– Что ж, прекрасно, – громко подытожил Локарт. – Посмотрим, как вы с ними справитесь! – и он открыл клетку.
Началось бог знает что. Пикси, словно ракеты, рванулись в разные стороны. Две ухватили Невилла за уши и подняли в воздух. Ещё несколько стремительно рванули в окно, – на задние ряды посыпались осколки. Остальные пикси между тем громили класс не хуже бешеного носорога. Они поливали всё вокруг из чернильниц; рвали книги и тетради; срывали со стен картины; выпотрошили мусорную корзину; таскали рюкзаки и учебники, вышвыривая их за разбитое окно. Вскоре половина класса спряталась под столами; Невилл, уцепившись за железную люстру, раскачивался под потолком.
– Ну же, – загоняйте их в клетку, загоняйте, это всего лишь пикси, – голосил Локарт.
Он закатал рукава и, размахивая палочкой, выкрикнул:
– Merzkapiksi anuotvali!
Не произошло ровным счётом ничего; очередная пикси, вырвав у него палочку, отправила в окно и её. Локарт, сглотнув, нырнул под собственный стол, – и как раз вовремя: люстра наконец отвалилась, и Невилл рухнул туда, где только что стоял учитель.
Зазвонил колокол, и все ринулись к выходу. Наступила относительная тишина; Локарт выпрямился и, заметив Гарри, Рона и Гермиону, – те были уже у самой двери, – быстро проговорил:
– Попрошу, пожалуй, вас троих загнать оставшихся пикси обратно.
Он пронёсся мимо и захлопнул за собой дверь.
– Нет, видали колдуна? – взревел Рон; другая пикси больно укусила его за ухо.
– Он просто решил дать нам возможность попрактиковаться, – возразила Гермиона, обездвижив чарами Заморозки двух пикси сразу и засунув их в клетку.
– Попрактиковаться? – поразился Гарри, пытаясь схватить ещё одну, – та плясала перед ним, высунув язык. – Гермиона, да он сам не знал, что с ними делать…
– Глупости, – отмахнулась Гермиона. – Ты же читал его книги, – вспомни, какие подвиги он совершил…
– Говорит, что совершил, – пробурчал Рон.
Глава седьмая
грязнокровки и ТИХИЙ ШЁПОТ
Следующие несколько дней Гарри провёл, старательно избегая встречи с Гилдероем Локартом, – приходилось прятаться всякий раз, когда тот оказывался поблизости. Труднее было скрыться от Колина Криви, – первокурсник, похоже, выучил расписание Гарри наизусть. Колин приходил в неописуемый восторг, по шесть-семь раз на дню спрашивая: «Как жизнь, Гарри?» и слыша в ответ: «Нормально, Колин», каким бы раздраженным тоном это не было сказано.
Хедвиг всё ещё сердилась на Гарри из-за полёта на злосчастном фордике; палочка Рона по-прежнему барахлила, а утром в пятницу и вовсе превзошла себя: на уроке чар она, выскочив из рук Ронa, ударила крошечного пожилого профессора Флитвика точно промеж глаз, – на лбу у учителя мгновенно вскочил огромный, пульсирующий зелёный волдырь. Словом, наступившим выходным Гарри был несказанно рад. Они с Роном и Гермионой собирались в субботу навестить Хагрида. Гарри в тот день, однако, пришлось подняться гораздо раньше, чем хотелось бы, – его разбудил Оливер Прут, капитан гриффиндорской квиддичной команды.
– Вчмдело? – невнятно пробубнил Гарри.
– Тренировка! – возвестил Прут. – Вставай!
Гарри кое-как сфокусировал взгляд на окне. Золотисто-розовое небо было подёрнуто нежной туманной дымкой. Окончательно проснувшись, он удивился, как вообще можно было спать под безостановочный птичий гам.
– Оливер, – прохрипел Гарри. – Ещё даже не рассвело.
– Точно, – кивнул Прут. Этот шестикурсник был высок, хорошо сложен, его глаза горели бешеным энтузиазмом. – Это часть нашей новой тренировочной стратегии. Давай-ка бери метлу и пошли, – энергично подгонял Гарри Прут. – Ни одна команда ещё не начала тренироваться; в этом году мы будем первыми…
Зевая и поёживаясь, Гарри выполз из постели и огляделся в поисках алой квиддичной мантии.
– Молодец, – одобрил Прут. – Встречаемся на поле через пятнадцать минут.
Разыскав спортивную форму и натянув плащ, чтобы согреться, Гарри нацарапал Рону записку и спустился в гостиную, неся на плече «Нимбус-2000». Но не успел он дойти до портретного проёма, как за спиной у него раздался топот, – по винтовой лестнице нёсся Колин Криви, сжимая что-то в руке, – фотоаппарат болтался из стороны в сторону у него на шее.
– Я услышал, как кто-то назвал тебя по имени, Гарри! Смотри, что тут у меня! Я её проявил, хотел тебе показать…
Гарри непонимающе уставился на фотографию, которой Колин размахивал у него перед носом.
Чёрно-белый Локарт тянул кого-то за руку, в которой Гарри узнал свою. Он был рад, что его изображение столь упорно борется за право не показываться в кадре. Пока Гарри смотрел на снимок, Локарт сдался и, тяжело дыша, прислонился к белой кромке фотографии.
– Подпишешь? – возбуждённо спросил Колин.
– Нет, – твёрдо отказал Гарри, озираясь по сторонам, – по счастью, гостиная была совершенно пуста. – Прости, Колин, я тороплюсь, – тренировка…
Он выбрался из гостиной через портретный проём.
– Ух ты! Подожди меня! Никогда не видел, как играют в квиддич!
Колин выбрался вслед за ним.
– Ничего интересного, – быстро заверил Гарри, но Колин уже не слушал, – его лицо светилось энтузиазмом.
– Ты ведь самый молодой игрок в колледже за сто лет, правда, Гарри? Правда же? – приставал Колин, семеня рядом. – Ты, наверное, здорово играешь. А я вот никогда не летал. Это трудно? А это твоя собственная метла? Самая лучшая?
Гарри не знал, куда от него деться. Казалось, у него вдруг появилась сверхразговорчивая тень.
– Я не совсем понимаю квиддич, – едва переводя дыхание, частил Колин. – Это правда, что играют четырьмя мячами? И два из них летают сами по себе и сбивают всех с мётел?
– Да, – обречённо подтвердил Гарри, хотя он вовсе не горел желанием объяснять сложные квиддичные правила. – Это бладжеры. В каждой команде есть двое загонщиков, – у них специальные биты, чтобы защищать от бладжеров своих игроков. У Гриффиндора это Фред и Джордж Уисли.
– А зачем остальные мячи? – не унимался Колин, по-прежнему глазея на Гарри с раскрытым ртом, и пропуская пару лестничных ступенек.
– Ну, квоффлом – он самый большой, красный – забивают голы. Трое гончих от каждой команды пасуют его друг другу и стараются забросить в одно из трёх колец. Кольца прикреплены к длинным шестам, – они стоят в обоих концах поля.
– А четвёртый мяч…
– …золотой снич, – продолжал Гарри, – маленький и быстрый, и поймать его очень сложно. Но это и есть задача следопыта: пока снич не поймают, матч не заканчивается. Команда следопыта, поймавшего снич, получает дополнительные сто пятьдесят очков.
– А у Гриффиндора следопыт – это ты? – благоговейно уточнил Колин.
– Да, – устало отозвался Гарри; они уже вышли из замка и зашагали по влажному от росы газону. – И ещё есть вратарь. Он защищает кольца. Вот, в общем-то, и всё.
Но Колин продолжал засыпать Гарри вопросами; они по тропинке спустились к стадиону, и возле раздевалок Гарри, наконец, удалось избавиться от навязчивого преследователя; Колин пропищал ему вдогонку: «Пойду займу место, Гарри!» и помчался к трибунам.
Вся гриффиндорская команда уже собралась в раздевалке. Однако никто, кроме Прута, так и не проснулся до конца. Близнецы Уисли, непричёсанные, с опухшими глазами, сидели рядом с четверокурсницей, Алисией Спиннет, – та дремала, прислонившись к стене. Её подруги-гончие, Кэти Белл и Анджелина Джонсон, зевали, прижавшись друг к другу.
– Вот ты где, Гарри, – почему опаздываем? – попенял ему Прут. – Значит, так: пока мы не вышли на поле, мне нужно кое-что вам рассказать, – я всё лето разрабатывал новую систему тренировок и, уверен, она кардинальным образом изменит…
Прут держал большую карту квиддичного поля, испещрённую разноцветными линиями, стрелками и крестиками. Он, вынув палочку, постучал по карте, и стрелки, словно гусеницы, поползли по плану. Пока Прут распространялся насчёт новой тактики, Фред Уисли опустил голову на плечо Алисии и захрапел.
На первую схему ушло минут двадцать, но за ней последовала другая, а затем – третья. Гарри впал в ступор, а Прут всё вещал и вещал.
– Ну вот, – наконец-то подытожил Прут, и Гарри отвлёкся от своих фантазий: воображение как раз рисовало ему всё то, что он мог бы сейчас есть на завтрак. – Всё ясно? Вопросы?
– У меня вопрос, Оливер, – отозвался Джордж, только что очнувшись. – Почему нельзя было рассказать всё это вчера, когда никто не хотел спать?
Прут был явно недоволен.
– Так, послушайте-ка все, – велел он, сердито глядя на всех. – В прошлом году мы просто обязаны были взять Квиддичный Кубок. У нас лучшая команда. Но, к сожалению, – в силу неподвластных нам обстоятельств…
Гарри виновато заёрзал на скамье. Во время финального матча он лежал без сознания в больничном крыле, – Гриффиндор лишился следопыта и потерпел самое сокрушительное поражение за триста лет.
Прут умолк на минуту, чтобы справиться с эмоциями. Похоже, их последняя неудача до сих пор угнетала его.
– Так что в этом году мы должны тренироваться усерднее, чем прежде… Ладно, пойдём воплотим теорию в жизнь! – крикнул Прут, хватая метлу и направляясь к выходу. За ним, всё ещё зевая и еле волоча ноги, поплелись остальные игроки.
Они так засиделись в раздевалке, что солнце уже стояло высоко над головой, хотя туман над травой до сих пор не рассеялся. Выйдя на поле, Гарри заметил на трибунах Рона с Гермионой.
– Вы ещё не закончили? – поразился Рон.
– Даже не начинали, – проворчал Гарри, завистливо косясь на тосты с апельсиновым джемом, которые Рон с Гермионой принесли из Большого Зала. – Прут объяснял нам новую тактику.
Гарри оседлал метлу и, оттолкнувшись от земли, взмыл в небо. Прохладный ветерок хлестал его по лицу и бодрил куда больше, чем нудные речи Прута. Было очень приятно вновь оказаться на поле. Гарри стремительно описал над стадионом круг, вдогонку за близнецами.
– Что это щёлкает? – крикнул Фред на повороте.
Гарри окинул взглядом трибуны. На самом верхнем ряду сидел Колин, непрерывно фотографируя – щелканье камеры звучало до невозможного громко на пустынном стадионе.
– Гарри, смотри сюда! Сюда! – верещал он.
– Кто это? – удивился Фред.
– Без понятия, – соврал Гарри, набрав скорость, чтобы оказаться как можно дальше от Колина.
– Что тут творится? – нахмурился Прут, поравнявшись с ними. – Почему нас снимает первокурсник? Мне это не нравится. Кто его знает, может, это слизеринский шпион, разнюхивает про нашу новую программу.
– Нет, он гриффиндорец, – поспешно успокоил его Гарри.
– И потом, Оливер, слизеринцам шпион не нужен, – прибавил Джордж.
– Это ещё почему? – сварливо поинтересовался Прут.
– Они сами уже здесь, – Джордж указал вниз.
По полю шагали несколько человек в зелёных мантиях и с мётлами в руках.
– Поверить не могу! – разъярённо прошипел Прут. – Я же зарезервировал поле на сегодня! Сейчас разберёмся!
Он стрелой пустился к земле, и, от злости неудачно приземлившись, покачнулся, слезая с метлы. Гарри, Фред и Джордж последовали за Оливером.
– Флинт! – завопил Прут, обращаясь к слизеринскому капитану. – Сейчас не ваше время! Мы что, зря поднялись в такую рань? Можете убираться!
Маркус Флинт был ещё крупнее Прута. С коварным, как у тролля, выражением лица он заявил:
– Нам здесь всем места хватит, Прут.
Подошли Анджелина, Алисия и Кэти. Слизеринцы, среди которых девушек не было, стояли плечом к плечу и как один кривили губы в ухмылке.
– Но я забронировал поле! – упорствовал Прут, чуть ли не брызжа слюной. – Я забронировал!
– Вот оно что, – хмыкнул Флинт. – А у меня особое разрешение от профессора Снейпа: «Я, профессор С. Снейп, настоящим разрешаю команде Слизерина практиковаться сегодня на квиддичном поле в связи с необходимостью подготовить к игре нового следопыта».
– У вас новый следопыт? – отвлёкся Прут. – Где?
И из-за спин шести рослых парней вышел седьмой мальчик поменьше, с широкой ухмылкой на бледном вытянутом лице. Это был Драко Малфой.
– Не ты ли сын Люциуса Малфоя? – осведомился Фред, неприязненно глядя на него.
– Забавно, что ты вспомнил об отце Драко, – заметил Флинт, а слизеринцы заулыбались ещё шире. – Он сделал нашей команде щедрый подарок.
Все семеро выставили перед собой мётлы. Семь новых, отполированных до блеска рукояток и семь выведенных золотом надписей «Нимбус-2001» засверкали в лучах утреннего солнца.
– Новейшая модель. Поступили в продажу в прошлом месяце, – как бы между прочим обронил Флинт, смахнув пылинку со своей метлы. – Я так понимаю, они по многим показателям превосходят старую, «2000»-ную серию. А что до «Чистомётов», – он осклабился, взглянув на старые мётлы в руках Фреда и Джорджа, – ими и полы мести стыдно.
Никто не нашёлся, что ему ответить. Малфой расплылся в ухмылке, так что глаза его превратились в щелочки.
– Эй, смотрите-ка, – фыркнул Флинт. – Вторжение на поле.
К ним, решив выяснить, в чём дело, спешили Рон и Гермиона.
– Что происходит? – спросил Рон у Гарри. – Почему вы не играете? И что он тут делает? – он уставился на Малфоя, только сообразив, что тот в форме.
– Я новый следопыт Слизерина, Уисли, – самодовольно заявил Малфой. – А мы тут любуемся мётлами, которые мой отец подарил нашей команде.
Рон, приоткрыв рот, вытаращился на семь безупречных мётел.
– Хороши, а? – спокойно поинтересовался Малфой. – Но может, гриффиндорская сборная тоже соберёт деньжат и купит новые мётлы. Вон, выставите на аукцион свои «Чистомёты-5»; какой-нибудь музей наверняка купит.
Слизеринцы взвыли от смеха.
– Вот только ни одному гриффиндорцу не пришлось покупать место в сборной, – отчеканила Гермиона. – Их взяли за талант.
С физиономии Малфоя мигом исчезла наглая усмешка.
– А тебя никто не спрашивал, паршивая грязнокровка, – выпалил он.
Гарри мигом сообразил, что Малфой сказал какую-то грубость, – за его словами последовала крайне бурная реакция. Фред с Джорджем бросились на Малфоя с кулаками, и Флинту пришлось заслонить его собой; Алисия взвизгнула: «Да как ты смеешь!»; Рон, запустив руку в карман, выдернул палочку и с воплем: «А вот за это ты точно получишь!» разъяренно нацелил ее в лицо Малфою из-под руки Флинта.
По стадиону эхом прокатился оглушительный грохот; из противоположного конца палочки Рона вырвалась струя зелёного света, ударила его в живот и отшвырнула назад.
– Рон! Рон! Ты цел? – завизжала Гермиона.
Рон открыл было рот, но сказать ничего не смог. Вместо этого он раскатисто рыгнул, – изо рта ему на колени вывалилось несколько слизней.
Слизеринцев парализовало от хохота. Флинт согнулся пополам, опираясь на рукоять метлы. Малфой рухнул на четвереньки, колотя кулаком по земле. Гриффиндорцы столпились вокруг Рона, – тот продолжал изрыгать крупных, блестящих слизней. Похоже, никому не хотелось дотрагиваться до него.
– Отведём его к Хагриду, это ближе всего, – обратился Гарри к Гермионе; та храбро кивнула, и они вдвоем подхватили Рона под локти.
– Что случилось, Гарри? Что случилось? Он заболел? Но ты же вылечишь его, да? – Колин тоже выбежал на поле и теперь прыгал вокруг, пока они уходили с поля. Рона снова скрутило в рвотном спазме, и на грудь вывалилась очередная порция слизней.
– Ууух, – восхищённо протянул Колин, поднимая камеру. – Можешь подержать его так, Гарри?
– Уйди с дороги, Колин! – разозлился Гарри. Они с Гермионой увели Рона со стадиона и потащили к опушке леса.
– Уже близко, Рон, – выдохнула Гермиона, – в поле зрения показалась хижина Хагрида. – Скоро тебе станет легче… почти пришли…
До дома лесника оставалось не больше двадцати футов, как вдруг входная дверь распахнулась, – но вышел вовсе не Хагрид. На порог выступил Гилдерой Локарт, сегодня облачённый в нежнейшие розовато-лиловые тона.
– Сюда, быстро, – прошипел Гарри, оттаскивая Рона за ближайший куст. Гермиона с видимой неохотой юркнула следом.
– Это проще простого, если знать, что делать! – твердил Локарт, обращаясь к Хагриду. – Если понадобится помощь, ты знаешь, где меня искать! Непременно пришлю тебе свою книгу. Удивительно, что у тебя до сих пор ни одной нет, – сегодня же подпишу экземпляр и передам с кем-нибудь. Ну, до встречи!
И он направился к замку.
Гарри дождался, пока Локарт отойдёт на приличное расстояние, затем выволок Рона из-за куста, подвёл к хижине и настойчиво забарабанил в дверь.
Хагрид отпер сразу же, – вид у него был до крайности угрюмый, но, увидев гостей, лесник просиял.
– А я-то всё думаю, когда ж они ко мне пожалуют, – заходьте, заходьте, – думал, эт профессор Локарт вернулся…
Гарри с Гермионой поддерживали Рона, чтобы тот не споткнулся о порог; они ввели его в единственную комнату хижины, – в одном углу стояла исполинская кровать, в другом – камин, где весело полыхал огонь. Усадив Рона в кресло, Гарри быстро растолковал суть дела. Особого впечатления на Хагрида это не произвело.
– Уж пусть лучше выходят наружу, – оптимистично заметил он, поставив перед ним большой медный таз. – Не стесняйся, Рон.
– Наверное, придётся просто ждать, когда это кончится, – встревоженно проговорила Гермиона, наблюдая, как Рон склоняется над тазом. – Это в лучшем случае сложное проклятие, а уж со сломанной палочкой…
Хагрид суетливо заваривал чай. Волкодав Клык тем временем мусолил мантию Гарри.
– А чего от тебя Локарт хотел? – спросил Гарри, почёсывая Клыка за ушами.
– Учил, как кельпи из колодца вывести, – проворчал Хагрид, убрав с исцарапанного стола полуощипанного петуха и водрузив вместо него чайник. – А то я без него не знаю. Да всё болтал, как откуда-то там изгонял банши. Ежели в той трепотне было хоть слово правды, я съем свой чайник.
Казалось невероятным, что Хагрид критикует хогвартского преподавателя, – Гарри удивлённо поглядел на него, но промолчал. Гермиона, однако, возразила, чуть повысив голос:
– Мне кажется, ты не совсем справедлив. Профессор Дамблдор наверняка посчитал его лучшим претендентом на должность…
– Скорей уж, единс’ным претендентом, – поправил Хагрид, протянув им блюдце с ирисками из патоки; Рон с хлюпаньем кашлял над тазом. – Именно, что единс’ным. Ищи свищи сейчас преподавателей по защите. Никто, вишь ты, за эту работу браться не хочет. Начинают думать, будто она проклята. Никто дольше года не продержался. Расскажите-ка лучше, – прибавил Хагрид, кивнув на Рона, – когой-то он пытался заколдовать?
– Малфоя, он обозвал Гермиону… ну, это явно было что-то неприятное, – все просто взбесились.
– Неприятное – слабо сказано, – просипел бледный, потный Рон, показавшись над столом. – Малфой обозвал её грязнокровкой, Хагрид…
Рон снова скрылся под столом, – в таз сплошным потоком хлынули слизняки. Хагрид рассвирепел.
– Быть не может! – взревел он, обернувшись к Гермионе.
– Может, – подтвердила она. – Не знаю, правда, что это значит это слово. Ясно, что это что-то обидное, но…
– Это самое оскорбительное, что он только мог придумать, – выдохнул Рон, снова выпрямившись. – Грязнокровка – это мерзкое прозвище для магглорождённого, – ну, у кого родители – магглы. Некоторые колдуны, – вроде Малфоев, – считают себя выше других, потому что они, что называется, чистокровные. – Он, слабо рыгнув, выплюнул в ладонь очередного слизняка. Бросив его в таз, он продолжил. – Я хочу сказать, все остальные понимают, что нет вообще никакой разницы. Ты на Невилла посмотри, – чистокровный, а до сих пор котёл ровно поставить не может.
– И не изобрели ишо такого заклинания, чтоб было не под силу нашей Гермионе, – гордо провозгласил Хагрид, – Гермиона смущённо зарделась.
– Это гадко – так оскорблять людей, – пробурчал Рон, трясущейся рукой утирая пот со лба. – «Грязная кровь», видите ли. Глупо. Да по-любому, сейчас большинство колдунов – полукровки. Мы бы вымерли, если бы из принципа не вступали в браки с магглами.
На него опять накатило и он нырнул обратно под стол.
– Ну, я тя не виню, Рон, так ему и надо, – громко отозвался Хагрид, перекрывая шум: по дну таза застучали слизни. – Но, мож, и хорошо, что палочка не так сработала. Того и гляди, Люциус Малфой сюда б заявился, ежели б его сынка прокляли. Потом проблем не оберёшься.
Гарри хотел было возразить, что сыплющиеся изо рта слизни – проблема много серьёзней, но не смог: ириска намертво склеила челюсти.
– Гарри, – вдруг сказал Хагрид, словно только что вспомнил о чём-то. – Я тут чуть на тебя не обиделся. Ты, слыхал, фотографии с автографом раздаёшь. А мне-то не подписал?
От злости Гарри удалось-таки разлепить зубы.
– Ничего я не раздаю, – с жаром запротестовал он. – А если Локарт будет и дальше…
Но тут он заметил, что Хагрид смеётся.
– Я ж шучу, – пояснил он, добродушно хлопнув Гарри по спине и припечатав лицом к столу. – Знаю, что не раздаёшь. Я Локарту и сказал, что те это незачем. Ты и так в сто раз его известней.
– Вряд ли ему это понравилось, – хмыкнул Гарри, выпрямляясь и потирая подбородок.
– Эт точно, – подтвердил Хагрид, довольно блеснув глазами. – А потом как брякну, что вообще книг его не читал, дак он и потопал восвояси. Ириску, Рон? – предложил он, – тот только что вылез из-под стола.
– Нет, спасибо, – слабо ответил Рон. – Лучше не рисковать.
– Пошли, покажу, чего у меня растёт, – позвал Хагрид, когда Гарри и Гермиона допили чай.
На небольшой овощной грядке за домом Хагрида красовалась дюжина тыкв, крупнее которых Гарри в жизни не видел. Каждая была размером с огромный валун.
– Неплохо, а? – радостно заметил Хагрид. – Для Хеллоуина… тогда уж наверно будут что надо.
– Чем ты их подкармливаешь? – поразился Гарри.
Хагрид оглянулся через плечо – убедиться, что они одни.
– Ну, я им… так сказать… помог немножко…
У задней стены хижины Гарри заметил цветастый розовый зонт Хагрида. У Гарри давно были основания считать, что этот зонтик был далеко не так прост, как казалось; вообще-то, он сильно подозревал, что внутри была спрятана старая школьная палочка Хагрида. Леснику нельзя было колдовать. На третьем году его исключили из Хогвартса, но Гарри так и не удалось выяснить, за что, – стоило только заговорить об этом, как Хагрид принимался громко кашлять и загадочным образом глох, пока он не менял тему.
– Кажется, Чары Раздувания? – предположила Гермиона, явно разрываясь между неодобрением и восхищением. – Ну, ты неплохо над ними потрудился.
– Твоя сестрёнка то ж самое сказала, – Хагрид кивнул Рону. – Давеча её повстречал, – Хагрид покосился на Гарри, причём борода его шевельнулась. – Говорит, мол, видом любуюсь, – ну а мне сдаётся, она кой-кого тут у меня искала, – он подмигнул Гарри. – И я те скажу, она б не отказалась от автог…
– Прекрати! – вознегодовал Гарри. Рон прыснул, и на грядку посыпались слизняки.
– Осторожней! – рыкнул Хагрид, оттаскивая Рона подальше от своих драгоценных тыкв.
Подошло время обеда, а у Гарри с самого утра во рту не было ничего, кроме паточной ириски, так что ему не терпелось вернуться в школу, чтобы поесть. Попрощавшись с Хагридом, они отправились в замок; Рон периодически икал, но выдал всего двух крошечных слизняков.
Едва они вошли в прохладный Вестибюль, раздался голос:
– Вот вы где, Поттер, – Уисли, – к ним с грозным видом приближалась профессор Макгонаголл. – Ваши наказания назначены на сегодняшний вечер.
– А что мы должны делать, профессор? – спросил Рон, с трудом сдерживая отрыжку.
– Вы будете полировать серебро в трофейном зале вместе с мистером Филчем, – сообщила та. – И никакой магии, Уисли, – руками.
Рон сглотнул. Смотрителя Аргуса Филча ненавидели все ученики до единого.
– А вы, Поттер, поможете профессору Локарту отвечать на письма поклонников, – продолжала профессор.
– Какой кош… профессор, нельзя ли и мне в трофейный зал? – взмолился Гарри.
– Разумеется, нет, – отрезала профессор Макгонаголл, приподняв брови. – Профессор Локарт просил к себе лично вас. Ровно в восемь часов, оба.
Гарри и Рон в глубочайшем унынии поплелись в Большой Зал; Гермиона шла позади, и выражение её лица гласило: «нечего-нарушать-школьные-правила ». Даже пастушья запеканка в этот раз показалась Гарри не такой вкусной. Каждый из них считал, что его наказание хуже.
– Филч продержит меня там всю ночь, – сетовал Рон. – Ещё и без колдовства! Да в этом зале кубков, наверное, сотня. Я же ничего не соображаю в маггловой уборке.
– Поменяюсь с радостью, – глухо отозвался Гарри. – Напрактиковался у Дёрсли. Отвечать фанаткам Локарта… это же ужас какой-то…
Субботний вечер пролетел как миг; не успели они оглянуться, а было уже без пяти восемь, и Гарри брёл по коридору второго этажа. Добравшись до кабинета Локарта, он стиснул зубы и постучал.
Дверь мигом распахнулась. Локарт так и сиял.
– А-а, вот и наш проказник! – констатировал он. – Входи, Гарри, входи…
На стенах, освещенные свечами, висели бесчисленные фотографии в рамочках с изображениями Локарта. Некоторые вдобавок были подписаны. На письменном столе громоздилась ещё одна стопка.
– Будешь писать адреса! – объявил Локарт, словно оказав Гарри великую честь. – Сперва – Глэдис Гаджен, храни её господь… преданнейшая моя поклонница…
Минуты еле ползли. Гарри старался пропускать поучения Локарта мимо ушей, время от времени изрекая: «м-м-м», «да-да» и «угу». То и дело до него всё же доносились фразы вроде: «Слава – неверная подруга, Гарри» и «Знаменитость складывается из знаменитых дел, помни об этом».
Свечи неуклонно таяли, отбрасывая пляшущие блики на бесконечных Локартов, следивших за Гарри. Тот, занеся ноющую руку над тысячным, как ему казалось, конвертом, принялся выводить адрес Вероники Сметли. Скоро можно будет уходить, горестно думал Гарри, хоть бы уже скоро…
И тут послышалось нечто, совершенно непохожее на треск догорающих свечей и разглагольствования Локарта по поводу его фанатов.
Это был голос: голос, пронизывающий до костей, голос, полный всепоглощающей, ледяной злобы.
– Иди… иди сюда… дай мне разорвать тебя… растерзать… убить…
Гарри дёрнулся, и улица Вероники Сметли скрылась под чернильной кляксой.
– Что? – выпалил он.
– Да-да! – закивал Локарт. – Целых шесть месяцев на вершине списка бестселлеров! Побила все рекорды!
– Да нет же, – лихорадочно перебил его Гарри. – Голос!
– Прости? – озадаченно переспросил Локарт. – Какой голос?
– Да только что, он ещё сказал… вы не слышали?
Локарт смотрел на Гарри с большим изумлением.
– О чём ты, Гарри? Думаю, ты просто задремал. И, Превеликий Скотти, – ты на время погляди! Мы здесь уже почти четыре часа! Вот уж не подумал бы, – поразительно, как время пролетело, ты не находишь?
Гарри промолчал. Он напрягал слух в надежде снова услышать тот голос, но сейчас говорил один Локарт, твердивший, что вряд ли ему ещё когда-нибудь выпадет такое удовольствие вместо наказания. Ошеломлённый, Гарри ушёл.
Было так поздно, что гриффиндорская гостиная почти опустела. Гарри сразу поднялся в спальню, – Рон ещё не вернулся. Гарри, натянув пижаму, улёгся в постель и стал ждать. Полчаса спустя появился и Рон, поддерживая правую руку левой; в спальне ощутимо запахло полиролью.
– Все мышцы свело, – простонал он, повалившись на кровать. – Он заставил меня перечищать Квиддичный Кубок четырнадцать раз. А потом меня снова вырвало слизняками, прямо на Особую Награду за Заслуги перед Школой. Пока всю эту дрянь оттирал… А что Локарт?
Понизив голос, чтобы не разбудить Невилла, Дина и Шеймаса, Гарри пересказал Рону в точности то, что слышал.
– А Локарт сказал, что ничего не слышит? – уточнил Рон. В лунном свете было видно, как он хмурится. – По-твоему, он соврал? Но, погоди, – даже кто-то невидимый всё равно должен был открыть дверь.
– Сам знаю, – согласился Гарри, переворачиваясь на спину и разглядывая полог над головой. – Вот и я не могу понять.
Глава восьмая
Смертенины
Октябрь принёс с собой холодную промозглую сырость, расползшуюся вскоре по всему замку и окрестностям. Мадам Помфри, знахарка, неустанно хлопотала над подцепившими простуду учениками и профессорами. Её «Переперчённое Питьё»действовало моментально, – правда, у выпившего его несколько часов валил пар из ушей. Джинни Уисли, в последнее время бледную и осунувшуюся, Перси буквально заставил принять это снадобье. Глядя, как из-под её пламенно-рыжих волос струится пар, казалось, будто в голове у Джинни пожар.
По окнам замка безостановочно барабанили капли величиной с пулю; озеро вышло из берегов, клумбы превратились в грязевые потоки, а тыквы Хагрида раздулись до размеров садовых сарайчиков. Ничто, однако, не могло охладить энтузиазм. Оливера Прута, – тренировки по квиддичу продолжались. Вот почему одним особенно ненастным субботним днём, незадолго до Хеллоуина, Гарри возвращался в гриффиндорскую башню вымокший до нитки и забрызганный грязью.
Тренировка прошла невесело, причём не только из-за дождя и штормового ветра. Фред с Джорджем, – они шпионили за слизеринской командой, – лично видели новые «Нимбусы-2001» в действии. По словам близнецов, над полем носились не слизеринцы, а как минимум зелёные кометы.
Шлёпая ногами по пустому коридору, Гарри заметил, что подавлен не он один. Почти Безголовый Ник, призрак гриффиндорской башни, угрюмо глядел в окно, вполголоса бормоча: