Дошкольница Тонечка тотчас бросилась к клеткам с канарейками. Бориска с Гошей вооружились палками и встали у вольеры.
Но Маиса и его хозяйку на этот раз никто не интересовал. К общей радости, они направились на улицу. Только проходя мимо спокойно лежащего возле своего хозяина Арса, Маис, как бы между прочим, треснул его лапой по морде. Арс довольно равнодушно покосился на Маиса, потёр морду о землю и положил снова на лапы. Не получив отпора, Маис расхрабрился и опять подскочил к Арсу. Но на этот раз он даже не успел взмахнуть лапой, как всё его туловище оказалось у Арса в пасти. Из неё торчали только с одной стороны передние лапы Маиса, а с другой хвост. Арс мотнул мордой, и в ту же секунду Маис шлёпнулся шагах в десяти от скамейки на асфальтированную дорожку. Полежав немного, он приподнялся и, припадая на задние лапы, затрусил в свой подъезд. Задавала Людка, вся красная и испуганная, поспешила за ним.
– Вот и пришёл конец царствованию Маиса‑бесстрашного? – нарушил молчание Вадик. – Здорово его Арс проучил!
Вадик всегда умел сказать вовремя что‑нибудь меткое. Вот прибавил к Маису слово «бесстрашный», и все заулыбались. И во дворе снова стало весело.
ОТВЕТСТВЕННОЕ ПОРУЧЕНИЕ
Нет, у нас просто не хватало духу рассказать Степану Григорьевичу о нашем тайном шефстве. Поднялись мы с Павликом на второй этаж. Потоптались в нерешительности у двери его квартиры и спустились обратно во двор. Мы не боялись, что Степан Григорьевич не поймёт нас и примет сторону вожатой. Он человек справедливый и во всём разберётся. Мало ли какие могут быть неудачи сначала! Но ведь рассказать ему обо всём – значит пожаловаться, как нам не везёт, и попросить помощи. А я терпеть не могу жаловаться. Самому себе противным становишься. Куда лучше постараться такой авторитет у октябрят завоевать, чтобы они никого, кроме нас, себе в вожатые не захотели. А для этого необходимо как можно скорее придумать то интересное задание, которое мы пообещали октябрятам, изменив свои имена. А то и им ждать надоест, и вожатая может нас застать вместе с ними – тогда всему конец.
|
|
Для маскировки мы перенесли наши сборы со двора в городской парк, который начинался в конце нашей улицы.
Парк был большой, тенистый, прямо настоящий лес. И хотя уже наступил октябрь, погода стояла хорошая. Листья на деревьях были почти все зелёные и не собирались опадать. Мы сделали шалаш из еловых веток, а когда совещались, выставляли шагах в тридцати от шалаша патрульного. Патрульный замаскировывался в кустах и должен был предупреждать нас о приближении посторонних голосом какой‑нибудь птицы. Вадик для этого научился ухать филином, Бориска очень похоже кричал сойкой. А у Гоши никакая птица не получалась, и он решил кукарекать петухом. Светка тоже могла только чирикать как воробей. Но её чириканье в шалаше не было слышно, и она сказала, что будет квакать лягушкой. Зато Оля бесподобно куковала. Мне так и хотелось её спросить: «Кукушка, кукушка, сколько я получу за контрольную по математике?»
Наше первое совещание в шалаше прошло спокойно. Дежурному патрулю Светке даже не пришлось квакать. Мы прочитали все намеченные мной и Павликом отрывки из книжки «Твои четвероногие друзья», которую взяли у Степана Григорьевича. Некоторые сведения из этой книги прямо‑таки поразили октябрят. Оказывается, никто из них не знал, что на земном шаре есть несколько памятников, поставленных собакам за их верную службу людям. Ещё октябрята узнали, что хорошо дрессированные собаки передают усвоенные ими навыки по наследству. И их потомство легко и быстро поддаётся дрессировке. Из этого Гоша сразу заключил, что родители Кубарика были сыскные собаки. Именно поэтому Кубарик так хорошо всё разыскивает. Гоша был необыкновенно рад и тому, что все описанные в книге признаки здорового, правильно развивающегося щенка неожиданно подходили к Кубарику. Он был подвижным, крупным для своего двухмесячного возраста щенком и прекрасно слышал. Даже назвал его Гоша так, как рекомендовала книга: кличкой, в которой есть буква «Р». Для собак это, оказывается, очень важно. Ведь когда они злятся, то сами «рыкают».
|
|
Закончив сбор, мы пошли к Степану Григорьевичу отдавать книгу. На лестничной площадке, перед тем как позвонить. Павлик многозначительно переглянулся со мной и предупредил октябрят:
– Если у Степана Григорьевича кто‑нибудь есть, отдаём книгу и сразу уходим.
Я понял, кого он имел в виду. Конечно, старшую вожатую.
Мы потоптались у двери, прислушались. Вроде бы никого. Тихо. Но едва Павлик дотронулся до звонка, как из квартиры напротив выкатилось какое‑то странное существо, с головы до ног закутанное в громадный клетчатый плед. Из пледа торчали только глаза, нос и домашние туфли. Кубарик сразу залаял на него.
– Кажется, это вы из «Синего креста»? – отпугнув Кубарика, спросило существо хриплым голосом.
|
|
– Мы! – ответили мы хором.
– В таком случае я попрошу вас оказать мне небольшую услугу.
– У вас заболела лиса? – воскликнул Павлик, узнав в закутанном существе помощника режиссёра киностудии Нину Петровну.
– Заболела не лиса, а я, – поправила его Нина Петровна. – Вы не могли бы съездить к хозяйке, попросить, чтобы она забрала у меня Адель и отвезла на съёмки?
– Так мы её сами отвезём, – с охотой вызвался Павлик, – вы только скажите, где киностудия.
– Адель ужасно хитрая. Она может убежать. Я вам не могу её доверить. Она слушается только хозяйку и меня.
– Она один раз уже убежала от нас, – вспомнил Антон.
Павлик дёрнул его за рукав курточки и строго сказал:
– Это потому, что с вами не было старших. А подошёл я, и мы её сразу поймали.
– Её мой Кубарик поймал, а не ты, – возразил Гоша, – он как понюхал бант, так и…
– Я сейчас дам вам адрес её хозяйки, – не дослушав Гошу, сказала Нина Петровна и ушла к себе.
– Вечно ты со своим Кубариком влезаешь! – разозлился на Гошу Павлик. – Разве сейчас в этом дело? Главное, чтоб нам Адельку дали. Всегда ты споришь!
– Так ведь не ты же лису поймал, а Кубарик, – стоял на своём Гоша.
– Давайте уговорим Нину Петровну дать лису нам, – прервал спор Павлик. – Мы должны научиться обращаться с животными в любых условиях, даже уметь транспортировать зверей. «Транспортировать зверей» – эти слова Павлика произвели впечатление и на меня. Нам всем очень захотелось увезти лису на киностудию самим.
На лестничной площадке снова появилась Нина Петровна. В руках у неё была бумажка с адресом хозяйки лисы.
– Вот, возьмите, – протянула она бумажку Павлику и добавила: – У её хозяйки нет телефона, а то всё было бы гораздо проще.
– А к каким часам лису нужно привезти на киностудию? – спросил я.
– К четырём, не позднее половины пятого.
– Тогда мы не успеем, – тотчас сказал Павлик, – пока‑то старушка соберётся, пока‑то к вам приедет…
– А вдруг мы её дома не застанем! Ведь она не знает, что к ней приедут, – очень кстати высказался Вадик. Вообще он был сообразительнее всех октябрят.
Нина Петровна даже заколебалась:
– Но у меня нет другого выхода…
– Поручите лису нам, – снова попросил Павлик и посмотрел на октябрят, точно дирижёр на оркестрантов, перед тем как взмахнуть палочкой. Они поняли Павлика и загалдели:
– Поручите нам! Мы её сами отвезём! Не пропадёт ваша лиса, вот увидите!
Нина Петровна задумалась.
– Вот мы как сделаем, – сказала она через минуту. – Я вызову такси, вы сядете в машину и подвезёте Адель прямо к проходной студии. А там вас встретят.
Такси и Адель нас очень устраивали.
– Ура! Полный вперёд! – воскликнул Гоша и побежал вместе с Кубариком вниз по лестнице.
Но до «полного вперёд» прошло не меньше часа. Мы успели сбегать домой и предупредить своих, что едем выполнять ответственное задание «Синего креста». (Не знаю, как октябрята, но я ничего не сказал про лису маме. А то, чего доброго, ещё не пустит. Вот тогда неудобно будет!) А Гоша за это время успел даже пообедать. И всё равно мы пришли к подъезду Нины Петровны раньше, чем подъехало такси. Тут снова начались осложнения. Сначала шофёр такси не хотел везти лису, а после того, как Нина Петровна уговорила его, отказался посадить нас всех.
– Возьму только четверых, – заявил он категорически, – вместе с лисой и так пятеро будет.
Без лисы нас было семь человек.
– Давайте считаться: кто выйдет, тот не поедет, – сказал Павлик и затараторил: – Возле школьного крыльца мы сажали деревца, кто не старался, тот и остался.
Вышло, что первым должен остаться он.
– Без тебя я не повезу Адель, – объявил я.
– Без тебя мы тоже не поедем! – закричали октябрята.
– Учтите, что счётчик включён, – предупредил шофёр.
– Почему вы не едете? – крикнула нам с балкона Нина Петровна.
– Сейчас уедем! Сейчас! – закричали мы и сбились со счёта.
Павлик начал сначала:
– Возле школьного крыльца мы сажали деревца…
Когда выбыли Светка и Вадик, Павлик, указывая на октябрят, сказал таксисту:
– Может, возьмёте пятерых? Они же маленькие.
– В первый раз вижу таких непонятливых пассажиров! – в сердцах сказал таксист и предупредил: – Ещё минута, и я уеду.
«Яфь‑тяфь!» – взвизгнула в машине Адель. Она была в наморднике, и визг получился смешным и немного жалостливым.
– Поезжайте без меня, – пожертвовал я собой.
Павлик тотчас согласился. Он любил руководить один.
– Скорее в машину! – приказал он Гоше, Оле и Бориске.
И тут возникло новое препятствие: Гоша не хотел ехать без Кубарика.
– У меня салон не для зоопарка, а для людей, – сказал шофёр и, уже потеряв терпение, добавил: – Или вы сейчас же садитесь, или я потребую оплатить вызов и уезжаю!
– Тогда я тоже не поеду, – заявил Гоша и вылез из машины.
Кубарик весело запрыгал вокруг нас, а в машину вместо Гоши тотчас юркнул Вадик. Шофёр быстро проверил, хорошо ли закрыты дверцы, и тронул машину. Я, Светка, Гоша и Антон помахали им вслед руками.
– А назад они тоже на машине поедут? – спросил меня Антон.
Я не знал и потому ответил:
– Не думаю. Без лисы можно доехать и на автобусе… Пошли к Степану Григорьевичу – книги отдадим.
Мы побежали к нему. Степан Григорьевич встретил нас приветливо, а Арс всегда вёл себя так же, как хозяин. Кроме того, он ужасно обрадовался Кубарику. Мы повесили свои пальто и прошли в комнату, а собаки остались в прихожей.
– Сейчас мы будем пить чай с удивительным мёдом, – сказал Степан Григорьевич, открывая дверцу буфета.
Мы уставились на буфет, чтобы поскорее увидеть удивительный мёд. Но большие руки Степана Григорьевича закрыли всю объёмистую банку, и мы увидели её только на столе, когда Степан Григорьевич снял с банки крышку.
– Чем же этот мёд удивительный? – спросил я, разглядывая самый обыкновенный тёмно‑коричневый мёд.
– Он прибыл ко мне из Заполярья, с Баренцева моря, – ответил Степан Григорьевич. – У меня есть друг, с которым я три года воевал в одной части. После войны он поехал работать в Мурманск, а когда вышел на пенсию, уехал ещё дальше на Север и принялся разводить там пчёл.
– Разве на Севере живут пчёлы? – удивился я.
– Если есть натуральный мёд, выходит, имеются и пчёлы, – улыбнулся Степан Григорьевич, доставая из буфета чашки. – Мёд за Полярным кругом появился не так давно, лет пятнадцать – двадцать назад. Тогда наши учёные завезли туда пчёл. Сначала они привезли всего несколько ульев для опыта. Ведь лето там совсем короткое, и цветы, которые необходимы пчёлам, цветут всего один месяц. А наши пчёлы привыкли делать соты в течение всего лета. Но, как видите, пчёлы на Севере приспособились.
– А гречку там сеют? – спросил Гоша. – Я в воскресенье пил чай с гречишным мёдом.
– Гречку в тундре посеешь ты, пока там её нет, – ответил Степан Григорьевич и стал раскладывать в стеклянные розетки густой душистый мёд.
Я съел пол‑ложки и хотел сказать своё мнение, но меня опередил Гоша.
– Вкуснее гречишного, – облизывая ложку, причмокнул он губами, – только я ещё не совсем распробовал. – И он съел ещё чайную ложку.
– Ну, как теперь? – поинтересовался Степан Григорьевич.
– Вкусно! – повторил Гоша и стал намазывать остатки мёда на кусок булки.
– Этот мёд невыгодный, он во рту тает, – объявила хозяйственная Светка.
Все засмеялись, а Степан Григорьевич подложил нам ещё по ложке мёда.
– Я сначала расстроился, что не поехал с ребятами, а теперь даже рад, – сказал Гоша, откусывая кусок булки с мёдом.
– И я рад, что не поехал, – с полным ртом проговорил Антон.
– А куда уехали ваши друзья? – спросил Степан Григорьевич.
Мы рассказали про Адельку и Нину Петровну.
И тут раздался входной звонок.
– Это наши! – с полным ртом проговорил Гоша. Мы побежали открывать.
В дверях стояла вожатая. У меня прямо ноги подкосились от такой неожиданности. Сразу захотелось попрощаться и уйти. Но это выглядело бы подозрительно. Я постарался улыбнуться вожатой, поздоровался и вернулся допивать чай. Гоша, Светка и Антон пошли в комнату за мной.
– Я привезла тебе сумку, которую брала в прошлый раз… – чмокнув Степана Григорьевича в щёку, сказала вожатая. – А у тебя гости, и один из них мне хорошо знаком, – тут вожатая посмотрела на меня.
– Кто ж такого героя не знает, – ответил ей Степан Григорьевич.
– Ну, как вам нравятся ваши новые вожатые? – обратилась племянница Степана Григорьевича к Гоше и Светке. – Не забывают вас?
– Что вы! – возмутилась Светка.
– Мы каждый день видимся, – ответил с полным ртом Гоша.
– Я чувствовала, что они подходящие ребята, – улыбнулась вожатая дяде, – их только нужно было раскачать. А малышей они любят.
– Это заметно, – согласился Степан Григорьевич, имея в виду меня и Павлика, – они всегда после школы во дворе играют. И всякий раз что‑нибудь придумывают.
– Ну уж и всякий! – возразил я Степану Григорьевичу.
– Конечно, ты будешь возражать, иначе и быть не может! – упрекнула меня вожатая, решив, что я злюсь на Яшу и Костю, потому что она их хвалит. И вожатая снова обратилась к Степану Григорьевичу: – Чудесные они ребята, а главное, скромные. Ты только представь: во время моего разговора с ними даже сделали вид, будто не очень хотят идти к октябрятам. Какой‑то кружок себе придумали, технический. А сами в этот же день побежали. Надо будет отметить их на нашем активе.
Меня точно кипятком ошпарило.
– А когда он будет? – выдавил я из себя.
– Собирались провести в начале будущей недели, но я заболела. Так что теперь в конце месяца, после спортивных соревнований. – И она повернулась к Светке и Гоше: – И вы приходите обязательно. Расскажете, как с вами новые вожатые работают. Многим будет полезно вас послушать.
Я сидел ни жив ни мёртв. А тут ещё Гоша подбавил:
– А как нам их на этом активе называть? – спросил он, очевидно имея в виду наши настоящие имена и вымышленные.
Но вожатая поняла его по‑своему и, улыбнувшись, сказала:
– Молодцами назовите, вот как!
Степан Григорьевич налил племяннице чая. Я воспользовался этим и переменил тему разговора:
– У Степана Григорьевича мёд удивительный, из Заполярья!
– Мёд там появился всего пятнадцать лет назад, – заявил Гоша. – Его друг Степана Григорьевича вывел.
– Вот возьми и напиши этому учёному, – сказала Гоше вожатая. – А получишь ответ, на сборе звёздочки прочтёшь.
– Нет, возразил Гоша, – я уже переписываюсь с Крокодилом Геной. Хочу, чтобы он ту вредную старушку, которая его с друзьями ссорит, проглотил.
Вожатая засмеялась, и мы тоже. Это разрядило обстановку, разговор перешёл на мультфильмы, которые показывали на этой неделе по телевизору. Потом вожатая посоветовала нам не есть сейчас на улице мороженое (наверное, сама ела, вот и простудилась) и стала прощаться. Ей далеко ехать, да и дел из‑за этой ангины накопилось много. Степан Григорьевич отложил ей в банку мёда и велел взять с собой.
– От простуды хорошо помогает, – сказал он.
Как только вожатая ушла, я сразу повеселел и, ссылаясь на крепкий мёд, вытер платком пот с лица. Вот чего стоил мне её приход!
Мы стали расспрашивать Степана Григорьевича, какие у него есть книги о домашних животных и что нам ещё почитать о них, но тут зазвонил телефон. Степан Григорьевич снял трубку и почти сейчас же спросил кого‑то:
– Как выскочила? А что с Павликом?
Меня снова прошиб пот. Как удачно, что этот звонок раздался после ухода вожатой. Просто представить себе трудно, что было бы, если б она находилась ещё здесь.
– Я так и знал, что лиса от них убежит, – заявил Гоша, – без Кубарика они её ни за что не поймают.
– Погоди ты! – оборвала его Светка. – С Павликом что‑то случилось…
Мы посмотрели на Степана Григорьевича, а он уже говорил в трубку:
– Главное, не волнуйтесь, сейчас приедем. Вы только не уходите от этой телефонной будки, а то мы можем не найти вас. – Он положил трубку на аппарат и сказал: – Едем скорее! У них выскочила из машины лисица, и с Павликом что‑то произошло.
Меня прямо затрясло от услышанного. «Может быть, у лисы соскочил намордник, она накинулась на Павлика и покусала его?»
– Что с ним? – спросил я пересохшими губами.
– Выясним на месте, – коротко сказал Степан Григорьевич и, увидя, что Гоша тянет к двери Кубарика, посоветовал: – Оставь его с Арсом.
– С Арсом пусть остаётся, – согласился Гоша.
Мы вышли на лестничную площадку. В квартиру Нины Петровны звонил участковый врач. Нина Петровна открыла ему и увидела нас.
– Уже приехали? – спросила она, кутаясь в плед.
– Мы не уезжали, а они ещё не вернулись, – как можно спокойнее ответил я и предусмотрительно зажал рот Антону.
– Ты чего? – замотал он головой. – Я же знаю: нельзя говорить, что лиса убежала.
Светка громко закашляла и торопливо потянула Антона с лестницы. Хорошо, что Нина Петровна захлопнула дверь, не дослушав Антона. А Степан Григорьевич сказал ему:
– Даём тебе важное поручение. Беги домой и скажи матери, что мы уехали по срочному делу и можем немного задержаться. А больше ни о чём не говори. Нам самим ещё ничего не известно. Понял?
Антон закивал головой и, переполненный гордостью, быстро побежал к своему подъезду.
НА МЕСТЕ ПРОИСШЕСТВИЯ
Около телефонной будки октябрят не было.
– Может, это не та будка? – предположил Гоша.
Но Степан Григорьевич велел нам оставаться здесь и никуда не уходить, а сам пошёл искать ребят.
Стал накрапывать дождь, и мы все трое втиснулись в телефонную будку. В ней было уютно, даже не хотелось вылезать. Как только к будке приближался кто‑то из прохожих, Гоша на всякий случай снимал трубку, дул в неё и кричал:
– Надо же! Деньги глотает, а не работает! Какое безобразие!
– Будет тебе, – хмурилась Светка. – Ещё неизвестно, что случилось с ребятами, а ты ломаешься, как Петрушка.
В самом деле, что с ними? Ни Степана Григорьевича, ни ребят… Наконец он появился вместе с Олей, Вадиком и Бориской, но без Павлика.
– А Павлик где? – спросил я.
– Он за лисой побежал, и вместе пропали, – сказала Оля.
– Почему за лисой? – спросила Светка.
– У нас вон на том перекрёстке чуть авария не произошла, – Вадик кивнул головой в сторону. – Впереди грузовик ехал. Он как затормозит! Наш шофёр вывернул машину и тоже затормозил. Мы все так и попадали вперёд. Павлик даже о дверцу стукнулся.
– Он лоб себе рассадил, – вставил Бориска.
– Тут дверца как распахнётся, – продолжал Вадик, – лиса и выскочила. А Павлик – за ней…
– Так оба и пропали, – заключила Олечка.
– Не найти ему лису без Кубарика, – опять сказал Гоша.
Я посмотрел на часы. До половины пятого оставался ровно час. Если за это время лиса найдётся – ничего страшного не произойдёт. А если нет, тогда… я даже представить себе не мог, что будет тогда. Нина Петровна… старушка‑хозяйка… киностудия… Вот влипли!
– Ну, молодёжь, какое принимаем решение? – обратился к нам Степан Григорьевич.
Мы переглянулись, и я сказал бодрым голосом:
– Будем искать до победы!
– А с чего начнём?
Я пожал плечами. Октябрята вопросительно уставились на Степана Григорьевича.
– Тут цирк близко, – сказал он, – пожалуй, лучше всего сходить туда. Может, там знают, где живёт дрессировщица лисы.
– А как её фамилия? – не сообразив, спросил я Степана Григорьевича.
– Если вы не знаете, то я и подавно, – улыбнулся он и добавил: – Но раз лиса выступала на манеже, адрес её хозяев там должны знать.
– С лисой её муж‑клоун выступал, – припомнил я, – он сейчас на пенсии.
– Вот и беги в цирк, узнай, где они живут. Лиса, по всей вероятности, побежала домой. Места тут ей знакомые…
Я припустился изо всех сил, думая по дороге о том, что бы мы делали без Степана Григорьевича. До цирка домчал быстрее любого такси. Открыл дверь служебного входа и сразу увидел лису. Она сидела на маленькой скамеечке около столика вахтёра. А рядом шумели люди.
– Лиса и та усидеть дома не может, – горячо говорила круглолицая пожилая женщина с браслетами на руках, – а мы актёров‑пенсионеров постоянного пропуска за кулисы лишаем. Прекрасная иллюстрация к моему выступлению на производственном совещании.
– Милая ты наша, по цирку соскучилась… – Наклонилась над лисой уборщица.
– Надо её к Пермяковым отвести, – решил вахтёр, – ищут небось.
– Не надо! – выкрикнул я. – Она не от них убежала, а с киностудии. Сейчас Аделька в новом фильме снимается!
Я очень хорошо сделал, что назвал лису по имени. Все сразу убедились, что я их не обманываю, и вручили мне поводок и лису. О такой удаче можно было только мечтать. Я поспешил с лисой к ребятам. Даже не стал пережидать дождь, который разошёлся. С Аделькой под дождём гораздо лучше идти: на тротуарах совсем нет прохожих. Они стоят, ёжась, в дверях магазинов и в подъездах домов и не ахают, видя лису на поводке.
Октябрята и Степан Григорьевич прятались от дождя всё в той же телефонной будке. И как они только там поместились! Даже дверца не закрывалась. Увидев меня, октябрята выскочили из будки, и мы все вместе, мокрые, но ужасно довольные, поспешили к проходной киностудии. По дороге я рассказал, как мне отдали в цирке лису.
– А Павлик всё ещё её ищет… – вздохнула Оля.
Мы передали лису администратору съёмочной группы, который ждал нас у проходной. Он тут же позвонил Нине Петровне, что с лисой всё в порядке.
Мы пошли обратно к тому месту, откуда Павлик убежал за лисой. Вдруг он вернулся и ждёт нас там? Но у телефонной будки никого не было.
– Поедем домой. Может быть, Павлик дома, – сказал Степан Григорьевич, – может, он уже сам нас ждёт.
Это предположение подбодрило ребят, и мы поехали домой. Гоша пошёл к Степану Григорьевичу за своим Кубариком, а мы с октябрятами побежали узнать, пришёл ли Павлик. Около дверей его квартиры я сказал:
– Ребята, я зайду один, а то наше появление может показаться подозрительным, если Павлика нет дома.
Октябрята спустились вниз.
– А, это ты, – узнал меня отец Павлика, – а твоего соученика нет дома. Носится где‑то. Скажи, у тебя есть режим дня? Ты его выполняешь?
– Придерживаюсь, – пробормотал я. Мне было совсем не до праздных разговоров.
– Послушай, Пётр… – Сергей Никодимович привлёк меня к себе за пуговицу пальто и доверительно сказал: – Повлиял бы ты на моего оболтуса. Ужасно безалаберным стал! Раньше пятнышко где увидит, сейчас же сотрёт, а теперь… Вон посмотри, что после себя на столе оставил. И пахнет как‑то неприятно. И что он только тут делает?!
Я посмотрел на письменный стол Сергея Никодимовича и еле сдержал улыбку. На середине стола валялся раскрытый портфель Павлика, а из него, извиваясь по всему столу, вылезала та самая копчёная верёвка, которой Павлик собирался заманивать в ветлечебницу пса Буяна.
– Вот ты даже хмуришься, – заметил Сергей Никодимович.
– Он убрал бы всё, – сказал я, – просто не успел. У него сегодня ответственное поручение.
– По части шефства? – спросил Сергей Никодимович.
Я кивнул головой (в конце концов, это так и есть) и поспешил распрощаться. Октябрята даже не стали спрашивать меня, дома ли Павлик. И так всё было ясно.
На улице дул сильный ветер. Кругом под ногами белели лужи, а по тёмно‑серому небу медленно ползли большие, тяжёлые тучи.
– Сейчас опять дождь пойдёт, Павлик весь промокнет. На нём одна курточка, – вздохнула Олечка.
– Она непромокаемая, – постарался я успокоить Олечку.
– Искать его нужно, – решительно заявил Вадик, – он ведь не знает, что мы нашли лису.
– Нужно, нужно! – зашумели октябрята.
А Светка смущённо сказала:
– Меня не пустят, уже поздно.
– И меня не пустят. Меня, наверное, уже сейчас ругают, – сказал подошедший со своим Кубариком Гоша и обратился ко мне: – Тебя Степан Григорьевич зайти просил, он за Павлика волнуется.
– Идите все домой и будьте спокойны: Павлик наверняка скоро придёт. Вон какая погода, – сказал я октябрятам и побежал к Степану Григорьевичу…
– Павлика нет. Что же делать?
– Подождём немного, – сказал Степан Григорьевич. – Если не придёт до десяти, обратимся в милицию.
Я попросил Степана Григорьевича разрешить мне погулять с Арсом, пока не хлынул дождик, и вышел с ним во двор. Во дворе было неуютно, и мы пошли в парк. Обошли несколько дорожек и оказались за кинотеатром, возле нашего шалаша. Вдруг Арс насторожился. Из шалаша слышалось чьё‑то всхлипывание.
– Арс, за мной! – приказал я металлическим голосом, и мы бросились к шалашу.
На ветках, которые мы с ребятами натаскали, чтобы удобнее было сидеть, лежал Павлик и ревел, как самая настоящая девчонка. Арс узнал его и принялся лизать в лицо.
– Всё пропало, – глотая слёзы, сказал мне Павлик, – я ни за что больше не вернусь домой…
– Успокойся, – сказал я, – лиса нашлась, а о том, что она убегала, Нина Петровна не знает.
– Где нашлась? – перестав плакать, спросил Павлик.
– В цирке. Она, когда выскочила из машины, туда побежала. По старой памяти.
– Какой же я дурак! Осёл! – начал ругать Павлик сам себя. – Не догадался, что цирк близко. Ведь ей, кроме цирка, бежать больше некуда.
– Мы бы тоже не догадались. Это Степан Григорьевич… – Признался я. – Пошли! Твой отец уже интересовался, где ты пропадаешь.
Павлик поднялся с веток и сказал:
– Знаешь, Петька, после того, что произошло, я больше не могу быть тайным шефом.
Я хорошо понимал состояние Павлика, но всё же спросил его:
– Почему?
– Потому что тайный шеф должен быть находчивым и ловким, а не таким растяпой, как я.
– Какой же ты растяпа, если у вас произошла авария. – Это же ЧП. Вон ты даже поцарапанный. Лоб себе рассадил.
– Никакой аварии у нас не было. Затормозил шофёр резко, вот и всё, – отмахнулся он и, посмотрев на меня так, как смотрят на своих родителей провинившиеся дети, просительно сказал: – Поклянись, что ты никому меня не выдашь.
– А что такое? – насторожился я.
– Поклянись, тогда скажу, – упрямо повторил он.
– А чем?
– Ну, хоть двойкой в четверти.
Это была наша самая неприятная клятва, но я всё же произнёс её.
– Если я скажу кому‑нибудь то, что ты мне сейчас доверишь, то нарочно завалю в четверти математику.
Павлик посмотрел на меня ещё пристальней и неожиданно заявил:
– Я сам отпустил лису.
– Сам?! Зачем?
– Чтобы ребята увидели, как ловко и быстро я её поймаю. Ведь тогда во дворе вы поймали лису без меня.
«Вот, оказывается, что заело Павлика». Я ужасно разозлился на него. Столько хлопот и неприятностей причинил. И всё из‑за своего неуместного хвастовства.
– Этого я от тебя не ожидал, – сурово сказал я Павлику.
– Я думал, что тут же поймаю лису и все будут рады. Тогда наш авторитет ещё больше укрепился бы. А она ускользнула в подворотню, – начал оправдываться он.
– «Думал», – передразнил я Павлика, – а вместо тебя лису нашли мы.
– Это‑то и плохо, – вздохнул Павлик. – Вот если бы вы не нашли лису, а я догадался бы, что она в цирке, было бы всё по‑другому.
– Если бы да кабы… – Проворчал я. – Раз так не получилось, перестань хоть теперь людей волновать. Пошли домой!
– Хорошо, я пойду, – покорно согласился Павлик, – но я всё равно не покажусь октябрятам на глаза до тех пор, пока не придумаю, как мне восстановить свой авторитет.
– Придумывай скорее, – сказал я Павлику, – а то может случиться так, что мы потеряем не только авторитет, но и самих октябрят. – И я рассказал Павлику про встречу с вожатой у Степана Григорьевича и про пионерский актив, который она собирается провести.
СТРАННЫЕ ПОМОЩНИКИ
Как я ни убеждал Павлика, он был уверен, что наши подшефные втихомолку смеются над ним: