Она услышала, как ликование толпы увеличивается (вероятно, из-за заднего сальто, сделанного группой поддержкой, это только возбудило фанатов) и выскользнула за кирпичную сторону дома со стороны трибун. Она провела рукой по эмблеме Ястребов, нарисованной на кирпиче, затем стала двигаться быстрее, будучи вне непосредственной видимости, и поспешила к входу в раздевалку футболистов.
Громкий и рассерженный голос тренера Логана послышался изнутри. Мог ли он все еще кричать на свою команду?
Изобель остановилась у входа и положила одну руку на арку, прижимаясь близко, чтобы лучше было слышно. Конечно же, ей не пришлось напрягаться, чтобы что-то услышать.
— Сейчас я даже не знаю, чем такие балерины, как вы, там занимаетесь, но лучше, чтобы табло изменилось в следующем периоде игры, или, да поможет мне Бог, я пренебрегу соглашением для замены! И, Боргон, я надеюсь, мне не надо еще раз говорить тебе, что, когда ты ловишь этот проклятый мяч, ты должен держаться за него! Ты понял это? Это понятно? Теперь все вы, тащите свои задницы обратно и исправьте все это!
Единогласный шаркающий звук послышался изнутри, игроки поспешили к своим скамейкам. Изобель пришлось отступить, когда часть команды стала выходить, протискиваясь через арку, как пар из скороварки. Они проталкивались и пробивались через дверь, и проходили мимо нее. Молчаливые и угрюмые, никто из них, казалось, не замечал ее. Она стояла в стороне, прислонившись к холодной бетонной стене. Она надеялась, что останется незамеченной, когда она рассматривала каждую спину в поисках номера двадцать один.
Но номера Брэда среди них не было. Он, должно быть, все еще в раздевалке. Изобель подождала, и через мгновение, тренер Логан вышел. Он повернулся и посмотрел прямо на нее, его красное лицо исказилось и приняло, как ей показалось, неодобрительное выражение. Изобель с трудом преодолев желание оглянуться, вместо этого сосредоточилась на пространстве между ее кроссовками, когда он рванул на поле.
Изобель отошла от стены. Она тихонько проскользнула в узкую дверь и спустилась вниз по трем ступенькам, которые вели в раздевалку. Воздух здесь витал влажный, пропитанный запахом пота, травы и грязи. Когда она втянула в себя воздух, он загустел в легких, как будто не имел никакого кислорода. Это было подобно посещению сауны.
Брэд сидел в одиночестве на скамейке посередине, его руки держали шлем, голова опущена, волосы прилипли от пота на лбу. Мокрые, его волосы были цвета старого пенни.
Изобель шагнула к нему, удивленная, что он не взглянул на нее.
— Брэд, — сказала она, оповещая его о своем появлении.
Его взгляд оставался неподвижным, зафиксированным на шлеме. Он вертел его в руках, пока смотрел внутрь.
— Брэд, — повторила она, и издалека, что-то вокруг охлажденного блеска пота на его коже, делало волдырь на его верхней губе красным. Или это из-за того, что он вдруг стал таким бледным?
Она остановилась, чтобы встать перед ним, опустила взгляд, чтобы заглянуть в шлем, на черную пену, заполняющую подкладку внутри. Она опустилась на корточки перед ним и положила руки на его запястья. Она подняла голову и посмотрела ему в лицо.
— Брэд, ты в порядке?
Его глаза посмотрели на нее, и Изобель почувствовала прилив ужаса. Расширенные зрачки, широкие и черные, почти полностью затмили его ярко-синие глаза, как ирисы, так что они казались сейчас не более чем тонким ореолом, тонкими цветными кольцами вокруг двух безжизненных воронок темноты.
— Не прикасайся ко мне, — рявкнул он, стряхивая ее руки, когда он встал. Потеряв равновесие, Изобель споткнулась. Он отвернулся от нее, двигаясь к двери.
— Брэд, подожди!
— Скажи им, чтобы оставили меня в покое! — крикнул он и побежал вверх по лестнице.
Потрясенная Изобель смотрела, как он вышел из арки. Она сорвалась с места, чтобы догнать его, поднявшись на три ступеньки, но обнаружила, что ее путь заблокирован. Марк. Он свирепо посмотрел на нее со шлемом в руках, его лицо было суровым и решительным, мазок черной краски окрашивал место под его глазами.
Изобель отскочила на цыпочках и напряглась, чтобы увидеть шельфовую прокладку его плеч. Она видела, как Бред приближается к полю, наблюдая, как он подносит свою руку ко лбу. Воздух вокруг него, казалось, двигался и мерцал. Изобель моргнула, чтобы стереть это видение, но это послужило только усилению темных, змеиных щупалец плотного дыма, который сейчас появился из ничего. Как облака фиолетовых чернил в воде, темные фигуры приняли форму, разливаясь по воздуху, словно призраки, вокруг него. Вдруг сразу несколько черных сапог шагнули вперед. Четыре бледных фигуры разделились в шаге позади него, встав по двое с каждой стороны. Их острые красные улыбки мерцали.
— Господи, Брэд!
Изобель вырвалась вперед, но Марк преградил ей путь толстой рукой. Она пыталась прорваться через него. Он держал ее, приобретая движущую силу, чтобы потом использовать, оттолкнув ее назад. Изобель наполовину споткнулась, наполовину пошатнулась на лестнице, остановившись у одной из стен.
— Я не знаю, что ты сделала, — сказал он. — Но просто держись от него подальше.
Изобель смотрела на него в оцепенении, достаточно долго наблюдая, чтобы он отвернулся. Она подождала лишь одно мгновение, затем бросилась вверх по лестнице и вышла наружу, решив проскочить мимо него. Он, наверное, слышал удары ее кроссовок об пол, хотя, может быть, он ждал ее, чтобы попытаться сделать что-то, потому что он обернулся. Уронив шлем, он поймал ее, толкнув ее со всей силы своих рук. Изобель отлетела назад, ее руки были в свободном полете. Она ударилась о бетонное покрытие, приземляясь с глухим стуком. Гравий вонзился в ладони.
Она съежилась и сделала резкий вдох через стиснутые зубы, в то время как содранная кожа на ее ладонях начала гореть. Марк сердито смотрел на нее, его выражение лица было невозможно определить — либо сожаление, либо беспокойство. Он наклонился, чтобы поднять свой шлем, а затем, уже в третий раз, он направился к полю.
— Марк, стой! — крикнула она, стараясь сдержать боль, просачивающуюся в ее голосе. Даже если они не были сейчас друзьями, они ведь были ими когда-то — по крайней мере, до определенного времени.
Изобель с трудом поднялась на ноги. Она догнала его, все еще оставаясь на безопасном расстоянии позади, пока они не вышли туда, где их было бы видно с трибун. Она знала, что ее шансы на получение удара будут минимальны в пределах прямой видимости родителей и учителей.
— Послушай меня. Ты не понимаешь!
Ее взгляд метался между его спиной и игроками, собиравшимися на поле. Голос диктора эхом раздался из звуковой системы, оглашая счет. Она видела, как Брэд прокладывал себе путь с другими игроками к центру поля. Закрепив свой шлем на месте, он схватился за него, сжимая с обеих сторон, как будто надеялся блокировать мир. Он не оглянулся назад, и Изобель поняла, что он не мог видеть темных фигур, которые преследовали его.
— Марк, — сказала она, хватая его за руку.
— Отвали от меня! — крикнул он, отдергивая ее руку.
— Ты должен сказать тренеру Логану, чтобы тот вывел Брэда из игры! — настаивала она. Она снова схватила его за руку. — Ты должен это сделать!
— Я сказал, не трогай меня! — рявкнул он.
— Дэнсон!
Они оба посмотрели вверх. Тренер Логан двинулся в их сторону, холодный ветер трепал его тонкие белые волосы, подрумянивая его грубые черты уже потрескавшегося лица.
— Что это? — спросил он, указывая на Изобель, как если бы она была домашним животным Марка, которому позволили следовать за ним.
— Брэд сказал ей, чтобы она оставила его в покое, но она все равно продолжает липнуть к нему, — сказал он.
— Где твой тренер? Почему ты преследуешь моих игроков? — прорычал тренер Логан, цвет горячего железа на его лице стал заметнее через секунду. — Разве ты не должна быть где-то там? — спросил он, указывая туда, где стояла группа поддержки, выполнявшая перегруппировку на кромке поля.
Хорошо, подумала Изобель. Она вообще обойдет Марка — и пойдет прямо к источнику.
— Вы должны вывести Брэда из игры! — Слова выскочили из нее все сразу, накладываясь друг на друга. — Что-то не так. Вы должны вывести его из игры, — повторила она, указывая на поле.
Теперь его лицо стало фиолетовым. Его щеки начали дрожать, и только тогда, когда Изобель начала задаваться вопросом, мог ли у него случиться сердечный приступ, он заорал на нее, его голос, грубый и резкий, раздался из задней части его горла, словно пила, разрезающая сталь.
— Разве я говорю тебе, как болеть за команду?!
Изобель сжалась, чтобы избежать летящих слюней.
— Дэнсон! — крикнул он, прежде чем вернуться обратно к кромке поля, все его тело дрожало от ярости. Не оглядываясь, Марк последовал за ним, закрепляя свой шлем.
Изобель наблюдала за их удаляющимися спинами. Беспомощная, она испытующе посмотрела на поле, подул другой холодный ветер, который заставил ее задрожать.
— Ну, — сказал тихий голос. Он раздался из-за ее спины, мягкий, но скрипучий, со странными статическими помехами. — Все прошло хорошо.
Изобель повернулась к нему, прислонившись к кирпичной стороне трибун. Его призрачно-тонкое тело частично скрывало нарисованную эмблему головы ястреба. Он стоял, скрестив руки и засунув ладони под локти, его красные когти растянулись по его бокам, словно смертельные поклонники. Он перевел взгляд своих черных глаз на нее из-под холмиков его бровей. Несколько грубых шипов волос, похожих на перья, выбились и болтались над зубчатым отверстием на его бледном лице.
Он улыбнулся кровавой улыбкой.
— И снова здравствуй... чирлидерша.
Нет возврата
Изобель начинала действительно ненавидеть Рейнольдса. Из всех удобных моментов, чтобы показать свое дурацкое замаскированное лицо, этот был бы идеальным. Он мог быть таким странным после своего появления.
— Отзови их, — сказала она, смотря прямо на Пинфаверса, сжав кулаки по бокам.
— Попроси вежливей, — сказал он, ухмыляясь и склонив голову в ее сторону так, словно в ней было что-то, что казалось ему необычным.
— Сделай это.
— Ты даже не скажешь мне «пожалуйста»?
— Что ты хочешь от него? — пропищала она. — Брэд не имеет ничего общего с этим!
Выражение его лица потемнело, улыбка исчезла.
— Разве?
Ее взгляд метнулся в сторону поля. В одно мгновение она поняла, что делал Пинфаверс. Он попытался ее отвлечь — и ему это удалось. Она выругалась себе под нос и вырвалась, несясь на полной скорости к изгороди, которая отделяла ее от игрового поля.
Пинфаверс появился сбоку от нее, его очертания развернулись из клубящегося клочьями фиолетового дыма.
— У меня для тебя сообщение, — сказал он.
— А у меня для тебя. Уходи, — прошептала она, выставляя ему ладонь руки. Добежав до забора, она вцепилась в край сетки, готовясь к прыжку. Действительно смогла бы она сама остановить игру? Или же она просто получила бы расплющенным куском пиццы по лицу?
— Тебя даже не волнует, от кого это? — спросил Пинфаверс. Он проскользнул через забор впереди нее, его тело легко прошло через металлическую сетку, расплываясь, а потом полностью реформировалось по другую сторону. Он поднял два когтистых пальца, между ними лежал сложенный листок белой бумаги.
Изобель остановилась, ее сердце застучало у нее в горле, когда ей показалось, что она увидела контур фиолетовых строк, проявляющихся, как темные вены через бледную кожу. Она выхватила записку, и в ее руке она ощущалась твердой и настоящей.
Пинфаверс притворно улыбнулся. Потом, как будто ее принятие сообщения каким-то образом подействовало, словно освобождение, уголки его фарфорового лица стали меняться. Его очертание потускнело, и он проскользнул в тот же густой извивающийся фиолетовый дым, и она увидела другого Нокса, выходящего из него. Его тело, принимая очертания зубчатых черных краев с перьями, казалось, в то же время растворялось и сжималось, его лицо, наконец, заострилось в ужасный острый выступ с черным клювом. Он хрипло каркнул, взмахнул крыльями и устремился прочь.
Ее глаза следили за ним, пока другой летающий объект не привлек ее внимание. Мяч. Его подбросили вверх, и он пролетел по широкой дуге в воздухе. Он полетел к нападающему, его колени согнуты, руки открыты, готовые поймать мяч. Изобель наблюдала за тем, как номер двадцать один поймал мяч. Крепко прижав его к себе, Брэд наклонился вперед, готовый к атаке, и побежал к противоположному концу поля, его товарищи по команде, занимавшие широкое пространство перед ним, блокировали противников. Брэд помчался через открывшуюся тропинку, четыре темные фигуры скользили рядом с ним. Они ухмыльнулись, как пираньи, грациозно следуя за каждым его шагом, почти танцуя. Потом они зажали его, направив его со всей силы во встречного игрока. Мяч ударился о землю. Брэд последовал за ним, исчезая на мгновение в беспорядочной смеси голубого, золотого, зеленого, белого и черного.
Это произошло так быстро, за меньшее время, которое потребовалось для того, чтобы моргнуть. Даже на фоне криков с трибун, шума и стонов борющихся игроков послышался резкий, безжалостный треск.
Вздох потрясения поднялся с трибун, единодушный стон горя. Изобель не могла остановить свои собственные руки, чтобы не закрыть ими свой рот. Брэд все еще лежал на траве, его нога согнута под слишком неестественным углом. Зашипев от своей победы, Нокс исчезли, растворившись в дыме.
Где-то послышался судейский свисток.
Изобель вскочила на забор одним легким движением, ее рука сжимала записку, как будто она боялась, что та испарится. Кто-то бросился, чтобы остановить ее, но она проскочила мимо них, побежала вдоль поля туда, где Брэд лежал в окружении своих товарищей по команде и другими игроками. Она пробилась через них, упала рядом с ним на колени, стараясь не смотреть на белый обломок кости, торчавший ниже его колени, на кровь, пропитавшую металлическое золото его брюк. Изобель сорвала с него шлем. Голова повернулась и упала на бок. Мокрые медные локоны прилипли к его вискам и лбу, а его прекрасное лицо было бескровным.
— Брэд! — Она прижала руку к его холодной щеке.
Его глаза распахнулись, и Изобель почувствовала, как оборвалось ее дыхание. Она увидела только узкую полоску отчетливого синего цвета, остальные его зрачки были поглощены, скрыты под кругами чистейшего черного.
Два отверстия размером с монету уставились на нее.
— Они приближаются, — пробормотал он. Мышцы его бледного лица дрогнули под ее пальцами. Все его тело задрожало.
— Брэд, все хорошо, — она погладила своей рукой по его лбу.
— Нет, нет, — пробормотал он, — Держись подальше.
Его дрожь усилилась.
Потом она почувствовала, как кто-то взял ее руки. Произнося ее имя, они тянули ее назад и подняли на ноги. Она встала, не в силах сопротивляться.
— Отойдите все, — крикнул кто-то, проталкиваясь сквозь толпу — медик. Поставив красный чемодан рядом с ним, он опустился на колени рядом с Брэдом, который лежал на траве, его глаза закатились, веки вновь закрылись.
— Изобель!
Кто-то схватил ее за плечи и встряхнул.
— Изобель, — повторила тренер Анна. Изобель заморгала и сосредоточилась. — Ты не собираешься снова падать в обморок при мне, не так ли?
Она покачала головой. Нет. Она была начеку.
— Давай, возвращайся обратно к трибуне и подожди, — сказала она. — Это ужасная травма, но он будет в порядке. Хорошо?
Изобель молча кивнула, когда тренер отвернула ее от этой сцены. Постепенно ее ноги стали двигаться вперед, и тело последовало по команде без согласия ее мозга. Когда она двигалась к обочине, она увидела Стиви и Никки. Они стояли, прижавшись к забору, наблюдая за всем этим, каждое из их лиц носило маску неверия.
Изобель остановилась посередине поля. Она провела пальцем по гладкой поверхности бумаги, все еще сжатой в ее кулаке. Она развернула лист. Под белым светом ярких огней стадиона, она прочитала изящные линии фиолетовых чернил.
Изобель,
Это был единственный известный мне способ связаться с тобой. После сегодняшнего вечера все изменится.
Я никогда не хотел, чтобы ты была втянута в эту историю. Пожалуйста, поверь мне. Каким-то образом, я потерял контроль над всем.
Я только хотел увидеть тебя снова. Я хотел бы рассказать тебе все, чего я не мог сделать раньше. Больше всего я бы хотел, чтобы мы могли начать все сначала.
Что бы ни случилось сейчас, пожалуйста, поверь, что я не хотел, чтобы это закончилось таким образом.
Твой навсегда,
— В.
Мрачный Фасад
Задержавшись в раздевалке для девочек, чтобы взять свою спортивную сумку, Изобель выскользнула из боковых дверей стадиона и вышла на темную парковку, заполненную автомобилями. Каким бы ужасным это ни казалось, она ушла после прочтения записки Ворена, пользуясь тем, что травма Брэда отвлекла внимание всех, чтобы сбежать. Она не хотела, чтобы Никки или Стиви (или кто-то еще, если на то пошло) догнал ее и спросил, куда она идет. Стало ясно, что она больше не могла позволить себе каких-либо еще отвлекающих факторов. Не тогда, когда она уже потратила впустую слишком много времени. Не тогда, когда единственной вещью, которая имела огромное значение, были его поиски.
Пока Изобель шла через стоянку к Кадиллаку, она представила, как ее лицо, должно быть, выглядело — безрадостное, бесцветное.
— В чем дело? — спросила Гвен.
Высокий, худой парень с неровными черными волосами стоял рядом с ней. Он пристально смотрел на Изобель, пока она подходила к ним, оценивая ее и улыбаясь, как будто нашел в ней что-то смешное. Она уставилась на него в ответ, готовая к колкому ответу, если он сейчас хоть что-то скажет о ее форме чирлидерши, потому что она знала, что он, должно быть, стащил черные джинсы, в которых он сейчас был, прямо с вешалки девочек в Target.
Гвен, сменившая свой фальшивый прикид ученицы подготовительной школы, сейчас была в черном платье с V-образном вырезом. С огромными расклешенными рукавами и скрытой талией она смотрелась, как вампир в ночной рубашке. Весь этот ансамбль на ней был почти так же смешон, как безразмерная толстовка Трентона. При любых других обстоятельствах, Изобель могла бы рассмеяться. Вместо этого она нахмурилась.
Она уже засунула записку Ворена в свою спортивную сумку, рядом с ее приглашением на Мрачный Фасад, не желая, чтобы Гвен увидела ее. После этого вечера, после того, что Нокс могли сделать, что им удалось сделать, она знала, что ее собственное обещание защитить Гвен, знавшую слишком много, ей придется сдержать.
— Что случилось? — Гвен, прищурившись, посмотрела на нее, когда Изобель приблизилась. — Мы видели, как уехала скорая помощь, — сказала она. — Кто-то пострадал?
— Брэд, — сказала Изобель. Не было никаких причин скрывать это. — Он сломал ногу, — объяснила она, стараясь не вспоминать вид зазубренной белой кости, выделявшейся через кровавую плоть кожи.
Гвен вздрогнула.
— Ауч. Он в порядке?
Изобель кивнула. Она прошла мимо них и открыла заднюю дверцу Кадиллака, бросая туда свою спортивную сумку.
— А ты в порядке?
— Да, — сказала она. — Поехали.
Гвен, казалось, что-то обдумывала. Она покачнулась на ногах, как будто не была уверена, куда повернуться и что сказать. Наконец, она сказала:
— Изобель, это Майки. Майки, это Изобель.
После представления, Гвен повернулась и обошла вокруг, чтобы добраться до задней части машины. Она открыла багажник, чтобы что-то достать. Тем временем Майки развлекался, глядя на Изобель. Она смотрела на него, ее отвращение к нему росло с каждой секундой. Наконец, он подмигнул и влез на водительское сидение.
Замечательно. Он поведет? Изобель нахмурилась, но ничего не сказала, не желая больше тратить времени на споры. Она скользнула на заднее сидение. Майки обернулся, чтобы лениво улыбнуться ей, его лицо было угловатым и резким. Ряды серебряных серег-гвоздиков выстроились в каждом его ухе.
— Эй, — сказал он.
— Эй, — сказала она, стараясь сделать все возможное, чтобы улыбнуться. Было что-то в этом парне, что побуждало ее проявить живую лесть, успешно.
— Подвинься, — сказала Гвен, подходя к ее месту, с длинной белой коробкой под мышкой. Она слегка подтолкнула локтем Изобель, потом не без труда устроилась рядом с ней. Она бросила коробку на колени Изобель.
— Что это? — спросила Изобель. — Почему ты не сидишь впереди?
— Это, — она показала на коробку, — твой костюм. Это Хэллоуин, не забыла?
На переднем сиденье, Майки опустил вниз боковое стекло, высунул голову, и испустил долгий, громкий вой на луну. Гвен наклонилась вперед, чтобы схватить его за воротник толстовки и затащить обратно в машину. Он засмеялся и сунул ключ в замок зажигания. Кадиллак завыл, а затем заурчал.
Изобель посмотрела на коробку на своих коленях. Последнее, что она сейчас хотела делать, когда и так потратила слишком много времени, это одевать этот дурацкий костюм. Даже если Гвен не знала обо всех обстоятельствах, она не могла понять, что ей просто нужно найти Ворена? Что он был единственной причиной, почему она согласилась идти?
— Просто открой ее, — сказала Гвен. — Знаешь, ты не можешь быть в том, во что ты одета. Они убьют тебя.
— Чирлидершу на мясо! — зарычал Майки, когда нажал на педаль газа. Кадиллак рванул с места, отбрасывая их назад. Радио включилось на фузее и попсе, прежде чем стало прыгать через станции. Громкая, грохочущая музыка из динамиков оглушала, быстрое оборванное пение последовало за ней. Изобель схватилась за сиденье, когда машина рванула со стадиона. Они свернули на главную дорогу, задний бампер поцарапался о бордюр. Она сердито смотрела на смешные волосы Майки сзади, которые напоминали мультипликационного героя, который взорвался на бомбе и обгорел.
Рядом с ней, Гвен нетерпеливо открыла вверх коробки, открывая складки кружева.
Глаза Изобель расширились.
— Что? — сказала Гвен.
— Гвен, я не могу пойти туда в этом!
— Почему нет?
— Оно розовое!
— И?
— Эээ — привет — ты не видела Кэрри?
— Заткните уши! — закричал Майки, и быстро стукнул по рулю в унисон с барабанами.
Изобель сердито уставилась на него.
— Ты делаешь заявление, — сказала Гвен, и накинула на свои собственные колени платье, потянув молнию вниз.
— Я не одену розовое платье на готическую вечеринку.
— Это обувь, — сказала Гвен, и сунула пару розовых туфлей без каблуков на колени Изобель.
— Гвен, нет!
— Послушай, там будет много людей. Как же еще он найдет тебя? Честное слово, можно подумать, что я посылаю тебя, как жертву-девственницу.
— Ты, правда, девственница? — прозвучал голос Майки почти предсказуемо с переднего сидения.
Изобель сжала губы в безмолвную и яростную линию. Схватив одну тесную туфлю, она боролась с желанием ударить этим ему по голове.
— Кроме того, — добавила Гвен, поправляя складки платья, — это ждало целую вечность, чтобы ты одела его.
— Подожди, ты сшила это? — спросила Изобель, отвлекаясь.
— Переделала его, — призналась она. Пожала плечами. — Половина из Nearly New Shop. Кстати, ты должна мне двадцать пять долларов. Ох, и на носке левого ботинка есть пятно, но я купила их, чтобы оставить, поэтому не волнуйся об этом. Теперь, как ты снимешь эти вещи? — Ее руки метнулись к Изобель, обвивая ее за плечи. Изобель почувствовала, как дергается молния на ее форме чирлидера.
— Что ты делаешь? — завизжала Изобель. — Я не буду переодеваться здесь!
— Что? Почему бы и нет?
— Эээ, парень! — закричала она, и показала пальцем на Майки, который вздернул подбородок и пошевелил бровями на них через зеркало заднего вида. Изобель издала звук отвращения. Кто этот парень?
Гвен наклонилась вперед. Перебравшись через заднее сиденье на переднее, она повернула зеркало заднего вида так, чтобы оно было обращено к потолку.
— Разве это не опасно? — запротестовал Майки.
— Держи глаза на дороге, или ты станешь евнухом, прежде чем закончится ночь.
— Что такое евнух? — спросил он, посмеиваясь.
— Посмотри в словаре.
Гвен снова упала на свое сиденье и немедленно приступила к работе с платьем. Смирившись, Изобель позволила Гвен помочь снять с нее верх ее формы, хотя ее глаза не оставляли затылок Майки с шипами на голове. Если он оглянется на мгновение…
Сейчас они выехали на шоссе и летели. Ее свитер с высоким воротником был снят, за ним последовал ее спортивный бюстгальтер. Потом Гвен, едва давая Изобель времени отдышаться, набросила платье ей на голову и потянула вниз. Изобель пробивалась через розовые складки платья, чтобы продеть руки через туннель на зауженной талии. Атласная подкладка, гладкая и холодная, скользила по ее обнаженной коже, заставляя ее затаить дыхание. Ее пальцы двигались через платье, ища манжеты или рукава, но потом, Гвен без предупреждения рванула платье вниз, и Изобель поняла, что их не было.
— Наклонись вперед, — сказала Гвен, и подтолкнула Изобель за талию, выбивая весь дух из нее. Гвен застегнула молнию. Ткань облегала ее тело, сидя на нем идеально — А теперь сядь, — сказала Гвен и снова потянула ее наверх.
Изобель взглянула на себя, пока Гвен суетилась. Даже в темноте, она смогла увидеть, что платье было старомодным и отделанным оборками. Оно включало в себя кружевной верхний слой, глубокий вырез, заканчивающийся фестоном в виде сердца и пышную юбку, и она подумала, что это будет неестественно, и опустила юбку чуть ниже коленей, когда встала. (Изобель еще никогда так не любовалась собой — пожалуй, слишком красивая, в розовом атласе, Алиса в стране Чудес с лентой, повязанной на талии).
Сложив руки на груди, Изобель позволила себя накрасить и привести в порядок. Гвен приступила к развязыванию ее голубых и золотистых ленточек на волосах. Повернув голову, Изобель посмотрела в окно. Они двигались быстро. Слишком быстро. Но она обнаружила, что, на самом деле, ей нравится эта скорость, и она подгоняла автомобиль в своей голове, не вздрагивая, даже когда Майки делал один крутой поворот за другим. Он обращался с рулём как с борющимся противником.
Скоро машина покинула шоссе и поехала по лабиринтам проселочных дорог. Без уличных фонарей темнота снаружи превратилась в черноту. Деревья проносились мимо, освещённые лунным светом и фарами Кадиллака, их ровный поток, казалось, поддерживал ритм музыки.
Изобель почувствовала, как заколка для волос прошлась по коже на её голове, затем другая. Кадиллак спустился по холму, и её живот «дал пять» её сердцу.
Они были довольно далеко от города, думала она, смотря на то, как плотно стоят деревья, и их скелетообразные тени выглядят более устрашающими. Она не всматривалась в признаки, но думала, что они вероятно в Henry County или в Spencer, хотя она не была уверена.
И вот снова, могла ли она быть вообще уверена хоть в чём-то? В реальности? В причине? В себе?
Изобель посмотрела на свои колени, на свои руки. Она немного повернула её левую руку, вспоминая, где Ворен написал свой номер телефона, когда они заговорили в первый раз. Этих цифр уже не было, но непредусмотрительно, он, возможно, вытатуировал этот момент на ее душе. Она сжала руку в кулак.
Что он имел в виду, жалея, что всё «заканчивалось» таким образом? Почему чувствовалось, будто этой запиской он хотел попрощаться с ней? И почему он сказал, что всё «исчезнет» после сегодняшней ночи?
Изобель зажмурилась. Она хотела залезть в сумку и прочитать записку снова. Это было, как будто она надеялась, что текст там мог измениться, пока она не смотрела.
И вот снова, почему нет, когда все остальное вокруг, казалось, делало именно это?
Нервозное чувство поселило в её животе ядовитый цветок неуверенности, сомнения, и страха. Она задалась вопросом, знал ли Ворен, что будут делать Нокс. Хуже, думала она, если бы он послал их — Пинфаверса, в конце концов, принес ей его письмо. Или Нокс были частью потери его контроля?
— Готово, — сказала, наконец, Гвен, опуская руки. — Так, где твоё приглашение?
Освободившись, Изобель открыла глаза. Она достала из своей спортивной сумки приглашение. Гвен выхватила его из её рук, взяла руку Изобель и обмотала красную ленту вокруг её запястья. Она привязала его там, затягивая узел, пока лента не вжалась в её кожу, почти до прекращения циркуляции крови.
— Независимо от того, что ты будешь делать, — сказала она, — не теряй это.
Кадиллак вдруг замедлился, и Изобель должна была приготовить себя к удару шин о бревно. Гвен подскочила, будто ожидала этого удара, и этим укрепила своё собственное приглашение. Они курсировали последние по извивающейся, как змея, дороге, шины хрустели по гравию.
Майки уменьшил яркость, и основные фары Кадиллака потускнели, чтобы внести желтовато-белый свет над широким бесчисленным множеством бледной грязи и камней. Пыль и песок поднялись вихрем в свете фар, как туман. Изобель нагнулась через переднее сиденье Майки и всмотрелась через лобовое стекло.
Впереди она увидела группу людей, стоящих перед длинным двухэтажным зданием, которое выглядело с одной стороны как сарай, а с другой — как склад. Зелёно-розовый цвет пульсировал внутри, и, находясь на расстоянии, Изобель могла почувствовать глухие удары музыки.
Когда автомобиль подъехал ближе, его лучи осветили множество высоких, бледных фигур. Внутренности Изобель сжались при взгляде на них, на то, как они стояли, прижавшись друг к другу, рядом с черной Хондой, обмениваясь сигаретой. Она прижалась к окну, сканируя их лица.