Она оглядела всех бесконечно усталым взглядом и жестом показала, чтобы они ушли.
«Я прошла с тобой дальше, чем когда-либо прежде. Уходи и не возвращайся, потому что я хочу никогда тебя больше не видеть. Если мы встретимся, не думаю, что из этого выйдет что-то хорошее, потому что никто из нас тогда не найдет дороги назад. Кроме того, я чувствую, что за нами наблюдал кто-то, кто не является другом ни одному из нас.
Так что иди выполнять то, что тебе поручили, и не задерживайся здесь. Не забывай, что для того чтобы попасть туда, куда ты идешь, ты должен сначала подкупить Стража и накормить Адских гончих. Я не требую с тебя платы. Мне не нужно ничего из того, что у тебя есть».
Они вышли молча, думая каждый о своем.
Внезапно Гвальхмай вспомнил, что не узнал, где добыть гривну, которой он должен был вознаградить народ Эльверона за хранение Экскалибура. Он спросил Коренику, но она знала не больше, чем он, однако две девушки посовещались, и Тира рассказала о храме Тора на острове Стромси, который был воздвигнут викингом Торгейром, когда он перевез туда своих людей и имущество из Норвегии, чтобы позлить Харальда Прекрасноволосого.
В этом храме хранилось много сокровищ, но он не нуждался в охране, потому что немногие посмели бы бросить вызов богу Тору-Громовержцу в его собственном доме, особенно когда нужно подвергаться морским опасностям, чтобы улизнуть с острова, каковым является Стромси.
Тем не менее, так как Тор занят всем этим миром, охранник все-таки был поставлен, и, зная об этом, Гвальхмай приготовил подарок, чтобы заслужить его дружбу.
Ему потребовалось некоторое время, но к вечеру все было готово. Гвальхмай шагал впереди с накрытой грубой неглазурованной глиняной миской, которой никогда не касался металл.
Никого не встретив, маленькая группа вошла в рощу Тора при свете луны и подошла к его храму. Только Тиру один раз напугал козодой, взлетевший с пронзительным криком, да и то потому, что она была погружена в мысли о том, кто могущественнее – старые или новые боги, а эта птица могла быть одним из обличий Одина.
Дверные проемы в храме Тора были богато украшены замысловатыми резными змеями, которые, казалось, извивались, когда трое проходили между ними. Трон Тора, сработанный из дуба ведьмы, росшего возле Блокулы, пока не был сражен молотом Тора, сначала казался пустым.
Когда они перешагнули порог, то увидели, что это не так, потому что на троне сидело, пристально глядя на них, существо, которое сначала они посчитали косматым человеком. Однако, когда он поднялся, стало очевидно, что если он и был в какой-то мере человеком, то только от пояса вверх до вьющейся гривы. Ниже он был зверем. Его ноги были неправильно изогнуты, а вместо пяток по каменным плитам стучали копыта. Хихикая, он быстро двинулся к ним, пожирая девушку желтыми глазами.
Гвальхмай снял крышку с миски и протянул жадным рукам сатира. Тот сразу же перевел взгляд на миску, схватил ее и расширившимися ноздрями стал обнюхивать ее дымящееся содержимое, а затем жадно погрузил морду в глубины миски.
«Смотри, Мимингус, мы друзья», – заговорил Гвальхмай успокаивающе. «Мы принесли еду для бедного, голодного Мимингуса, о котором все забыли. Все лучшее Тору – запеченное мясо, вареное мясо, богатая выпечка! Кто думает о бедном Мимингусе? Только мы, твои друзья!
Ешь, дорогой друг Мимингус! Смотри, вот говяжьи и овечьи сердца; вот сердечки и мыши, и крота, и жабы – вся эта вкуснятина, чтобы ты стал счастливым и сильным! Здесь сердца летающих тварей – чайки, дрозда и чибиса, все для поднятия настроения, а еще сердца змей, рыб и угрей. Когда ты будешь есть эти лакомства, ты породнишься со всеми живыми существами, потому что все они, таким образом, станут частью тебя. Мы любим тебя, поэтому мы даем тебе все лучшее, что есть у нас. Ешь, Мимингус!»
И он ел! Сгорбившись, присев на корточки, Мимингус жадно набивал рот, помогая себе сальными руками, закладывая столько, что едва мог прожевать. Сатир бросал по сторонам быстрые тревожные взгляды своих козлиных глаз, опасаясь, как бы эти трое не пожалели о своей щедрости и не отобрали у него миску.
Только однажды он на мгновение остановился и, чавкая, пробормотал: «Дорогие друзья, когда вернетесь, учтите: человеческое сердце самое вкусное!»
Мягко ступая, Гвальхмай подошел к трону Тора. На его высокой спинке, в ожидании, когда бог-громовержец захочет надеть ее, висела тяжелая золотая гривна, за которой они пришли.
Лишь только Гвальхмай коснулся гривны, вспышка молнии прочертила безоблачное небо. Далеко загрохотал гром, но Гвальхмай уже смело ухватил гривну и обвил ее по спирали вокруг бицепса левой руки. Затем с озорной усмешкой прочертил крест на спинке трона острием меча, а под ним нарисовал монограмму Мерлина так, как она была вырезана на его кольце.
Гром не повторился, однако трое поспешили вернуться к своей лодке. Сатир остался сидеть к ним спиной, обняв миску. Когда наступило утро, они уже покинули Фарерские острова и направились к острову Мона.
Обойдя Шетландские острова, кнорр ненадолго зашел на Оркнейские острова, где их встретил Лавран Харвадссон, дядя Тиры, и они провели недельку в Стромнессе. Отдохнув, они поплыли на юг через пролив Минч, не встретив водяных, морских быков или тех опасных синих людей, которые с удовольствием топят корабли в этой узкой морской кишке. В следующий раз они высадились уже на острове Барра на Гебридах.
Скарфединн, пожилой брат жены Лаврана, дал им приют на день и ночь и допоздна развлекал разговорами, потому что тоже хорошо относился к Тире Скеггисдаттер. Отчалив от этого острова, они покинули контролируемые викингами воды.
Они не рискнули войти в Северный пролив[12] до наступления темноты, и даже тогда все время нервничали, потому что и люди Эрин, и скотты вряд ли пощадили бы одиночное скандинавское судно. Проделав большую часть пути ночью, в течение следующего дня они прятались на маленьком острове и к следующему утру достигли Эубонии[13].
Они продвигались на юг так быстро, что возомнили, будто сумели избежать последствий гнева Тора, но тут разразился ужасный шторм. У них не было проблем с поиском Эубонии – они наткнулись на нее.
К счастью, их вынесло на песчаный берег, и они смогли вытащить лодку без повреждений. На следующее утро их обнаружили патрульные местного ярла Орри. Когда путешественники объяснили, что они не сторонники короля Норвегии, им предложили убежище.
Ярл Орри отобрал остров у валлийцев, а затем основал на нем независимое королевство. Узнав о миссии путников и о том, что Гвальхмай обладает кое-какими познаниями в магии, он возжелал, чтобы они остались у него. Ему хотелось, чтобы его земля была покрыта туманом, скрывающим ее от Харальда Прекрасноволосого, как это сделал Маннанан-Бег-Мак-и-Лейрр, еще до того, как племянник Артура Мэлгвин изгнал скоттов. Но узнав, что за путниками следует Тор, полный жажды мести, ярл Орри быстро отказался от своего предложения, а вместо этого срочно снабдил их всем необходимым и отправил в дальнейший путь.
Они двигались вдоль побережья до наступления темноты, а затем по звездам прямо на юг в Гибернианское[14] море. Перед рассветом они благополучно высадились на Моне, не встретив ни одного судна во время более чем пятидесятимильного пути.
Они завели кнорр в мелкий извилистый канал, выходящий из болота, сбили мачту и аккуратно накрыли все камышом. После этого все отправились на поиски кургана Гетана, где лежал вход в Эльверон.
К счастью, они были в дружественной стране, поскольку Мона находилась под властью принца Северного Уэльса. Так как с ирландцами в настоящее время был мир, и те свободно и без подозрений бродили по всей стране, Фланн без труда получил нужные сведения от симпатичной встречной пастушки. Женщины восхищались его высокой фигурой, и со всеми ними, кроме Тиры, он легко мог быть остроумен и говорлив.
За медную монету Фланн сторговал ведерко молока, купил кружку и мог бы сорвать поцелуй, если бы попытал счастья. Он ушел насвистывая и встретил остальных в условленном месте, где они прятались, не будучи уверены в том, как их примут – Коренику из-за золотистых волос Тиры и Гвальхмая из-за его странного наряда. Тем не менее, Гвальхмай снова оказался среди темноволосых людей, меж которых выделялся только ростом.
«Нам повезло!» – крикнул Фланн издалека. «Всего в часе ходьбы отсюда стоит кромлех с двумя валунами, прозванными Близнецами, а курган Морского короля – к востоку от них. Не скажешь ли нам, почему ты должен идти туда? Та девушка сказала, что это ужасное место, и никто не осмеливается подходить к нему».
Если бы Фланн знал, что рядом находится страна сидов, как ирландцы называли эльфов, он ни за что не пришел бы сюда добровольно. И Гвальхмай, и Кореника знали это. Это было единственное, что Кореника скрыла от мыслей Тиры, опасаясь, что Тира расскажет Фланну, потому что у этих двоих не было секретов друг от друга в любых других вопросах, так сильно они нравились друг другу. По этой причине на вопрос Фланна Гвальхмай ответил, что провидица приказала ему взять шейную гривну Тора и положить ее в могилу Гетана, из которой она когда-то была украдена. Он добавил, что, когда это поручение будет исполнено, их миссия закончится, и дальше он сможет путешествовать один.
Фланн был рад услышать это. С одной стороны, его беспокоило соседство с украденной гривной. Он чувствовал, что ничего хорошего она не принесет. С другой стороны, от мысли, что скоро он останется вдвоем с Тирой и они смогут идти, куда пожелают, он был более чем счастлив, так как не смел надеяться на это. Поэтому Фланн без возражений сходил и купил еще молока, а также черную курицу, поскольку и то, и другое было для чего-то нужно Гвальхмаю.
Подойдя к кромлеху, они увидели, что Близнецы представляли собой два вертикально стоящих камня – единственное, что осталось от изначально большого круга. Увидев холм в центре круга, Гвальхмай сразу вспомнил, что этот курган был невероятно древним, он читал о нем в книгах Мерлина. Может быть, Гетан и в самом деле был похоронен там, однако вовсе не ради него все это было когда-то построено.
С приближением ночи стали слышны тихие крадущиеся звуки за пределами круга и мягкие удары огромных ступней или лап. Какой-то тяжелый зверь постоянно бегал вокруг них, за пределами видимости. Чем темнее становилось, тем ближе подбирались звуки. Время от времени слышалось цоканье длинных когтей по голому камню, из чего стало понятно, что это не игра воображения. Что-то действительно находилось рядом, охраняя вход в Эльверон. И все же они чувствовали, что им ничто не угрожает до тех пор, пока вход остается непотревоженным.
Не приближаясь к высокой насыпи кургана в центре круга, Гвальхмай отрезал голову черной курицы и подставил кувшин с молоком, чтобы кровь стекла в него. Когда курица перестала хлопать крыльями, он отбросил тушку далеко за пределы круга и тотчас же услышал бег, рычание и хруст – курица с перьями и костями исчезла в пасти невидимого стража.
Фланн испуганно прошептал: «Адские гончие Аннуина!» Он схватился за топор, глядя в темноту и ожидая нападения в любой момент. Но ничего не случилось.
Гвальхмай тщательно размешал кровь в молоке и побежал с кувшином к кургану. В тот же момент между Фланном и девушкой протолкнулось огромное мускулистое тело, отшвырнув их в стороны. Полная беззвучность, с которой оно пронеслось по склону, была почему-то более пугающей, чем звуки шагов, которые тревожили их, пока они ждали заката.
На насыпи лежал огромный грубый валун. На его верхней стороне давным-давно было высечено солнечное колесо, а в центре, в месте, предназначавшемся Солнцу, хозяину колеса, была выдолблена глубокая впадина. В нее Гвальхмай и вылил молоко.
В этот момент его схватила пара огромных челюстей, которые сомкнулись на его груди и оторвали от земли. Невидимый зверь с яростным рычанием тряс его как крысу.
Гвальхмай услышал, как Кореника и Фланн бегут к нему. Задыхаясь, он отчаянно выкрикнул: «Назад! Назад! Ради спасения души!»
Крик не остановил их, но задержал на несколько шагов, а тем временем Гвальхмай приложил гривну Тора к холодной чешуйчатой морде.
Зверь с шумом втянул воздух, почуяв золото, затем челюсти разжались, гигантская голова опустилась и осторожно положила Гвальхмая на землю.
Кореника с Фланном помогли Гвальхмаю подняться. При этом зверь скулил и ластился к ним, словно извиняясь, терся о них, словно гигантский кот. Они остановились и стали ждать, что произойдет дальше. Вскоре послышался лакающий звук, за которым последовал долгий довольный вздох, и зверь исчез.
Той ночью луна взошла поздно. Когда первые серебряные лучи упали на курган, трое отвалили камень. Под ним был вход, обрамленный плитами, и ступеньки, ведущие вниз.
Гвальхмай повернулся к остальным, чтобы попрощаться.
«Дальше я должен идти один, но я вернусь, когда сделаю то, что должен. Ждите меня».
Они молча кивнули, потому что от волнения не могли говорить.
Гвальхмай заранее подготовил факелы, так как знал, чего ожидать. Он зажег один, и в его мерцающем свете Гвальхмай и Кореника обменялись долгими взглядами. Они не коснулись друг друга и не произнесли ни слова. Они были так близки, что никакие объятия не могли бы значить для них больше, чем этот взгляд понимания и единения.
Затем Гвальхмай исчез в полуночном мире, который начинался под курганом Гетана.
Они ждали. Наступил рассвет, но он не вернулся. К полудню солнце пылало у них над головой. Они оставались внутри каменного круга. Птицы летали над ними, гудели пчелы, кролик однажды подошел пощипать травки рядом, так тихо они лежали и ждали.
Так прошла еще ночь и еще день. И снова была ночь. Им было нечего есть и пить, а звезды кружились над головой и бледнели, потому что наступало третье утро. Тогда они поняли, вопреки всем надеждам, что с Гвальхмаем случилось что-то ужасное, и что он не вернется.
Ослабев от голода, они пошли к лодке за водой и едой, и, пока двое мрачно шагали, Кореника и Тира успели пообщаться.
Кореника сказала (но Фланн не услышал ее слов): «Сестренка, ты часть меня! Я сдержала обещание, что дала тебе. Это было труднее, чем ты можешь себе представить, но ты осталась такой, какой была, и ты можешь идти к любимому, не потеряв своей гордости».
Ответ Тиры был похож на шепот (но Фланн снова ничего не услышал): «Я знаю, что ты сделала, а что нет, и я люблю тебя за это, но что ты будешь делать сейчас, если я уйду? Я боюсь за тебя, потому что ты тоже часть меня».
Каждой показалось, что они обнялись, в этот печальный момент расставания понимая друг друга лучше, чем когда-либо прежде. Кореника сказала: «Я буду ждать, как ждала раньше, потому что он просил меня ждать. Буду ждать его вечно, если так должно быть. Что еще та, кто любит, может сделать для своего мужчины? Но прежде чем мы с тобой расстанемся, я сделаю вам обоим подарок, чтобы вы больше не знали печали».
Устами Тиры она позвала: «Фланн!»
И когда Фланн, который шел в нескольких шагах от девушки, остановился и обернулся, она прижала ладони к его глазам, и внезапно он забыл все, что видел с тех пор, как они высадились в Исландии.
Она приложила ладони к его ушам, и он забыл все, что слышал и чувствовал на протяжении всего этого долгого путешествия с тех пор, как он начал его на Фарерских островах, и до того дня, как их выбросило на берег Моны.
Затем она нежно погладила его лоб, подула на него и навеяла ему новые воспоминания – о том, как он украл Тиру у ненавистного Бьярки, который убил Скегги. Теперь он помнил, как они бежали на маленькой лодке и сейчас были недалеко от Эрин и дома его предков. Все же он не был уверен, что она любит его, потому что такое чувство магия не может заменить ложной памятью. Даже очень древняя магия Атлантиды.
Тира вдруг поняла, что осталась одна. Оглядевшись, она увидела, как маленькая полевая мышь юркнула в траву рядом с тропинкой, по которой они шли, но перед тем, как исчезнуть, мышь остановилась и взглянула ей в глаза. В тот же момент, Тира вспомнила все то же, что и Фланн. Она отвернулась от мыши, которая больше для нее ничего не значила, с этого момента Фланн стал всем ее миром.
Держась за руки, двое вернулись к лодке, не помня, где они были и почему оставили ее. Поев, они спустили лодку в море, и тут возник вопрос: куда им двигаться?
Фланн все еще не был уверен в себе. Где-то в самом дальнем углу его памяти было что-то, что он не до конца забыл, это озадачивало и беспокоило его.
Наконец он вымолвил: «Ты жалеешь, что пошла со мной? Может быть, ты хочешь, чтобы я высадил тебя здесь на берегу или отвез обратно на Стромси?»
Тира скромно посмотрела на него и сказала: «Что ты хочешь от меня? Есть ли у украденной девушки выбор, куда идти? Скажи, что мне сделать?»
Фланн ответил: «Моя родина Эрин – прекрасная зеленая страна, и там не так много девушек с такими же красивыми длинными золотыми волосами, как у тебя, и таких же красивых, как ты. Там ты будешь как принцесса, все будут любить тебя и восхищаться тобой, а я больше всех. И все же, если захочешь, я отвезу тебя на родину, потому что я очень хорошо знаю, что нет болезни хуже, чем тоска по дому».
Тира не дала прямого ответа, а вместо этого спросила: «У тебя все еще есть книга, из которой ты читал мне притчи во время нашего долгого путешествия?» (Память об этой книге была одним из немногих воспоминаний, которые Кореника оставила ей.)
Когда Фланн вытащил книгу, она пролистала ее, пока не нашла картинку, которую помнила: «Читай здесь».
И он прочел: «Не принуждай меня оставить тебя и возвратиться от тебя; но куда ты пойдешь, туда и я пойду, и где ты жить будешь, там и я буду жить».
Он поднял голову и прошептал: «О, Тира!» Но она только кивнула: «Читай дальше». И он прочел:
«Народ твой будет моим народом, и твой Бог - моим Богом. Где ты умрешь, там и я умру и погребена буду».
Глубокие рыдания подступили к горлу, он не смог продолжать, поэтому Тира закончила фразу за него, в ее памяти были эти прекрасные слова: «И лишь смерть одна разлучит меня с тобою!»
Он поднял глаза и увидел ее сквозь слезы, но, все еще не веря, спросил: «Неужели ты действительно смогла бы полюбить человека, который был рабом?»
«Ах, Фланн!» – ответила она. «Никогда я не видела в тебе раба!»
А потом лодка отплыла в сторону Эрин, сама по себе.
Страна эльфов
Спустившись по ступенькам, Гвальхмай оказался у начала длинного подземного хода. Каменные плиты, которые образовывали его стены и потолок, были мегалитического размера. Свет факела не достигал зала, который, насколько он знал, должен был находиться в конце.
Он осторожно двинулся вперед. Ему было немного не по себе под землей, он помнил слова Мерлина о том, что Темноликий повелитель Одуарпа обладал здесь большей силой, чем на поверхности. Вспоминая гробницы Алата в долине Лука и ловушки, расставленные там для грабителей, он проверял каждый шаг.
Он был один. Никто не мог помочь ему. В книгах Мерлина рассказывалось о египетских пирамидах и о качающихся плитах, которые сбрасывали неосторожного человека в ямы невиданной глубины.
Этот ход может привести к чему-то ужасному, если Одуарпа заметил его вторжение. Если бы сейчас перед ним прошмыгнула летучая или простая мышь, Гвальхмай принял бы ее за проводника, направляющего душу в подземный мир, но вокруг ничто не двигалось, кроме теней.
Ему было страшно, но он твердо шел вперед.
Внезапно он вышел в зал. Как оказалось, подземный ход был не более 100 футов, но показался ему намного длиннее. Гвальхмай понял, что оказался очень глубоко под землей, потому что курган был не слишком большим, а ведь он, по-видимому, образовывал выпуклую крышу этого зала. Его купол был собран из перекрывающихся последовательных рядов боковых стенок, которые состояли из мелких плит, неотесанных и неукрашенных.
Купол выгибался на высоту, по крайней мере, 20 футов, а сам зал был около 30 футов в поперечнике. Изнутри он выглядел почти как комнаты в ульях Кулди.
Единственным предметом в зале был каменный саркофаг. Все указывало на то, что здесь уже потрудились грабители могил, задолго до прибытия Гвальхмая. Каменная крышка саркофага была сдвинута в сторону, а лежавшие в нем кости непочтительно разбросаны по полу. Ценных вещей не было видно – ни колец, ни браслетов, ни янтаря, который особенно любили моряки. Не было ни кусочка брони. Гвальхмай задумался, действительно ли это могила Гетана, пирата и короля.
Гвальхмай по природе был почтителен к мертвым. Ему не хотелось ходить ногами по оскверненному скелету. И все же, надо было осмотреть весь зал, чтобы найти вход в Королевство эльфов, которое, очевидно, лежало еще глубже. Поэтому он собрал кости и разложил их, как сумел, по порядку в саркофаге.
Насмешливый голос прервал его труд. «Надо же! Старик уже много лет не выглядел так хорошо!»
Гвальхмай не слышал, чтобы кто-нибудь вошел. Он удивленно поднял голову.
Напротив него у дальней стены стоял стройный юноша, весь в зеленом от носка туфли до остроконечной шляпы, украшенной длинным алым пером. Он прислонился к стене, небрежно скрестив стройные ноги в длинных узких брючках, держа руку на бедре. На нем был камзол с широким воротом, украшенный каймой, под которым струились складки тонкой батистовой рубашки, а на широкой груди был кожаный ремешок, поддерживающий лиру, которая висела у него на спине.
На боку висел кинжал, но не из металла, а, по-видимому, из твердого дерева.
Он выпрямился и, выставив ногу, сделал глубокий поклон, подметая пол шляпой.
«Вы можете звать меня Хуон, сэр Гвальхмай. Я должен сопроводить вас к моей королеве в Эльверон. Вы готовы отправиться сейчас?»
«Вы знаете, кто я?»
У Хуона был музыкальный смех. «Конечно, все в стране эльфов уже знают о знаменитом сэре Гвальхмае, Орле сражений, и о его миссии. Нам сообщили о вашем приезде давным-давно, и для вас организовано развлечение. Следуйте, пожалуйста, за мной».
«Куда вы меня ведете?» Гвальхмай с подозрением смотрел на этого изящного томного юношу. Он еще не забыл предупреждения Мерлина о шалостях эльфийского народа, об их уловках и вредности. Не все огры и лесные монстры сразу являлись перед человеком в их истинном облике. Кобольды, гномы и тролли жили под землей, он же ожидал, что эльфы живут в более легком, воздушном месте.
«О, куда пожелаете», – неопределенно махнул Хуон, как будто весь мир был у него под рукой. «Эльверон. Афаллин. Лионесс. Кильстальфин. Кир-Ис. Все провинции одного королевства. Может быть, Авалон, позже. Но сначала, конечно, Эльверон. Разве это не то место, куда вам приказано явиться прежде всего?»
Гвальхмай разозлился. «Приказано? Никто не приказывает мне!»
«Я слышал другое. Со всей вашей магией у вас не так много дней, как у меня. Какой бы долгой ни была жизнь, она слишком коротка, чтобы спорить. Вы должны стремиться провести свои дни в радости».
«Мало шансов – учитывая, как я начал!»
«О, да. Вы действительно были очень активны. Это было очень непросто: сражаться с монстрами, сделать друга врагом, жениться на призраке, выбрать бога в качестве противника, беспокоить чародея в его поисках, а теперь помочь вечно спящему королю! Вы должны гордиться. А теперь, заплатите пошлину старому Гетану, и он позволит вам войти в Эльверон».
«Пошлину?»
«Гривну, которую вы украли у Предводителя моряков. Вы знали, что она никогда не принадлежала Тору? Конечно, и Гетану она тоже никогда не принадлежала. Он украл ее у Брана Мак Морна, тот забрал ее у Сигфрида, который взял ее с кровати Фафнира. Но никто не собирается сейчас возвращать ее дракону. Он сам, наверное, давно о ней забыл.
Я бы сказал, что гривна принадлежит Гетану на тех же основаниях, как и любому другому, если не считать троих, которые явились сюда и забрали ее, но они плохо кончили и не смогли получить никакого удовольствия. Она нужна Гетану, поэтому просто наденьте ее ему на руку, и мы пойдем».
Гвальхмай, ошеломленный, снял гривну с левой руки и осторожно намотал ее на правую плечевую кость растерзанного скелета в саркофаге, чтобы не повредить его дальше, но об этом можно было не беспокоиться.
Как только золото было плотно закреплено, поднялся треск и стук. Кости бросились занимать свои места. Суставы пальцев носились как мыши; зубы защелкнулись в своих гнездах; косточки и крошечные обломки, которые пропустил Гвальхмай, летали по комнате как снег. Они сбились в кучу и нырнули в саркофаг.
Когда все кости вернулись на место, скелет сел и уставился пустыми глазницами на человека и эльфа.
«Кто это?» – спросил он, щелкая челюстями. «Кто хочет пронести железо в Эльверон без разрешения королевы?»
«Он хочет ваш меч», – Хуон подтолкнул Гвальхмая. «Вы должны оставить его здесь, пока не вернетесь».
«Меч моего отца? Меч, который он пронес через сотню сражений? Меч Шестого легиона? Никогда! Лучше я уйду отсюда!»
«И оставите меч короля Артура здесь, чтобы любой вор мог украсть его, после того как страна эльфов перестанет его охранять? Это рыцарский поступок? Неужели Экскалибур сейчас в мире людей ценится меньше, чем ваш маленький кусочек холодного железа? Положите свой меч в саркофаг рядом с нашим бескровным другом и оставьте ему на хранение. Уверяю вас, что тот, кто попытается проникнуть сюда и украсть его, получит сюрприз, теперь, когда Гетан вернул свою игрушку и снова стал таким же целым, каким ему положено быть!»
Гвальхмай выглядел мрачным. Похоже, у него не было выбора. С неохотой он снял ножны с ремня и вложил их в безжизненную руку скелета. Тот сунул меч под грудную клетку, лег и скрестил свои сухие руки над мечом.
«Посмотрите, как доволен старик! Как мало нужно, чтобы доставить ему немного удовольствия в наши дни, учитывая, каким диким, безудержным человеком он когда-то был! Вы вряд ли поверите, но он был настоящей чумой для себя и других. Посмотрите, как он улыбается!»
«Правда? Не вижу». Гвальхмай слегка вздрогнул и отвернулся от этой жестокой усмешки.
«Ах! Это потому, что вы не знали его так долго, как я. Поверьте мне, он очень счастлив. Давайте оставим его и отправимся в путь».
«Как насчет моего топора?»
«А-а, оставьте у себя», – равнодушно ответил Хуон. «Наш мирный народ никогда не ссорился с народом кремня. Смотрите! Портал открылся! Добро пожаловать в Эльверон!»
У стены, где Гвальхмай впервые увидел Хуона, маленькое пятнышко света, не больше зрачка мыши, светилось прямо над землей, как яркая упавшая звезда.
«Следуйте за мной, сэр Орел, и вы увидите чудеса!»
Они зашагали через зал. Пока они шли, Гвальхмаю показалось, что зал становится больше, а портал – выше. Несомненно, потолок стал намного выше, чем раньше. Гвальхмай почувствовал, что поверхность земли устремляется от него во всех направлениях. Перед ними открылись глубокие, широкие трещины, которых Гвальхмай до этого не замечал.
Они бежали и прыгали через них, но прежде чем достигли стены, последняя трещина расширилась, углубилась и превратилась в бездонную пропасть.
Хуон впервые показал признаки беспокойства. «Быстрее! Быстрее же! Разбегитесь и прыгните изо всех сил!»
Они отступили на несколько шагов и с разбега полетели над опасной расщелиной. Хуон легко перелетел ее, а Гвальхмай приземлился грудью на самый край. Его ноги повисли над пропастью.
Хуон уперся ногами и схватил Гвальхмая за руку, но обнаружил, что сам начинает сползать вниз под его тяжестью. Вдруг раздался топот легких ножек, и через несколько секунд их окружила смеющаяся, шумная, обнимающаяся и пыхтящая толпа, которая перетащила их обоих через каменный край. Роскошь сияния ослепила Гвальхмая, когда они прошли через портал.
«Добро пожаловать в Эльверон, сэр Рыцарь!» – произнес мелодичный голос. Изящная, вечно красивая королева Крида шла навстречу, протягивая ему обе руки для поцелуя, а позади нее, также улыбаясь, шел принц Оберон, который приехал специально, чтобы показать ему чудеса страны эльфов.
Гвальхмай оказался в длинном, плавно идущем вверх туннеле, но это был не тот ход, через который он спустился в курган. Воздух здесь был наполнен холодным фосфоресцирующим светом, не создающим теней. Стены, потолок и пол сияли струящимся, мерцающим светом, который, казалось, исходил отовсюду и ниоткуда, и придавал дополнительный блеск богато разодетой публике.
Вокруг него толпилось множество людей. Мужчины в кожаных доспехах, блестящих, как полированное черное дерево, хлопали его по плечу, смеялись, пожимали ему руки. Дамы в прозрачных платьях, казавшиеся нереальными, настолько они были изящными и хрупкими, щупали его вышитую куртку, восхищались его невероятным спасением, ласково прижимались без всякого стеснения.
Все время, пока они жизнерадостно щебетали, его мягко подталкивали вверх по туннелю, прочь от темного входа. Было ясно, что, хотя эти люди старались казаться веселыми и беззаботными, они боялись входа. Они постоянно оборачивались, словно опасаясь того, что кто-то последует за их гостем и его проводником.
Свет в туннеле уже не казался Гвальхмаю таким ярким. Однако дело было не в том, что его глаза привыкли к сиянию. Он заметил, что остальные также озабоченно поглядывали на стены, словно оценивая, сколько времени еще продлится свечение.
Едва ощутимый, но явный вздох облегчения пролетел по толпе, когда они, наконец, достигли длинной вереницы привязанных животных. Гвальхмай видел изображения лошадей в книгах Мерлина и в маленькой библиотеке епископа Малахии, но никогда прежде не встречал их живьем. Лошади казались ему почти мифическими существами.