Все перечисленные подходы могут быть рассмотрены как «радикальные». Главная их мысль заключается в том, что не так важен разрыв между молодежью и старшим поколением, как разрыв внутри общества в целом по признаку класса, пола и расы.
Вопросы к семинарскому занятию и обсуждению на дискуссиях:
Специфические моменты в описании молодежи и молодежной культуры в функциональном и классовом подходах.
Сущность классового подхода в объяснениях молодежной культуры. Общее и особенное в классовой научной парадигме в советской и английской социологической литературе.
Расшифровка стилей молодежных субкультур с точки зрения классового подхода.
Радикальная критика функционального и классового подходов. Гендерный подход: общая характеристика.
Примерные темы для написания рефератов (эссе) по теме лекции:
Основные принципы марксистско-ленинской теории молодежи. В.И. Ленин о молодежи.
Основные принципы критики классового подхода в определении сущности современных молодежных культур.
Роль Бирмингемского «Центра современных культурологических исследований» в развитии культурных исследований.
Задания для наблюдения или мини-исследований:
Выберите молодежное культурное (субкультурное) место — дискотеку, кафе, паб, клуб, любое место «тусовки» — по своему вкусу. Попытайтесь расшифровать коды одежды, характерные для данной субкультуры. Попытайтесь обнаружить символы классового происхождения (в прямом, символическом или перевернутом виде). Опишите выбранный вами стиль в этой перспективе.
Тема 3. Девианты
1. Молодежь как социальная проблема
«Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть»
|
|
Шекспир.
Похоже, что молодым людям приходится и быть, и слыть девиантами, переживать сложности самого перехода, реагировать на общественное мнение и, несмотря ни на что, все-таки становиться взрослыми.
Эта тема не случайно названа нами именно таким образом. Это один из самых распространенных дискурсов в подходе к изучению молодежных культур проблемного типа. «Молодежь как проблема» — довольно часто встречающееся клише не только на теоретическом, но и на обыденном уровне. Тем самым закрепляется отношение к молодежи, во-первых, как к чему-то единому, одинаковому, во-вторых, как к однозначно проблемному.
Говоря «молодежь как социальная проблема», мы утверждаем, что молодежь как социальная группа, в том ее измерении, в котором она существует, возрастном или ценностном, еще до всяких соотнесений с какими-то критериями, оказывается проблемой. В обыденном разговоре «взрослых» часто можно услышать: «Ну, молодежь – это невероятная проблема». Практически так же это звучит (явно или неявно) в теоретических текстах и в продуктах массмедиа. Создается впечатление, что этот дискурс неистребим.
Подход к молодежи как социальной проблеме стимулировал многих ученых к исследованию причин и факторов, под влиянием которых подобный дискурс сформировался.
Отношение к молодежи как к социальной проблеме самым тесным образом связано с пониманием молодежной культуры как проявлению подростковой девиантности.
1.1. Некоторые вводные предпосылки последующего анализа данной темы:
Понятие девиантности (девиации) имеет разные контексты. Если оно употребляется в «нормальном» режиме, без соотнесения с жестко определенной нормой, то это вполне работающий термин. Однако в советской и пост советской (отчасти – и западной) академической литературе этот термин часто употребляется как синоним деликвентности, со вполне определенным оттенком криминогенности.
|
|
Девиантность (девиация) как некое отклонение от нормы (по определению) — понятие столь расплывчатое, что требует дополнительных пояснений. Возникает много вопросов: о пределах нормы, критериях ее определения, историко-культурном контексте нормы, тех субъектах или социальных институтах, которые наделены правом и несут ответственность за эти определения и за действия, ими санкционируемые. Таким образом, следует признать, что девиантность – это не жестко определяемое с помощью тех или иных критериев поведение, а процесс, определяемый ситуацией. Последняя же имеет множество параметров — от историко-культурных до актуальных социально-экономических обстоятельств.
Период молодости как взросления, переход из одного, не только возрастного, но и социально-культурного контекста в другой предполагает выход за нормы предыдущего. В известном смысле молодежь девиантна по определению. Другое дело, насколько правомочен выбор именно этого термина для общей характеристики всего этого периода. Очевидно, что с этой целью можно использовать иное понятие, не имеющее такого противоречивого контекста.
Проблема девиантности сама по себе необычайно сложна. Виды и типы девиантности настолько же отличаются друг от друга, как и молодежные культуры: употребление этих понятий во множественном числе как раз и подчеркивает их многообразие. Различие между ними (разными молодежными культурами и девиациями) столь существенно, что порой трудно уловить, где они соприкасаются своими символическими границами.
|
|
К девиантному поведению принято относить отклонения со знаком минус. Но не менее девиантна, например, талантливая или сверхконформистски ориентированная молодежь, несмотря на то, что последняя реализует некий социальный заказ и существует в пространстве социально одобряемого (взрослыми) поведения. Но она девиантна по отношению к самой природе молодости. Если подобным образом расширить границы понятия девиантности, то так называемая советская молодежь окажется не менее девиантной, чем знаменитые футбольные хулиганы в Англии.
В советской социологии под девиантной молодежью практически всегда подразумевалась деликвентная молодежь. Исследования «вращались» в одном злосчастном треугольнике: наркомания-алкоголизм-проституция, который рассматривался под общим титулом «подростковая преступность». Жупел «молодежи как социальной проблемы», которым пугали и молодых, и их взрослых наставников, породил огромное количество идеологизированных дискурсов, за которыми часто терялся сам предмет исследования.
Главным фокусом последнего должны быть собственно молодежные субкультуры (в том числе и девиантные), различия между которыми всякий раз наделяет качество перехода от детства к взрослости новыми нюансами. Криминогенный дискурс, безусловно, тупиковый!
Самое интересное в исследовании молодежных культур заключается в том, что любое «девиантное» поколение (а судя по историческим ссылкам оно всегда было таковым и всегда вызывало опасения у зрелого поколения) вырастает и становится «нормальным»: работающим, консервативным взрослым большинством, стремящимся к достижению социально значимых целей. Как это происходит? Каким образом девиантные ценности и нормы преобразуются в новые концепты и постулаты общественной морали? Любые исторические и художественно-литературные ссылки дадут нам на этот счет богатейший материал (взрослые всегда сокрушались по поводу молодежи, для них она всегда была девиантной).
И, наконец, если молодость так безнадежно девиантна, почему к ней с такой завистью и ностальгией обращаются взоры всего взрослого населения? Ангельская и дьявольская амбивалентность молодости, детское и разрушающее начало ее природы, удивительная привлекательность и постоянная паника, которую она вызывает, – все это создает вокруг каждого нового поколения ореол загадки, тайны, мистики и страха.
Важно не потерять в социологическом анализе переживания молодых людей по поводу их перехода во взрослую жизнь. Самим молодым невероятно трудно. И кроме внутренних – физиологических, психологических и личностных проблем – молодежь постоянно переживает внешнее давление и принуждение, проживая свой путь, она постоянно отражает реакции взрослых на себя. Многие социологи пишут о том, что девиантность – не просто сторона взросления, но и некая функция взаимоотношений молодежи и взрослых. Следовательно, интересно изучать не только самих молодых «девиантов», но и взрослых, которые реагируют на их поведение соответствующим образом.
1.2. К определению понятия девиации
Определение понятий норма и девиация происходит через описание специфики пограничного пространства, существующего между ними. Если существующая норма - это более или менее определяемое пространство, и другая норма (назовем ее новая) также определяема, то переход от нормы N к норме N+1 есть собственно пограничье, в котором и следует искать определение девиации. Назовем это пограничье »поисковым пространством».
Именно в нем происходит поиск каналов перехода от нормы N к норме N+1, именно здесь решается вопрос о пределах допустимого и недопустимого поведения. Однако это допустимое и недопустимое поведение описывается уже в контексте норм перехода, а не в контексте устоявшихся, общепринятых или будущих, желаемых (вариант — идеальных) норм.
Очевидно, что девиация — это необходимое дополнение нормы: норма определяется через девиацию, девиация — через норму, это взаимодополняющие, а часто и амбивалентные понятия.
В этом поисковом пространстве можно выделить три типа девиаций — соответствующих каналов перехода. Пусть первый называется «конструктивный», второй — «деструктивный», третий — «параллельный или нейтральный». Это деление невероятно условно. Какое-то девиантное поведение, как, например, употребление наркотиков, однозначно может быть отнесено к деструктивному типу, такие яркие проявления личности, как гениальность и сверхчувствительность, — к конструктивным. Однако самые разнообразные формы так называемых сексуальных девиаций или переходные формы неформальных объединений молодежи могут определяться и рассматриваться лишь в зависимости от конкретного содержания и конкретного бытования каждого феномена. Тот или иной их социокультурный оттенок будет приобретать значение в зависимости от того, с чем они будут сравниваться.
Понятие «девиантное поведение» очень близко к понятию «рисковая активность», которое достаточно подробно разработано психологами. Подростковый возраст имманентно связан с понятием риска. Потребность к риску актуализируется именно в этом возрасте, а «девианты» — это наиболее склонная к риску часть любой генерации. Для преодоления поискового пространства необходимо быть рисковым человеком. Это пространство практически не имеет никаких ценностно-нормативных векторов, поэтому нужно обладать развитой способностью к сверхориентировке. Если предположить, что в этом поисковом пространстве существует хотя бы какой-то ориентир, ценностный вектор, то это будет уже нормативное пространство. В поиске, сопряженном с риском, происходит овладение новыми формами поведения, механизмами адаптации к социальным институтам.
Можно ли «пройти» через поисковое пространство? Все подростки проходят через период взросления, но одни из них проживают его быстрее, более поверхностно, другие глубже, третьи выбирают некий вид активности, который отчасти может быть назван девиантным. Через поисковое пространство трудно пройти, через него можно только «прыгнуть». Эта метафора отражает некоторые специфические процессы, сопровождающие переход взросления.
1.3. Семь скачков через поисковое пространство
1. Физиологический: скачок из детского тела во взрослое
Для ребенка его тело было привычным и знакомым объектом, произошла лишь первичная половая идентификация, ребенок или ранний подросток достаточно свободно и легко им оперировал, знал все его функции. Тело, которое начинает расти, совершенно новое, подчас не принимаемое или принимаемое с большим трудом. Тело может играть ведущую роль в жизни подростка, особенно когда оно ему не нравится. Девочки и мальчики начинают воспринимать свое новое тело как нечто им чуждое. Чтобы идентифицироваться с ним, нужно не просто время, нужен новый опыт. Растущее тело может сформировать определенные виды новых комплексов на долгие годы. Подростки могут выбрать группировку или другую форму девиантной активности для того, чтобы чувствовать себя в прямом смысле физически защищенными. Это действительно помогает им преодолеть реальные или мнимые физические недостатки. Группировка для мальчиков — это своеобразная школа взросления, в которой подросток легче справляется со своими комплексами.
2. Скачок интерпретаций
Вместе с телесными и физиологическими изменениями, которые подросток должен научиться понимать и принимать, для него не менее важно научиться их интерпретировать. Зарождение и развитие новых для подростка сексуальных потребностей первоначально могут им восприниматься как некие «грязные» чувства. Эти процессы могут прийти в противоречие с переживаемыми подростками «чистыми» влюбленностями. У мальчиков и девочек это происходит по-разному. Так, например, очень амбивалентно формируется в сознании мальчика-подростка образ женщины. Невероятно сложен скачок от образа Матери как первой женщины, которую он любит, к образу женщины вообще, принимающей самые разные воплощения. Мальчик должен научиться «переходить» от первого образа ко второму. Вряд ли для этого нужно отделиться в реальности и пережить определенное состояние «отвращения» к своей матери, как считают некоторые неофрейдисты. Однако не случайно, что многие подростки переживают период увлечения «грязными» рисунками и даже порнографией, подчас никак не связывая эти «картинки» с реальностью. Вероятно, это некий способ символического, вынужденного ухода от одного только «чистого» чувства к женщине. «Согласие» чистого и грязного в сознании подростка происходит через фактически физическое разделение этих двух объектов. Мальчики, как правило, одних девочек любят чистой любовью, к другим испытывают влечение. Достаточно долго два этих объекта могут не смешиваться. Похожее двойственное отношение к любимой женщине может долго сохраняться и у взрослых мужчин.
Таким образом, подросток нуждается во внешней интерпретации того, что с ним происходит. Как объяснить, вербализовать то, что он ощущает впервые? Если любовь и сексуальное влечение не интерпретируется заботливыми взрослыми в одном смысловом пространстве, тогда эти понятия могут разорваться и развиваться независимо. Если значимый для подростка другой — парень из группировки, старший брат или любимый герой — проинтерпретирует это влечение в грубых и грязных понятиях, это упадет на благодатную почву и может закрепиться как стереотип. Особенно это относится к тем подросткам, которые растут в неблагополучной среде и у которых недостаточно развиты культурные потребности, отсутствует внутренний стимул к саморазвитию. Серия интервью, проведенных с девочками из группировок, подтверждает этот тезис. Они, как правило, скрывают в первую очередь от родителей раннюю половую жизнь, поэтому совершенно не умеют общаться со взрослыми на эту тему, разговор о сексуальной (вернее – половой) жизни вызывает мощную защиту. Вопросы о половом удовлетворении вызывали просто недоумение. Создавалось впечатление, что они «занимались этим» вообще без всякого мотива или называли в качестве мотива нечто такое, что никак не соотносилось с понятиями «любовь», «секс» или даже «развлечение». Часто можно было услышать: «Так ведь все так делают, чего тут особенного?»
3. Скачок от родительских ценностей к собственным
Для нормального развития подросток должен уйти из-под родительского влияния. Если родитель подавляет это естественное желание, то это может вызвать ряд реакций, например, сформировать в подростке комплекс «сильного отца» или «сильной матери». В этом случае подросток может уйти в себя, замкнуться и молчаливо противостоять этому авторитету. Комплекс сильного отца может стимулировать формирование различных форм инфантилизма. Долгое время в сознании подростка именно отец или мать будут нести ответственность за его поступки. Давление может вызвать желание подростка отодвинуть момент повзросления на более поздний срок. Подобный выбор конформной позиции соответствует в глазах многих взрослых так называемому «нормальному» ребенку. Такой подросток не доставляет им практически никаких хлопот. Повзросление, хотя и позднее, все равно наступает, но протекает уже в более тяжелых формах для родителей. Потому что подросток, выросший спокойно, всегда ранее выполнявший все родительские требования, накопив внутреннюю энергию противостояния, все равно уходит, но так неожиданно и резко, что это может стать настоящей трагедией для семьи. Следующая форма защиты – желание сбежать. Это довольно частая форма противостояния. Подросток понимает, что он не способен ничего доказать, ему сложно спорить с родителями, отстаивая свое право на свои ценности. Ему может представиться, что намного легче уйти от этого или просто сбежать. Этот процесс противоречив. Взрослые тоже правы, не желая отпускать подростка в прямом и переносном смысле. К уходу его, скорее, подталкивают социальные ожидания, предписанные этой ролью, но к уходу он не готов. Его внутренние ценности и конструкции только-только формируются, но он чувствует, что «должен». Интервью, проведенные с подростками, демонстрируют, что им самим невероятно тяжело, они желали бы выскочить из этого конфликта с родителями и взрослыми, но они не знают, как это сделать, чтобы и родителям было хорошо, и чтобы они реализовывали свою потребность. В этот период особенно нужно родительское понимание — отпускать подростка, не отпуская его совсем (и не теряя его!).
4. Скачок из одной, «своей», общности в другую
Идентификация со «своими» и размежевание с «чужими» у подростков невероятно актуализируется. Когда подросток рос в семье, то его окружали «свои» близкие люди, и только за стенами квартиры или дома начинались «чужие». Теперь подросток должен перейти в другую общность «своих и чужих». В новом позиционировании себя среди своих и чужих у подростка формируется важнейшее качество – чувство собственного достоинства. В этом процессе он формирует отношение к себе как таковому, вне своей принадлежности к семье, вне своего происхождения. Причем не просто вне семьи — вне родителей, мамы, папы, братьев, — а и вне классовой принадлежности, вне формальных организаций, вне культурных ценностей. Часто именно в этот период подростки открыто демонстрируют антиродительские установки.
5. Скачок из состояния невинности к осознанию чувства вины
Для ребенка доподросткового возраста глубокое, собственное осознание вины почти не характерно. Взрослые с помощью определенных санкций пытаются ему задать рамки социальных действий и поступков, за которые, если он их совершит, он должен чувствовать себя виноватым. Дети принимают эти уроки чисто внешне. Подросток же должен научиться ощущать вину на основе собственных внутренних ценностных позиций. Подчас подросток как бы специально провоцирует хамство, грубость по отношению к взрослым, чтобы почувствовать себя виноватым. Он пытается определить границы своей вины, пробуя себя на это чувство, формируя границы личной ответственности. Для подростка невероятно важно в этот период понять: где заканчивается его ответственность и начинается чужая? За что он действительно должен нести наказание, а что является обычным воспитательным моментом? Иногда подросток просто нуждается в наказании. С одной стороны, демократические традиции в воспитании настаивают на том, что детей нельзя наказывать (особенно физически), но, с другой стороны, подросток перенес бы свою вину и ощутил ее легче, если б его наказали. Потому что это своеобразное искупление греха, а значит, последующее снятие вины. В христианской традиции существовали простые правила: за какой грех какое наказание следует нести. Стоило отстоять полдня или даже всю ночь коленями на горохе, чтобы утром проснуться абсолютно счастливым человеком, не чувствуя ни перед кем никакой вины. Если же подростка не наказывают, то, с одной стороны, может сформироваться ощущение полной безнаказанности, с другой — это может закрепиться в сознании как некая вечная вина. Подобное отношение характерно для некоторых подростков: неспособность объясниться или как-то «искупить» вину даже может стать причиной суицидального поведения. Можно сослаться на пример из психологической практики. Подросток 14 лет постоянно хотел доказать матери, что он не специально ее обижает, что у него это получается случайно. Мать же не могла вырваться из своих привычных отношений: она его прощала, но возникали новые проблемы. Он хотел как-то доказать, но не говорить об этом открыто. Произошла трагедия. Мальчик повесился. Причем он хотел сделать это демонстративно, он знал, во сколько его мама обычно возвращается с работы, и совершил это за минуту до ее прихода. Она же совершенно случайно именно в этот день зашла за чем-то к соседке. Пять или 10 минут решили его судьбу.
У подростков часто накапливается чувство вины (в отличие от детей они считают себя слишком взрослыми, чтобы извиняться). Они, вероятно, были бы рады, если б взрослый помог им избавиться от этого чувства. В записке, которую мальчик написал, было: «Мама, я виноват, но не знаю, как доказать тебе, что я тебя люблю.»
6. Скачок от признания себя глазами взрослых к самооценке
Ребенок смотрел на себя глазами окружающих. «У тебя все хорошо, ты нормально, хорошо выглядишь, у тебя нормальный рост, ты хорошо учишься — вот тебя пятерка». Подросток же должен выстроить свою внутреннюю систему иерархий, выработать свои представления об успехе и наградах.
В группировке, например, подросток легко выстраивает представление о себе. Исследователи часто отмечают, что в группировку приходят именно те, кто в прежней среде имел заниженную самооценку, испытывал недостаток самоуважения. Прежняя среда не предоставляла ему достаточно ресурсов для повышения этих представлений, а группровка дает. В школе таких подростков, как правило, не понимают, они выпадают из школьной иерархии, не вписываясь в рамки правильных и хороших учеников.
7. Скачок из привычной триады школа-семья-формальная организация в одиночество
Часто на вопрос, почему ты пришел в группировку, подростки отвечали: от одиночества. (Все результаты здесь и дальше по тексту приводятся из исследования »Группировка в контексте провинциального города», которое проводилось при участии автора в 1990–1994 гг. в городе Ульяновске. В ходе исследования опрашивались (анкетирование, интервью) члены городских группировок, их родители, учителя, работники служб по делам несовершеннолетних, врачи, психологи и др.)
Одиноких подростков очень много. "»Подросток — это тот, кто одинок, человек, которого никто не понимает»" (Из анкеты члена подростковой группировки, мальчик, 14 лет).
2. Исторический экскурс в изучение девиантности
2.1. Понятие «хулиганизм»: история моральной паники
Это понятие было впервые употреблено Джеффри Пизоном в его книге «Хулиган».
Автор не просто рассказал историю юношеских преступлений, но прежде всего остановился на проблеме реакции общества на молодых преступников или нарушителей спокойствия.
В общественном сознании основная проблема выглядела таким образом, что современная молодежь потеряла всякое уважение к власти, молодежь стала разрушительной силой. Эта книга прежде всего важна тем, что в ней дается одно из первых определений понятию «хулиганизм», которое вводится в круг научной терминологии.
В 50-е гг. в американской и британской публицистике развернулась настоящая дискуссия о молодежных правонарушениях. Дж.Пизон обращает внимание на то, что тон этих статей практически ничем не отличался от моральной паники десяти- и двадцатилетней давности. Во все времена для доказательства невероятной испорченности современной молодежи исследователю или журналисту (писателю) нужно было обратиться к какому-нибудь прошлому сюжету. В 90-е гг. (для России, например) – это золотые времена застоя, период массовой включенности молодежи в строительство коммунизма на великих стройках и полях сражений; в 50-е гг. на Западе — это 30-е гг., в 30-х гг. взоры были обращены к началу века, в начале ХХ века - к середине века XIX и т.д.
Поразительным исключением из этого общего правила является отношение к молодежи в советский период, на чем мы остановимся подробнее в следующих лекциях.
Для западных исследователей, анализировавших эту загадку (постоянное обращение «паникующих» взрослых к золотому прошлому), важно было попытаться определить следующее: каковы же социальные и социологические предпосылки возникновения моральных паник, которые по крайней мере уже 100 лет тревожат общественность? Эта тревога приобрела особенные размеры с того самого момента, когда впервые взрослые (и ученые-социологи в том числе) увидели молодых людей, слоняющимися без дела по улицам разросшихся городов. Молодежь «вышла» из домов, из семей, оказалась в публичной сфере, на улицах. Для многих ученых именно эти процессы «обнаружения» молодежи создали предпосылки для ее изучения.
В доиндустриальных обществах понятие молодежи (в социальном аспекте) было ненужным. Там переход от детства – зависимого социального статуса к взрослому – независимому социальному статусу сопровождался, как правило, ритуалами и традициями, означавшими достижение молодыми людьми сексуальной зрелости и физической способности выполнять роль взрослого. Именно индустриализация, как считает большинство западных социологов молодежи, породила те социальные процессы, которые сделали период взросления предметом очень широкой общественной дискуссии и тревоги. В Англии эти процессы начались еще в XV и XVI веках, когда собственники и владельцы земли стали огораживать землю, которая до этого использовалась крестьянами как общая. До сих пор сохранились эти выгородки, создающие необычайный колорит и местную экзотику. Так, например, находясь на горе и видя совсем близко внизу город, невозможно просто так к нему спуститься, вместо 20 минут нужно потратить не менее двух, а то и трех часов, чтобы добраться до места. Перелезть через эти огорожения невозможно, поэтому существуют специальные карты, указывающие проходы сквозь них в специальных местах. Вся сельская местность (особенно в горах), как лабиринт, пересечена этими старыми перегородками.
С этого времени (в Англии это XV–XVI века) молодежь начинает вытесняться из деревень. Молодые люди были вынуждены искать наемную работу в развивающихся городах. Уже к середине XVI века в Лондоне была построена первая тюрьма для содержания беспризорной молодежи, которая к тому времени уже начала объединяться в группировки, просить милостыню и воровать на улицах городов. Потеряв надзор старейшин в деревенский общинах (традиционная форма патриархальной социализации), молодежь очень быстро стала превращаться в реальную угрозу для общества — его спокойствию, моральным устоям, нравственности.
Похожие процессы происходили в СССР, а затем и в России в период бурной индустриализации, особенно в брежневский период. Часто население целых деревень, снесенных в результате строительства, переезжало в высотные блочные дома. И когда подрастали дети этих «переселенцев», каждый такой дом становился или потенциально мог стать территорией обороны для группировки. Этот специфический феномен «спальных» районов, когда подростки одного дома, бывшей целой деревни, вырастают практически одновременно. Одна из ответственных работников инспекции по делам несовершеннолетних сформулировала проблему следующим образом: «В каждом таком доме заложена бомба замедленного действия». (Серия экспертных интервью проводилась сотрудниками социологической лаборатории филиала МГУ в г.Ульяновске в 1994 г. в ходе исследования проблем существования подростковых группировок)
К концу XIX века явление молодежных группировок распространилось по всем большим городам Англии. В каждом городе они назывались по-разному, у всех был свой стиль жизни и одежды, свои традиции. Одна из этих группировок снискала себе всемирную славу. Их называли «хулиганами». Публика узнала о хулиганах после их массового задержания на августовском празднике в 1898 г. Название хулиган происходит от словосочетания «Hooley’s Gang», т.е. «группировка Хулина». Но это название быстро распространилось и на другие группировки подростков, одевающихся в расклешенные брюки (клеш), тяжелые ботинки, носивших одинаковую прическу с длинной челкой. Вслед за этим происшествием после любых праздников именно хулиганов начали обвинять в уличных драках, воровстве, нападениях на полицию и прохожих.
Проблема хулиганов очень скоро стала рассматриваться не просто как проблема соблюдения нормального общественного порядка, но и как широкая социальная проблема рабочей молодежи. Все чаще общественность задавала вопросы: что же с ней делать? Одно из решений было найдено в поощрении городских организаций социального контроля, которые, по замыслу, могли бы заменить собой контроль старейшин в прежних патриархальных деревнях. С 1890 г. и до начала первой мировой войны в Англии возникли десятки таких организаций. Среди них были: «Скаутское движение», «Союз детей улицы», «Христианская ассоциация молодых людей», «Бригада мальчиков». Для этих организаций были характерны полувоенные формы и методы работы с молодежью, что обнаруживало главный принцип их подхода – насильственное устранение возможных выступлений и наведение силового «порядка» среди молодежи.