Переход названий (перенос) может осуществляться на основе выявления у реалий различных сходств: 1) сходства материальной характеристики (цвета, формы, запаха и т.п.): золотая осень, небесный взгляд, нем. die Schlange ('змея' и 'очередь'), англ. the back ('cпина', 'спинка' и 'корешок книги') и др.; 2) сходства функций: перо (как орудие письма); 3) смежности в пространстве и во времени: остановка (транспорта) и на остановке (стоять); нем. der Mittag ('полдень' и еда в полдень, т.е.'обед'); англ. harvest ('осень' и 'урожай') и др.
Перенос наименования (названия) с одной реалии на другую, основанный на сходстве первого типа, т.е. на сходстве вещей по цвету, форме, внешнему виду, характеру движений и т.п., называется метафорическим переносом: шелковые кудри, говор волн и др.
При метафорическом переносе денотат слова меняется, но какой-то признак понятия (сигнификата) сохраняется. Так, предметы, называемые словом гнездо, различны:
ГНЕЗДО - 1) жилище птицы;
2) человеческое сообщество (Дворянское гнездо);
3) отверстие, в которое вставляется мачта;
углубление, куда вставляется ось;
4) подбор слов одного корня.
Во всех ЛСВ лексемы ГНЕЗДО сохраняется общий признак ‘вместилище, охватывающее и объединяющее множественность’.
Полисемант на основе метафорического переноса образуется по принципу «параллельного включения», т.е. каждое переносное значение восходит к тому же самому прямому:
ПВ
ПС-1 ПС-2 ПС-3 … ПС-n
Метафорические переносы часто вызывают появление образного значения слова, например, схватить (заруку) и схватывать (мысль); англ. to grasp – 'понимать' и 'хватать'.
Сейчас никем не оспаривается существование двух типов метафор – поэтической и языковой; первая является объектом поэтики и одной из ее основных эстетических категорий, вторая исследуется в лингвистике и понимается как комплексная проблема, имеющая отношение к разным специальностям: семасиологии, теории номинации, психолингвистике, лингвистической стилистике.
Различия между языковой и художественной метафорами могут быть сведены к следующему.
1. Языковая метафора отражает очевидный признак (кисель - липкая грязь) или выражает “ходячие коннотации” (осел - упрямый человек). В художественной метафоре происходит сближение самых отдаленных сущностей, устанавливается нетривиальное подобие (так как из бесчисленных связей между элементами реальной действительности избираются самые неявные), что придает такой метафоре алогичный характер и создает впечатление семантической аномалии: Глупая вобла воображения (В.Маяковский); Приливы и отливы рук (Мандельштам).
2. Языковая метафора воспроизводима, в то время как художественная представляет собой единичный акт наименования.
3. Языковая метафора выполняет коммуникативную функцию, а художественная – эстетическую;
4. В языковой метафоре выбор источника метафоризации ограничен и связан достаточно устойчивыми нормами и закономерностями коллективного языкового сознания. Образование художественной метафоры свободно, не связано никакими канонами и совершается произвольно
Второй тип переноса основан не на сходстве именуемых реалий, а на их смежности (соприкосновении) в пространстве или во времени, например: вечер (культурное мероприятие). Этот вид переноса носит название метонимии. В случае метонимического переноса меняется не только денотат, но и сигнификат. При метонимии лишь соседние звенья переноса поддаются объяснению. Связь между звеньями последовательная:
ПВ
ПС-1 ПС-2 ПС-3 … ПС-n
Например, слово бюро (фр. bureau) имеет такую историю:
БЮРО - 1) ткань из верблюжьей шерсти;
2) стол, который покрывался тканью;
3) комната с такими столами (конторское бюро);
4) отдел учреждения (машинописное бюро);
5) люди, работающие в бюро;
6) заседание людей, работающих в бюро.
Разновидностью метонимического переноса является синекдоха (гр. synekdoche – ‘соподразумеваемое’), например, замена названия целого названием какой-либо ее части (pars pro toto).
Примерами метонимического переноса типа синекдохи являются следующие;
1) часть вместо целого: сто голов скота;
2) общее вместо отдельного: начальство (=начальник);
3) род вместо вида: машина (= автомобиль);
При сравнении метонимии с метафорой обнаруживается «нелогичность» метафоры. Ш.Балли считал, что метафорические сближения основываются «на смутных аналогиях», порой совершенно нелогичных [Балли, 1961]. Н.Д.Арутюнова также характеризует метафору как "постоянный рассадник алогичного в языке" [Арутюнова, 1979]. Что касается метонимии, то ее регулярность такова, что дает основания безошибочно предугадать, предвидеть развитие семантики в определенном направлении. Так, регулярный метонимический перенос «помещение – люди, находящиеся в этом помещении» (Вся школа вышла на субботник; Зал встает и т.п.) можно моделировать применительно практически к любому слову, обозначающему некое вместилище, в котором могут (или могли бы) находиться люди: вагон, магазин, салон (самолета) и т.п., – настолько очевидна и постоянна близость («смежность») реалий, объединенных в метонимическую пару.
Метафора имеет другую природу. Врожденное чувство аналогии заставляет человека отыскивать сходство между самыми отдаленными сущностями. При этом нам не удается обнаружить закономерности в процессе образования каждой конкретной метафоры. В самом деле, почему русское коллективное языковое сознание избирает для обозначения и характеризации высокого худого человека такую реалию, как жердь (ср. в польск. dyl «половица», исп. fideo «вермишель»). И почему такие общеизвестные свойства лошади, как физическое совершенство и способность к стремительному бегу, не трансформировались в коннотацию, формирующую переносное значение, а, наоборот, коллективным языковым сознанием были объективированы совсем другие признаки: “неповоротливый”, “неуклюжий”?
Со словом ишак ассоциируется представление о готовности безропотно работать: работать как ишак; я вам не ишак; ишачить и др. А со словом осел, имеющим денотативную общность со словом ишак, ассоциируется представление об упрямстве, тупости: глупый, как осел.
У существительного собака есть коннотации: 'тяжелая жизнь' (ср.: собачья жизнь); 'преданность' (ср.: смотреть собачьими глазами); 'что-то плохое' (ср.: собачья должность). У денотативного синонима слова собака, у слова пес, есть коннотации: 'холопская преданность' (ср.: сторожевой пес царизма); 'что-то плохое' (ср.: песий сын). Названные коннотативные признаки не входят непосредственно в семантику слова, но на их основе слово метафоризируется, включается в сравнения, участвует в словообразовании, семантической деривации и других языковых процессах. Признак, выступающий в лексическом значении одного варианта слова как прагматический, выступает в качестве семантического в значении другого варианта слова. Так, признак 'безропотно работать' является прагматическим в прямом значении слова ишак и семантическим в переносном значении этого слова: Он работает, как ишак.
Очевидно, что источник метафоризации часто непредсказуем, а мир ассоциаций, формирующих семантическое переосмысление, практически беспределен, поэтому неудивительно, что совокупность языковых метафор на первый взгляд представляется беспорядочным хаосом, не поддающимся систематизации.
Тем не менее языковая метафора широко представлена в толковых словарях, следовательно, надо признать, что она уже описана, систематизирована. Объектом описания словаря является “готовая” метафора, а не процесс метафорического переосмысления: клубок мыслей, обрывки воспоминаний, канва событий, тормоз в работе, искра любви, крушение планов, прекратить базар, карусель событий, изнанка жизни, шпильки в разговоре и др.
В настоящее время метафора и метонимия рассматриваются как основные когнитивные механизмы. Метафорические и метонимические выражения – это поверхностные проявления концептуальной метафоры и метонимии.
В теории концептуальной метафоры [Лакофф, Джонсон 1990] под метафорой понимают способ думать об одной когнитивной области через призму другой области, перенося из области-источника (sourсe) в область-мишень (target) те когнитивные структуры, в терминах которых структурировался опыт в области-источнике: золотая осень, небесный взгляд, шелковые кудри, говор волн, нем. die Schlange ('змея' и 'очередь'), англ. the back ('cпина', 'спинка' и 'корешок книги') и др.
Большое количество слов и выражений, описывающих ментальную сферу человека, имеет «физическое» происхождени е: мысль пришла в голову, мысль промелькнула и др. Сложные ненаблюдаемые явления описываются по аналогии с физическими наблюдаемыми явлениями.
Концептуальная метонимия заключается в мысленном восприятии одного концептуального явления через другое: перо (как орудие письма); остановка (транспорта) и на остановке (стоять); нем. der Mittag ('полдень' и еда в полдень, т.е. 'обед'); англ. harvest ('осень' и 'урожай') и др. Смежность устанавливается на концептуальном уровне. Одна концептуальная сущность (средство) обеспечивает мысленный доступ к другой концептуальной сущности (цели).
Метонимические переносы легко создаются по ходу общения, понимаются без проблем благодаря фоновым знаниям: кран течет, взять такси, у нее мамины глаза, он любит Моцарта, to dust the table, he married money.