Здесь у нас появляется еще один не менее важный коннотат кармы, позволяющий дополнить осмысление шлоки 8.3. Оказывается, источник бытия всего сущего — не просто сотворение действий и не только спасение общественных дел и итога всей жизни, но и правильное принесение жертвы.
В известном издании "Бхагавадгиты" Макса Мюллера К.Т. Теланг дает такое значение кармы: карма есть жертвенное распределение (висарга), производящее бытие и возникновение всех существ. Теланг следует Шанкаре, который как ортодоксальный мыслитель подчеркивает, что под кармой необходимо понимать не вообще жертвенные ритуалы; а именно ведические ритуалы, так как именно они являются источником миропроявления2.
Обобщая сказанное выше, можно заключить, что кармой Кришны как образца культуры является установление абсолютного закона, задача которого в свою очередь заключается в создании всеобщей поведенческой модели. Как и мифический абсолют, этот закон и трансцендентен, и имманентен миру. В
===
===
виде варнашрама-дхарма (закона сословных и возрастных обязанностей) он управляет социокультурными нормами, а в виде закона кармы или закона перевоплощения — природно-биологическими процессами.
Еще раз хочу подчеркнуть: это единый социокультурный и природно-космический закон, по которому этическая ценность человеческих поступков эквивалентна ценности природных процессов. Природно-биологические процессы и человеческие поступки связаны воедино, причем последние в этой связи имеют регулятивный характер. От того, как будет поступать человек, зависит не только общественное благополучие, не только его личное спасение и жизнь в последующих рождениях, но и все живое в мире, в конечном итоге сам дух жизни.
|
|
Я приведу простой пример, который, возможно, поможет ощутить, что это за дух. Если вы знаете, что можете родиться червяком, вряд ли вы будете посыпать ваш огород дустом. Если, например, вы уверены, что можете родиться дикой уткой или зверем в лесу, скорее всего вы воздержитесь от охоты. В широком смысле вы воздержитесь от нанесения миру необдуманного или необузданного вреда. Такое сознание в практическом смысле существенно ограничивает потребительское отношение к природе, исключает установку "после нас хоть потоп".
Психологически нам трудно это понять, потому что лучшие образцы европейской мысли показывают дистинкцию природных и общественных процессов. Я уверен, что вы знаете фразу Канта из "Критики практического разума" о том, что меня больше всего занимает моральный закон во мне и закон небесных сфер вне меня.
С точки зрения традиционной мысли это всегда один закон. Критерием правильности исполнения этого закона выступают человеческие дела. В православных утренних молитвах христианин напоминает себе: "Внезапу Судия приидет и коегождо деяния обнажатся". И вот когда этот Судия придет, тогда, как сказано уже в Покаянном каноне, "праведницы возрадуются, а грешние восплачутся, тогда никтоже возможет помощи нам, но дела наша осудят нас; тем же прежде конца покайся от злых дел твоих"1.
В христианской религиозной модели принцип спасения человеческой души отличается от аналогичного принципа в индуизме, однако более общие моменты, управляющие системой
|
|
===
===
религиозного спасения, — общемировой закон и критерий соответствия этому закону — остаются, как и в других религиозных системах, схожими.
Возвращаясь к замечанию Гегеля об индусах, которые падали ниц перед брахманом, мы теперь понимаем, что это была зарисовка одного из жертвенных действий, необходимых для обретения положительной кармы. Здесь, если вспомнить шлоку 8.3, мы видим одно из многих символических действий человека как живого существа, источник бытия которого известен как "висарга карма". В данном случае висарга карма, т. е. сотворение жертвенных действий, выступает понимающей метафорой кармы во всех тех смыслах, о которых мы говорили выше.
Для человека, не знающего, в чем здесь дело, эта зарисовка краткой повседневной жертвы индуса кажется непонятной. Гегель здесь попадает в ситуацию арабского философа из рассказа Борхеса, который не может понять размышления Аристотеля о сущности театрального искусства, потому что такого искусства арабская культура не знает4.
Как мы уже говорили, кармой Кришны как источника его бытия в мире является установление закона, учреждающего порядок дел в культуре. Карма же человека как источник его бытия заключается в исполнении этого порядка и выполнении особых жертвенных действий.
По логике вещей и Кришна, т. е. Абсолют, проявляющий себя в актуальности, должен подчиняться феноменальному порядку, установленному в мире. Это означает, что и Кришна должен совершать "висарга карма", т. е. какие-то жертвенные действия, ведь архетипом жертвы пронизана вся традиционная культура.
|
|
Кришна действительно совершает жертвоприношение, и эта жертва есть рождение Кришны в мире. Вот почему в следующей после объяснения кармы шлоке Кришна говорит: "высшая жертва — это я, здесь воплощенный" [adhiyaj˜no ‘ham evātra dehe (8.4)].
Рамануджи, комментируя эту шлоку, утверждает, "что адхияджна, т. е. высшая жертва, — это Бог, который должен быть умилостивлен жертвой. Может быть, с теологической точки зрения это правильно — действительно, высшую жертву необходимо приносить Богу. Но мне кажется, что смысл воплощения Кришны, т. е. явления Абсолюта миру, как раз связан с тем, что, становясь имманентным, именно Кришна приносит высшую, т. е. самую большую жертву.
===
===
Свобода и жертва
Вот здесь, я думаю, таится разгадка шлоки 4.9, о которой мы уже говорили, но отступили в недоумении. Кришна как мифический Абсолют, трансцендентный миру, жертвует своей настоящей сущностью, сущностью пуруши-атмана и "выпускает" (сридж) себя в мир. Кришна совершенно свободен и не обязан ничего делать для людей, вместе с тем он отказывается на время от своего трансцендентного по отношению к миру положения, совершая волевое усилие (адхиштхана), преодолевает непреодолимую для обыкновенного человека иллюзию текучести вечно пребывающего бытия6 и, воплотившись, рождается в мире, принеся высшую жертву.
Он делает это для того, чтобы мир стал лучше, чтобы была восстановлена справедливость изначального закона. Если мы вспомним наш пример из "Мокша-дхармы" о происхождении людей, то можем сказать, что трансцендентному Кришне, т. е. вечному, нерожденному Атману, небезразлично то, что люди пали, дошли до плачевного состояния, утратив знание и путь его осуществления, стали злодеями, убийцами, растлителями.
Почему Кришне это небезразлично? Потому что трансцендентальный Кришна считает мир своим. Упоминавшийся Б.Л. Смирновым Ламотт совершенно прав. В "Гите" действительно нельзя ставить непроходимую грань между пурушей и пракрита. Этого нельзя делать потому, что дивное рождение Кришны — это понимающая метафора первожертвы, которую совершает Пуруша. Кришна в акте высшей жертвы не только отказывается на время от своей трансцендентной природы, но и возвращается к самому началу, к исходу времен, где он становится как перворожденный Пуруша, которого расчленили на жертвенной траве, из которого произошел весь "широкий мир" и первые законы для людей.
Вспомним: эти дхармы были первыми и им, могущественным, досталось небо (см. выше). Именно поэтому Арджуна, увидев в гл. 11 трансцендентальную форму Кришны, кричит ему в ужасе: "Ты вечной дхармы хранитель, древний ты Пуруша, понял я!" [tvam avyayah sāsvatadharmagoptā sanātanas tvam puruso matome (11.18)]7.
Что мы можем понять из этого? По всей видимости, то, что если мы собираемся сделать что-то действительно важное, то
===
===
должны вернуться к истоку, к основанию, и создать это важное как бы заново, причем сам процесс созидания невозможен без самопожертвования.
В этом, я думаю, заключается подлинное знание дивного рождения Кришны в мире, если вспомнить шлоку 4.9.
Мне иногда говорят: вы рассуждаете об этих событиях так, как будто они на самом деле происходили, но ведь наука не может ответить однозначно, действительно ли эти или какие-нибудь другие сходные с ними события происходили в реальной жизни.
История или филология, может быть, не могут ответить на этот вопрос, но философия и, в частности, философия культуры отвечает на этот вопрос положительно. События, зафиксированные в тексте, происходили в человеческой действительности, в этом нет никакого сомнения. Прабхупада, обладающий мистическим виденьем, даже знает точно, когда они происходили. Философия культуры не может точно ответить на этот вопрос, но за подлинность этих событий для человеческой культуры мы можем ручаться. Более того, мы даже можем утверждать, что они продолжают происходить в человеческом мире. Почему?
Выше мы устанавливали, что человеческая действительность, т. е. реальность культуры, имеет символический характер. Этот символический характер культуры показывают нам тексты. Только в тексте происходит слияние конкретики и абстракции. Только в тексте как в вербально-знаковом пространстве культуры происходит соединение предметной и непредметной сторон человеческих вещей, только в тексте возникает целокупностъ культуры, и это есть объективное свойство человеческого мира.
Свойство подлинности символических событий не зависит ни от характера текста, ни от субъективного восприятия. Прокомментировав событие или как-то его герменевтически обработав, мы можем создать другое событие культуры, но и первоначальное, и прокомментированное события останутся подлинными событиями как символические события, чья предметная и непредметная стороны зафиксированы в тексте. Грубо говоря, все действительные события культуры суть текстологические события.
У Витгенштейна есть такая фраза: "Если был лев заговорил, мы бы его не поняли". Это событие невозможно не потому, что лев не говорит, а как раз потому, что лев говорит, но "говорит
===
===
он на своем, львином языке о событиях своей, "львиной" реальности. Лев "говорит" с нами, но мы его, за исключением, может быть, специалистов-зоологов, не понимаем, потому что не можем соотнести свою символическую реальность с его символической реальностью.
В нашем человеческом мире мы часто не понимаем символических событий, создавших шедевры человеческой культуры. С нами постоянно говорит Великое, а мы этого не слышим. Через свои тексты с нами говорят и Платон, и Шекспир, и Толстой. Учителя и провидцы, они рассказывают нам о действительных событиях человеческой культуры.
Также и Христос говорит с нами, но мы проходим мимо этой правды, мы ее не замечаем. Эту великую символическую правду мы никак не связываем с малой символической правдой нашей жизни. И поэтому, если вспомнить начало дискурса, наши слова не достигают бытия.
Не ведая подлинных событий культуры, мы тем самым становимся даже не брахманами, утратившими первоначальный закон, а скорее теми не вошедшими в культуру "родами", которые, не узнав "изначально исшедшее святое слово", утратили знание и осуществление знания".
Теперь я скажу по-другому: что мы должны узнать из той тайны, которая связана с самопожертвованием Кришны?
Кришна говорит: я ничего не должен делать, у меня все есть, но если я ничего не буду делать, мир рухнет, и поэтому я должен вновь и вновь жертвовать своим трансцендентным положением и рождаться для защиты справедливости.
Выше я говорил, что мы не можем понять смысл рождения Кришны, а также других событий мифа потому, что наше сознание насыщено другой символикой. Если мы откажемся на время от значений мифометафоры "Гиты", т. е. от того, что означают карма, яджна (жертва), дхарма и т. д., то мы увидим, что это не только разговор старшего с младшим, не только представление образца действий, но и установление размерности бытия культуры.
Кришна говорит об обычных, необходимых и одновременно идеальных вещах, которые как раз и создают в мире порядок. Он говорит, что сильный, даже если он находится в стороне, даже если его это не касается, должен прийти на помощь слабому, встать на защиту добра, справедливости, закона. Если он
===
===
действительно сильный, если он действительно хочет быть лучшим (вспомним: лучший человек устанавливает образец, шлока 3.21), он должен для этого проявить волю, принести жертву, принести свой дар, изменить свою природу, свой характер, свой нрав. Заметим, кстати, что пракрита (природа, материальный мир), которую атман-пуруша, т. е. трансцендентальный Кришна, все время называет своей, означает и характер, и нрав.
Короче говоря, такой человек должен действовать по совести. Это действие, влекущее за собой власть над плотью, материальной природой означает еще одно рождение человека, т. е. его действительное вхождение в мир культуры.
Кришна как Бхагаван, т. е. как феноменальный абсолют, как самое высшее и лучшее существо в мире культуры предлагает и самый высший образец. Он устанавливает высшую меру бытия, высшую шкалу оценок.
Он говорит, что овладение своим нравом должно исходить из высшего состояния духа, из атмана. Причем делать это надо во имя интересов самого дела, ради целевой причины вещи, а не ради награды и выгоды. Кришна говорит: я свободен, я ничего никому не обязан, но я не прекращаю своего волевого (адхиштха), справедливого, т. е. законно-дхармичного, и благого дела. Ради него я готов принести высшую жертву — самого себя, потому что если я прекращу выполнять свое дело, которое является моей кармой, мир погибнет.
Что погибнет в мире? В мире погибнет текст культуры, если к его идеальный деятель перестанет выполнять добровольно взятые на себя обязательства, так как текст культуры как ее вербально-знаковая символизация строится на презумпции выбора высших степеней свободы и ответственности, которые по своей сути являются действительными событиями культуры и, следовательно, по существу они суть текстологические события. Это положение мы не сможем понять без примеров. Когда человек свободен, а когда несвободен? Теоретически человек может делать что угодно: выпить стакан воды и не выпить стакан воды; наесться доотвала или уморить себя голодом. Вот я, например, могу сейчас встать, поехать на вокзал и куда-нибудь уехать.
Это было бы здорово, но, с другой стороны, я не могу это сделать, потому что мы с вами связаны рядом обязательств: мне нужно дочитать курс, вам — сдать экзамен и т. д.
===
===
Человек условное существо, а это, в свою очередь, означает что человек — существо несвободы. Он все время должен поддерживать условия своего существования. Например, мы с вами свободно, без всяких цензурных и других ограничений рассуждаем о том, что такое текст традиционной культуры, но разве сами мы как человеческие существа свободны?
Ведь для того чтобы мы сидели в этой аудитории и рассуждали, необходимо выполнить много условий: нужно, чтобы мы не были голодны, но и не переели; чтобы мы до этого отдохнули; чтобы было не холодно и не слишком жарко и т. д.
Выполнив эти и многие другие условия, мы освобождаемся в нашем помысливании, выходим в еще одно измерение, в горизонт метафизического, где мы можем охватить мыслью любую вещь, даже целостную вещь культуры. Но ведь и здесь мы тоже несвободны!
Дело не в том, что мы что-то не можем осознать, а в некоторых законах жанра. Я должен придерживаться своего плана, следить, чтобы основные моменты были вам понятны, и т. д. Вы же в свою очередь должны вести конспект, следить за моей мыслью. Это в идеальном варианте. А в нормальной жизни студентов на лекции отвлекает что-то постороннее, они занимаются еще и своими делами и т. д.
Получается, что мы несвободны. И все же это не так. Человек экзистенциально свободен, так как у него есть выбор.