ЕЩЕ О НЕКТАРНЫХ ПАСТБИЩАХ 5 глава

Строительное искусство пчел, как всякое врож­денное свойство, только слепо, автоматически и шаб­лонно повторяет опыт прошлых поколений.

Это инстинкт, в котором бессознательные дей­ствия особи отражают исторически выношенный всем видом опыт, ставший законом жизни.

Но вместе с тем, когда современные пчелы, акку­ратно оттянувшие лист фабричной вощины, вдруг пе­рестраивают ее, переделывая пчелиные ячейки на трутневые, или когда пчелы строят подпорки под обо­рвавшиеся соты, и во многих других подобных случаях семья проявляет нечто удивительно похожее на пони­мание своих потребностей и умение применяться к условиям.

Когда в затруднительных случаях, например при встрече двух сотов под тем или другим углом, пчелы по нескольку раз разрушают и самым различным об­разом перестраивают одну и ту же ячейку, иногда возвращаясь к той ее форме, которая сначала ими была забракована, то такие действия пчел действи­тельно до крайности напоминают эксперименти­рование.

Не следует, однако, позволять пчелам обманывать себя.

Еще Ф. Энгельс обращал внимание на то, что «планомерный образ действий существует в зародыше уже везде, где имеется протоплазма, где живой белок существует и реагирует, т. е. совершает определенные, хотя бы самые простые движения как следствие опре­деленных раздражений извне».

Надо поэтому всегда помнить, что даже caмыe простые рефлексы, не говоря уже об инстинктах, не могут при определенных условиях не выглядеть осмысленными.

Разве не кажется «умной» работа слюнных желез, когда при сухой пище, требующей увлажнения, они

выделяют много слюны, а при жидкой выделяют слю­ны мало, когда проглатываемую пищу они обволаки­вают слюной со слизью, а если надо обмыть рот от ненужного вещества, выделяют слюну жидкую, водя­нистую?

Что касается инстинкта, он является значительно более сложной, более высокой и более активной реакцией организма на условия среды.

Вместе с тем И. П. Павлов имел в виду именно пчел, когда писал, что у насекомых можно наблюдать два вида поведения: «высшее и низшее, индивидуаль­ное и видовое».

У живущих семьями медоносных пчел оба эти ви­да поведения отдельной пчелы особенно трудно раз­личить и расчленить. У пчел тесно переплелись низ­шая, видовая, как писал И. П. Павлов, «стереотипная, врожденная, так называемая инстинктивная дея­тельность», с одной стороны, а с другой — «и дея­тельность, имеющая в своей основе индивидуальный опыт».

К этой высшей деятельности приложимо сделанное Ф. Энгельсом в его заметках о рассудке и разуме за­мечание о том, что животным доступны все виды рас­судочной деятельности, «все признаваемые обычной логикой средства научного исследования», какие ха­рактерны для человека. Ф. Энгельс говорит здесь об индукции, дедукции, анализе («уже разбивание ореха есть начало анализа»), синтезе и соединении анализа с синтезом — эксперименте.

Но и высшее, индивидуальное поведение нельзя смешивать с проявлением сознания.

«...Пчела постройкой своих восковых ячеек посрам­ляет некоторых людей-архитекторов. Но и самый пло­хой архитектор от наилучшей пчелы с самого начала отличается тем, что, прежде чем строить ячейку из воска, он уже построил ее в своей голове», — писал К. Маркс, исчерпывающе разъясняя принципиальную

суть различия.

Именно план, показывая наличие абстрактного-мышления, способность выработки отвлеченных поня­тий, исследования их природы, отличает сознательную,

деятельность человека от действий животных, от по­ведения насекомых.

И пчелы в своей строительной деятельности про­должают, конечно, оставаться бессознательными.

Строительство сотов может итти очень быстро. Иной раз тысячи ячеек вырастают в улье за сутки.

Живыми гирляндами, связанными как бы в наэлек­тризованные цепочки, свисают пчелы с верхних бру­сков рамки. Они висят параллельно плоскости буду­щих сотов.

Пчела, находящаяся в голове, в вершине каждой живой цепи, двумя передними ножками цепко ухва­тилась за потолочину, а задними держит передние ножки нижней пчелы, которая, в свою очередь, дер­жит задними ножками третью. Так, одна под другой, они висят иногда до самого дна. Висящие рядом цепи пчел связаны: сцепившиеся друг с другом средними ножками, строительницы образуют сплошную трепе­щущую ткань.

Зобики этих пчел полны меда, взятого из запасов семьи.

В лаборатории пчелиного тельца идут химические процессы: углеводы преобразуются в сложные эфиры, жирные кислоты и предельные углеводороды. Мед превращается в строительный материал, причем на приготовление одного килограмма воска пчелы расхо­дуют килограмма четыре меда.

В гирляндах пчел, занятых на строительстве сотов, обнаруживали и молодых — двухдневных — и ста­рых— даже сорокадневных — пчел. Они составляют иной раз чуть не половину строительной гирлянды. Но эти пчелы, у которых восковые железы еще не разви­ты или уже атрофированы, сами не принимают уча­стия в строительстве, а только помогают строительни-цам поддерживать в гирлянде необходимую темпера­туру. Выделяют же воск и ведут строительство сотов те пчелы, у которых наилучшим образом развиты во­сковые железы.

Пчела, начавшая выделять воск, выключается из гирлянды, взбегает вверх и здесь каждую выделенную железами пластинку накалывает на волоски задних ножек, быстро передает челюстям для пережевыва­ния, а затем прикрепляет к потолку дупла или к верх­ней рейке рамки.

Так строится основа сотов, которые скоро спустятся вниз, повиснув над дном улья.

Когда первая крупица воска положена, или, вернее, приклеена, в нее вминаются новые и новые.

Затем, израсходовав запас воска из всех восьми зеркалец-карманов, пчела исчезает в гирлянде строи-тельниц.

Ее сменяет другая, которая продолжает дело с то­го места, где остановилась предыдущая.

Одна за другой наращивают пчелы все время раз­минаемый челюстями мягкий и липкий воск, губчатой, пористой массой повисший над пустым пространством, в котором ведется стройка. Наверху орудуют другие пчелы, которые закладывают основы ячеек. Отделка их будет довершена третьими.

Рядом таким же образом строятся соседние ячейки.

Вся эта кажущаяся такой беспорядочной масса из сотен, а иногда и тысяч пчел тянет, утончает и совер­шенствует быстро растущее вширь и вглубь и медлен­но застывающее и твердеющее восковое кружево сотов.

В строении сотов бывают иногда те или другие от­
клонения от нормы. В одном почти никогда не оши­
баются строительницы: соты, как правило, строго от­
весны. '

Опыты с ульем, установленным на клиностате, хо­рошо объяснили происхождение этой особенности во­сковых строений.

Заставляя пчел строить соты при разных углах вращения клиностата, исследователи установили, что направление, в котором огтягиваются соты, определено силой тяжести, силой земного притяжения.

Отстроенные соты спускаются до самого дна гнез­да, оставляя внизу проход, достаточно высокий, чтобы пчелы могли свободно по нему двигаться.

Стройка постоянно ведется с двух фронтов, даже дно ячеек обрабатывается одновременно с противо­положных сторон.

Десятки строительных групп действуют в рамочном улье, и все разрозненные, автономные действия их в конце концов превращают пространство, ограничен­ное стенками, в стандартное гнездо с пятью квадратны­ми метрами сотовых поверхностей, на которых разме­щаются десятки тысяч пчел.

Замечено, что соты строятся, как правило, только тогда, когда есть принос нектара и пыльцы. Если, од­нако, в семье не стало матки, строительство обрывает­ся даже при наличии хорошего взятка. Зато когда матка исправно ведет засев, а летные пчелы приносят нектар и пыльцу, стройка идет даже там, где новые соты строить негде; здесь строительницы утоляют свой инстинкт «побелкой» — накладкой светлого воска на потемневшие от времени старые соты.

Конечно, пчелы строят соты не потому, что они обеспокоены возможным отсутствием места для скла­дывания собираемого ими нектара.

Развитие восковых желез, пробуждающее строи­тельный инстинкт и побуждающее вести стройку, фи­зиологически связано у пчел с поступлением свежего нектара и пыльцы.

Воск выделяется пчелами непроизвольно, когда в гнездо поступает свежий корм, и пчелы заня­ты его перегрузкой и переработкой, причем воска выделяется тем больше, чем больше корма — но обязательно и нектара и пыльцы! — поступает в гнездо.

В то же время справедливо, что безматочные семьи ведут строительство очень вяло.

И это тоже закономерно, так как процесс выделе­ния воска связан в физиологии пчелы не только с ко­личеством корма, поступающего в гнездо, но и с вы­кормкой личинок. Семьи с пчелами, кормящими личи­нок, при прочих равных условиях выделяют воска больше, чем свободные от выкормки.

Чтобы покончить с этим вопросом, следует сказать об обратных зависимостях, какие здесь установлены.

Известно, что когда гнездо полностью загружено, пчелы хуже собирают корм.

В тех семьях, где пчелы не выделяют воска и не кормят личинок, летная деятельность также оказы­вается резко ослабленной.

Эта черта поведения, как и только что описан­ные, тоже обоснована, в конечном счете, физиологи­чески.

Но строительные таланты пчелы не исчерпываются умением сооружать новые или ремонтировать повреж­денные соты, состоящие из ячей.

К концу лета в каждом гнезде начинается подго­товка к зиме и прежде всего тщательное прошпакле­вывание потолка, который пчелы обмазывают крепким клеем — прополисом. Этим же клеем пчелы-конопат-чицы заделывают все щели и трещины. Вход в гнездо пчелы на зиму суживают. В летке оставляется откры­тым лишь тесный проход.

Применяемый во всех таких работах прополис со­бирается пчелами с почек деревьев некоторых пород. Заготовка ведется обычно в жаркие часы дня, когда солнце хорошо разогревает клеевую массу и делает ее более мягкой. Пчелы вгрызаются в нее кусачками-челюстями и, помогая себе передними ножками, отры­вают крупицу за крупицей, разминают ее челюстями и перекладывают на задние ножки.

Работа подвигается очень медленно, и на сбор одной ноши прополиса может уйти чуть не целый час.

Пчела, прилетевшая в улей с прополисом, сама не сбрасывает груза, как это делают сборщицы пыльцы. Она пробирается к верхней рейке рамки и здесь ждет, пока пчелам, занятым отделкой гнезда, потребуется клеевой строительный материал. Эти пчелы находят прилетевшую и челюстями отщипывают с ее ноши ку= сочек клея. Сделать это нелегко, и обеим пчелам при­ходится крепко цепляться ножками за рамку и напря­гать все силы.

Оторвав крупицу прополиса, строительницы уносят его к месту работы и сразу пускают в дело.

Пока разгрузка продолжается, а она тянется иног­да часами, сборщица спокойно ждет и лишь изредка

просит корма у проходящих, протягивая к ним хо­боток.

Наконец с ножек сняты последние комочки клея. Сборщица свободна и может покинуть свое место.

Если за это время не похолодало, она еще раз вы­летает за прополисом и, вернувшись, становится где-нибудь на тех же верхних рейках.

При сборе прополиса пчелы не особенно разборчи­вы и могут иной раз отделать улей клеем самого не­ожиданного происхождения. Однажды довелось ви­деть клей неестественно небесного колера. Оказывает­ся, он был собран с соседней ограды, недавно выкра­шенной в голубой цвет.

Повидимому, сбор прополиса есть такая же жиз­ненная потребность пчел, как строительство сотов. Многим пчеловодам приходилось наблюдать, как в кон­це лета перед летком улья и на прилетной доске соби­раются сотни пчел, стоящих рядами и ритмично дви­жущихся. Головы их низко опущены. Своими кусачка­ми они как бы обгладывают волокна древесины на по­верхности доски.

Когда-то в этих сценах видели празднества пчел, закончивших сбор нектара. Теперь доказано, что «стро­гальные игры» связаны с заготовкой прополиса, без которого гнездо не может быть подготовлено к зиме.

Тонким слоем прополиса строительницы укрепляют и стенки ячеек, вследствие чего белые в момент от­стройки соты вскоре желтеют. Они становятся с тече­нием времени коричневыми, а затем черными, так как в них постепенно накапливаются коконы личинок и остающиеся в ячейках отбросы непереваренной пищи. По этой-то причине толщина стенок и особенно до­нышка постепенно возрастает, сокращая объем ячеек, которые очень скоро стали бы тесными для воспита­ния в них личинок, если бы пчелы не выгрызали ко­коны и не удаляли их из улья. При этом замечено, что чем старее сот, тем усерднее и тщательнее он вычи­щается пчелами.

Тщательная укупорка гнезда очень важна для под­держания в нем ровной температуры.

Все эти черты поведения пчел очень важны еще и в том смысле, что они существенно влияют на устой­чивость и постоянство условий внутри самой семьи, тем самым укрепляя и сохраняя устойчивость наслед­ственности.

Самое строение гнезда тоже относится к числу врожденных черт, к числу наследственных свойств и способностей пчелы.

В стандартном двенадцатирамочном улье с мага­зинной надставкой — сто с лишним тысяч ячеек. Су­толока в гнезде могла бы стать катастрофической, если б использование ячеек не было специализирова­но. В гнезде пчел довольно четко определены его внут­ренние районы.

В наилучше проветриваемой центральной части улья — в нижних этажах сотов и поближе к летку — размещены пласты червы — ячейки, занятые яйцами, личинками, куколками.

Эта часть гнезда окружена кольцом ячеек с цвет­ной пергой. Тысячи ячеек бывают заняты в гнезде белковым кормом.

Дело в том, что выкормка одной пчелы обходится семье в три с четвертью миллиграмма азота. Такое количество его может быть получено, по крайней мере, из ста миллиграммов пыльцы. Это самое меньшее десяток обножек. За лето иная сильная семья может снести в гнездо до двух-трех миллионов обножек.

Следует здесь заметить, что, разбирая вопрос об особенностях укладки перги в ячейки, специалисты пришли к единодушному выводу: пчелы сохраняют в сотах цветочную пыльцу с помощью самого настоя­щего силосования. Перга действительно представляет засилосованную пыльцу, а ячейки, занятые под хране­ние перги, — это своеобразные батареи крошечных си­лосных «башен».

За этими силосными сооружениями лежат районы складов с наиболее ценным и заманчивым для врагов кормом — ячейки с медом. Они находятся подальше от входа, ближе к стенкам и потолку.

Границы районой непостоянны и в разные сезоны меняются, так как одна и та же ячейка может быть использована и для инкубации яиц, и для хранения нектара или меда.

Весной, когда семья особенно быстро растет, цен­тральная зона гнезда расширяется за счет опусто­шенных за зиму складов корма.

К осени, когда семья поредела, разрастается район складов с запасами кормов, которыми заполняются свободные ячейки.

Форма и размеры ячеек, которые в старинных рус­ских книгах именовались луночками или печурочками, разнятся в разных районах сотов. Так, в центральном, «инкубаторном», районе ячейки имеют в глубину при­мерно одиннадцать миллиметров: в более глубокие пчелиные ячейки матка неохотно откладывает яйца; окраинные же — по бокам и наверху — складские ячей­ки — медовые цистерны, несколько крупнее и глубже. Все ячейки, и это особенно хорошо видно на верхних, сделаны не горизонтальными, а скошенными книзу. Угол наклона невелик, но достаточен, чтобы мед не вытекал из ячейки. Самый верхний край сота выпол­нен из пятигранных ячеек, что, как признают строите­ли, значительно упрощает и делает более надежной припайку к рамочному бруску.

Эти пятигранные ячейки тоже заливаются медом.

Общая «анатомия» гнезда целесообразна и с тепло­технической стороны. В центре его, занятом распло­дом, поддерживается температура, необходимая для нормального развития яиц, личинок, куколок, тогда как в зоне окраинных (пчеловоды говорят — крою­щих) сотов температура обычно ниже.

Чем сильнее семья и чем больше объем занимае­мого ею гнезда, тем значительнее разница температур в центре и по краям. Благодаря этому здесь возникает движение воздуха.

Оно-то и становится основой вентиляционной систе­мы, которую пчелы-вентиляторщицы только дополняют и выправляют.

Существенно также и то, что соты, полностью за­ливаемые медом, занимают¹ края улья и что в цент-

ральной части гнезда мёдом заполняются верх, зад­няя, а отчасти и передняя зона сотов. Таким образом, для настоящего гнезда с расплодом оставляется сфе­рическое пространство, со всех сторон залитое медом, — словно туша, одетая в оболочку из сала. Мед служит здесь чем-то вроде температурного буфера, ослабляющего благодаря своей низкой теплопроводности резкие колебания внешней темпе­ратуры.

Такое устройство гнезда очень выгодно, к слову сказать, для человека. Если бы пчелы складывали корм в беспорядке, как попало, вперемешку с распло­дом и пергой, изъятие меда было бы немыслимо без разорения, уничтожения семьи. У медоносной пчелы мед, особенно из рамочного улья, можно отбирать так, что нормальный ход жизни не нарушается.

Пасечник оставляет пчелам те рамки, в которых имеются мед, перга и расплод, а для себя отбирает чистые медовые рамки, ставя вместо них пустые со­ты — запасную сушь.

Картина жизни воскового сотограда останется не­полной, если не сказать о его «коммунальных служ­бах».

Пока матка в центре гнезда ведет засев в подго­товленные для этой цели инкубаторные ячейки, пока пчелы — кормилицы и воспитательницы разносят по детским ячейкам личиночный корм, пока пчелы, при­носящие нектар, отдают его приемщицам, а прилетев­шие с пыльцой складывают ее в ячейки-кладовые, крылатая стража бдительно охраняет от чужаков и хищников вход в гнездо — леток.

Пчелы-водоносы прилетают с зобиками, полными во­ды. Она необходима здесь для поения не вылетающих из гнезда кормилиц и чтобы разбавить мед, которым воспитательницы кормят личинок. В спелом меде со­держится примерно четыре пятых сахара, а в меде для корма личинкам — только две трети. Следовательно, для приготовления корма к меду добавляется около одной шестой воды.

Чтобы перенести в улей сто граммов воды, тре­буются три тысячи пчелорейсов от улья к водопою и обратно. Вода доставляется в улей главным образом весной, когда средняя семья выпивает за неделю лит­ра полтора-два воды и больше.

Во время хорошего взятка пчелы обычно воды не носят, довольствуясь влагой нектара, просушиваемого в сотах. Часть потребной семье воды при многих усло­виях может конденсироваться в гнезде вследствие разницы между наружной температурой и температу­рой гнезда.

Зимой все водоснабжение осуществляется именно за счет конденсации.

Вода используется иногда в гнезде и для поддержа­ния влажности атмосферы. В сухие дни к верхним стенкам ячеек, в которых развиваются личинки, под­вешиваются мельчайшие капельки влаги.

Пчелы определенно являются весьма влаголюби­выми существами и очень болезненно переносят мало-мальски длительное отсутствие воды.

Весной или летом после нескольких дней затяжной непогоды, едва хотя бы на несколько минут прояснит­ся и выглянет из-за туч солнце, можно частенько на­блюдать, как тысячи пчел, вылетая из ульев, рассы­паются по мокрой земле, по влажным стеблям и листьям травостоя и с лихорадочной жадностью при­падают хоботками к сверкающим на солнце самоцве­там чистых капель.

В обычную же пору пчелы, как замечено, предпо­читают воду не чистую, а замутненную. Возможно, это объясняется тем, что темная вода лучше прогревается солнцем и потому теплее, чем чистая.

Так как вода требуется для поддержания столь жизненно-важного процесса, как выкормка новых поко­лений, в гнезде создаются страховые запасы влаги.

Это долгое время оставалось неизвестным даже самым внимательным наблюдателям пчелиной жизни. И понятно почему. Никто никогда не видел, где хра­нится вода в улье. Только недавно, впервые применив методику поения пчел водой, подкрашенной безвред­ными красками, удалось установить, что собранная и

доставленная в улей пчелами-водоносами вода перели­вается ими в зобики других пчел. Эти живые резер­вуары воды (пчелы-цистерны) с раздутыми боками целыми днями почти без движения дремлют на сотах, вокруг зоны ячеек, занятых личинками.

Пройдет один-два нелетных дня, и брюшко у этих пчел заметно опадает, но после первого же вылета сборщиц оно раздувается снова.

Терпеливо прослеживая далее путь подкрашенной воды в улье, удалось заметить, как пчелы разбавляют водой личиночный корм, как регулируют с помощью воды влажность атмосферы в ячейках с личинками, как в жаркие дни разбрызгивают воду на сотах для снижения температуры.

Выяснено уже и то, почему пчелы-цистерны с зо­биками, полными воды, не погибают от голодной смерти. Оказывается, запасы воды, хранимые в пчелах, разбавлены медом. Это установлено с помощью реак­ции на лакмус и микрохимическими анализами.

Остается добавить ко всему сказанному, что пче­лы-сборщицы находят воду не с помощью зрения. Слепые пчелы, у которых глаза сплошь залиты свето­непроницаемым, темным лаком, тянутся к воде хобот­ками так же, как зрячие. К жидкому и на вид не от­личающемуся от воды маслу или к спирту никогда не протягиваются и хоботки зрячих пчел, тогда как не­значительно увлажненный водой комочек земли и зря­чие и слепые пчелы хорошо отличают от сухого. Всё наблюдения позволяют считать, что вода отыскивается пчелами по степени влажности воздуха, ощущаемой усиками.

Деятельность пчел-водоносов и пчел-цистерн тесно связана в жизни семьи с деятельностью пчел-вентиля-торщиц. В жаркую пору года и в жаркие часы дня эта группа пчел понижает температуру в гнезде до нужного уровня. При подсушке нектара и превраще­нии его в мед воздух, перенасыщенный парами воды, удаляется из улья. Избыточной влажности воздуха пчелы не переносят так же, как и сухости. В улочках

81

6 Пчелы

между сотами пчелы растопыренными крыльями обве­вают открытые ячейки с личинками или с нектаром.

По дну и до самой прилетной доски сплошными цепями стоят другие вентиляторщицы. Обращенные головами в одну сторону, они напряженно работают несцепленными крыльями. Это «лет на месте».

Если подогреть снизу дно стеклянного улья, хотя б электрической лампой, можно видеть, как пчелы, укры­вавшие собой расплод, расползаются по сотам, пере­бираясь с центра на окраины. Вскоре вдоль сотов и на дне начинают выстраиваться вентиляторщицы. Чем жарче и дольше греет лампа, тем плотнее цепи венти­лирующих пчел, тем больше таких цепей...

Стоит выключить лампу, не пройдет и часа, как ря­ды вентиляторщиц расстраиваются, исчезают, и пчелы постепенно стягиваются с окраин сотов к центру, укры­вая расплод.

Если вслушаться в гудение, производимое боем ты­сяч маленьких крыльев, в нем нетрудно уловить похо­жее на гул мотора правильное чередование подъемов и спадов, ясно говорящее о ритмичной, согласной ра­боте крыльев. Их сливающиеся удары создают в улье воздушные потоки, которые соединяются в одну струю, с силой входящую в леток.

Возьмем дымарь, из носика которого бежит по­слушная малейшему дыханию ветра тоненькая струй­ка дыма. Поднесем этот дымарь сначала к одному краю летка, затем к другому. У одной стороны струйка дыма отгибается от улья, как если б ее тихонько от­туда выдували, а у другой стороны — втягивается в улей.

Холодный воздух, всасываемый пчелиной вентиля­цией в улей, предотвращает возможность размягчения воска, который начинает плавиться уже при шестиде­сяти двух градусах.

Для того чтоб показать, насколько эффективно охлаждение гнезда с помощью вентиляции, уместно напомнить об одном зарегистрированном случае, ког­да на пасеке во время пожара доски улья, стоявшего ближе других к огню, обуглились, а одна сторона да­же прогорела, причем улей не сгорел целиком лишь

92

потому, что его облили водой. Довольно неожиданно было после всего обнаружить, что соты и пчелы в этом улье остались целыми и вполне невредимыми. Вряд ли такой благополучный исход оказался бы возможным, если бы леток улья не был полностью открыт.

Не следует недооценивать значение последнего об­стоятельства: в жаркие дни чрезмерно суженный леток может оказаться причиной серьезных аварий, а леток, полностью, хотя бы и ненадолго, закрытый, может и совсем погубить сильную семью.

Истории таких катастроф довольно подробно про­анализированы в литературе.

...Пасечник открыл улей и сбросил с него подушку, чтоб осмотреть гнездо хорошей семьи. Ровный напря­женный гул поднимался из недр открытого гнезда, пахнувшего сухим чистым воском, медом, пчелиным ядом... Привычными движениями раздвигая рамки, пчеловод вслушивался в усиливающийся на мгновение шум, производимый встревоженными пчелами. Он вы­нул из гнезда рамку. Светлые, аккуратно отстроенные соты, ровные строчки открытых ячеек, занятых яйцами и личинками, пласты закрытых ячеек, занятых кукол­ками, поспевающими пчелами... Тяжелые крайние рам­ки гнезда доверху залиты медом, соседние с ними за­биты пергой.

Улочки между сотами были полны пчел. Возбуж­денные дымом, они припадали к ячейкам и сосали мед.

Рамку за рамкой осматривал пасечник, любуясь их чистотой и аккуратностью, радуясь их числу и увеси­стости...

Вдруг послышался подозрительный гул. «Не зароилась ли семья в дальнем углу пасеки?» —обес­покоился пчеловод и, прикрыв осматриваемый улей холстиной и крышкой, поспешил к месту, откуда до­несся шум.

Подушка же осталась там, куда ее бросил пасеч­ник, и не подозревавший о том, что леток совсем за­крыт ею.

Взбудораженные осмотром и выпитым медом пчелы в оставленном им улье сбились у закрытого летка и

6* 83

забили его своими телами, прекратив доступ холодно­го воздуха в гнездо.

Пасечник еще не успел далеко отойти от улья, а жара в массе пчел, сгрудившихся у летка, привела к тому, что мед, переполнявший их зобики, начал из­вергаться, обмазывая и заливая дыхальца, склеивая тельца в сплошную массу, окончательно закупорившую гнездо.

Дальнейшие события развернулись еще более бы­стро и оказались еще более катастрофическими.

Едва доступ свежего воздуха в гнездо прекратился, а тепло от погибающих у летка пчел продолжало по­вышать температуру в гнезде, воск начал слабеть и размягчаться. Наиболее тяжелые соты одни за други­ми оседали и обрывались, рушились, ломаясь, раздав­ливая и заливая медом пчел, которые тонули, зады­хаясь, и, в судорожных попытках спастись, еще больше разогревали гибнущее гнездо. Теперь начали обмякать и обрываться уже и более легкие соты с расплодом...

Всего минут десять-пятнадцать тому назад отошел пасечник от улья, чтоб посмотреть, что происходит на краю пасеки. И вот он уже вернулся, и снова от­крыл гнездо, которое только что осматривал.

Мрачное зрелище крушения и гибели представи­лось его взору. Но еще прежде, чем он осознал уви­денное, его поразило безмолвие гнезда и исходивший от него влажный жар испарины. Голые деревянные скелеты пустых рамок с случайно повисшими, подра­гивающими на стальных нитках проволоки комками, обрывками сотов, истекающих медом... А на дне улья лежала сплошная горячая масса безобразного крошева из черных, сварившихся в меду, пчел, впе­ремешку с личинками, пергой, куколками, обломками ячеек.

Всего на несколько минут прервался приток ох­лаждающего воздуха, и это убило пчел, уничтожило гнездо.

Недаром в жаркие дни, когда та или иная семья но справляется почему-либо с охлаждением гнезда, тысячи обитателей улья выкучиваются из летка, об-

84

лепляя стенку и свисая сплошным темным клубом, который пчеловоды называют «бородой».

«Борода» — верный признак плохой вентиляции гнезда.

Вот что писали в старых книгах знатоки дела по поводу пчел, образующих такую бороду: «Соты, на­полненные и отягощенные медом, бывают размягчае­мы излишнею теплотою до того, что легко обрушились бы и тяжестью своею задавили пчел, если б каждая из них в таком случае не всасывала в себя частицы меда и не выносила ее во внутренностях своих наверх улья... Часть пчел остается внутри жаркого жилища и беспрерывно поднимает ветер крылышками твоими для уменьшения опасного жара... Кто желает на деле убедиться, выносят ли пчелы мед на поверхность свое­го жилья в описанном случае, тому стоит только взять пчелу, кочующую на улье, и раздавить ее: из нее выте­чет меду с большое конопляное зерно...»

После этого можно ли удивляться тому, что в во­сковом селении существуют и пчелы-санитары, кото­рые освобождают соты, ячейки, дно улья от всякого мусора: от трупов пчел, от следов, оставленных трут­нями.

Труп зажаленной насмерть мыши-воровки, которую никак не вынести из улья, заливается в воздухонепро­ницаемую гробницу из прополиса. Так же обходятся пчелы и с улиткой, которая пробралась в гнездо.

Если подбросить в гнездо шарик остро пахнущего нафталина, пчелы и с ним поступят таким же образом.

Воздух в здоровом гнезде всегда свеж и чист.

ПРЕИМУЩЕСТВА ОСЕДЛОСТИ

Норка маковой осмии. — Гнездо линейных ячей цератины. — Пчелы в ракушках улиток. — Бумаж­ные шары ос. — Первые восковые сооружения. — Гнездо и наследственность. — Кристаллизованное воплощение материнской заботы о потомстве.

Покинув на время пчелиный сотоград с его неути­хающим кипением ульевой жизни, перейдем в даль­ний угол сада и попробуем последить здесь за не-

большой темной пчелой (или осой), которая усердно копошится на обочине утоптанной дорожки. Если угол зрения выбран удачно, можно сразу заметить, что на­секомое, всеми шестью ножками роясь в песчанистом грунте, углубляет крохотную ямку, в которую оно по­степенно погружается сначала только головой, а за­тем и грудкой.