Я кивнула, и он уложил мою голову себе на грудь. Возможно, это был слишком интимный жест. В конце концов, мы впервые встретились только вчера вечером, но, вспомнив, до какой степени близости уже успели дойти, я решила, что сейчас не происходит ничего недозволенного.
Мы ехали молча. Я слушала, как бьется его сердце и, наверное, впервые обратила внимание на то, как он пахнет. Я узнала запах его мыла и утреннего дезодоранта, но ощутила и другой аромат, более отчетливый и… неповторимый.
Его пальцы гладили мои волосы, я закрыла глаза и просто наслаждалась тишиной и его нежной лаской. Движения Ноя казались настолько успокаивающими, что будь мне чуть‑чуть удобнее, я бы, наверное, уснула.
Домой мы добрались как‑то слишком быстро. Ной первым вышел из машины и снова подал мне руку, не дожидаясь, пока подойдет Сэмюель.
Я сгорбилась – к этому времени боль сделалась сильнее.
– Черт, что с тобой? – заволновался Ной.
– Все хорошо. Просто резануло немного, – ответила я, стараясь говорить как можно увереннее. Не хотелось, чтобы он считал меня большим ребенком, который не может немного потерпеть.
Вдруг Ной подхватил меня на руки и понес, как невесту, в дом через парадную дверь, которую уже успел открыть Сэмюель. Я попыталась уговорить его поставить меня, но он и слушать не хотел. Со мной на руках Ной поднялся по лестнице и добрался до спальни. Там, откинув одеяло, осторожно положил на кровать, потом укрыл и убежал.
– На вот, выпей, – сказал он, когда вернулся, протягивая две таблетки и стакан воды.
Я послушно проглотила лекарство, Ной забрал у меня стакан и поставил на столик рядом с кроватью.
– Ты как, выдержишь, если я вернусь на работу? – спросил он с неприкрытой тревогой в голосе.
|
|
– Со мной все будет хорошо. Мне просто нужно немного поспать, – сказала я, сдерживая зевок. – Отправляйся. Все равно не смогу расслабиться, пока ты здесь.
– Эй, это обидно, – рассмеялся он, приложив руку к груди. – Рад, что ты не меняешься. Уверен, скоро поправишься и сможешь снова попытаться откусить мой член. – Он наклонился, поцеловал меня в губы и встал. – У тебя мобильный телефон есть?
– Да. Он там, в сумочке. А что? Ты же не собираешься у меня его отнимать? – спросила я, испугавшись, что он это сделает.
– Нет, конечно, если ты мне не дашь повода, – сказал он и взял сумку. Потом протянул ее мне.
Решив, что ему нужен мой телефон, я достала мобильник и отдала ему. Он нажал несколько кнопок и вернул мне. Тут начал звонить его телефон. Ной вытащил его из внутреннего кармана и выключил.
– Я ввел тебе свой номер, и теперь у меня есть твой. Всегда носи телефон с собой. Не только для безопасности. Меня очень расстроит, если ты заставишь ждать, когда понадобишься. – Он спрятал свой телефон. – Если что‑то будет нужно, сразу звони. Я серьезно.
Хоть он и старался говорить строго, в его интонациях я почувствовала искреннюю заботу. Закатив глаза, я насмешливо кивнула, просто потому, что мне нравилось его доставать, а потом повернулась спиной.
– Иди уже. От одного твоего вида у меня все внутри болит.
И я не обманывала. Только болело все потому, что он был до одури красив, я жутко хотела сесть на него верхом, но не могла. И вот что странно: я никогда никому не лизала между ног, и никогда никто не делал такого со мной. Так почему ни с того ни с сего у меня появились подобные фантазии? Безумие какое‑то…
|
|
Клянусь, это только из‑за того, что он непередаваемо красив.
– Ну ладно, – кивнул он так, словно не поверил ни одному моему слову. – Увидимся вечером.
Когда за ним мягко закрылась дверь, я поуютнее устроилась на подушке Ноя, снова и снова вдыхая его запах. Какая‑то часть моего существа радовалась, что от меня ничего не требуется, по крайней мере, до конца дня, но надо признать, что крепнущая внутренняя мини‑шлюха пришла в страшное уныние из‑за того, что останется без очередной встречи с королем Пальцетрахом. С этой мыслью, тлеющей где‑то в глубине сознания, я заснула.
МОДНЫЙ ДЕСЕРТ
Лейни
– Дилейн, – пропел мне в ухо хрипловатый голос, когда я начала с трудом выбираться из цепких оков сна.
Почувствовав сквозь полусон, как чья‑то довольно большая и теплая ладонь гладит меня по внутренней стороне бедра, я невольно застонала.
– Ты бы думала, какие звуки издаешь во сне… Такие стоны могут заставить потерять остатки выдержки. От этого со мной бог знает что происходит.
Горячее дыхание обожгло кожу на шее, а потом по спине прошла восхитительнейшая дрожь – я почувствовала, как его язык прикоснулся к мочке уха, и через миг губы Ноя сомкнулись на ней.
Рука его начала мять мое бедро, постепенно поднимаясь выше, и я пошевелилась, пытаясь найти самое удобное положение, чтобы получить максимальное удовольствие.
– Черт возьми, – ругнулся он и оторвался от меня.
Я вытаращила глаза и вздрогнула, осознав, какой отклик пробудило в моем предательском теле его прикосновение вместе с крепким словцом.
|
|
Ной запустил пальцы в волосы. Он нервничал и явно возбудился.
– Обед готов. Тебе стоит встать и попытаться что‑нибудь съесть.
Что? Я проспала целый день?
Я накрыла голову одеялом. Видя, как он завелся, я и сама начала возбуждаться, а сейчас потеря спокойствия была вовсе некстати.
– Я не голодна, – пробормотала в подушку.
– Не важно. Тебе нужно поесть. Выбирай – или ты сама встаешь и идешь со мной, или я вынимаю тебя из‑под одеяла, несу твою задницу в столовую и там кормлю. Ну?
От отчаяния я зарычала и стукнула кулаком в подушку, но вставать не торопилась.
– Ну, как хочешь, – сказал он, откинув одеяло и взявшись за меня.
– Подожди! – Я быстро села, подтянув колени к груди. – Я встану. Господи, какой ты неандерталец. Дай мне немного побыть одной, и я сама спущусь, хорошо?
– Ну ладно, – пробормотал он, отступая. – Только не заставляй меня ждать слишком долго. Терпеть не могу есть в одиночестве.
Кивнув, я проводила его взглядом. Естественно, глаза мои сразу же опустились на его задницу. Я, наверное, все‑таки извращенка.
Как только он вышел, я схватила мобильник и позвонила лучшей подруге.
«Алло» я не услышала, но в том, что трубку сняла именно Дез, можно было не сомневаться.
– Очень вовремя! Что там с тобой стряслось? – завопила она, перекрикивая гулкую музыку. Судя по всему, Дез была на работе. – Как ты вообще?
– Между ног болит, а так все отлично. Кроме того, мне хочется в туалет. Сильно… – Я скатилась с кровати и отправилась в нужном направлении.
Дез захохотала.
– Он уже вставил тебе? Что, перестарались?
– Вообще‑то я все еще девушка, но не знаю, надолго ли. – Заметив свое отражение в зеркале, я резко остановилась. – Господи, как же хреново я выгляжу!
– Ты всегда хреново выглядишь. Короче, рассказывай. Кто тебя купил? Как он вообще, секси?
– Ной Кроуфорд. Да, он секси в квадрате. Честно говоря, «секси» – даже не самое подходящее слово. Это просто ходячее адское пламя, – призналась я. Не совсем потому, что стыдно лгать лучшей подруге, – приуменьшать суперсексуальность Ноя было все равно, что зря гневить Господа.
– Пламя? Он что, голубой? О, сочувствую, милая, – рассмеялась она.
– Нет, он не голубой. По крайней мере, мне так не кажется, – сказала я, пытаясь пригладить волосы. – Он мне уже залез ртом между ног, так что, думаю, ему нравятся все‑таки девушки.
Дез ахнула, пораженная этими словами.
– Он уже тебе полизал? О боже! Тебе понравилось? Тебе понравилось, да? Разве это не самое…
– Дез. Де‑ез! Сосредоточься. – Я попыталась привлечь ее внимание. – На мне тогда были брюки, поэтому я не знаю. Да у меня и не так много времени на болтовню, давай лучше о по‑настоящему важных вещах. Как мои? Деньги поступили на счет?
– Поступили. Ты, маленькая сучка, за два миллиона ушла. Я думала, что эти извращенцы должны хотеть прожженных девок, которые умеют делать все на свете… Так нет же – подавай им мисс Невинность! Не понимаю я их логики.
– Дез, – я старалась вернуть ее к делу и не дать сесть на любимого конька. – Как мама?
– Сегодня утром я ходила к ней. У нее все так же, милая. Без изменений. – Голос Дез стал серьезным. – Но теперь у нас есть деньги на операцию. Благодаря тебе. – Она вздохнула. – Знаешь, Лейни, я восхищаюсь тобой. Пожертвовать своим телом и все такое… Это настоящий героический поступок. Поверь, я говорю серьезно.
– Если это поможет маме, оно стоило того, верно?
– Угу. И потом, нет ничего зазорного, если при этом ты получишь немного удовольствия.
Я улыбнулась.
– Да уж, не сомневалась, что ты так скажешь. Ладно, мне пора. Передай моим, что я в университете зашиваюсь, но позвоню, как только появится возможность. Хорошо? Люблю тебя.
– Да, милая. Я тебя тоже типа люблю, – сказала она, кажется, слегка расчувствовавшись. По крайней мере, настолько, насколько вообще была способна. – Успехов на сексуальном фронте, маленькая сучка.
Я отключила телефон и решила по‑быстрому принять душ. Закончив, вернулась в спальню, чтобы одеться, но не нашла своих вещей. Я даже заглянула в безразмерный гардероб Ноя, но и там ничего моего не было. Вздохнув, я надела одну из его рубашек, которая, к счастью, оказалась достаточно длинной, чтобы прикрыть все что надо. Увидев это, Ной наверняка взбеленится, учитывая, как он трясется над своей одеждой. Но не ходить же мне голой по дому!
Почистив зубы, я посмотрела на себя в зеркало, довольная тем, что заставлю его разозлиться. Зато он скажет, куда дел мои вещи. Скажет хотя бы для того, чтобы я сняла его рубашку.
Потом я сбежала по лестнице, представляя, как он начнет меня отчитывать за то, что заставила его долго ждать. Еще раз повторю – не из‑за того, что меня это пугало. Просто мне нравились явные признаки гнева на его прекрасном лице.
Войдя в столовую… прошу прощения, в обеденный зал, я увидела Ноя, сидевшего во главе стола. По правую руку от него был второй прибор, насколько я поняла – для второй персоны, и опустилась на стул. Ной осмотрел меня с ног до головы, оценивая степень наготы, и я заметила, как он сглотнул.
– Надеюсь, ты не против. У меня не было выбора, вся моя одежда исчезла. Что ты с ней сделал? – спросила я.
– Сегодня я планировал повозить тебя по магазинам, поэтому попросил прислугу избавиться от твоих старых вещей, – сказал он, разворачивая салфетку. – Я не думал, что ты проспишь весь день. Прошу прощения.
Он избавился от моих вещей?
– Как ты мог выбросить мои вещи? – проскрежетала я.
– Не все, только одежду, – небрежно обронил он. – Они не соответствуют моему уровню жизни.
– Ах, мы, значит, аристократы, голубая кровь! Ну извини, что явилась сюда без вечернего платья.
– Не стоит извиняться, – серьезно сказал он. – Завтра мы с этим разберемся. Хотя, должен признать, в моей рубашке ты выглядишь очень соблазнительно.
Ной смотрел на меня так, как, наверное, смотрит на забитый едой буфет человек, который не ел весь день. Когда он облизал губы, я заставила себя отвернуться, делая вид, будто меня ужасно заинтересовал грядущий ужин.
Все три перемены блюд уже были выставлены на стол: салат для начала, сочный стейк с печеной картошкой и кусок трехслойного шоколадного торта с ванильным мороженым на десерт.
Развернув салфетку, я положила ее на колени.
– Ты сам все это сделал?
– Я мультимиллионер. Мне не нужно самому готовить, – ответил он, вонзая вилку в салат. – Я плач у людям, которые этим занимаются.
– Понятно. Так же, как ты платишь за то, чтобы трахаться? – спросила я, отпив воды из бокала.
Ной подавился салатом, и я, глядя на него поверх бокала и улыбаясь, мысленно поздравила себя с победой.
– Зачем тебе вообще это понадобилось? – поинтересовалась я, даже не подумав похлопать его по спине.
– Этот вопрос не обсуждается, – сказал он, откашлявшись, и отпил вина. – Как ты себя чувствуешь? Кровь шла? Ничего не болело?
Пока он не заговорил, я и не вспоминала о своем походе к гинекологу.
– Это личный вопрос, но если тебе нужно знать…
– Нужно. И любые темы, связанные с твоим телом, на ближайшие два года для меня не тайна. Чем быстрее ты привыкнешь к этому, тем нам будет проще. Так что ты говорила?
Я заскрежетала зубами изо всей мочи, чтобы не сказать Ною, куда ему идти, хотя это было бы даже возбуждающе. Когда я мысленно представила себе такую сцену, мне пришлось быстро считать до десяти, чтобы успокоиться и ответить на его вопросы.
– Боли стихли, крови не было. Это означает, что теперь ты начнешь меня трахать?
– Да. Как насчет прямо здесь, на столе? – пошутил он и тряхнул стол, проверяя на устойчивость. Чтобы я поняла, что это всего лишь шутка, он изволил улыбнуться. – Думаю, тебе нужно дать вечер на восстановление. Знаю, ты меня ненавидишь и думаешь обо мне всякие жуткие вещи, но я не чудовище. Поверь, иногда я могу даже посочувствовать.
Двойной агент Киска уже надевала свои туфли на шпильках, чтобы станцевать стриптиз на столе, и была безмерно огорчена, когда он лишил ее этой радости. Она пригрозила бунтом, но я в уме надавала этой шлюхе по морде и приказала ей остыть.
– Ты звонила кому‑нибудь? Говорила, что у тебя все в порядке? – спросил он, разрезая кусок мяса.
Как на это отвечать, я не совсем понимала. Сказать правду – он может до того разозлиться, что еще, чего доброго, заберет у меня телефон. Но он не устанавливал никаких правил общения с родственниками или друзьями. К тому же ему было известно, что у меня есть мобильник. Обманывать я не люблю, потому что одна ложь всегда тянет за собой другую и так по нарастающей, пока не сплетаешь целую паутину обмана, в которую тебе самому почти невозможно не попасться. Плюс ко всему, я надеялась увидеть, как его дьявольски красивое лицо исказится в приступе гнева. Поэтому – пошл о оно все! – я решила сказать правду.
– Я звонила подруге, Дез, перед тем как спуститься.
– А родителям? – спросил он.
Похоже, мое признание его нисколько не огорчило. Во всяком случае, лицо его не изменилось.
Я, мягко выражаясь, расстроилась… Пришлось стянуть с двойного агента Киски стриптизерские туфли и запихнуть их ей в ее грязный маленький ротик.
– Они думают, что я учусь в университете. Рано или поздно мне придется им позвонить, но они не должны знать, где я и чем занимаюсь. Это убьет их.
Ной, кивнув, задумчиво погладил подбородок.
– Понимаю. Хочу, чтобы ты знала – ты можешь поддерживать связь с кем угодно. Пока ты будешь выполнять условия сделки и не попытаешься нарушить контракт, ты можешь жить почти так же свободно, как жила до нашей встречи.
– Почти? – спросила я, вопросительно подняв бровь.
– Твое тело принадлежит мне, разумеется, – уточнил он.
– Значит, я могу выходить из дома, когда захочу? – поинтересовалась я, проверяя границы вседозволенности.
– Ты должна быть здесь, когда я буду дома, если только сам не разрешу тебе уйти на это время. Кроме того, я хочу знать, где ты находишься. Всегда знать. И еще. Может случиться, что я пожелаю заехать домой во время рабочего дня, чтобы немного снять стресс, – добавил он с кривой усмешкой.
Хочу пояснить: это была не просто обычная кривая усмешка. У меня между ног начался такой потоп, что я испугалась за дорогую обивку стула, на котором сидела. Соски вытянулись по стойке смирно, и мне пришлось выставить вперед плечи в надежде, что он не заметит, как я, подобно последней шалаве, реагирую на него. Но моя новорожденная внутренняя шлюха, в отличие от меня, решила идти напролом.
– А сейчас у тебя нет стресса? – поинтересовалась я со страстной интонацией.
Не спрашивайте, что на меня нашло. Я не узнала собственный голос. Вероятнее всего, я потеряла бдительность настолько, что развратная агент Киска овладела мною, захватила отвечающий за речь отдел мозга и разбила там лагерь (удобная версия, и я буду ее придерживаться).
Ной, рассмеявшись, облизал нижнюю губу, что, скажу честно, меня едва с ума не свело – я сама хотела это сделать.
– Давай подумаем. Дома, у меня дома, появилась суперсексуальная женщина, которой я заплатил большие деньги за то, чтобы делать с ней все, что захочу, в любое время. Но пока я этого сделать не могу, потому что причинил ей некоторые неудобства. Выходит, что сейчас я и в самом деле испытываю небольшой стресс.
Двойной агент Киска нашла часть мозга, отвечающую за двигательные рефлексы, и победоносно установила там свой флаг: я утратила власть над собственным телом. Положив салфетку рядом с тарелкой, встала. Ной не сводил с меня глаз. Когда я шла к нему, он откинулся на спинку стула и сдвинул брови, видимо, не зная, чего от меня ждать. Я скользнула между ним и столом и опустилась на колени.
– Что ты делаешь, Дилейн? – спросил он густым, хрипловатым голосом.
– Служба борьбы со стрессом. – Я, улыбнувшись, начала расстегивать его ремень с уверенностью, поразившей меня саму.
– Я же говорил, что у тебя сегодня выходной, – сказал он, немного отодвигая стул, чтобы мне было удобнее.
– Говорил. – Я расстегнула змейку на его брюках и принялась целовать выпуклость на его трусах прямо под надписью «Кельвин Кляйн».
Ной провел рукой по моим волосам, а потом взял меня за подбородок и поднял его так, чтобы я увидела его глаза.
– Если ты будешь продолжать, я уже не смогу тебя остановить.
– Так не останавливай, – ответила я, опуская голову, чтобы возобновить свое занятие.
Он отодвинул стул еще дальше, ограничивая доступ к своему телу.
– Только после десерта.
Вдруг, без предупреждения, он поднял меня и посадил на стол, оттолкнув тарелки. Положив руки мне на колени, раздвинул ноги и подступил ближе. Его ладони скользнули мне под рубашку и медленно поползли вверх, одновременно стягивая ее.
Мы смотрели, как обнажается мое тело, и я вздрогнула, когда у него глубоко в груди раздалось звериное рычание.
Я всегда все держу в полном порядке, потому что, ну, знаете, бывают же разные ситуации, вдруг кому‑то придется увидеть, что у меня внизу.
Он провел языком по губам, пожирая взглядом мою маленькую красавицу, потом наконец посмотрел мне в глаза.
– Думаю, ты не будешь против, если я поцелую ее.
Не дожидаясь ответа, он раздвинул мои ноги пошире и припал губами к коже на внутренней стороне левого бедра.
– А… Ной? – начала я дрожащим голосом.
– М‑м‑м? – прогудел он, продолжая подъем по бедру.
– Ты и вправду думаешь, что обеденный стол для этого самое подходящее место? То есть это негигиенично.
– Я за этим столом ем, – пробормотал он в мое бедро.
Это показалось мне здравым рассуждением, и я подозревала, что не переубедила бы его, если бы даже захотела. Да это уже и не имело значения: он успел добраться до моего центра и его нос коснулся любовного комочка. Почувствовав, как язык Ноя прошелся по моим складкам, я вцепилась ему в волосы, потому что перед глазами все пошло кругом.
– Ты так хорошо пахнешь, Дилейн. А на вкус еще лучше, – простонал он в мои нижние губы.
Его рука скользнула вниз, под бедро, он поднял мою ногу и положил себе на плечо. Потом прикоснулся ртом к моему центру, нашел губами клитор и нежно поцеловал, но уже в следующую секунду с силой провел по нему языком.
Ной поднял на меня глаза и подмигнул, а его похожий на змею язык задвигался быстрее. Удовольствие, подобного которому я не испытывала никогда в жизни, пронзило мое тело, и я запрокинула голову.
– Посмотри на меня, – хриплым голосом приказал он. – Хочу, чтобы ты видела, что я буду делать.
– О боже, – выдохнула я, послушно поднимая голову.
Сначала один, потом второй палец исчезли внутри меня, пока пальцы другой руки раздвигали складочки. Он всосал клитор, обхватил его губами и принялся делать что‑то невероятное зубами и языком. Видеть это я не могла, но, можете не сомневаться, чувствовала в полной мере. Потом он ввел в меня пальцы по самые костяшки, стал сгибать их туда‑сюда, и я не смогла сдержать стон порнозвезды, исторгшийся откуда‑то из глубины моего горла.
– М‑м‑м, нравится? – Он распластал язык, медленно провел по всей длине губ, до самого клитора, и снова начал сосать.
– Это… Господи боже! Это восхитительно, – тяжело дыша, простонала я.
Грудь моя вздымалась, пальцы крепче сжались на его волосах, с каждым движением бедер я прижимала его к себе все сильнее. Он загудел, вероятно, одобряя мои попытки показать, что мне больше всего нравится. Пальцы вышли из меня, и я вскрикнула протестующе, но потом увидела в его руке ложку с мороженым. Он довольно улыбнулся и уронил небольшой кусочек ванильного мороженого. Я чуть не задохнулась от ощущения прикосновения холодной массы к разгоряченному лону и едва не забилась в судорогах. Ной прикусил нижнюю губу, наблюдая за моей реакцией, а потом обрушился на мои складки и грубо вылизал их дочиста.
В основании живота у меня начал сгущаться комок, уже знакомый после ласк в джакузи. Каждая мышца тела напряглась, бедра непроизвольно сжались на его голове. Серьезно, моя киска, похоже, превратилась в цветок‑росянку, не желавшую отпускать такое лакомство, как лицо Ноя Кроуфорда.
Ной принялся сосать сильнее, а потом повел головой вперед‑назад, отчего я чуть окончательно не потеряла самообладание, но он изо всех сил вжался лицом между ног, продолжая лизать, сосать, стонать, мычать. Его пальцы входили и выходили, сгибались то в одну сторону, то в другую. На этом моя выдержка иссякла. Чувствовать его, видеть и слышать – это было слишком. Это словно сенсорная перегрузка или что‑то подобное.
Тело мое содрогнулось, а когда комок внутри взорвался, я зажмурила глаза. В наступившей темноте замельтешили синие и черные пятна, закусив губу, я застонала. Волны оргазма прокатывались через меня, а Ной неутомимо продолжал лизать и сосать. Когда пик наслаждения наконец спал и я слегка расслабилась, он, подняв голову, взглянул на меня и облизал губы.
– Ну что, уже лучше? – Он невыносимо сексуально усмехнулся.
– Ааа‑хааа, – с трудом выдохнула я, кивая, словно китайский болванчик.
Он сел на стул. На подбородке его поблескивали остатки мороженого и мои соки. Мне стало так стыдно, что я даже покраснела. Это ведь ненормально, когда из тебя вытекает так много жидкости, да?
– Киска с мороженым – мой любимый десерт. – Взяв салфетку, Ной промокнул подбородок и губы.
Я потянула вниз рубашку, чтобы прикрыть себя и, по возможности, скрыть свой стыд, а потом ляпнула первое, что пришло в голову:
– Вишенку мою, между прочим, ты так и не сорвал.
Ной расхохотался, потирая руками свое прекрасное лицо, которое какую‑то минуту назад прижималось к гнездышку у меня между ног. Я пришла сюда, чтобы подначивать его, но это было намного, намного лучше.
– Мы, кажется, завелись, а? – многозначительно спросил он. – Ну, – он пожал плечами, встав и подцепив пальцами резинку своих суперэротических трусов. – Если ты этого хочешь…
Отрезвление обрушилось на меня с силой лобового столкновения с грузовиком. Глаза мои широко открылись, ноги инстинктивно сжались.
– Нет! – воскликнула я, кажется, намного громче, чем было нужно. – Я… У меня еще болит…
Это была откровенная ложь. Я знала. Двойной агент Киска – тоже. И, что гораздо важнее, он тоже знал об этом.
– Неужели? Хм. Но я же могу тебя заставить, – произнес Ной тем хрипловатым голосом, от которого душа моя превращалась в маленькую липкую лужицу.
Он шагнул ко мне, поднял мой подбородок и мягко поцеловал. Потом еще раз и еще. Руки его двинулись по моим плечам, затем спустились по рукам и оплели талию, пока я боролась со своими шлюшьими бедрами, которые так и норовили открыться ему навстречу.
Ной поцелуями проложил дорожку по моей челюсти до чувствительного места под ухом.
– Чуть позже, не торопись, – прошептал он, взяв обеими руками мое лицо и укусив меня за нижнюю губу. – А пока можешь делать все, что тебе хочется.
С этими словами он ушел, оставив меня, оглушенную, в полупрозрачном эротическом тумане и одной его рубашке.
Ной
Я должен был уйти оттуда.
Ее вкус, ее запах были везде, а она сидела в одной чертовой рубашке и выглядела соблазнительно до умопомрачения. И в довершение всего предлагала себя.
Неужели она не понимала, как трудно мне было сдержаться, чтобы не засадить ей прямо там и в ту же минуту?
Меня сдерживала только мысль, что ей еще не совсем хорошо. Если бы я на это плюнул, навредил бы и ей и себе. Что, в свою очередь, означало, что мне пришлось бы ждать гораздо дольше, чтобы снова решиться на близость с ней. Попробовав ее раз, я бы уже не смог себя удержать и пялил бы ее снова и снова на каждой поверхности в доме. А дом у меня, как и мой дружище, совсем не маленький.
Контроль. Нужно было держать себя под контролем и проявить немного терпения. Ведь тому, кто умеет ждать, достается самое лучшее, верно?
Я сел за стол, поднес к носу пальцы, которые только что побывали в моей маленькой девочке, и понюхал их. Да, это было на грани мазохизма, хуже любой известной пытки (кроме, может быть, принудительного наблюдения за тем, как кто‑то другой отодрал бы ее до соплей), но я не мог противиться обаянию аромата о‑де‑Дилейн.
Вдруг я опять почувствовал зверское возбуждение, да еще похлеще того, что ощутил, когда она вошла в столовую в одной моей чертовой рубашке. Я застонал оттого, что налившийся и затвердевший как камень «дружок» больно перекрутился в очень неудобном положении. Сунув руку в трусы, я вытащил его – да, этим можно было бы гнуть рельсы.
Да, это нельзя так оставлять. Я не способен заниматься делами, пока эта чертова штука напоминает мне о совсем других делах, тем более что язык все еще чувствуют вкус Дилейн, а пальцы и губы до сих пор источают ее запах.
Из верхнего ящика стола я достал бутылочку лосьона, которую держал там на всякий случай.
Выдавив на ладонь небольшую лужицу, я стал водить рукой вверх‑вниз по своему инструменту, представляя себе, как моя девочка за два миллиона сто и т передо мной на коленях, по‑прежнему в моей рубашке. Проведя большим пальцем по головке, я зашипел, воображая, что это движение делает ее язычок, пока она поддерживает мои яйца, готовые взорваться семенем.
Она закрыла глаза и застонала, чувствуя мой вкус. Потом она облизала нижнюю губу в предвкушении продолжения, и жадный ротик поглотил меня до самого основания. Я чувствовал, как задняя стенка ее горла сжималась от прикосновения кончика, пока она водила головой вверх‑вниз. Моя рука поддерживала ритм воображаемых движений Дилейн. Все быстрее и крепче гладил я себя, вспоминая ту первую ночь, вновь ощущая, как мой член скользил между ее идеально розовых пухлых губ.
Воображаемая Дилейн посмотрела на меня, я крепче сжал основание, вонзаясь в нее все глубже. Свободная рука схватилась за край стола так крепко, что мне показалось, будто под пальцами хрустнуло дерево. Но ее глаза, голубые, полные жизни, такие теплые и голодные, ни на секунду не отрывались от моих. Она двигала головой быстро и резко, потом с чмокающим звуком выпустила моего парня изо рта, перекинула волосы через плечо, провела языком по стволу от основания до самого верха, а затем со сладострастным стоном взяла меня так глубоко, как только смогла.
Я схватил ее за затылок и прижал к себе, а мое тело охватил жар. Бедра заходили, словно в припадке, и в следующую секунду семя выстрелило в ее горло. Выдоив из себя все до последней капли, я открыл глаза. Дилейн рядом не было, а с моей руки стекала сперма…
Вздохнув, я достал из ящика стола влажную салфетку и вытер руку.
Избавившись от переизбытка семени, я включил компьютер. Выведя на экран изображение с камер безопасности, нашел Дилейн на кухне. Неужели она решила заняться готовкой после моих слов о том, что она может поступать по собственному усмотрению? Дилейн мыла посуду, пританцовывая под музыку, которая звучала у нее в голове. Нужно будет, когда поедем в магазин, не забыть купить ей айпод, решил я. Ее бедра раскачивались из стороны в сторону, она прыгала и трясла волосами. В воздухе вокруг нее плавали мыльные пузыри, она, запрокинув голову, закружилась и беззаботно рассмеялась. Я не смог сдержать усмешку, когда прядь волос попала ей в рот и она, убирая ее, нечаянно посадила себе на кончик носа комок белой пены. Дилейн сдула пену с носа и в окружении мыльных пузырьков снова взялась за тарелки.
Я закрыл программу, понимая, что еще немного – и уже не смогу оторваться, а мне еще нужно было просмотреть кое‑какие файлы и написать электронное письмо Мейсону, чтобы утром он передал его членам правления.
Спустя пару часов, когда у меня уже начало двоиться в глазах, я закончил работу, выключил компьютер, настольную лампу и отправился в спальню.
Я подошел к кровати. Дилейн крепко спала и выглядела как ангел. Но я‑то знал, что на самом деле под этой маской скрывается дьяволица. Наскоро приняв душ, я скользнул под одеяло, с удовольствием отметив, что она спала голой, как я и просил. С наслаждением я прижался к ее спине и положил руку ей на живот. Она, не просыпаясь, легонько пошевелилась, пробормотала что‑то невнятное, потом снова замерла и задышала ровно.