Нужно ли редактору оценивать фактический материал?

Вопрос такой возникает обычно у тех, кто видит противо­речие между трудоемкой редакторской проверкой точности и достоверности фактического материала и тезисом: за всё отвечает автор. Раз отвечает, пусть сам и проверяет. Нужно издателям выбирать авторов добросовестных, ответственных, и все будет в порядке и без редакторской проверки факти­ческого материала.

ч -лип

Доводы эти трудно признать состоятельными. Во-первых, не исключено, что автор, даже зарекомендо­вавший себя с самой лучшей стороны, в данном случае изме­нил себе. И без проверки этого не узнаешь.

Во-вторых, кроме испытанных авторов в издательства сту­чатся и авторы начинающие. Что же, отказаться от них?

В-третьих, ошибаться свойственно даже великим. Так что лучше помочь автору избежать даже мелких ошибок, под­рывающих доверие к нему читателей, чем ради экономии сил и средств отказаться от анализа и оценки фактического материала.

Великие — Лев Толстой, Достоевский, Чехов, Королен­ко и другие — свидетельствуют в пользу последнего нашего контрдовода. Они были озабочены фактической точностью текста своих произведений и готовы были, не жалея сил, проверять его сами или прибегая к помощи знатоков. Лев Толстой просит М. Н. Каткова:

В присылаемых теперь главах речь идет [о Петергофе?] и местностях под Пе­тербургом, которые я плохо помню. Я боюсь, что там географические ошибки. Будьте так добры, поправьте, если они есть (1...20 марта 1875 г. // Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 62. С. 160);

сообщает жене:

...я желаю, и мне нужно, прочесть несколько глав исторических Погодину, Со­болевскому, Самарину, Щебальскому. Завтра я поеду собирать этих господ (Там же. Т. 83. С. 144);

считает нужным написать П. В. Засодимскому после знаком­ства с его произведением:

...у новорожденных не бывает голубых глаз (Толстой Л. Н. Переписка: в 2 т. 2-е изд., доп. М., 1978. Т. 2. С. 401).

Ф. М. Достоевский просит редакцию «Русского вестника»:

Покорнейше прошу многоуважаемую редакцию пересмотреть французс­кие фразы в романе [«Бесы»]. Мне кажется, что нет ошибок, но я могу оши­биться. Равно попрошу покорно сверить мой эпиграф из Пушкина с издани­ем Пушкина. Я припоминал наизусть (Полн. собр. соч. и писем. Письма. Т. 29, кн. 1.С. 140);

сообщает Н. А. Любимову, редактору:

Задерживают разные мелочи, например надо перечитать всё одному быв­шему (провинциальному) прокурору, чтоб не случилось какой важной ошибки иль абсурда в изложении Предварительного следствия, хотя я писал все вре­мя, советуясь с этим же прокурором (Там же. Письма. Т. 4. С. 127).

Почему Достоевский был так внимателен к фактической стороне дела, он объяснил сам:

...я вывел неотразимое заключение, что писатель - художественный, кро­ме поэмы, должен знать до мельчайшей тонкости (исторической и текущей) изображаемую действительность (Там же. Письма: в 4 т. М.; Л., 1939. Т. 3. С. 206).

В. Г. Короленко просит Н. К. Михайловского, редактора журнала:

Покорнейшая просьба обратить внимание на корректуру (не попадется ли несообразностей, особенно с именем: Степану меня прежде назывался Васи­лий) (Короленко В. Г. Письма, 1888-1921. С. 63).

Лев Толстой, получив от Афанасия Фета рукопись стихо­творения «В дымке-невидимке...», написал в ответ одобри­тельное письмо, но с небольшим замечанием:

Стихотворение ваше крошечное прекрасно. Это новое, никогда не уловлен­ное прежде чувство боли от красоты, выражено прелестно. У вас весной подни­маются поэтические дрожжи, а у меня восприимчивость к поэзии. Одно - не из двух ли разных периодов весны 1) соловей у розы и 2) плачет старый камень, в пруд роняя слезы. Это первая весна - апрель, а то - май конец. Впрочем, это, может быть, придирка (Полн. собр. соч.: в 90 т. Т. 62. С. 26),

Фет в первой же публикации стихотворения исправил за­меченную Л. Толстым неточность.

У Фета в рукописи было:

Истерзался песней Соловей у розы. Плачет старый камень, В пруд роняя слезы.

Фет напечатал последние две строки:

Истерзался песней Соловей без розы.

И. С. Тургенев в письме к M. М. Стасюлевичу, издателю и редактору «Вестника Европы», благодарит А. Ф. Кони за указание на анахронизм в романе «Новь». Писатель упоми­нал в нем нелегальную народническую брошюру «Хитрая механика», изданную в 1874 г., хотя действие в романе про­исходит в 1868—1870 гг. Стасюлевич заменил упоминание этой брошюры другой, аналогичной — «Сказкой о четырех братьях», вышедшей в 1868 г. Тургенев одобряет действие Стасюлевича:

Вы, следовательно, переменили заглавие «Хитрой механики» - хорошо сде­лали (Полн. собр. соч. и писем. Письма. Т. 12, кн. 1. С. 49).

Возможно, такое внимание великих писателей к факти­ческим мелочам, не имеющим заметного значения для худо­жественного результата, покажется чрезмерным педантиз­мом, но для них важно было не сфальшивить даже в мелочах, ни в чем не обмануть читателя.

И выступая в качестве редакторов или рецензентов, вели­кие писатели были очень придирчивы к фактической точно­сти, непременно указывая на фактические ошибки.

А. С. Пушкин не пропускал без замечаний ни одной фак­тической неточности в произведениях своих друзей.

Он пишет К. Ф. Рылееву:

Ты напрасно не поправил в Олеге герба России. Древний герб, святой Ге­оргий, не мог находиться на щите язычника Олега; новейший, двуглавый орел, есть герб византийский и принят у нас во время Иоанна III. Не прежде. Лето­писец просто говорит: Таже повеси щит свой на вратах на показание победы (Полн. собр. соч.: в 16 т. Т. 13. С. 175-176);

сообщает А. А. Бестужеву свое нелицеприятное мнение:

Твой Владимир говорит языком немецкой драмы, смотрит на солнце в пол­ночь, etc. (Там же. С. 180).

Фактические неточности в печатных текстах так допекли Пушкина, что он стал думать о необходимости борьбы с этим злом, о чем сообщил брату Льву:

Душа моя, как перевести по-русски bévues? - должно бы издавать у нас журнал Revue des Bévues. Мы поместили бы там выписки из критик Воейкова. Полудневную денницу Рылеева, его же герб российский на вратах византийс­ких - (во время Олега, герба российского не было - а двуглавый орел есть герб византийский и значит разделение Империи на Западную и Восточную - у нас же он ничего не значит). Поверишь ли, мой милый, что нельзя прочесть ни одной статьи [из] ваших журналов, чтоб не найти с десяток таких bévues, по­говори об этом с нашими... (Там же. С. 54).

А. П. Чехов пишет Киселевой, оценивая ее рассказы «Ка­лоши» и «Кто счастливей?»:

В «Калошах» много ошибочек вроде «дом № 49». В Москве нумерация в адресах не существует... Возвращаясь к предыдущему рассказу [«Кто счаст­ливей?»], упомяну, кстати, что Лентовский совсем неуместен. Он вовсе не так популярен в Москве, как у Алексея Сергеевича [Суворина], за что-то любяще­го его (Полн. собр. соч. и писем. Письма. Т. 1. С. 271);

критикует Н. А. Лейкина:

...у Вас «На охоте» охотники стреляют куропаток в лесу. Куропатки бывают на опушке леса, а в лесу на деревьях никогда (Там же. Письма. Т. 2. С. 127);

не дает спуску начинающему писателю Н. А. Хлопову:

Но вот что совсем не мелочно: где Вы видели церковного попечителя Сидорки- на? Правда, существуют церковные старосты, или ктиторы, но никакие старосты и попечители, будь они хоть разнаивлиятельнейшие купцы, не имеют права и власти переводить дьячка с одного места на другое... Это дело архиерейское... Походило бы более на правду, если бы Ваш Иона попросту был переведен из города в дерев­ню за пьянство <...>

В конце рассказа дьячок (это очень мило и кстати) поет «Благослови, душе моя, господи, и возрадуется...» Такой молитвы нет. Есть же такая: «Благослови, душе моя, господа и вся внутренняя моя святое его»... (Там же. Письма. Т. 2. С. 200).

Прочитав рукопись Е. М. Шавровой, написал ей:

Попы ни во всенощной, ни в обедне не читают апостола (Там же. Письма. Т. 12. С. 357).

А. Т. Твардовский, редактируя «Новый мир», всегда при­мечал даже мелкие фактические неточности и сообщал о них авторам.

Так, прочитав повесть В. Ф. Пановой «Сережа», он на­писал ей:

А еще что запомнил из мельчайших неточностей: рожь сперва колосится, а потом цветет, а не наоборот, как у Вас; «нарубил кубометр дров» - рубленые дрова - это хворост, сучья - мелочь, их никто не выкладывает и не считает на кубометры. Ваш мальчик, по-видимому, распилил и поколол, располенил ку­бометр дров. Но это, конечно, замечания «не свыше сапога» (Собр. соч.: в 6 т. Т. 6. С. 53).

Писателю Б. В. Шинкубе, прочитав его поэму «Скала», А. Т. Твардовский написал:

Говоря о переводе, не могу не отметить некоторые странности. Например, глава называется«Слесарь Яков», но в тексте и набор инструментов, и все, что Яков делает, решительно показывает, что он столяр или плотник, но отнюдь не слесарь. Это нужно будет исправить для отдельного издания. И еще: несколько раз упоминается «наган», а потом - вдруг «два пистолета» из-под монашеской рясы. Но ведь это 905 год, какие же «два пистолета»,- т.е. оружие давних вре­мен? (Там же. С. 251).

Так что редактор, чувствующий свою ответственность пе­ред читателем, не станет перекладывать проверку фактичес­кой стороны редактируемых произведений на автора, а по­старается ему помочь избежать даже мелких ошибок, как это делали великие писатели в роли редактора-рецензента.

Кроме того, фактические ошибки не только подрывают доверие читателя к автору и издателю, но и, главное, мешают последним добиться той цели, которую они ставят перед из­данием. А то, что печатные издания выходят с большим чис­лом самых разнообразных фактических ошибок, ни для кого не секрет.

Несколько примеров (а их можно приводить бесконечно).

Автор книги «Николай Крыленко» сообщает читателю, что Вера Засулич убила петербургского градоначальника Трепо- ва, хотя на самом деле он был ею лишь ранен и прожил еще 11 лет.

Е. Полякова в книге «Николай Рерих» (М., 1985) пишет, что Серов и Поленов отказались от звания академика после 9 января 1905 г. Оба же были действительными членами Ака­демии художеств. Академиками называли только действи­тельных членов Российской Академии наук. Поленов же и от звания действительного члена Академии художеств не от­казывался.

Насколько опасно возлагать ответственность за достовер­ность и точность фактов только на автора, демонстрирует,

например, рецензия М.Строганова на кн.: Хечинов Ю. Жизнь и смерть Александра Грибоедова (Новое лит. обозрение. 2004. № 2/66). В рецензии читаем:

Ю.Е.Хечинов пишет: «Грибоедов осуждал казавшиеся ему наивными проек­ты будущих политических переустройств и тем более способы их достижения.

Он скептически относился к идее вооруженного свержения власти и в од­ной из бесед с идейным вдохновителем заговорщиков Кондратием Рылеевым иронически заметил:

- Сто поручиков хотят перевернуть Россию?» (с. 131).

Процитировав Хечинова, рецензент замечает:

Напомню, что сто было прапорщиков, а не поручиков, что фраза эта была произнесена не в Киеве, а на Кавказе, когда туда дошла весть о восстании, что была она сказана не Рылееву и что Рылеев никогда не был идейным вдох­новителем южан, как можно неосновательно предположить согласно этому тексту (с. 364).

А ведь читатель книги Хечинова вполне мог всё это при­нять за чистую монету и запомнить лжефакты как истину.

Особенно же неприятно, когда автор выдает за факты, на которые опираются его выводы, собственные выдумки. Это грубый обман.

Почему же так много фактических ошибок проникает в печатные тексты?

Первая причина. Издательства и редакции целиком дове­ряют автору и фактическую сторону его текстов не проверя­ют. Большинство авторов не по злому умыслу, а из-за слож­ности своего труда полагаются порой на свою память — ин­струмент весьма несовершенный и ненадежный — или опи­раются на сомнительные источники. Худший вариант — ав­тор сознательно, в своих неблаговидных целях, выдает за факты то, что даже к подобиям фактов не отнесешь.

Н. Г. Чернышевский тонко подметил в письме к жене, по­чему авторы допускают мелкие фактические ошибки:

Он [сын Александр] найдет в этом моем письме к нему, как и во всяком другом, много фактических ошибок. Без них не обойдешься, когда пишешь, не имея под руками большой библиотеки. Память не может удерживать фак­тических мелочей. Она удерживает общее впечатление от фактов. И того довольно. Место мелочам - не в голове, а в справочных книгах (Полн. собр. соч.: в 16 т. М., 1953. Т. 15. С. 37).

Вторая причина. Анализ и оценка редактором фактичес­кого материала поставлены методически неверно. У редак­торов не выработаны нужные навыки. Не хватает знаний. Не владеют они приемами проверки точности и достоверности фактов.

11.2. Основные задачи редактора

В редакторском анализе и оценке фактической стороны произведения отчетливо выделяются две части (группы, сто­роны):

— одна касается существа самих фактов, которые препод­носит автор читателю, их новизны, значимости, системнос­ти, что и определяет ценность содержания произведения;

— другая сторона связана с точностью, достоверностью, безошибочностью того, что преподносится в качестве фак­тов, с приемами, которые помогают редактору не прозевать такого рода недостатки.

Непроходимой границы между этими сторонами нет. Не­достоверные сообщения, выдаваемые за факты, могут свести на нет всю концепцию автора, если он опирается именно на такие «факты». И все же недостоверность может быть мел­кой, на существо содержания почти не влияющей. Но и она нежелательна, так как порождает недоверие читателя к авто­ру и книге.

Эти две стороны и предопределяют задачи редактора.

Первая задача — оценить, насколько факты, которыми оперирует автор, отвечают основным методологическим тре­бованиям к ним.

Эти требования:

1. Отбирать факты не произвольно (те, что нужны автору, взяты, а те, что мешают, отброшены);

2. Учитывать, что факты в действительности не остаются неизменными, меняются (одни вот-вот исчезнут, другие на­бирают силу);

3. Не оперировать фактами изолированно от других, с ними связанных.

Выводы автора, не соблюдающего этих требований, будут в лучшем случае ослабленными, в худшем — несостоятель­ными, лживыми.

11.3. Оценка соответствия фактов методологическим требованиям

Эта задача анализа и оценки связана с первой стороной фактического материала (см. 11.1). Редактор в состоянии выполнить эту задачу (если речь идет о научном труде), толь­ко будучи специалистом в той области, которой посвящено произведение. В противном случае он не может и не должен обойтись без помощи специалиста-рецензента или специаль­ного научного редактора.

Вторая задача — оценить, насколько факты отвечают той роли, которую они должны играть в каждом данном случае.

Роли эти таковы:

а) опора, основа для выводов;

б) чистая информация;

в) конкретизация общих положений;

г) иллюстрирование общих положений.

Точно оценить факты безотносительно к их роли невоз­можно.

Третья задача — оценить достоверность фактического материала.

11.3. Оценка соответствия фактов методологическим требованиям

Эта оценка особенно важна для научных произведений, выдвигающих новые концепции. Но и в произведениях на­учно-популярной, учебной, производственной литературы не должно быть отклонений от этих требований, иначе читатель может быть введен в заблуждение.

Для анализа и оценки произведения с рассматриваемой точки зрения редактор, естественно, должен обладать спе­циальными знаниями. В противном случае эта задача пере­кладывается на рецензента, в выборе которого редактору и редакции надо быть очень точным.

К сожалению, когда издательство пренебрегает такой оценкой, читатель узнает о грубых несоответствиях методо­логическим требованиям из рецензий печатных.

Например, доктор филологических наук Р. М. Фрумкина пишет в рецензии на книгу Н. И. Беззенкина «Философия языка в России» (СПб.: Искусство-СПб, 2001), выпущен­ную в серии «Территория культуры: философия» (рецензия напечатана в журнале «Новое лит. обозрение». 2003, № 60, с. 367-368):

Что автор совсем не знает лингвистику как самостоятельную научную дис­циплину - ни ее предмет и методы, ни общепринятую терминологию, ни ис­торию лингвистических учений, ни иерархию лингвистических авторитетов, выясняется очень быстро. Вот, например, высказывание, труднопредстави- мое даже в грамотной студенческой работе: «Современные исследования в области лингвистики подтверждают сделанный К.С.Аксаковым и Н.П.Некра­совым вывод о неразрывной связи языковых форм с формами национальной духовности. В работах А.Вежбицкой, В.В.Колесова, О.Н.Корнилова и других исследователей содержится обширный лингвистический материал, подтвер­ждающий, что русский язык является системой концептов национальной куль­туры» (с. 124).

Р. М. Фрумкина замечает по этому поводу:

А другие языки?

К тому же я наивно полагала, что с мировидением язык связал еще Виль­гельм фон Гумбольдт. Анна Вежбицкая, его последовательница, на матери­але самых разных языков уже в наши дни показала, как именно в разных языках отражается мировидение говорящих на них народов. Мировидение, в отличие от духовности, нейтральное слово. С точки зрения истории евро­пейской мысли, точнее говоря - с точки зрения 6е15!е$де8сЫсМе, славяно­филы были такими же романтиками, как Гумбольдт. Их культуротворческая роль в нашей духовной истории несомненна, но зачем приписывать им чу­жие заслуги?

Какой вклад в русскую лингвистику внес убежденный славянофил профес­сор Петербургского университета Н.П.Некрасов, я, признаться, не знала, но не узнала и из рецензируемой книги. Однако же при всех обстоятельствах его труд по русскому глаголу, изданный в 1865 г., не мог быть «формалистическим», разве что само слово формалистический в данном употреблении имеет некий загадочный, сугубо специальный смысл. Но толкование этого смысла отсутствует, и что здесь и далее имел в виду автор - так и останется неясным. <...>

И уж совсем непонятно, какие экивоки нужно сделать, чтобы представить Фортунатова и Шахматова прямыми последователями славянофилов.

Не будем дальше цитировать рецензию. Для наших целей процитированной части вполне достаточно. Это как раз тот случай, когда рецензия издательству была насущно необхо­дима, хотя бы потому, что автор, — по всей видимости, фи­лософ — взялся писать о языке, пусть философии языка. Но в своих суждениях о языке он не мог не опираться на данные лингвистики, и можно было предположить (а издательству нужно было предположить), что он, оперируя фактами линг­вистики, может допустить неточности. Что и доказала Р.М.Фрумкина. При этом он допускает их не только в силу плохого знания материала лингвистической науки, но и, глав­ное, стремясь доказать ложную идею. Факты, на которые он опирается, подобраны односторонне, без учета всех фактов, которыми располагает наука. Его это устраивало, так как от­вечало поставленной им перед собой задаче. Но это искажа­ло истинное положение дел. Издательство, несомненно, до­пустило брак в работе или, может быть, сознательно пошло на публикацию работы, идеи которой были ему близки, не заботясь об их соответствии действительности.

11.4. Оценка функциональных качеств фактов

Это оценка фактов применительно к той роли, которую они призваны играть в тексте.

Факты, служащие опорой для выводов, должны прежде всего удовлетворять методологическим требованиям, приве­денным выше. Только в этом случае они выполнят свою мис­сию убедительно и честно.

11.4.1. Факты, конкретизирующие общие положения

Если эти факты конкретизируют не выдвинутое общее положение, а имеют к нему очень отдаленное отношение, грош им цена.

Например, автор выдвинул положение о том, что успех и качество научно-исследовательской работы в республи­канской библиотеке будут определяться рядом мероприя­тий и далее приводит их перечень, конкретизируя свое по­ложение.

Первым в ряду стоит такое:

Руководящим документом для всех библиотек станет перспективный ко­ординационный план по развитию библиотековедения, теории библиографии и истории библиотечного дела в республике.

Соотнося этот пункт перечня мероприятий с общим по­ложением, редактор не может не спросить: «Разве это меро­приятие, определяющее успех и качество научно-исследова- тельской работы в республиканской библиотеке? Это вообще не мероприятие. Мероприятием была бы разработка такого плана и его реализация. Форма пункта противоречит содер­жанию. Требуется поправка». Текст будет уточнен благодаря приему соотнесения конкретизирующего общее положение факта с самим этим положением.

Такие несоответствия в тексте не так уж нередки. Напри­мер, выдвинут тезис, а аргументы доказывают не этот, а со­всем другой тезис — известная логическая ошибка, называе­мая подменой тезиса. Примеры см. в гл. 12.

Иллюстрирующие факты

Основные требования к фактам, привлекаемым ради ил­люстрации отвлеченных положений,— яркость, выразитель­ность, наглядность, доступность читателю. Только в этом случае такие факты способны усилить воздействие текста, особенно пропагандистского или популярного. Невырази­тельность фактического материала всегда ослабляет произ­ведение, снижает силу его воздействия. Замена такого фак­тического материала другим, отвечающим указанным выше требованиям, способна улучшить произведение.

Непременное требование к иллюстрирующим фактам: они должны иллюстрировать именно то положение, ради кото­рого их приводят. Иначе возникает несоответствие. Нагляд­ный пример такого логического несоответствия:

Главный редактор издательства «Вагриус» А. Костанян считает также, что в связи с увеличением выпуска художественной литературы растет пропорци­онально и число хороших изданий. Например, его издательство скоро пред­ставит объемную энциклопедию «Императрица Мария Федоровна», которая будет существенным вкладом в мировую историческую литературу.

Если бы А. Костанян привел в качестве примера хорошее издание художественной литературы, никаких претензий к тексту не было бы. Он же воспользовался примером энцик­лопедии исторического характера («существенный вклад в мировую историческую литературу»), т.е. явно невпопад.

11.5. Причины фактических неточностей и недостоверности фактического материала