Суховей молчал, соображая.
— Рафаэль, не тяни кота за хвост. Куй железо, пока горячо. Другого случая может и не быть, — поторопила его Швец. — Сейчас я добрая и готова свести тебя с ценным и полезным специалистом.
— Звони. Почаевничаем с малиновым вареньем, калиной и лимоном от простуды, чтобы пропотели, как следует, — со знанием средств народной медицины пообещал художник.
— Типун тебе на язык, не каркай, — осадила его Швец. — Какая простуда и пот? Что ты несешь? Мы здоровы и тебе того же желаем. Ты нам организуй такой чаек, чтобы кровь взыграла и глаза заблестели.
— Что ж это за чай такой? Индийский, цейлонский с жасмином или грузинский? — в недоумении почесал он затылок.
— Да, грузинский первого сорта, — передразнила она и строго велела. — О том, чтобы выставить чачу или самогон даже и не думай.
— В таком случае отварю картошечки в мундирах, открою закатки с солеными огурчиками и помидорчиками, баклажанную и кабачковую икру собственного приготовления. Вкуснятина, пальчики оближите…
— Рафаэль, ты шо, сдурел, белены объелся? — вытаращила она глаза на выкате. — это же мужицкая, крестьянская еда. Виола Леопольдовна — светская дама, а не пахарь. Она привыкла к элитным, изысканным напиткам и деликатесам.
— Так я и предлагаю здоровую пищу без ГМО, нитратов и сульфатов, — заверил художник. — А для возбуждения аппетита угощу вас домашним сухим красным вином из Изабеллы и Саперави, а также белым сухим Шардоне или Мускат, — с радостью сообщил он.
— Вино хоть крепленное? — поинтересовалась Тамила.
— Нет, сухое и десертное двухлетней выдержки.
— Представляю, какое оно кислое скулы сводит и першит в горле, — соседка, словно раздавив во рту клюкву, изобразила гримасу.
— Наоборот, приятное, как Шардоне, Буссо или «Солнце в бокале», — заверил художник. — Я выжимки и косточки из сока удалил и поэтому терпкость минимальная.
— Удивляюсь, как тебе удалось домашнюю бурду сохранить целых два года. Почему не вылакал?
— Потому что знаю меру.
— Кто бы говорил о мере, — рассмеялась она. — Лучше бы припас виноградных улиток. Виола Леопольдовна обожает этот пикантный деликатес.
— Вот еще чего придумала? Сбор улиток подобен ловле блох. Сама этим занимайся.
— У меня в отличие от тебя, куркуля, нет дачи и виноградника
— Тамила, не сбивай с мысли. Сдались тебе те улитки? Я хочу сказать, что виноделие — одно из самых древних занятий…
— Разве? Все считают древнейшим занятием проституцию, — констатировала Швец.
— Согласен, — не стал он перечить и продолжил. — Виноделие сродни уникальному искусству. Если бы я с юных лет не увлекся живописью, то стал бы виноделом или дегустатором вин — сомелью.
— Таким же бездарным, как и художником. Через пару лет спился бы и околел в сточной канаве под забором, — со злорадством предрекла соседка.
— С тобой бесполезно спорить. Писатель и драматург Максим Горький восхищался людьми, которые умеют делать прекрасные вина. А поэтесса Марина Цветаева сравнивала свои стихи, которым придет черед (и он пришел), с драгоценными винами.
— Тоже мне винодел-кустарь. Виноград, наверное, своими волосатыми потными ногами в бочке давил? Хорошо, что Виола не слышит этого дикого предложения. Мы к твоей кислятине даже не прикоснемся, чтобы не случился жидкий стул или хуже того отравление.
— Не бойся, Тамила, проверено на собственном желудке.
— Все равно это бормотуха для простолюдин, а Виола Леопольдовна — дама голубых кровей. Подавай нам марочные, а лучше коллекционные вина из голицынских погребов Массандры и Магарача..Накроешь «поляну» и выставишь шампанское «Новый Свет», Мускатное или «Французский бульвар». А под занавес пиршества армянский коньяк «Ararat», чтобы не меньше пяти звездочек. Его английский премьер Черчилль любил смаковать…
— Не жирно ли?
— Не жирно. И насчет аппетита не переживай. Виола Леопольдовна еще ни разу не жаловалась на отсутствие аппетита. Скоро сам в этом убедишься.
—За какие шиши?! — возмутился Суховей. — Пусть вас Черчилль и угощает.
— Не прибедняйся, развяжи чулок. Знаю, что скопил валюту из гонораров.
— Если бы. Нет заказов на портреты и пейзажи, нет и гонораров, — пожаловался Евдоким Саввич. — Перебиваюсь на вшивую пенсию.
— Рафаэль, не скупись, игра стоит свеч. Никто, кроме Виолы Леопольдовны, тебе в этом серьезном и сложном деле не поможет на выгодных условиях совершить продажу недвижимости. По своей наивности и доверчивости попадешь в сети матерых аферистов. Таких прохиндеев сейчас, хоть пруд пруди. Они из тебя последние гроши вытрусят, еще в долгах останешься.
Риск оказаться в руках мошенников встревожил и озадачил Суховея.
—Так уж и быть, выставлю на стол бутылочку красного винца из сорта Саперави, —деловито произнес он и для убедительности сообщил.— Французы почти каждый день вместо компота пьют красное вино и поэтому долго живут. А еще у меня есть вино из Муската, Изабеллы, Кокура, Алиготе и Рислинга. Целая коллекция на любой вкус...
— Рафаэль, пошел ты на хер со своим дрислингом. Виола на самодельную бормотуху даже не посмотрит. Только опозоришь себя и меня, — проворчала Тамила.
— Вино для организма очень полезло, если его пить в меру. Для букета добавляю в него малину, смородину, ежевику и калину.
— Хоть шоколадом, мармеладом и птичьим молоком разбавляй, а все равно бурда, — с презрением заявила соседка.
— Не бурда, а бордо, — возразил художник.
— Ох, Рафаэль, не смеши мои тапочки.
—Вино содержит глюкозу, минералы и дубильные вещества, — продолжил он.
— Вот именно, дебильные, потому ты такой заторможенный, — усмехнулась Швец.— Как до жирафа, на третьи сутки доходит. Виола, если и пьет вина, то марочные или коллекционные, удостоенные орденов и медалей.
—Орденов? Что-то я не слышал, чтобы вина награждали орденами, — возразил художник.— Знаменитых виноделов награждают, а вина нет, только медалями.
— А тебе даже деревянной и жестяной медали за бурду не дадут, — уязвила она соседа и категорично заявила.— Ты же давил виноград в бочке или корыте волосатыми, потными ногами.
— Самодельным прессом, — признался Евдоким Саввич.
— Не майся дурью, не жадничай, а купи то, что я велю, иначе сделка не состоится, — строго предупредила она.
После паузы он с видом обреченного согласился:
— Ладно, поднатужусь. Как-нибудь до следующей пенсии дотяну, перебиваясь с хлеба на воду.
— Вот и чудесно! — обрадовалась соседка и не упустила возможности попенять. — Так бы сразу, то ломался, как красна девица. И хочется, и колется и мамка не велит. А чтобы тебя со старческим склерозом не надули, словно резиновую куклу, я составлю подробный список продуктов, необходимых к столу.
Она за десять минут на листе бумаге написала перечень и подала художнику.
— Что ты здесь нарисовала? Это же обжорство, — посетовал он. — Я думал, что обычно во время таких деловых встреч обходятся чаем, кофе с мороженым или шоколадом.
— Индюк думал и в суп попал, — укорила его Швец. — Запомни народную мудрость: да не оскудеет рука дающего. А то получится, что пей — вода, ешь— вода, ср.ть не будешь никогда. Кстати, купишь три палки колбаски, не ливерной «собачьей радости», а копченой.
— Почему так много?
— Сам потом поймешь, что Виола Леопольдовна не страдает отсутствием аппетита. Лучше, если харчи останутся, чем их не хватит. Виола должна встать из-за стола сытой по горло. А ты обязан сообразить, что все эти временные расходы очень скоро в стократ окупятся сторицей. Если бы это я продавала квартиру, то предвидя богатый куш, ни за чтобы не поскупилась. А ты, Рафаэль, на старости лет превратился в скупердяя.
— Не превратился.
— Тогда не умничай, готовь деньги и большую сумку. Виола слишком занятой человек. У нее все расписано по часам и минутам, — жестом руки остановила его соседка.— Сейчас с нею свяжусь по мобилке. Вдруг у подруги важное совещание или мероприятие.
Соседка набрала номер, Суховей отчетливо услышал диалог.
— Привет, Виола, у меня к тебе деликатная просьба.
— Какая, о чем речь?
—Надо срочно помочь хорошему человеку, дедуле, почти инвалиду умственного труда, выгодно продать двухкомнатную квартиру, причем на льготных условиях, не более трех процентов от суммы сделки.
— Тамила, я бы с радостью, но очень загружена, от солидных клиентов, богатых Буратино нет отбоя... но если ты просишь и настаиваешь...
— Очень прошу, как для себя. Ты же знаешь, что я по пустякам тебя беспокоить не стала бы. А здесь довольно выгодное дело, такой шанс выпадает редко.
— У меня все дела прибыльные, за провальные я не берусь,— заметила риелтор.
— Очень душевный, безотказный человек, Евдоким Саввич. Я его величаю Рафаэлем, потому что он художник и очень гордится этим сравнением. Ты тоже его так называй, чтобы сделать приятное хорошему человеку. А то ведь больно видеть, как страдает из-за пустяковой проблемы. Потерял аппетит, с лица сошел, на глазах усыхает и тает.
—Не говори ему, что проблема пустяковая, не сбивай цену за услуги, — велела Баляс и усмехнулась.
— Может, твой дедуля влюбился, втюрился в какую-нибудь хитрую и коварную самку?
— Вполне возможно в шестьдесят пять лет,— ответила Тамила. — Импозантный мужчина, а после продажи квартиры, еще и состоятельным станет. Даже женщины наших цветущих лет сочтут за счастье, если не обвенчаться с ним, то пожить в гражданском браке, пока способен… Однако разговорились, ближе к телу. Как у тебя, Виола, завтра вечером со временем?
— Могу выкроить два часа, отложу культпоход в театр.
— Рафаэль приглашает нас к семнадцати часам на чай с малиной, калиной, изюмом и лимоном.
— На чай? Пусть он сам чаи с изюмом гоняет. Экзотические фрукты полезны, но ты же знаешь, что я люблю шампанское и коньяк. Объясни старику в популярной форме, что без этих благородных напитков, «жабичих лапок», французской горчицы и другой вкуснятины любая деловая встреча обречена на провал. Закажи своему живописцу, что купить.
— Виолочка, я все поняла, проведу артподготовку. Он подсуетится, не ударит в грязь лицом, обязательно накроет, если не поляну, то лужайку. До встречи!
— О, кей, душечка. Обнимаю и целую в алые губки, пока, моя драгоценная.
— Тамила, ты почему меня выставила инвалидом умственного труда, чуть ли не недоумком? — обиделся Суховей.
— Какой же ты, право, капризный тугодум. Я же для твоей пользы стараюсь, чтобы разжалобить ее, вызвать сострадание, — пояснила соседка. — Если бы я представила тебя здоровым быком, без седины с сытой мордой, румянцем на щеках, то она бы пальцем не пошевелила. Слышал, чего мне стоило ее уговорить. У Виолы куча богатых клиентов и поклонников, не чета тебе, голодранцу. А ты предлагаешь чай с лимоном, а может с позеленевшим от старости сухарем или ржавой килькой, как в забегаловке. Слушай, что тебе говорит умная женщина…
— Не столько умная, сколько хитрая, — вставил он реплику.
— Это одно и тоже, ведь хитрая женщина не может быть глупой, — Подметила она. — так вот, чтобы тебе улыбнулась фортуна, любое дело следует начинать и завершать банкетами или фуршетами, иначе все пойдет прахом, коту или твоему Джиму под хвост.
—У меня нет печатного станка для купюр.
— Развяжи чулок, в который прячешь сбережения на «черный день».
— Нет у меня чулка.
— В таком случае, одолжи у десантника Гребня. Санек компанейский парень, не откажет.
— Неудобно, молодая семья с ребенком.
—Неудобно штаны через голову одевать. Спрос не ударит в нос, — возразила соседка. — Коль такой щепетильный, то возьми кредит в банке.
— Бесплатно только в морду дают. Потребуют в залог квартиру или имущество.
— О-о, Рафаэль, я нашла выход! Сдай в ломбард или продай столовое серебро или что-нибудь из антиквариата.
— Столовое серебро? Ни за что на свете! Это семейная реликвия.
— Как знаешь, сам выкручивайся, но, хотя бы «лужайку» должен накрыть, иначе удачи не видать. Такая вот народная примета.
Суховей озабоченно почесал затылок, осознавая, что расходы неизбежны.
— Не будь жмотом. Стол должен ломиться от напитков и разных деликатесных и пикантных блюд, иначе делу — труба! Виола обидится и пальцев не пошевелит, чтобы помочь.
— Чувствую, что не делу, а моим скромным сбережениям будет труба,— уныло произнес художник. — Эх, бабы, любите вы погулять за чужой счет.
— А что ж ты хотел, на чужом горбу въехать в рай? Не получится, сейчас рыночная экономика, за все платить надо звонкой монетой, а лучше евро и долларами, — заявила она и с оптимизмом продолжила. — Ты в панику не впадай, все эти неизбежные расходы тебе окупятся сторицей. Пока все складывается отлично. С такой верной подругой, как Виола Баляс, хоть в огонь, вода, да и медные трубы не страшны, не подведет, выручит.
— Спасибо, Тамила, чтобы я без тебя делал? А какой она предпочитаете чай? У меня целая коллекция: цейлонский, индийский, японский, грузинский?
— Спасибо в карман не положишь, — напомнила Швец.
— Организуй нормальный чай, чтобы стол ломился и душа радовалась. Значит с шампанским, коньком и водкой, разными там деликатесами: черная, красная и паюсная икра балык, сыр, цитрусовые, маслины, соки и обязательно купи «жабичи лапки».
— Фу, какая мерзость! — отозвался Суховей. — Сама, что ль лягушатину жрать будешь?
— Ты так говоришь, потому что не пробовал этот деликатес, а Виола три года прожила в Париже. Стала настоящей француженкой, гурманкой. Она страсть, как обожает эти лапки, смакует. Аж, за ушами трещит. Такой испытывает кайф, что и секса не надо.
— Ты не шибко заливай, не путай секс с чревоугодием.
— Еще она любит устриц, омаров, лангустов и улиток, — оставила Швец его реплику без ответа.
— Тамила, да вы меня с таким царским меню разорите, по миру с сумой пустите. Может ей еще приготовить саранчу в соусе и тараканов в запеканке?
— Гляжу, ты не только в живописи разбираешься, но и в кулинарии, — ухмыльнулась соседка. — Кстати, можешь предложить Виоле позировать. У нее лицо, тело, грудь, фигура — великолепны, как у Сикстинской Мадонны. Она охотно согласиться, но для приличия немного поломается, чтобы набить себе цену.
— Только в обнаженном виде, в качестве натурщицы, — заметил Суховей.
— Как договоритесь? Она—женщина современная, деловая, пожалуй, и согласится, ведь красоту ничем не опорочить, тем более, что от тебя, как от мужчины, угрозы уже нет, — ответила Швец. — А вот я ни за что перед мужиком не разденусь, хоть ты тресни! Такая вот уродилась, застенчивая и скромная…
— Да уж, от скромности ты не умрешь, — с иронией заметил художник-реставратор, подсчитывая, во сколько ему обойдется пиршество с деликатесами.
— Не скупись, как тот старый Абрам, что постоянно плачет, развяжи чулок. Когда еще к тебе, одинокому плешивому холостяку, пожалуют в гости две очаровательные женщины. Не забывай, что после выгодной сделки, ты станешь без пяти минут богатым человеком, завидным женихом. Когда у тебя появится куча долларов или евро, то почувствуешь настоящий вкус жизни. Молодые женщины к тебе станут проявлять повышенный интерес.
— Да, бабы любят деньги, роскошь, драгоценности,— согласился он.— Только я не лыком шитый, смогу разобраться, кто, чем дышит и какие козни строит, чтобы мое имущество прихватить. Брак регистрировать не стану, в квартиру не пропишу. Если девка окажется стервой, не приведи Господь, то прогоню к чертовой матери…
— Если к тому времени ребеночка сотворите?
— Тогда другое дело, придется нести крест до гробовой доски,— почесал затылок художник.
— Дай то, Бог нашему теляти волка сожрати. Ох, девичья память, надо бы узелки завязывать, чтобы не забывать! — всплеснула пухлыми руками соседка. — У тебя, куркуля, наверное, в холодильнике шаром покати? Нечего и на стол будет поставить.
— Живу скромно, не до жиру, быть бы живу, — вздохнул Суховей и признался. — В холодильнике несколько курячьих крылышек, бараний требух, говяжьи кости для Джима, сало, кефир, молоко, десяток куриных и пяток перепелиных яиц, а из овощей картошка, обязательно лук, хрен, редька и чеснок против разных микробов…
— И это все твои припасы? — удивилась Швец. — Фу, так у тебя кроме собачьей еды ничего стоящего нет. Стыдно, господин художник, пригласил знатных дам, а у самого шаром покати, — посетовала соседка.
— Сам готов голодать, перебиваясь с хлеба на воду, а Джима без корма не оставлю, потому что он никогда не предаст. А человек, каким бы он золотым не был, всегда себе на уме, преследует личные интересы, действует по принципу: своя рубашка ближе к телу…
— Будя тебе меня поучать, мы, как говорится, сами с усами, — оборвала его Тамила и, действительно, над верхней, да под нижней губой густо росли ворсинки, с которыми она тщетно боролась с помощью пинцета, импортных мазей и кремов. — Ты что же собираешься Виолу потчевать требухой и костями?
— Нет, но на деликатесы не рассчитывайте, у меня нет скатерти-самобранки, — предупредил художник. — Отварю под соленые огурчики картошки в мундирах, сварю гречневой или манной каши, сжарю яичницу с салом, приготовлю салат из квашеной капусты с цыбулей. Закуска на первый случай вполне сойдет…
—Эх, Рафаэль, отстал ты от жизни, одичал и отбился от рук. К такому грубому корму Виола своими алыми губками и золотыми зубками не прикоснется, разговаривать с тобой не станет. Посчитает за издевательство и оскорбление. На меня будет дуться, с кем, мол, познакомила. Надо так угостить, чтобы у нее дух от твоей щедрости и восторга захватило.
— Денег нет, сам сижу на бобах.
— Вот и доставай бабки, не скупись, — велела она.
— Мне самому много не надо, я ведь пенсионер, энергию никуда не расходую. С женщинами стараюсь не связываться, чтобы аферистки не облапошили.
— Не густо, Рафаэль, я считала, что ты деликатесами объедаешься. Нечего будет и на стол выставить, а Виолу следует встретить достойно, хорошо угостить, чтобы у нее от визита осталось яркое впечатление и желание помощь в твоих тяжбах. Вот что, времени у нас в обрез, а еще ничего не готово. Живо, одна нога здесь, другая там, возьми большую сумку и сбегай в магазин. Купи полкило, нет лучше килограмм балыка из осетра или севрюги, голландского или российского сыра, разных колбас и обязательно «жабичи лапки», баночку натуральной горчицы по-французски, Виола их очень обожает. А также цитрусовых побольше, лимоны, апельсины, грейпфрут, киви, авокадо, хурму, гранат, морской капусты, морковчи…Все это очень полезно для организма…
— Не тарахти, уймись, Тамила. Знаю, что полезно все, в рот полезло, но у меня не стол заказов. Сам едва свожу концы с концами, привык по одежке протягивать ножки,— оборвал ее художник. — Устрою я вам шведский стол… Привезу с дачи зелень, щавель, укроп, сельдерей, крапиву и петрушку и ты сготовь украинский борщ.
— Пошел ты на хрен со своим борщом и столом, поезжай с ним к шведам, а мы любим покушать до отвала,— заявила соседка. — К тому же, ты мужик крепкий, не скоро протянешь свои кривые, как у кавалериста, ножки…
— Ты тоже, Тамила, не красавица, с детства на бочке сидела, — не остался он в долгу.
— Ладно, не заводись и не жадничай, — примирительно произнесла она. — Доставай и развязывай свой чулок. Поди, тебе в советское время за мазню, портреты Ленина, Маркса, Энгельса и членов Политбюро, разную там наглядную агитацию щедро платили. Не будь жлобом, ты ведь не пьешь, не куришь и на женщин не тратишься. Куда только деньги деваешь? Наверное, в матрас прячешь, подпольный миллионер?
— Мои скромные сбережения на «черный день» на сберкнижке сгорели. Проклятая инфляция все обесценила, гол, как сокол, — пожаловался Суховей.
— Это твои проблемы, надо было золото или валюту, доллары покупать, — заявила соседка. — Виола Леопольдовна — светская женщина, можно сказать, львица. Она знает себе цену, к кому попало в гости не пойдет и за один стол не сядет, чтобы поднять бокал. Не забывай, что скупой платит дважды. Все твои мелкие расходы после удачной сделки окупятся сторицей.
— Ладно, погляжу, что за жар-птица эта твоя Виола Леопольдовна, — вздохнул художник и строго велел. — Впредь приказывать мне не смей, не жена, чтобы командовать парадом. Что решу, то и куплю. Как говорится, дареному коню в зубы не смотрят, все равно сожрете, не оставите.
— Твое счастье, что я не твоя жена. Ты бы у меня по струнке ходил и не огрызался. У меня, несмотря на мягкий и добрый характер, рука тяжелая, как взгрею, скалкой или чугунной сковородкой, надолго запомнишь. Ладно, маляр, беги в магазин, нечего лясы точить. Надо к приему Виолы подготовиться, как следует, не ударить в грязь лицом. От ее впечатления и настроения будет зависеть исход дела. Такого, как она профессионала, во всем городе днем с огнем не найти. Тебе крупно повезло, что я не осталась равнодушной к твоей проблеме. Ну, что стоишь, как истукан?
— Давай деньги, Тамила, — протянул он руку.
— Какие еще деньги? Ты, что, свихнулся на старости лет? Это не я, а ты пригласил Виолу к себе в гости, поэтому будь добр, плати, не перекладывай расходы на хрупкие женские плечи. У людей твоего возраста нередко случаются провалы памяти, поэтому я составлю список чего и сколько взять на рынке и в магазине. Ты должен на Виолу Леопольдовну произвести самое благоприятное впечатление. Тщательно побрейся, надушись, но не «Шипром», а одеколоном «Тет-а-тет». Предстань перед Виолой Леопольдовной, не босяком, голодранцем, а во всей красе, пусти ей пыль в глаза… Коль неймется, то разрешаю легкий флирт. Но он обойдется тебе недешево. Виола обожает дорогие подарки.
— Ни легкий, ни тяжелый флирт, я ведь не собираюсь на ней жениться? Зачем без нужды искушать и обнадеживать?
—Не скажи, пока человек жив, ему хочется. К тому же человека встречают по одежке, а провожают по уму. Надень, как в молодые годы, черный фрак с бабочкой
— Нет у меня ни смокинга, ни фрака. Обносились, а бабочка улетела в теплые края..
— Тогда костюм-тройка сойдет. Обязательно белую сорочку с шелковым галстуком, зажимом с сапфиром и запонками с бриллиантами…
— Ишь, куда тебя занесло. Я ведь не олигарх. Нет у меня ни сапфиров, ни бриллиантов, — вздохнул художник.
— Прогулял, пропил? Тебе за мазню приличные гонорары платили? Аль на чужих баб, вертихвосток спустил?
— Был скромный вклад на сберкнижке на «черный день», но во время развала СССР сгорел, — вздохнул Суховей. — Тогда не только я, а миллионы людей пострадали от гиперинфляции.
— А я вот не пострадала, потому, что скупала ювелирные изделия из платины, золота, серебра с драгоценными камнями. Надо было со мной посоветоваться, а не надеяться на вшивые проценты.
— Не все же такие, как ты, хитрые.
— И все же, Рафаэль, представь, что ты на дипломатическом приеме и вокруг соблазнительные дамы. Тогда, восхищенная твоим солидным видом и славянским гостеприимством, моя подруга охотно решит проблему, найдет надежного денежного покупателя. Иначе никто тебе не поможет, и будешь мыкаться с квартирой, как тот дурень с торбой. Накопишь долги перед ЖЭКом, там только об этом и мечтают, и выпрут тебя, а жилье конфискуют в пользу государства. В городе уже много таких случаев. Ты же, Рафаэль, не хочешь протянуть ноги, где-нибудь под забором, как тот вонючий бомж, чтобы потом в целлофане в общей могиле похоронили?
— Никто этого не хочет,— ответил он.
— С сервировкой стола я тебе помогу. Прочь общепитовские тарелки, вилки, ложки, ножи. Доставай, Рафаэль, фарфор и фаянс, хрустальные графин, салатницы, селедницы, конфетницу, фужеры и рюмки. Обязательно выстави свой серебряный сервиз на восемь персон…
— Зачем на восемь, нас же будет трое? Или кого-то из дармоедов притащите?
— Никого не притащим, а для того, чтобы произвести впечатление. Не часто в твоей холостяцкой берлоге бывает такая именитая гостья. Надо, как говорится, пустить ей пыль в глаза, показать, что ты не лыком шит.
— Зачем пускать пыль в глаза? Мне, кажется, что скромность украшает человека, — возразил Суховей, подозревая, что соседка задалась целью умыкнуть что-нибудь из предметов старинного сервиза Неоднократно настаивала на том, чтобы он подарил ей столовое серебро на день рождения, 8 Марта или вместе с бронзовыми канделябрами и статуэткой обнаженной нимфы продал по цене металлолома. «С какой стати, ведь ни родня, ни любовница, а просто соседка. Причем, не без хитрости, коварства и корысти», — размышлял он, однако последовал совету Швец, достал из серванта серебряный набор.
— И главное, Рафаэль, больше элитных продуктов.
— Сварю овсяную или перловую кашу на молоке. Кроме того, у меня в запасе две банки «кильки в томатном соусе» и малосольная хамса. Хранил на всякий пожарный случай, — сообщил он.
— Рафаэль, ты, что из ума выжил? — вытаращила соседка глаза. — Какие овсянка и перловка, кильки, и хамса! Эти кашки-малашки и «анчоусы» для бомжей. Такое угощение Виола Леопольдовна посчитает за оскорбление. Она любит плотно покушать и ни кабы что, а деликатесы. Сколько раз тебе говорить, что экономить на желудке грешно. Купишь все, что я запишу.
Тамила Львовна удалилась в свою трехкомнатную квартиру и вскоре всучила соседу лист бумаги с перечнем названий продуктов и напитков, указав их вес и количество. — Да, здесь на целый месяц еды! — возмутился художник. — Мне за один раз все не унести. Давай сходим за компанию?
— Ишь, чего надумал? Нашел носильщика, ломовую лошадь, — возмутилась соседка.
— У меня две, а не три руки.
— Своя ноша плеч не давит. Можешь свой домкрат в качестве крюка приспособить вместо третьей руки, — уязвила Швец.— Все равно он у тебя на другую функцию не годится.
— Годится, еще как годится, — заверил художник, но она лишь усмехнулась.
— Лишних еды и блюд не бывает. Не пропадет, съедим, у меня большой холодильник, — напомнила она и напутствовала.— Не забудь купить три белые орхидеи. Виола очень обожает эти цветы.
Мечты романтика
Суховею дважды пришлось совершать поход на рынок и в магазин, ибо за одну ходку он не смог бы унести все, что расписала ему предусмотрительная и запасливая Швец. К четырем часам вечера стол был накрыт белой скатертью с большими красными розами, вытканными по полю. Ее по случаю предстоящей встречи любезно одолжила Тамила Львовна. Она же и стол сервировала. Окинула лукавым оком плотно расставленные напитки и блюда, приборы на восемь персон. Довольная искусством своих рук, провозгласила:
— Знатная будет вечеря, ужин. Не царский, что на злате и серебре, но думаю, что Виола не будет разочарована, оценит и сделает все, что от нее зависит, взвалит все хлопоты на свои хрупкие плечи.
— Никогда я прежде таких застолий не устраивал, вся пенсия ушла, — вздохнул Евдоким Саввич и заметил. — Будет ли прок?
— Будет, будет прок! — заверила соседка. — Доставай из серванта свое столовое серебро, фарфор, фаянс и хрусталь. Виола Леопольдовна из граненых стаканов и общепитовской посуды ни пить, ни кушать не станет. Я сама займусь сервировкой стола. Она — светская львица, привыкла к роскоши и комфорту. Ты должен пустить ей пыль в глаза. Предстать аристократом с благородными, утонченными манерами, этикетом и изысканным эстетическим вкусом.
— Что же мне перед ней бисер метать?
— Бисер не надо, его перед свиньями мечут, а вот черной, красной и паюсной икрой следует потчевать. Не огорчайся, это только начало. А деньги не жалей, они все равно, что вода, сколько бы не было, а всегда не хватает. Но к тебе скоро возвратятся. Ты лучше обрети для себя соответствующий моменту дресс-код.
— Что это такое, говори без зауми.
— В чем собираешься встретить знатную гостью?
— Так и встречу, чай не принцесса на горошине.
—Скоро увидишь, какая это горошина. Живо надевай свой парадно-выходной костюм, белую сорочку из катона и шелковый галстук. На ноги кожаные или замшевые туфли фирмы «Саламандра». Или забыл поговорку о том, что встречают по одежке, а провожают по уму?
— Так ведь я буду встречать, а не она.
— Не имеет значения. Ты должен на нее произвести неизгладимое впечатление. Виола оденется в импорт, будь здоров, не кашляй, но и ты должен предстать стилягой, пижоном, как в годы шальной молодости.
— Модно одевался, но никогда не был пижоном, — возразил художник. — У меня нет денег на приличную одежду. Приходится пользоваться обносками из секонд-хенда.
— Рафаэль, ты что сдурел?
— Не сдурел, а вынужден.
— Лучше в лохмотьях или голым ходить, чем в обносках, — заявила Швец.
— Почему?
— Мало того, что от обносков несет мочой, потом и табаком, так еще и заразные болезни и несчастья прежних владельцев передаются, — сообщила она. — Буржуи спихивают шмотки в нашу страну, везут контрабандой в вагонах и в трюмах тысячи тонн барахла, чтобы народ вымер и для буржуев освободилась территория. Это называется биологической войной с применением опасных вирусов и микробов.
— Тамила, ты преувеличиваешь опасность, — усмехнулся художник. — Бывшую в употреблении одежду пропаривают и дезинфицируют.
— Тебя самого надо хорошенько пропарить, обработать дихлофосом, чтобы не верил в сказки. Некоторые наивные бабы, а и мужики, полагают, что проклятия и несчастья передаются лишь посредством ювелирных украшений из платины, золота, серебра и драгоценных камней. Глубоко заблуждаются. Одежда, подобно ауре, сохраняет пороки и порчу своих первых и последующих носителей. Накапливается клубок смертельной заразы. Поэтому, если увидишь магазин или лавку с секонд-хенд, беги, куда глаза глядят.