Ведущая цель процесса образования – становление субъекта социокультурной практики.
Субъектность задается теми возможностями для самоопределения, которыми располагает индивид. Только в меру этой возможности и акта самоопределения человек становится носителем собственной культуры, обретает способность к индивидуальному постижению смыслов происходящего (или исследуемого).
Можно сказать так: образованность – результирующая того пути, который прошел человек в свете определенного идеала, превозмогая себя и возвышаясь над обстоятельствами своей жизни, принимая на себя ответственность за принятые им самим решения. В результате мы имеем дело с человеком понимающим, самоопределяющимся и ответственным.
И еще одно замечание, которое, на первый взгляд, может показаться абсурдным (а может, таковым и есть!): в решающей мере собственно образование – функция контекста, образа жизни человека. И Инновации тоже укоренены в контексте, а не в замыслах и идеях «высоколобых»…
Потенциально в приведенном определении уже представлено содержание таких категорий, как личность; личностное, живое и научное знания; личная социальность, нравственность и мораль, культура, духовность, ценности, индивидуальность. Рефлексия по отношению к разным уровням личностного бытия, на разных этапах жизни под влиянием пережитого, а не "пройденного", и открывает путь к обретению личностного эстетического, этического, теологического, математического, философского, гуманитарного и естественнонаучного знания... И вся эта совокупность внешне разнородного в своей основе едина. И это единство обеспечивает человек как личность, индивид… Вне этого человек не существовует. Не стоит забывать о его биологической основе, которая, являясь чисто животной, никуда не ушла. Когда-то я услышал, как физиолог академик И.Ашмарин сказал: «Чем больше я изучаю человека, тем омерзительнее он мне становится. Своей бессмысленной жестокостью, неуемной сексуальностью, жадностью…
Только благодаря культуре эти врожденные биологические качества удается перевести в систему социального взаимодействия. Только благодаря культуре может существовать общество. Такова двойственная природа человека и с этим уж ничего не поделаешь.
Что же касается собственно личности, то в значительной мере она – результат пережитого и осмысленного человеком. В условиях резкой смены идеалов личность деформируется и вырождается. Так что вовсе не случайно, что нынешние радикальные перемены в жизни общества возглавили люди весьма сомнительные. И одна из причин технологических катастроф – именно деформация и деградация человека на уровне личности…
Проиллюстрирую сказанное на примере того содержания, которое я связываю с понятием «личность».
Что скрывается в приведенном выше определении образованности за словом «трудности»? Вызовы, проблемные ситуации, кризисы, через которые пришлось пройти. Перед нами – опять же понятия: «проблема» и «кризис»... Все очевидно. Особенно для авторов диссертаций.
Повторюсь: каждый соискатель ученой степени, в том числе и кандидатской, должен сформулировать и разрешить проблему. Требование, по меньшей мере, забавное: соискатель кандидатской степени, в принципе, не может и не должен разрешать проблемы. Задача кандидатской продемонстрировать себя в качестве человека, подготовленного к научной работе. Именно к научной, а не ученой. Это – разные категории и разные ипостаси. Мы часто говорим о великих ученых, но никогда – о великих научных работниках!
Представляется, что современная система аттестации научных кадров и присуждения ученых степеней выступает тормозом в развитии форм интеллектуальной деятельности, в том числе и с точки зрения развития науки. Диссертационная наука имеет весьма косвенное отношение к науке в строгом смысле этого слова. Великий математик Гаусс едва ли смог бы защитить диссертацию, которая бы устроила ВАК. Число публикаций, прежде всего в ВАКовских журналах, у него было явно недостаточно.
Диссертационная наука – наука, направленная на укрепление предрассудков, доминирующих на уровнях государства и разделяемых научным сообществом. Сегодня сама возможность «выйти на защиту» в значительной мере зависит от материального положения соискателя: защита кандидатской, как говорили прошедшие процедуру «остепенения», обходится, примерно, в 250 тыс. р., а докторской «тянет» до полумиллиона… При этом ситуация усугубляется требованием публикаций в специально на то уполномоченных изданий, которые нередко делают на этом неплохой «бизнес». И особенно обвинять редакции в этом не приходится: материальное положение у них «аховое». Казалось бы чего проще самому ВАК создать сайт для размещения публикаций соискателей ученых степеней, предусмотрев возможность их обсуждения…
Те, кто искренне увлечен научным поиском, занимались и будут заниматься этим поиском… Кому же это дело не по вкусу, несмотря на все свои степени и звания, будут относиться к нему с отвращением… Только надувать щеки: мы, мол, мол – мы…
Тратить годы на то, чтобы подготовить докторскую диссертацию – чудовищная бессмыслица. Диссертацию нельзя «вымучивать»: она или есть, или ее нет… Все должно протекать естественным путем. Без нервотрепки и административно-бюрократического «понукивания»… В настоящее время результаты труда ученых в России практически не востребованы. И вот у меня на глазах ученые или уезжают из страны, или ищут себе новое «хобби»: знаю одного крупного физика-теоретика, который ранее был безгранично, до фанатизма предан своей науке, а недавно заявил: «Хватит! Это здесь никому не нужно!», купил участок земли, стал его обустраивать, строиться, завозить торф, отгораживаться от соседей…
Тут, наверное, стоит привести пример последнего проявления старческого слабоумия нынешнего режима.
В скором времени мне придется переизбираться на должность гл. науч. сотрудника в лаборатории глобальных проблем Российского государственного торгово-экономического университета (ректор С.Бабурин). Каково же было мое изумление, когда в Отделе кадров мне сказали, что я должен представить справку из МВД о том, что против меня не возбуждено уголовных дел и я не замешан в сексуальных домогательствах… Выяснилось, что хотя требование такой справки и противозаконно, но активность университетской администрации не случайна: все связано с изменениями в КЗОТЕ, которые были сделаны в конце 2010 г. Вот фрагмент из числа такого рода поправок:
"К педагогической деятельности не допускаются лица:
лишенные права заниматься педагогической деятельностью в соответствии с вступившим в законную силу приговором суда;
- имеющие или имевшие судимость, подвергающиеся или подвергавшиеся уголовному преследованию (за исключением лиц, уголовное преследование в отношении которых прекращено по реабилитирующим основаниям) за преступления против жизни и здоровья, свободы, чести и достоинства личности (за исключением незаконного помещения в психиатрический стационар, клеветы и оскорбления), половой неприкосновенности и половой свободы личности, против семьи и несовершеннолетних, здоровья населения и общественной нравственности, а также против общественной безопасности;
- имеющие неснятую или непогашенную судимость за умышленные тяжкие и особо тяжкие преступления» и т.д.
У меня возникает вполне резонный вопрос: в университете есть первый отдел, люди, которые должны заниматься подобного рода проблемами, топтуны разного рода, стукачи первого отдела. Почему же я, профессор, главный научный сотрудник, человек, который долгие десятилетия отработал в высшей школе, должен доказывать, что (пока!) против меня не было возбуждено дел ни уголовных, ни связанных с сексуальными домогательствами (мне почти 70 лет!). И я должен еще стоять в каких-то очередях, заказывая справку, а после
через месяц за ней куда-то ехать! Я рассматриваю это требование как личное оскорбление. Пропадите вы все пропадом… По сути дела, принимая такое решение вы пишете самодонос на себя: именно вы такие и есть! А я переживу!
Кстати, унижения преподавателей и профессуры стали повседневными буднями российской высшей школы. Я не говорю уже о тех смешных суммах, которые они получают в виде пособия-милостыни за работу…
***
А все-таки как возникло представление о научных работниках? Тут стоит припомнить забавный эпизод из истории европейского университета, который имеет непосредственное отношение ко всему только что сказанному.
Примерно, в XVI в. университеты уже обладали обширными коллекциями; появились музеи, ботанические сады, скопилась масса источников самого разного происхождения. И все это нуждалось в систематизации. Вот тогда-то и начала внедряться практика привлечения будущих соискателей степеней к работе, связанной с систематизацией и упорядочением накопленного. Параллельно с систематизацией, которая базировалась на представлениях "великих", эта новая группа сотрудников готовила и свои тезисы, которые и защищала. Задачи систематизации и классификации были положены в основу той деятельности, которую сегодня списывают на счет научных сотрудников (работников)…
***
Но вернусь к предложенному определению образованности.
Вопрос: чем детерминирован сам образ той ситуации, с которой я имею дело?
Ответ на него, полагаю, позволит понять сущность многих категорий, которыми мы часто оперируем на практике, не всегда отдавая при этом себе отчета в их значении. Например, говорим "духовность", "менталитет"… Что стоит за всем этим?
Предприму попытку предложить свой ответ на поставленный вопрос…
Близкое к пониманию Хайдеггером идеи пути, представленное в определении образованности, предполагает движение в свете определенного идеала, "превозможения" себя, преодоления трудностей, основная среди которых ты сам… Но между мной наличным и идеалом, который по ходу жизни также претерпевает превращения, всегда остается зазор, определяющий пространство для продолжения себя в будущее и более углубленного постижения своей сущности в свете идеала. Это и есть пространство духовности, задающее возможность продолжения моего я в будущее…
Для меня личность представляет собой определенное образование, рождающееся в результате переживания критических моментов жизни индивида; его выхода в плоскость идеального и должного. Сам процесс переживания, его содержательная сторона, условия в которых он протекает, определяют содержание личного знания, структуру личности, ее элементы (условие понимания), систему ценностей. Что же касается содержательной стороны, то ее можно, по-видимому, интерпретировать в категориях, которые, следуя Ю.Степанову, я называю концептами культуры.
Под такими концептами мне видятся фундаментальные основания самой жизни человека, которые переживаются им во всей полноте – эмоционально, образно, ритмически и пр. Короче: концепт – культуры, элементарный квант пережитого "на полную катушку", "единица" своего собственного смысла. Концепт "бабушки", "дедушки", "детства"… Все это – "кванты-концепты" моей личной культуры.
В разных культурах система концептов, их организация будут разными. Меняются они и на протяжении жизни человека в те периоды, когда один образ мира спешит на смену другому. Объединяет же эти разные образы традиция.
Традиция – условие обеспечения преемственность образов мира и поколений. Она – условие сохранения идентичности, роднящей меня сегодняшнего со мной вчерашним. Традиции представляют мое прошлое в дне завтрашнем; укоренены они в предании и сформировавшемся на протяжении жизни каноне.
Личность предполагает некоторое пространство самоопределения, содержащее возможности реализации ее потенциала. Это пространство можно определить как пространство, в котором представлен образ личного мира.
Как видим, образованность, характеристики личности трансформируются в образ ее мира. Но этим дело не исчерпывается.
Достаточно сделать шаг и мы выйдем на сущность субъекта социокультурной практики, который реально живет в том мире, образ которого и решаемые им задачи зададут свой образ мира, свою систему ценностных ориентаций и предпочтений…
В связи с этим, думается, вполне правомерно вести речь о некоторой логике культуры, задаваемой последовательностью прохождения проблемных ситуаций и индивидом, и народом, и этносом, логикой присущих им концептов культуры. Постижение логики конкретной культуры – ключ к обретению человеком способности к пониманию происходящего и порождению своих собственных смыслов на основе представлений о базовых концептах культуры. Здесь – исток его способности к самостроительству и обретению себя во всех возможных будущих мирах.
Безусловно, мое отношение к миру опосредовано связью с теми людьми, с которым я взаимодействую в процессе общения, деятельности, в радости и горе...
Сам по себе акт моего творчества, связанный с тем, как на самом деле через переживание происходило мое постижение нового, системой формирующихся и существующих концептов, инициированных потребностью выйти на образ за счет отторжения части самого себя вовне, при таком объяснении как бы выносится за скобки. Научить этому невозможно. Не всегда можно и продемонстрировать.
Единственная предпосылка порождения нового связана с пониманием того, что та культура, носителем которой является каждый из нас, вполне соответствует мысли Ю.М.Лотмана: "Мы, мыслящие, находимся внутри иного мыслящего, имя которому культура"…
Мы способны к интеллектуальной деятельности и помышлению потому, что находимся в культуре, являемся ее носителями. Она открывает перед нами возможность переживания, осмысления случающегося с нами благодаря нашим органам чувств, позволяющим порождать образы пережитого во всей их многомерности.
И тут мы выходим на различия между культурой, укорененной в католической доктрине, и православной: первая склонна к большей рационализации. Акт переживания в ней чаще представляется в форме логически непротиворечивых утверждений, что же касается православной, то она больше укоренена в чувственном переживании, в образе, который задает богатство смысловых оттенков и ощущений. В первом случае мы выходим на единство сердца и руки, во втором – на абсолютизацию переживания и обустройство своего внутреннего мира…
***
Понять сказанное можно, если припомнить, что история европейского университета в значительной мере базировалась на адаптации логики, зафиксированной в кодексе Юстиниана и воплощавшей в себе путь к рационализации, который прошли древние греки. Степень формальной адаптации в православной культуре достижений греков была иной. Особое место здесь следовало бы уделить интенсивно сегодня развивающейся практике исихазма.
Не в этом ли можно усмотреть истоки своеобразия российского менталитета?
В первой – доминанта, восходящая к Аристотелю, вторая – к Платону.
У первых на переднем плане – дело, рацио, возникший из триады отношений «папа – император – город-государство»; у вторых – образ, который не трансформировался в логику общезначимых формально рациональных форм, выступающих гарантией сохранения личного, – дела.
В известном смысле, разрешение проблемы уже предполагает период кризисного существования человека, а ее разрешение можно уподобить акту умирания и воскрешения его уже в ином мире, образ которого стал другим, а значит, другой стала и система ценностных ориентаций и предпочтений.
Итак, результат разрешения проблемы дают о себе знать в переменах в личной социальности, в качествах индивида, выходящего на новый уровень отношений с окружающим миром, на новый уровень понимания происходящего. (Впрочем, обо всем этом можно прочитать у Данте в «Божественной комедии».)
Момент, когда сущность личного кризиса, проблемы экзистенциального плана, осознаны – точка крайней рефлексии, прощания с собой таким любимым и дорогим, умирания без особой надежды на воскрешение и очередного вхождения в новый мир, в новом качестве.
Происходящее напоминает момент возвращения сознания после операции под наркозом. Спустя какое-то время приходишь в себе и начинаешь осознавать удивительное: прекратившееся продолжается, но мир, в который ты вернулся, стал иным. И ты – в состоянии припоминания: восстанавливая в памяти былое и тем самым стремясь вернуть себе утраченную идентичность…
Человек, общество, которые в рубежные моменты своей биографии не сумели сохранить идентичность, утрачивают ценностные основания в жизни, становятся жертвами обстоятельств. В таких обществах доминирующим становится ночной образ жизни, который формирует человека подполья, ведущего сумеречный образ жизни, рассматривающий свое «быть» через «казаться». Такой человек способен к мимикрии. Он адаптируется к любым обстоятельствам жизни. И от этого особо не страдает, потому что подлинная жизнь таится в ночной тьме, она протекает на пограничье дня и ночи…
Но не будем абсолютизировать роль образа мира. Сам он порожден образом вызова, процессом протекания кризиса... Условие его существования – постижение существа той трудности, которая его породила и востребовала человека.
Проблемность, задающую облик эпохи, в разных социокультурных условиях воспринимается, понимается и трактуется по-разному. Структура разрешенной проблемы задает новые целевые установки, позволяя человеку конкретизировать, для чего и во имя чего должно жить и на что в связи с этим можно надеяться; включает его в новые структуры и новую практику поднадзорности…
***
Содержание подлинно экзистенциальной проблематики эпохи оказывает непосредственное влияние на все виды активности человека. Она представлена в музыке, поэзии, прозе, архитектуре, содержании интеллектуальной, рассудочной деятельности; раскрывается в сменяющих друг друга стилях и в образе жизни; базируется на всем том, что можно назвать предрассудками и мифами: нет и не может быть человека без пред-рассудков, мифов и сказки. Образ же без представления о породившей его проблемности без-мыслен. Он утрачивает свое гуманистическое наполнение, объективируется и становится условием поиска средств, предполагающих наработку соответствующего технократического инструментария.
Культура – условие и средство сохранения и воспроизводства целостности переживания в контексте основной проблемности эпохи. Религия – одно из важнейших условий такого переживания, условия творения духовного мифа; архитектура и искусство определяют возможности индивидуального переживания, эмоционально интерпретируют миф; литература в присущих ей формах и жанрах фиксирует его в слове в виде конкретных сюжетов, образов и отношений, действительными и воображаемыми; поэзия – соединяет переживаемое с образом, фиксирует образ и метрику эпохи с помощью метафоры (то же можно распространить и на музыку, и на пластические искусства); история формирует миф о прошлом, обосновывающий настоящее, а техническая мысль определяет пути достижения практических целей в условиях данного образа мира, наличной способности к пониманию… Как видим: все - в одном и одно – во всем. Это одно – человек в культуре в своих разных ипостасях…
Концепт культуры определяет содержание основополагающих категорий личности, которые представлены на уровне всех возможных образов, порождаемых во многом благодаря способности человека к переживанию (эмоциональному, музыкальному, поэтическому, образному, метафорическому) в логике данной культуры и в категориях логики формальной и диалектической… Последние – средство и условие объяснения и трансляции, первые – условие порождения и обретения подлинности. Концепт имеет вполне конкретное содержательное наполнение на каждом из этих уровней, но его истинный гуманистический смысл выявляется только много лет спустя, когда человек в очередной раз переживет акт умирания и воскрешения.
Так что здесь и сейчас человек не может в полной мере осмыслить и выразить происходящее. Процесс осмысления «растянут» во времени. Слишком многое в момент свершения ушло в подсознание. Одна из задач искусства как раз и состоит в том, чтобы это неявное вывести на свет, сделать объектом рефлексии, многократного восприятия, допускающего повторное переживание ставшего, но уже иным, сопричастным тебе новому. Подлинные произведения искусства бессмертны не потому, что они прекрасны, а потому, что их авторы сумели увидеть и ощутить нечто вневременное, сохраняющее свою значимость, свое лирическое и трагическое наполнение для новых поколений, зачастую относящихся к разным, далеко отстоящим друг от друга, эпохам…
Дано мне тело - что мне делать с ним,
Таким единым и таким моим?
За радость тихую дышать и жить
Кого, скажите, мне благодарить?
Я и садовник, я же и цветок,
В темнице мира я не одинок.
На стекла вечности уже легло
Мое дыхание, мое тепло.
Запечатлеется на нем узор,
Неузнаваемый с недавних пор.
Пускай мгновения стекает муть
Узора милого не зачеркнуть.
О.Мандельштам (1909)
Что же касается эпохи, то в ее рамках все виды деятельности человека скоординированы и объединены на всем ее протяжении исходным образом. Задача эпохи – проработка и наполнение конкретным содержанием того образа, который лежал у ее истоков, прояснения и осмысления сути состоявшейся системе вызовов, запечатленных в проблемности эпохи…
Задача эпохи прояснить содержание образа с тем, чтобы впасть в очередное заблуждение и порвать с ним…
Чаще всего первый дефект в картине мира (и первая трещинка в собственно образовательной практике) связан с забвением ведущего вызова эпохи, который всегда связан с человеком, утратой им способности к переживанию и сопереживанию. Его внимание переключается с себя (рефлексия) на то, что нужно сделать вовне.
Второй дефект вызван переходом от восприятия целостной картины мира к восприятию отдельных частей и отработкой абсолютизируемых интеллектуальных средств, которые углубляют понимание частных картин мира: сапожника, хирурга, инженера… Цена - утрата понимания того, что их объединяет. Декорации убирают, а на сцене остаются актеры в обычных костюмах, которые что-то с жаром друг другу говорят, спорят, становятся врагами… Сцена – для сумасшедшего дома. Незаметно средства достижения целей становятся самодостаточными… В итоге на уровне индивида культура вырождается, утрачивается способность к пониманию и пре-возможению себя. Человек старается вписаться в наличные тенденции с тем, чтобы избежать требования превозможения…
***
Понимание ценности прошлого – условие обретения будущего. Прошлое не нуждается в осуждении: оно взывает к пониманию прошедшего во имя нас самих, уяснению причин ставшего.
Преодоление кризиса предполагает мобилизацию интеллектуальных и духовных сил человека, того потенциала, которыми наделила его культура. Итог – пересмотр личной стратегии и тактики, перевод дальней зоны развития в ближнюю, допускающую инструментально-технологическую интерпретацию.
В решающей степени, личность - результат пережитого; условие ее существования – осознание себя как особенного и сохранение идентичности, основное условие чего – способность к рефлексии. Условие бытия - переживание на грани небытия.
Быть иль не быть? Трудно избежать искушения и сделать выбор в пользу мира открытого, а потому опасного; отказаться от мира закрытого, но зато комфортного. Хотя пойти на такой шаг весьма просто: нужно перевести проблему на уровень задачи и успокоиться, получив рекомендации в виде псевдорешений: «сформировать творческую личность, систему нравственных ценностей, воспитать чувство любви к Родине», возлюбить государство больше, чем ближнего своего и пр.».
Можно пойти и по пути слепого заимствования, чтобы и у нас было как там, но лучше!… И вообще в том, что со мной происходит виноваты недруги, а если таковых нет, их нужно "назначить".
Но личность и единство несовместимы. Навязывая «долженствующий» подход, мы заставляем человека сделать выбор не в пользу подлинности, а в пользу – «казаться».
И первое, и второе - производные образа жизни, той свободы, которой наделен индивид. Они зависят от идеала, от способности человека воспринимать и реагировать на вызовы жизни, через которые проблемность манифестируют себя…
Для осознания вызовов нужны навыки, позволяющие реконструировать сопутствующий им контекст и стоящее за ними содержание. Еще труднее должным образом на вызовы жизни правильно отреагировать.
Все – героично, торжественно и грустно… «Хэппи энда» не получается.
Даже Христос, который, уж, наверное, отдавал себе отчет в своем призвании, знал о тех испытаниях, которые выпадут на его долю. По-человечески боялся и молил Творца: «Господи, пронеси чашу сию мимо…»...
То, что выпало каждому из нас по ходу жизни пе-ре-жить, включая и вопрос, как это стало возможным, – наше единственное достояние и богатство («мои года – мое богатство»). Акт переживания содержательно наполняет и организует структуру "Я", если угодно, творит Я-концепцию, создавая предпосылки возможного сохранения идентичности, как условия сохранения себя в качестве уникального и неповторимого во всех возможных будущих мирах. Не об этом ли писал и М.Бахтин в «Философии поступка»?...
Жизнь как поступок становится возможной только, если я сумел самоопределиться, сохранить свою идентичность; если в старости я еще помню себя молодого и могу перед этим, мне уже почти неизвестным, юношей, отчитаться: я уберег тебя! Так и Одиссей, спустя десятилетия вернулся не просто в свой дом, или, как сегодня сказали бы, на свою "виллу" в Итаке. Он вернулся в дом души своей; дом, который его ждал с тем, чтобы снова принять под свой кров, оберегать его покой и душу…
Личность – результат той чаши, которую пришлось человеку испить, пройдя через свой «колодец страданий» (М.Мамардашвили). Но в университете мы, преподаватели, не можем обрекать на страдания вверивших свою судьбу в наши руки. У наших воспитанников, особенно сегодня, должна быть возможность выбора своего пути, который приведет их к своему колодцу страданий…
Задача преподавателей величественнее: выступить в роли Вергилия из "Божественной комедии", и провести своих питомцев теми кругами, по котором прошли мы сами, приобщить их к опыту того переживания, которое выпало на нашу долю. Конечно, при этом неплохо бы выступить и в качестве некоторого идеала, создать условия, при которых наши питомцы могли бы самоопределяться в жизни, принимать на себя ответственность за сделанный ими выбор. Но тут уж как повезет!
Присутствие личности задает возможность развития личности; присутствие сильного создает предпосылки для становления сильных, труса – трусов, шкурника – шкурников, самодура – лицемеров, трусов и маленьких, пока еще не состоявшихся самодурят…
По сути, приведенное понимание образованности, как мне кажется, задает магистральное содержательные направления развития образования. Оно ориентировано на создание предпосылок для становления личности, существующей в мире благодаря своей личной и внешней социальности, ориентированной на горизонты развития, которые задаются его духовностью и идеалом… Оно процессуально, т.к. допускает свое технологическое наполнение с учетом специфики той или иной культуры и особенностей эпохи. Но самое главное условие его реализации - пространство самоопределения для тех, кто может выступить в роли Учителя, а не только препода. И два вектора – понимания и творения… Социальность личности – один из решающих факторов, определяющих креативный потенциал человека.
Сами эти тренды сориентированы вдоль основных линий, задающих структуру той проблемной ситуации, в которой ныне оказался человек, свершающий свое приключение, связанное с выявлением тех сущностей, носителем которых он является: космической, галактической, планетарной, как представитель жизни на Земле и особого рода среди всего живого – человеческого в своем родовом, национальном и общечеловеческом измерении,.. И наконец – теологического!
И во все времена успех этой Одиссеи определяется степенью устойчивости человека в мире разного рода невзгод и житейских бурь.
Устойчивость – востребует творческий потенциал. Восприятия каждого отпущенного человеку дня – как дня нового, небывалого и неповторимого.
***
В пользу сделанных утверждений можно привести немало примеров. И лучшим среди них будет история европейского университета. Но современный вызов принципиально отличен от предыдущих. Раньше каждый вызов был обращен только к тому человеку, который в Европе за последнюю тысячу лет прошел все этапы развития, включая теологический, гуманистический, промышленной революции, научной революции, научно-технической революции, научно-технологической революции и революции социально-технологической, в результате последнего он стал основным ресурсом экономики, окончательно утратив свою свободу и увлекшись новой погремушкой в виде "знаниевого общества".
Особенность нашего времени видится в том, что современный вызов предполагает поиск ответа на вопрос, касающийся будущего самой жизни на земле. Этот вызов носит общепланетарный характер.
Судите сами. По оценкам Международного союза охраны природы, более трети видов флоры и фауны на Земле находятся под угрозой исчезновения: из 47677 видов, внесенных в Красный список исчезающих биологических видов, 17291 подвергаются серьезному риску. Среди них 21% млекопитающих, 30% амфибий, 70% растений и 35% беспозвоночных. Самыми уязвимыми на планете биологи называют амфибий…
Что же касается судеб культур, то и здесь положение дел не менее катастрофично.
***
Все сказанное означает, что в сфере образования мы и сталкиваемся с особой задачей.
О себе человек помыслить может. Может он попытаться понять и других, живущих в мире иных культурных ценностей и целей. Акт эмпатии и субъективизации чужого опыта – задача вполне решаемая, за ней – возможность расширения своего Я. Ведь культуру можно определить и так: культура – это способность человека включать в свое Я других, на меня непохожих, за которыми я сохраняю право быть такими, какими они есть.
В случае же живой природы, а тем более в планетарных масштабах, – такое сопереживание становится задачей крайне трудной, если только не невозможной. Но отказ от ее решения означает фактически отказ от поиска самой возможности "войти" в режим устойчивого развития. Хотя, как сказать! Можно было бы попытаться понять природу, как продолжение своего Я. Ведь все, что человек знает, в значительной мере результат антропологизации им предмета своего интереса, а множество культур – не что иное, как множество систем перевода особенностей среды обитания в состояние, отвечающее его ожиданиям и потребностям. Не может ли так быть, что проинтегрировав все множество культур народов в плане их дополнительности, выйдя на единую очень сложно связную картину культур, мы выйдем и на новое видение Земли как целостного образования, допускающего свою интерпретацию через чисто культурные антропологические характеристики? В итоге мы выйдем на уровень не нового знания, а понимания планеты как некоторого Другого, противостоящего нам. Войдем в режим особого с ней диалога… Но это уже другой сюжет…
Возможно, многое из представленного выше покажется кому-то неприемлемым, ошибочным. И вероятнее всего, они будут правы. Но свою задачу я видел в том, чтобы в первом приближении наметить путь, которым предстоит пройти каждому исследователю с тем, чтобы понять смысл выполняемого им исследования не только с точки зрения "диссертабельности", сколько для самого себя. В частности, приблизиться к пониманию сложных связей между вызовом, который инициирует исследование, формулировкой проблемы, путями ее разрешения, связанными с выходом на некий осмысленный образ, истоки гипотезы…
***
А теперь несколько слов о превращениях категорий – о том, как новый категориальный аппарат может расширить картину познанного нами мира, закамуфлировать старое под новое и породить иллюзию нового, сохраняя свою верность старому, уже отжившему и пережившему себя. Мне кажется, та самая концепция воспитания молодежи, о которой уже говорилась, – лучшая иллюстрация того, о чем я веду речь…
Но прежде, чем переходить, к истории таких превращений, стоит отметить и одну немаловажную причину появления новых понятий, которые при ближайшем рассмотрении оказываются искусственными образованиями. Причина их появления – не злой умысел, а вызревающее ощущение беспокойства, вызванного мыслью о том, что в датском государстве что-то не в порядке. И чувство беспокойства фиксируется в словах и понятиях, смысл которых остается достаточно расплывчатым, неясным, а часто перед нами просто калька, заимствованная из другого языка. Примером первого может быть получившее широкое распространение представление о необходимости перехода к устойчивому развитии. Внутренняя противоречивость этого понятия очевидна. Сохранится ли оно в будущем? Или перед нами всего лишь указание на стратегически важное направление, которое предполагает выход на проблему, которую еще только предстоит сформулировать. Несмотря на распространенность понятия "устойчивое развитие", окончательного ответа, связанного с его будущим, пока нет. Многие полагают, что со временем ему на смену придет другое, более строгое и содержательное. Так ли? Слово за временем...
В свете сказанного представляется малооправданным пользоваться словосочетанием «глобальные проблемы современности»; скорее человечество столкнулось с глобальными вызовами…