При Хрущеве борьба за молодежь велась на двух фронтах. Первым была борьба против девиантного поведения среди молодежи. Одновременно комсомол развивался, увеличивался и продолжал свою работу как лидер юных строителей коммунизма. Молодежь во все больших и больших количествах уходила на комсомольские стройки. В этот период комсомол получил и новую задачу от партии – духовное и культурное строительство коммунизма. На первый план при Хрущеве вышло идеологическое воспитание молодежи. Это означало расширение комсомола, чтобы он стал не только авангардом молодежи, но и включил в свои ряды большинство молодых людей. Все больше и больше ответственности возлагалось на комсомол за устранение мелкого хулиганства и нарушение порядка. К концу 60-х гг. больше 18 миллионов молодых людей были комсомольцами, эта организация перестала быть союзом молодежи и даже союзом для молодежи, а превратилась в правую руку КПСС и советского правительства, выполняя важнейшую роль социализации и социального контроля.
Л.И. Брежнев: социология молодежи расцветает.
Брежневские времена должны были стать очень благоприятными для тех, кто интересовался молодежными проблемами, потому что именно тогда развивалась и расцветала социология вообще и социология молодежи, в частности. Само развитие социологии позволило относиться к молодежи как к социально-демографической группе со своими определенными нуждами и проблемами, должно было поднять уровень понимания молодежи и ее культуры. Но социология молодежи имела очень слабую базу.
Во-первых, объясняется это тем, что новые понятия, идеи и методы, развитые и использовавшиеся в 60-х гг., когда социология начала развиваться в СССР, в следующей декаде уже считались идеологически неправильными, продвинутых социологов убирали с важных постов в академических институтах. На смену им пришли ученые, готовые выполнять так называемый социальный заказ, т.е. писать и изучать те темы, которые стимулировали «закономерное развитие социалистического общества». Как раз при Брежневе от социологов требовалось доказательство морального превосходства советского общества, поэтому социологи занимались в основном вопросами, которые доказывали, что советская молодежь была, прежде всего, морально устойчива и прокоммунистически настроена.
Во-вторых, мне кажется, что социология молодежи в СССР характеризовалась теоретической бедностью. Тем социологам, которые интересовались теоретическими направлениями, было практически невозможно развивать свой интерес, поскольку молодежь лишь отчасти рассматривалась, как некая социальная группа, не говоря уже о том, что можно было представить, чтобы она могла иметь свой образ жизни или свою классовую базу. Поэтому те, кто занимались молодежными вопросами, могли плодотворно работать только в области критики буржуазных теорий молодежи, и хотя они могли думать и по-другому, но в опубликованных работах присутствовала лишь критика западных работ и отстаивание тезиса о том, что молодежь в советском обществе ничего общего не имеет (и не может иметь) с западными сверстниками.
В-третьих, отсутствие своей собственной оригинальной материалистической теории молодежи и невозможность использования западных неомарксистских идей привели к тому, что советские социологи молодежи волей-неволей перешли на структурно-функционалистский подход. Тем более потому, что они как раз стремились показать, что молодое поколение в СССР беспроблемно вписалось в советское общество. И наоборот, они утверждали, что на Западе обществу грозит внутренний разрыв именно потому, что классовая система вызвала рост безработицы, бедность, наркоманию и т.д. и, следовательно, угнетала свою молодежь. Эта тенденция стала особенно очевидной к концу 70-х — началу 80-х гг., когда начали изучать проблемы социализации новых поколений городских жителей и эффективность разных учреждений (клубов, кружков, школ, общественно-политических организаций), которые должны были способствовать процессам социализации молодых людей.
Первые выводы:
Решающие моменты в истории социологии молодежи в Советском Союзе – это идеология или, вернее, политика. Но это не означает, что обсуждение молодежной темы было закрыто в СССР именно по сравнению с Западом, где якобы «открыто» и «объективно» обо всем говорили. На Западе позиции многих социологов также основывались на личных политических убеждениях. Тем не менее, надо учитывать важнейшие социокультурные отличия между обсуждением темы молодежи на Западе и в Советском Союзе, пытаясь определить социоисторические условия, которые эти различия объясняют. Последними, на мой взгляд, являются:
1. Отсутствие в России капиталистических производственных отношений, которые на Западе делали из молодежи (и из женщин) рабочих второго сорта, формируя молодежную культуру, зависимую от потребления новых товаров.
2. Совпадение самого значительного этапа урбанизации с появлением комсомола как единого идеологического, дисциплинированного и целенаправленного молодежного движения. В результате этого совпадения процессы урбанизации всегда обсуждались как явление исключительно прогрессивное и хорошее. Притом комсомол играл очень серьезную роль в саморегуляции молодежной деятельности, поэтому моральная паника по поводу молодежи, слоняющейся по улицам новых городов, не получила такого развития, как на Западе.
3. Обсуждение молодежных тем и культуры было более организованным (по крайней мере, так казалось), поскольку комсомол играл ключевую роль и в других областях, например, в молодежной печати, науке, органах социального контроля и т д., которые на Западе были относительно независимыми от политического давления.
Советская теория о молодежи. Гласность и молодежь.
Понятие молодежного вопроса в течение последних 10 лет, то есть с 1985 г. до настоящего дня, изменилось радикально. Правильно было бы назвать эти изменения «перестройкой» молодежного вопроса, но так назвать нельзя потому, что то, что начиналось как перестройка, заканчивалось уже как «переломка».
1985–1987 гг. Гласность и молодежная тема.
В первые годы перестройки были две неотъемлемые политики — политика «ускорения» и политика «гласности». Это нужно иметь ввиду, когда мы даем оценку результатам гласности в области социологии молодежи. В течение 1985 – 1986 гг. прежние понятия молодежи как «строителей коммунизма» и «объектов буржуазной (западной) пропаганды» сохранились практически не тронутыми. В газетах того времени еще продолжали объявлять о социалистических соревнованиях и красиво писать о «добровольной» помощи студенческих бригад, об участии молодежи в строительных проектах и возведении новых городов. При этом всегда особенно обращали внимание на то, что вклад молодежи в строительство социалистического общества является не только физическим, но и духовным (интеллектуальным). Молодежь как самая образованная часть населения играла особую роль в освоении новой техники и нового знания — в компьютеризации. Это как раз была та «историческая миссия» живущего молодого поколения, о которой говорил еще В.И.Ленин. Читая новую Программу и Устав КПСС, опубликованные к XXVII съезду партии, можно было подумать, что вообще ничего не изменилось.
Тем не менее, какие-то, пусть и не очень значительные, изменения уже свершились. Например, уже можно было более открыто говорить и писать о проблемах в МЖК, на комсомольских стройках и в управлении студенческими бригадами. Чаще, чем прежде, стала подниматься и другая проблема — проблема молодежного досуга. На страницах молодежных газет и журналов начали обсуждаться проблемы недостатка молодежных кафе, молодежных клубов и кружков, предлагались новые программы комсомола (горкомов и обкомов), направленные на решение этой проблемы.
Но самым интересным в обсуждении проблемы молодежного досуга было практически полное отсутствие голоса или мнения самой молодежи. (Такие передачи, как «Взгляд» и «12-й этаж» явились в этом смысле редким исключением). Кроме этого, якобы открытое обсуждение проблемы (в стиле «гласности «) происходило без попыток как-то выйти за пределы понятия молодежи как объекта дурного западного влияния. Расшифровывая подтекст обсуждения молодежного вопроса в первые годы гласности, можно было понять, что проблема молодежного досуга заключается в том, что если молодежь не будет проводить свое свободное время в клубах, кафе или кружках под присмотром комсомольских работников или других надежных лиц, то она будет «валяться» на своих тусовках, в подвалах или дворах и быстро попадет под влияние западной пропаганды, которая передается через рок-музыку, западные радиопередачи и модную одежду. Образ жизни западной молодежи понимался не только как культурно чуждый, но и политически вредный. Западную рок-музыку подвергали особо жесткой критике. Одни авторы видели в ней общую попытку Запада разрушить советскую власть способом постепенного «оглупления» молодежи через музыку. В течение 1986 г. вопрос молодежного досуга стал полем «борьбы за молодежь» между комсомолом и так называемыми неформалами. Комсомол «почувствовал», что за последние годы молодежь все больше и больше отходила от организованных форм досуга, начала собираться и объединяться по своим признакам, отдельно от комсомола. Определив эту проблему, комсомол поставил перед собой задачу решить ее, утверждая, что он знает, как это сделать.
В первые годы гласности действительно стало возможным узнавать и обсуждать проблемы современного общества. Но предлагаемые подходы решения этих проблем не выходили за рамки существующих. В молодежной сфере это означало, что несмотря на то, что в принципе существование неформальных молодежных объединений было допущено, к ним продолжали относиться как к результатам западного влияния, с которым нужно было бороться, направляя заблудившуюся молодежь на верный путь.
1987-1989 гг. Политизация неформалов.
С 1987 г. начался второй этап перестройки — «демократизация» КПСС и общества в целом. Тенденция развития молодежи, и, в частности, неформальных объединений приобрели особое значение в эти годы. Во-первых, потому, что обострение политической борьбы в стране стимулировало, в свою очередь, и борьбу за молодежь. Во-вторых, неформальные объединения сами по себе явились механизмом углубления и поддержания перестройки, одновременно представляя собой и самую большую угрозу для нее. Почему? Потому что неформалы были, с одной стороны, признаком такого демократичного, плюралистического общества, которое Горбачев хотел создать, но с другой стороны, их же демократичность и плюрализм постоянно ставили под сомнение роль КПСС как единой и единственной партии и роль перестройки как единственного, идеологически правильного пути дальнейшего развития советского общества.
Обсуждение молодежи в печати, научной и популярной литературе с 1987 по 1989 гг. проводилось на «двух фронтах». Первым фронтом было раскрытие новых тем, якобы в духе перестройки. На страницах газет и журналов бесконечно появлялись статьи про металлистов, панков, рокеров, волнистов, про новые религиозные группы и т.д. Научно-исследовательский Центр ВКШ (а также Институт социологии РАН) опубликовали много работ, в которых предпринимались попытки определить численность групп неформалов, описать формы их деятельности и структуры их объединения. Исследователи ВКШ (Института молодежи) показали, что уже 60% молодых людей так или иначе, вписались в подобные неформальные объединения, что эти объединения количественно были небольшими (10-20 человек), что примерно одна треть из них имела свои правила и своего лидера.
Хотя у каждого автора была своя классификация, в основном неформалы делились на три группы. Первая: положительные (общественно-политические клубы и объединения, если, конечно, их политические идеи совпадали с теми, которые признавались КПСС). Вторая группа: нейтральные, иногда употреблялся термин — «эпатажные», то есть волнисты, скэйтбордисты, рокеры, металлисты, кришнаиты и иногда панки. Третья группа: «отрицательные». Это были группы, проявлявшие антиобщественные тенденции, как, например: фашисты, шовинисты, националистические и прокапиталистические группы (и иногда панки, металлисты, рокеры). Вполне очевидна политическая основа классификации — грубо говоря: «за перестройку» или «против перестройки».
Такая классификация нужна была для того, чтобы помочь комсомолу справиться со своими новыми задачами, вызванными перестройкой общества, так как сам комсомол (ВЛКСМ) явился вторым фронтом обсуждения молодежного вопроса. В годы демократизации комсомол подвергался критике, начались «чистки» кадров. Комсомол предпочел отказаться от статуса массовой организации, позволив молодежи свободно выходить из его рядов. Комсомол решил, что запрещать неформальные объединения уже бесполезно - наоборот, запрет имел бы обратный эффект, и участие в них стало бы еще привлекательнее. Поэтому комсомольские идеологи принялись отрабатывать «дифференцированный подход» к ним, основанный на классификациях неформалов, предложенных комсомольскими учеными. Подход к нейтральным неформалам (рокерам, панкам, металлистам, скейтбордистам и т. д.) был основан на принципе перевоспитания и облегчения процессов социализации молодежи. Появление именно таких групп комсомол связывал с недостатками в работе всех институтов социализации, в том числе — семьи, школы и самого комсомола. Таким образом, комсомол инициировал создание рок-лабораторий, клубов мотоциклистов, спортивных кружков, пытаясь привлечь в эти «новые молодежные места» молодежь с улицы. Особо смелые комсомольские активисты пытались войти в разные неформальные объединения (тусовки), чтобы изнутри направить их в нужное направление. По отношению к антиобщественным группами комсомол видел лишь один реальный путь – путь борьбы с ними. Этот метод работы был более знакомым и понятным.
1990–1994 гг. Молодежь как социальная проблема.
К 1992 г. традиционные понятия молодежи как строителей коммунизма и одновременно жертв западного влияния практически вышли из употребления. Вместо них стали появляться знакомые нам с Запада понятия молодежи как потребителей и молодежи как девиантов. Почему так произошло? Во-первых, потому что ВЛКСМ проиграл в борьбе за привлечение молодежи обратно в свои ряды. Если в начале перестройки (1985 г.) было 42 миллиона членов ВЛКСМ, то в 1990 г. остался только 31 миллион. Все меньше и меньше поступало новых членов — в 1989 г. число новых членов составило лишь 40% того, что было в 1982 г. Итак, ВЛКСМ как единого формирования уже не существовало: сначала прибалтийские республики, а затем и другие республиканские молодежные организации стали выходить из состава ВЛКСМ. Одновременно с этим внутри самого комсомола появились фракции по политическому признаку, отражая политические противоречия в обществе в целом. Радикальные предложения по перестройке комсомола в очередной раз обсуждались на съезде ВЛКСМ (апрель 1990 г.), и в очередной раз комсомол не смог вовремя оценить всю кризисность своего положения. Вместе с этими организационными переменами на государственном уровне изменились представления о молодежи и на страницах печати, и в научной литературе. Молодежь все чаще и чаще появлялась в этих текстах не как субъект строительства нового общества, а как объект государственной политики, нуждающийся в помощи, не способный сам себе помочь. Внимание уделялось проблеме низких заработков молодежи, начавшемуся росту молодежной безработицы, проблеме жилья для молодых семей, проблеме дедовщины в армии. И, конечно, росту преступности среди молодежи. Все эти явления, но особенно последнее, объяснялись так называемым «маргинальным положением» молодежи в обществе. Особыми группами риска считались те молодые люди, которые выпивали или употребляли наркотики, которые уже были вовлечены в криминогенные или территориальные группировки.
Выводы:
Прежнее понятие советской молодежи как строителей коммунизма уже полностью исчезает из общего употребления. На XXI съезде ВЛКСМ открыто высказались против ленинских слов о том, что «будущее принадлежит молодежи», утверждая, что будущего ей уже недостаточно, что ей нужно и настоящее. Нельзя дальше ожидать, что молодежь будет жертвовать своим настоящим ради будущего государства, наоборот, государство обязано предоставить своим молодым людям хотя бы минимальные условия для жизни. Нынешняя молодежь представлялась как потерянная. Государство, не выполнив своих обязанностей, бросило молодых людей на периферии общества, где они стали маргиналами, не способными «вписаться» в нормальную жизнь.
Молодежь и её культура в современной России
Что мы подразумеваем под выражением «молодежная культура»?
• посиделки
• уличные группы в городах, основанные обычно на группах земляков из деревень
• дворовые компании и беспризорники (в 1920 и 1930 гг.)
• стиляги, потом битники и штатники (1950-е — 60-е гг.).
Что означает это перечисление? Прежде всего то, что молодежная культура не началась с перестройки и не является неким чистым подражанием Западу, а, наоборот, имеет свои корни и традиции в России. Тем не менее расцвет молодежных культур начался в начале 80-х гг., и уже к концу этого десятилетия появились десятки разных стилей и течений, которые можно было уже называть молодежными культурами, и тысячи молодежных компаний, которые вписывались в подобные течения.
Тусовка — обычная форма молодежного культурного пространства, как правило располагающегося в центральных местах больших городов. Имя тусовок бывает различным: из названия определенной группы людей, которая собирается тусоваться вместе (металлисты), из названия места, где они собираются (чугунка). Подобное сближение места с компанией является сутью тусовочного образа жизни.
Стиляги впервые появились в 50-х гг. Сутью течения является понятие «стиль», а именно стиль музыки и одежды 50-х гг., рок-н-ролл. Поэтому стиляги всегда связывались с западным, буржуазным образом жизни. В середине 80-х гг. возрождение субкультуры стиляг было связано с появлением двух ретро-групп: «Браво» и «Бригада С». «Новые стиляги» ходили в одежде 50-х – 60-х гг., но на их понятие «стиля» очень повлиял стиль одежды солистов из «Браво» и «Бригады С» - Жанны Агузаровой и Гарика Сукачева.
Панки появились в СССР, как и везде, в концу 70-х — начале 80-х гг., и, хотя их всегда было очень мало, они продолжают существовать и поныне. Панки стараются поддерживать свой образ жизни, отвергая общепринятые нормы поведения. Они, например, не работают, стараются уйти от военной службы, стремятся избегать стабильной семейной жизни. Большинство из них проповедует политику анархии. Правда довольно часто они понимают под этим не больше, чем стремление избежать службы в армии, отказ от продолжения образования, игнорирование формальных видов активности (вступление в комсомол) и право выпивать столько, сколько им хочется.
Хиппи появились в СССР в 60-х гг. и были первой значительной молодежной культурой после стиляг. Потом они становятся ядром многих течений, особенно благодаря их молодежному сленгу, который они в принципе сами создали. К концу 60-х гг. хиппи стали более политизированными (Пражская весна, стычки в Западной Европе), поэтому в СССР начиная с 1972 г. они пострадали от усиленного преследования диссидентов, собираясь после этого практически только подпольно. Самая большая волна хиппи появилась в конце 70-х гг., многие из хиппи первой волны до сих пор «хипуют», хотя существование множества самых разных течений делают их сегодня менее заметными.
Волнисты — общее слово для всех течений, которые следуют или определенной рок (поп)-группе, или новому движению (течению) в танцах или спорте, как, например, скейтбординг. Эти тусовки в основном состоят из подростков, поэтому их состав быстро меняется.
Металлисты – это любители музыки «хеви металл» разных видов. Их стиль одежды довольно вызывающий: кожаные или джинсовые куртки, украшенные молниями, шипами и пряжками. Они могут красить волосы или лицо для того, чтобы придать себе устрашающий вид. В середине 80-х гг. именно металлисты были самым распространенным течением, большинство тусующихся ребят (речь идет здесь только о мальчиках, но не о девушках) некоторое время были металлистами.
Рокеры — самая «крутая» тусовка в Москве. Они любители рок-музыки и мотоциклов. Больше всего они любят собираться ночью и кататься по городу. Их стиль, распространившийся сейчас практически везде, – это кожаная куртка, кожаные брюки, бандана и специфические сапоги (казаки). Поскольку стиль рокеров уже становится распространенным, сейчас самые крутые рокеры (которым часто уже 25 лет и старше) стали собирать свои банды или группировки в стиле американских байкерских группировок.
Гопники — это общее слово для формы молодежной культуры, которая больше всего распространена в провинциальных городах, в пригородах, окраинах больших городов и республиканских столиц. Слово «урла» употребляется обычно центрально тусующимися молодыми людьми как общее название молодежи гопнического типа, то есть «деревенские, провинциальные, некультурные люди».
Широкоштанники обычно ассоциируются с поволжскими городами. Они относятся враждебно к молодым людям из столичных и престижных городов, ездят туда на «гастроли», чтобы «разбираться», особенно с молодыми людьми модно и по западному одетыми. Сами они сознательно ходят в стиле провинциалов – мальчики в широких штанах, девочки в длинных юбках.
Качки — это молодые люди, которые настроены практически так же, как и широкоштанники, но которые больше всего любят «качаться» (речь идет о подобии бодибилдинга), раньше это могло происходить в самодельных спортивных залах, расположенных в подвалах. Самые известные качки в начале 90-х гг. – люберы.
Бизнесмены (сейчас их называют «новые русские»). Все больше и больше молодых людей проводят свое свободное время так, чтобы делать деньги. Раньше можно было их определить, «вычислить» по видам и серьезности спекуляции, но введение так называемых «рыночных отношений» привело к тому, что сегодня называть это особым «образом жизни» молодежи было бы неправильно. Тем более, что со временем люди из этих групп становятся или обыкновенными бизнесменами, или преступниками.
«Из чего состоит молодежная культура современной России?»
Результаты исследований, которые я проводила в Москве в 1988–1991 гг., заставляют меня отвергнуть как структурно-функционалистский, так и субкультурный подход к молодежной культуре как к пространству генезиса идентификации (имеется в виду единство своего «Я»). Исключение так называемых «газетчиков» и других политически настроенных неформалов из числа тусовок говорит о том, что их «дело» заключается совсем в другом. Их деятельность принципиально иная, так как она основана на удовлетворении интеллектуальных и психологических потребностей личности. Те, кто тусуется, также ищут общения, которое волей-неволей формирует личность. Но это общение основано на удовлетворении не только ума, но и тела. Телесность выступает не просто одним из элементов тусовочного общения, но и его необходимой предпосылкой. Это вовсе не означает того, что они не столь интеллектуальны, не настолько умственно развиты, более грубы и т. д. Это имеет значение только в смысле того, что самовыражение в таких тусовочных группах имеет более разнообразные и широкие формы. Здесь я расскажу о трех таких формах – музыке и танце, стиле, игре.
Музыка и танец
Музыка и танцы – базовая форма молодежной культуры. Поэтому, даже удивительно, что так мало внимания уделяется им в социологии. В России это объясняется еще и тем, что принято считать, что советская рок-музыка отличается от западной важностью текстов по сравнению с музыкой. Конечно, есть и такие рок-группы, которые начинались в подполье и для которых главное – тексты. С другой точки зрения, возможно, что большая значимость текстов (по отношению к музыке) объясняется еще и достаточно слабым развитием музыкальной исполнительской техники и недоступностью хорошей записывающей аппаратуры. Тем не менее я полагаю, что большая часть «обычной» молодежи не слушали рок-музыку из-за ее текстов, ей то как раз в первую очередь нужен был ритм, звук и шум. Самой популярной формой музыки на Западе, например, был «хеви металл«, где слова и смысл текстов находятся на самом последнем месте. Для стиляг нужен был рок-н-ролльный ритм, чтобы танцевать, а чья музыка, на каком языке исполнялись песни, в чем смысл слов – все это было вообще не важно, если музыка была «в порядке». Однако то, что тексты не имеют большого значения, вовсе не значит, что тусовки менее интересные и менее культурно значимые пространства. Значение музыки проявляется именно в ее слушании, в ритуалах, связанных с определенными песнями, в танцах под эту музыку, то есть в телесном наслаждении музыкой.
Стиль
В социологии молодежи в России (а ранее в Советском Союзе) «стилю» уделялось одновременно и недостаточно, и слишком много внимания. Слишком много – от того, что раньше какая-нибудь одежда несоветского производства считалась, чуть ли не предательством Родины. Даже во время перестройки люберы у многих вызывали сочувствие потому, что они выбирали в качестве объектов для разбирательства молодых людей, одетых по западному. Но помимо этого сверх политизированного контекста, под стилем понимали также слепое следование моде (культурно-социологическое понятие) или простой способ идентификации со «своими» (социально-биологическое понятие).
Стиль стиляг позволяет им сразу узнавать друг друга, но многие стали носить свой «прикид» до того, как стали тусоваться со стилягами. Так, например, с одного взгляда на прикид стиляги можно было определить: он поклонник «Бригады С» или «Браво» (по прическе), какой стаж он имеет в тусовке (по носкам), любитель ли он музыки 50-х – 60-х гг. (по галстуку). У каждого стиляги была также и своя «фенька», то есть нечто оригинальное в прикиде. Часто кличку (тусовочное имя) человеку давали именно согласно этой феньке, как, например, «Клетчатый» – потому что носил клетчатую куртку, «Золотой» – потому что носил галстук золотого цвета, «Брежнев» – потому что носил много значков (похоже на медали).
Чтобы понимать значение стиля любой тусовки, его необходимо рассматривать в контексте всего социокультурного молодежного пространства, то есть по сравнению с другими стилями молодежной сферы, поскольку каждый стиль отражает не только эстетические предпочтения данной субкультуры, но и их позицию в отношении к другим тусовкам или группировкам.
Но стиляги хотели отличаться не только от тех, кого они считали ниже, но и от тех, кого они считали выше, то есть «мажоров». «Мажоры» тоже выделялись аккуратностью в одежде, но они не создавали этот стиль с помощью старых вещей, найденных у знакомых, родственников, на рынках, где продавались подобные вещи (как это делали стиляги), а покупали одежду на родительскую валюту или за счет их привилегий. Именно так стиляги демонстрировали не только свою ориентацию наверх, но и одновременно ориентацию вниз, поскольку они присвоили элементы культуры советского прошлого и не тянулись к молодежному культурному капиталу, то есть «западным тряпкам».
Игра
Она не связана с выраженной целью тусовки, то есть с катанием на скейтборде или со слушанием музыки, а случается, когда тусовка собирается просто так. Эти формы как раз, по-моему, и показывают стремление не к формированию определенной субъектности, а, наоборот, к раскрепощению зафиксированных идентификаций. Значение этих форм деятельностей выражаются больше всего в том, как люди говорят о них. Я выделила 4 момента:
1. Первое состояние связано с достижением ощущения кайфа. В одних тусовках, конечно, это понимается в прямом смысле — то есть кайф ловится через употребление наркотиков или спиртного. Но для других — особенно стиляг — «кайф» на сейшнах, на концертах. Они «балдеют» или «тащатся» от своей музыки. Использование подобного сленга говорит о том, что ощущения, которые ищет молодежь — физические (телесные), а не умственные, интеллектуальные.
2. Второе состояние — некоторое сумасшествие. Это особенно выражено среди панков, которые часто объясняли важные моменты в своей жизни тем, что они просто сумасшедшие. Это считается хорошей чертой характера, потому что таким способом они реализуют себя вне контроля.
3. Третье понятие тоже связано с тем, как они веселятся. Здесь важное понятие - «прикол» и «прикалываться». Имеется в виду все, что делают, — от шутить до дружно драться, играть в детские игры, веселиться за счет других и т.д..
4. Последнее ключевое понятие для тусовок — это обман. С одной стороны, надо уметь обмануть (например, нужно уметь «откосить» от службы) и нужно быть хитрым, потому что нужно знать, когда стараются обмануть тебя («кинуть»). С другой стороны, осуждается серьезный обман – «заложить» или «настучать». Для тусующиxся — это «лох».
Заключение
Изучение деятельности молодежных культур показывает, что тусовка является пространством для такой формы общения, которая невозможна в бытовой жизни. Это общение выражается через музыку, танец, стиль, игру и речь. Оно сугубо телесно оформлено, и в основе его лежат провокационно-подрывные ценности. Хотя это пространство дает молодежи некую свободу, оно не может быть полностью свободно от тех отношений господства и подчинения, которые являются доминирующими в обществе в целом