– Мне следовало догадаться раньше. Он всегда заимствует манеру изложения у стратегов, которых читает. Или у их переводчиков. Я, правда, не могу сказать, что будет теперь, когда он прочитал Фридриха и Бюлова в оригинале – на французском и немецком. Глотает языки и тут же выдыхает их обратно.
– А что вы думаете о самой статье?
– Вы же знаете, каких усилий от меня требует необходимость держать его подальше от ключевой информации. Если он сумел написать это на основе известных ему данных, то что будет, если мы сообщим ему все? Скажите, Графф, почему бы нам не перевести его из Боевой школы, пусть в свободном поиске развивает теорию, а там видно будет, что из этого получится?
– Наша задача не в том, чтобы плодить теоретиков. Да и времени на теорию почти не остается.
– Я подумал… Послушайте, он же так мал, никто и никогда не догадается. У нас он погибнет. А ведь когда он пишет, никому и в голову не придет, кто он на самом‑то деле.
Никто не знает, что автор еще дитя.
– Я понимаю, о чем вы, но мы не собираемся ломать систему секретности. И точка.
– Но разве уже сейчас он не представляет серьезной проблемы для военной тайны?
– Мышка, которая ползает по вентиляционным ходам?
– Нет, я думаю, что для этого он уже слишком велик. По‑моему, он уже прекратил свои ночные походы. Угроза безопасности, как мне кажется, происходит оттого, что он догадался, что если ударный флот вышел уже несколько поколений назад, то должно существовать какое‑то объяснение, почему Боевая школа продолжает готовить будущих командиров.
– Из анализа его статей, из всей его деятельности, в которой он выступает как бы в роли преподавателя, мы можем сделать вывод, что он создал гипотезу, которая удивительно далека от истины. Но он верит этой ошибочной гипотезе только по одной причине: ему ничего не известно об ансибле «Ансибль – средство мгновенной связи, быстрее света (фант.).». Понимаете? Потому что об этой главнейшей детали мы ему не сообщили. Так?
|
|
– Да, конечно.
– Так видите ли, это и есть та единственная вещь, секретность которой мы будем хранить.
– И какова же его гипотеза?
– Что мы собираем детей, готовясь к войне между народами Земли или между ее народами и МКФ. Сухопутная война.
На Земле.
– А зачем же мы берем детей в космос, если война будет на Земле?
– Подумайте, и вы поймете.
– Потому…, потому что, когда мы разобьем муравьеподобных, начнется конфликт на Земле. А все талантливые офицеры будут уже в руках МКФ.
– Понимаете, мы не можем позволить этому мальчишке публиковаться даже в системе МКФ. Далеко не все мы оборвали патриотические связи с Землей.
– Но тогда зачем вы меня вызвали, сэр?
– Потому что я хочу его использовать. Мы не ведем войны, но мы руководим школой. Вы прочли его статью о неэффективности использования офицеров в качестве преподавателей?
– Да. Будто пощечину получил.
– На этот раз он здорово просчитался, так как не знает и не может знать, насколько нетрадиционен наш подход к отбору преподавательского состава. Но в чем‑то он, конечно, прав, ибо система тестирования офицеров на предмет выявления их потенциала основана на сопоставлении кандидатов с теми качествами, которые установлены у самых известных офицеров времен Второго Нашествия Жукеров.
– Хо‑хо!
– Понимаете? Некоторые из этих высокопоставленных офицеров хорошо сражались в этой битве, но война была слишком коротка, чтобы успеть выкорчевать всякое гнилье. Среди офицеров, которых тестировали, встречались и такие, о которых Боб пишет в своей статье. Так это…
|
|
– Значит, он не прав в определении причины, но вывод сделал верный?
– Абсолютно верно. Вот мы и получаем таких, как этот болван и пижон Бонзо Мадрид. Вам же знакомы такие орлы, да? Так чего же удивляться, если наши тесты позволяют ему возглавить армию, а он в деле ни черта не смыслит. Тщеславие и тупость этих современных Кастеров и Хукеров… Ладно, можете сами подобрать имена некомпетентных задавак – эта категория широко представлена в нашем рядовом офицерстве.
– Смею ли я цитировать вас, сэр?
– Буду все отрицать. Важно вот что: Боб проштудировал все личные дела слушателей. Мы полагаем, что он попытался оценить степень их лояльности по отношению к тем общинам, из которых они происходят. А также их потенциальные возможности как командиров.
– По своим стандартам пригодности.
– Мы должны дать Эндеру армию. На нас жмут, чтобы мы отправили наших лучших кандидатов в Командную школу.
Но если мы сместим одного из наших командующих армиями, чтобы расчистить место Эндеру, может возникнуть серьезная напряженка.
– Итак, вы хотите дать ему новую армию?
– Драконов.
– У нас есть еще дети, которые помнят прежних Драконов.
– Верно. И я этим доволен. Имя, на котором лежит проклятие.
– Понял. И вы хотите, чтобы она стала стартовой площадкой для Эндера?
– Он получит кое‑что и похуже этого.
|
|
– Я так и предполагал.
– Мы не дадим ему солдат, кроме тех, которые состоят в списках командующих на списание или на обмен.
– Опивки? За что ж вы его так‑то?
– Если мы считаем их отбросами, согласно нашим стандартам, тогда это опивки. Но мы ведь не станем сами отбирать ребят в армию Эндера.
– Боб?
– Наши тесты в данном случае бесполезны, не так ли? А ведь среди этих «опивок» находятся превосходные курсанты, если верить Бобу. Кроме того, не забывайте, что он специально изучал новичков. Итак, дайте ему поручение. Скажите ему, что он должен создать гипотетическую армию. Составить ее из новичков, ну и из солдат, которых командующие поместили в списки на обмен или на списание.
– Полагаю, этого не сделать без того, чтобы он не понял, что нам известно о его путешествиях по нашим файлам.
– Скажите ему об этом сами.
– Тогда он уже не поверит ничему, что мы подсунем ему для обнаружения в преподавательских файлах.
– Ничего он там не обнаружит, – сказал Графф. – Не нужно нам ему ничего подсовывать, так как его исходная гипотеза неверна. Понимаете? Поэтому будет он думать, что найденное – фальшивка, или нет, не имеет значения: он все равно будет укреплять свою ошибочную теорию, так что нашей безопасности ничего не угрожает.
– Вы, видимо, очень доверяете свой оценке психологии Боба?
– Сестра Карлотта заверила меня, что ДНК Боба лишь в ничтожной степени отличается от нормальной человеческой и разница почти неощутима.
– Итак, он для нас снова человек?
– Когда я принимаю решения, я должен на чем‑то основывать их, Даймек. – Значит, суд присяжных постановил остановиться на человеческом варианте?
– Вы дадите мне списочный состав гипотетической будущей армии, составленный Бобом, а мы вручим его Эндеру.
– Но Боб, знаете ли, почти наверняка и себя туда включит, – И правильно сделает, иначе нам пришлось бы разочароваться в его уме.
– А как насчет Эндера? Он‑то готов?
– Андерсон считает, что да, – вздохнул Графф. – Для Боба все это пока еще игра, ибо он не знает, что такое груз ответственности. А Эндер… Я думаю, в глубине души он понимает, куда все это ведет. Уверен, он это ощущает.
– Сэр, если вам знаком груз ответственности, то это отнюдь не значит, что другие тоже разделяют это ощущение.
Графф рассмеялся.
– Любите добираться до самой сути дела, Даймек, а?
– Что ж, Боб тоже стремится к этому. И если Эндер еще не вполне готов, то почему бы не положить груз на плечи тому, кто этой ответственности жаждет?
– Если Боб ее действительно жаждет, это свидетельствует лишь об одном: он еще слишком молод. И не забывайте: те, кто жаждет, обязательно всегда хотят доказывать свое право.
Взгляните на Наполеона. Взгляните на Гитлера. Они были необычайно решительны вначале, а потому и в дальнейшем им приходилось снова и снова доказывать свою решительность, хотя по ситуации следовало бы быть осторожнее или даже отступить. Паттон, Цезарь, Александр – все необычайно решительны и ни один так и не добился поставленной цели. Нет.
Это будет Эндер, а не Боб. Эндер ничего не жаждет, стало быть, ему нечего будет и доказывать.
– А вы не думаете, что просто выбираете тип командира, под начальством которого вам хотелось бы служить?
– Именно это я и делаю, – сказал Графф. – Но разве вы можете предложить что‑либо лучше такого подхода?
– Какая обида, что вы не можете поставить на него в тотализаторе, а? Правда, на вашей стороне еще и тесты. Баллы.
Словом, все.
– Нет, я только на них опираться не могу. Человек – не машина.
– Вот почему вы не хотите взять Боба! Потому что он сделан. Ну, вроде тоже как машина.
– Я не анализирую себя. Я анализирую их поведение.
– Итак, если мы победим, то кто же выиграет войну в действительности? Командующий, которого выбрали вы? Или вы, который выбрали его?
– Триумвират, который мне верит. В известной степени.
А вот если мы проиграем…
– Что ж, тогда это будете, безусловно, вы.
– Тогда мы все будем мертвецами. И что они смогут? Расстрелять меня первым? Или оставить в живых, чтобы я смог оценить все последствия своей ошибки?
– И все‑таки Эндер? Я хочу сказать, что если будет избран он, то он не скажет, что это вы. Возьмет все на себя. Нет, нет, не честь победы. Только позор за ошибку.
– Победа или поражение, но пока парня, которого я выбрал, ожидает чертовски тяжелое время.
***
Боба вызвали во время ленча. Он тут же явился в кабинет Даймека. Своего учителя Боб нашел за письменным столом, читающим что‑то.
Свет лампы слепил Боба и мешал ему прочесть текст на дисплее.
– Садись, – сказал Даймек.
Боб подпрыгнул и уселся на койке. Ноги до полу не доставали.
– Разреши прочесть тебе кое‑что, – сказал Даймек. – «Нет ни укреплений, ни складов, ни опорных пунктов… Во вражеской планетной системе может даже не оказаться обрабатываемых земель, ибо освоение пригодных для обитания планет будет возможно только после победоносного завершения войны… Транспортные пути для подвоза не являются проблемой, их не нужно защищать, стоимость подвоза продовольствия и боеприпасов не имеет значения, так как все необходимое атакующий флот все равно должен тащить с собой… Таким образом, атакующие флоты являются своего рода камикадзе, ибо если они даже вернутся целыми и невредимыми домой, не встретив противника, то ни одного из родственников экипажей кораблей уже не останется в живых. Вернее же всего, что эскадры не вернутся, они будут принесены в жертву, а потому личный состав должен быть уверен в том, что эта жертва оправданна. Кстати, экипажи должны быть смешанными, что позволит основать постоянную колонию (или оккупационные силы) на захваченной планете», Боб слушал внимательно. Он ведь специально оставил эту статью в своем персональном компьютере, чтоб ее там нашли.
Что и состоялось.
– Это написал ты, Боб, хотя я и не вижу, чтобы ты ее кому‑нибудь показывал.
– У меня не было уверенности в том, что статья годится.
– Ты, кажется, нисколько не удивлен, что мы ее обнаружили?
– Я был уверен, что вы проверяете компьютеры слушателей.
– Точно так же, как ты регулярно проверяешь наши?
Боб почувствовал, что у него свело кишки от страха. Значит, им и это известно.
– Остроумная проделка – назвать свой фальшивый пароль «Графф», а перед ним поставить знак вставки.
Боб промолчал.
– Ты просматривал личные дела всех слушателей. Зачем?
– Хотел узнать про них получше. У меня ведь мало друзей.
– Близких друзей у тебя вообще нет.
– Я маленький, но умнее их. Ровни нет.
– И поэтому ты воспользовался их личными делами, чтобы узнать о них больше. Почему ты решил, что должен с ними познакомиться ближе?
– В один прекрасный день я буду командовать одной из здешних армий.
– Вот тогда у тебя и появится возможность узнать своих солдат.
– Нет, сэр, – ответил Боб, – тогда времени не будет.
– Почему ты так считаешь?
– Исходя из того, как быстро я иду на повышение. И Виггин тоже. Мы с ним лучшие слушатели школы, и нас обоих просто гонят вверх. Так что, когда я получу армию, времени у меня впереди почти не останется.
– Боб, будь реалистом. Пройдет еще уйма времени, прежде чем кто‑то захочет идти за тобой в битву.
Боб промолчал. Он знал, что это не так, даже если Даймек этого и не понимал.
– Что ж, мы проверим, чего ты стоишь как аналитик. Я сейчас дам тебе новое поручение.
– В каком классе?
– Не в классе, Боб. Я хочу, чтобы ты создал гипотетическую армию. Подбирай ее только из новичков. Дашь мне полный списочный состав: сорок один солдат.
– Без ветеранов?
Боб хотел, чтобы этот вопрос прозвучал нейтрально, как будто он просто проверяет, правильно ли усвоил условия задачи. Но Даймек, по‑видимому, воспринял это как критику самих учителей за несерьезное отношение к затее.
– Без. Но скажу тебе вот что: можешь взять ветеранов, занесенных в списки командующих на обмен или списание.
Так ты получишь несколько опытных бойцов. Это те, с которыми командующие не сработались. Некоторые никуда не годятся, а другие – совсем даже наоборот.
– Отлично, – ответил Боб. Он и сам из таких отобрал около дюжины. – Могу продиктовать список с ходу.
– Я хочу, чтобы ты его обдумал хорошенько.
– Так я уже обдумал. Но мне надо, чтобы вы ответили на пару вопросов. Вы сказали, сорок один солдат. Значит, командующий тоже сюда входит?
– Ладно. Сорок. Место командующего вакантно.
– Еще один вопрос: буду ли командовать этой армией я?
– Можешь заполнить эту графу по желанию.
Равнодушный ответ Даймека показал Бобу, что армия не для него.
– Армия для Виггина, да?
– Это гипотетическая армия, – прорычал Даймек.
– Значит, Виггин, – сказал Боб. – Вы не можете дать под зад ни одному из нынешних командующих, чтобы освободить Виггину место, а потому создаете ему новую армию. Держу пари, Драконов.
Даймека будто по лбу трахнули, хотя он постарался не показать этого.
– Не волнуйтесь, – продолжал Боб, – я дам ему самую лучшую армию, которую можно сформировать, пользуясь вашими указаниями.
– Я сказал, это гипотетическая!
– Вы что же, думаете, я бы ничего не понял, если б оказался в армии Виггина, причем там же были бы и все остальные из моего списка?
– Никто не говорил, что мы будем следовать твоему списку буквально!
– Будете, потому что я прав и вы это прекрасно знаете, – отозвался Боб. – И это будет армия первый сорт! С Виггином во главе мы накостыляем им по задницам – костей не соберут.
– Это гипотетическое поручение. И ты о нем помалкивай.
Никому ни слова.
Это был сигнал к завершению разговора, но Боб уходить не собирался. Они обратились к нему! И он хотел высказаться, пока его слушали.
– Причина того, что это будет хорошая армия, заключается в том, что ваша система выдвигает вперед много таких, кого выдвигать не надо. Около половины курсантов школы – это новички и те, кто стоит в списках командующих на обмен. Это все те, кого еще не успели измордовать идиоты, которых вы сделали командующими армиями и взводными и которые умеют только одно – требовать, чтоб им лизали жопы. А новички и «неудачники» – они как раз и будут победителями. Виггин это давно понял. Он знает, как нас можно использовать.
– Боб, а ты ведь бываешь прав не так часто, как тебе кажется.
– Нет, сэр, я прав. Иначе вы не дали бы мне такое поручение. Могу ли я быть свободен? Или вы хотите, чтобы я продиктовал вам список сию минуту?
– Свободен! – рявкнул Даймек.
Не надо было провоцировать его, думал Боб. Теперь он перелопатит весь мой список, чтобы доказать, что он тоже на что‑то способен. Но нет, не такой человек Даймек. И если я ошибаюсь в нем, значит, я и во всем другом тоже ошибаюсь.
А кроме того, как приятно резать правду‑матку тому, кто имеет власть!
***
Поработав над списком еще немного, Боб обрадовался, что Даймек не поймал его на слове и не заставил диктовать список там же, на месте. Ибо дело было не в том, чтобы просто продиктовать фамилии сорока лучших солдат из новичков и ребят, намеченных к переводу.
Виггину вообще‑то еще рано командовать, и старшим ребятам будет нелегко принять его в качестве командующего, да еще в условиях, когда они сами будут торчать среди малышни.
Поэтому Боб начал с того, что вычеркнул всех, кто был старше Виггина по возрасту.
Таким образом, у него осталось шестьдесят ребят, каждый из которых по своим качествам вполне подходил для его армии. Боб выписал их имена, расположив в убывающем порядке по ‑"ценности", но тут же понял, что совершает еще одну ошибку. Многие из них состояли в той группе, которая ходила на тренировки с Вигтином в свободное время. Виггин знал их очень хорошо и, конечно, из них бы выбрал своих взводных командиров. Командное ядро армии.
Беда была в том, что хотя двое из них действительно стали бы прекрасными взводными, но опора Виггина на эту группу поставила бы вне его поля зрения всех прочих, которые к ней не принадлежали. Включая и Боба.
И тогда он не назначит меня взводным. Впрочем, он все равно вряд ли выберет меня. Он поглядит на меня, но лидера не увидит.
Но ведь не все упирается в меня. Неужели я погублю дело только ради того, чтобы показать, на что я способен?
Но если даже и так, что тут плохого? Я знаю, чего стою, знаю, что смогу сделать то, чего больше никто не сделает.
Учителя видят во мне будущего ученого, они знают, что я умен, они доверяют моим суждениям, но эту армию они создают не для меня, а для Эндера. И мне придется еще доказывать им, на что я способен. И если я один из лучших, то дело лишь выиграет оттого, что мои достоинства будут выявлены быстрее.
И тут же подумал: а ведь идиоты наверняка так же рассуждают, когда мечтают представить себя миру во всей красе?
– Привет, Боб, – сказал Николай.
– Привет, – отозвался Боб, прикрывая рукой дисплей. – Что новенького?
– Да уж какие у нас новости. А ты чего такой серьезный?
– Выполняю задание.
Николай рассмеялся.
– Ты никогда не бываешь серьезным, выполняя домашнее задание. Быстренько прочтешь, еще быстрее отстучишь на клавиатуре, и вся игра. Тут что‑то другое.
– Факультативное.
– И трудное, а?
– Не такое уж.
– Ладно, извини, помешал. Подумал, может, неприятности какие. Письмо из дому или что.
Оба расхохотались. Письма тут явление редчайшее. Раз в несколько месяцев, не чаще. Да и письма, что добираются, – пустые какие‑то. Некоторые и совсем писем не получают. Боб был один из них, и Николай знал почему. Никаких особых секретов, но Николай был единственным, кто заметил отсутствие писем для приятеля и спросил его об этом. «Вообще нет семьи? Совсем?» – спросил он. «Знаешь, тут у некоторых такие семьи, что меня можно считать счастливчиком», – ответил Боб. Николай согласился. «Но не у меня, – сказал он. – Как бы я хотел, чтоб у тебя были такие же родители». И стал рассказывать. Он был единственным ребенком и родителям достался очень нелегко. "Им пришлось прибегнуть к хирургии, оплодотворить пять или шесть яиц, из которых отобрали самые здоровые, подвергли их делению, а из этих уж выбрали меня лично. Рос как Далай‑лама какой. И вдруг в один прекрасный день является МФК и говорит, что я им нужен. Самый был тяжелый день в жизни родителей, когда они сказали «да». Ну, это я их убедил. Говорю: «А вдруг я второй Мейзер Ракхейм. Отпустили».
Это произошло несколько месяцев назад, но разговор как‑то очень сблизил мальчиков. Дети вообще мало говорили о доме. О своей семье Николай больше ни с кем не говорил.
Только с Бобом. А Боб, со своей стороны, кое‑что рассказал о своей жизни на улицах. Нет, не сочные детали, ведь могло бы показаться, что он или ищет жалости, или нарочно притворяется хладнокровной ледышкой. Он рассказал, как складывалась «семья». Как сначала это было кодло Недотепы, а потом возникла «семья» Ахилла, как они ходили в благотворительную столовку. Потом Боб ждал – когда же по казарме пойдут слухи.
Но слухов не было. Николай никому и слова не сказал.
Вот тогда‑то Боб и решил: Николай стоящий парень, которого хочется иметь другом. Умеет держать язык за зубами, его об этом и просить не надо.
А теперь Боб сидел и составлял список личного состава новой армии, а Николай лежал возле и интересовался, чем он так занят. Даймек велел Бобу никому не говорить ни слова, но ведь Николай умел хранить секреты, да и какой это, к черту, секрет?
Правда, Николай не должен быть в Драконах. Хоть Боб ему симпатизирует, верит, но среди новичков Николай не самый лучший. Он не глуп, ловок, добрый, но среди других новичков ничем особо не выделяется.
Зато он очень важен для меня, думал Боб.
– Это письмо от твоих родителей, – пошутил Боб, – они решили тебе больше не писать. Я им понравился сильнее.
– Ага, а Ватикан переехал в Мекку.
– А меня норовят запятить в Полемархи.
– Нет, приятель, – возразил Николай, – уж больно ты здоров, bichao. – Николай схватил свой компьютер. – Извини, но не смогу помочь тебе сегодня делать уроки, Боб, так что ты уж и не проси. – Он лег на спину и влепился взглядом в свою фэнтезийную игру.
Боб тоже лег на спину. Он снова включил дисплей и стал возиться с именами. Теперь он исключил всех ребят, работавших вместе с Виггином. Сколько же осталось хороших парней?
Пятнадцать из солдатских списков и двадцать два из новичков.
Почему столько новичков не ходили на занятия к Виггину?
Ветераны и без того находились в контрах со своими командующими, они не хотели вызвать новый взрыв злобы, поэтому искать контактов с Виггином у них стимулов не было. А вот новички? Не амбициозны? Или книжники, ищут дорогу наверх через уроки, не понимая, что Боевой зал – самое главное? Боб не мог упрекать их за это – он и сам шел к этой мысли долго. Или они так уверены в себе, что им не нужны дополнительные уроки? Или столь самоуверенны и нахальны, что сама мысль, что они будут чем‑то обязаны Эндеру Виггину, претит им? Или застенчивы?
Нет, ему трудно понять их мотивы. Слишком уж они многообразны. Они умны, у них хорошие, по стандартам Боба, оценки, которые вовсе не обязательно совпадали с учительскими. Вот и все, что надо знать Бобу. Если в армии, которую он даст Виггину, не будет ни одного пацана, с которым Виггин занимался раньше, то здесь у всех будут равные возможности. А значит, и у Боба будут те же шансы, что и у остальных, завоевать симпатию Эндера, а может, и командование взводом. И если они не смогут в конце концов бороться с Бобом, то тем хуже для них.
Но тогда в армии будет тридцать семь человек! Надо найти еще трех.
Он прошелся по всему списку. Наконец решился вписать Бешеного Тома – ветерана, державшего рекорд по числу переводов из армии в армию, но так и не изгнанного на Землю. Пока. Причина была в том, что Бешеный Том был по‑настоящему хорош. Острый ум. Но он не терпел, когда над ним стояли идиоты или несправедливые люди. А когда он заводился, то взрыв бывал страшен. Он орал, швырял вещи, а как‑то раз сорвал со всех коек постельное белье. Однажды он написал письма о том, какой идиот у него командующий, и разослал их всем слушателям. Получили его немногие, так как преподаватели успели часть перехватить, но читавшие говорили, что по силе выражений неформальной лексики это было что‑то! Бешеный Том мог быть и ядром недовольства. А может, он всего‑навсего ждал умного командующего? Боб вписал Тома.
И девочку By, которую дразнили «Ву‑у» или даже «Ву‑уух!». Она была исключительно талантлива, а в компьютерных играх не знала равных. Она не хотела быть взводным командиром, а когда командующий предложил ей это место, то тут же подала заявление о переводе и отказалась от военных игр, пока ее требование не было выполнено. Странно. Боб не знал, чем вызван был этот поступок. Учителя терялись в догадках. В ее тестах не было ничего, что подсказало бы решение. Какого черта, подумал Боб. И вписал By.
Осталась одна клеточка.
Боб вписал в нее Николая.
Оказываю ли я ему этим услугу? Он совсем не так плох, разве чуточку медлительнее других. Ему будет трудно. И если он не будет взят в армию, то не обидится. Он постарается не стать балластом в любой другой армии, в которой так или иначе окажется.
И все же… Драконы скоро станут легендой. И отнюдь не только в Боевой школе. Эти ребята станут лидерами в МКФ.
Или еще где‑нибудь, безразлично. Они будут рассказывать байки, как они сражались в Драконах под водительством Великого Эндера. И если я впишу Николая, то даже если он не станет лучшим, если останется самым медлительным, он все равно будет участником. И он совсем не так плох. Он не опозорит себя. Он не подведет армию. Он будет о'кей. Ну, так почему же нет?
И я хочу, чтобы он был со мной. Он единственный, с кем я могу говорить о личных делах. Единственный, кто знает такое имя – Недотепа. Я хочу быть с ним рядом. А место в списке есть.
И Боб снова прошелся по всему списку. Затем переписал в алфавитном порядке. И отправил Даймеку.
***
На следующее утро Боб, Николай и еще трое из их шаттловой группы получили назначение в армию Драконов. Остальные завидовали, чувствовали себя оскорбленными, возмущались. Особенно когда узнали, что Боб среди избранных.
– Разве вот на таких шибздиков шьют боевые комбинезоны?
Законный вопрос. Ответ: не шьют. Цвета Драконов – серый‑оранжевый‑серый. Поскольку солдаты в массе куда рослее Боба, то, когда армию создали, для него пришлось специально переделывать комбинезон, и сделано это было не так чтобы очень красиво. В космосе такие комбинезоны не производятся, а соответствующих инструментов тоже не наблюдалось. Когда комбинезон был более или менее подогнан, Боб надел его и в таком парадном виде явился в казарму Драконов.
Поскольку подгонка заняла много времени, явился туда он последним. Виггин подошел к дверям казармы одновременно с Бобом.
– Прошу, – сказал Виггин.
Именно так впервые обратился Виггин к Бобу, который был уверен, что Виггин его вообще никогда в глаза не видел.
Боб столь блистательно скрывал свой интерес к Эндеру, что практически стал невидимкой.
Виггин вошел в казарму вслед за Бобом. Тот шагал по коридору между койками, направляясь в заднюю часть казармы, где обычно «селились» самые молодые солдаты. Боб бросил взгляд на остальных малышей, которые во все глаза смотрели на него с выражением удивления и даже некоторого страха. В какую же армию попали они, если эта фитюлька числится в ней солдатом?
За спиной Боба Виггин произносил свою первую речь. Тон был доверительный, громкий, но не крикливый, спокойный.
– Я Эндер Виггин. Ваш командующий. Койки занимаются в порядке старшинства.
Послышался стон одного из новичков.
– Ветераны в дальнем конце, молодежь – в передней части казармы.
Стоны смолкли. Такой порядок противоречил обычаям.
Итак, Виггин с самого начала стал ниспровергать основы. Теперь, когда он будет входить в казарму, его в первую очередь окружат новички. Они не затеряются в толпе взрослых и получат положенную долю внимания командующего.
Боб повернулся и пошел к двери. В Боевой школе моложе его не было, но пятеро солдат прибыли с последними шаттлами, так что именно они заняли самые близкие к двери койки. Боб взобрался на самую верхнюю койку, прямо напротив него была койка Николая, оказавшегося в той же возрастной группе.
Боб взобрался на свою койку. Боевой комбинезон ему сильно мешал. Боб положил ладонь на стенку шкафчика. Ничего не произошло.
– Те из вас, – продолжал Виггин, – которые впервые попали в армию, могут открыть шкафчики просто рукой. Запоров нет. В армии нет личных вещей.
С большим трудом Боб снял комбинезон и запихал его в шкафчик. Виггин прошел по проходу, проверил, как соблюдается старшинство, а затем быстрым прыжком выскочил на середину казармы.
– Ладно, ребята. Надеть боевые комбинезоны и пошли разомнемся.
Боб смотрел на Виггина в полном обалдении. Ведь глаза командующего глядели прямо на него, когда тот стал стаскивать комбинезон. Почему Эндер не посоветовал Бобу не снимать эту треклятую штуковину?
– Мы тренируемся по утрам, – продолжал Виггин. – Приступаем к тренировкам после завтрака. Официально у вас есть час свободного времени между завтраком и тренировкой. Поглядим, как у нас там сложится, но сначала я должен выяснить, насколько вы хороши, куда годитесь.
Если говорить правду, то Боб почувствовал себя круглым дураком. Конечно же, Виггин должен был первым делом приступить к тренировкам. И ни к чему было ждать предупреждений насчет комбинезона. Боб должен был знать.
Боб бросил комбинезон на пол и соскользнул вниз по коечной раме. Другие ребята болтали, швыряли костюмы друг в друга, забавлялись новым для них оружием. Боб попытался натянуть свой обуженный костюм, но ему никак не удавалось разобраться с многочисленными застежками и защелками. Он снял их, пытаясь понять, как они скрепляются между собой, не понял, снял комбинезон и стал конструировать его на полу.
Виггин, делая вид, что все происходящее его не касается, поглядел на часы. Видимо, срок был три минуты.