— Нет, Господь миловал, уберег от этой мясорубки
— Тогда выполняйте все, что я велела. Не забудьте заказать такси, иномарку с крупными габаритами, чтобы просторно и комфортно ехать.
Евдоким Саввич лихорадочно подсчитывал, во сколько ему обойдется визит к нотариусу и оплата транспортных услуг.
— Виола Леопольдовна, от моей квартиры до первой нотариальной конторы всего пять минут пешего хода, — сообщил он. — Погода прекрасная, солнечно. Прогуляемся, тем более, что полезно для здоровья. Малоподвижный образ жизни, гиподинамия приводят к ожир…
И осекся, натолкнувшись на ее надменно-холодный взгляд.
— Не возражаю. Вы пойдете пешком, а мне при исполнении обязанностей не пристало быть пешеходом. Это подрывает деловую репутацию, престиж агентства, которое я имею честь представлять.
— Если так, то вы правы, — вынужден он согласится.
У Швец мелькнула мысль — помочь Суховею убрать со стола, помыть посуду, но она решила себя не напрягать, а он и не стал просить, ибо привык к кухонным делам и к тому же устал от общества этих бальзаковских дам.
Проводил их за порог подумал: “Вот так бабы, типичные жабы, поели, попили всласть, а мне теперь с посудой возиться часа два. Если бы не эта проблема с квартирой, сто лет бы их знать не хотел. Обжоры, халявщики и только. Даст Бог, скоро эти застолья кончатся”.
Лейтенант с интуицией
— Мне понятно, что скрывается за объявлениями разных фирм, агентств и частных лиц, которыми пестрят страницы коммерческих газет, когда сообщают о наборе красивых и стройных девушек до 25 лет в «Салоны красоты», модельные агентства, или фирмы по трудоустройству за рубежом массажисток, официанток, танцовщиц, — произнес оперуполномоченный уголовного розыска лейтенант Денис Лихацкий, шелестя страницами толстого еженедельника. — Хотя есть и достаточно откровенные объявления «Службы знакомств» с предложениями о приятном времяпрепровождении в саунах на двоих, троих и так далее, та есть групповуха. Но такое объявление я встречаю впервые.
— О чем оно? — оторвал взгляд от папки с материалами уголовного дела следователь, капитан полиции Илья Хромов.
— Слушай, — лейтенант отыскал на странице короткое объявление и прочитал.— «Срочно приобрету отраву. Звонить по телефону.... в вечернее время». Что ты на это скажешь, а кэп?
— Отрава могла потребоваться для бытовых или хозяйственных целей, — предположил капитан. — Например, для обработки растений ядохимикатами против вредителей или грызунов. Вопрос в том, какая именно отрава? Одного яда достаточно, чтобы убить муху, а другого — слона.
— Вот именно, что за отрава, для чего? — поддержал Денис.— Кстати, не слишком токсичные ядохимикаты, как и удобрения, продаются свободно в магазинах и киосках для дачников — садоводов и овощеводов. Поэтому не было смысла давать объявление в газету. Вполне доступны средства для уничтожения грызунов, крыс, мышей и насекомых, колорадского жука, тли, саранчи, плодожорки... А здесь явный намек на сильнодействующие яды, которых нет в свободной продаже. Для какой цели? Ликвидации человека или группы людей. Это уже прелюдия криминала, возможно и терроризма. Кто охотник и его жертва?
— Ну, Денис, при твоем богатом воображении и фантазии, за каждым объявлением не трудно узреть криминал,— усмехнулся Хромов и с укором заметил. — Если мы так чутко будем реагировать на каждое объявление, то у нас не останется времени на раскрытие убийств, грабежей, изнасилований, на изобличение и задержание подозреваемых. Не отвлекайся на посторонние темы. Ты — не вольный художник, а штатный сотрудник угрозыска. За «сухари» могут объявить профнепригодность и перевести в патрульно-постовую службу.
— Кэп, интуиция меня не обманывает. Нутром чую, что за этим объявлением таится криминал. Это необычное объявление, иначе бы я никогда не обратил на него внимание. От него невольно исходил угроза, зловещее таинство, — возразил лейтенант. — С салонами-притонами, интимными услугами и сексуальными извращенцами все ясно. Пусть ними занимаются наши коллеги из других служб, а здесь нечто другое.
— Печатают, кто во что горазд, бумага стерпит, никакой ответственности за последствия, — посетовал следователь.— Законы рынка, коммерция диктуют свои условия. Всеми, в том числе и владельцами газет, радио и телевидения, движет неистребимая жажда наживы, поэтому они не фильтруют объявления, не вникают в их содержание. Печатают все, что оплачено. Однако и подстраховались от последствий. Прочитай в выходных данных насчет рекламы.
Лихацкий прошелестел страницами и на последней прочитал: «Ответственность за достоверность приводимых в публикациях сведений несут авторы и рекламодатели». Вот так, редактор себя обезопасил от негативных последствий, “умыл” руки.
— Денис, поменьше читай объявления и не отвлекайся от текущих дел,— посоветовал Хромов. — Нас поджимают сроки, за нарушение норм УПК по голове не погладят, а строго взыщут. Частным сыском занимайся в свободное от службы время.
— Ты ведь отлично знаешь, что у нас нет свободного от службы времени, рабочий день не нормирован. В любое время суток могут поднять по тревоге.
— Значит, выбрось это объявление из головы, — ответил, словно отрезал, капитан. — Не пытайся объять необъятное.. Пусть этим занимаются чудаки, астрологи, экстрасенсы и прочие шарлатаны. Вот, когда будет совершено злодеяние и нам поручат его расследовать, тогда и карты в руки. А пока не отвлекайся на сомнительные версии, занимайся текущими оперативно-розыскными мероприятиями.
— Полагаю, что пользы будет больше, если удастся предотвратить преступление, сохранить чью-то жизнь и может не одну, коль речь идет о яде, — возразил Денис. — Нам на совещаниях постоянно твердят, что приоритетом является профилактика преступлений?
— В теории, а на практике нас заедает текучка. Начальство требует высоких показателей, особенно, по уровню раскрываемости преступлений, — напомнил Хромов. — Не забывай, что инициатива, не одобренная начальником, часто наказуема. Полковник Зарубин — противник служебной самодеятельности. Конечно, кроме художественной.
— Об этом я отлично знаю, — вздохнул лейтенант.
— Поэтому дыши ровно и не рыпайся. Тебе ведь по сроку уже «светят» звездочки, очередное старлея. Если будешь выпячиваться, лезть на рожон, то можешь надолго засидеться в лейтенантах. Никаких резких телодвижений, скандалов, а тем более ЧП с личным составом, чтобы негативная информация не просочилась в главк и хуже того в МВД. Зарубин мечтает еще до отставки по возрасту получить золотые погоны и лампасы генерала. Всех призывает к осторожности и бдительности.
— Вот я и проявляю бдительность, — произнес Денис.
— Не хочу, чтобы она тебе вышла боком, — покачал головой Илья. — Да и я могу пострадать. Мечтаю стать майором. Завистники уже сейчас куражатся, напевая: «капитан, капитан, никогда ты не станешь майором». Надо утереть им нос. Не обижайся, но я пришел к выводу, что от тебя надо прятать газеты с рекламой и объявлениями, чтобы не искал на свою голову приключений.
— Все-таки позвоню, узнаю, какую отраву хотят приобрести?
— Как знаешь, это твоя личная инициатива.
Лихацкий снял трубку и набрал номер. Услышал женский голос и произнес:— Я по вашему объявлению насчет ядов. Какая отрава вас интересует? Для крыс или тараканов?
— Мг, крысы и тараканы меня не тревожат. Нужны сильнодействующие яды — стрихнин, диоксин, цианистый калий или их аналоги, но при высокой гарантии действия, — ответила незнакомка.
Офицера так и подмывало спросить: для какой цели, но он сдержался, отлично понимая, что это может насторожить женщину, и бесстрастно продолжил.
— У меня есть такие яды. Сколько вам надо?
— Немного, десять-двадцать граммов.
— Вы понимаете, что в свободной продаже их нет, поэтому добыча сопряжена с большим риском, — с озабоченностью пояснил Денис.
— Конечно, понимаю, иначе бы не стала давать объявление, — согласилась она и, помедлив, поинтересовалась. — Сколько эта услуга будет стоить. Назовите свою цену?
— На “черном рынке” не меньше пятисот долларов, но я могу уступить сотню.
— Хорошо, договорились,— легко не торгуясь, ответила незнакомка.— Когда я могу получить?
— В самое ближайшее время. Готовьте валюту, я в кредит не даю.
— С валютой проблем не будет,— заверила женщина и спешно свернула разговор, видимо опасаясь, что их могут подслушать.
— До встречи. Позвоните, когда будет готово.
— Обязательно,— пообещал Лихацкий и с азартом обернулся к Хромову. — Вот тебе кэп и безобидное объявление, явно замышляется криминал. Судя по тому, что она, не торгуясь, согласилась на четыреста долларов, яд ей нужен не для борьбы с крысами, тараканами или сорняками. Для этого достаточно дихлофоса или медного купороса. А вот, чтобы быстро убить человека, необходимы сильнодействующие яды, гарантирующие летальный исход. В крайнем случае, крысиный яд — мышьяк. Такая отрава только в секретных лабораториях спецслужб. Кожей ощущаю, что назревает умышленное убийство и, возможно, серийное, ведь даже маленькая доза яда способна убить человека.
— Пока что это твоя версия, — напомнил Илья. — Мне кажется, что ты преувеличиваешь опасность, как говорится, нагнетаешь страсти, гонишь пургу. Кто, по-твоему, может стать жертвой?
— Вариантом много. Например, ненавистный супруг, с которым после его внезапной кончины не придется делиться жилплощадью, дачей, автомобилем и другим совместно нажитым имуществом, — предположил лейтенант и продолжил. — Или соперница, любовница, разрушающая семейное счастье. На роль жертвы также может претендовать злая свекровь, начальник-садист или коварная начальница. Одним словом, человек, к которому обладательница яда испытывает патологическую ненависть. Либо устранение которого сулит ей материальные блага, моральное удовлетворение от свершившегося злодеяния или мести.
— Ты из нее или его создаешь монстра, — усмехнулся Хромов.
— Коварство обиженной, уязвленной женщины, порой, не знает границ, — с видом знатока женской психики изрек Лихацкий и уточнил. — Впрочем, ее поступками движет не столько обида, жажда мести, но могут быть и другие причины, в том числе сугубо меркантильные, корыстные мотивы. Это мне и предстоит установить, чтобы предотвратить готовящийся криминал.
— И после таких версий ты решил снабдить ее ядом и стать соучастником преступления, — упрекнул капитан. — В таком случае, мы можем оказаться по разные стороны баррикады. Денис это очень опасная игра. Советую тебе передать эту информацию сотрудникам службы безопасности или прокуратуры. Пусть они, эти “белые воротнички” голову поломают, а сам сосредоточься на текущих делах. Помни, что инициатива часто бывает наказуема.
— Нет уж, кэп, это дело нашей профессиональной чести, — возразил лейтенант. — С какой стати я должен кому-то дарить перспективное дело, сулящее успех и славу?
— О каком ты деле говоришь, если у нас нет достоверной информации о готовящемся преступлении. Всего лишь зыбкие предположения. Гляди, вляпаешься в смешную историю.
— Когда убийство свершится, будет поздно. Мы должны его предотвратить, а действовать постфактум большого ума не надо,— упорствовал Денис. — Ядом я ее снабжать не намерен, тем более, что его у меня нет. Всучу какое-нибудь безвредное вещество, внешне похожее на диоксин. Конечно, потребуется консультация токсиколога.
— Ты покупателя недооцениваешь. Женщина или тот, для кого она приобретет яд, проверят его качество на собаке или кошке, а может и бомже, которого никто искать не будет.
— Я предвижу такие действия, поэтому всучу минимальную дозу. Она не рискнет ее расходовать на «эксперимент», чтобы не ослабить воздействие яда на главную мишень, — пояснил Лихацкий. — Меня тревожит другой аспект.
— Что именно?
— На объявление в газете может откликнуться реальный продавец ядов и по сходной цене, например за триста долларов предложит смертельную отраву.
— Да, такой вариант не исключен, — согласился Хромов. — Поэтому тебе надо поторопиться, чтобы конкурент не опередил. В крайнем случае, получить санкцию прокурора на прослушивание телефонных разговоров покупательницы яда. Для этого нужны веские основания, а у тебя лишь предположения.
— Но заметь, Илья, что диоксин, стрихнин, это не пчелиный и не змеиный яд, которыми недуги исцеляют, поэтому прокурор поймет насколько серьезна угроза, — произнес лейтенант.
— Я тебе вот что, Денис, скажу, не было хлопот, купила баба порося. Вот теперь и возись с ним, пока в хряка не вырастишь. Угораздило же тебя прочитать это объявление.
— Дело случая, — усмехнулся Лихацкий и философски изрек. — Вся наша жизнь — это цепь закономерностей и случайностей. И, поди, разберись чего в ней больше. Я берусь за это дело, иначе буду чувствовать себя не в своей тарелке.
— Ну, дерзай, коль неймется. Флаг тебе в руки! — шутя, благословил его следователь.
Улита едет. Скоро будет...»
На следующее утро прибыла Баляс и первым делом спросила:
— Где авто, мерседес или опель?
— Услуги на иномарке слишком дороги, денег не хватило? Потратился на банкет. Я же давеча говорил, что до нотариальной конторы не более ста метров, пять минут пешего хода, прогуляемся по тротуару, — предложил художник.
— Что вы такую глупость предлагаете? — возмутилась риелтор. — Чтобы я, Виола Леопольдовна, стала пешеходом? Никогда! Предпочитаю в пространстве и во времени перемещаться на крутых иномарках, в крайнем случае, на «Волге». «Москвичи», «Жигули» для меня мелковаты и не престижны.
Пешему ходу Баляс предпочитала поездки на авто, вне зависимости от расстояния. Это было важным элементом не столько ее социального статуса, сколько мании важности и величия.
Суховей, скрепя сердце, остановил «Волгу» старой модели и они доехали до здания нотариальной конторы.
— Простите, уважаемый, но больше нет. Спасибо, что выручил, — с жалким видом подал несколько мятых купюр. Водитель, проводив взглядом тучную фигуру суровой пассажирки, правильно оценил ситуацию, не стал качать права, махнул рукой.
Быстро оформили генеральную доверенность. Евдоким Саввич охотно поставил свою подпись и, словно гора с плеч, почувствовал приятную легкость в теле. «Пусть теперь Баляс хлопочет, она профессионал и все быстро и выгодно решит»,— подумал он с удовлетворением.
— Евдоким Саввич, я вас официально предупреждаю, что после подписания договора об услугах по реализации сделки купли-продажи и оформления генеральной доверенности на мои плечи легли все заботы и проблемы по продаже квартиры. У вас по этому поводу не должна болеть голова. Категорически запрещаю вам со своими вопросами и претензиями соваться в главный офис агентства недвижимости «Очаг», — властно произнесла риэлтор. Грубость и категоричность Виолы Леопольдовны насторожили художника, но последовавшая информация несколько развеяла сомнения.
— Не обижайтесь, — смягчила она тон. — Дело в том, что «Очаг» — режимное учреждение со злобной охранной и камерами внешнего и внутреннего видеонаблюдения. Даже для сотрудников вход ограничен и лишь по электронным пропускам. А для посетителей ход закрыт, все контакты через риелторов. Понятно?
— Понятно.
— Вот и замечательно! — Баляс наигранно улыбнулась, что успокоило Суховея. «На самом деле нет причин для беспокойства. Она — профи, поэтому знает, как наиболее выгодно осуществить продажу квартиры. Тем более, что сама оплату за эту услугу не требует», — подумал он.
— Рафаэль, отдыхайте, творите шедевры, — поощрительно промолвила Баляс. — Вдохновляйтесь и развлекайтесь. Вот так постоянно женщинам приходится решать сугубо мужские заботы. Но мне не привыкать. Вы, очевидно, уже поняли, что я прирожденная гурманка. Поставила перед собой цель, попробовать все существующие в мире деликатесы. Конечно, собак, как корейцы, или змей, червей и саранчу, как китайцы, кушать не буду, но от других изысканных блюд не откажусь.
«Сама ты прожорливая саранча, — с грустью подумал Суховей, мысленно подсчитывая расходы на ее непомерное чревоугодие.
— Для человека не так уж и много удовольствий и наслаждений существует на этой грешной земле, — продолжила она. — Например, секс, богатства, роскошь, драгоценности, развлечения. Но на первое место я ставлю пищу. Когда желудок пустой, то не до секса, не до искусства.
— А как же работа, творчество, вдохновение? — напомнил он.
— Работа — не волк, в лес не убежит. Жизнь человеку дается один раз, прожить ее надо в свое удовольствие.
— Виола Леопольдовна, а когда будет результат?
— Ждите и не волнуйтесь. В вашем возрасте опасно впадать в панику и депрессию,— ответила она.
Суховей набрался терпения. Вторая, третья, четвертая неделя минули и терпение лопнуло. Виола Леопольдовна, словно в воду канула, не кует, не мелет. «Может она таким способом выманивает у меня взятку? — предположил художник. — Так напрасно надеется, у меня после банкетов-фуршетов денег нет, совсем обнищал. Эх, чует мое сердце, что от этих прожорливых баб добра не жди. Как бы не обманули?»
Чтобы отвлечься от тревожных мыслей, он взял мольберт и. велев Джиму сидеть смирно, принялся его рисовать. От кисти его оторвала трель электрозвонка. Кого это нелегкая принесла? Открыл входную дверь — на пороге соседка. По-хозяйски прошла в глубь квартиры. Увидела мольберт, полотно с незавершенной картиной с изображением дога и заявила:
— Рафаэль, кончай мазюкать, курам на смех. Лучше займись полезным делом.
— Каким еще делом?
— Мг, существует масса полезных профессий и увлечений. Например, устройся билетером в платный туалет. Всегда будешь при деньгах.
— Выкусишь, я свое отработал, — возразил он. — Ты, если в живописи не разбираешься, то не суй в это искусство свой горбатый нос.
— Тогда устройся в агентство по наружной рекламе. Ты ведь с советских времен наловчился копировать под трафарет портреты вождей. Хотя и Владимира Ильича, и Леонида Ильича сейчас никто не почитает. Появились новые вожди из числа олигархов — бандитов, аферистов и мошенников.
—Я пытался, но фирмам нужны копирайтеры, чтобы значит, из Интернета скачивать чужие рисунки и снимки. Это же нарушение авторских прав, воровство, плагиат. Ни за что этим не стану заниматься. Ты лучше скажи, зачем пожаловала? Уже прошло больше месяца, а дело не сдвинулось с мертвой точки.
— Какое еще дело?! — удивилась она, в последние дни ловко избегавшая встреч с соседом. — У нас с вами, сосед, никаких официальных дел нет. Я договора, бумаг не подписывала.
— Будто с Луны свалилась и не знаешь?
— Не знаю, хоть убей меня, но не припомню,— не моргнув глазом, заявила она. — У меня своих забот полон огород, чтобы еще со стариками возиться. Я не мать Тереза, чтобы сутками напролет думать о твоих делах и проблемах. Ты ведь мне не сват, ни брат, чужой человек. Таких гавриков тысщи, мульоны…
— Ты мне зубы не заговаривай, когда продадите мою квартиру, уже срок договора прошел? — напомнил Суховей.
— Ах, квартиру? Я то, здесь причем? Сбоку припека, пришей кобыле хвост? — вытаращила Швец и без того пучеглазые очи. — Ты, старый мерин, на меня бочку не кати. У тебя с Виолой договор, и у меня к твоему делу нет никакого интереса. От вашей сделки ничего не “светит”.
— Тамила, ты же мне ее порекомендовала, познакомила, пообещала помочь, все выполнить самым лучшим способом. Попили, поели на халяву и в кусты? Я понадеялся, обрадовался и что в итоге? Дырка от бублика. Надули, как последнего лоха.
— Не будь оленем и тюленем, обещать не значит жениться,— ответила соседка. — Уж мы, женщины, эту аксиому на горьком опыте познали. Как сладку ягоду рвать, так вместе… Какие у тебя могут быть ко мне претензии? Я ничего не подписывала, залог с тебя не брала, поэтому не напрягай и не утомляй меня. Авторитетно заявляю: бес-по-лез-но! Хоть кол на голове теши. На мне, где сядешь, там и слезешь.
— Вы меня сознательно водите за нос,— продолжил художник.— Я давеча поинтересовался в агентстве недвижимости «Консенсус», сложно ли продать квартиру, то они заявили, что без проблем. Спрос превышает предложение, так как сооружается только элитное жилье, которое большинству граждан, особенно молодоженам без богатых родителей, не по карману. Поэтому охотно покупают, как говорится, бывшие в употреблении, то есть вторичное жилье. Квартиры от фирм «Консоль», «Монолит» или «Профессионал» могут себе позволить немногие граждане. Твоя хваленая подруга Виола мне на уши лапшу вешает. Они готовы продать мою квартиру в течение нескольких дней.
— Что ж ты не воспользовался их услугами?
— Так у меня с Баляс договор. У нее на руках моя генеральная доверенность, — напомнил он. — За нарушение условий предусмотрены штрафные санкции. У меня нет свободных денег на такие нелепые расходы.
— Какой же ты зануда, как тифозная вошь,— вздохнула Тамила — В жизнь бы с тобой не связывалась, пожалела на свою голову. Достал ты меня своей нудотиной и тягомотиной. Только не говори, что художника каждый может обидеть. То ведь художник, а ты маляр. Не верю, хоть убей. Впрочем, могу обрадовать.
Суховей замолчал, с надеждой взирая на соседку. Она сознательно выдержала паузу, сохраняя интригу.
— Виола Леопольдовна, не сидит, сложа руки, крутится, как белка в колесе. Отыскала состоятельного покупателя, который, как в песне поется, за ценой не постоит. Ты еще обязан щедро отблагодарить. Звони сам своей деловой партнерше. Договаривайтесь о встрече. Накрывай “поляну” или хотя бы “лужайку”. Выясняйте отношения, а я умываю руки.
— Так не пойдет,. Только после продажи. когда получу валюту, накрою «поляну» или лужайку», — твердо произнес он. С тоской спросил.— Тамила, может мне, пока не поздно, порвать отношения с Виолой Леопольдовной? Какая-то мутная баба, темнит, тянет кота за хвост. С первого раза мне не понравилась, но я тогда не подал виду.
— Сам ты мутный. Вспомни, кому понравился с первого взгляда? Молчишь, то-то и оно, язык отсох, нечего возразить.
— Не отсох, ты же сама призывала меня к бдительности и осторожности, — напомнил Суховей.
— Виолы Леопольдовны это не касается, у нее безупречная репутация. Ты, что перестал мне доверять?
— Не перестал.
— Значит и к моей лучшей подруге должно быть искренне и абсолютное доверие.
Он хотел напомнить о правиле «доверяй, но проверяй», но, дабы не обострять отношения, промолчал.
— Рафаэль, не скули. Многие гениальные художники, которым ты и в подметки не годишься, закончили свои дни в приюте для нищих или в психушке. А ты везунчик, тюрьму избежал и еще на халяву квартиру и дачу получил. И у кого-то еще поворачивается язык клеветать на Советскую власть. Это сейчас художники, музыканты, писатели и поэты, за исключением тех, кто пресмыкается перед президентом, депутатами и чиновниками, влачат жалкое существование. Бандитской власти они совершенно не нужны.
— Да, ты права. Что имеем, не храним, потерявши — плачем.
— Мне, что же так ей и передать?
— Передавай.
—Эх, Рафаэль, какой ты дремучий, не знаешь современной жизни, деловых, коммерческих отношений и этики. Забыл, наверное, народную мудрость о том, что не подмажешь — не поедешь.
— Может тебе еще зернистую икру, кошерную курицу, индейку, цесарку или гуся лапчатого на стол выложить? — произнес художник, понимая, что все-таки придется уступить.
— Рафаэль, не раздражай, не буди во мне зверя, — осадила она его.
—Вы меня “полянами” и “лужайками” совсем разорите и по миру с торбой пустите. Обе — здоровые бабы, на производстве и в карьерах не выработанные, а я уже седьмой десяток разменял. После застолий и тостов с пожеланиями здоровья, я очень неважно чувствую себя, нагрузки на сердце, повышается кровяное давление, — пожаловался Суховей.— Могу предложить вам бразильское кофе и пирожное. Звони Виоле сама, она тебя быстрее послушается.
— Эх, ты, вшивый интеллигент.
— Прошу без ярлыков и оскорблений.
Художник на горьком опыте знал, что пребывая в гневе, соседка на оплеуху не поскупиться, поэтому замолчал и сник.
— Что ты раскис, Рафаэль? Скоро получишь кучу, нет гору, валюты и у тебя начнется новая жизнь. Второе дыхание откроется, лет на двадцать помолодеешь и душой, и телом, — мечтательно произнесла Швец. — Купишь себе иномарку и будешь девиц-красоток длинноногих возить и по ресторанам водить, менять их, словно перчатки. Секс для мужчины с молодыми девицами все равно, что целебный бальзам на душевные раны.
— У меня нет водительских прав.
— Не проблема. Наймешь личного водителя. У тебя ж будет уйма дармовых денег. Бес в ребро, седина — в бороду. Как купец гульнешь, повторишь на старости лет свой медовый месяц.
— Нет, Тамила, мой поезд ушел. Я лучше положу доллары в банк и буду жить на проценты.
— На первый взгляд, разумное решение, — кивнула головой Швец и тут же ухмыльнулась. — Именно на первый взгляд, а на второй… не очень. Не забывай о риске. Банки лопаются, как мыльные пузыри, потому, что среди банкиров немало мошенников. Они переводят валюту на счета западных банков и сами туда же уносят ноги. Поэтому тебе мой мудрый совет: лучше сразу на всю сумму покупай платину, золото, серебро, бриллианты и драгоценные камни. Сейчас драгметаллы резко подорожали. На худой конец, валюту, а доллары, курс которых падает, переведи в евро, надежней хранить в стеклянной банке или чулке. Сосед, любезный и дорогой, я же на тебя имею виды.
— Что ж ты раньше об этом молчала, когда я подбивал к тебе клинья?
— Глупая была, ждала доблестного рыцаря на белом коне. Но еще есть шанс. В твои годы мужики, особенно, артисты и актеры девок-красавиц заводят и детишек строгают, — обнадежила его Швец. — Бери пример с того же Олега Табакова и других звезд театра и эстрады.
— У них высокий стандарт жизни, полноценное и сбалансированное питание, медицинский уход, а я кормлюсь тем, что Бог послал, — возразил художник.
— Не прибедняйся, как тот хитрый еврей, — оборвала его женщина и рассмеялась. — Это ж надо до такого маразма додуматься, кофе с пирожным, как малым деткам. Не смеши мои тапочки. У тебя точно вавка в голове завелась.
— Задолбала ты меня вавкой. А у тебя гематома с куриное яйцо на темечке, — не остался он в долгу.
— Да при таком приеме и угощении Виола с тобой за один стол никогда не сядет. Ты должен понять, зарубить у себя на носу, что это не ее уровень. Это равнозначно тому, что предлагать ей милостыню, проявить элементарное неуважение, даже оскорбление. Ты, только не обижайся за откровенность, дилетант, профан в вопросах этики и этикета. При таком убогом приеме, Виола в следующий раз через порог твоей холостяцкой берлоги не переступит. Она по делам службы бывает во дворцах, виллах и коттеджах, которые тебе и не снились.
— Согласен, она яркая и настырная женщина с характером.
— А что тебе еще остается делать?
— Пойми меня, Тамила, не будь кобылой. Пойми, я бы и рад приветить, как полагается, но у меня не ресторан или кафе. Я уже и так в долги залез в расчете на то, что продам квартиру и погашу их. Кредиторы наседают, лишние проценты за просрочку мне платить не с руки.
— Не ной, как малое дитя, без тебя тошно, — грубо оборвала Швец.— Такой зануда, что противно слушать. В последний раз готова тебе помочь, А потом катись ты под гору колбасой. Мне от тебя никакого проку, только пустая трата времени и нервов. На сей раз, если не возражаешь, стол накроем в моей квартире. Но ты, как лицо заинтересованное, профинансируешь на сто процентов это мероприятие.
— На жаб, эту гадость, я тратиться не хочу. Знаю, что ими только цапли и змеи питаются.
— Какой ты, однако, невежа. Сколько тебе раз повторять, что лягушечьи лапки — это изысканный деликатес. Поэтому, Рафаэль, игра стоит свеч...
— Каких свеч, поминальных?
— Ты, что белены объелся? Не хватает нам еще покойников. Живо перекрестись и не будь скрягой, развяжи свой потайной чулок.
— Нет у меня чулка,— заскулил Суховей.
— Тогда подари мне столовое серебро и три бронзовых канделябра. Они у тебя без толку пылятся, а у меня сразу заблестят.
— Ни за что, это фамильная реликвия.
— Вот упертый. Тогда залезь в банку или шкатулку,— велела она и с оптимизмом заверила.— Я чувствую, что после этой решающей встречи лед тронется, и дело благополучно завершится. Виола отложит сторону горячие дела других клиентов и вплотную займется твоими проблемами. Ей оно тоже надоело, словно горькая редька.
«Может отказаться от услуг этой бабищи? — впервые мысль посетила сознание художника. — Однако уже понес большие расходы. К тому же в случае отказа придется выплатить компенсацию в 500 долларов. Их нет в наличие, а брать кредит в банке себе дороже. Если все начинать сначала, то не исключено, что придется другому риэлтору давать на лапу или вести в ресторан. Хрен редьки не слаще. А время идет, долги по коммуналке нарастают снежным комом. Придется набраться терпения. Как говорится, коней, точнее, кобылу, на переправе не меняют». Этой поговоркой он утешился.
—Что молчишь, как сыч? Звонить ей, или как?
—Звони, — с придыханием выдавил из себя Евдоким Саввич, понимая, что тем самым, обрекает себя на очередной транш непредвиденных расходов. Швец по мобилке связалась с подругой и, услышав отзыв, защебетала:
— Виолочка, душечка, сколько лет, сколько зим! Я вот по какому поводу тебя беспокою. Твой самый лучший и в ближайшей перспективе состоятельный клиент, Рафаэль, проявляет нетерпение, обижается, что мы его давно не навещали. Ему срочно необходимо наше общество, иначе мы его можем потерять.