Мы снова договорились о встрече.
Вчера вечером Мауро прислал мне сообщение. Он написал, что если я хочу, то мы
встретимся после работы.
Ната: “ О’кей. Хорошо, я согласна. ”
“ Хорошо, я согласна ”, точное, лаконичное сообщение, и только. Сначала я подумала
ответить ему так: “ Да! Твою мать, конечно же, да. Все охренительно, парень, зашибись, где встретимся? ” Однако, я оборвала себя, потому что, как говорит моя бабушка, когда-нибудь они будут вынуждены отмывать мой язык с мылом.
Этот вечер сделался для меня бесконечным, потому что с того момента, как звякнул
мобильник, оповещая о сообщении от Мауро, я только и делала, что отсчитывала минуты. Я трудилась над логотипом для одной кампании, производящей сумочки и обувь, и как раз с самого утра пребывала в жутком вдохновении, но после получения этого самого “ Ната, не хочешь встретиться?” я была уже ни на что не способна. Два часа я провела, тупо уставясь в монитор и возя мышкой по столу, создавая видимость работы. Я открыла ящик стола, достала тетрадь и закрыла ящик. Потом снова открыла его, чтобы достать фломастер, и снова закрыла. Сделав вид, что рисую, и, накарябав какую-то халтурку, я встала и направилась к кофеварке, чтобы убить время, а потом вышла на балкончик агентства покурить. Возвращаясь на свое рабочее место, я услышала телефонный звонок. Звонил мобильник, и я кинулась к столу, моля Бога, чтобы это оказался не Мауро, звонивший, чтобы отменить свидание. Слава богу, это была Рита.
- Что ты делаешь после работы? Мне звонил аргентинец, чтобы мы пошли посмотреть
фильмец. Его показывает приятель аргентинца, у него дома есть проектор.
- Извини, Рита, не могу, я занята.
- Почему? Разве ты уходишь не в восемь?
- Да, подружка, но я заканчиваю логотип, который должна сдать на следущей неделе, вот
и задерживаюсь, потому что занята.
- Отлично, приходи и освободишься.
- Нет, нет. И, кроме того, я не очень хорошо себя чувствую.
- Да, ладно! Вчера ты чувствовала себя превосходно…
- Да, конечно, но сегодня – нет, подружка, нет, не сегодня.
- Что ж, ладно, ничего… Передам им от тебя привет.
Я не рассказала ей ни о четверге, проведенном с Мауро, ни о том, что сегодня снова
встречаюсь с ним, потому что хочу защититься. Если потом Мауро уйдет от меня, меня завалят вопросами о том, что случилось. И я должна буду подробно обо всем рассказывать, анализировать, отличается ли он от остальных, или такой же. Я снова буду думать, что моя личная жизнь мне не принадлежит. Порой я думаю, что столько рассказывала об Альберто и о тех моих трудных месяцах, что однажды почувствовала, что моя жизнь уже не была моей, она принадлежит всем. И я не хочу снова подобных ощущений. В любом случае я не должна рассказывать слишком много, потому что, вне всякого сомнения, то, что произошло между мной и Мауро, это ничто, пустяк.
Я гнала машину на полной скорости, но, прежде чем попасть на свою улицу, остановилась
у супермаркета и купила бутылку вина. Потом зашла в японский ресторанчик, находящийся как раз за моим домом, прихватила ужин на двоих, поданный мне на деревянном подносе. При этом японец сказал, что поднос я должна вернуть. Насвистывая, я направилась домой. Дома я приняла душ, переоделась и уселась на диван, считая минуты. Я встала полить цветы, потом села, потом снова встала, чтобы привести в порядок журналы, и снова села, а затем опять встала протереть пыль на столике, где стоит телевизор. Я пошла в ванную и уложила волосы. Сходила в туалет и решила надеть другое нижнее белье, посексуальнее. Поэтому я разделась и снова оделась. Звякнул мобильник, оповещая о поступившем сообщении: “Я выхожу.” Мое сердце забилось так сильно, что казалось, оно вот-вот лопнет. Я почистила зубы. Потом поставила диск, будто бы слушала его весь вечер, повертела и разбросала в легком беспорядке журналы и уселась на диван. Я злилась на саму себя за то, что была такой дурой.
Когда Мауро позвонил по домофону, я прислонилась к двери, стараясь контролировать
биение сердца. Я услышала, как открылась дверь лифта, и подумала, что Мауро доведет меня до инфаркта. Будет просто охренительно – встречаться с кем-то второй раз в жизни, и, встретившись, дать дуба в прихожей, не перенеся нахлынувших чувств. Я представила, как ты рассказываешь соседям, что знаком со мной всего один день. Они позвонят в полицию, тебя задержат, наденут наручники и повезут в комиссариат. Объясняй, оправдывайся потом перед судьей, что все началось с электронной почты. “Динь-дон” – в дверь позвонили. Я открыла дверь.
- Привет, Ната.
Мауро, ты и представить себе не можешь, как я хотела встретиться с тобой, как хотела,
чтобы ты мне позвонил. С того самого четверга я снова и снова восстанавливала в памяти каждое мгновенье, начиная с момента, как мы вошли в дом, и до того, как ты сказал мне “Я ухожу, правда, потому что, если я не уйду, то и не приду.” Я отлично понимаю – это неважно, то, что случилось между нами, это ничто, но что-то проникло в мою душу, проникло и не отпускает. Я пыталась вырвать это из души, но, клянусь, оно не покидает меня. Так и скажи судье.
- Салют, Мауро. Проходи.
Глава 3. Ливень
Обрушился неистовый ливень. Уже давно я не видела такого сильного дождя. Льет, как из ведра. В полуденных новостях показали панораму некоторых полностью затопленных окраинных кварталов. Этот природный коллапс на все утро парализовал движение в туннелях автострады М-30, создав жуткий беспорядок. По телевизору я увидела, как под напором воды лопнула канализационная решетка и подумала – находись ты рядом и крышка угодит тебе в голову. Это было бы дерьмовой случайностью. Никогда и не подумаешь, что такое может произойти с тобой, будь ты хоть трижды предусмотрителен во всем. Даже, если ты никогда не ходишь под балконами, исключая малейшую вероятность того, что сверху на тебя свалится горшок с геранью. Даже, если ты всегда переходишь дорогу на пешеходном переходе на зеленый свет, даже если ты никогда не спускаешься по лестницам и не лазишь по лесам, ты, вероятно, никогда не предусмотришь крышки от канализационного стока.
Мауро позвонил мне после обеда спросить, не выпьем ли мы кофе в “Опере”. Мы встретились в маленькой кафешке, где работал чертовски привлекательный официант.
- Добрый день. Что закажете?
- Как дела? – вежливо спросили мы, изучая меню.
- По правде говоря, могли бы быть и получше, – ответил он.
Он вкратце рассказал нам о своей жизни. Когда, наконец, он направился к стойке, чтобы принести нам заказ, мы с Мауро решили, что это нормальное явление, когда кто-то приходит в бар рассказать о своей жизни официанту, но не наоборот. Видать, он только что разошелся со своей половиной, потому что в этом случае всегда хочешь рассказать о своей жизни кому-нибудь.
Когда мы вышли из кафе, нас застал врасплох еще один ливень. Мы вымокли насквозь, потому что ни у одного из нас не было зонта. Мы были вынуждены чапать по парку на площади Орьенте под проливным дождем. Я прыгала по всем лужам, потому что на мне были резиновые сапоги. Мауро надрывался от хохота, сильно мне завидуя. В конце концов, он тоже стал шлепать по лужам, и мы чудесно развлекались. Люди старались обойти нас стороной, чтобы мы их не забрызгали. Они смотрели на нас, как на дураков. Придя домой, мы пошли прямо в душ. Мауро попросил меня сесть, чтобы он смог вымыть мои волосы. Я пишу об этом и краснею, так что лучше помолчу.
Глава 4. Кто ты без меня.
Я спрашиваю себя – кто же этот Мауро без меня, какой он.
Кто он, когда по утрам выходит из дома и идет жить своей другой жизнью. Той, в которой меня нет, и с которой я не имею ничего общего.
Кто он, когда заводит свой мотоцикл, припаркованный на моей улице, и едет на нем в свою студию в центре Мадрида, лавируя в потоке машин. О чем он думает, надевая на голову шлем. А в голове у него мелькают, прыгают ночные картинки и дела, которые необходимо сделать утром.
Какой он, когда сталкивается с портье, знающим, что Мауро ночевал не у себя, потому что он идет в той же самой одежде, что и вчера.
А когда Мауро будет пить кофе в баре на углу, официантка точно скажет ему, что с ним что-то происходит, потому что в последнее время он выглядит более красивым и довольным.
Я спрашиваю себя, кто он, этот Мауро, когда он усаживается за стол перед компьютером, пристально глядя на монитор, пока загружаются программы. Вспоминает ли он меня, подсознательно ощущая аромат, исходящий от рукава его свитера, к которому я вчера прислонилась.
Смотрится ли он в зеркало ванной, пытаясь сморгнуть соринку, до тех пор, пока не поймет, как блестят его глаза.
И думает ли он, как я, что каждая песня, которую он слышит, словно написана для нас.
Мы – какое прекрасное слово.
Вспоминает ли он, что мы шептали друг другу на ушко. Вспоминает ли наши стоны.
Я спрашиваю себя, кто такой, Мауро, когда он разговаривает с нашими общими знакомыми, которые ничего о нас не знают.
Я еще раз говорю “мы”. С каждым разом это звучит все лучше. Мы. Мы. Мы. Ну, хватит.
- Мы.
(Извини.)
Мы...
Возникает ли у него желание рассказать, кто я для него. Возникает ли у него желание встать с мегафоном посреди улицы, забраться на табуретку и закричать: “Э-эй, люди! Вы знаете, кто такая Фортуната Фортуна, да? Вы с ней знакомы, правда? Так вот, я должен сказать вам одну вещь: я – с ней! Я! Я – с Натой! Я!”
И если люди встанут в круг и станут ему аплодировать, то не потому, что не знают обо мне ничего, а потому, что уже очень-очень давно они не видели никого таким счастливым.
Глава 5. Рисунки
Когда я проснулась сегодня, было девять утра, а я была внутри рамочки рисунка. Это меня
удивило, правда, ведь не каждый день девушки поднимаются с постели в тетрадке с рисунками, но поскольку в последнее время я довольно глупа, то не придала этому никакого значения. Из рисунка с кроватью я перепрыгнула на рисунок с ванной и даже поклялась бы, что встала под душ. На рисунке я появилась в ванне с белоснежной пеной и желтым пластиковым утенком, плавающим в воде. У меня никогда не было желтого пластикового утенка, так что это было довольно забавно. Мне понравилось развлечение, и какое-то время я играла с утенком. Я топила его в воде, глядя, как на дне ванны появлялись очаровательные пузырьки и всплывали на поверхность.
Из ванной я перескочила на рисунок с кухней. Пока варился кофе, я подогрела себе
немного молока в микроволновке. Я подошла к холодильнику достать апельсиновый сок, а, закрыв дверцу, увидела, что подаренные Альваром игрушечные магнитики со словами и буквами, налепленные на дверцу, образуют удачные фразы: “чувствую – потом – думаю”, или “без – меня – с – тобой – с тобой”, и вот еще “иду – к – приключению – смело”. Я взяла слово “бить” и прилепила за буквами “л” и “ю”, получилось “любить”. После этой шалости, я побежала в гостиную завтракать, сидя у окна.
Позавтракав, я пошла в комнату одеваться. Я открыла дверцу шкафа, смотря, что бы такое
надеть, и обнаружила, что одежда была разложена по размеру и цвету: футболки, брюки, блузки, платки, обувь были точно нарисованы. Я подумала, и почему я не прожила всю жизнь в тетрадке с рисунками? Я надела полосатую футболку и джинсы, взяла ключи и пошла за хлебом.
Я добралась до палатки, пройдя по парку, где множество людей каталось на коньках и
велосипедах. И я сказала себе, как же мне нравятся эти ранние часы, когда дни такие длинные, и на все есть время.
Я зашла в булочную. Выйдя оттуда с сумкой в руке, я подумала, какая же находчивая эта
булочница, раз кладет все в розовые пакеты, чтобы поднять людям настроение. Я шла домой той же дорогой. Обходя футбольное поле, я касалась брелком от ключей каждого прутика решетки, отчего раздавался колокольчиковый звон, так нервирующий Риту. Я вдруг осознала, что мои джинсы тоже были розового цвета. И полосатая футболка тоже. И ботинки. Я оглянулась – прутья решетки, соприкоснувшиеся с моими ключами, окрасились в розовый цвет, в то время, как остальные оставались зелеными. Все места, по которым я прошла, и все, чего я коснулась, перестали быть реальными и превратились в розовые мультяшные картинки. Просто потрясающе!
Стоит только начать влюбляться, как девчонка верит, что весь мир – в розовом цвете.
viñeta (фрейм) – каждый, взятый по отдельности рисунок комикса
Глава 6. Без вести пропавшая
- Привет, Рита.
- Ната! Сколько дней я стараюсь разыскать тебя, а ты, как сквозь землю провалилась… С
тобой что-то случилось?
- Да нет, куда там! Просто у меня прорва работы. Половину людей у нас поувольняли, вот
и приходится вкалывать за себя и за них. Так что я целыми днями в агентстве.
- Тогда, подруга, ты должна попросить, чтобы тебе поставили там кровать. В последнее
время на тебя ни в чем нельзя положиться.
- Сейчас… Ой!
- Ната?
Прикусить бы язык, которым невольно причиняешь себе зло. Дело в том, что, с одной
стороны, мне не хочется рассказывать Рите обо всем, но, с другой, я больше не могу сдерживаться.
- Рита, я должна сказать тебе что-то очень важное!
- Ната, не пугай меня…
- Видишь ли, ты еще не знаешь того, что со мной случилось за то время, в которое я, по
твоим словам, сквозь землю провалилась. Понимаешь, во мне поселилась бабочка и не оставляет меня в покое. Эта мошенница свила гнездо и, должно быть, отложила яйца, потому что день ото дня я чувствую, что их становится все больше. Иногда, по утрам, мне кажется, их так много во мне, что, как только я открою рот, из него выпорхнут сотни бабочек и отправятся в полет. Должно быть, эта болезнь очень опасна, Рита, так что не подходи ко мне.
- Господи, что ты несешь?
- Помнишь день демонстрации? Помнишь, я услышала, как кто-то произнес мое имя и
фамилию. Я тогда еще затерялась на несколько минут, и ты учинила мне разнос, потому что из-за меня мы потеряли Альвара? Так вот это был Мауро. Тот самый Мауро, с которым я однажды встретилась в баре. Он тогда поцеловал меня, а я ушла, ничего не сказав.
- А-а, ну да, да, конечно же помню! А почему ты ушла? Ты нам так никогда и не
объяснила.
- Ушла, потому что у него не было с собой договора о том, что мы не будем страдать. Я
Я хотела, чтобы мы с ним подписали его. Да, вот поэтому и ушла. Мы обменялись парой сообщений, и тут же перестали общаться. Тогда моя голова была еще забита Альберто, так что я тоже не хотела усложнять себе жизнь. Но, по правде говоря, с тех пор я много раз думала о Мауро…
- Это же замечательно. И что же? К делу!
- Рита, подружка, какая ты все-таки неромантичная…
- К де-е-елу!
- Потом я встретила его на демонстрации, и он спросил, не встретиться ли нам, и не
выпить ли что-нибудь. Так вот, с тех пор мы очень часто встречались. Мы созванивались после работы и встречались у него, или у меня.
- И ты сильно его любишь?
- Сама не знаю, Рита. Я немного смущена, и не имею ни малейшего представления, что со
мной происходит. Ты отлично знаешь, как трудно мне было столько времени быть одной. Знаешь, чего стоило узнать, что же произошло с Альберто и не позволить сломать себе жизнь. Я потратила больше года на то, чтобы прийти в себя и снова начать воспринимать себя без него. На то, чтобы забыть о нем, по большей части благодаря вам, и наслаждаться жизнью, не связываясь ни с кем, а теперь… Я боюсь.
- Повторяю: ты сильно его любишь?
- Откуда я знаю! Я постоянно задаю себе вопросы, Рита. Я всю свою жизнь спрашивала
себя, что я чувствую, и, в конце концов, это ни к чему не привело. Так что я не знаю, что это, хочу просто жить.
- А он такой же болван, как и ты?
- Этого я тоже не знаю, а его не спрашиваю. Он говорит, что любит меня, и скучает, если
не со мной. Но все случилось так быстро, что я не очень хорошо понимаю, что означают эти слова. Иногда мне хочется сказать ему, чтобы мы остановились, не рисковали, чтобы сели и подумали, что творим черт знает что… Ведь любовь сначала кажется безвредным дельфином, а на самом деле, это акула, которая пожирает сначала твои ноги, потом сердце, потом голову и душу. Эта акула пожирает тебя целиком с потрохами, ничего не оставляя от тебя…
- Ната? – вдруг услышала я голос Риты.
- Что?
- Не знаю, я разговаривала с тобой, ты сказала “ой!” и сразу замолчала. Я испугалась, как
бы ты не шмякнулась в обморок прямо посреди зала…
- Нет, дурочка, просто я прикусила язык и не могла говорить.
- Ладно, мы договорились, или как?
- Все в порядке, через полчаса я буду готова.
Когда я ждала лифт, пришло сообщение от Мауро: “Не сходить ли нам завтра в кино? Там
крутят “ Акулу ”.” Ха! Вот так шутка! Об акуле. С выдумками пора кончать. Мауро пригласил меня в кино, но я ответила, что фильм выберу сама.
Глава 7. В кино
Я едва успела просмотреть в газете киноафишу – на работе у нас нет времени даже вздохнуть. Насвистывая, я вышла из агентства и, в итоге, так быстро добралась, что, оказавшись у дверей кинотеатра, не знала, что делать. Даже очереди вза билетами еще не было. Я посмотрела афиши фильмов, идущих в разных залах и подошла к кассе.
- Два билета в первый зал.
- Семнадцать евро.
Я заплатила, и кассирша протянула мне билеты через маленькое окошечко. Два билета. Пару. Один для парня, второй для меня. Парень, который ни друг, ни приятель, ни брат. Это Мауро. И девушка – я. Мауро и я. Внезапно меня бросает в жар, и я слегка обмахиваюсь рукой.
- Салют! Давно ждешь?
- Привет, Мауро. Ну, минут десять..
- Зашибись, у тебя уже есть билеты? – спросил он.
- Да, отхватила. Хочешь, чего-нибудь выпьем, еще рано.
- А во сколько начало?
- В восемь двадцать, – я взглянула на часы.
- О'кей. Куда пойдем?
- Ниже по улице есть несколько неплохих местечек.
- Тогда идем.
Мы спускались по лестнице с площади Кубов на улицу Мартин де лос Эрос, и Мауро взял меня за руку. Сначала я подумала, что он поддержал меня, чтобы я не упала. Но вот уже и все ступеньки закончились, а его пальцы все еще переплеталась с моими. Я смешалась и не знала, что делать: то ли крепко сжать его руку, то ли оставить свою вялой и безжизненной, то ли нежно приласкать его большим пальцем. Короче, под властью сомнений я высвободила свою руку. Мауро ничего не сказал, словно я не испортила его планы. “Идти за ручку? Мы, что же, по-твоему, жених с невестой?” – думала я. Он продолжал спокойно идти, а когда мы вошли в бар, обнял меня за талию и шепнул на ухо:
- На какой фильм ты меня поведешь?
Прежде чем я успела ответить, Мауро, вдохнув исходящий от моей шеи аромат, слегка куснул меня за мочку уха.
- На тот, что победил на фестивале “Сандэнс”... – ответила я, возвращая поцелуй.
- “Сандэнс”?
(Не думаю, что он когда-нибудь слышал о нем.)
- Это фестиваль Роберта Редфорда?
(Ух ты, уже лучше!)
- Да, фестиваль, конечно, не его, но Редфорд его основал.
- Ну, хорошо.
Мы попросили пару пива и чипсы с салатом из авокадо, рассказали друг другу, как прошел день. Потом еще несколько раз взяли по пиву и, когда, наконец, попросили счет, оказалось, что прошел почти час. Мы едва успели прибежать к началу сеанса и уселись, когда уже начинали анонсировать другие фильмы.
- Слушай, – прошептал мне на ухо Мауро, – часом, не оригинал ли фильма будет?
- Что?
(Я плохо его расслышала, точно.)
- Не оригинал ли фильма это будет, а?
(Ну, конечно, я расслышала.)
- Да, Мауро, это оригинал.
- Серьезно? Да, ладно, шутишь!
- Ха, парень, не могу в это поверить... ты смотришь дублированные вильмы?
- Малышка, не могу поверить... неужели ты будешь читать весь фильм?
(О, Боже, он касается моих волос.)
- Знаю я вас, Ната, хитреньких. Сначала читаете весь фильм, половину не понимая, а потом говорите на великолепные фильмы, что они чушь, потому что ничего не поняли.
(Вот уж нет. И не трогай мои волосы.)
- Послушай, говори тише.
- Но, ведь фильм еще не начался!
- Конечно, только люди хотят посмотреть анонсы.
- Б-ли-и-ин.
Я тоже так думаю. Блин. Выходит, ему не нравится кино. Ну хорошо, пускай, кино ему нравится, но не нравится то, которое нравится мне. Подумать только, что он оказался невежей. Хотя, понятно, что у него тоже могут быть свои вкусы, отличные от моих. Нет проблем! В конце концов, я его совсем не знаю, не знаю, какой он. У меня нет ни малейшего представления, о чем он думает, за кого голосует, как живет. До этого момента я была с ним только в постели. А, как говорится, постель и кино – разные вещи. В постели мы – два существа, находящиеся в центре своего микроскопического мирка, в котором нет даже одежды. В нем все легко, все возможно. Но, когда ты вылезаешь из постели и, особенно, когда выходишь из дома, мир становится огромным. И в нем ты должен открывать для себя этого человека час за часом, минута за минутой, наблюдая, как он устраивается в этом мире, хотя до этого момента ты управлял им, как хотел. В мире, в котором ты вдруг появляешься рядом с кем-то, кто до этого момента тоже делал все, что заблагорассудится. И понимаешь, что его тоже не волнуют мои вкусы. Классно!
- Ната...
- Что?
- О чем ты думаешь?
- Ни о чем, я смотрю фильм.
- Не смотришь. Ты ушла в себя.
- Нет, смотрю.
- Но не видишь. Смотришь, ничего не понимая?
Когда мы вышли из кино, я сказала Мауро, что не могу остаться на ночь у него, потому что
завтра мне нужно очень рано вставать. У шефа – видеоконференция с какими-то берлинскими партнерами, и он хочет, чтобы я тоже была на ней. Ночью я должна к ней как-то подготовиться. Все это правда лишь отчасти. Правда в том, что я должна рано вставать, а ложь в том, что нет никакой конференции. Мне вдруг расхотелось спать с Мауро. Без каких бы то ни было на то причин, не из-за кино. Вроде, ничего не случилось, просто пропало желание, и я пошла домой.
Я листала в гостиной какой-то журнал, когда почувствовала, что кто-то открывал на кухне
холодильник. Я пошла посмотреть, кто это был.
- Бето?
- Привет, Ната.
Как ни в чем не бывало, Бето доставал из формочки лед, чтобы положить его в бокал.
- Что ты здесь делаешь?
- Просто нахожусь.
Последний раз он приходил ко мне домой, когда я еще не встречалась с Мауро.
- Что у тебя с Мауро? – спросил Бето, ставя бокал и мне.
- Ничего.
- Ничего?
- Ничего, а почему ты об этом спрашиваешь? – мы пошли и уселись на диван в гостиной.
- Я заметил, что в кино ты держалась как-то напряженно. Ты была как будто немного
разочарована тем, что он оказался другим, отличным от…
- Отличным от кого?
- От тебя, от меня, от нас.
- Бето, не смеши меня. Мы уже давным-давно не живем вместе. Мне кажется неправдой,
то, что это говоришь мне ты.
- Не знаю… – продолжил он, словно не слыша меня. – Ты, как будто, спрашиваешь себя, а
любовь ли это, то, что ты чувствуешь. По ходу, ты опять собираешься терзать себя тем, что будничная жизнь одержит над тобою верх.
- Зачем ты говоришь мне все это, Бето?
- Да потому что вечно с тобой одно и тоже.
- А тебе-то какая разница? Разве я спрашиваю тебя, а сам-то ты любишь, или тебе уже скучно с той девочкой с работы, до потери разума вскружившей тебе голову? А может ты до чертиков устал, не высыпаясь по ночам, потому что твой ребенок плачет? Разве я спрашиваю, похожа ли твоя теперешняя жизнь на ту, о которой ты мечтал, а? Разве я когда-нибудь спрашивала тебя об этом? Ответь.
- Нет, не спрашивала и не собиралась, да оно и к лучшему, потому что мой ответ вовсе не
такой, какой ты ожидаешь.
- Так какого черта ты приперся, если они всё тебе дали?
- Чтобы сказать тебе, что идеальной любви не существует, Ната, а тот, кто ее ищет, любит
только себя самого.
- Зачем ты приходишь, Бето? – Взбешенная, я вскочила с дивана. – Ты заваливаешься ко
мне, чтобы нести ту же самую чушь, что болтал Дани? Заявляешься ко мне домой, чтобы сказать, что я не умею любить? И это говоришь мне ты, бросивший меня из-за другой? Так вот что я тебе скажу, красавчик, перестань пялиться на меня с дерьмово-снисходительным выражением на лице. У меня нет домового, который подскажет мне, кто моя любовь. Мауро это, или нет, знаю одно – это не ты. А теперь – проваливай! Можешь убираться туда, откуда пришел. Ты мне осточертел.
Он ушел. Но, прежде чем закрыть за ним дверь, я набрала в грудь побольше воздуха и проорала во все горло:
- Я тысячу раз предпочитаю постель киношке! Так и знай!
И хлопнула дверью.
plaza de los Cubos (площадь Кубов) – официально известна как площадь Эмилио Хименеса (народное название получила из-за абстрактного памятника в виде кубов, установленного в центре), средоточие кинотеатров и развлекательных заведений
Sundance – кинофестиваль “Сандэнс” национальный американский кинофестиваль независимого кино. Основан актером Робертом Редфордом в 1981году. Проводится в Парк-Сити, штат Юта, США каждый год в конце января.
nachos – начос, мексиканские чипсы треугольной формы
guacamole – салат из агуакате (авокадо)
Глава 8. Сообщения
В первый раз мы написали друг другу парочку сообщений. Романтических, я имею в виду.
Он прислал: “ Весь день думаю о тебе ”. А я: “ Я тоже. Не забудь вечером принести книгу, которую обещал ”. “ Конечно, я ее уже захватил. Я не забываю вещей, касающихся тебя ”.
Мауро пришел, пряча книгу за спиной, и какое-то время мы играли, пока я не добилась
того, чтобы он мне ее отдал. Я была поражена, увидев, что это за книга.
- Мауро, это же книга о помощи самому себе.
- А что такое? Тебе не нравятся такие книги?
- Конечно, не нравятся.
- Но ведь ты ее не читала.
- Разумеется, но эти книги мне не нравятся.
- Ох уж мне эти предрассудки, принцесса, сколько вреда они нам приносят!
Я хотела возмутиться, сказать, что дело вовсе не в моих предрассудках, просто эти книги
– редкостная чушь, и точка, но промолчала, потому что, если начну говорить, то не закончу. Если я заведусь, то ляпну, что тоже не могла себе представить, что он не станет смотреть фильм в оригинале, и что не станет пошло называть меня принцессой и любимой, не то Мауро тоже возьмет, да и смоется от меня. Поэтому я промолчала и поцеловала его в шею долгим поцелуем.
- Я ее прочту. Спасибо тебе огромное.
- Я не стану проверять, прочла ли ты книгу, – ответил Мауро, смеясь. – Если захочешь
прочесть – хорошо, не захочешь – оставишь на книжной полке и больше ничего.
Это как раз то, что мне нравится в Мауро, – он придает вещам верную значимость. Не то,
что я.
Мы уже приступили к приготовлению салата на ужин, когда мне в голову пришел
нелепый вопрос.
- А ты сам читал эту книжку?
- Конечно! Ты что же думаешь, что я всучил тебе книгу, которую не читал?
Я замолчала. Книгу о помощи самому себе не читают просто так, от нечего делать. Ее
читают только по необходимости. Я продолжала кубиками нарезать помидоры, клянясь самой себе, что не стану расспрашивать его дальше. Но следующий вопрос вырвался сам собой:
- А зачем ты ее читал?
- Это было мне необходимо. В моей жизни был плохой момент.
- Вот как.
(Плохой момент. Когда же это Мауро переживал плохой момент? А самое главное… С
кем?
Я со всей силы стиснула зубы, чтобы не продолжать расспросы. Если бы у меня под рукой
была коробочка с нитками, я зашила бы себе рот.
- С кем?
(И где только лежит эта чертова коробка с нитками?)
- Что с кем?
- Ну, с кем ты переживал плохой момент…
- Со своей бывшей.
- А-а-а.
(Значит, у него кто-то был.)
- Хчешь, чтобы я рассказал о ней? – спрашивает он.
- Нет-нет, что ты, не хочу.
Я подумала, что должна была бы окончательно зашить себе рот. Я продолжала резать
помидоры, но вместо аккуратных кубиков у меня выходили чудовищные кусищи, которыми подавиться можно.
- Ее зовут Елена.
- Я не спрашивала тебя.
- Конечно, но мне хочется тебе рассказать.
- Да, но я не спрашивала.
- Хорошо, я не стану тебе рассказывать, так даже лучше.
Мы накрыли на стол и уселись ужинать. Я молчала, мне не хотелось говорить. Лучше бы
это произошло со мной раньше. Правда, желание говорить могло бы пропасть и на десять минут раньше. Будь проклята эта чертова бывшая! У всех есть какая-нибудь бывшая.
- Ната, ничего не случилось, – сказал Мауро, пристально глядя мне в глаза. – Мы прожили
вместе четыре года, но все закончилось. Ты же тоже жила с Альберто, разве не так?
- Конечно, конечно, я ведь ничего не говорю. И я уже сказала, у тебя нет никакой
необходимости рассказывать о ней.
Когда мы завалились на диван, он взял и рассказал мне о ней.
- Первые два года все было хорошо. Я был без ума от нее, любил без памяти. Думаю, что и
она тоже. Мы вдвоем кайфовали. Елена казалась мне красивой, умной, приятной… Она была иделом женщины. Единственным ее недостатком была ревность. Сначала я не придавал этому большого значения, думал, что, если мы проживем вместе подольше, ревность пройдет. Но все вышло совсем наоборот. Когда мы стали жить вместе, начался кошмар. Я ничего не мог. Не мог пойти с друзьями, не мог поужинать на работе. Без нее я не мог ничего. У нас началась такая ругань, что ты и представить себе не можешь. Это было все равно, что нечаянно наступить на оголенные провода. Если я приходил домой немного позднее, чем ожидалось, она кричала, говорила, что ненавидит меня, чтобы я убирался из дома. Я не понимал того, что случилось, клянусь, не понимал. Я хлопал дверью и уходил. Но на следующее утро она присылала мне сообщение, в котором говорилось, что она проплакала всю ночь, что соскучилась и не может жить без меня. И я, как идиот, снова бежал к ней, потому что тоже чувствовал, что не могу жить без нее. Мы бежали по какому-то немыслимому замкнутому кругу. Это было сродни американским горкам – то вверх, то вниз, то – да, то – нет. Сейчас я тебя ненавижу, а сейчас люблю… Наши стычки были оглушающими. Мы падали в ад, чтобы потом вместе коснуться небес, сознавая, что как только произойдет примирение, на наши головы снова посыплются бомбы. Я не богомолец, Ната, но, клянусь тебе, что все то время молился о встрече с кем-нибудь, кто заставил бы меня забыть ее, чтобы мне удалось выбраться из этого колодца страстей, в который я себя загнал. Я знакомился с разными девушками, спал с ними, но все это лишний раз доказывало мне, что я любил Елену. Поразительно, но через несколько месяцев наши с ней отношения и вправду наладились. Она угомонилась, успокоился и я, и мы стали обычной парой. Мы не скандалили, не кричали, только любили друг друга, или нам так казалось. Мы ходили куда-то с друзьями, решили купить квартиру, взяв ипотеку на тридцать лет. Мы строили планы на будущее, думая, что всегда будем вместе… Но, мы слишком долго решались на это, и именно тогда, когда решились, все и закончилось. Пришел быт, повседневная рутина, нам стало скучно, все надоело, и – конец.
Мауро слегка отодвинулся от меня, потом снова придвинулся и обнял. Я вздрогнула.
- И вот тогда однажды появилась ты. Я встретил тебя, когда уже и не надеялся. Это
произошло в тот день, когда мы случайно встретились на ужине, организованном агентством… Мы выкурили по сигарете, и ты сразу же сказала, что идешь в зал. Ты пришла, словно ниоткуда, и точно также ушла, будто в никуда. Я долго думал, кто же ты. Я знал только то, что ты работаешь в том же самом агентстве, что и я. Я раздобыл адрес твоей электронной почты и написал тебе: “Если хочешь, выпьем что-нибудь”. Я думал, что ты не ответишь мне ни за что на свете. Но я получил твое сообщение. И мы пошли в тот бар, помнишь?
- Да.
- Мы разговаривали о поездках, о музыке, о разных глупостях. Ты слушала меня, а я
думал, что ты подарок, только что посланный мне небом или судьбой, назови это, как хочешь. Подарок. Ты – подарок. Я смотрел, как блестели при разговоре твои глаза, смотрел, как ты над чем-то смеялась, как двигалась… Господи, я словно парил над землей!.. И тогда я поцеловал тебя, а ты ушла, не говоря ни слова. Мы обменялись парой сообщений, и все, ты не подавала признаков жизни… Я подумал, что у тебя своя, устоявшаяся, жизнь, и не хотел настаивать. И еще подумал, что никогда больше не увижусь с тобой снова. Но наступил день демонстрации. То утро словно озарилось для меня. Ты затерялась в толпе народа, но я встретил тебя. Я увидел тебя, Ната, и, клянусь, мне стало так светло.
Мы обнялись и молчали.