– Я знаю, вы только вестник, а не причина нашего горя.
Но о вашем визите мы не сможем вспоминать с радостью. И все же я обязан сказать, что вы исполнили свою печальную миссию с незабываемой добротой.
Она кивнула.
– А вы в эти тяжелые часы были безупречно вежливы.
Юлиан открыл дверцу ее машины. Она села и подтянула ноги с тротуара. Но прежде чем он успел захлопнуть дверцу, она вспомнила еще один важный вопрос, который не успела задать.
– Юлиан, я помню, что вы планировали иметь дочку. Но если бы судьба повернулась так, что у вас родился бы другой сын, как бы вы назвали его?
– Нашего первого сына мы назвали по моему отцу – Николай, – ответил он. – Но Елена хотела назвать второго сына так же, как меня.
– Юлиан Дельфийски, – повторила сестра Карлотта. – Если это действительно ваш сын, я уверена, что когда‑нибудь он с гордостью будет носить это имя.
– А как его зовут сейчас?
– Этого я вам сказать не могу.
– Но…, не Волеску?
– Нет. И если это будет зависеть от меня, он никогда даже не услышит этого имени. Благослови вас Господь, Юлиан Дельфийски. Я буду молиться за вас и за вашу жену.
– Помолитесь и за души наших детей, сестра.
– Я молилась, молюсь и буду молиться за них.
***
Майор Андерсон внимательно поглядел на мальчика, сидевшего прямо перед ним.
– Нет, я не думаю, что у меня к тебе что‑то серьезное, Николай.
– А я‑то решил, что у меня неприятности!
– Нет, нет. Мы просто заметили, что у тебя дружеские отношения с Бобом. А у него друзей не так чтобы очень много.
– Это потому, что ему Даймек тогда в шаттле чуть ли мишень на спину не нацепил. И Эндер почему‑то начал с того же. Я знаю, что Боб это переживет, но при всем своем уме он как бы отталкивает от себя ребят.
– Но не тебя?
– Нет, он и меня отталкивал.
– И все же ты стал его другом?
– Да я и не собирался. Просто моя койка как раз против его койки.
– Но это потому, что ты выменял на нее свою прежнюю?
– Разве? Ох, да!
– И ты сделал это раньше, чем узнал, что он так умен.
– Даймек еще в шаттле сказал нам, что у Боба самые высокие баллы из всех возможных.
– И поэтому ты захотел сблизиться с ним?
Николай пожал плечами.
– Это был поступок доброго сердца, – сказал майор Андерсон. – Может, я и старый циник, но когда я встречаюсь с подобными поступками, они меня привлекают.
– Боб и в самом деле похож на мои фото в детстве. Странно, верно? Я поглядел на него и подумал: он выглядит совсем как Крошка Николай. Так меня мама всегда называла, когда показывала эти фотографии. Я их как‑то даже с собой не ассоциировал. Я же был Большой Николай. А то был Милый Крошка Николай. Я даже придумал, что он мой младший братишка, только у нас с ним одно имя на двоих. Большой Николай и Милый Крошка Николай.
– Мне кажется, ты немного стыдишься, а стыдиться тут нечего. Естественная вещь для семьи, где один ребенок.
– Я хотел иметь брата.
– А многие, у которых они есть, предпочли бы обойтись без них.
– С братом, которого я себе придумал, у нас были прекрасные отношения! – Николай даже рассмеялся абсурдности своих слов.
– Значит, ты увидел Боба и вспомнил о братишке, которого когда‑то придумал?
– Сначала? Теперь‑то я знаю, какой он, и все стало еще лучше. Это как… Иногда он младший братишка и я за ним присматриваю, а иногда – он старший и присматривает за мной.
– Например?
– Что?
– Он же такой маленький, так как же он может присматривать за тобой?
– Он дает мне советы. Помогает делать домашние задания.
Мы вместе тренируемся. И он почти все делает лучше меня.
Только я крупнее, и кажется, я люблю его больше, чем он меня.
– Может, это и так, Николай. Но, насколько мы можем судить, ты ему нравишься больше, чем кто‑нибудь другой. Он просто…, пока еще не обладает такими способностями дружить, какими обладаешь ты. Я очень надеюсь, что мои вопросы не повлияют на твои чувства и отношение к Бобу. Мы не можем приказывать, кому с кем дружить, но были бы рады, если бы ты остался Бобу другом.
– Я ему не друг вовсе.
– А?
– Я же вам сказал, я ему брат! – Николай усмехнулся. – Уж если у тебя есть брат, так ты от него легко не отделаешься.
ОТВАГА
– Генетически они просто близнецы. Единственное различие между ними – Антонов ключ.
– Итак, у Дельфийски два сына.
– У Дельфийски только один сын – Николай, и он будет находиться в Боевой школе еще долго. Боб же – сирота, подобранный на улицах Роттердама.
– Потому что его украли!
– Закон по этому поводу говорит совершенно ясно: оплодотворенные яйцеклетки – всего лишь имущество. Я понимаю, что вы подходите к этому иначе – с религиозных позиций, но поскольку МКФ имеет дело с законами, а не с…
– МКФ пользуется законами в том случае, когда хочет достичь определенной цели. Мне понятно – вы ведете войну. Я знаю, что определенные вещи находятся вне вашей компетенции. Но война не будет длиться вечно. Я прошу только об одном: пусть эта информация будет зарегистрирована и внесена в документы. И когда война кончится, все получат доступ к этой истории. Правды никто не сможет скрыть.
– Само собой разумеется.
– Нет, совсем не само собой. Вы прекрасно знаете, что с той минуты, когда муравьеподобные будут уничтожены, существование МФК станет бессмысленным. Он постарается это существование продлить под предлогом необходимости поддержания мира между народами. Но Лига, возможно, окажется не столь политически крепкой, чтобы уцелеть в националистических штормах, которые неизбежно разразятся. МКФ распадется на части, каждую из которых возглавят свои лидеры, и Боже упаси, но какая‑нибудь из частей флота сможет направить свое оружие даже против самой Земли.
– Вы тратите слишком много времени на чтение Апокалипсиса.
– Я, конечно, не отношусь к числу гениальных слушателей вашей школы, но все же вижу, как бушуют потоки различных взглядов здесь, на Земле. Средства массовой информации разносят призывы демагога Демосфена, пытающегося натравить общественное мнение Запада на незаконные и тайные маневры Полемарха, нацеленные на создание Нового Варшавского Пакта. Пропаганда же, распространяемая из Москвы, Багдада, Буэнос‑Айреса и Пекина, еще более смертоносна. Раздаются и разумные голоса – вроде Локи, – но они почти не слышны и на них никто не обращает внимания. Ни я, ни вы не в силах остановить грядущую войну, но мы можем сделать кое‑что, чтобы эти дети не стали пешками в начавшейся уже игре.
– Для них единственная возможность не стать пешками заключается в том, чтобы стать игроками.
– Вы их воспитали. И уж конечно, их не боитесь. Тогда дайте им шанс выиграть.
– Сестра Карлотта, вся моя работа направлена на обеспечение победы в грядущей битве с муравьеподобными. И на превращение этих детей в блестящих и надежных командиров.
За пределы этих обязанностей я не заглядываю.
– И не надо заглядывать. Просто оставьте открытыми двери, через которые их родители могут потребовать возвращения своих детей домой.
– Сейчас я не могу думать об этом.
– Но «сейчас» – это единственное время, когда у вас есть силы достичь такой цели.
– Вы меня переоцениваете.
– А вы недооцениваете себя.
***
Армия Драконов тренировалась еще только месяц, когда Виггин вошел в казарму спустя несколько минут после того, как зажглись огни, держа в руке листок бумаги. Драконам надлежит встретиться с армией Кроликов в 7.00. Бой состоится до завтрака.
– Не хочу, чтоб вы заблевали весь Боевой зал.
– А нельзя ли нам хоть пописать для начала? – спросил Николай.
– Не больше декалитра на брата, – улыбнулся Виггин.
Все захохотали, но какая‑то нервозность повисла в воздухе. Это была новая армия, с горсточкой ветеранов, что не давало особой надежды на победу, но и позволить унизить себя они не могли. У каждого был свой способ справиться с нервишками: одни стали молчаливее, другие – болтливее. Кто‑то острил и балагурил, кто‑то посерьезнел. А некоторые завалились в свои койки и закрыли глаза.
Боб внимательно присматривался к поведению товарищей.
Он старался припомнить, как в аналогичных случаях вели себя ребята из кодла Недотепы. И понял: те были голодны и страха перед позором не испытывали. Такой страх появляется лишь тогда, когда у вас достаточно еды. Значит, чувства, которые сейчас овладели солдатами, были у хулиганов – боязнь унижения, а не голода. И в самом деле, хулиганы в очереди у столовки демонстрировали именно эти чувства. Они все время выпендривались, зная, что за ними наблюдает множество чужих глаз. Они шли в драку со страхом в душе, но знали, что его надо скрыть и преодолеть.
А что чувствую я?
Что же происходит в моей душе, раз я вообще думаю об этом?
Ох…, да я просто лежу и наблюдаю. А ведь я один из них!
Боб натянул боевой костюм, но тут же вспомнил, что ему нужно сходить в сортир, прежде чем одеваться. Он швырнул костюм на пол, схватил с вешалки полотенце и обмотал его вокруг бедер. На какую‑то секунду вспомнилась та ночь, когда он бросил свое полотенце за койку и полез в вентиляционную сеть. Теперь так не получится. Слишком мускулистым стало тело, слишком быстро он подрос. Боб все еще был самым маленьким слушателем в школе, он даже сомневается, что кто‑нибудь заметил эти перемены, но он‑то знает, как сильно вытянулись его руки и ноги. Теперь он мог достать многое из того, до чего не мог дотянуться раньше. Ему не нужно было подпрыгивать, чтобы достать сканер возле двери спортзала.
Я меняюсь, подумал Боб. Меняется мое тело. Впрочем, и манера мыслить – тоже.
Николай все еще валялся в койке, закрыв лицо подушкой.
У каждого свой способ успокоиться.
Другие ребята бежали в туалет, чтоб пописать или попить воды, но только Бобу пришла мысль принять душ. Его частенько дразнили, интересуясь, не успевают ли струйки воды остыть, пока доходят ему до макушки, но теперь эта шутка вышла из моды. Однако сейчас Бобу нужен был почти кипяток. Чтобы его самого скрыло в клубах горячего пара, чтоб серая пелена осела на зеркалах, чтоб исчезло все и он остался бы один – неизвестно где, неизвестно кто, неизвестно, маленький или большой.
Настанет день, когда они увидят меня таким, каким вижу я себя сам. Больше их всех. На голову, на грудь выше их.
Видящий куда дальше, способный таскать тяжести, которые им и не снились. В Роттердаме я думал об одном – как выжить. Но здесь, накормленный, я узнал, кто я такой. И кем могу стать. Они пусть думают, что я инопланетянин, что я робот, что я еще что‑нибудь такое, ибо я генетически изменен. Но когда я совершу величайшее дело своей жизни, они станут гордиться мной, станут считать меня самым человечным человеком, станут проклинать каждого, кто в этом усомнится.
Я превзойду Виггина.
Боб попытался изгнать эти мысли из головы. Дело тут не в конкуренции. В этом мире вполне хватит места для двух великих людей, живущих в одно и то же время. Правда, Ли и Грант были соперниками и воевали друг против друга. Бисмарк и Дизраэли. Наполеон и Веллингтон.
Не то я сравниваю. Линкольн и Грант – два великих человека, а работали вместе.
Огорчительно, что подобных примеров мало. Наполеон, например, никогда не давал своим маршалам много власти.
Все победы должны были принадлежать ему одному. А кто из великих стоял рядом с Августом? С Александром? У них были друзья, были соперники, но партнеров не было.
Вот почему и Виггин принижает меня, хотя теперь из докладов своих подчиненных знает, что я самый умный солдат в его армии. Боится, что я стану его соперником. Это потому, что в тот самый первый день я дал ему понять, что рассчитываю на повышение, а он в завуалированной форме ответил, что в его армии этого не будет.
Кто– то вошел в душевую. Из‑за пара Боб не видел, кто это. Никто его не окликнул, но шаги направились прямо к кабинке Боба и на пороге появился Виггин.
Боб стоял весь в мыльной пене и ощущал себя полным идиотом. Все наверняка уже в казарме. Готовятся к бою. А он так задумался, что забыл даже смыть пену. Просто стоял и думал, забыв обо всем. Он быстро встал под струи.
– Боб?
– Сэр? – Боб повернулся лицом к Виггину.
– Мне кажется, я отдал приказ собраться всем в спортзале?
Боб напряг память. Вся сцена снова прошла перед глазами. Да, Виггин действительно приказал всем принести свои боевые костюмы в спортзал.
– Извини… Я…, задумался о чем‑то другом.
– Все мы волнуемся перед первым боем.
А вот такое Боб ненавидел! Чтобы Виггин смотрел, как он – Боб – совершает очевидную глупость! Забыть приказ, когда Боб помнит все! И почему этот приказ забылся? А теперь его утешают!
Свысока! Все, дескать, нервничают!
– Ты же не нервничал, – сказал Боб.
Виггин уже сделал шаг назад, но тут же вернулся.
– Не нервничал?
– Когда Бонзо Мадрид приказал тебе не пользоваться оружием. Предполагалось, что ты будешь стоять неподвижно, как чучело. И ты не нервничал из‑за этого.
– Нет, – ответил Виггин. – Я просто взбесился.
– Все равно это лучше, чем нервничать.
Виггин опять собрался уходить. И опять вернулся.
– А ты тоже взбесился?
– Это случилось до того, как я принял душ.
Виггин засмеялся. Потом улыбка исчезла.
– Ты опаздываешь, Боб. И до сих пор не смыл мыло. Я уже приказал отнести твой боевой костюм в спортзал. Теперь тебе осталось только натянуть его на задницу. – Виггин снял полотенце Боба с крюка. – И вот это тоже будет ждать тебя внизу. Пошел!
И удалился.
Боб в бешенстве выключил воду. Поступок Виггина казался ему совершенно лишним и глупым, причем сам Виггин об этом хорошо знал. Заставить Боба бегать по коридору мокрым и голым, тогда как в это время солдаты всех армий возвращаются с завтрака!
Все что угодно, лишь бы унизить Боба! Это не только низко, но и глупо!
Боб, идиот, почему же ты торчишь тут? Почему не бежишь в спортзал, почему не набьешь морду Виггину? Вместо этого пытаешься успокоить свою жалкую душу и пробуешь унять дрожь в своих дурацких ножонках. Во всем этом нет ни малейшего смысла. Ничто тебе не поможет. Ты хочешь, чтобы Виггин сделал тебя командиром взвода и перестал бы третировать? Тогда зачем же ты совершаешь поступки, которые выглядят глупыми, мальчишескими, да еще свидетельствуют о твоей трусости и ненадежности?
И торчишь тут как замороженный.
Я трус.
Эта мысль металась в голове Боба, повергая его в ужас. И не желала уходить.
Я принадлежу к тем людям, которые цепенеют или совершают иррациональные поступки, когда они напуганы. К людям, которые теряют над собой контроль, распускаются и тупеют от страха.
Но в Роттердаме я же не был таким? Если бы был, то наверняка давно бы сдох. А может быть, я был именно таким?
Может быть, я именно поэтому не окликнул Недотепу и Ахилла, когда увидел их наедине в доке? Вместо этого я удрал и бежал до тех пор, пока не понял, какой опасности она подвергается. Почему же я не понял этого раньше? Да потому, что я понял все сразу, точно так же, как я слышал, как Виггин назначил нам встречу в спортзале. Я понял, я разобрался во всем до последней точки, но был слишком большим трусом, чтобы действовать. Слишком пугало меня то, что все может пойти наперекосяк!
Может быть, то же самое произошло и тогда, когда Ахилл валялся на земле, а я умолял Недотепу убить его. Я ошибался, а она была права. Права, ибо любой хулиган, которого она заманила бы в такое положение, наверняка затаил бы на нее злобу и мог убить ее на месте, как только она отпустит его.
Ахилл меньше других годился на роль такого спонтанного убийцы, возможно, он был единственным, кто охотно пошел бы на заключение соглашения, придуманного мной. Другого выбора не было. А я испугался. «Убей его!» – закричал я, потому что хотел, чтобы все кончилось поскорее.
И я все еще стою тут. Вода отключена. Меня тошнит, мне холодно, а я никак не могу сделать первый шаг.
В дверях кабинки показался Николай.
– Плохое дело эти твои поносы, – сказал он.
– Что?
– Да я рассказал Эндеру, что тебя несло всю ночь. И почему тебе понадобился душ. Что ты болен, но не хочешь сказать ему об этом, так как боишься пропустить свой первый бой.
– Я так напуган, что из меня ни одной какашки не выдавить, вот что, – ответил Боб.
– Эндер отдал мне твое полотенце. Сказал, что с его стороны глупо было его забирать. – Николай вошел в кабину и отдал полотенце Бобу. – А еще он сказал, что ты ему очень нужен в бою, и он будет рад, если ты пересилишь болезнь.
– Не нужен я ему. Он вообще не хочет, чтоб я был в армии.
– Пошли, Боб. Ты можешь пересилить себя.
Боб начал вытираться. Как приятно двигаться. Как приятно что‑то делать.
– Думаю, ты уже просох, – сказал Николай.
Опять! Боб понял, что он трет сухим по сухому.
– Николай, что со мной случилось?
– Ты просто боишься, что ребята увидят, что ты всего лишь маленький ребенок. На это может быть лишь один ответ: ты действительно все еще ребенок.
– Но ведь и ты тоже?
– Значит, чувствовать себя плохо – это о'кей! Разве не ты повторял мне это множество раз? – Николай расхохотался. – Пошли. Если я, чувствуя себя погано, могу сделать это, то ты сможешь тем более.
– Николай? – позвал Боб.
– Что еще?
– Я действительно хочу какать.
– Надеюсь, однако, что ты не ждешь, чтоб я подтирал тебе задницу?
– Если через три минуты я не выйду, приходи за мной.
Холодный и потный – вот уж не думал, что такая комбинация возможна. Боб вошел в сортирную кабину и закрыл за собой дверь. Боль внизу живота казалась непереносимой. Но желудок не желал освобождаться, и Боб прекратил тщетные попытки.
Так чего же я так испугался?
Наконец его кишечник одержал победу над нервной системой. Бобу показалось, что из него разом вышло все, что он съел в школе за все время.
– Время истекло, – сказал Николай. – Я иду.
– На свою погибель, – отозвался Боб. – Я кончил. Иду.
Опустошенный, чистый и униженный перед лицом своего единственного настоящего друга, Боб вышел из кабины и обвязался полотенцем.
– Спасибо за то, что ты не обманул моих ожиданий и не выставил меня лгунишкой, – сказал Николай.
– О чем ты?
– О том, что у тебя и в самом деле понос.
– О, ради тебя я бы с радостью заимел и дизентерию.
– Вот что значит настоящая дружба!
К тому времени, когда они добрались до спортзала, все остальные уже были в боевых костюмах, готовые к выходу.
Пока Николай помогал Бобу влезть в костюм, Виггин приказал всем лечь на маты и расслабиться. Даже у Боба оказалась пара минут, чтобы заняться тем же. Затем Виггин поднял свою армию. Было 6.56. Расчет Виггина был верен.
Пока все они бежали вприпрыжку по коридору, Виггин время от времени подпрыгивал выше и касался рукой потолка.
Бежавшие за ним солдаты делали то же самое, стараясь дотронуться до той же точки, что и командир. За исключением особо малорослых. Боб даже не пытался. Его сердце все еще горело от унижения, возмущения и страха, которые он даже не пытался подавить. То, чем занимались солдаты, можно делать лишь тогда, когда ты ощущаешь себя частицей коллектива. А он не был его частью. После того как он показал себя блестящим слушателем в классах, правда колола ему глаза. Он трус.
Он вообще не годится для военной карьеры. Он испугался участия в Игре, так какая цена ему будет в бою? Настоящие генералы не дрожат под огнем неприятеля. Они бесстрашны, они подают пример отваги своим людям.
А я? Я цепенею, я часами торчу под душем, я спускаю в сортир недельный рацион еды. Хотелось бы мне посмотреть, как люди последуют этакому примеру!
У ворот Боевого зала Виггин успел построить свою армию повзводно, а затем спросил:
– Где находятся вражеские ворота?
– Внизу! – ответили ему хором.
Боб только губами пошевелил. Внизу, внизу, внизу, внизу.
Как лучше всего ухватить гуся за низ? А где у гуся верх, дурень?
Серая стена перед ними растаяла, и они увидели Боевой зал.
Там было темно, но не совсем – казалось, есть какая‑то слабая подсветка. Местонахождение вражеских ворот можно было установить по отблескам на пестрых боевых костюмах Кроликов, чья армия как раз выливалась из своих ворот.
Виггин не торопился вводить своих в бой. Он постоял, окидывая зорким взором зал, который представлял сейчас что‑то вроде крупноячеистой решетки, созданной с помощью восьми «звезд» – больших кубов, размещенных более или менее равномерно по всему объему помещения. Они служили одновременно препятствиями, укрытиями и местами концентрации сил.
Первый приказ Виггин отдал взводу "С". Это был взвод Бешеного Тома, в который входил и Боб. Приказ передавался из уст в уста по строю: «Эндер приказывает скользить вдоль стен». Затем: «Том приказал заморозить ноги и лететь на коленях. Цель – южная стена».
Молча они проникли в зал, пользуясь поручнями, чтобы по потолку добраться до восточной стены.
– Они выстраивают боевой порядок. Наша цель – атаковать их, вызвать панику, растерянность, чтобы они не смогли решить, что с нами делать. Мы рейдеры. Обстреляем их и скроемся вон за той «звездой». Только не застревайте на полпути, И цельтесь хорошенько. Ни одного промаха.
Боб делал все механически. По привычке занял нужную позицию, заморозил себе ноги, затем оттолкнулся, ориентируя тело в нужном направлении. Сотни раз они проделывали такое упражнение. Все сделано без ошибки, точно так же поступили и остальные семь бойцов взвода. Никто даже не посмотрел, нет ли отставших. Боб оказался именно там, где и должен был оказаться. Теперь за работу.
Они скользили вдоль стены, стараясь держаться вблизи поручней. Замороженные ноги стали темными, блики на остальных частях боевых костюмов тоже потемнели, так что их нельзя было обнаружить, пока они не оказались совсем рядом с неприятелем. Виггин что‑то делал у ворот, отвлекая внимание Кроликов. Благодаря этому их удар по Кроликам оказался для тех полной неожиданностью.
Когда взвод был уже совсем близко от Кроликов, Бешеный Том приказал:
– Делитесь на полувзводы, а потом – к «звезде». Я на север, вы – на юг.
Это был маневр, который Том со своим взводом отработал отлично. И в данном случае момент его применения выбран был превосходно. Неприятель придет в полное расстройство перед необходимостью обороняться от двух атакующих групп, летящих с противоположных направлений.
Драконы повисли на поручнях. Их тела ударились о стену, блики на костюмах вспыхнули ярче. Кто‑то из Кроликов заметил их и подал сигнал тревоги.
Но взвод "С" уже летел – половина взвода по диагонали на юг, другая – на север, и все они наискось идут к полу. Боб открыл плотный огонь. По нему тоже стреляли. Он услышал писк – знак того, что неприятельский луч задел его костюм, но это было не опасно – он был еще далеко, а кроме того, медленно вращался, так что лучи не могли долго оставаться на одной точке. Сам же Боб обнаружил, что рука его тверда и не дрожит. Он часто тренировался и достиг высокого уровня мастерства. Стрелял он с целью «убить», а не задеть руку или там ногу.
Еще одного он «уложил», прежде чем удариться о стену и обратным прыжком достичь «звезды». Еще один противник «убит». Боб ухватился за поручни и подтянулся.
– Боб прибыл.
– Потерял троих, – сказал Бешеный Том. – Зато их боевой порядок пошел ко всем чертям.
– Что же дальше? – спросил Даг.
Оглушительные вопли говорили, что главное сражение еще продолжается.
– Они послали с десяток парней, чтоб стереть нас в порошок, – сказал Боб. – Они идут вдоль западной и восточной стен.
На него посмотрели как на психа. Откуда ему знать?
– У нас в запасе не более секунды, – сказал он.
– Все на юг! – отдал приказ Бешеный Том.
Они опрометью кинулись на южную сторону «звезды». На этой стороне Кроликами и не пахло, но Бешеный Том, не задерживаясь, повел свой взвод на западную грань куба. Там‑то и засели Кролики, которые как раз в эту минуту готовились напасть на то, что для них было «задней» стороной «звезды», а для обученных иначе Драконов – ее «дном». В итоге ударному отряду Кроликов показалось, что их атакуют снизу – то есть с направления, откуда они меньше всего ждали отпора. Через несколько мгновений все шестеро засевших на «звезде» Кроликов были «убиты» и стали медленно дрейфовать вниз.
Другая половина ударной группы должна была это увидеть и понять, что катастрофа на носу.
– Наверх! – отдал приказ Том. Для врагов это была фронтальная грань куба – наиболее открытая для огня главных сил Кроликов. Чтобы взвод "С" был переброшен туда – они и помыслить не могли.
Как только взвод "С" оказался там, Бешеный Том, вместо того чтобы заняться остатком того ударного отряда, который был направлен против него, приказал открыть плотный огонь по главным силам Кроликов, вернее, по тому, что от этих главных сил к тому времени осталось. Это были полностью дезорганизованные группки, прятавшиеся за «звездами» и палившие по Драконам, которые спускались на них одновременно с нескольких направлений. Пять бойцов взвода успешно прикончили еще по паре противников на нос. Только тогда остатки ударного отряда Кроликов атаковали их самих.
Не ожидая приказа, Боб сильно оттолкнулся от поверхности «звезды», чтобы иметь возможность стрелять вниз по солдатам ударной группы. Находясь к ним относительно близко, он успел «уложить» еще четырех, но затем попискивание его боевого костюма прекратилось, он затвердел и потемнел. Кролик, который прикончил Боба, даже не принадлежал к ударной группе – это был кто‑то из главных сил, находившийся прямо над Бобом. Боб с удовлетворением отметил, что благодаря его действиям только один из его взвода был задет пальбой Кроликов. А потом Боб стал дрейфовать куда‑то. Теперь это уже значения не имело. Он был вне игры.
И все же Боб поработал отлично. Семь «убитых» – в них он был уверен. А может, и больше. Но личный зачет Боба в этом бою был значительно серьезнее: это он пришел к Бешеному Тому с информацией, которая помогла принять тактически правильное решение. Кроме того, он сам предпринял смелую диверсию, помогшую взводу избежать больших потерь от рук ударного отряда Кроликов, Благодаря этому взвод "С" оказался в состоянии нанести удар в тыл армии Кроликов. Не имея возможности спрятаться, Кролики должны были погибнуть в течение нескольких минут. И Боб внес весомый вклад в эту победу.
Я не сдрейфил, когда мы вступили в бой. Я делал все, чему был обучен. Я был внимателен и ничего не упустил.
Конечно, мог бы сделать и больше, мог двигаться быстрее, мог видеть дальше. Но ведь это первый бой, и я в нем не опозорился. Значит, я гожусь для дела.
Поскольку взвод "С" оказался решающим фактором победы, Виггин велел четырем взводным командирам прижать свои шлемы к четырем углам ворот противника, а Бешеному Тому была оказана честь пройти сквозь эти ворота. Формально это закрепляло победу. Ярко вспыхнули лампы.
Сам майор Андерсон пришел поздравить выигравшего битву командира и посмотреть, все ли в порядке. Виггин быстро разморозил своих бойцов, пострадавших в сражении. Боб страшно обрадовался, обнаружив, что его костюм снова в рабочем состоянии. Используя «крюк», Виггин собрал всех своих солдат вместе, построил их в пять взводов, а уж потом стал размораживать Кроликов. Драконы «стояли» в воздухе по стойке «смирно» – ногами вниз, головой вверх, и разгромленные Кролики были принуждены занять такое же положение. Они не знали, что для Драконов победа пришла только теперь, когда враг расположился так, будто их собственные ворота и вправду были внизу.
***
Боб и Николай уже кончали свой завтрак, когда к их столу подошел Бешеный Том.
– Эндер сказал, что вместо пятнадцати минут на завтрак он дает нам время до 7.45. И еще он нас отпустит с тренировки пораньше, чтоб могли принять душ.
Новости были хорошие. Можно жевать помедленнее.
Впрочем, для Боба это особого значения не имело. На его тарелке еды было совсем немного, и он с ней расправился мгновенно. Как только он оказался в армии Драконов, Том застукал его, когда он делился едой с другими мальчишками.
Боб объяснил, что ему наваливают ежедневно уйму еды, и тогда Том доложил обо всем Эндеру, а тот заставил диетологов прекратить закармливать Боба. Сегодня был первый день, когда Боб съел бы добавку. Причиной был только что закончившийся бой.
– Умно, – сказал Николай.
– Что?
– Эндер сначала сказал, что у нас на еду только пятнадцать минут. Это нам всем не понравилось – кому приятно лопать второпях? А теперь он присылает нам взводных, которые говорят, что у нас есть время до 7.45. Всего лишь на десять минут больше, а ощущается как бесконечность. И еще душ.
Вообще– то он нам положен сразу после Игры, но мы все равно благодарны.
– И он дал возможность своим взводным принести нам такие радостные вести, – поддержал его Боб.
– А разве это важно? – усомнился Николай. – Мы же знаем, что все равно это решение Виггина.