Павлик согласился со мной, и мы стали придумывать пароль сбора и вообще готовиться к нему.
СБОР В ДРОВЯНОМ САРАЕ
В назначенный час сбора пошёл дождь. Да какой! Павлик только двор перебежал, чтоб ко мне зайти, а уже весь вымок.
– Никто не придёт, – огорчённо сказал он, развешивая над газовой плитой свою рубашку, – зря только готовились…
Мы сели в кухне у окна, чтобы видеть, не побежит ли кто из октябрят к сараю.
Прошло пять минут после назначенного времени, но никто не показывался. И вдруг – вот вам, пожалуйста, – выскочила из своего подъезда Светка с маминым зонтиком, а за ней Антон. Они схватились за руки и, размахивая зонтиком, который больше лил им на головы, чем закрывал от дождя, припустились к сараю.
– Безобразие! Сбор секретный, а она детский сад за собой тащит! – возмутился Павлик, натягивая на себя ещё не просохшую рубашку.
Я взял книгу «Рассказы о животных», и мы побежали в сарай. На лестнице нас опередили Бориска с Олей, а во дворе догнали Вадик и Гоша. Из‑за дождя мы сразу вбежали в сарай все вместе. Спрашивать пароль было уже ни к чему. Но Светка зашушукалась с ребятами и вдруг, точно дирижёр, взмахнула руками. Все пять октябрят дружно и громко прокричали:
– «Конь летит – земля дрожит!»
Тут ударил гром, и задрожала не земля, а наш сарай. Маленький Антон засмеялся:
– Сейчас конь влетит!
Павлик бросил в его сторону свирепый взгляд.
– Не конь влетит, а тебе влетит, – заметил Вадик.
Антон притих. Воспользовавшись паузой, я сказал:
– Сейчас гром и дождь, поэтому ничего особенного, что вы сказали пароль громко. А вообще запомните: пароль надо говорить тихо и только тому, кому он адресован.
– Если пароль кричать, его могут услышать враги, и тогда вся операция сорвётся, – сказал Павлик.
– Тогда труба, – поддакнул Антон. Он хотел восстановить хорошие отношения.
Октябрята закивали головами, и я перешёл к главному:
– До поры до времени этот сарай будет нашим тайным штабом. Об этом сборе никому ни слова, он должен быть секретным.
У ребят загорелись глаза.
– Мы никому не скажем, – заверил нас Вадик.
– Никому, – поддержали его ребята шёпотом, – не беспокойтесь.
У рыженькой Оли от возникшей вдруг таинственности даже бант на макушке приподнялся и глаза стали ещё больше.
Ох, если бы они знали, почему я так сказал… А может, и хорошо, что мы собрались здесь, в дождь с громом и молнией. В классе сбор был бы самым обычным, а тут даже сесть не на что. На пятерых (без Антона) октябрят один сучковатый чурбак. Просто удивительно, как ребята уселись на нём, не столкнув друг друга.
Порыв ветра с шумом распахнул скрипучую дверь сарая, точно вошёл кто‑то невидимый и властный. Павлик прикрыл дверь, оставив только небольшую щель для света. К ней он поднёс книгу и стал читать вполголоса рассказ о бродячей трёхлапой собаке. Дойдя до половины, Павлик передал книгу мне. Он читал просто, своим голосом, а я стал читать с выражением. В том месте, где собаку гнали и кидали в неё палками, я даже жалобно взвизгнул, будто палка больно ударила собаку. А под конец рассказа, когда голодная, бездомная собака умирала, я несколько раз тихонечко подвыл. Это произвело впечатление. Рыженькая Оля ужасно расстроилась.
– Если бы я встретила такую собаку, то обязательно накормила бы её… – Сказала она и, достав платок из кармашка своего пёстренького платья, тихонько высморкалась. Оля уже успела переодеться после школы.
– А интересно, как собаки думают? – высказался вслух Бориска. – Они же не говорят – значит, они не словами думают.
– Они гавками думают, – объявил Антон.
– А кошки – мявками? – засмеялся Вадик.
– Кошки тоже очень сообразительные, – встала на их защиту Светка, – имя своё знают и хозяев.
– Все кошки ворюги и кровожадные хищники, – заявил Бориска. – Вот вы меня ругали за бабкину кошку, а она чуть дроздёнка не съела. За это я её и загнал на крышу.
– Что ж ты раньше не сказал об этом, – упрекнул я Бориску, – тогда у нас с бабкой был бы совсем другой разговор. А то получилось, что её кошка – ангел, а ты – душегуб.
– За кошками следить надо, – сказал Павлик, – а то они всех птиц во дворе переловят.
– Давайте птиц охранять, – предложила Оля, – кормушки им сделаем. Скоро зима наступит.
Павлик обрадовался, незаметно подмигнул мне и сказал октябрятам:
– Если вы любите животных и птиц, вам надо стать помощниками «Синего креста».
– А это что?
– Что мы будем делать?
– Как ему помогать‑то? – зашумели ребята.
Я тут же спросил:
– Что такое «Красный крест» вы, конечно, знаете?
– Знаем, – ответили октябрята, а Светка добавила:
– «Красный крест» – это скорая докторская помощь.
– А кому «Красный крест» помогает? – опередил меня с вопросом Павлик.
– Нашей бабушке, – сказал Антон, – он к ней два раза приезжал.
– Значит, «Красный крест» помогает людям, – подхватил я, – а «Синий» точно такую же помощь оказывает животным…
– Вот заболела у кого‑нибудь собака, – снова перебил меня Павлик, – так её хозяин может пойти с ней в ветлечебницу, на которой обязательно будет нарисован синий крест.
– И вызвать врача на дом к больной собаке тоже можно, – сказал я, – только он приедет на машине не с красным крестом, а с синим.
– Я видел такую машину, – радостно объявил Антон, – она тоже быстро ездит. Только не гудит так громко.
– Чтобы людей не беспокоить, – объяснял Павлик.
– А почему животным помогает «Синий крест», а не зелёный или жёлтый? – поинтересовался въедливый Бориска.
Павлик сразу заморгал глазами. Видно, не знал, что ответить. А я подумал и решил, что это вот почему. Зелёный цвет больше к природе подходит. Если его нарисовать на ветлечебнице, многие могут подумать, что там не животных лечат, а цветы или растения. А жёлтый совсем невидный. На солнце его даже заметить трудно. Лучше синего не подберёшь, раз красный уже помощь людям обозначает. Я и сказал об этом Бориске.
– Откуда ты это знаешь? – спросил меня Павлик.
– Вычитал где‑то, – небрежно ответил я.
– А я вычитал в журнале «Огонёк», что в Англии состоялась международная выставка собак, – сказал октябрятам Павлик. – Так знаете, сколько на ней пород было представлено? Больше восьмисот. А при раскопках Помпеи найдена каменная глыба, на которой древний скульптор высек рвущуюся с цепи собаку. А что это значит? – спросил октябрят Павлик и сам же ответил: – Это значит, что сторожевые собаки существуют уже более тысячи лет.
– У меня есть дядя, – сказал Бориска, – он живёт за городом. Когда он приезжает домой поздно, его всегда дожидается на платформе вместе с тётей их пёс Вулкан. Прошлым летом к дяде пристали два пьяных, так Вулкан в один миг их разогнал. Одного даже не хотел отпускать, пока дядя не велел.
– Вот бы такую преданную собаку иметь, – мечтательно произнёс Гоша.
– Собаки жутко к человеку привязываются, – сказал Вадик. – Хозяин для них всё равно что бог или кумир какой‑нибудь.
– Кошки тоже есть преданные, – завела своё Светка. – Когда к нашей бабушке приходят чужие люди, у Мурки даже шерсть поднимается дыбом.
– Она шипит, как проколотая шина, – добавил Антон.
– А птицы, думаете, не преданные? – спросил Бориска. – Вон сокол, на что злой хищник и то людям охотиться помогает.
– А голуби почту доставляют, – вставила Оля.
Мы поговорили ещё немного о собаках и птицах, а потом Павлик предложил:
– Давайте выясним, у кого в нашем доме есть птицы, собаки и всякие другие животные. Будем заботиться о них вместе с хозяевами.
На этом мы закончили наш сбор. А обход квартир назначили на завтра, сразу после уроков.
ПЕРВОЕ ЗНАКОМСТВО
На следующий день, перед тем как войти к хозяевам собак, птиц и других животных, я предложил Павлику:
– Разделимся на две группы. Одна пойдёт со мной, а другая – с тобой. Так мы скорее всё выясним. И потом, мало ли кто может встретить нас с октябрятами в подъезде. Не забывай, что мы шефствуем тайно.
– Кому ты говоришь?! – возмутился Павлик: как‑никак это была его идея. – Конечно, пойдём порознь. Чтоб никаких подозрений.
Павлик тут же включил в свою группу рыженькую Олю – нашу общую симпатию, Вадика и кошачьего врага Бориску. Мне достался толстяк Гоша и худущая Светка. Чтобы уравнять силы, Светка тотчас заявила:
– Я сбегаю за Антоном. Тогда нас тоже будет четверо.
Не успел я рта раскрыть, как она была уже в подъезде.
Когда Светка вернулась с братом, я спросил окруживших меня ребят:
– У кого‑нибудь из вас есть домашние животные?
– Я хочу завести щенка, но мама не разрешает, – пожаловался Гоша.
– У нас есть кошка, – тотчас похвасталась Светка, – только она живёт у бабушки.
– Какая же она ваша, она бабушкина! – засмеялся Гоша.
– Нет, наша, – вступился за свою сестру Антон, – бабушка взяла её на время, потому что ей одной скучно.
– Лучше бы она тебя взяла, – сказал ему Гоша, – с тобой не соскучишься.
Я был абсолютно согласен с Гошей. Но Антон не понял насмешки и обрадовался. Ему показалось, что Гоша его хвалит.
– У нас дома ещё рыбки есть, – сообщил он.
– Рыбки не животные, – тотчас поправил его Гоша.
– А кто же они? – удивился Антон. Должно быть, всё существующее на земле он делил только на людей и животных.
– Рыбы относятся к земноводным, – объяснил я Антону и, чтобы избежать лишних вопросов, торопливо сказал: – Но мы их тоже учтём.
– Тогда идёмте к нам. Посмотрим рыбок, – потянули меня за руку Светка с Антоном.
Возражать было бесполезно.
Светка открыла квартиру ключом, который висел у неё на шее, на верёвочке. Светина мама ушла в магазин, и Света была полной хозяйкой. Антон тотчас потащил нас к окну. Там на подоконнике стояла большая круглая банка. В ней плавали пузатые рыбки с длинными хвостами и выпученными глазами. Они всё время открывали рты.
– Рыбки разговаривают, – объяснил нам Антон.
Я усмехнулся и промолчал. Пусть думает так, а то скажешь, что рыбы не говорят, потом сам не рад будешь, вопросами замучает. Хотя мне всё же хотелось сказать Антону, что рыбы молчат, если не считать дельфинов.
Рыбки в банке были разного цвета: три розовые и две чёрные.
– Красивые? – спросила меня Светка. Ей очень хотелось, чтобы рыбки мне понравились.
– Ага, – кивнул я головой, – похожи на пёрышки жар‑птицы.
– А как их зовут? – спросил Гоша.
– Тюпы, – ответила Света, – они у нас все Тюпы. Только под номерами. Чёрные Тюпы номер один и номер два. А вон та, розовенькая, номер три.
– Так розовые все одинаковые, – сказал я, – как же вы их различаете?
– Вот уж не одинаковые! – возмутился Антон. – Ты что, слепой, что ли? У них мордочки разные.
– Верно, – поддержала его Светка и, просунув в воду палец, позвала: – Тюпы! Тюпы!
Рыбки подплыли и стали хватать её за палец. Мы все сунули в банку по пальцу. Рыбки стали тыкаться в них и широко открывать рты. Моему пальцу сделалось щекотно.
– Давай их покормим, – сказал Антон сестре.
Света дала брату пакетик. Антон раскрыл его и бросил в воду щепотку красных червяков. Рыбки наперегонки стали хватать их и проглатывать.
– Засиделись мы, – спохватился я и повёл ребят к Гошиной соседке.
У неё жили черепаха и сорочонок. Мы, в самом деле, зря так долго пробыли у Светки. Гошина соседка уже кончила кормить своих питомцев, и они устроились на ночлег. Черепаха Машка залезла под шкаф с книгами, где она всегда спала. А сорочонок Чип дремал в клетке на жёрдочке. Соседка попросила нас не шуметь и не беспокоить Машку с Чипом. Мы узнали у неё номера квартир, в которых жили волнистые попугайчики, хомячки и ёжик, и отправились к их владельцам.
Хозяева попугайчиков встретили нас приветливо. Достали их из клетки и разрешили погладить. А хомячков я увидел в первый раз. Они ужасно забавные и очень походят на крошечных медвежат. Мы покормили хомячков корочками сыра. Они поели и стали умываться. Сели на задние лапы, а передними принялись тереть мордочки.
– Смотри, как умываются, – сказала Светка Антону, – не то что ты!
– Они же без воды моются, – возразил Антон. – Без воды и я могу.
Хомячки умылись и спрятались в свои норки, а мы пошли к хозяину ёжика. Им оказался тот самый старшеклассник, который смеялся, когда мы согласились стать вожатыми октябрят.
– Ну, впрягся в телегу? – засмеялся он, кивнув на стоящих сзади меня октябрят.
– Вовсе нет, – тотчас возразил я. Не хватало того, чтобы он рассказал завтра о нашем визите в школе. Так и до вожатой дойдёт. И я постарался выкрутиться: – От того дела мы отказались. Просто все мы помощники «Синего креста», а у тебя есть ёжик. Вот мы и хотим посмотреть его и взять на учёт.
Узнав об этом, старшеклассник сказал всё с той же ехидной улыбкой:
– Тоже мне «помощники»! Да такой малышне разве кто доверит своих животных! Я даже не покажу вам ёжика.
– И не надо, – обиделся Гоша, – что мы, ежей не видели!
Это задело старшеклассника.
– Такого, как мой, не видели. Он особенный. Не лесной.
– А какой же? – спросил я.
– Никакой вы не «Синий крест», а настоящие профаны! – противно скривив губы, засмеялся старшеклассник. – Кроме лесных ежей, есть ещё степные. Мой прибыл из Казахстана. У лесных почти не видно ушей, а у этого вот какие! – Он схватил свои уши руками и растянул их в стороны.
– Будто бы! – фыркнул я.
– А ты посмотри сначала, а потом хмыкай! – ощетинился старшеклассник и пошёл за ёжиком в комнату.
Уши у ёжика в самом деле были видны, но мы им не удивились. А вот цвет иголочек степного ежа нас удивил. Они были совсем светлые. Старшеклассник заметил наше удивление и свредничал.
– Они не только светлые, но и совсем не колючие, – серьёзно сказал он.
Антон потянулся к ёжику, а тот как наподдаст его боком и уколол Антону ладонь. Антон заревел. Старшеклассник испугался и заторопился выпроводить нас из квартиры. В дверях Антон обернулся и сказал ему:
– Ёжик колючий, но хороший, а ты вредина.
Но старшеклассник даже не пригрозил ему, а поскорее закрыл дверь. Наверное, боялся, что выйдут родители.
На этом наш обход животных и их владельцев закончился. Мы спустились во двор и в том же сарае, где проводили свой первый сбор, встретились с группой Павлика. Конспирация для нас была прежде всего!
Их улов оказался намного больше нашего. Они побывали в семи квартирах и познакомились с семейством морских свинок, двумя канарейками и петухом Филей венецианской породы. Петух жил на квартире помощника режиссёра киностудии. Временно, пока шли съемки фильма «Птичий город». А постоянно Филя живёт в живом уголке у юннатов Дворца пионеров. Помощник режиссёра Нина Петровна сказала, что, как только Филя вернётся в живой уголок, у неё будет гостить лиса, потому что на студии начнут снимать фильм «Кумушка».
Павлик не записал Филю в наш список.
– Временных жильцов на учёт не берём, – объяснил он.
Мы согласились, и он продолжал рассказывать дальше:
– Ещё мы были в квартире, где живут два щенка‑боксёра. Один из щенков болен чумкой. Я посоветовал хозяйке щенка добавлять ему в еду немного серы.
– Зачем? – спросил Бориска.
– Тогда чумка будет протекать в лёгкой форме, – объяснил Павлик и добавил: – серы у хозяйки не оказалось, и я обещал принести ей пакетик.
– А где ты возьмёшь его? – спросил Гоша.
– В аптеке. Она дала мне двадцать копеек.
– Пошли в аптеку, – сказал Антон.
– А потом вернёмся к хозяйке и подежурим у её щенка. Посмотрим, как он будет есть свой ужин с серой, – сказал Павлик, но тут же предупредил, что дежурить всем неудобно, а главное, это утомит больного.
Мы посовещались и решили, что будет лучше, если с Павликом останется дежурить Бориска. Тогда он полюбит щенка.
Ещё группа Павлика выяснила, что в сорок первой квартире живёт собаковод, который всё лето отдыхает со своей овчаркой Арсом на даче. Завтра он должен вернуться. Нам необходимо познакомиться с ним. Овчарка тоже должна нас знать.
ЛОВУШКА
Мы договорились идти к собаководу все вместе, но, когда на другой день я возвращался из школы и вошёл в свой подъезд, какая‑то непонятная сила остановила меня на площадке второго этажа и заставила позвонить в квартиру собаковода. Должно быть, мне ужасно захотелось познакомиться с его огромным псом раньше всех.
Я позвонил два раза. Никто не ответил. Видно, жилец ещё не приехал с дачи. Но я на всякий случай стукнул несколько раз кулаком в дверь: вдруг хозяин не слышит звонка. Дверь от моих ударов приоткрылась. Она оказалась незапертой. Я шагнул в маленькую прихожую, но не успел позвать хозяина, как ко мне из кухни вышла овчарка‑волк. Она спокойно обошла меня и легла перед выходом.
– Эй, кто тут есть? – поспешно крикнул я, надеясь, что хозяин овчарки тоже на кухне.
Никто не ответил. Только овчарка внимательно посмотрела на меня, подняв вверх морду.
«Влип! – пронеслось у меня в голове. – Хозяина нет, а Арс меня теперь не выпустит». Я знал, что обученные собаки впускают в квартиру кого угодно, а выйти не дают.
Так и есть. Только я сделал шаг к выходу, как Арс угрожающе зарычал.
– Это нечестно, – сказал я ему ласковым голосом. – Я же ничего не взял и пришёл из‑за тебя.
Арс согласно мотнул головой и посмотрел на меня так, точно сказал: «Раз пришёл из‑за меня, то и оставайся со мной».
Тут на нос Арсу села муха, и он замотал головой. Мне стало смешно и не так страшно. Я решил присесть у стены на пол: стульев‑то в прихожей не было. Но только я стал опускаться, Арс зарычал ещё грознее, чем в первый раз. Я сразу вытянулся, точно по команде «смирно».
«Ну и вредина! Сам лежит, а мне даже сесть не даёт». Я укоризненно покачал головой и тут же почувствовал, что муха, которую согнал со своей морды Арс, села мне на нос. Я шевельнул рукой, чтобы согнать её, но Арс принял мой жест за угрозу и поднялся во весь свой могучий рост.
Мне стало не по себе. Я тут же застыл как изваяние. А противная муха опять стала донимать меня. Я отвернулся от овчарки и принялся гримасничать: решил согнать муху движениями лица. Мухе, очевидно, такая игра нравилась. С носа она переползла на щеку и немножко отдохнула в ложбинке между носом и верхней губой. Потом подползла к уху.
Арс успокоился, снова растянулся у двери, но вдруг привстал и принялся чесать себе бок. Нет, они прямо издевались надо мной, эти муха с собакой. Оттого, что Арс чесал свой бок, мне стало ещё щекотнее. Я скривил губы, вытянул их в сторону уха и подул. Муха не улетала. Но Арс насторожился и перестал чесаться. Ему показалось, что я опять что‑то затеваю.
Тут на лестнице послышались шаги и голоса ребят. Арс отошёл от двери и сел рядом со мной. Я, не двигаясь, стал ждать, чем всё это кончится. Голоса приближались, дверь отворилась. Первым в прихожую вошёл пожилой человек. (Я сразу понял, что это хозяин Арса.) За ним показались Павлик, Вадик, Светка за руку с Антоном, Оля, Бориска и Гоша, как всегда замыкающий. Мне стало ужасно неловко.
Хорошо, что хозяин прикрыл меня дверью. Мне бы воспользоваться этим и выскочить на площадку, а немного погодя войти как ни в чём не бывало. Но противный Арс, хоть и приветствовал хозяина, всё равно одним глазом косился в мою сторону. Ничего не оставалось, как выйти из‑за двери и сказать:
– Извините, я тоже к вам, но пришёл раньше, дверь‑то у вас была не заперта.
– И долго тебя Арс продержал? – спросил хозяин овчарки.
– Совсем немного, минуты три, – соврал я, обрадовавшись, что он не рассердился. Я почему‑то думал: если собака злая, то и хозяин такой же.
– Ну ничего. Ты на Арса не обижайся, – весело сказал хозяин. – Служба есть служба. Ведь он не знал твоих намерений.
– Я не сержусь, – заверил я хозяина, – я только боялся, что прожду вас долго. Ведь Арс мне ни сесть не давал, ни до лица дотронуться. А мне на нос муха села.
Все засмеялись, а хозяин квартиры сказал:
– Значит, ты тоже из «Синего креста».
Выходит, ребята уже всё ему рассказали.
– Мы всех домашних животных нашего двора на учёт взяли, – сказал Павлик хозяину Арса. – Вот и с вашим Арсом хотим познакомиться.
– Кое для кого это знакомство началось не очень удачно, – улыбнулся хозяин Арса и обратился ко мне: – теперь Арс надолго сохранит к тебе недоверие.
– Так и надо, пусть не ходит один, – упрекнул меня Павлик. Он был доволен, что может сделать мне замечание при ребятах.
– Видишь, как плохо отрываться от коллектива, – засмеялся хозяин и пригласил нас в комнату.
Мы расселись на стульях, и я заметил, что Арс в самом деле не сводит с меня насторожённых глаз: небось думает, как бы я чего в карман не сунул. Он лёг у ног хозяина, а морду повернул в мою сторону.
У меня снова испортилось настроение. Я нахмурился и молчал, а Павлик чувствовал себя великолепно. Разговорился, как никогда:
– Мы, Степан Григорьевич, пришли к вам не только познакомиться с Арсом, – сказал он хозяину. – Мы хотим узнать, как вы служили на границе.
– Я тоже хочу быть пограничником, – объявил Антон.
Я не ожидал, что хозяин Арса служил на границе. Хотя по виду он очень походил на начальника погранзаставы, каких я не раз видел в кино. Правда, сейчас он был уже старый, лет пятидесяти, а может, и больше. Но всё равно глаза у него блестели по‑молодому и сам он был широкоплечий и, наверное, сильный. Руки большие и жилистые. Однако Степан Григорьевич почему‑то смущённо кашлянул и негромко сказал:
– Неувязка получилась. Я никогда не служил на границе. Вот Арс служил.
– А как же он тогда попал к вам? – спросил Павлик.
– Друг у меня начальник погранзаставы, – ответил Степан Григорьевич, – он много лет с Арсом работал. А теперь Арс для границы стар. Ему десятый год пошёл. Вот товарищ и привёз его мне. Знает, что я люблю собак. А я всю жизнь работал в заповедниках. Изучал повадки животных, старался улучшить ценные пушные породы.
Тут я заметил, что на шкафу, стенных полочках и старой этажерке стоят чучела лисицы, бельчонка с орехом в лапах, барсука и ещё каких‑то незнакомых мне маленьких зверьков. Всё‑таки я ужасно ненаблюдательный! Полчаса нахожусь в квартире и не обратил на них внимания.
– А теперь я уже на пенсии, – продолжал Степан Григорьевич, – иногда ездим с Арсом на охоту. Хороший пёс.
– А у нас кошка Мурка замечательная, – сказала Светка, – даже жалко, что сейчас она живёт у бабушки. Она тоже на чужих злится. А своим радуется. Я как приду из школы, она подойдёт и начнёт о мои ноги тереться. И мурлыкать.
– Все кошки подлизы, – высказался Бориска, – придут домой – мурлычат, а сами небось гнездо разорили или мясо стащили. Даже мышонка по‑человечески съесть не могут. Сначала поиграют с ним… Вредины они!
– А вот в Древнем Египте, – сказал Степан Григорьевич, – кошка считалась священным животным. За убийство кошки полагалась смертная казнь.
– Это почему же? – опешил Бориска.
– Потому что, когда исчезали кошки, появлялись мыши и крысы. Они съедали целые урожаи.
– Что – съел? – зашептала Светка Бориске. – Смертная казнь!
– А я бы всё равно их преследовал, – воинственно заявил Бориска.
Все засмеялись, а Павлик сказал Степану Григорьевичу:
– Нам бы очень хотелось помогать вам ухаживать за собакой.
– Заходите почаще, чтобы Арс к вам привык. А там посмотрим, – ответил наш новый знакомый.
Мы поднялись и стали прощаться. Арс вместе со Степаном Григорьевичем проводили нас до самой двери.
Как только мы вышли на лестничную площадку, Павлик сказал:
– Ребята, вам не показалось, что Степан Григорьевич хочет поручить нам что‑то важное? А то зачем ему говорить: «Там посмотрим». – И, обернувшись ко мне, Павлик добавил: – Тебе не придётся участвовать в этом деле.
– Почему? – удивился я.
– Сам же слышал, что Арс взял тебя на подозрение.
– Ничего, Арс меня ещё скорее, чем тебя, полюбит, – ответил я Павлику, но подумал с тревогой: «Неужели я сам себе так навредил?»
ХОРОШИЙ РЕЗУЛЬТАТ
Не знаю как к Павлику, а ко мне неприятности никогда не приходят в одиночку. Случилась одна – жди другую. Только я пришёл наутро в школу, как Павлик говорит:
– Идём в учительскую, Ираида Кондратьевна вызывает.
– Зачем? – спросил я.
– Сам разве не знаешь, – шёпотом сказал Павлик.
Конечно, я его от волнения спросил, и так всё было ясно.
Вожатая сказала учительнице, что у октябрят будут другие шефы. И она хочет запретить нам с ними встречаться.
– Если что, скажем: играли вместе, как жильцы одного дома, – предупредил Павлик. – Этого нам уж запретить никто не может.
В учительской мы увидели Ираиду Кондратьевну, зарёванного Гошу и пыхтящую, как маневровый паровоз, его мать. Она тут же поднялась с дивана и, указывая на нас, затрубила своим громким голосом:
– Эти самые! Они! Они подговорили!
Гоша заревел ещё громче. Я сразу догадался, что он что‑то натворил и, оправдываясь перед матерью, впутал в это дело нас.
– Зачем вы это сделали? – спросила нас Ираида Кондратьевна.
Я пожал плечами, потому что не знал, о чём нас спрашивают. Но не успел я и рта раскрыть, как Гошина мама сказала:
– Ребёнок теряет аппетит, совсем отказывается есть. А теперь ещё заболеть может. От щенка грязь, блохи. Зачем он нам?
– А в книжке «Родная речь» написано, что собака – друг человека, – размазывая по лицу слёзы, протянул Гоша, – я хочу друга.
– Заведи двуногого, – приказала ему мать.
– Двуногого? – перестав плакать, изумился Гоша. – Разве такие собаки бывают?
– Зачем вы велели Гоше и другим октябрятам завести щенков? – спросила Ираида Кондратьевна.
– Мы не велели, – вырвалось у Павлика.
Я чуть‑чуть не сказал то же. Мы ведь в самом деле ничего не приказывали. Только говорить так сейчас – значит, засыпать Гошу окончательно. А это не по‑товарищески.
– Гоша нас не совсем правильно понял, – начал я и рассказал Ираиде Кондратьевне про наш «Синий крест».
В конце своего рассказа я нарочно подчеркнул, что октябрята тут ни при чём.
– Это мы с Павликом помощники «Синего креста», сказал я. – А Гоша просто, как наш сосед, узнал об этом и тоже захотел ухаживать за животными и птицами, которые есть у жильцов нашего дома. Ну и ещё за своим щенком.
– Разве это плохо? – спросил Павлик Ираиду Кондратьевну.
А я, чтобы не продолжать разговор на эту тему, сказал Гошиной маме:
– О щенке вы не беспокойтесь. Мы можем отдать его кому‑нибудь хоть сегодня. У нас есть много желающих.
– Нет, зачем же! – вдруг возразила мать Гоши. – Если ваш «Синий крест» будет о нём заботиться, пусть щенок остаётся. Но с условием, – сказала она уже улыбающемуся Гоше, – когда он будет есть, ты тоже с ним перекусишь.
Гоша торопливо закивал головой и для большей убедительности заявил:
– Я и сейчас есть хочу.
«Нет, всё‑таки Гоша обжора, – подумал я. – Перед школой ел, и опять… А всего‑то полчаса прошло». И я тихо сказал Гоше:
– Здоров ты есть!
Но как только мы вышли из учительской и мать Гоши заторопилась домой, чтобы успеть к большой перемене принести ему новый завтрак, Гоша сказал мне:
– Ничего вы не понимаете. Мама пообещала выгнать утром щенка. Вот я и кормил его про запас. Вчера ужин отдал, а утром весь завтрак. У меня во рту со вчерашнего обеда ещё ничего не было.
– Не горюй! – хлопнул я по плечу Гошу. – Это тебе только на пользу. Главное, теперь у тебя есть друг!
– Угу, – промычал в ответ довольный Гоша.
Мы с Павликом тоже были довольны. Ведь на этот раз, как говорят взрослые, мы отделались лёгким испугом.
Но едва мы поднялись на свой этаж, как увидели вожатую. Она стояла к нам спиной и говорила с двумя мальчиками из пятого «В». Это были Костя Колтыпин и Яша Скобцов, те самые ребята, которых она прочила вместо нас октябрятам. Мы спрятались за коридорной дверью, а как только вожатая ушла, подскочили к ним, и я сказал словами старшеклассника – хозяина степного ёжика:
– Ну что, влипли, братцы? Октябрята дотошные, одними «почему» да «отчего» со света сживут.
– Сами знаем! – буркнул долговязый Костя.
А Яша Скобцов смешно развёл своими пухлыми короткими руками и удивился вслух:
– Почему она думает, что мы подружимся с ними?
«Точно, как и нам говорила», – припомнил я и огорчился. Павлика это тоже задело, потому что он спросил с вызовом:
– И когда же вы собираетесь к октябрятам?