало бы. Клаэс идёт на кухню, садится за обеденный стол, сдвигая мусор на одну сторону, достаёт тетради, раскладывает их перед собой и некоторое время просто смотрит. Он решает начать с той, которая выглядит самой старой. Замасленные, тёмные страницы совсем тоненькие, часто встречаются следы от капель воска, свидетельствуя о том, что писали или читали их при свече. Кое-где чернильные кляксы. Вероятно, тут работали пером. Исходя из общего состояния тетради, складывается впечатление, что ей не меньше пары сотен лет. Поначалу Клаэс не может определить язык из-за специфики почерка, но вскоре узнаёт латынь. Кроме неё встречается и другие наречия, которых он совсем не понимает. Есть и руны, и неизвестного значения символы, и совсем странные загогулины, не похожие ни на одну существующую письменность. Тот почерк, который был в самом начале, вскоре сменяется другим, за ним следует новый, кардинально отличающийся от предыдущей манеры. Записи не идут сплошным текстом, они кажутся обрывочными заметками, одни длиннее, другие короче. Во второй тетради дела обстоят так же, Клаэс понимает лишь отдельные слова, но от этого толка никакого нет. В последней - которая выглядит самой новой - он узнаёт хорошо изученные бабушкины аккуратные буковки. От её руки написан больший объём, чем от всех предшествующих авторов, а после следуют каракули Нэми. Он, видимо, не особенно напрягался, потому что оставил после себя всего пару строк. Клаэс проводит по ним кончиками пальцев и сосредоточенно хмурится, всеми данными ему силами пытаясь пробудить в памяти скудные познания латыни. На протяжении часа он снова и снова перелистывает каждую тетрадь, надеясь, что записи магическим образом вдруг станут понятны ему. Внимание привлекает страница, целиком исписанная крупными руническими знаками, она едва ли не в самом начале древней тетради. Вместе с ней Клаэс выходит в прихожую, ногой отодвигает грязный коврик и сверяет показавшиеся знакомыми символы с теми, что выцарапаны на полу. Один в один. В примечании говорится о том, что эти символы предназначены для того, чтобы оберегать жилище от вторжения недоброжелателей. Появилась безумная мысль, что тетради содержат собрание заклинаний, которые передавались и дополнялись не одним поколением. Бабушка передала эту реликвию Нэми, а он всё это время хранил тетради в банковской ячейке, потому как знал, что если спрячет их где-нибудь в квартире, то Клаэс рано или поздно непременно их найдёт во время уборки. И лишь после своей смерти он удостоил брата чести посвятить его в семейное наследие. Значит, так было нужно. Вот только зачем? Если уж Нэми не хотел делиться с ним секретами, то мог и в могилу их с собой забрать, если бы не было весомой причины именно сейчас открыть их.

Отложив тетради, Клаэс в раздумьях несколько раз обходит квартиру, останавливается у окна и раздвигает пыльную штору. Ночь наступила незаметно, но спать не хотелось. Вернувшись на кухню, он вновь углубляется в изучение записей.

***

Клаэс просыпается за столом. Он так и вырубился, уронив голову на раскрытые тетради. Снова видя их перед собой, Майн даже немного удивляется, потому что весь вчерашний день – день рождения его брата – кажется странным и мутным сном. Тело затекло от долгого нахождения в неудобной позе. Первые движения нескоординированы, Клаэс удручённо морщится и трёт поясницу. После бесцельного обхода квартиры с кружкой чая, осмотра некрологов на стене и бумажек на столе он вновь садится над тетрадями с таким же угнетённым и хмурым видом, как школьник над домашним заданием. На свежую голову думается лучше, удаётся понимать не только отдельно взятые слова, но и целые фразы. Клаэс сосредоточился на послании, оставленном Нэми. Оно содержит описание предназначения того самого мышиного черепка, который брат носил в ухе. Дословно перевести не удавалось, но суть заключалась в том, что человек волен выбрать любое животное и установить с ним связь на ментальном уровне, которая позволила бы то ли управлять представителем фауны, то ли вообще превращаться в него. Половину приходилось додумывать, потому что Клаэс даже не все буквы латинского алфавита помнит. Попахивало абсурдом. Но тем не менее Майн поднимается и идёт искать черепок. Среди общего бардака эта задача потребовала времени. Клаэс сдувает с серёжки частицы пыли и внимательно осматривает, а потом идёт в ванную, к зеркалу. Дырок в его ушах полно, капитально зарасти они ещё не успели, потому вставить застёжку получается легко. Клаэс смотрит на своё мрачное лицо в отражении и думает, что медленно, но верно начинает сходить с ума, раз воспринял всерьёз подобную чушь. Зои долго смеялась бы. Хорошо, что сейчас её нет рядом. Закрыв глаза, Майн начинает думать о своих крысах, о том, будто он и сам крыса, и его фантазия оказывается настолько богатой, что скоро явно начинает ощущаться наличие хвоста, как ощущаются руки или ноги, вот только вместо них сейчас лапки. Клаэс становится совсем крошечным. Отдалённым эхом до слуха доносится скрежет коготков, но с каждой секундой приближается, пока Майн не осознаёт, что сам же и издаёт этот звук. Он быстро перебирает лапками и видит собственные усики, но инициатива передвижения ему не принадлежит. Клаэс бежит всё дальше, петляя узкими проходами меж стен, но не понимает, куда направляется. Вдруг тьма расступается, и перед глазами предстаёт светлая чистая кухня, точно такой же планировки, как в его квартире. Клаэс всё видит огромным – огромные стены под сводом потолка, будто небесного купола, огромные ящики антресоли, огромный мужик, обедающий перед огромным телевизором за огромным столом. Клаэс узнаёт соседа по лестничной клетке, даже при том, что теперь он стал исполинских размеров великаном. Майн принюхивается и шустро мчится к примитивной мышеловке, на которой его ждёт аппетитный кусочек засохшего сыра. Но нет, нельзя же! Клаэс ясно осознаёт опасность, но не может заставить себя сменить курс. Стоит зубкам вонзиться в приманку, как срабатывает механизм, и оглушает треск собственных костей.

Клаэса передёргивает, словно от неслабого разряда током. Он хватается за края раковины, чтобы сохранить равновесие, сгибается пополам и часто моргает, перед глазами пляшут искорки. Дыхание перехватило, защемило в груди, на лбу выступил пот, наверное, нечто подобное из себя представляет предынфарктное состояние. Клаэс кое-как выпрямляется, смотрит в зеркало и испытывает ещё больший шок, чем несколько мгновений назад перед моментом своей смерти в мышеловке. Белки его глаз стали абсолютно чёрными, как крысиные глазки-бусинки. Клаэс зажмуривается и начинает в панике растирать их кулаками, потом вновь опирается о раковину и подаётся вперёд, ближе к зеркалу. Глаза вернули привычный человеческий вид. Клаэс потрясённо пялится на себя ещё пару минут, снова трёт глаза, снова пялится, затем включает холодную воду и тщательно умывается. Теперь у него ещё и галлюцинации, просто превосходно. Наверное, настало время нанести визит доктору Стингрею. Подобно бессознательной сомнамбуле Клаэс плетётся в прихожую, не обуваясь, выходит в подъезд и стучится к соседу. Дверь ему открывает жующий мужик, который явно недоволен тем, что его оторвали от трапезы, одет он точно так же, как в видении.

— Чего тебе?

— У тебя стоят мышеловки?

— Ну стоят, и? Эти твари табуном из подвала лезут.

— Проверь ту, которая на кухне, в углу за холодильником.

— Ты упоротый что ли? Те чё ваще надо?

Клаэс ещё несколько секунд выжидающе смотрит на соседа, а потом внезапно и беспардонно переступает порог его квартиры и успевает заглянуть из прихожей в расположенную напротив входа кухню, прежде чем немного замешкавшийся от неожиданности мужик выставляет его за дверь. В том же самом месте, которое Клаэс видел глазами грызуна, действительно умирает крыса. Мышеловка сломала ей хребет, крепко стиснув в капкане, задняя лапка всё ещё дёргается.

— Охренел, Майн?! Вали отсюда!

Дверь захлопывается перед его носом. Клаэс с отсутствующим видом разворачивается и идёт к себе с мыслью о том, что ему нужно поесть, иначе он свалится в голодном обмороке.

Среди оставшихся продовольственных припасов осталось лишь немного гречневой крупы. Клаэс сварил кашу на воде, наложил в две тарелки и расположился на полу в комнате, обложившись тетрадями. Одну тарелку поставил перед собой, вторую – напротив. Со стороны это выглядело довольно странно, но Клаэс делал так последние два месяца. На предназначенную для второй персоны порцию набежали крысы и управились с кашей гораздо быстрее Клаэса. Ел он неохотно, без аппетита и не чувствуя вкуса. Не соизволив подняться, чтобы отнести тарелки в раковину, Майн так и просидел до вечера на полу, сгорбившись над тетрадями и лишь иногда отвлекаясь на то, чтобы отыскать в стоящей рядом пепельнице недокуренный бычок.



Поделиться:




Поиск по сайту

©2015-2024 poisk-ru.ru
Все права принадлежать их авторам. Данный сайт не претендует на авторства, а предоставляет бесплатное использование.
Дата создания страницы: 2020-07-11 Нарушение авторских прав и Нарушение персональных данных


Поиск по сайту: