Девушка надеялась на удачу и резко опустила руку с кинжалом в сторону Аллена, пока тот вновь пытался увернуться, но часть удара прошлась ему по лицу, оставляя косой порез, начиная от щеки и завершая свой болезненный путь на подбородке. «Благо, что не по глазам», — мгновенно пронеслось у парня.
— Что ты делаешь?! — успел крикнуть подросток лишь сейчас, отойдя от шока, ощущая ту боль, что принесли предательские удары предательским кривым серебристым кинжалом.
— Ты хороший малый, Аллен, но я не могу позволить тебе получить власть. Это погубит все наши планы, — говорила она с улыбкой, хоть и ощущала небольшую панику. Обычно та убивала тихо, со спины, и уходила, как будто ничего и не было, вытерев кинжал придорожной травой. Но, увы, сейчас провернуть привычную процедуру не вышло, а если Аллен останется жив, то она не сможет тут больше находиться и шпионить, проводить свои диверсии.
Теперь сад стал самым опасным местом для размышлений, и вообще стоило бы их отложить на какое—то время. У Аллена нет оружия, потому он хотел убежать, но Нэй оказалась быстрее, проворнее, и только слуга ломанулся в сторону, как девушка напрыгнула на него и толкнула в один из кустов роз. В тело парня вонзились тонкие шипы, и от колющей боли он проронил слезу. Вроде всё, настало бессилие. Нэй со слегка безумным смешком приготовилась нанести последний удар, целясь в сердце, как она думала, будущему трупу, и кинжал, который, как стрела, яростно летел к цели, был в паре миллиметров от груди юноши. Пошла красная полоска крови, за ней ещё и ещё. Аллен спас себя от смерти, резко схватив лезвие голыми руками. Кинжал подрагивал в его руках, так как Нэй оказалась довольно сильна и хотела протиснуть холодное оружие дальше, разрезая кожу. Все руки парня покрылись красным, как и одежда под кинжалом, но наш герой продолжал держаться из последних сил, так как никто больше не спасёт сестру столь необходимым для всех признанием, кроме единокровного брата.
«Я обещал защищать тебя, и я защищу», — мысленно пытался донести Аллен своё желание до Рилиан и ударил ногами горничную в живот, оттолкнув от себя. От удара она отпустила кинжал, и он оказался под контролем слуги. Парень перехватил оружие за рукоять, пока с бока и второй руки продолжала капать кровь, пачкая девственно—зелёную траву в уродливо—бурый. Аллен резко прижал Нэй к стене ограды, но та быстро взяла его за шею руками, принявшись яростно душить. Парень был не промах — подставил лезвие кинжала к её хрупкой шее.
— Убьёшь меня? — с ухмылкой спросила она, продолжая душить. Парень начал тяжело дышать, жадно хватая воздух, пытаясь дольше держаться.
Юноша держал кинжал у шеи Нэй, но не мог провести им и убить её (у него попросту не хватало духу — он и так успел замарать себя в жизни одним убийством), а потому печально ответил:
— Нет… — донёсся хриплый голос, так как воздуха начинало не хватать. — Я сделал слишком много зла и без тебя… Людей нужно любить…
— Тогда умрёшь ты! — с этими словами они поменялись местами, и теперь прижат к стене был именно он. Спина болела от толчка. Тело становилось легче, а дышать всё сложнее. Он хотел сделать то, о чём потом бы жалел — убить Нэй – вот только в жизни он убивал лишь раз, и это было большой ошибкой, и это было морально тяжело, несмотря на то, что выглядело, как самооборона. Парень лишь успел подставить кинжал к её животу, как… Всё закончилось: горничная недовольно фыркнула и со словами: «Ты ещё пожалеешь, что не прикончил меня», которые прозвучали как эхо для ослабленного паренька, убежала. Аллен упал на колени, а после встал на четвереньки, игнорируя боль в руках, так как со всей силы глотал воздух, восстанавливая нормальное дыхание. Почему же Нэй убежала? Что сработало в головке маленькой служанки—диверсантки?
Тут подошла Мариам и увидела, в каком состоянии юноша: что с ним сделала её приёмная дочь. Прежнее, серьёзное лицо главы горничных сменилось удивлением и неким материнским переживанием за судьбу Аллена. Она помогла ему встать и заметила многочисленные раны. Не обращая внимания, что он пачкал её дорогое платье цвета бриллиантового лакшери кровавыми руками, помогла дойти в замок, хоть подросток и говорил тихо, что ему это не нужно, а после так вообще отцепился, и они пришли к лекарю уже не в обнимку. Видимо, та сильно переживала, полагая, что Аллен не сможет идти. Ну конечно, с такой—то потерей крови…
Лекарь обработал раны и перевязал всё бинтами, оставив без повязки лишь ту, что на лице, отделавшись примочкой из трав. Как она узнала и почему не хотела, чтоб Аллен забрал власть? Ведь она – служанка, и при правлении парня ей тоже станет легче, как и всем остальным. Этот вопрос мучал парня во время всей процедуры, так как задать его во время боя не было времени. (Да и вряд ли Нэй бы ответила). Мариам принесла новую, такую же форму, так как прежнюю, кроме как выкинуть или пустить на тряпки, деть больше некуда.
— Спасибо, что пришла ко мне, — с улыбкой поблагодарил мальчик, а лекарь пока отошёл.
— Я рада, что оказалась в нужном месте в нужное время, но ты не хочешь рассказать, что произошло? — стараясь сохранять деловую серьёзность, узнавала женщина, но в её голосе чувствовались только сострадание и забота. Так что старания были напрасны.
Мальчик убрал улыбку с лица и рассматривал свои забинтованные с алыми пятнами ладони.
— Нэй… Она хотела убить меня, — через некоторое время бессмысленного рассматривания рук ответил Аллен, всё также не решаясь посмотреть на Мариам прямо.
Женщина и сама видела, что парень в недоумении, и потому, вместо лишних вопросов, погладила его по голове, утешая, словно испуганного котёнка.
— Это и есть те сложности, о которых вы с Эллукой предупреждали? — спросил, не убирая руку той, так как поглаживание и правда успокаивало. Мариам умела втираться в доверие к детям.
— Да, они самые… Быть правителем не так уж и просто, а потому стоит быть готовым к трудностям и, как видишь, даже смертельным опасностям. Ты правда готов пойти на этот шаг? Ещё не поздно отступить и уйти, — на этот раз она гладила не по голове, а по щеке, аккуратно проводя пальцем по царапине, не принося этим неудобств. — Я помогу тебе бежать и обеспечу безбедную жизнь за счёт люцифенской казны.
Аллен гордо поднял голову и взглянул ей в глаза.
— Я обязан, и я сделаю это, — серьёзно произнёс, всем своим видом доказывая твёрдость своих слов. Мариам улыбнулась, ведь в её глазах Аллен подрос, хоть и раньше не казался наивным ребёнком.
Они какое—то время так и общались, пока не пришло время вспомнить о работе, и не наступила необходимость переключить внимание на трудовые обязанности. Мариам вышла и первым делом сообщила, что нужно найти Нэй, но если мы чуть заглянем в будущее, то узнаем, что её не разыщут. (Она сама кого хочешь разыщет!)
Аллен пока одевался в новую униформу. Раны ещё побаливали, но они не помешают работать, а уж тем более не отвлекут от мыслей о признании, ведь моральные переживания всегда заботят больше физических…
За время, проведённое при перевязывании, юноша обдумал, как признаться сестре. Это не будет глупой речью, это будет сложный обстоятельный разговор. Ему хотелось показать и доказать, что даже, несмотря на все их невзгоды, на долгое отсутствие, они — семья, и это не изменится стараниями никаких злопыхателей.
— На лице, возможно, останется шрам… Шрамы украшают мужчин, ведь так? — тихо проговорил Аллен, проходя мимо одного из многочисленных коридорных зеркал, но остановился, чтоб осмотреть лицо. Он не видел эту царапину и думал, что она невелика, но всё оказалось куда как менее приятным. От своего отражения Аллен лишь тихо вздрогнул и выдохнул. Его не слишком волновал внешний вид, но парень понимал, что от сплетен других слуг не отвертеться, а наверняка и от лишних вопросов тоже. Лучше никому не показываться на глаза! Сразу, сразу к принцессе! «А что подумает принцесса?!»
Закончив с отражением, наш герой вышел из больничного крыла дворца и, не спеша, настраиваясь на дружелюбный лад, побрёл к Рилианне, которая, по словам Мариам, сейчас находилась в своих покоях. Ох, ну и чувство страха вдруг появилось, ведь во сне она тоже была в покоях. «Так, это был просто сон, не более, он не сбудется», — бормотал мальчик, вспоминая пригрезившиеся ужасы, но на всякий случай подросток всё же поглядывал за спину. Сон не повторялся в том ключе, что никого в замке нет: все находились на своих местах и работали, и это утешало Аллена.
А на его рану никто и малейшего внимания не обратил. Вот так здесь относились к личным проблемам слуг! Даже сами слуги друг к другу. Разве могут такие люди постоять за себя? Разве такие люди заслуживают лучшей власти, чем тирания Рилиан?
И вот он уже стоит у двери покоев Её Высочества и какое—то время тупо осматривает ручку двери. «Будь мужиком, Аллен, на этом стоит судьба многих тысяч людей и Её в том числе», — произнёс у себя в мыслях он, но голосом Леонарда. Раньше приёмный отец всегда подбадривал мальчика, мотивировал к действиям, потому и сейчас это очень вдохновляло, хоть и было бы лучше, если бы погибший капитан стражи молвил слова поддержки вживую.
Три аккуратных стука в дверь, что прошли эхом по коридору, а вместе с тем и властный голос сестры:
— Входите, — приказала она ледяным тоном («так же, как во сне! Но она же так всегда говорит…»), но, не медля ни секунды, не отвлекаясь на дальнейшие душевные муки, юноша вошёл в покои принцессы. В отличие от сна, девушка стояла у окна, и когда дверь открылась, та посмотрела на Аллена и нахмурилась. Может, пора прекратить сравнивать всё с тем сном? Ни до чего хорошего это не доведёт — а жить надо настоящим мгновением и не верить в глупые пророчества! Но легче сказать, чем сделать. Особенно, когда с детства воспитан в духе мистицизма. Тем более, в отличие от сна, юноша испытывал настоящие эмоции, и они были сильнее, чем в Царстве Морфея, а стук сердца приносил настоящую боль. Тук—тук—тук, тук—тук—тук. Три удара в секунду, вместо двух, как…
— ЧТО С ТОБОЙ?! — девушка кинулась к парню и со страхом посмотрела на его рану на лице, а потом перевела взгляд на руки. Она потянулась вперёд с намерением потрогать слугу, но сию же секунду отдёрнулась. — На тебя напали бандиты?! Бандиты ходят по Райскому Двору?! Куда смотрит стража?!
— Ээ… — такого поворота событий Аллен не ожидал. Он на секунду задумался, глядя в преисполненные волнением глаза сестры, но тут же сообразил. — Да. Да—да. Меня послали на рынок за зеленью, а я решил скоротать путь и… Хорошо, что у меня оказался кинжал! Я прикончил двоих. Город может спать спокойно.
— Бандиты не в нашем саду? — спросила Рилиан более спокойно. — Молодец. Благодарю.
— Н…нет, — дрожащим голосом ответил Аллен. — То есть да, молодец. Но нет, не в саду… Не в нашем…
— Ну тогда всё в порядке, — облегчённо вздохнула принцесса и самодовольно прикрыла глазки. — Ну давай, докладывай, зачем пришёл!
Парень тоже прикрыл глаза и передохнул. «Так, только бы ничего не сорвалось! Соберись, тупая тряпка!»
— Я решил, что нет смысла дальше скрывать это от тебя… — нервничая, начал Аллен, а руки потели, и их приходилось обтирать о пиджак. Рилианна прищурилась. Раньше он всегда обращался к правительнице на "Вы", но то были мелочи, принцессу не волновавшие. Она не обращала внимание на такие формальности. Её интересовало поклонение действиями, а не ритуалами.
— Влюбился в меня что ли? — с ухмылкой спросила юная дева, заставив слугу смутиться и на миг позабыть о своих словах. Он несколько секунд переминался с ноги на ногу, стоя на богатом пышном ковре, утопая в нём, как в гибельном океане.
— Н—нет! — смущённо ответил, чем рассмешил девушку, а её звонкий смех передался эхом по комнате. Это прекрасный и чистый смех, знакомый с раннего детства, напоминающий звук рождественских колокольчиков на ёлке, и по нему явно не скажешь, что принадлежит он самой Дочери Зла, самому воплощению Сатаны на земле. Аллен даже не смел перебить эти звуки, и сам улыбнулся, взирая на сестру. Это позволило немного успокоиться, так как парню уже стало казаться, что ещё чуть—чуть, и он бы начал заикаться от волнения.
— Ладно, зачем ты тогда тут? — перестав смеяться, спросила принцесса с улыбкой на лице, прищуриваясь. — Уж не на свои ли раны жаловаться? На это доктор есть, — она зевнула. – Но, как вижу, ты только от него.
— Нет—нет! То есть от него, но… Так, всё! Я хотел признаться, что я твой брат, — серьёзно произнёс, не став намекать или медленно подходить к этой болезненной теме. Иначе он боялся, что вовсе не решится. Длинного обстоятельного вступления, к сожалению, не вышло.
Девушка засмеялась вновь, но в этот раз громче, чем тогда. Такое ей говорили впервые: она решила, что это шутка, хотя до этого Аллен никогда её не разыгрывал. И правильно, ведь шутки с Рилиан всегда заканчивались смертельным исходом. Конечно, она бы никогда не казнила любимого слугу (да и влиятельные покровители бы не позволили), но сам любимый слуга об этом не знал и опасался тележного скрипа…
— Одинаковая внешность не даёт тебе права так себя называть, — после смеха её словно подменили, и девочка стала хмурой. Слова слуги казались наглостью, которая не простительна по отношению к ней даже от самых доверенных лиц. — И раны — это вовсе не повод наглеть в надежде, что я тебя пожалею.
— Я докажу свои слова. Если докажу, то я стану принцем. Если нет, можешь казнить меня хоть завтра, — строго произнёс, глядя ей в глаза, хотя до последнего момента надеялся, что это будет приятный и семейный разговор, а не серьёзный, будто на заседании Совета Министров в Зеркальном Зале.
— Хорошо, даю тебе шанс доказать прямо сейчас, а если не сможешь, то завтра будешь казнён за ложь и грубость по отношению ко Мне! — самоуверенно закончила гордая дева, так как и подумать не могла, что какой—то слуга может называться ей братом. Девушка, не любившая пасовать перед трудностями, приняла это как некий вызов и по обыкновению не желала проигрывать.
— Разреши пойти с тобой? — с лёгкой улыбкой сказал Аллен и протянул руку, приглашая идти вместе. Девушка руку проигнорировала, если не считать, что какое—то время рассматривала бинты на ней. Если бы разговор был более простым, она бы обязательно ещё раз поинтересовалась самочувствием своего верного слуги—брата, но только не теперь… Девушка и в обычные дни не очень интересовалась здоровьем и жизнями подданных, а уж теперь и подавно, ведь её мысли закружились совсем в других материях. «Потеряю я трон или нет?»
Они вдвоём прошли до камина, который стоит тут с самого их детства. Далее, без лишних слов, парень выставил правильно стрелки на каменном циферблате, открыл секретный проход со ступеньками и мрачным нутром, и указал туда дрожащей рукой. Принцесса застыла в немом шоке, а потом тихо промолвила:
— Невозможно… Это… Невозможно.
Аллен не стал её перебивать, мешать мыслям, лишь шёпотом сказал: «Возможно… в этом диком мире всё возможно…» Вскоре девушка пришла в себя и гневно добавила:
— Ни одна живая душа в замке не знала про это место, кроме меня! Ты за мной следишь?! Шпионишь?!
— Не знала… Кроме тебя и твоего брата. Неужели у тебя правда не осталось никаких детских воспоминаний? — спокойно вопрошал юноша. Боже, каких ему усилий это стоило! Девушка вновь застыла и не знала, что ответить. Её глаза бегали по комнате, словно где—то на стенах можно было найти варианты ответов, как в замысловатой и жестокой заморской игре «Мах—шонх».
— И… Это всё твоё доказательство? В суде бы этого явно было недостаточно, — строго спросила Рилиан, сложив руки на груди, всем видом показывая, что знаний о тайном ходе мало. — Скорее, это ещё один повод тебя казнить.
— Мхх… Перед тем, как я убил сира Леонарда, ты дала мне бутылочку с желанием. Ты говорила, будто кто—то тебе сказал, что желание, положенное в бутылочку, обязательно сбывается. Это был я, а меня научил тот дух на берегу, где мы играли в детстве, — глядя прямо в глаза девушки, что лишь больше удивилась от этих шокирующих откровений, закончил Аллен на одном дыхании.
— Значит, ты нашёл меня тогда в лесу, на берегу океана, потому…
— …что знал, куда мы обычно идём после преодоления этого мрачного прохода, которого, кстати, я всегда боялся в детстве, а ты меня тащила за руку и повторяла «не бойся, не бойся! Я с тобой!» — дополнил фразу принцессы, не боясь, что это будет звучать нагло с его стороны. Страх вообще ушёл, оставив место яростному азарту. Хотелось доказать, и всё тут!
Какое—то время они простояли молча. Аллен смотрел на деву, а дева старалась смотреть как на юношу, так и по сторонам.
— Оставь меня, — окончательно вынесла вердикт сестра, взяв время на размышления.
— Но как насчёт…
— Приказываю оставить меня, а не то голову с плеч спущу! — перешла Рилианна на истерический крик. Парень спорить не стал и удалился, решив молча дождаться её ответа. Всё же, на такое судьбоносное решение нужно время, и девушку можно понять. Сам Аллен не стал терять времени и продолжил работу, делая вид, будто ничего не произошло. Где—то в глубине души парень понял, что всё проделал правильно и оттого ощутил себя гением дипломатических переговоров. «А если казнь? Ну и пусть – чем я лучше остальных безвинных душ?»
Принцесса улеглась на свою кровать: ей нужно было побыть наедине с собой, дабы просто поразмыслить о словах слуги, что минуту назад назвался её братом. Прикинуть последствия вопиющей наглости…
Эти воспоминания так туманны, так неясны, словно их закрыли непрозрачной плёнкой. Ещё при первой их встрече с Алленом девочка помнила, что её манило к нему, и причиной тому была не только их одинаковая внешность. «Близнецы… Всё ведь сходится! Нет, он не может быть родным… Это бессмысленно!» — пыталась переубедить себя Рилиан, но понимала, что это невозможно, а туман, который закрывал лицо мальчика из воспоминаний, хотелось скорее сдёрнуть. Он становился настоящей отравой на пути к ясности.
Она закрыла глаза, дабы вновь попытаться вспомнить эти дни, внешность, голос. Раньше девушка таким не слишком серьёзно занималась, но именно сейчас появилось желание добиться правды, правды про детство. Сколько девочка помнит себя, она всегда была одна. Одиночество… Очень болезненное чувство, особенно, когда оно с тобой всю жизнь. У неё не было ни друзей, ни родственников. После смерти матери, королевы Анны, больше некому было по—родственному обнять девочку и назвать просто. Рил… Ринни… Быть может, она сможет быть не одна снова?
Аллен всегда стремился защитить её, маленькую сестричку, даже когда приказа об этом не поступало, но делал ли он это просто так из тщательного исполнения обязанностей защитника, или была более веская причина? Она ощущала к Аллену близость, и этого нельзя было скрыть: он просто единственный проявлял искреннее внимание и искреннюю заботу. Подкупало и то, что наш герой, единственный из всех, улыбался ей со всей радостью, а не искусственно, и порой принцесса просто хотела обнять слугу, но не могла позволить случиться такой слабости со своей стороны.
Вопросы заполняли юную голову малышки, а воспоминания обрывками влезали вместе с вопросами. И вот одно из воспоминаний решило показаться полностью.
Принцесса продолжала лежать с закрытыми глазами и мысленно возвращалась в период, когда была совсем крохой, когда она с каким—то мальчиком открыла проход в камине. Этот мальчик блондин, как и она, но его лицо было отвёрнуто в сторону. Рилиан старалась подсмотреть, но тот уже побежал по лестнице тёмного прохода, и ей оставалось идти следом. Они вышли в лес, где мальчик подал руку. Это был первый раз, когда он решил проявить смелость и инициативу, взять на себя роль главного. Да! Она могла увидеть его лицо, но как только подняла голову, они уже стояли на берегу моря, а он смотрел на прилив.
«Чёрт», — думала принцесса, но не как маленькая девочка, а уже будучи почти совершеннолетней, но всё ещё видя уплывающее вдаль воспоминание.
Это уже походило на какую—то издевательскую загадку. Быть может, стоит вспомнить какое—то слово, что она могла сказать мальчику: помогло бы это? Из маленького ротика Рилиан донеслось самое важное… Оно прорезало тёмную чащу леса и отозвалось в самом сердце.
— Алексиэль! — позвал детский голосок девочки, и мальчик отозвался, но лицо опять расплылось в нечёткости. Всё же, это сложнее, чем кажется. Плевать! Главное, что ей удалось узнать имя мальчика, а это означало ещё вопрос слуге—брату. Контрольный вопрос. Теперь же, если он не ответит или ответит неверно, его ждёт безжалостный эшафот. Воспоминание хоть и было ни о чём, но оно веяло радостью и давало понять, что та любила своего брата и, о, чёрт, это чувство совпадало с тем, которое дева испытывает к слуге, хоть раньше и не обращала на это внимание, приписывая влечение девичьей ветрености.
Девочка, поправив складки в меру пышного платья, быстро поднялась с кровати и преобразила внешний вид у зеркала, после чего самодовольно ухмыльнулась, будучи уверена, что он не ответит, и она вновь окажется права. Права и одна. Она всегда права! И всегда одна… Выйдя из своих покоев, принцесса гордо пошла по направлению к тронному залу, приказав одной из горничных.
— Приведите в тронный зал Аллена, быстро, а то все пойдёте на эшафот!
Горничная, дрожа от страха, оставила свою работу, и рванулась бегать по замку в поисках слуги. Никто не хотел так рано умирать, особенно из—за такой мелочи. А горничные здесь все были молодыми, почти детьми.
Когда Рилиан дошла, Аллена успели позвать. Он стоял и ждал её. Но кланяться не стал, потому что внезапно ощутил прилив собственного достоинства ко всем членам.
— Прекрасно, ты уже тут, — с выражением лица довольной кошки—охотницы говорила девушка, подходя к нему. — От следующего вопроса зависит твоя жизнь… и моя судьба, — выражение лица сменилось на злобное – его даже можно было назвать насмехающимся.
— Я готов, — вот тут Аллен правда занервничал, так как не ожидал, что она задаст какие—то вопросы. Вдруг сестрица выдумает то, на что ответа попросту нет, или чего он и сам не помнил. Она могла так сделать, дабы специально изобрести повод для казни — как пыталась тогда, с Леонардом…
— Раз ты мой брат, то назови своё имя, — как можно показательней девочка выпрямила спину, из—за чего немного выдалась вперёд складка небольшой груди. Возможно, она перестаралась, но сейчас её больше всего волновал ответ предполагаемого брата. Принцесса искренне верила, что простолюдины не могли знать имя давно потерянного принца, ибо жили сугубо сегодняшним днём.
Волнение Аллена сменилось гордой улыбкой – он тоже выпрямил спину, но не так сильно, как сестра, а после также гордо произнёс, не запинаясь:
— Нашла, что спросить. Моё имя — Алексиэль Люцифен Д’Отриш. Таковое было даровано мне при рождении, но потом я его, к сожалению, сменил. Простите…
И всё, уверенность Рилиан пропала сразу. То же имя, по которому в своём воспоминании она позвала мальчика. Это не могло быть правдой… Она вновь вернулась в шоковую парализацию, не зная, какой аргумент придумать против наглеца. И нужно ли ей вообще таковой придумывать?
— Но если ты и правда мой брат, то почему бросил меня?! Ты оставил меня одну! Одну переживать смерть матери, одну ходить на наш берег и плакать от одиночества! Одну проводить бессонные ночи в огромной кровати! Тебе приятно было уходить от меня?! Приятно делать меня несчастной принцессой?! — кричала Рилиан, а на её глаза наворачивались слезы. Боль внутреннего одиночества вмиг поглотила девочку, и жаркие слёзы побежали по её щекам, размазывая тушь, которую та иногда наносила, чтобы подчеркнуть глаза, но сегодня этого делать явно не стоило. Аллен не стал долго думать, просить разрешения — он просто обнял сестру и прижал её к своей мальчишеской груди.
Через некоторое время неловкого молчания, в котором слышался лишь плач принцессы, Аллен дрожаще произнёс:
— Прости меня… — тихо прошептал, поглаживая по спине, позволяя сестре выплакаться. Они были одни (заседаний министров сегодня не планировалось), потому никто не мог видеть её такой, да, и если даже кто—то увидит, то ему или ей явно не поздоровится. Наблюдения за такими запретными чувствами могли стоить жизни не только простолюдину, но и министру!
Принцесса не решалась обнять брата, а лишь понемногу успокаивалась в его руках. Аллен был рад вновь прижать сестру, но не хотел слышать тихие, да и вообще, какие бы то ни было, всхлипы, а мечтал лишь видеть её улыбку. Впрочем, как и всегда.
— Я с тобой и больше не покину тебя, — вновь прошептал, заставив девушку оторваться от него и с каплями слёз в уголках глаз спросить:
— Правда? — в этом голосе звучала надежда — детская надежда на счастье, и со стороны выглядело уж больно мило, словно грустный котёнок, просящий немного еды.
{Что милого в голодном котёнке, Лен ты Кагамине? — примечание руководителя}
— Правда, — с улыбкой подтвердил Аллен. — Я не покидал тебя ни на минуту и не покину. Никогда. Прости, что не признавался.
Рилиан по—доброму улыбнулась в ответ. Наконец, она решилась обнять слугу, а если точнее, то своего брата, и теперь поняла, почему его прикосновения были тёплыми и приятными, а это объятие заглаживало любые невзгоды жизни лучше, чем самые сладкие бриоши и самые дорогостоящие украшения. Больше всего девушку радовало, что в этой толпе врагов есть один человек, способный полюбить саму Дочь Зла чистой искренней родственной любовью.
Наконец, она вспомнила, что сильные женщины не показывают слабости и уж тем более слёзы (так учила её мать), а потому поспешно, хоть и не желая этого, отстранилась от объятий. На щеках застыли разводы от туши, но всем своим гордым видом она старалась не акцентировать на это внимание, а продолжать деловое общение, будто происходящее – самая обычная дневная рутина.
— Хорошо, ты доказал, что брат, — улыбалась сквозь слёзы принцесса. Она старалась быть серьёзной, так как не желала раскисать, даже перед родным братом. Её воспоминания не стали красочнее, но теперь не было ощущения незаконченной мозаики, которое преследовало девочку постоянно каждый день богатой, но несчастной жизни. Конечно, по вопросам своего детства она всегда могла бы обратиться к Трём Героям и Минису, что знали её с младенчества, но тогда бы проявила свою забывчивость, а этого юная госпожа допустить уж точно не могла!
Аллен подошёл к девушке, достав платок, и под её смущённые крики вытирал размазанную тушь.
— Негоже принцессе ходить грязной, ведь так? — с ухмылкой произнёс юноша, и девушка, краснея, надулась, однако помочь себе позволила. Он действительно очень заботлив к ней. Вспоминая тепло из снов и сравнив с теплом прямо сейчас, она улыбнулась. Более сомнений не оставалось. Интуиция — самое верное доказательство, особенно в таких трепетных делах.
— Спасибо, братик, — милым голоском произнесла Рилиан, и очередь смущаться перешла к Аллену. Это было так мило и так непривычно: он даже чуть платок не уронил.
— Ха! Теперь не только я смущаюсь, — победно воскликнула она, сложив руки на груди и разглядывая алые щёчки нашего героя.
— Хорошо, 1:1, — посмеялся юноша.
— Не люблю ничью… — хотела она вновь обидеться, но парень закончил поправлять макияж принцессы и с улыбкой произнёс:
— У нас впереди целая вечность, чтобы ты победила. Победила в этой жизни, а потом… потом и в следующей… и в той, что будет за следующей…
И эти слова радовали даже больше, чем простая и лёгкая победа.
Жизнь круто поменялась и прежней уже не станет.
Финал 2:
Алексиэль с Рилиан стали ближе, больше общаться, дружить, вспоминать прошлые моменты, и она даже разрешала брату не преклонять перед ней колено при встрече и называть просто по имени без титулования. Это логично, ведь они родственники и ровесники, но большинство обитателей дворца об этом пока не знали: они думали, что принцесса со слугой просто подружились, и царственная особа позволяет мальчишке слишком много. Среди служанок были даже пересуды, но наши герои не обращали на это внимание. Всё—таки кто им запретит быть вместе?
На следующий день после признания они оба рассказали о случившемся Эллуке и Мариам, а те сразу подтвердили, что принц говорит правду. Теперь юноша не мог носить звание слуги, ведь до этого исполнял такую простую роль только ради сокрытия истинного лица по своей воле. Отныне в этом нет смысла. Хотя Эллука думала, что столь смелый шаг совершенно бесполезен, если Люцифении конец, но промолчала. Алексиэль и так всё слышал, так что только ему, как, считай, правителю, и решать, что делать.
Дети переговорили в покоях принцессы наедине, сидя на диване, о правлении Рилиан, и почему она так жестока. И что надо меняться прямо с сегодняшнего дня.
— Я хотела править, как мать. Она сильная, строгая, но в то же время добрая, и её все уважали… Мне хотелось, чтобы меня уважали также, несмотря на мой возраст, — нервно перебирая платье, твердила та. Её судорожные движения и весь процесс размышлений напоминали Аллена, когда он трогал пуговицы на рукавах от нервов. Всё же, какими бы они ни казались разными личностями, у них общие привычки, даже в мелочах.
— Но вместо этого все боялись. Это не было уважением. Умная принцесса должна была давно понять, а ты совершала ошибку за ошибкой, — искренне произнёс он и положил свою руку на тыльную сторону ладони сестры, тем самым успокаивая её. Это всегда помогало. Рилиан улыбнулась и аккуратно посмотрела на брата.
— Вместе мы справимся. И да, я хотел бы взять политические дела на себя, — твёрдо дополнил принц, поглаживая хрупкую, тёплую руку девочки.
В другой ситуации за такое пришла бы немедленная казнь, но только не сегодня и не в их случае.