— Да, это так. Я понимаю, что ты шокирована, и не виню тебя. Мне жаль, что я тебя обманывала, но всё в прошлом. Сейчас моя цель впустить Джордана в нашу с Пайпер жизнь. Давай сосредоточимся на этом.
— Ди, но он же не пошёл в колледж. А ты — доктор. Ты получила…
— И что? Меня не волнует, ходил он в колледж или нет, — говорю я. — Он отец Пайпер и он хочет быть с нами. Хочет быть частью нашей жизни. Можешь хоть раз порадоваться за меня? И если не за меня, хотя бы за внучку, потому что у неё теперь будет отец. Настоящий и не тот, который якобы пришёл из чашки.
— О, Ди, я поговорю с отцом Фланнаданом об этом. И тебе придётся исповедаться. Пайпер необходимо крестить как можно скорее. Ты не можешь это и дальше откладывать. Вам двоим тоже следует пожениться.
— Я не выйду замуж, только потому, что он сделал меня беременной. Пятидесятые давно прошли, и мы не на Филиппинах. А если ты будешь настаивать на браке, то нам больше не о чем разговаривать. Этот разговор окончен.
— О, это хуже, чем я думала. Ты, похоже, не в себе, потому что Эдди, которую я знала, никогда бы так не сказала, — говорит Ма, отодвигая стул и поднимаясь. — Я собираюсь попрощаться с Пайпер и затем пойду домой. А тебе следует подумать о замужестве. Серьёзно подумать. Тогда я буду счастлива. Боже, что скажут люди? Можешь себе представить весь этот позор?
Какой позор? Почти спрашиваю я вслух.
— Нет, Ма, не могу.
— Ты просто не представляешь, что только что натворила, Ди. Нет. После всего, что я для тебя сделала, вот так ты отплатила мне. Ты солгала. Как теперь я смогу тебе верить?
Я не считаю нужным отвечать. Никто не подумает, что она вырастила святую. Ничего не сделает Ма счастливой, и я не буду продолжать пытаться. Не сегодня. Я смотрю, как она встаёт из-за стола и идёт в детскую.
|
|
Спустя пять минут, которые кажутся вечностью, мои родители выходят из детской, и я беру Пайпер из рук папы. Ма ничего не говорит, собирая свою сумочку и направляясь к двери. Когда они выходят, папа кидает мне сочувствующий взгляд.
— Я понял всё в тот момент, когда увидел его, Орешек.
Когда я закрываю за ними дверь, то чувствую навалившуюся усталость. Я должна была почувствовать себя лучше, рассказав всё родителям. Но вместо этого я чувствую себя хуже, зная, что Ма скоро расскажет всё своим друзьям, и, как она говорит, что скажут люди?
Тем друзьям, которым она хвасталась моими достижениями, которые всегда сравнивали своих детей со мной, я помню, что мои кузины люто меня ненавидели из-за этого. Мама не понимала, что она создаёт проблемы. Что её слова отражаются на других так, как она не представляет. Некоторые из них даже не утруждались обсуждениями наедине.
Только посмотрите на дочку Амелии. Она отличница. А ваши?
Эддисон поступила в медицинскую школу. А вы? Где ваше письмо о приёме в колледж?
Ты действительно думаешь о техникуме, хотя ты можешь учиться как твоя кузина Эдди?
Не нужно говорить, что мне никогда не были рады на семейных вечеринках, где меня показывали как сверхуспешную, единственную получившую награды, которые Ма выставляла всем на обозрение, пока другие пытались изо всех сил улучшить свои оценки. Некоторым из них было сложно из-за языкового барьера, особенно недавним эмигрантам из Филиппин, которым пришлось повторно пройти программу, чтобы наверстать информацию. Было больно понимать, что у них были свои достижения в сравнении со мной, но я радовалась вниманию, когда была моложе, потому что не видела других вариантов. И уже меньше меня это привлекало, когда я стала старше. С каждым новым сертификатом, званием, мама становилась все более и более заносчивой.
|
|
Сначала я была дочерью-отличницей, потом дочерью-студенткой меда, затем дочерью-доктором. И наконец, дочь-специалист по почкам, доктор нефрологии. Ни у кого не было шансов против Эддисон Роу.
Был необходим разрыв с Кевином, чтобы напомнить людям, что я всё ещё человек, даже если моя мама продолжала настаивать, что мы снова будет вместе. Впервые мои кузины увидели, что Мисс Совершенство провалилась.
Она не может сделать мужчину счастливым.
Она слишком умная.
Она останется старой девой.
Пригодились ей сейчас её сертификаты?
Мои кузины не скрывали своего отношения, после стольких лет накопленной обиды. И после того, как одна из них сказала, что наконец-то победила меня — у неё был муж и двойняшки, когда я была одинокой, без пары на юбилее своих родителей — я сбежала с единственным желанием позвонить Кевину и попросить вернуться. Тогда я стала бы снова совершенством.
Вместо этого я забрела в бар «У Полли» и встретила Джордана.
Глава 12
Джордан
Сколько себя помню, я всегда что-то строил. Моим первым творением была простая игрушка, упряжка с лошадью, которую я попросил отца помочь мне сделать, чтобы я мог подарить её девочке по имени Мелисса, которая жила двумя домами дальше. Она не была впечатлена. Она больше интересовалась Барби, чем самодельной штуковиной, которую сделал для неё мальчик. Хоть это и разбило моё семилетнее сердце, я знал, что полюбил работать руками.
|
|
Когда стал работать с отцом, я начинал с низов, как и другие. Он хотел, чтобы я изучил всё с самого низа, понимал всю работу изнутри. Некоторые мои дни были наполнены непосильным трудом, другие полны возни с бумагами для подачи заявок и разрешений в Департамент недвижимости.
В конце концов я нашёл свою специальность: изготовление изделий из дерева на заказ, которым меня научили Дэн и Винстон. Сейчас это неотъемлемая часть О’Халлоранов, хотя однажды я смогу заняться самостоятельным бизнесом.
Последний папин заказ — реновация квартиры на 15-ом этаже Верхнего Вест-Сайда, с великолепным видом на Нью-Джерси и реку Гудзон. Новые владельцы, пара с планами на детей, хотят превратить только что купленную квартиру с 2-мя спальнями и 1,5 ванными комнатами в три спальни и две полноценные ванные комнаты. Они также хотят больше места, поэтому мы выдираем всё: оконные рамы, высокие плинтуса, паркетные полы, старую сантехнику, чтобы модернизировать и обновить пространство. У папы есть пять месяцев для завершения проекта, а это значит, что у него нет лишнего времени, поэтому мы приступаем к работе, как только приезжаем. После того, как будут сделаны черновые работы, установлена сантехника и проведено электричество, мы сможем провести измерения для нестандартного шкафа.
Я пишу Эддисон во время обеденного перерыва, чтобы сообщить ей, что буду в городе весь день. Я не планировал увидеться с ней, не тогда, когда я буду слишком уставшим для чего-то, кроме сна, но я хочу поговорить с ней, хотя бы на экране моего телефона, возможно, она пришлёт фото. Я хочу знать, чем она занята там, на другом конце города. Я хочу иметь связь с ней и с дочерью.
Я не дожидаюсь ответа, не тогда, когда мои парни начнут расспрашивать меня о моих приключениях в течение всего перерыва. Мы заканчиваем в пять, и когда отец обсуждает пару вещей с мастером на завтра, я проверяю свой телефон. Моё сердце пропускает удар в тот момент, когда я вижу уведомление, что Эддисон ответила. Она прислала это два часа назад.
Эддисон: Прости, я пропустила твое сообщение. Пайпер не здоровится.
Джордан: Что с ней?
Эддисон: Ничего страшного. Колики, прогулка в парке отменилась.
Джордан: Я могу чем-то помочь? Я ещё в городе.
Эддисон: Любая помощь пригодится. Я в отчаянии, лол.
Джордан: Должен предупредить тебя. Я весь день ломал стены.
Эддисон: Приму любую помощь, которую смогу получить. У меня есть душ, который ты можешь принять.
Джордан: Буду через полчаса.
— Идёшь сегодня тусоваться с Кэмпбеллом? — спрашивает отец, после того как прощается с Сэмом и парнями.
Я качаю головой.
— Мне надо помочь Эддисон. Пайпер приболела.
— Правильно, семья на первом месте, малыш, — говорит он, похлопывая меня по плечу, — подвезти?
— Было бы клёво, спасибо.
— Просто будь здесь завтра, — добавляет он, — я знаю, что ты уже посмотрел чертежи, но архитектор хочет встретиться. Он придёт к часу. Утром можешь быть свободен, если хочешь. Мне утром надо будет отвезти Кейт в аэропорт, чтобы она смогла вылететь вовремя.
Пятнадцать минут спустя, папа выезжает на трассу и начинает моросить дождь. В Манхеттене плохо с пробками в шесть вечера, но ещё хуже они становятся в дождь. Ничего неожиданного. Мы обсуждаем работу, пока музыка 70-ых звучит по радио.
Как только папа меня высаживает, я проверяю в лифте свою электронную почту. Результат теста пришёл в мой почтовый ящик в два часа дня. Я нажимаю на сообщение и после нескольких нажатий попадаю на авторизованный сайт, где открываю вложенный файл PDF и увеличиваю его.
Форма начинается с набора из букв и цифр, расположенных в таблице, но не несущих для меня никакого смысла. Внизу страницы есть интерпретация результата.
Двери лифта открываются, и я выхожу на этаже Эддисон, задерживаясь перед её дверью, пока ищу расшифровки. Они не могли сделать это проще? Там нет ничего, что даёт простой ответ на понятном для чтения языке. Только таблица с кучей букв и цифр и интерпретацией результатов внизу.
Далее следует несколько слов о том, что предполагаемый отец не исключён как биологический для исследуемого ребёнка. Что-то о ДНК-локусах, но все, что я понимаю, это три слова и набор цифр, которые показывают то, что я уже знал, когда впервые увидел Пайпер.
Предполагаемое отцовство: 99,9998%
***
Как только звоню в дверь, Эддисон открывает, одетая в свободную футболку, поверх розовой пижамы, её волосы собраны в простой хвост. Она выглядит измученной с тёмными кругами под глазами.
— Зубы я почистила, — робко говорит она, когда Пайпер делает паузу в крике, при виде меня, топающего ботинками. Её удивление посетителем длится всего пять секунд, после чего её лицо сморщивается, и она продолжает плакать, напрягаясь в руках Эддисон.
— Извини за грязь, на улице дождь.
— Ты здесь. Вот, что важно, — говорит Эддисон, пожимая плечами, — я надеюсь, что мои родители не испугали тебя прошлым вечером. Я удивлена, что ты вернулся.
Я бросаю на неё взгляд, говорящий ей, что я не из тех, кого легко запугать, особенно людям, решившим накормить меня и расспросить о моём статусе отношений при первой возможности. Но что-то подсказывает мне, что оставшаяся часть вечера прошла не очень хорошо. Возможно, Эддисон наконец-то рассказала им правду.
Я прохожу в ванную, ненавидя то, как я сейчас выгляжу, но ничего не поделаешь. Обычно я не хожу весь в древесной стружке и штукатурке, но это хорошая, честная работа. Важно, что я здесь. Я всегда ношу с собой сменную одежду, на случай если понадобится затусить с Кэмпбеллом, когда я в городе, приняв душ в спортзале, куда я хожу.
Когда я снимаю одежду, то неожиданно начинаю волноваться. Я не знаю, что должен сделать, чтобы помочь. Я ничего не знаю о коликах, кроме того, что они были у близнецов моей кузины, когда мы навещали их два года назад. И я едва могу вспомнить, чтобы мы тогда предпринимали. Надо было посмотреть в интернете, что делают при коликах, прежде чем ехать.
Пятнадцать минут спустя я выхожу из ванной и вижу Эддисон, лежащую на диване с подушкой на животе, и спящую Пайпер на вершине пирамиды. Она похожа на уставшего пикси на шляпке гриба. Отлично, я начинаю видеть Пайпер в сценариях Анны Геддес в своей голове (прим. Анна Геддес является одним из наиболее уважаемых и успешных профессиональных фотографов в мире, фотографирует детей в фантазийной тематике и не только).
— Ей лучше?
— Она очень устала, я думаю. Не спала весь день, даже не дремала, — зевая, отвечает Эддисон.
— У тебя есть что-нибудь пожевать? — шепчу я, ставя ботинки около двери, рядом с её туфлями и сандалиями.
— Только то, что мама оставила вчера, — шепчет она, морщась, — но мне хочется чего-то другого.
— Я могу заказать что-нибудь с доставкой. Чего бы тебе хотелось? — я сажусь на пол, рядом с диваном, не желая беспокоить Пайпер, пока она спит.
— Может пиццу? Только без цветной капусты и брокколи, — говорит Эддисон, — я думаю причина в них. Я съела салат из брокколи и клюквы вчера ночью, и затем всё началось. У бедняжки не было шанса.
— Не волнуйся. Ни один уважающий себя житель Нью-Йорка не будет заказывать пиццу с брокколи или капустой, — говорю, посмеиваясь и доставая телефон, — сыр и пепперони подойдут?
Эддисон кивает, заглядывая мне через плечо, когда я нахожу нужную пиццерию. Туда не нужно звонить, достаточно заполнить форму на сайте и следующие пять минут мы сидим в тишине, слушая шум дождя за окном.
Когда Пайпер поднимается и снова начинает плакать, я беру её и начинаю качать. Она затихает на несколько минут, оценивая моё качание, но как только я собираюсь сказать, что у меня получается, Пайпер чуть не взрывает мои барабанные перепонки визгом прямо мне в ухо. Плач и крик такой непрерывный, что я начинаю паниковать. Даже доставщик пиццы желает нам удачи, когда видит, что у нас происходит.
Для нашего первого неофициального свидания нет ни романтического сценария, ни сказочного ужина. Вместо этого мы чередуемся: один пытается комфортно устроить ребёнка с коликами, второй в это время ест. Точно как сказала Эддисон, Пайпер может затихнуть на несколько минут, но затем всё начинается заново.
— Тебе было не обязательно приходить, но я очень ценю это, — говорит она, подавляя зевок. — Жаль, но я не самая лучшая компания на вечер.
— Где Марсия?
— Она простудилась, и я отпустила её домой, — отвечает Эддисон. — Моя мама была бы здесь, как только узнала, что мне нужна помощь, но я не могу обратится к ней сейчас.
Я слышу сомнения в её голосе и вижу складку между бровей.
— Когда я ушёл, всё закончилось нормально?
Я продолжаю, когда она не отвечает, просто пожимает плечами.
— Я могу остаться, если тебе нужен отдых. Душ, сон, что угодно.
Эддисон даже не возражает. Она исчезает в коридоре, ведущем в спальню, а я остаюсь в гостиной, покачивая Пайпер. Она притихает, когда я прижимаю её, мягко гладя по спинке, расхаживая по гостиной и рассматривая фотографии в рамках. Детские фото Эддисон первого или второго класса, с короткой стрижкой и толстыми очками в темной оправе. На следующей фотографии Эдди старше, держит в руках награду, всё ещё в очках, а волосы собраны в хвост, украшенный большим бантом. На всех фото её родители сияют, а у Эддисон улыбка Моны Лизы, которая не говорит ни о чём. Каждое фото — какое-то событие, получение награды или вырезка из газеты. В одной статье она с двумя студентами, получившими самые высокие баллы в штате. Дерьмо.
Это совсем не похоже на фотографии в рамках в доме моих родителей. Конечно, есть и школьные фотографии Кейтлин и меня, но также много фотографий времен колледжа, они расположены в коллажах, которые показывают все поездки на открытом воздухе, в которых мы побывали за год. В основном это автомобильные поездки, потому что это всё, что могли позволить себе мои родители: много кемпингов, рыбалок и походов. Кейтлин всегда брала с собой одну из своих книг по биологии, но она всегда находила время, чтобы научиться заправлять леску или даже заняться скалолазанием. Мы научились веселиться, не тратя больше, чем разрешение на парковку.
Но в то время как мы все улыбаемся на наших семейных фотографиях, на фотографиях Эддисон единственная, кто улыбается до ушей, это её мать. Она так гордится своей дочерью, что я не могу удержаться от улыбки, когда вспоминаю, как она объявила, что Эддисон не замужем.
— Я выгляжу ужасно на всех этих фотографиях. Абсолютный б о тан, особенно с такой причёской. Мама всегда настаивала, чтобы она сама стригла мои волосы, используя миску в качестве формы, это... смущало. Наконец она остановилась, когда папа пригрозил постричься так же. Конечно, он шутил, но это был его способ сказать ей, чтобы она перестала управлять моей жизнью, — говорит Эддисон, возвращаясь в гостиную, её волосы влажные и пахнут ванилью и апельсином. — В любом случае, моя мать повесила всё это через неделю после моего переезда. У неё есть дубликаты ключей.
— Ты не улыбаешься ни на одной.
— Я была рада, что все закончилось, и я получила сертификат или награду. Временная передышка перед следующей преградой.
— Оно того стоило?
— Благодаря этому я сейчас тут. Папа всегда советовал мне расслабляться. Жаль, это легче сказать, чем сделать. Он нечасто бывал дома, зато мама была постоянно.
— Чем он занимался?
— Он был водителем автобуса, когда я была маленькой, поэтому у него был странный график. Потом, когда я пошла в старшую школу, он стал водителем разработчиков из Манхеттена. Он всё ещё работает на них, хотя готовится уйти на пенсию.
Пока Эддисон говорит, её глаза расширяются, когда видит Пайпер, прижатую ко мне.
— Что случилось? — спрашиваю я, чувствуя беспокойство. — Я неправильно её держу?
— Всё в порядке, но посмотри на неё, — изумлённо шепчет она, — что бы ты ни сделал — оно сработало. Она спит! Господи, наконец-то она уснула!
— Не сглазь, — шепчу я, но слишком поздно. Пайпер икает и испуганно вздрагивает, просыпаясь.
Глава 13
Эддисон
Нам потребовался ещё час, чтобы уложить Пайпер спать. Несмотря на её икоту и срыгивания. К счастью после того, как её перепеленали и уложили на бок, она уснула с соской, а мы вернулись в гостиную, счастливые, но измождённые. Кто бы мог подумать, что Джордан найдёт лучшее решение, которое он вспомнил с последнего визита в Бостон к своим кузинам? О методике Харви Карпа, которую мне стоит посмотреть, когда я буду падать от усталости и недостатка сна.
— Останешься? Дождь сильный, мне бы не хотелось, чтобы в такую погоду ты был снаружи. Мы можем разложить тебе диван, — говорю я, снимая подушки с дивана, хотя Джордан ещё не дал ответ. Я действую на автомате и мне уже всё равно.
— Конечно.
Внезапно я кое-что вспоминаю и издаю стон.
— Что случилось? — спрашивает Джордан, выдвигая диван-кровать.
— Пайпер обычно кушает по графику, это значит, что она проснётся через три-четыре часа, — отвечаю я, открывая шкаф в прихожей, где храню запасные подушки и постельное бельё, — я кормлю её, и потом она может проспать до шести или даже семи утра.
Я передаю ему бельё и включаю телевизор на любимый мамин канал. Это бессознательное действие застаёт меня врасплох, но когда я выключаю, Джордан берёт пульт и включает снова.
— Ты кормишь Пайпер, когда твои родители остаются у тебя? — спрашивает он, устанавливая минимальный уровень громкости и включая субтитры.
— Нет. Они подогревают молоко, которое я оставляю в холодильнике.
— Покажи мне как это сделать, и когда она проснётся, я обо всём позабочусь. Так ты хотя бы поспишь.
Я нахмуриваюсь.
— Уверен? Ты работал весь день. И, наверное, устал сильнее, чем я.
— И что? Я её отец и я хочу помогать, — говорит Джордан, когда я с подозрением смотрю на него. — Эдди, я серьёзно. Если она привыкла, что её кормят твои родители, то не должна возразить и против того, что это сделаю я. Просто покажи мне, как ты греешь бутылочку, и я позабочусь об этом.
Я смотрю на Джордана. Не к чему придраться. Он тот тип мужчин, которые имеют в виду ровно то, что говорят. Он на самом деле покормит Пайпер, если это будет необходимо, независимо от того, насколько он устал. Он слишком совершенен, не понимаю, почему Ма так переживает из-за него.
Что с того, что он не ходил в колледж или не надевает костюм на работу? Он отец Пайпер, и не я позволю обесценить то, что он делает, хотя он весь день ломал стены, когда мог бы лечить больных или зарабатывать миллионы росчерком ручки. И я не собираюсь и дальше позволять ей винить меня или нас, что мы не смеем идти нашим собственным путём. Он только узнал, что у него есть дочь, которая очень громко плачет, но это не должно стать причиной давить на него, чтобы он женился на мне. Пятидесятые позади, никто не загоняет под венец — дробовиком.
— О чём ты думаешь? — спрашивает Джордан, и я, моргнув, понимаю, что всё это время стояла, не шелохнувшись, а он успел уже застелить кровать самостоятельно. Я не могу понять, почему он спит здесь, я слишком вымотана, чтобы здраво рассуждать. Я едва держу глаза открытыми.
— Да так, ни о чем.
Конечно, Джордан мне не поверил.
— Ты рассказала родителям? Я сегодня получил имейл с результатами. 99,9998%. Никаких сомнений. Я отец Пайпер.
— Я рада, что мы закрыли этот вопрос, — говорю я, покусывая нижнюю губу. — К сожалению, мама не слишком хорошо это восприняла. Она сильно расстроилась после твоего ухода, хотя папа считает, что она справится со временем. Я хочу сказать, она определённо справится, но сейчас она слишком злится за то, что я обманывала её.
Джордан пожимает плечами.
— Не важно, обманывала ты или нет. Я её отец и я планирую быть тут ради неё.
— Я состарюсь, но мама по-прежнему будет пытаться командовать мной. И, конечно, я позволю ей, потому что она ловко использует чувство вины, и я каждый раз попадаюсь, — я вздыхаю. Если я буду продолжать рассказывать о маме, я расстроюсь. Я могу перенести только одно испытание за ночь, а Пайпер со своими коликами использовала весь лимит. — Так, пойдём я тебе всё покажу. Я про ночную еду. Пообещай, что разбудишь меня, если она будет плакать и искать меня.
— Если она будет искать тебя, обещаю, — отвечает Джордан, — надеюсь, со временем она привыкнет ко мне.
— Конечно. Она уже дремала у тебя на руках, так что всё будет в порядке. И ты можешь взять радионяню на всякий случай. Я принесу тебе одну.
Когда я возвращаюсь в гостиную, то обнаруживаю там зевающего Джордана.
— Ты выглядишь уставшим. Ты уверен…
— Абсолютно, — говорит он, забирая радионяню с видеомонитором, — а теперь иди в постель и дай мне обо всём позаботится.
Я не жду ни секунды больше. Я чищу зубы и ныряю в кровать, оставляя дополнительный монитор напротив стола. Я не должна быть такой уставшей, но так происходит, когда ложишься спать поздно из-за мечтаний о мужчине. Какое счастье, что я могу видеть его наяву.
Я должна была сделать это, когда он впервые вернулся в мою жизнь. Особенно теперь, когда я знаю правильную фамилию. Когда я искала его в прошлом году, я по ошибке запомнила его как Джордана Андерсона, и неудивительно, что я не смогла его найти. Сейчас я знаю правильный вариант, я могу попробовать ещё раз. С правильным именем.
Я открываю социальную сеть и сразу нахожу его через Рейчел, чья страница полна их совместных фотографий, и это заполняет мой счётчик ревности. Фото разных годов, на них также присутствуют другие члены семьи. Я не могу не взглянуть на молодого Джордана, такого долговязого, с лохматыми волосами, выглядевшими на солнце рыжими. Чем старше он на фото, тем короче его волосы, а челюсть становится более квадратной. Неизменными остаются только зелёные глаза. Они выглядели счастливыми на ранних фото, любящими вечеринки, всегда в окружении друзей. Джордан всегда улыбался, кроме самых последних фото. Самое последнее было выложено два года назад, на день рожденье Рейчел, которое она подписала: «Пять лет, и я ещё жду...»
Ауч.
После этого совместных фотографий нет. На остальных Рейчел с друзьями, на нескольких — новый темноволосый парень, который обнимает её за плечи. А на следующей фотографии они вместе в бассейне на крыше дома в Сохо, бездельничая на шезлонгах с напитками в руках. На самых свежих Рейчел только с друзьями, без нового парня.
Я нахожу чуть больше фото на другой странице, на этот раз от РеБилт на официальной странице благотворительной организации. Если бы я сомневалась в истории Джордана, то сейчас передо мной были бы неоспоримые доказательства. Он выглядит счастливым, занимаясь строительством. На некоторых фотографиях его окружают дети, пока он пишет что-то в блокноте. На других он с другими мужчинами и женщинами играет в какую-то подвижную игру.
Я не должна тратить время на поиск информации про Джордана, но я так взволнована отрицанием его личности моей мамой, что мне необходимо занять свой мозг чем-то другим. Любоваться на пресс с шестью кубиками неплохой вариант. Но даже такой соблазнительный вид не может полностью меня отвлечь. Я начинаю чувствовать грусть и сожаление, что придётся написать Джордану, что мне необходимо некоторое время вдали от него. Почему? Понятия не имею. Сейчас у меня есть эти кубики. Разочарование Ма ударило по мне сильнее, чем я ожидала, и моей первой реакцией было оттолкнуть Джордана, чтобы мама была снова счастлива.
Но что будет лучше для меня и Пайпер? Не пора ли мне начать жить своей жизнью? Начать улыбаться на своих собственных фотографиях?
Я забираюсь под одеяло, тело устало, но мозг ещё активен. Мои простыни такие приятные, кровать мягкая и уютная. Но я чувствую, что чего-то не хватает.
Почему он не в кровати со мной?
***
Должно быть, я проспала больше пяти часов подряд, потому что я абсолютно не слышала плача Пайпер из-за её ночного кормления. Слишком тихо. Неожиданно я в панике подскакиваю с кровати и несусь в детскую, врезаясь прямо в грудь Джордана. Я так резко налетаю на него, что, отшатнувшись, чувствую, как начинаю падать назад, но он ловит меня за руки и удерживает в вертикальном положении.
— Ш-ш-ш! Я только что закончил её кормить, и она уснула, — шепчет он, когда я поднимаю на него взгляд. — Ты тоже сонная, Эдди.
— Ох, да, — я делаю шаг назад, смущённо проводя пальцами по волосам. У меня был сладчайший сон, в котором Джордан был в моей кровати. Я прочищаю горло. Надо сосредоточиться.
— Были какие-то сложности с бутылочкой?
Он качает головой.
— Никаких. Она была в полусне по большей части. Хорошо отрыгнула и сейчас снова спит. В котором часу она снова проснётся?
Я на минуту задумываюсь.
— В шесть или в семь?
— Сейчас около половины четвёртого, самое время вернуться в кровати и поспать, — говорит Джордан, и мы останавливаемся в коридоре, пока я произвожу расчёты в своей голове. По крайней мере, два с половиной часа. Когда подсчёт времени стал настолько важен?
Внезапно я замечаю, что Джордан одет в белую рубашку и тёмные боксёры. И он чертовски хорош в них. Когда Джордан замечает мой взгляд, он прочищает горло.
— Ах, это. У меня не было времени надеть штаны, когда я услышал её по монитору. Я не хотел, чтобы она тебя разбудила.
Я улыбаюсь.
— Всё в порядке. Прекрасный вид.
Когда слова срываются с губ, я начинаю жалеть о них. Прекрасный вид? Что, чёрт возьми, это может означать? Могу я отмотать назад?
— Поэтому ты всё ещё смотришь? — бормочет он, и я понимаю, что надо бы посмотреть ему в лицо. Но я не могу. Я должна дотронуться до него, почувствовать, что он настоящий.
— Просто… у меня давно не было парня. Я имею в виду парень-парень, а не в смысле парень как мой отец. О, чёрт, — я прячу лицо в руках. Я делаю из себя идиотку.
— Но я не просто какой-то там парень.
Я прикусываю нижнюю губу. Надеюсь, у меня не текут слюни.
— Нет, определённо нет, — наконец я сосредотачиваюсь на его лице, в его зелёных глазах отражается свет из моей спальни.
Я говорю себе перестать пялиться и вернуться в кровать, не позволив телу управлять разумом, как это случилось в день нашей первой встречи, дерзко полагая, что потом я смогу легко уйти, поняв, как я ошибалась, только спустя несколько дней. Поэтому я говорю себе, что лучше всего сейчас уйти, сделав вид, что он меня не привлекает… и я не хочу его.
Но я также устала притворяться хорошей девочкой, которой меня считает семья. Мне надоело играть по правилам, которые, возможно, сделали меня той, кем я стала, но не удовлетворяли мои личные потребности. Я устала отрицать себя и вещи, в которых нуждалась по-настоящему, из опасений разочаровать родителей, особенно маму.
Кого я подведу на самом деле, если продолжу лгать себе? Чью жизнь я проживу, и как долго это будет продолжаться?
— Эдди, скажи мне, чего ты хочешь? — его низкий голос отзывается между моих ног, — Чего ты на самом деле хочешь?
Я поднимаю на него взгляд.
— Чего я хочу? Ты, правда, хочешь знать?
— Да, — тихо отвечает Джордан, — я хочу, чтобы ты мне сказала, чего ты хочешь. Прямо сейчас. Здесь. Прекрати в себе сомневаться. Иногда просто нужно сказать это вслух.
— Я хочу, чтобы ты поцеловал меня, — выпаливаю я. — Что насчёт этого?
За долю секунды перед тем, как я беру свои слова обратно и начинаю извиняться, Джордан наклоняет голову и делает то, о чём я просила. Он целует меня. Его губы мягкие и тёплые, его руки обнимают моё лицо с нежностью. Ощущение, как будто от его прикосновения внутри меня загорается огонь. Я задыхаюсь, мои губы раскрываются, и наш поцелуй становится глубже. Моё тело прекрасно помнит этот поцелуй, даже спустя год.
Мужчина опускает руку, оставляя одну ласкать мою шею, другой спускаясь до талии, и притягивает меня ближе. Я чувствую его возбуждение напротив своего живота, и я задыхаюсь от воспоминаний, как всё может быть, если отпустить тревоги и отдаться чувствам. Я скольжу руками под его рубашку. Его кожа тёплая, и мышцы под ней дрожат.