Карло жил в каморке под лестницей, где у него ничего не было, кроме красивого очага -- в стене против двери.
Но красивый очаг, и огонь в очаге, и котелок, кипящий на огне, были не настоящие -- нарисованы на куске старого холста.
Карло вошел в каморку, сел на единственный стул у безногого стола и, повертев так и эдак полено, начал ножом вырезать из него куклу.
"Как бы мне ее назвать? -- раздумывал Карло. -- Назову-ка я ее Буратино. Это имя принесет мне счастье. Я знал одно семейство -- всех их звали Буратино: отец -- Буратино, мать -- Буратино, дети -- тоже Буратино... Все они жили весело и беспечно..."
Первым делом он вырезал на полене волосы, потом -- лоб, потом -- глаза...
Вдруг глаза сами раскрылись и уставились на него...
Карло и виду не подал, что испугался, только ласково спросил:
-- Деревянные глазки, почему вы так странно смотрите на меня?
Но кукла молчала, -- должно быть, потому, что у нее еще не было рта. Карло выстругал щеки, потом выстругал нос -- обыкновенный...
Вдруг нос сам начал вытягиваться, расти, и получился такой длинный острый нос, что Карло даже крякнул:
-- Нехорошо, длинен...
И начал срезать у носа кончик. Не тут-то было!
Нос вертелся, вывертывался, так и остался -- длинным-длинным, любопытным, острым носом.
Карло принялся за рот. Но только успел вырезать губы, -- рот сразу открылся:
-- Хи-хи-хи, ха-ха-ха!
И высунулся из него, дразнясь, узенький красный язык.
Карло, уже не обращая внимания на эти проделки, продолжал стругать, вырезывать, ковырять. Сделал кукле подбородок, шею, плечи, туловище, руки...
Но едва окончил выстругивать последний пальчик, Буратино начал колотить кулачками Карло по лысине, щипаться и щекотаться.
-- Послушай, -- сказал Карло строго, -- ведь я еще не кончил тебя мастерить, а ты уже принялся баловаться... Что же дальше-то будет... А?..
И он строго поглядел на Буратино. И Буратино круглыми глазами, как мышь, глядел на папу Карло.
Карло сделал ему из лучинок длинные ноги с большими ступнями. На этом окончив работу, поставил деревянного мальчишку на пол, чтобы научить ходить.
Буратино покачался, покачался на тоненьких ножках, шагнул раз, шагнул другой, скок, скок, -- прямо к двери, через порог и -- на улицу.
Не нужно забывать, что Буратино шел всего первый день от рождения. Мысли у него были маленькие-маленькие, коротенькие-коротенькие, пустяковые-пустяковые.
А.Толстой. Приключения Буратино
Вместо введения
Почему "вместо", а не просто "введение"? Не знаю. Так написалось. Легли слова так, а не по-иному. И показалось, что это – именно то, что нужно. Не хочется мне никуда никого вводить, но я ощущаю внутреннюю потребность предпослать нечто тексту, которого еще нет, известно же мне только направление, в котором хотелось бы двинуться неспешно, лучше всего проселочной дорогой.
Хочу же я писать: об отношении к словам, которыми часто пользуемся, но сути которых нередко не понимаем (а чаще всего - и понимать не хотим!), хотя содержание любой научной работы во многом сводится к работе со словами. Вне слов - нет понятий. Вне понятий - нет содержания.
Любое предмет исследования нуждается в своей системе категорий, которая фиксировала бы и представляла ткань исследования, категорий, концептов; как бы ощупывающих и оплетающих его, позволяющих создать мысленный образ исследуемого и перевести предмет исследования на уровень, допускающий интеллектуальную интерпретацию, осмысление и об-мысление с тем, чтобы в результате вернуться к нему, преображенному и в своей преображенной форме являющий нам свою сущность, позволяющую сделать ответ на интересующий меня вопрос ОЧЕ-видным…
Короче, хотелось бы написать об увлекательном деле, связанном с поиском значения и смыслов слова. О том, с какими неприятностями можно столкнуться, если пренебрегаешь этой, может, незаметной, но крайне важной практикой прояснения значения слова и выяснения с ними своих отношений… Например, усмотреть в слове природа то, что присутствует при родах, в условиях чего живет мой род…
В общем-то, в сказанном – ничего нового нет. И говорить об этом, может, и не стоило бы, если бы не завораживающая убогость мыслей многих охотников до кандидатских, да и докторских степеней, соискатели которых как добрые сеятели разбрасывают из диссертационного лукошка массу выражений, часто неведомых, трудно понимаемых, не понимаемых даже ими самими... Послушаешь такого говоруна и первая мысль, которая приходит в голову: "Умен!"… Задумаешься (лучше б не думал) и вывод: на слух "умно", а помыслить сказанное невозможно! Пустышка… И с горечью понимаешь, что тебя приобщали не к мысли, а к чему-то другому, ненужному и бесполезному, короче – без-мысленному. А то, о чем шла речь и что с таким трогательным единством поддерживали оппоненты, - нечто такое, что к мышлению никакого отношения не имеет. Перед нами что-то похоже на программу для стиральной машины. И удивляешься тому, с какой легкостью сам подпал под гипноз прозвучавших мудреных слов!
Ясное дело, сказанное не стоит абсолютизировать. Немало среди этих слов-пустышек таких, через которые соискатели пытаются обрести почву для осмысления сказанного, но еще недопонятого ими. Как тут не вспомнить О.Мандельштама: «Отпадем от русского языка – погибли окончательно!" Похоже, уже отпали… Отпали именно тогда, когда как ни в какое другое время должны были бы держаться родного языка в своем стремлении понять происходящее, разделяющее прошлое и будущее. Разрывающее мою жизнь на части…
Но, как говорит мой знакомый из Воронежа: «Тем не менее! – тут он держит паузу и завершает мысль - Однако!»…
И говорю я об этом вовсе не случайно: кризис человека, прежде всего, дает себя знать на уровне понимания. Понимание не производное знания: оно производная той культуры, носителем которой является каждый из нас, понимание во многом задается понимательными особенностями личности. Так что бессодержательность многих научных трактатов – вовсе не результат невежества авторов. Она – производная общего состояния умонастроений, типичных для нашего времени. Не отсюда ли и вопиющая безграмотность, которая манифестирует себя сегодня на всех уровнях жизни россиян? Не разобравшись толком в происходящем, не уловив смысловую нагруженность контекста, задающего тактику и стратегию жизни, уже тянутся «ручонки» чиновничьей братии писать законы, начинающиеся словами: «Отныне и вовеки…», подтверждением чему может послужить очередной проект Закона об образовании.
В итоге получаем пустой и вредный документ, который впрочем, позволяет сделать выводы об уровне образованности тех, кто его «сотворил». Проект написан в худших традициях прошлого. Содержательно он консервирует стагнацию образования в России, усиливает роль бюрократии и закрывает путь в будущее.
В наши дни судьбы образования задаются контекстом, связанным с подлинно революционными переменами в понимании самого феномена «образование». У современного периода в истории образования нет прецедентов. Глобальные проблемы современности, переход к стратегии устойчивого развития, вхождение человечества в эпоху антропоцена, появление Интернет – вот только некоторые из тех вызовов, на которые предстоит ответить системе действительно современного образования, устремленного в будущее. Сама непредсказуемость и динамичность протекающих процессов вынуждают переносить акцент из прошлого в будущее. Востребованными и актуальными оказываются теологическая и футурологическая компонента, представления о социально-культурном пространстве, знания о прошлом, в которых просматриваются элементы будущего.
Говоря о возможностях подготовки нового Закона, нужно было бы, прежде всего, ответить на вопрос: «А с каким человеком мы имеем дело? Каковы конституирующие характеристики его культуры? А самое главное – каков доминирующий в обществе тип социальности?
Перечень этих вопросов можно множить, но суть дела от этого не изменится: речь идет о взращивании человека понимающего происходящее в жизни, а не только знающего. Человека, способного жить на границе познанного и непознанного… Короче, человека культурного (культура востребуется только на границе, отделяющий познанное от неведомого).
Старая парадигма образования, основанная на идеях Просвещения, всесилиий науки и механической интерпретации сущности образованности, свой потенциал исчерпала. Речь идет о совершенно новой, я бы сказал, органической интерпретации образования, в известной степени сочетающей модели теологического, медицинского образования, образования, связанного с подготовкой спортсменов и представителей творческих профессий. В результате радикальным образом изменится иерархия учебных заведений, на первый план выдвинутся… социально-технологические университеты. Новые импульсы к развитию получат многие области научного знания, в частности, педагогика, социология, философия, этика, теория интеллектуальных систем т.п. …
Но в России все эти вызовы обходят образовательных управленцев стороной.
Что же касается современного положения дел в мире, то, на мой взгляд, в настоящее время нет ни одной системы образования, которая бы в полной мере отвечала требованиям современности. Зато вербальная тарабарщина заполонила страницы массы журналов и исследований.
Плохо то, что языковое невежество и слепота поразили все уровни жизни. Государства, общества, образования…
Я говорю о той безграмотности, которая сегодня процветает и на самых разных уровнях бытования науки, которая в России стала наукой, по преимуществу, диссертационной, т.е. ориентированной на конопачение стен госзаказа, а не познание нового. Чего стоят только одни расхожие формулировки типа: "Задача университета – сформировать творчески мыслящую личность с критическим мышлением!" Или "ученые" заявления, согласно которым в процессе своей деятельности личность преобразует мир…
Наверное, мне не повезло, но я ни разу не удостоился чести лицезреть личность, моющую посуду, занятую глажкой белья… И шире - преобразующую мир.
А вот пример уже из другой оперы, связанный с названием диссертационного исследования, название которого свидетельствует, что автор посвятил все свои усилия подготовке будущего учителя в классическом университете. Никак не пойму: кого же готовит университет: учителя или будущего учителя? Небрежность?
А вот фрагмент письма одного из тех, кто в недалеком будущем тоже собирается стать кандидатом педагогических наук:
"Здравствуйте уважаемый Олег Владимирович!!! Я звонил вчера (вторник) и высылаю Вам свою работу…
По поводу того, что Вы недавно писали отзыв на работу Ивановой, у которой схожа тематика с моей: я постараюсь связаться с ней попросить отзыв и написать "рыбу" чтобы меньше потратить Вашего времени. Ну, если Вы конечно не против?"…
И такое «глубинное» постижение сущности русского языка – достаточно типично. А перечень подобного рода ляпсусов можно множить. Достаточно открыть практически любой автореферат, наугад ткнуть пальцем в текст и задать вопрос соискателю искомой: "Что означает это слово?" В большинстве случаев по лицу ответчика пробежит легкая тень недовольства, недоумения и замешательства: "Это же очевидно!"
Но в языке ничего очевидного нет. В нем все нуждается в дешифровке, которую каждый должен выполнить только сам. Никакие классики за меня путь, ведущий к пониманию сказанного, не пройдут…
Итак, мы разучились работать со словом, разучились его понимать. Мы разлюбили слово, которое, как известно, было вначале… И оно ушло. Покинуло нас вместе с мыслью, которая могла бы быть, но так и осталась мыслью не рожденной…
Вдумайтесь в немыслимое: каждый соискатель кандидатской степени должен разрешить научную проблему! Лучше - несколько. А еще лучше - глобальных! Чушь!
Сколько слов сказано о необходимости построения инновационной системы образования, а что такое инновация? Возможна ли в принципе технология ОБРАЗОВАНИЯ (не обучения)? А стандарты на образование наподобие набора столярных инструментов? А попытки оценить качество образования (именно образования, а не «владения» набором ответов на вопросы программы)? А гипертрофия тестовых методик? А показатели, позволяющие оценить совершенство (!) деятельности университета?
О том же, что проделывают с личностью, и говорить не буду. Как, впрочем, и о компетентностях, которые, как оказывается, открывают путь в будущее. В итоге некоторые договорились до того, что достижение определенного уровня образованности через введение в культуру - вовсе не основная задача университета. Сегодня перед университетом задача поставлена иная: в результате обучения студент должен овладеть компетенциями!
Вот так, при нашем молчаливом попустительстве протекает процесс, который с полным правом можно назвать контрреволюцией в образовании, деградацией самой идеи образования. Правда, у него имеются и свои основания в жизни общества, которое, по крайней мере, вербально заявляет о своей готовности вступить на новый этап развития, связанный с переходом к "знаниевой экономике" (слововерчение!).
Ведущее в этом словосочетании – экономика, а значит и определение, т.е знание, наполняется чисто экономическим содержанием, становится товаром, который должен обеспечить определенную прибыльность и пр. Так что тысячу раз прав Билл Ридингс, обративший внимание на этот нюанс в своей книге "Университет в руинах".
Но войдя в плоскость экономики, университет перестает быть университетом! Та самая автономия, которая его отличала на протяжении всей истории и позволяла ему выжить в круговерти событий, автономия, которая определяла статус профессора, в результате подобной метаморфозы испаряется. Профессор становится служащим, а университет обретает облик корпорации: становится элементом экономического механизма, подчиняющийся всем нормам функционирования экономических структур, а значит, и принимающий всю систему оценки эффективности своей деятельности, присущую рыночным предпринимательским структурам. И во главе такого университета – ректор-олигарх российский…
Движение университета в сторону корпоративных форм деятельности, процессы глобализации образования (не путать с движением в направлении глобального образования!) – таков магистральный путь контрреволюция в образовании, которое все заметнее начинают трактоваться в категориях, присущих сфере услуг... Стандарты, качество, совершенство, инновационность, услуги… Правда, Европа этой болезнью, похоже, уже переболела. Или близка к этому…
Если же взглянуть на происходящую терминологическую неразбериху в образовании с точки зрения происходящей контрреволюции, то многое становится очевидным. Но перспективы очевидны.
А пока мы живем в эпоху терминологической суеты, призванной обессмыслить и исключить возможность понимания происходящего в образовании и с образованием... Суеты со вроде бы знакомыми терминами, содержание которых в российской действительности за последние годы стало иным.
Наводнили нашу жизнь и новые, как правило – кальки, смысл которых в России весьма далек от первоисточников. Так, если российский ученый попытается обсудить со своим западным коллегой проблему инновационного образования, то достичь понимания, по всей видимости, не удастся. Не исключено, что в итоге собеседники придут к выводу, что говорят они о разном…
Обо всем этом и пойдет речь в этой статье. Начну же с самого общего: с того, с чем мы можем встретиться в любом автореферате и в любой диссертации, в частности, по специальностям педагогики… С вызова, с понимания проблемы, с личности… При этом я ни в коей мере не претендую на истину. Перед Вами, читатель, своего рода "записки на манжетах", то, к чему волей-неволей возвращаешься снова и снова, пытаясь понять, что же все-таки скрывается за этими словами, выявить нужный тебе смысл, как определенное со-мыслие, созвучное твоему беспокойству.
Мои представления кому-то могут показаться полезными, а кого-то спровоцируют на критику. Каждому - свое…
Но, повторюсь, на истину я не претендую. Мои претензии сводятся к тому, чтобы проиллюстрировать саму возможность обретения личностного смысла в этих словах.
О простом